Текст книги "На грани срыва. Что будет делать Путин?"

Привлечением инвесторов федеральным кураторам подготовки к Играм пришлось заниматься в условиях экономического кризиса, что обусловило объективные трудности: запланированные конкурсы (их проводила госкорпорация «Олимпстрой») не раз приходилось отменять по причине отсутствия заявок потенциальных участников. Это неудивительно: большинство компаний стремилось сокращать издержки.

Иная логика работы у компаний со значительным государственным участием: именно в подобных случаях решения зачастую принимаются по соображениям не коммерческой выгоды, а политической целесообразности и социальной ответственности бизнеса.

В этом контексте неудивительно, что представители «Газпрома» и «Интер РАО» заявляют о том, что проблем с окупаемостью олимпийских объектов не испытывают, а по существующим финансовым (кредитным) обязательствам компании рассчитаются без дополнительных «смягчающих» условий.

Положение частных инвесторов сложнее: во многих случаях реальная стоимость строительства объектов к Олимпиаде оказалась существенно выше ожидаемой (например, из-за неготовности дорогостоящей инфраструктуры, которую в итоге пришлось создавать самим инвесторам, или дополнительных требований МОК), что повлекло рост расходов (заимствований) и, в конечном итоге, привело к заведомой убыточности проектов. Это подтверждает Внешэкономбанк, который, теоретически, должен финансировать проекты по принципу безубыточности.

Выполнить этот принцип не удалось, и еще в сентябре 2011 года на уровне правительства была достигнута договоренность о предоставлении ВЭБу госгарантий на сумму около 123 млрд. руб. под поручительства «Олимпстроя».

Объективности ради стоит отметить, что рассчитывать на прибыль от вложений в большинстве случаев не приходилось изначально: многие дорогостоящие объекты возводились с нуля (например, спортивные арены), а практика их эксплуатации позволяет окупить вложения лишь за очень длительный срок.

Иными словами, Игры в Сочи изначально были, в первую очередь, политическим, а не коммерческим проектом. Представители компаний-инвесторов, вложивших огромные затраты в проект, в СМИ высказывают несколько желаемых путей решения финансового вопроса. Во всех случаях речь идет либо об изменении параметров финансирования, либо о расширении государственного участия.

Наиболее заинтересованными игроками выступают Олег Дерипаска и Владимир Потанин: на строительство порта, олимпийской деревни и курорта «Роза Хутор» было привлечено около половины от общего объема выданных инвесторам «Сочи-2014» кредитных средств.

Вложившие значительные средства инвесторы надеются хотя бы частично компенсировать свои затраты за счет государственной поддержки участникам стратегически значимого процесса подготовки к Олимпиаде.

Олимпийские проекты В.Потанина и О.Дерипаски – важнейшая составляющая общей концепции Игр-2014, так как связаны с проведением соревнований и размещением гостей Олимпиады. Вероятно, они получат поддержку на федеральном уровне, что позволит пересмотреть финансовые параметры проектов и сократить убытки инвесторов, но на прибыль от предолимпийской работы в Сочи главам «Интерроса» и «Базового элемента», скорее всего, рассчитывать не придется.

Государство же сможет частично компенсировать масштабные вложения за счет спонсорских контрактов, правда, стоит учесть, что эффект «рекордной суммы» (средства спонсоров превышают аналогичные сборы предыдущих зимних и летних Игр) снижается из-за того, что среди спонсоров также широко представлены российские госкомпании.

Возвращаясь к большой политической игре в России, следует отметить, что некоторые наблюдатели давали понять, что перед Путиным вновь замаячил вероятный «заговор олигархов».

Эти источники могли предположить, что Кремль пойдет на пересчет голосов на некоторых избирательных участках с особенно одиозным результатом в пользу «Единой России», но отставок, скорее всего, они не должны были допустить, так как нельзя демонстрировать слабость.

Впрочем, было понятно, что заявления о несостоятельности обвинений в фальсификации выборов (например, пресс-секретарь премьера Д.Песков обозначил долю фальсификаций в 0,5%) только добавили напряжения в отношения Кремля с протестной общественностью.

В общем, Путин просто обязан был победить в первом туре голосования: если бы этого не произошло, его самолюбию был бы нанесен серьезный удар.

