Текст книги "Холодные сердца"

– Лена? – вопросительно посмотрели на Артема девки.

Тот кивнул им, чтобы проходили.

Когда девки вошли, закрыл дверь на ключ и указал, чтобы проходили в зал.

Девчонки, озираясь, не понимали, где их подруга. Оглянувшись, они схватили друг дружку в объятия – ужас дернулся в их зрачках: Артем стоял в дверях без штанов, возбужденный, с безумным взглядом.

– Дядя Тема, вы что?! – первой опомнилась Майра.

– Тихо! – рыкнул Бардаков, надвигаясь на девок. Он гудел от возбуждения, не контролируя себя. Падение Анны терзало его мозг. Ему было все равно, что он совершает, лишь бы опустошить свое естество. – Снимайте трусы!

– А-а! – Девки взвизгнули, и обе, толкаясь, ломанулись к запертым дверям балкона. – Помогите!!!

Артем настиг их, ухватил сильными клещнями за волосы, оттащил от дверей балкона, швырнул на диван. Сопротивление его раззадорило и окончательно превратило в обезумевшего самца.

– А-а! – завыли девки, закрываясь худыми руками и дергая ногами-палками.

Они были в коротких юбках, и сейчас Артем ясно видел их трусы.

Он резко и умело сорвал трусы с обеих. Девки рыдали, давясь соплями.

– Мы же девочки! У нас еще никого не было! – взвизгнула Майра. – Что вы делаете?

– Хрень все это. Заплачу!

Артем задавил своим весом, развел в стороны тонкие девичьи ноги и ритмично задвигался, сближаясь с затихшей Майрой.

Сжавшаяся в комок, дрожащая Кира, потрясенная, наблюдала за насилием, совершаемым над ее подругой отцом другой подруги.

Артем вспотел. Он ощущал, как сексуальная энергия, поработившая его разум, улетучивается. В последний момент перед оргазмом, уже соображая, он вышел из лона Майры и разрядился ей на живот.

– О-е!

Враз обессилев, он поднялся на ноги, поглядел на покорную и испуганную до исступления Майру, тут же схватил свой бумажник с журнального столика, вытащил пятитысячную купюру. Кинул на девушку.

– Хватит? Нет?

Он вытащил и кинул еще одну пятитысячную.

Теперь он соображал на все сто!

Ужас в глазах Майры, ее тщедушное, совсем не возбуждающее теперь тело, две пятитысячные бумажки, тонкие ножки-палки. Что за хренотень здесь творится? Он-то хотел Анну, свою проклятую шлюху-жену, хотел овладевать ею назло ее новым молодым любовникам, доказывая свою силу и свое право на эту женщину! А сделал он вот что! Сука! Все из-за нее. Ее распутство обезумило его. Никогда он не подозревал в себе извращенной похотливости – его возбуждало соитие жены с другими мужиками!

Артем уперся взглядом в огромные, полные ужаса, но и наполненные каким-то странным интересом глаза Киры. Прямо на ее глазах отец Лены лишил девственности Майру, она не кричала, не ощущала боли или неудобства, послушно лежала, и теперь у нее было десять тысяч рублей. Десять тысяч! За пару минут! Это же целое состояние для молодой девушки, можно накупить столько необходимой девичьей дребедени, чтобы потом выпендриваться перед подругами. Но потерять девственность… Хотя ныне кому она нужна? Все девчонки до замужества отдают свою девственность придуркам со двора совсем просто так, между поцелуйчиками и глотками пива. Глупо и пошло…

Артем понял состояние этой… Она будет такой же, как его Анна, – шлюхой.

Майра тяжело поднялась, забрала деньги и ушла из зала. В ванной зашумела вода – пошла под душ. Артем расслабился – все нормально, девка удовлетворена оплатой и поднимать кипиш не станет.

Артем ощутил новый позыв желания. Огромный заряд получил он, побывав на озере – давно такого с ним не случалось! Да еще ведь возраст подошел – бес в ребро.

– А ты? – спросил хрипло.

Кира вдруг сползла по дивану, улегшись, и развела ноги…

Расплатившись, Артем еще угостил девчонок чаем. Они были смущены. Обе сжимали в кулачках красные купюры и старались не смотреть друг на друга.

