Текст книги "Хармс: Весёлая жизнь печали, или Немного лёжа… Пьеса"

Хармс: Весёлая жизнь печали, или Немного лёжа…
Пьеса
Алексей Андреевич Мошков

Душевная благодарность двум великолепным девушкам за помощь в выпуске: Тане Максимовой и Кате Соколовой.

Спектакль по трагикомичной пиесе* Алексея Мошкова, созданной по произведению жизни Даниила Хармса

© Алексей Андреевич Мошков, 2024

ISBN 978-5-0055-2344-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Примечание*

На замечание: «Вы написали с ошибкой», – ответствуй: «Так всегда выглядит в моем написании».

Главные действующие лица (сущности)

 
Х а р м с – поэт Даниил Иванович Ювачев.
 
 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис) – следователь ОГПУ (Объединённое государственное политическое управление).
 
 
Ж е н щ и н а – а н т р е п р е н е р – женщина сорока лет, из пролетариата.
 
 
Ж е н щ и н а  в  б е л о м – собирательный образ любимых женщин Хармса. Образ Богоматери (предстает на сцене в затемнении).
 

Действующие лица (явления)

 
Явление 1.
 
 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч – пятидесятитрехлетний
ипохондрик.
 
 
О л ь г а  П е т р о в н а – интеллигентная дама сорока лет.
 
 
Явление 2.
 
 
П у ш к о в – тридцатилетний жигало, развратник.
 
 
Явление 3.
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч – тридцатипятилетний инженер.
П е т р  П а в л о в и ч – бывший работник банка в царской России. Сорока пяти лет отроду.
П р о ф е с с о р – профессор Тартарелин, добродушный доктор под шестьдесят. Любитель крепких настоек.
К а т я – жена профессора Тартарелина. Тридцатипятилетняя дама, родители коей были некогда в услужении Тартарелина.
М и л и ц и о н е р  В о л о д я.
М и л и ц и о н е р  С е р е ж а.
И з в о з ч и к и.
С о н (из-за кулис) – сон.
 
 
Явление 4.
 
 
М а к а р о в – исследователь-философ.
П е т е р с е н – приехавший и оставшийся в России иностранный студент.
 
 
Явление 5.
 
 
К л о п о в – гимназист-переросток.
Д а м а – служительница на почте.
 
 
Явление 6.
 
 
Е в с т и г н е е в – муж.
Е в д о к и я – жена Евстигнеева.
С у л и п а н о в а – двоюродная сестра Евдокии.
 
 
Явление 7.
 
 
П а р е н ь (обвиняемый) – обвиняемый в злодеяниях молодой человек, под стражей.
 
 
Явление 8.
 
 
Г р и г о р ь е в – мужчина из работяг.
С е м е н о в – напарник Григорьева.
 
 
Явление 9.
 
 
Д е в о ч к а – десяти лет. Дочь в настоящем белого эмигранта во Франции.
М а л ь ч и к – двенадцати лет. Сын прокурора в царской России, осужденного по приговору ОГПУ.
 
 
Явление 10.
 
 
Ф е д я – школьник.
Б а б и й  г о л о с (из-за кулис) – двоюродная тетка Феди, приютившая Федю из корыстных побуждений.
 
 
Явление 11.
 
 
М у ж – барин пятидесяти лет. В недавнем прошлом военный.
Ж е н а  и  д о ч ь (из-за кулис) – жена и дочь барина.
К а м е р д и н е р  И в а н – калека.
 
 
Явление 12.
 
 
Е р м о л а е в – сомневающийся в жизни молодой человек.
Д о к т о р – естествоиспытатель.
 
 
Явление 13.
 
 
А н т о н  И с а а к о в и ч (он же Адам) – мужчина сорока лет.
Наталия Б о р и с о в н а (она же Ева) – двадцатипятилетняя дама, коллега и сожительница Антона Исааковича.
В е й с б р е м – режиссер.
F i g u r a (Figvra).
А д а м – в прошлом Антон Исаакович.
Е в а – в прошлом Наталия Борисовна.
М а с т е р  Л е о н а р д о.
З м е й.
А н г е л.
 
 
Явление 14.
 
 
Д в о р н и к – сорокапятилетняя детина с бородой.
 

ИЗ ЗТМ. (из затемнения)

Звучит композиция Джованни да Палестрины «Stabatmater» (в хоральном исполнении). На «заднике» утренний пруд с восходящим Солнцем.

На правой стороне сцены железная кровать с «душками» на пружинах. На кровати голый вылинявший матрас. Рядом тумбочка. На тумбочке радиола тридцатых годов. На кровати полулежит Даниил Хармс. Он одет в классический щегольский фрак с бабочкой. На тумбочке новехонький цилиндр. В одной руке Хармса трость. Хармс тростью крутит ручку громкости радиолы. Музыка становится чуть тише. Свет на «заднике» по мере диалога также убавляется.