А пока удар был нанесен по Издательскому дому «Коммерсантъ»: Алишер Усманов уволил гендиректора ЗАО «Коммерсантъ-Холдинг» Андрея Галиева и главного редактора журнала «Коммерсантъ-Власть» Максима Ковальского.

Дело в том, что в декабрьском 49-м номере были опубликованы фото лозунгов с упоминанием Путина и нецензурной брани в одном контексте. Интересно то, что эта часть команды была сохранена Усмановым еще со времен Березовского (то есть, как говорят в политтехнологической среде – «сработали подберезовики»).

Последнее косвенно подтвердил Березовский, который, кстати, в интервью дал понять, что намерен вернуться в Россию уже весной 2012 года, видимо, намекая, что Путин президентом не станет.

Ну, во-первых, он уже обещал вернуться после того, как президентом в 2008 году был избран Медведев (не вернулся); во-вторых, правоохранительные органы ждут Березовского, имея на руках судебный приговор в отношении его самого и Юлия Дубова, поэтому возвращение, с наибольшей долей вероятности, означает для Березовского его препровождение из аэропорта прямо в тюрьму, даже не в СИЗО.

Целью заявлений Березовского о возвращении в Россию на самом является, видимо, создание иллюзии, что в россии у него все схвачено. Но «схвачено», судя по всему, в Великобритании, которая регулярно отказывает Генпрокуратуре в экстрадиции Березовского для отбывания срока на родину.

Помимо России, как говорят, Березовским по весьма специфическим поводам интересуются правоохранительные органы Франции и Швейцарии, поэтому он вообще рискует скоро стать «невыездным» из Великобритании.

Особенно следует отметить те признательные показания, которые Березовский давал в суде вместе с Романом Абрамовичем: о том, кому, сколько и за что он выплачивал. По результатам этих признательных показаний можно открыть не одно новое уголовное дело не только по отношению к российским чиновникам, но и по отношению к самому Березовскому (см. УК РФ).

Впрочем, свое вероятное возвращение, а также резкое изменение политического климата в России Березовский обычно совмещает с вбросом информации о грядущем неизбежном покушении на Путина с последующим захватом власти т. н. «силовиками», к которым он, понятно, относится с большим подозрением. И эти подозрения связаны с тем, что «силовики» непременно установят военную диктатуру в России.

Возможно, в профилактических целях в ходе кампании Путин начал информационную атаку на офшорный бизнес. Это перекликается с инициативой И.Сечина относительно того, что российские компании должны быть зарегистрированы в России.

Подготовка к «возвращению на галеры» Путина, между тем, шла своим чередом. Общение премьера с аудиторией (в этом качестве – последнее) напомнило, как всегда, психоаналитический сеанс – только теперь «на диване пациента» сидел сам премьер.

Анализировать его высказывания и тезисы в данной ситуации нужно было психоаналитику, а не политологу: недруги уже поставили Путину диагноз, несовместимый с занятием государственных должностей. Причем, они же отмечали его частое обращение к проблемам сексуальности, при решении политических вопросов. В частности, о белых ленточках, которые премьер якобы принял поначалу за контрацептивы.

Важным было и то, что премьер, обращаясь в камеру, как будто общался с участниками протестов на Болотной площади (то есть «протестным электоратом»), а не с лояльной себе публикой, отчасти, выражая симпатию демонстрации возмущения россиян результатами выборов, отчасти, требовал оставаться в правовом поле.

Интересно, что Путина на пресс-конференции спросили, почему так плохо ведется борьба с коррупцией: «Но у нас четыре с лишним тысячи уголовных дел, возбужденных по взяткам и коррупции, – возразил премьер, – не знаю, четыре тысячи с лишним – это много или мало дел. Наверное, немало. Важно качество». Тут бы ему и остановиться, но он не остановился: «Почти 300 доведено до суда, десятки осужденных»[1]1
  Стрингер. ру, 16.12.2011.


[Закрыть]. Если перевести это на русский: из 4000 фигурантов уголовных дел 92% сумели откупиться до суда, еще 7% в суде, и лишь 1% наказан.

Во время «прямого общения» Путина с народом, другой кандидат Михаил Прохоров как будто конкурировал с ним (одновременно проводя встречу со своими сторонниками): он обещал помиловать Ходорковского, вернуть выборность губернаторов и даже жениться.