Артем позвонил на завод, говорил, а сам смотрел на них, этих молоденьких соплюх. Вот и сбылась его мечта – лишил девственности, да не одну, а сразу двух молоденьких девчонок. Эта мечта долгие годы портила ему жизнь и сразу же сбылась, как только он разбогател.

Двадцать тысяч рублей и две целки! Хо-хо. Какая дрянь. Это удовольствие не стоит таких денег – это бесценно!

Отпуская девчонок, намекнул им на возможность дальнейших отношений:

– Будем дружить.

– Угу, – буркнула Кира. Майра промолчала.

Два дня он работал, не покидая завода. Технологический цикл требовал безостановочной поставки сырья. Заказы сыпались из-за границы, опережая производство. Требовалось оснастить новые цеха.

Артем задобрил рабочих, выплатив им задолженность по зарплате, повысил оклады управленцам.

Сам он только-только начал ощущать, что становится состоятельным человеком. Большие партии фарфора были отгружены на склады его офшорных фирм – он дал указание продать фарфор, а всю выручку (всю!) обналичить и в виде наличной валюты депонировать за границей в сейфовые хранилища. Никакой Интерпол не заблокирует его счетов – их нет. Деньги будут нужны – курьерская служба пригонит спецавтобус и заберет из хранилищ контейнеры наличности.

Бухгалтеру он велел позабыть про уплату налогов, а выдачу следующей зарплаты отсрочить на месяц. Сначала он хапнет в собственный карман и почувствует деньгу, а уж потом…

Звонила жена – с ней он не стал говорить.

Звонил сам Кожин, просил прислать очередной кейс, который он «случайно» позабыл у Артема. Шла глупая игра. Полный маразм. Если бы власть решила это пресечь – сидели бы все пожизненно в тот же день…

Артем позвонил на сотовый сыну, попросил приехать на завод. Сын передал, что мать требует денег: «Где хваленое богатство?!»

Артем ухмыльнулся – да, она же старалась!

Полюбовавшись на кейс, полный упаковок долларов (евро опять лихорадило!), убрал пять пачек – это плата жене. Кожин ведь развлекался, пусть сам и платит.

Когда сын приехал, хмуро посмотрел на него – он очень похож на мать, те же черты лица, тот же цвет глаз. Неужели он такой же, как она, готовый предать в любое мгновение, при первом удобном случае? Верить в это не хотелось, но он так походил на Анну…

Сын сыпал восторгами:

– Пахан, ты гений! Такой заводище! Немыслимо! Как ты его заграбастал? Сказка какая-то! Становишься Рокфеллером? А?! А меня пустишь порулить? А? Наследника!

Слово «наследник» резануло Артема по ушам. Он еще сам не ощутил прелести богатства, а сын его уже списал в утиль, уже примерил все на себя и пожелал отцу скорой кончины! О, судьба богача, твои дети молятся Богу о твоей скорой смерти!

Сыну Артем ответил скупо:

– Доучись и приходи рулить. А сейчас поедешь к Кожиным, шофер знает куда.

– Кожин – это главный мент?

– Уже не главный – его переводят с повышением. Передашь кейс – мы с ним нечаянно поменялись.

Сын взял кейс, покачал в руке.

– Ого! Тяжелый. А твой он отдаст мне?

Бардаков не нашелся что ответить.

– Понятно. Мзда, – ухмыльнулся сын.

– Антон, меньше слов. Езжай. Вон те пять пачек на столе передашь матери. Как она?

– А мне?

Артем зло выдохнул воздух.

– Поделись с матерью сам, сколько ей, сколько тебе… Так как мать?

Сын пожал плечами:

– Ездит к Роговой, у нее целыми днями. Наш дом опустел. Ты – здесь, она – на пляже Роговых. Ленка – с подругами.

– Езжай.

– Ты приедешь домой?

– Не знаю. Не сегодня.

– Понятно.

– Что понятно?

– Ничего. Просто я предоставлен сам себе.