Х а р м с.

Я родился в камыше. Как мышь… Моя мать родила меня, положила в воду и я поплыл…

Но рыба с четырьмя усами кружилась около. Тогда я заплакал.

И рыба тоже заплакала.

Вдруг мы увидели, что по воде плывет каша. Мы съели эту кашу и начали смеяться.

Нам было весело, мы плыли по течению и встретили рака. Это был древний, великий рак, в своих клешнях он держал топор.

За раком плыла голая лягушка.

– Ты почему всегда голая? – спросил ее рак, – Не стыдно тебе?

– Стыдного здесь ничего нет, – ответила лягушка. – Зачем нам стыдиться хорошего тела, данного нам природой, когда мы не стыдимся своих мерзких поступков?

– Ты говоришь правильно, – сказал рак. – Но лучше спросить человека. Человек умнее нас. Мы же умны только в его баснях.

Рак подплыл ко мне и спросил:

– Ты человек и ответь нам. Надо ли стесняться своего голого тела?

– Я человек и отвечу вам: не надо стесняться своего голого тела…

Свет неожиданно гаснет. Полная темнота в зале. Из-за кулис звучит выстрел. Сразу за этим на секунду вспыхивает, а затем снова гаснет свет. На кровати встревоженный Хармс. Теперь он уже сидит на кровати. Вспыхивает снова свет, но уже не гаснет. Хармс прижимает цилиндр к сердцу. Он напуган. Смотрит наверх, в потолок.

 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Фамилия?
 
 
Х а р м с.
Хармс, то есть Ювачев…
 
 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Национальность?
 
 
Х а р м с.
Русский.
 
 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Происхождение, откуда родом, кто родители?
 
 
Х а р м с.
Ленинград, сын надворного советника, мать – дворянка.
 
 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Место работы, службы?
 
 
Х а р м с.
С начала войны по день ареста учился. Начал писать
стихи. Печатался в Детском отделе госиздата и в
детских журналах.
 
 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Где арестован, при каких обстоятельствах, когда?
 
 
Х а р м с.
В Ленинграде. В засаде. 10 декабря 1931 года.
Петропавловская, 4, квартира 36.
В квартире Калашникова.
 
 
ЗТМ.
(затемнение)
 

На правой стороне сцены гаснет свет. Загорается неяркий свет на левой половине сцены.

Явление 1.

На сцену выходит женщина-антрепренер в деловом, похожем на мужской, костюме. За женщиной сидит в кресле-качалке Евдоким Осипович, мужчине под 60, укутанный в плед, слегка раскачивающийся в кресле и держащий в одной руке книгу, в другой мундштук с папиросой. Напротив Осипа Петровича Ольга Петровна в элегантном вечернем платье и пенсне держит колун в руках. Она неумело заносит колун над поленом, стоящем на пне.

 
Ж е н щ и н а – а н т р е п р е н е р.
Арабия!
Скоро кони мочатся —
Значит им так хочется!
 

Женщина-антрепренер тут же покидает сцену.

Евдоким Осипович смотрит в книгу.

 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
 Глазами взвила ввысь стрелу… Улыбку убери твою. А сердце рвется к выстрелу! А горло бредит бритвою! Да-да, все так…
 

Ольга Петровна ударяет колуном по полену, которое,

однако, нисколько не раскалывается.

 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Тюк!
 

Ольга Петровна надевает пенсне, бьет по полену колуном.

Пенсне спадает.

 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Тюк!
 
 
О л ь г а  П е т р о в н а (надевая пенсне).
Евдоким Осипович! Я прошу вас, не говорите этого слова «тюк»!
 
 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Хорошо-хорошо.
 

Ольга Петровна ударяет колуном по полену.

 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Тюк!
 

Ольга Петровна надевает снова упавшее пенсне.

 
О л ь г а  П е т р о в н а.
Вы обещали не говорить этого слова «тюк». Евдоким Осипович!..
 
 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Хорошо! Хорошо! Хорошо! Ольга Петровна! Больше не буду!
 

Ольга Петровна ударяет колуном по полену.

 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Тюк!
 

Ольга Петровна надевает треснувшее пенсне.

 
О л ь г а  П е т р о в н а.
Безобразие! Пожилой взрослый человек не понимает простой человеческой просьбы!
 
 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Ольга Петровна! Голубушка… Вы спокойно можете продолжать свою работу. Я не буду больше мешать!
 