Показательно, в тот же день Ходорковский был удостоен и «высочайшего внимания»: после общения с народом, Путин, выйдя к журналистам, в случае избрания президентом, также обещал рассмотреть возможность его помилования, но только – в случае личного обращения.

Интересно, что в адвокатском сообществе (у Михаила Барщевского, например) также «складывалось впечатление», что МБХ будет помилован уже в мае 2012 года.

Отметим и то, что президентский совет по правам человека под руководством Михаила Федотова вновь рекомендовал президенту РФ инициировать пересмотр приговора по т. н. второму уголовному делу Ходорковского – Лебедева о хищении нефти. Их активность объяснялась, впрочем, еще и тем, что Федотов, заступая на пост главы Совета, судя по всему, обещал в определенных кругах поднимать данный вопрос перед главой государства периодически. Как честный человек, он свое обещание выполнял.

В качестве движения навстречу протестному электорату, интересной показалась инициатива Путина по установке на всех избирательных участках веб-камер. Речь идет о более чем 95 000 аппаратах.

Необходимы камеры с разрешением 640х480 точек, которые дают трафик около 1 Мбит/с каждая. Наблюдение за 95 000 избирательными участками осложнит работу Рунета (sic!) и в нужный момент сеть окажется перегружена во имя светлых идеалов демократии и «упадет»…

В качестве Пифии, предсказывающей это падение, выступил замминистра связи Илья Массух, который засомневался, что магистральные каналы связи выдержат трафик от систем видеонаблюдения. Так что, заранее были проработаны «пути отхода» по примеру отключения системы ГАС «Выборы» на выборах 4 декабря.

Один вопрос остался открытым – кто же будет смотреть в эти камеры и как потом будут использованы записи?

Путин также объявил, что готов обсуждать выборы в парламент с представителями Интернет-сообщества: такая открытость должна сгладить негативный эффект от протестных выступлений, направленных против него лично (хотя, напомним, он в парламентской кампании участия официально не принимал).

В общем, Путину пришлось «разруливать» ситуацию, которую для него, вольно или невольно, создал Медведев, вызвавшийся максимально либерализовать политическую систему перед своим уходом с поста президента. Это «разруливание» ситуации могло, в принципе, вылиться только в одно – в окончательное разрушение рейтинга Медведева.

Путин же реактивно включился в избирательную кампанию, дополнив серию статей (их публикация стимулирует экспертное обсуждение и общественный резонанс) серией встреч с главредами, политологами, доверенными лицами и представителями конфессий.

В частности, премьер встретился с молодежным крылом Ассоциации юристов России (до этого АЮР считалась «вотчиной» Медведева и его команды – очевидно, что члены Ассоциации принимают участие в кампании с благословления президента РФ), которые выразили намерение, в качестве волонтеров быть наблюдателями от его имени. На этой встрече Путин, кстати, предложил роль своих наблюдателей и «яблочникам»: похоже, судя по высказываниям, второй тур его устраивает (но нежелателен).

Очевидно, что кандидат применил против своих оппонентов прием, подразумевающий использование любой, даже негативной энергии, на него направленной.

Например, призыв «Путин должен уйти!» был, в общем, нейтрализован тезисом «если не Путин, то – кто?». Работа с протестным потенциалом продолжается, в том числе и по линии спецслужб: в весьма тонкий момент передачи власти необходимо держать руку не то, что на пульсе – на горле т. н. оппозиционеров.

Остальные кандидаты презентовали свои предвыборные программы: их обсудили и о них уже постепенно забыли. Команда же премьера, напомним, превратила презентацию в сериал – сначала был опубликован проект, затем серия статей, которые, раз за разом, стимулировали экспертное обсуждение. В итоге должен был получиться документ, который будет представлять собой плод коллективного труда, однако этого не произошло: Путин победил, даже не оформив свои предвыборные обещания в единый документ.

Вопреки распространенному мнению о том, что Путин в ходе кампании обещал включить представителей оппозиции в состав кабинета министров, отметим, что он не сделал этого прямо, заявив только, что готов обсудить кандидатуры. Путинское же конкретное предложение «яблочникам» стать наблюдателями от его имени – хороший ход: они предсказуемо отказались и были обвинены в намеренном нежелании вести конструктивный диалог, действуя по принципу «чем хуже – тем лучше».