– Гхы-гмы-ма! – рассмеялся сипло Артем, спросил сына с подковыркой: – Сам-то ты придешь домой или пробиваешь меня, чтобы девок к нам навести?

Сын смущенно пожал плечом.

Артем хмыкнул.

– Понятно. Ты уже взрослый, сынок. Соскучишься по папе, приедешь сюда… Понял?

– Понял… папа.

– Кожин ждет, еще на поезд из-за своего кейса опоздает, крику потом не оберешься…

Сын уехал.

Двое суток ничто не отрывало Артема от работы. Приезжали иностранцы, звонили из мэрии, требовали на совещания и семинары, наведывались мелкие прохиндеи, пытаясь заинтересовать глупыми проектами, смысл которых сводился к одному: выпросить фарфор на реализацию без залога или добиться от Артема поручительства для получения кредита в банке. С иностранцами Артем был любезен, пил кофе, говорил «плиз», подписывал выгодные торговые соглашения. Мэрию и прохиндеев посылал на хрен.

Братва, изрядно потрепанная тяжелым на руку Кожиным, пронюхав, что Артем остался без полицейского покровительства, зачастила к заводской проходной. Но братки не учли одного – их время безвозвратно ушло, алчный Бардаков уже держал в своих руках золотоносный источник, он успел вжиться в роль хозяина, и у него появилась многочисленная и вышколенная охрана, готовая сделать для шефа все на свете (первобытные банды этим товарищам не соперник, их рвут в течение суток, если есть приказ). Артем умел быть щедрым со своими людьми!

Братки, кривляясь и гордо вышагивая (это были обычно только отсидевшие и еще живущие былыми воспоминаниями о бандитском беспределе), королями входили на территорию завода, а потом открывались высокие железные ворота, и их пустые расхристанные старые иномарки туда же вкатывали рабочие в серых халатах. Иномарки сдавали на металлолом, а братков, скрутив тут же, во дворе, убивали молотками. Трупы бросали в емкости с соляной кислотой. Теперь были другие времена, все-таки двадцать первый век!

Когда исчезли бригады Коростовского и Коли Напильника, братки поумнее решили, что «Луговский фарфор» не такой уж лакомый кусок, во всяком случае, вокруг существовало множество фирм и предприятий, которые можно было легко «загрузить» и получать отступные в значительно больших объемах и без опасения за свою шкуру. А новое начальство областной полиции, осторожно познакомясь с Артемом, на всякий случай перевело его в авторитетные предприниматели. Придумали же аккуратное название для богатых и приближенных к власти бандюков – авторитетные предприниматели!

Две недели Артем делал вид, что ничего не изменилось – он жил на заводе, ел, пил, спал, иногда спаривался с «подстилками». Кира и Майра названивали ежедневно и спрашивали, когда потребуются их услуги. Если Артем хотел, он посылал за девками купленный только что внедорожник «ниссан-патруль». Кира быстро научилась всяким изощренным приемам и уже была не интересна, походила на бывалую шлюху, а Майра кривлялась и не желала делать минет, в остальном вела себя покорной овцой. Артем теперь платил им не так щедро – по паре тысяч за визит, но девки были на крючке, не спорили.

Да, Артем делал вид, что ничего не изменилось, а изменилось главное – уехал Кожин, и это значило, что пришло время избавиться от Анны. Он с самого начала решил, что убьет ее, как только исчезнет опека Кожина.

Совсем недавно Артем нанял на должность главного управляющего пронырливого молодого парня тридцати двух лет, окончившего Вашингтонский университет. Фамилия у этого вундеркинда, сына областного чиновника с Крайнего Севера, была Огурцов, звали его Игорь Константинович. Само по себе заграничное образование Артему было до балды. Были две причины. Во-первых, папа чиновник-вор, пока его не успели вычистить, отрекомендовал Артему свое чадо как ловкого менеджера, оплатив назначение мздой в триста тысяч евро. Артем тогда подумал, что триста тысяч ему не помешают, а если сынок казнокрада начнет применять знания отца, он его всегда успеет унять, все-таки частная фирма, не государственное предприятие, где тащат все, от генерального управляющего до ночного сторожа и собак.