 
О л ь г а  П е т р о в н а.
Ну, я прошу вас, я прошу вас очень: дайте мне расколоть это полено.
 
 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Конечно, колите, колите!
 

Ольга Петровна ударяет колуном по полену.

 
Е в д о к и м  О с и п о в и ч.
Тюк!
 

Ольга Петровна роняет колун, открывает рот, но ничего не может сказать.

Евдоким Осипович встает с кресла-качалки, оглядывает Ольгу Петровну с головы до ног и медленно уходит. Ольга Петровна стоит неподвижно с открытым ртом и смотрит на удаляющегося Евдокима Осиповича. Свет на левой половине гаснет.

ЗТМ. Звучит выстрел. Правая сторона сцены освещается. На сцене Хармс сидит на кровати. В руках нервно крутит цилиндр (головной убор). Смотрит вверх.

 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Показания по существу дела.
 
 
Х а р м с.
Я работник в области литературы. Я человек политически не мыслящий. Но по близкому мне вопросу заявляю.
Я не согласен с политикой Советской власти в области литературы. Желаю противовес правительственным мероприятиям. А также свободы печати для своего творчества и близким мне по духу группам литераторов.
 

Свет на правой половине сцены гаснет. Свет появляется на левой половине сцены.

Явление 2.

На сцене у пюпитра с листами стоит Пушков. Мужчина средних лет. Одет в костюм с «претензией». В кармане пиджака ромашка.

 
П у ш к о в.
Товарищи, женщина – это станок любви.
 

Неожиданно сзади сверху по голове Пушкова бьют палкой, на которой боксерская перчатка. Пушков поворачивает голову назад.

 
П у ш к о в.
Я думаю так: к женщине надо подкатывать снизу. Это женщины любят и только вид делают, что не любят.
 

Пушкова опять бьет наотмашь перчатка, только теперь

по морде справа.

 
П у ш к о в.
Товарищи!!! Да что же это такое!? Тогда я и говорить не буду…
 

Подождав с четверть минуты, с вожделением вглядываясь

в зал, продолжает.

 
П у ш к о в.
Устроена женщина так, – что вся она мягкая и влажная.
 

Пушкова опять бьют по морде. Пушков делает вид, что он

этого не замечает.

 
П у ш к о в.
А если женщину понюхать…
 

Но тут Пушкова так сильно бьют по морде, что он

хватается за щеку.

 
П у ш к о в.
Товарищи, невозможно в таких условиях провести лекцию, совершенно! Если такое будет повторяться, я замолчу!
 

Пушков ждет четверть минуты и продолжает.

 
П у ш к о в.
Так на чем остановились? Ах да! Так вот… Женщина любит смотреть на себя. Садится она перед зеркалом совершенно голая…
 

На этом слове Пушков опять получает по морде.

 
П у ш к о в.
Голая…
 

Трах! – отвешивают Пушкову по морде.

 
П у ш к о в (кричит).
Голая!
 

Трах! – получает по морде.

 
П у ш к о в.
Голая! Голая женщина! Голая баба!!!
 

Трах! Трах! Трах! – получает Пушков по морде.

 
П у ш к о в.
Голая баба с ковшом в руках!
 

Трах! Трах! – сыпятся на Пушкова удары.

 
П у ш к о в.
Бабий хвост!
 

Пушков кричит, увертываясь от ударов.

 
П у ш к о в.
Голая монашка!
 

Но тут Пушкова ударяют с такой силой, что он теряет сознание и как подкошенный падает на пол.

Музыка. Свет на левой стороне сцены гаснет. Потерявшего сознание Пушкова утягивают за кулисы за ноги. Появляется свет на правой половине сцены. Хармс ходит по сцене. На левой стороне сцены (в затемнении) стоит Женщина в белом. Лица ее не видно. Угадывается только силуэт в темноте.

 
Х а р м с.
Я задумал – если я поссорюсь в этот день с Esther, то нам суждено расстаться.
 

Хармс говорит в зал.

 
Х а р м с.
Так и случилось, ужас! Поссорились – мы расстанемся. Этого можно было ждать. Господи… смерть любви. Господи, будь с нами, не забывай нас. Моя милая девчурка Эстер пропала для меня, теперь я это знаю. Это вне сомнения. Она зовет меня, но я знаю, что это ненадолго. Что ж поделаешь, я сам таков. Она не причем… Женщина как женщина, – а я так,
                   какой-то выродок… Господи, Твоя воля. Нет, я сегодня же хочу mnt с Esther или все кончено навсегда!
 

Женщина в белом (на левой половине сцены) удаляется. Свет на правой половине сцены гаснет. Свет появляется на левой половине сцены.

(Короткий перерыв на лимонад)

Явление 3.