В целом, Путин, то игнорируя, то – заигрывая с оппозицией, заставил своих оппонентов искать способы, чтобы привлечь его внимание к ним. Ведь, если вернуться к истокам протестов, значительная часть «рассерженных горожан»[2]2
  Состав протестующих, на наш взгляд, делится на следующие части: профессиональные революционеры, любопытствующие горожане и те, кто действительно почувствовал себя обманутым на выборах. Последние пришли на Болотную площадь, но на проспекте Сахарова их уже не было: они разочаровались и в лидерах «рассерженных горожан». Зато на проспект пришли те, кто не ходил на Болотную, опасаясь «милицейского» произвола – стало ясно, что приобщиться к знаковому событию можно без опасений попасть в «обезъянник».


[Закрыть] оказалась рассержена потому, что главный участник «властного тандема» перестал их замечать, стал игнорировать их интересы.

Скорее всего, раздражение сойдет на «нет» в случае выстраивания реального механизма доведения до власти мнений одного из основных налогоплательщиков – т. н. «среднего класса» (который в конце 2011 – начале 2012 года назвали почему-то «креативным классом»).

Это могла бы быть площадка на базе Агентства стратегических инициатив или даже новая партия, оперативно созданная под эту группу населения в результате либерализации партобразовательного процесса. Видимо, как раз об этом вел речь Алексей Кудрин, высказывавшийся за создание именно нового партийного проекта (не на базе СПС, «Правого дела» или других «использованных» и уже «вытоптанных» площадок). Понятно, что самовольных помощников по созданию такого проекта будет много: тот же Борис Надеждин настойчиво предлагал свои услуги, готовый даже стать наблюдателем от имени Путина. В этой связи источники отмечали массовое выведение с партийно-политического поля «людей» Анатолия Чубайса.

Разработка предвыборной программы Путина, как известно, продолжилась статьей в «Коммерсанте» о демократии, качестве государства и, конечно, коррупции (вернее – борьбы с ней).

Премьер традиционно остановился на необходимости обретения первоначального смысла понятия «демократия». А для этого, как посчитал премьер, следует вернуться к истокам, а значит – «национализировать» и сам принцип демократического устройства, то есть опять сделать его общим достоянием, как это было раньше, до проявления крайней амбициозности США и некоторых его союзников по НАТО.

С изложенными в статье принципами модернизации государственного устройства, премьер мог бы и сам успешно выступить на оппозиционном митинге.

При этом Путин дал понять, что готов нести ответственность и быть «мотором» тех перемен в государственном устройстве и общественном укладе, которые помогут снять «системные ошибки», вызвавшие столь резкое неприятие части населения страны, посчитавшей себя обманутой на последних выборах.

Презентованное премьером постепенное оздоровление государственных институтов, пораженных коррупцией, в совокупности с новой системой общественного контроля, подразумевающего коллективную ответственность (вместе с оппозиционными силами) за активизацию антикоррупционных процессов – безусловно, политическая новация. Хотя и сомнительная на стадии исполнения: до сих пор такие попытки успехом не завершались.

13 февраля сериал был продолжен статьей премьера в «Комсомольской правде», которая была посвящена, в основном, социальной проблематике и касалась выражения заботы кандидата о здоровье граждан.

Статья началась с утверждения: «Россия – социальное государство». Этот тезис Путин выдвинул еще в начале нулевых как задачу для себя. Видимо, он посчитал эту задачу выполненной, хотя и отметил недовольство граждан существующим положением, подчеркнув, что эта неудовлетворенность справедлива.

Путин вновь, в основном, обратился к «среднему классу» (поименовав его «предпринимательством») и пригласил к диалогу, попутно отметив, что степень интереса крупного бизнеса в создании «национальной системы квалификаций» (о которой договаривались в 2006 году) оказалась преувеличенной. Разочарование в сотрудничестве с крупными собственниками у Путина было очевидно.

Отчетливо Путиным была проведена и следующая линия: он считает «креативным классом» не участников митингов, а конкретно – «учителей и врачей, ученых и работников культуры», служащих «опорой общественной морали».