Итак, парень был красив, высок, умен и обладал обаянием, ему сразу хотелось верить. Плюс ко всему, высокопоставленный папа чиновник-вор – это много значит. Очень много. Почти все!

Во-вторых, этот Огурцов около года проработал замом коммерческого директора на заводе охтинского фарфора и провернул там удачные оптовые сделки, сделав хорошую прибыль, долгосрочные контракты и получив солидные премиальные.

Артем сначала не стал баловать вундеркинда. Огурцов месяц проработал замом по поставкам сырья, где проявил необычайную прыть – интригуя и комбинируя, добыл прорву сырья по бросовой цене, удешевив производство.

Убедившись, что завод продолжает работать под руководством Огурцова в прежнем режиме (рабочие почувствовали обратное – в столовой сократили паек, зарплату задолжали за два месяца), Бардаков направил свою энергию на устранение возникшего противоречия в своей новой богатой жизни. Он хотел разбогатеть ради семьи, но семьи не стало, как только он добился желаемого. А виной всему внезапно проявившаяся распутность Анны! Если устранить Анну, все вернется в прежнюю колею – у него вновь появится мир в доме, любовь детей и спокойствие в душе.

Следить за супругой, чтобы не опозориться, не доверил никому – следил сам. Он еще не знал, как убьет Анну, но действовать в данном случае требовалось аккуратно – это не бандитов молотками глушить, тут, в случае явного убийства, главным подозреваемым станет он сам – муж. Требовался несчастный случай. Но какой?

Анна довольно близко сошлась с супругой пляжного короля города Рогова – этот тип, имея родственников в городской архитектуре и Сбербанке, получил участки прибрежной полосы на местной реке, на льготный кредит насыпал пляжи песком, расчистил и оградил территорию и стал взимать плату.

Лето стояло жаркое, и все три оборудованных пляжа были переполнены.

Специально для крутых Рогов организовал суперпляж – с белым морским песком. Его жена – тридцатипятилетняя фигуристая блондинка, коротко стриженная и низенькая, поволжская немка по национальности – Нора, большую часть времени проводила лежа на пляжном лежаке. Ее обслуживала личная челядь – две девки-массажистки, инструктор – бывшая пловчиха, чемпионка Европы, две официантки и визажистка. Когда Рогова отдыхала на своем пляже, туда не пускали никого… кроме Анны.

Артем поражался, как можно целыми днями праздно валяться на солнцепеке? За Анной не водилось такого пристрастия к купанию и загару. Но за ней и похотливости все эти годы замечено не было! И эта пляжная жизнь навела Бардакова на мысль, что его супруге суждено днями утонуть – такое устроить проще простого. Только бы погода не подкачала!

Решив, как она умрет, Артем испытал некоторое облегчение, словно палач, пребывавший в нерешительности, как проявить свое «искусство» в самый важный момент. Поняв это, он испытал радостное расслабление. И тут же проявилось деятельное движение: отправил двух парней в ближайший мегаполис за аквалангами и водолазным оборудованием – в городе покупать эти штуки не хотелось, ибо только одна фирма торговала такой фигней, да и то между делом, и не могла уже год продать единственный акваланг и подводное ружье с гарпуном. У новой полиции могли возникнуть ненужные ассоциации: утонула жена Бардакова, а перед этим купили акваланг в магазине «Олимп», а до этого целый год не покупали. Требовалось предусмотреть все, до мельчайших деталей.

Итак, парни укатили на поезде в мегаполис покупать наборы «юных дайверов», а сам Артем, перебравшись на другую сторону реки, поросшую тополиным лесом, устроил пункт слежения. Река была широкая, около километра, и он взял с собой оптический прицел от любимого карабина «Русь» последней модели. Дорога удачно выходила прямо к берегу. Он приезжал сюда на своем «патруле» и, сидя в салоне, смотрел в прицел на отдых супруги.

Первые же наблюдения подтвердили самые худшие предположения. Пляж был пуст. Анна плескалась на мелководье. А Нора (кому еще быть?) лежала обнаженная прямо на песке, разведя великолепные ноги в стороны, и ее пялил, потея, противный Коротышка!