На сцене Андрей Семенович и Петр Павлович. Стоят, раскланиваются друг перед другом, как старые приятели.

 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Здравствуй, Петя.
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
Здравствуй, здравствуй… Guten Morgen. Куда несет?
 

Андрей Семенович протягивает руку Петру Павловичу, Петр Павлович хватает руку Андрея Семеновича так, что Андрей Семенович остается без руки (ее отрывают) и с испугу кидается бежать (БЕГ ИЗОБРАЖАЕТСЯ УСЛОВНО). Петр Павлович «бежит» за Андреем Семеновичем.

 
П е т р  П а в л о в и ч.
Я тебе, мерзавцу, руку оторвал, а вот обожди, догоню, так и голову оторву!
 

Андрей Семенович неожиданно делает (УСЛОВНЫЙ ПРЫЖОК ЧЕРЕЗ КАНАВУ) и «перескакивает» ее, а Петр Павлович «как будто не может перепрыгнуть канаву» и остается по сию сторону.

 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Что? Не догнал?
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
А это видел?
 

Петр Павлович показывает в рукаве руку Андрея Семеновича.

 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Моя рука!
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
Да-с…, рука ваша! Чем махать будете?
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Платочком.
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
Нечего сказать, хорош! Одну руку в карман засунул, а головы почесать нечем.
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Петя! Давай так: я тебе чего-нибудь дам, а ты мне
руку мою отдай.
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
Руки не отдам. А вот хочешь, пойдем к профессору
Тартарелину, – он тебя вылечит.
 

Андрей Семенович прыгает от радости и «идет» к профессору Тартарелину. Профессор Тартарелин сидит с папироской на стуле в профессорском костюме.

 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Вылечите мою правую руку. Многоуважаемый профессор Тартарелин. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и не отдает обратно.
 

Петр Павлович стоит тут же, хохочет и тычет оторванной рукой в грудь Андрея Семеновича. Профессор Тартарелин осматривает плечо Андрея Семеновича, закуривает.

 
П р о ф е с с о р.
Крупная сшадина.
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Простите, как вы сказали? Ссадина?
 
 
П р о ф е с с о р.
Да, да, да. Шатина. Ша-тин-на!
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Хороша ссадина, когда руки нет.
 

Петр Павлович гладит оторванной рукой голову

Андрея Семеновича.

 
П р о ф е с с о р.
Петр Павлович? Это вы искалечили гражданина?
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
Руку вырвал из манжеты!
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Следом бегал.
 
 
П р о ф е с с о р.
Отвечайте!
 

Петр Павлович смеется.

 
П р о ф е с с о р.
Расскажите, как было дело.
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Шел я по полю намедни
и внезапно вижу: Петя
мне навстречу идет спокойно
и меня как будто не заметя,
хочет мимо проскочить.
Я кричу ему: ах Петя!
Здравствуй, Петя, мой приятель,
ты, как видно, не заметил,
что иду навстречу я.
 
 
П е т р  П а в л о в и ч.
Но господство обстоятельств
и скрещение событий
испокон веков доныне
нами правит, как детьми,
морит голодом в пустыне,
хлещет в комнате плетьми.
 
 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н.
Стечение обстоятельств. Это понятно. Это – верно. Закон.
 

Вдруг Петр Павлович наклоняется к профессору и откусывает ему ухо. Андрей Семенович убегает за милиционером, а Петр Павлович бросает на пол руку Андрея Семеновича, кладет на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно уходит.

Профессор лежит на полу и стонет.

 
П р о ф е с с о р.
Ой-ой-ой-ой, как больно! Моя рана горит и исходит соком!
 

Андрей Семенович тащит двух милиционеров (в форме милиционеров 30-х гг. прошлого столетия) к профессору Тартарелину.

 
М и л и ц и о н е р  В о л о д я (Андрею Семеновичу).
Как зовут того проходимца?
 
 
М и л и ц и о н е р ы (хором).
Скажите нам, вы давно его знаете?
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
С малых лет, когда я был еще вот таким.
 
 
М и л и ц и о н е р  С е р е ж а.
А как он выглядит?
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Он с черной бородой.
 

Милиционеры останавливаются, подтягивают потуже свои кушаки и, открыв рты, поют протяжными ночными голосами.

 
М и л и ц и о н е р ы (хором поют).
Ах, как это интересно,
был приятель молодой,
а подрос когда приятель,
стал ходить он с бородой.
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас.
 

Андрей Семенович протягивает милиционерам пустой рукав, потому что руки нет.

 
А н д р е й  С е м е н о в и ч.
О, любезные милиционеры! Бежимте скорее,
а не то мой приятель окончательно убьет профессора Тартарелина.
 