Большое внимание было уделено и квалификации и социальному самочувствию рабочих, «становому хребту любой экономики». И, в результате, созданию «рабочей аристократии».

Величину зарплаты бюджетников, в том числе – поощрительную часть, Путин поставил в прямую зависимость от уровня квалификации работника, давая понять, что государство заинтересовано в самообразовании своих граждан.

Отметим, что Путин в очередной раз подчеркнул свою приверженность ЕГЭ, как перспективной системе оценки знаний, полученных в школе, что должно продемонстрировать его принципиальность. Это выгодно отличает его от популизма других кандидатов (например, Жириновский предлагал стопроцентное поступление в вузы для всех желающих и, конечно, бесплатно).

«Красной линией» через статью проходит обращение к общественным и гражданским институтам, как источнику инициативы на местах и партнера для верховной власти. Одновременно речь идет и о повышении ответственности граждан, в том числе, например, за состояние своего здоровья.

Отличием этой статьи от других, предыдущих, стали регулярные прямые обращения кандидата в президенты к гражданам в тексте, что создало впечатление эмоционального диалога с избирателем на тему «производства справедливости».

Судя по статьям и настроению кандидата в президенты, Путин предчувствовал, что свой следующий президентский срок он будет вынужден провести в политическом одиночестве.

Скорее всего, бизнес-окружение будет или нейтрально, или даже враждебно по отношению к нему (он уже не гарант их развития, а, скорее – тормоз); политическую команду придется или менять, или подавлять, что также не улучшит отношений «по горизонтали».

В результате «горизонталь» может превратиться в «вертикаль», в которую будут встроены подчеркнуто лояльные по отношению к Путину персоналии. Такая конструкция нуждается в общенародной поддержке (ОНФ), в резкой популяризации лидера среди, так сказать, широких народных масс.

Должно произойти серьезное переконфигурирование властной конструкции, на которую Путин будет опираться в дальнейшем. В одном разговоре он упомянул о том, что кадровая ротация коснется не мене 50% его прежней команды.

Премьером, конечно, должен стать Медведев, но он может покинуть этот пост в результате конфликта с окружением Путина или серьезно ослабнет в аппаратном смысле.

Следующим премьером вполне может стать и Алексей Кудрин. В результате, в России должны укрепиться позиции американских компаний. Напомним, что именно, в основном, американские инвестиционные банки будут организовывать приватизационные процессы, а интерес к АЛРОСА, которую по-прежнему курирует команда бывшего министра финансов, проявили бизнес-империи Ротшильдов и, теперь, Рокфеллеров.

В ТЭК должны остаться сильными позиции следующих групп:

– И. Сечина («Роснефть»).

– Г. Тимченко (Л. Михельсон – НОВАТЭК; В. Богданов – «Сургутнефтегаз»; Э. Худайнатов – «Роснефть»).

– Ю. Ковальчука («Газпром» – банкинг и страхование).

– А. Ротенберга («Газпром», строительство). Впрочем, с братьями Ротенбергами не все в порядке:

их позиции в «Газпроме» атаковали «сечинцы», развернувшие антикоррурпционную борьбу по всем направлениям ТЭК – электроэнергетика, нефть, газ и т. д.

Очевидно, что Путин также старается создать свои личные рычаги влияния на ситуацию в «Газпроме» (ему в наследство должна отойти команда Алексея Миллера).

В «Роснефти» Путин, скорее всего, будет поддерживать борьбу между своими друзьями – Сечиным и Тимченко, которые всерьез расходятся по ряду вопросов, преимущественно финансовых.

Как мы и утверждали, прогнозируется обострение борьбы между группами, входящими в бизнес-окружение Путина и в этой борьбе последнему понадобятся союзники.

В качестве таковых могут выступить некоторые иностранные компании: ExxonMobil (у американцев, похоже, все в порядке), Schlumberger (правда, ее в последний период серьезно атаковал Сечин и иные группы влияния), Total (многое будет зависеть от того, кто придет на место Николя Саркози и какую позицию он займет по отношению к России) etc.

Понятно, что благосклонность Путина к иностранным инвесторам, в том числе американским, будет зависеть еще и от поведения руководства США/Великобритании и ЕС к результатам выборов в России.