Тот самый, что барабанил Анну в бане Кожиных! Вот почему ей так стал нравиться отдых на песочке! Ах, шлюха! И Нору совратила! Артем уже был уверен, что это Анна притащила на пляж Коротышку. Конечно, у этого карлика слоновий член. И яйца огромные. Парню, естественно, тяжко приходится ходить с такими тяжеленными яйцами.

Крестик прицела ползал по заднице Коротышки. Рука Артема подрагивала. Было бы в руках ружье, не выдержал, надавил бы на курок.

Убрав окуляр от глаз и успокоившись, Артем вновь продолжил смотреть. Как же хороша эта Нора! Вообще, немки необычайно чувственны, красивы и сластолюбивы, для русских мужчин это самая лучшая отрада! Она всегда держит в доме порядок, а все авантюры мужа обычно сама и начинает, но ведет дело так, что все, и муж, и дети, и соседи, и она сама, считают мужа самым главным в их ухоженном и сытом мирке.

Артем тут же подумал, что русскому мужчине иметь жену-еврейку тоже полное счастье – все то же самое: любовь, уважение, дети-красавцы, все его самодурства принимаются с полной покорностью, только иногда наезжает родня, тоже с полной покорностью, и ты уже весь в деньгах и должностях, которые тебе не нужны. Тут надо иметь особый, сильный характер.

Да, Рогов – рогач! Вон как Норе нравится соитие с Коротышкой, как она округлила рот, стеная и охая! Рогов – рогач на всю катушку! Фамилия даже подходящая: Рогов – рогач! Коротко и ясно.

Артем порадовался, что в руке только прицел, а не ружье, но пожалел, что это не видеокамера, такую сцену запечатлеть было бы очень кстати, мало ли, что на уме у Рогова! Видно, что при поддержке властных родственников он идет в гору, и в будущем дорожки Рогова и Артема обязательно пересекутся. Так бы имел видеозапись для возможного шантажа или бы просто разместил видеоролик на JouTube, чтобы уничтожить, опозорить на весь земной шар. И тут же стало жалко этого идиота Рогова.

Вон, значит, как, они (Артем и Рогов) не спят, не едят вдоволь, в туалет лишний раз боятся отлучиться, терпят до последнего – деньги делают, а жены вместо благодарности и верности трахаются с карликами!

Как вот с этим бороться?!

Вернувшаяся из воды Анна сразу же жадно припала к члену Коротышки, который был совершенно серьезен и давал ей какие-то указания!

Ну что после этого делать?!

Артем, наблюдая за жадным минетом, со злостью, не замечая, что говорит вслух, твердил:

– Корми ее, корми. Может, подавится.

Артем поотчетливее навел резкость. Он читал в одном кулинарном журнале, что употребление перед соитием грецких орехов вызывает выделение во время оргазма огромного количества спермы, и она получается первосортная – густая, пряная, чисто белого цвета. Карлик, видимо, сожрал этих орехов не меньше килограмма – вылил Анне в пасть чуть не майонезную банку белого соуса. Гаденыш.

Коротышка блаженно жмурился, а обе шлюхи – Нора и Анна, торопясь, на пару делали ему успокаивающий массаж, гладя живот и бедра.

Да, такого удовольствия он, Артем Бардаков, никогда не испытывал. И собой не дурен и теперь богат, а этот карлик, ничтожество, палец о палец не ударив… Он поплатится за все! За все!

Парни вернулись с аквалангами через сутки. Артем выждал еще день – давили тучи, и мог в любую секунду сорваться тяжелый мощный ливень. Карлик, Нора и Анна, словно чувствуя свою обреченность, превзошли в следующий день сами себя. Артем велел себе во имя своих детей забыть то, что вытворяла их мать с Коротышкой и с Норой…

На другой день была хорошая погода…

Анна утонула.