Милиционер Володя «выхватает» милиционера Сережу

под руку, а милиционер Сережа «схватает» Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем «бегут». (СТОЯ НА МЕСТЕ, ИЗОБРАЖАЯ БЕГ).

 
И з в о з ч и к и (хором из-за кулис).
Глядите, три институтки бегут!
 

«Добежав» до дома профессора, все трое говорят хором.

 
М и л и ц и о н е р ы  и  А н д р е й  С е м е н о в и ч (хором).
Тпррр!
 

Все трое останавливаются. Профессор Тартарелин сидит на полу, а жена профессора стоит перед ним на коленях и пришивает профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держит в руках ножницы и «вырезает» платье на животе своей жены Кати. Когда показывается голый женин живот, профессор трет его ладонью и смотрит в него, как в зеркало.

 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н (сердито Кате).
Куда шьешь? Разве не видишь, что одно ухо выше другого получилось?
 

Катя отпарывает ухо и начинает пришивать его заново.

Голый женский живот, как видно, развеселил профессора.

Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.

 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н.
Катенька, брось пришивать ухо сбоку, пришей его лучше к щеке.
 

Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпарывает ухо во второй раз и принимается пришивать его к щеке профессора.

 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н (смеясь).
Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно!
 

Но вдруг увидя стоящих на пороге милиционеров, замолкает и делает серьезное лицо.

 
М и л и ц и о н е р  В о л о д я.
Где пострадавший?
 
 
М и л и ц и о н е р  С е р е ж а.
Кому откусили ухо?
 
 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н (поднимаясь на ноги).
Господа! Я человек, изучающий науку, слава богу, пятьдесят шесть лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Видите, у меня оба уха целы. Одно, правда, на щеке, но такова моя воля.
 
 
М и л и ц и о н е р  В о л о д я.
Верно, оба уха налицо.
 
 
М и л и ц и о н е р  С е р е ж а.
У моего брата двоюродного так брови росли под носом.
 
 
М и л и ц и о н е р  В о л о д я.
Не брови, а просто усы.
 
 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н.
Приемные часы окончены.
 
 
К а т я
Пора спать.
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч (входя).
Половина двенадцатого.
 
 
М и л и ц и о н е р ы (хором).
Спокойной ночи.
 
 
Э х о (сладким голосом из-за кулис).
Спите сладко.
 

Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают. (На сцене тихий, приглушенный свет, звучит музыка).

 
С о н (убаюкивающе из-за кулис).
 
 
тихо плещет океян
скалы грозные ду-ду
тихо светит океян
человек поет в дуду
тихо по морю бегут
страха белые слоны
рыбы скользкие поют
звезды падают с луны
домик слабенький стоит
двери настежь распахнул
печи теплые сулит
в доме дремлет караул
а на крыше спит старуха
на носу ее кривом
тихим ветром плещет ухо
дует волосы кругом
а на дереве кукушка
сквозь очки глядит на север
не гляди моя кукушка
не гляди всю ночь на север
там лишь ветер карабистр
время в цифрах бережет
там лишь ястреб здыгрустр
себе добычу стережет
 

Через спящих крадется Петр Павлович. В руках у него садовые, железные ножницы.

 
П р о ф е с с о р  Т а р т а р е л и н (просыпаясь).
Ать?
 
 
А н д р е й  С е м е н о в и ч (вскакивая).
Фоу! Ну и сон, будто всем нам уши пообрывали.
 

Андрей Семенович зажигает свет. Петр Павлович убегает, роняя ножницы. Все встают без ушей. Разглядывают их в руках. Милиционер Сережа трогает рукой голову без ушей.

 
М и л и ц и о н е р  С е р е ж а.
Сон в руку.
 

Музыка. Левая сторона сцены уходит в ЗТМ. Все покидают сцену. Правая сторона сцены освещается. На сцене Хармс. На кровати пустые бутылки портвейна. Хармс смотрит в горлышко пустой бутылки. Отбрасывает ее в сторону.

 
Х а р м с.
      Я совершенно один. Александр Иванович каждый вечер куда-нибудь уходит, а я остаюсь один. Я не делаю ничего: на меня находит собачий страх. В эти дни я получил грипп и болит поясница. Но чем я болен, и что мне надо делать? От страха сердце начинает дрожать, ноги холодеют и страх хватает меня за затылок. Только теперь я понял, что это значит. Затылок сдавливают снизу, тогда способность отмечать свои состояния утеряется, и ты сойдешь с ума. Во всем теле слабость, и начинается она с ног. Тогда становится еще страшнее. Мне не удастся отвлечь даже мысли в сторону. Я пытаюсь читать. Но книга становится прозрачной, и я снова вижу свой страх. Скорей бы пришел Александр Иванович! Но сейчас он объясняет Елене Петровне свои взгляды на любовь. И вернется он не раньше двух часов…
 

Явление 4.