Поведение бизнес-сообщества в ходе кампании было также весьма симптоматичным: оно заигрывало с оппозицией (встреча с Алексеем Навальным представителей 40 компаний, в том числе – банков и т. д.) ровно настолько, насколько это может оказаться полезным Путину в будущем. Через «олигархические» компании выстраивается поддержка, в основном, именно ему и никому другому. В том числе, в благодарность за поддержку, которую эти компании получили в ходе кризиса 2008—2009 годов.

Показательно, что к неудовольствию нынешней системой управления экономикой присоединились, правда в Давосе, на экономическом форуме, Герман Греф (Сбербанк), Алексей Кудрин (эксперт) и Алексей Улюкаев (зампред ЦБ). Показательно и то, что недовольство коррупцией, вмешательство государства в экономические процессы прошло совершенно без упоминания имени Путина, а весь негатив, таким образом, оказался сосредоточен на нынешней верховной власти (то есть, фактически – на Медведеве).

Скорее всего, если бизнес-структуры и будут принимать участие в партийном строительстве, то большая часть средств будет направляться, прежде всего, на нужды «Общероссийского народного фронта» (путинской протопартии), а лишь затем – на реализацию либеральных и иных проектов.

Нет сомнений, что инициатива Медведева по либерализации партийного пространства, принятая к реализации в начале 2012 года, была согласована с его партнером по т. н. «властному тандему». Понятно, что «тандем» объявил «партизацию» политического пространства с далеким прицелом.

Причина, по которой это произошло, скорее всего, состоит в том, что за 20 лет так и не удалось создать рабочий механизм по воплощению партийных инициатив и межпартийное взаимодействие, кроме того, что существует на Старой площади и между лидерами на персональной основе. И это – основные претензии, которые предъявляются от лица общества, как «правящей партии», так и остальным партиям, находящимся в т. н. «системной оппозиции».

Исходя из мирового опыта (США, Великобритания и т. п.), оптимальной для оперативного принятия финансовых, экономических и политических решений является двухпартийная система, состоящая из противоборствующих двух «правящий партий», в случае победы на выборах назначающих президента/премьера, обладающего всей полнотой полномочий и ответственности.

Наряду с этим, необходимо и свободное партобразование, активная партийная работа, создающая конкурентную среду для двух «правящих» структур. Кстати сказать, Путин признался, что «американская система» ему ближе других.

В России «партии власти» с конца 1990-х вступила в полосу политического одиночества, а «системная оппозиция» была поставлена в условия, когда была вынуждена претендовать на позиции второй «партии власти» (и это – естественно), причем, коллективно, так сказать (против «Единой России», против Путина), что было заведомо проигрышным делом.

Причина такого трагического положения «системной оппозиции» – персонификация лидерства. Помимо этого, КПРФ, ЛДПР и СР просто не дают друг другу реализоваться и развиться, выделив из своей среды одну структуру.

Как уже говорилось, «несистемная» оппозиция выступает сейчас принципиально, как дестабилизатор обстановки, в основном, деструктивно, тем самым, давая государству моральное право «схлопывать» партийные проекты и «зачищать» партпространство.

Для партийного же пространства выход видится в деперсонификации партий (ротация лидеров) и реализации «малых дел» для «системной оппозиции», что должно вернуть доверие избирателей. Она сразу претендует, ни больше, ни меньше – на верховную власть и позиции конкурента «Единой России». Возможно, полезным было бы и то, что президент и глава исполнительной вертикали стать партийными – это сделает парламентские выборы более значимыми для населения, а также ввести ограничение на занятие поста президента – 2 срока максимум.

То есть придется начинать все сначала: просто некоторые партии пройдут путь очень быстро, а некоторые не пройдут его вообще.

И вот, в 2012 году – случилось: в «Единой России» началась дискуссия о разделе партии, смене бренда и т. п. С наиболее жестких позиций извне, так сказать, выступил глава избирательного штаба Путина Станислав Говорухин (от лица ОНФ), который пока рассматривается, как протопартия – перспективный конкурент ЕР в двухядерной системе.

Кампания-2012 велась Путиным несистемным образом: с одной стороны, были очевидны результаты одномоментных политтехнологических актов, причем, довольно удачных, на наш взгляд, а с другой – отсутствовал единый центр принятия решений. Это вносит серьезную дисгармонию в деятельность предвыборной команды премьера.