Аквалангисты, когда она зашла в воду по грудь, рванули ее на глубину и держали, пока бедная женщина не захлебнулась. Через два часа после трагедии Артем велел удавить аквалангистов и растворить трупы в кислоте – палачи-охранники исполнили приказ быстро и не задумываясь…

Были похороны, слезы детей, тяжелая гнетущая обстановка в квартире (теперь Артем приезжал ночевать домой). Расследовать несчастный случай никто не собирался…

Так Артем Бардаков стал вдовцом…

Его архаровцы выследили и похитили урода-Коротышку. Его держали в подвале на недавно купленной Артемом лесной даче – для расправы над ним ему требовался особый настрой, и он ждал, как это делают палачи, предварительно объяснив карлику, что он умрет и за что…

Шли дни. Огурцов прекрасно управлял заводом, набивая карманы Бардакова звонкой монетой. Прекрасные экономические показатели завода не раз уже отмечались в экономических обзорах не только местных теленовостей, но по телеканалам ББК и «Экономист». Владельца завода Артема Петровича Бардакова официально пригласили в Петербург на экономический форум, где были не только подобные ему удачливые «предприниматели», но и политические деятели, и зарубежные экономисты.

Там-то Артем быстро и близко сошелся с Самуилом Боголовым, пожилым миллионером. Даже не миллионером – Артем сам был таковым, а «мультиком» – мультимиллионером, обладателем хрен знает скольких миллионов долларов или евро. Самуил носил еврейское имя, внешность имел стопроцентного бурята, но себя отрекомендовал русским. Но пояснил: бурятский бизнесмен.

В общем, дядька был веселый, общительный, и они с Артемом сошлись на короткой ноге, много вместе пьянствовали вечерами, после заседаний форума…

«Вот и я человек элиты», – подумалось Артему, когда ему сообщили, что он введен в управленческий госрезерв – список выдающихся людей, которых в любой момент Кремль может позвать во власть.

«Вот так-то, сука!» Ради такого не только можно убить жену – Артем убьет любого!

Артем, вернувшись с форума на завод, с благодарностью взглянул на Огурцова – этот мальчишка своим неутомимым рвением приподнял его очень быстро. Такого требовалось держать рядом, на коротком поводке, как прежде планировали держать его, Артема, местные братки. Классические приемы в бизнесе неизменны, потому-то книга Адама Смита, главного учителя капиталистического строя, востребована во все времена! И Артем не скупился, вознаграждая работу своего гения-управляющего – пятьдесят тысяч в евро плюс премиальные, служебное авто и квартира в центре. У рабочих, правда, были постоянные перебои с малой зарплатой, ну да пошли они куда подальше, пусть бы и тростник жрали с глиной – всегда ведь так было! А план, как в СССР, – дело святое. Только тогда работяги прибыль себе делали и государству, а теперь только ему, великому Бардакову, которому теперь Россия была по боку – только бы побольше выкачать деньжищ и успеть сбежать в Европу толстосумом. У Артема теперь были великие планы! Он поднимется о-го-го! Он тоже купит себе замок во Франции, какой-нибудь футбольный клуб и большую яхту… Как все порядочные «мультики». Про миллиард долларов Артем не думал – это перебор. Эти монстры не остаются на плаву долго. Вспомните одного, который громко заявлял, что презирает всех, у кого состояние меньше миллиарда долларов. И где он? Нищий в казематах… Про того, который, сначала работая в банке, вымогал взятки и давал указания убивать всех непонравившихся, который отсидел десять лет и был отпущен по амнистии, тоже нищий и опозоренный, вспоминать не хотелось. Много их отгремело и кануло в небытие. Он, Артем Бардаков, не разделит их судьбы. Он будет драться до конца! А потребуется, как мальчиш-плохиш, родину продаст за преуспевание в Европе или Штатах, только бы его приняли в семью богатеев-космополитов! Он уже понял, что для него Россия – ничто, ОН – великая личность, которая может наплевать на родину и вскормившую его нацию, ограбить свою страну и свой народ и, опираясь на эти капиталы, попытаться влезть в маленькую группку богатых подонков, называющих себя мировой элитой…

«Прямо как Троцкий!» – подумалось Артему. Тот тоже считал русский народ хворостом, который не следует жалеть, чтобы разжечь пожар мировой революции.

«Вот только кончать как он я не собираюсь! Моя судьба будет счастливой!» Артем верил в Судьбу, и она ему благоволила.