Из ЗТМ. Макаров сидит на табурете. Напротив него на коврике, на полу сидит Петерсен, откинув назад руки и вытянув ноги. Макаров держит в руке прозрачный шар. Крутит его.

 
М а к а р о в (разглядывая в шар).
      В этой книге написано о наших желаниях и об их исполнении. Прочитай эту книгу, тогда ты поймешь, как суетны наши желания. Еще ты узнаешь, как можно легко исполнить желание другого. Но как трудно исполнить свое желание.
 
 
П е т е р с е н.
Ты заговорил уж больно торжественно. Так говорят вожди индейцев.
 
 
М а к а р о в.
Такова эта книга, о ней и говорить надо возвышенно.
Даже когда я думаю о ней, внутренне снимаю шапку.
 
 
П е т е р с е н.
А руки моешь, прежде чем коснуться этой книги?
 
 
М а к а р о в.
Да, и руки мыть надо.
 
 
П е т е р с е н.
А ты бы, на всякий случай, и ноги вымыл!
 
 
М а к а р о в.
Это грубо и неостроумно.
 
 
П е т е р с е н.
Что же это за книга?
 
 
М а к а р о в.
Название этой книги таинственно…
 
 
П е т е р с е н.
Хи-хи-хи!
 
 
М а к а р о в.
Называется эта книга МАЛГИЛ.
 

Петерсена неожиданно утягивают на коврике за кулисы.

 
М а к а р о в.
Господи! Что же это такое? Петерсен!
 
 
Г о л о с  П е т е р с е н а (из-за кулис).
В чем дело?! Макаров! Где я?
 
 
М а к а р о в.
Где ты? Я не вижу тебя!
 
 
Г о л о с  П е т е р с е н а (из-за кулис).
А ты где? Я тебя тоже не вижу!.. Я в каком-то шаре!
 
 
М а к а р о в.
Что делать-та!?
 
 
П е т е р с е н
Ты меня слышишь?
 
 
М а к а р о в.
Как по радиоле. Ты двигаться можешь?
 
 
Г о л о с  П е т е р с е н а (из-за кулис).
Ты видишь эти шары?
 
 
М а к а р о в.
Что за шары?
 
 
Г о л о с  П е т е р с е н а (из-за кулис).
Пустите!.. Пустите же меня!.. Макаров!..
 

Тихо. Макаров стоит в ужасе, потом хватает шар, приближает его к глазам, читает.

 
М а к а р о в (читает).
«…человек постепенно утрачивает свою форму и становится шаром. Став шаром, человек утрачивает все свои желания».
 

Макаров в ужасе кидает шар за кулисы (или в сторону Хармса).

ЗТМ. Слева сцены. Свет на правой, на Хармсе. Хармс, облокотившись на тумбочку, полулежит на ней. Руки скрещены. На тумбочке размытая фотографическая карточка. Хармс обращается к карточке. В руке у него перьевая ручка и чистый лист бумаги. Хармс не пишет, а проговаривает вслух.

 
Х а р м с.
      Должен сказать Вам, Тамара Александровна, все я понял. Довольно ломать дурака и писать глупые письма неизвестно кому. Вы думаете: он глуп. Он не поймет. Но Даниил Хармс не глуп. Он все понимает. Меня матушка не проведешь! Сам проведу. Еще бы! Нашли дурака! Да дурак-то поумнее многих других, умных.
                   Не стану говорить таких слов, как издевательство, наглость и прочая и прочая. Это только уклонит нас от прямой цели. Да нет, скажу прямо, – это чОрт знает что! В вашем лице есть нечто преступное.
      Я всегда так говорил. Со мной не соглашались, спорили, но теперь лучше пусть попридержат язык за грибами или за зубами или как там говорится!
       Я прямо Вас спрашиваю: это что значит? Ха! Вижу, как
                  Вы краснеете и хотите жалкой ручонкой отстранить от себя весь этот неумолимый призрак высокой справедливости. Глядя на вас смеюсь, как Вы лепечете бледные слова оправдания. Хохочу над Вашими извинениями! Пусть! Пусть свинья эта Бобрикова почтет меня за изверга. Пускай обольют меня помоями Рогнедовы!.. Да!.. Впрочем нет. Не то. А я спокойно и смело скажу: Я разъярен! Знаете ли вы, на что я способен?!. Я волк. Зверь. Барс. Тигр. Я не хвастаюсь. Чего мне хвастаться? Я презираю злобу. Мне не понятна злость. Но святая ярость!.. Знаем мы эти поля и канавы малороссийские. Знаем и пресловутые 20 фунтов. Валентина Ефимовна уехала в Москву. Цены на продукты дорожают.
     Ваш Даниил Хармс.
 