Появились даже слухи (распространялись, кстати, как говорят, из серьезного источника), что вместо Говорухина, предвыборным штабом ВВП рулил Анатолий Чубайс. Данный слух мог серьезно навредить имиджу Путина. Скорее всего, его распространяли в либеральных кругах именно с целью дискредитации премьера.

Напомним, что и «главный враг» Путина, лондонский сиделец Березовский, как мы уже упоминали, продолжал трепать нервы окружению ВВП и, заодно, ему самому.

Например, предложение Березовского патриарху Кириллу призвать Путина уйти свидетельствует о том, что внешние группы прекрасно осведомлены о «слабых местах» путинского окружения и персонах, которые являются «ненадежными звеньями».

В частности, исходной была информация о том, что ВВП лоббировал на пост патриарха своего кандидата, а избран был Кирилл. Несмотря на все усилия, Кириллу не удалось войти в ближний круг Путина, а сам премьер сейчас и это – очевидно, дистанцируется от участия даже в официальных церковных мероприятиях, выставляя вместо себя ДАМа.

Отметим и еще один актуальный тренд кампании-2012: проблема второго тура обсуждалась в обществе и в окружении премьера весьма интенсивно.

В окружении, говорят, признавали, что второй тур должен был в значительной степени снять социальное напряжение и вообще был не опасен премьеру, однако распространение получила та точка зрения, что сам ВВП был против второго тура (он мог его деморализовать). Путин якобы настаивал на том, что способен победить в первом туре с результатом не меньше 60—65% голосов (именно эту процентную ставку довел до подчиненных Володин на совещаниях в Кремле).

В результате и была выработана специальная персональная программа, которая подразумевала применение прямой речи по отношению к избирателям, как часть нового имиджа главы российского правительства.

Если проект его предвыборной программы был предложен в качестве личного контракта кандидата в президенты, который он был намерен заключить со своими избирателями, то приглашение к разговору о судьбах Отечества в специальных статьях развивало эту форму общения с населением, и даже делало ее одним из основных способов установления обратной связи власти с обществом.

Эмоциональная подача материала, безусловно, должна была вызвать чувство причастности к управлению будущей Россией. На этом фоне Путин и предъявлял серьезный счет своим оппонентам, по сути, обвиняя их в политическом легкомыслии, необдуманности стратегии поведения и даже – в злонамеренности, особенно во время последнего избирательного цикла.

Стремление некоторых российских элитных групп к революционному переделу сфер влияния, в политике и в экономике было оценено: именно для них и предназначались уступки, которые верховная власть делала в первой половине 2012 года, понимая, что делиться влиянием на партийно-политическом поле все равно придется.

Россия слишком плотно инсталлирована в мировое сообщество, чтобы игнорировать стереотипы «демократического поведения», даже если они идут вразрез с ее национальными интересами.

При этом, премьер, и ранее апеллировавший к широким социальным слоям населения, сегодня оказался вынужден искать поддержки и у враждебного по отношению к себе т. н. «креативного класса», и у молодежи.

Это было связано, прежде всего, с тем, что медийность российского общества оказалась недооценена кремлевскими технологами, а его способность присоединяться к социальным протестам, мобилизуясь «по свистку» в Интернете, была откровенно просмотрена модераторами политического пространства в последнее время.

Действия Путина в ходе кампании, в этой связи, были оправданы: ему есть что предложить избирателям в будущем и есть что предъявить в качестве демонстрации серьезности своих намерений, сейчас.

В конце концов, общество потребления, представители которого сейчас вышли на марши протеста, окончательно сложилось именно в период «тучных нулевых», то есть во времена президентства Путина.

Как известно, вслед за одной статьей последовала и другая – о национальном вопросе. Там было все, что необходимо настоящему националисту: и признание особенной идентичности русских, и указание на врага – «провокаторов», которые стремятся развалить страну.

Статья была направлена против призыва к моноэтничности, так как это противоречит традиции российской государственности. И Путин прямо говорил, что нельзя допустить создания «региональных партий в национальных республиках» и, соответственно, «этнических анклавов». Из конкретных предложений прозвучало то, что нужна стратегия национальной политики, а также специальный госорган, отвечающий за ее реализацию.