Жизнь Коротышки оборвалась в один из дней дождливого октября.

Артем полным хозяином (походкой враскоряку) гулял по территории завода, заглядывал в цеха, многочисленные помещения, холодные и теплые склады.

В одном из больших складов он увидел молодую кладовщицу, явно замужнюю и детную, с волнующей полной грудью и широкими бедрами. Он без слов схватил ее в объятия, стал целовать. Женщина онемела, вдруг поняла, кто это. В ней оказалась неимоверная сила – она оттолкнула от себя Бардакова и бросилась бежать.

Он настиг ее у самых дверей склада, поймал за руку, рывком развернул к себе и тут же получил сочную оплеуху – в ее глазах светилась ненависть и яростная решимость отстаивать свою честь до конца.

В ответ Бардаков сбоку заехал ей ладонью в ухо и завалил на пол.

Он подошел к ней, ухватил за волосы, расстегнул ширинку своих дорогих брюк, вывалил упругий, пульсирующий желанием член и потянул кладовщицу за волосы вверх, намереваясь всунуть ей в рот и принудить к минету. И вдруг задохнулся. Боль, такая страшная, оглушающая, что уши заложило, а комок воздуха грозил взорвать легкие изнутри, вихрем пронзила его – женщина двинула его кулаком в промежность.

«Неужели покалечила?» – хватая ртом воздух от боли, подумал Артем, корчась на пыльном полу склада, слушая, как убегает кладовщица…

Он кряхтел минут пять, согнувшись в комок на бетонном полу. Придя в себя, вытерев слезы, разрываемый злостью (почему другим все, а ему ничего?!), вышел к проходной, рыкнул на шофера за нерасторопность и велел ехать на дачу – он отомстит за себя, отомстит всем и сразу, он лично казнит карлика!

По дороге, проезжая мимо конторы Рогова, красивого здания из темного стекла и красного кирпича, велел шоферу притормозить, вышел, огляделся – камер слежения видно не было, достал из кармана брюк заранее припасенный мелок и, быстро подойдя к забору из бетонных плит напротив ненавистного офиса, написал большими печатными буквами: «РОГОВ – РОГАЧ!»

Шофер, вышедший из машины, радостно заржал.

Это возмутило Артема – что, это быдло считает себя равным ему, великому заводчику?!

Злой Артем врезал ему кулаком в лицо, но не сильно, чтобы мог вести машину.

Мужик затих, всю дорогу скованно смотрел вперед, то и дело, как робот, переключая скорости.

– Толик, не обижайся на меня, – прорычал Артем. – За дело получил. Умей держать себя в руках! Всегда! В любой ситуации!

– Понял, Артем Петрович, – произнес шофер спокойно. Обиды вроде не чувствовалось.

«Все равно при случае надо поменять урода», – подумал Артем.

Прибыв на дачу, разъяренный неудачей с кладовщицей и сочно представляя, как окучивал Анну гадкий карлик, Бардаков велел вывести из подвала Коротышку, раздеть донага и привязать к сосне.

Артем внимательно оглядел своего ничтожного, голого и отвратительного соперника. Тот выл сквозь кляп, глубоко забитый ему в поганый рот, но глаза пучились ненавистью. Ишь ты, ненавидел его, Артема, опозоренного мужа, считал себя правым во всем! Ну уж нет, маленькая мразь! Как учил Ветхий Завет: око за око! Напакостил – получи! Прими наказание…

Похоронив Анну, Артем, к своему неудовольствию, ощутил неодолимую тоску по ней. Получалось, что он все-таки любил ее, любил по-настоящему глубоким светлым чувством, а эта маленькая срань все испоганила своим гигантским членом.

Давясь обидой, Бардаков стал прицельно бить Коротышку крепко сжатым кулаком в губы и нос, мощными ударами превратив ненавистное лицо в месиво. Коротышка потерял сознание, свесил голову.

Артем потребовал нож и ловко, ухватив рукой член и яйца Коротышки, отсек их, замаравшись в крови.

Пронзительный крик многократным эхом запрыгал между соснами.