ЗТМ. на Хармсе. Свет на левой половине.

Явление 5.

На лавочке сидят Клопов и Дама. Дама нервно теребит летнюю сумочку. Она в желтых перчатках. Клопов сидит, закинув одну руку за спинку лавочки, в руках у него шляпа.

 
К л о п о в.
      Я нарочно видел, как вы с ними третьего дня катались на лодке. Один из них сидел на руле, двое гребли, а четвертый сидел с вами рядом и говорил. Я долго стоял на берегу и смотрел, как гребли те двое. Да, теперь я могу смело утверждать, что они хотели вас утопить. Гребут так только перед убийством…
 

Дама в желтых перчатках смотрит на Клопова с испугом.

 
Д а м а.
Что это значит? Как можно так особенно грести перед
убийством? И потом, какой им смысл топить меня?
 

Клопов резко поворачивается к даме.

 
К л о п о в.
Знаете, что такое медный взгляд?
 
 
Д а м а.
Нет.
 

Дама невольно отодвигается от Клопова.

 
К л о п о в.
      ХО!.. – Когда фарфоровая тонкая чашка падает со шкапа и летит вниз, в тот момент, пока она еще летит по воздуху, вы уже знаете, что она коснется пола и разлетится вдребезги. А я знаю, что если человек взглянул на другого человека медным взглядом, то уж… Рано или поздно он неминуемо его убьет…
 
 
Д а м а.
Они смотрели… на меня медным взглядом?
 
 
К л о п о в.
Да, сударыня…
 

Клопов одевает шляпу. Некоторое время молчат.

Клопов сидит, опустив низко голову.

 
К л о п о в.
Простите меня…
 

Дама в желтых перчатках с удивлением смотрит на Клопова и молчит.

 
К л о п о в.
Это все неправда. Про медный взгляд я выдумал сейчас,
вот тут, сидя с вами на скамейке. Я разбил сегодня свои часы, и все мне представляется в мрачном свете.
 

Клопов вынимает из кармана платок, разворачивает его и протягивает даме разбитые часы.

 
К л о п о в.
Шестнадцать лет я носил их. Понимаете, что это значит? Разбить часы, которые шестнадцать лет тикали у меня под сердцем, вот тут… У вас есть часы?
 

ЗТМ. Выстрел. Свет на Хармсе.

 
М е т а л л и ч е с к и й  г о л о с (из-за кулис).
Протокол два. Личное дело пятьдесят один дефис пятьдесят два.
 

Хармс виновато смотрит в пол. Он подавлен, разбит.

 
Х а р м с.
     Становясь на путь искреннего признания, показываю, что являлся идеологом антисоветской группы литераторов, в основном работающих в области детской литературы. Творчество нашей группы, по сути, было контрреволюционным. В силу своей направленности и содержания, оно не могло быть отпечатано в современных советских условиях. Наша группа распространяла его среди антисоветски
                   настроенной интеллигенции, с которой мы связаны общностью политических убеждений…
 

ЗТМ. На Хармсе. Свет на левой половине.

 
Явление 6.
 

Евстигнеев стоит посередине комнаты и старается издать звук на флейте. Жена Евстигнеева Евдокия стоит перед ним на коленях. Моет пол.

 
Е в д о к и я.
Евстигнеев! Дорогой муж мой! Супруг мой! Любимый друг и человек! Ну, молю тебя, не дуй во флейту! Евстигнеев!
 
 
Е в с т и г н е е в (смеясь).
Ги-ги-ги!
 
 
Е в д о к и я.
Евстигнеев! Четыре года ты дуешь в эту флейту и, все
равно, ни звука издать не можешь! Брось!
На коленях прошу тебя!
 

Евдокия поднимается с тряпкой в руках, затем снова встает на колени перед Евстигнеевым.

 
Е в д о к и я.
Вот видишь? Я целую твои ноги. Неужели ты не слышишь меня? Ты нехороший, злой человек. Евстигнеев!
                   Я дни и ночи тружусь, чтобы мы с тобой не голодали.
                   Я бегаю по лавкам, служу, мою посуду, готовлю обед, убираю комнату, стираю твое белье. Ты видишь,
                   на что стали похожи мои руки? Я больная и несчастная делаю непосильную для себя работу. А ты? Знай дуешь в свою флейту! И ведь хоть прок был какой! Ведь не только сыграть ничего не можешь, звука издать не можешь! Опомнись Евстигнеев! Опомнись!
 