Мощным ударом Бардаков вогнал нож по самую рукоять в печень парня. Тот обрыгался кровью и умер. Архаровцы послушно убрали труп. Артем каждому дал по тысяче евро на выпивку и разрешил привезти на дачу шлюх.

* * *

Усталость и ощущение утраты гнетущим камнем сдавили душу – он отделался от Анны окончательно… Захотелось напиться.

Приехав в свою городскую квартиру, вместо детей нашел записку на обеденном столе в зале – дочь гуляла с девчонками из института на вечеринке, сын уехал на рыбалку.

Бардаков выпил стакан водки. Вот тебе и мир в семье, любящие дети, теплота, уют – один в пустой квартире! Дочь танцует в ночном клубе (хотелось в это верить!), ну а сын явно отправился на ловлю двадцатилетних щук с золотыми зубами, которых приятно пожарить, а после отпустить…

Он пил и думал. О детях и об Анне и совсем не вспоминал о казненном Коротышке.

Вспоминая Анну, он подумал о неудаче с кладовщицей и понял, что сексуальное желание к той замужней молодой женщине не утихло после убийства карлика. Даже изрядная порция адреналина после расправы над ним не смогла погасить потребности сексуально опустошиться.

Артем позвонил Майре и велел ей немедленно прийти.

Встретив ее, проводил в зал, предложил выпить (почти приказал). Она отказалась. Он снял с себя брюки и трусы. Ну и где волнующая сексуальность? Мерзость одна, больше ничего.

От этой мысли Артем ожесточился – не может он ничего сделать красиво, даже молодой женщиной овладеть в экстазе, говоря красивые слова, лаская, принося ей радость…

Увидев его готовность к близости, Майра начала снимать трусы, но Артем мрачно качнул головой:

– Минет.

– Вы знаете – я этого не делаю.

– Почему?

Она пожала плечами.

– Начинай!

– Я не умею.

– Учись.

– Нет, я не буду.

Майра попыталась сесть на диван, продолжая снимать с себя черные кружевные трусы. Вмиг рассвирепев, Бардаков что есть силы врезал ей ладонью по губам и в нос, другой раз, третий! Она взвизгнула, потом заорала благим матом. А он бил и бил, измазав ладонь кровью и соплями. Он изрыгал страшные ругательства и бил, бил, войдя в экстаз, не владея собой и своим разумом, потом схватил ее за короткие черные волосы, притянул к своему уже холодному бесчувственному члену, рыдающую, подрагивающую на костлявых коленях, толкнул в голову… И – о наслаждение!

А она это делала и горько рыдала…

Завершив, он оттолкнул ее, ушел к журнальному столику, залпом выпил налитую для нее рюмку водки.

Умывшись и одевшись, Майра сказала бесцветным голосом:

– Я больше не приду, – и ушла, не попросив денег.

Пьяный Бардаков уснул на диване, как был, без трусов…

…Толчок на ухабе вернул Артема к реальности из воспоминаний о прошлом – «лайнер» слетел с ровного покрытия асфальтированного шоссе и, подрагивая, пылил по гравийке к заводским воротам.

Расторопная охрана растворила высокие железные полотна ворот. «Мерседес», не сбавляя скорости, выскочив с грунта на бетон, влетел на заводскую территорию. Бардаков сердито засопел – что это он в воспоминания ударился? Неужели всему виной паршивая запись на диске?..

Новый «мерседес» встал у желтого здания заводоуправления. Его уже ждал перед входом задумчивый сын Антон. Бардаков, сердито зыркнув на сына сквозь тонированное стекло, толкнул дверцу. Давно уже закон запрещал тонировку стекол, но ему закон не указ – он, великий Бардаков, выше закона, как вся так называемая элита.

Выйдя из машины, Артем поправил галстук и пиджак, хлопнул сына по спине, выражая этим жестом доверие и вопрос, увлекая к дверям, спросил вслух:

– Что они?

– Бузят.

– Где Игорь? – спросил об Огурцове.

– Пытается урезонить.

– Пойдем к ним. Сам поговорю.

Рабочие мрачной толпой стояли у задних дверей управления, слушая сбивчивые объяснения молодого управляющего, жалкого, испуганного, стоявшего перед ними на крыльце.