 
Е в с т и г н е е в (смеется).
Хи-хи-хи!
 
 
Е в д о к и я.
Нет, не могу больше! Это не человек, а зверь какой-то!
 

Евдокия поднимается с колен.

 
Е в д о к и я.
Евстигнеев, слушай! Я, чтобы образумить тебя, делала все! Но ничего не помогает. Я слабая и сама не могу отнять у тебя флейту. Ты меня просто поколотишь. Поэтому я прибегну к крайнему средству. Евстигнеев, ты слышишь, что я тебе говорю! Ты слышишь?
 
 
Е в с т и г н е е в (дует в флейту).
Фюююююююююю!
 
 
Е в д о к и я.
Ты и слушать не желаешь! Я прибегну к крайнему средству. Сейчас пойду и позову дворника!
 

Евстигнеев перестает дуть в флейту, опускает ее.

 
Е в д о к и я.
Ты слышал? Я позову дворника.
 
 
Е в с т и г н е е в.
Зачем?
 
 
Е в д о к и я.
С дворником мы отнимем и сломаем твою флейту, и выбросим на помойку.
 
 
Е в с т и г н е е в.
Как же так?
 

Евстигнеев рассматривает флейту и пробует в нее дунуть.

(Стук в дверь). Евстигнеев и Евдокия молча стоят и слушают.

Стук повторяется.

 
Е в д о к и я.
Кто там?
 
 
Ж е н с к и й  г о л о с (Сулипановой).
Дорочка! Это я! Открой, силь-ву-пле!
 
 
Е в д о к и я.
Ах, Вера, это ты! Одну минуту, сейчас.
(Евстигнееву)
Спрячь флейту!
 
 
Е в с т и г н е е в (смеется).
Хииииииии!
 
 
Е в д о к и я (Евстигнееву).
Дай сюда флейту! Сию же минуту дай сюда флейту!
 
 
Е в с т и г н е е в (пряча флейту за спину).
Гы-гы!
 
 
Е в д о к и я.
Сейчас Верочка!
 

Евдокия подходит к двери и открывает ее.

 
Е в д о к и я.
Входи Верочка!
 

Входит Вера Александровна Сулипанова.

 
Е в д о к и я.
Вот познакомься: мой муж – Евстигнеев. А это Вера Александровна Сулипанова – моя двоюродная сестра.
 
 
С у л и п а н о в а (подходя к Евстигнееву).
Очень рада с вами познакомиться!
 
 
Е в с т и г н е е е в.
Хы-хы-хы!
 
 
Е в д о к и я.
Садись, Вера, вот сюда и рассказывай как ты живешь?
 

Сулипанова садится с ногами на стул.

 
С у л и п а н о в а.
О, душа моя, столько новостей! Я брежу театрами и светской жизнью. Да, милочка, я вся для общества! Грегуар подарил мне тончайший заграничный чулок, но к сожалению, только один. Так что его нельзя носить. Но когда ко мне приходят гости, я бросаю этот чулок на диван, будто забыла его убрать. Все думают, конечно, что у меня их пара. Борман увидал этот чулок и сказал: «Такими чулками нельзя кидаться!» А я ему: «О! Да у меня их целая куча! А вот туфель нет!..» Ах, да, милочка, же сюималад, у меня болит под мышкой. Это Зайцев лез ко мне рукой за шиворот, но я его дальше подмышки не пустила. Не дам же я Зайцеву хватать себя!
 
 
Е в с т и г н е е е в.
Хы-хы!
 
 
С у л и п а н о в а.
Ой! Я такие вещи говорю в присутствии мужчины. Но все-таки вы муж моей сестры и потом, мы, люди высшего общества, можем позволить себе некоторые фривольности.
 
 
Е в с т и г н е е е в.
Хы-хы! (дует в флейту.)
 
 
С у л и п а н о в а.
Что это?
 
 
Е в д о к и я.
Да это мой муж на флейте играть хочет.
 
 
С у л и п а н о в а.
Господи!.. Зачем же это?
 
 
Е в д о к и я.
Ах Вера! Он днями изводит меня этой флейтой. Вот видишь?
 

Евстигнеев дует во флейту.

 
Е в д о к и я.
И так с утра до вечера…
 
 
С у л и п а н о в а.
Да спрячь ты от него эту трубку…
 
 
Е в д о к и я (ФАЛЬЦЕТОМ).
А чиво это?
 

Евдокия пристально и зло смотрит в глаза Сулипановой. Сулипанова непроизвольно «сжимается в комок».

ЗТМ. На левой половине. Свет на Хармсе. Хармс сидит на полу, уперевшись в кровать спиной и с опущенной вниз головой.