Текст книги "Острова невезения. Историческое путешествие по местам русских экспедиций XVIII-XIX веков"

Глава 2
Не будите спящего кота

Итак, с чего же все началось? Шутник ответил бы, что все началось с кружки пива, а закончилось ограблением банка. Если серьезно, началом Архипелагской экспедиции стал банальный пограничный конфликт. А точнее – нападение малороссийских гайдамаков на турецкую деревню Галту в Подолии. Повод для нападения был явно надуманным. Но в его суть в Константинополе вникать не стали. Отношения между Османской и Российской империями напоминали выгоревший на палящем солнце стог сена, которому недоставало лишь искры. Искра прилетела из Речи Посполитой, где произошли события, породившие конфликт между двумя империями.

Речь Посполитая была гипердемократичным по тем временам государством. Шляхтичи выбирали королей. Каждый из них в душе надеялся усидеть на троне как можно дольше и передать власть наследнику. Королем руководил сейм, сеймом – магнатские кланы, а кланами управляли спесь, жажда власти и денег. Среди польских королей редко появлялись фигуры, дружественно настроенные по отношению к России. Наши отношения с поляками откровенно не складывались. Пик конфронтации пришелся на начало XVII века – времени Смуты, когда польские интервенты вошли в Москву с целью занять русский престол. Это уже был не камень, а глыба преткновения между государствами. Исключением стала политика польского короля Яна Собесского. В 1686 году он заключил с московитами «Вечный мир». Все остальные короли, хоть и были по происхождению не поляками, а «корольками» разных мастей и всевозможными саксонские курфюрстами, точили на Россию и сабли, и зубы.

После смерти польского короля Августа III в 1763 году Екатерина задумала привести к власти в Речи Посполитой своего бывшего любовника Станислава Понятовского. Ей должны были помочь пророссийски настроенные польские магнаты. Сейм единодушно проголосовал за Понятовского. Он стал именоваться королем Станиславом Августом IV. В тот же момент был ратифицирован «Вечный мир» Яна Собесского с Россией. Подумать только, у поляков на это ушло целых 78 лет!

Изящный XVIII век был эпохой дворцовых переворотов, интриг, заговоров, дипломатических игр и войн. Все, что не удавалось урегулировать за «карточным столом» большой политики, власти решали с помощью оружия. Политику почти любого европейского государства можно свести к простой формуле – укрепляйся, становись сильнее или будешь низложен, поглощен, уничтожен, изолирован! Сфера твоих интересов – везде, где есть интересы твоих противников! Не обольщайся – никто не будет рад твоим успехам, даже твои друзья, ибо в политике друзей нет! Тем более друзей постоянных.

В то время (как, впрочем, и сейчас) односторонняя миролюбивость едва ли могла кого-то растрогать и означала только одно – шанс для соперника стать сильнее. Поэтому умная, деятельная и не лишенная «вольтерьянских» мыслей и взглядов Екатерина укрепляла российское хозяйство. Она оказалась для России того времени настоящим подарком: рожденная за ее пределами, императрица была большим патриотом, чем многие ее предшественники, русские по крови.

События, произошедшие незадолго до объявления турками России «священной войны», говорят именно об этом. Екатерининская Россия усиливалась. Это не могло не тревожить Константинополь. Османы всерьез забеспокоились, когда Россия привлекла на свою сторону Речь Посполитую – своего вечного соперника. На горизонте мировой политики замаячил крепкий союз двух славянских государств. С этим решительно не была согласна Франция. Она стремилась создать некий восточный вал, использовать антирусские настроения у части польской знати и вовлечь Россию в войну с Турцией. Свои интересы были и у британцев. Они не могли допустить усиления (и тем более доминирования) в регионе Османской империи и особенно Франции, своего принципиального противника. Как тут не вспомнить, что именно британский посол в России Вильямс толкнул в горячие объятия друг друга будущую русскую императрицу и будущего польского короля!

У России была серьезная проблема – отсутствие выхода к морю на южных рубежах. Это существенно ограничивало экономическое развитие региона. Проблему рано или поздно пришлось бы решать. Единодушие сейма, возведшего на польский трон Станислава Понятовского, вовсе не означало отсутствия оппозиции. Противники «русской кралицы» и ее бывшего любовника, а ныне польского короля Станислава Понятовского, зачастили в Константинополь, подогревая там антирусские настроения, которые в итоге вылились в объявление «священной войны». Екатерина была занята внутренними преобразованиями и не хотела войны, хотя и понимала ее неизбежность.

Война началась 25 сентября 1768 года – именно в этот день султан Мустафа III повелел объявить России «священную войну», а русского посла Алексея Обрезкова заключить под стражу в Семибашенный замок. Существует письмо Екатерины к послу в Англии графу Чернышеву. В нем она выплескивает весь свой гнев и угрожает тем, кто спровоцировал эту войну: «Туркам с французами заблагорассудилось разбудить кота, который спал; я сей кот, который им обещает дать себя знать, дабы память нескоро исчезла».

Станислав Понятовский

Родился 17 января 1732 года. Четвертый сын каштеляна Краковского Станислава Понятовского и Констанции, урожденной княжны Чарторыйской. Получил хорошее образование и много путешествовал по Западной Европе. Долгое время прожил в Англии, где детально изучил парламентский строй. В 1752 году обратил на себя внимание в сейме своими ораторскими способностями. С 1757-го по 1762 год жил в России, где был аккредитован при дворе в качестве посла Саксонии. После смерти короля Августа III был выдвинут партией Чарторыйских кандидатом на трон Речи Посполитой и в 1764 году избран королем.

В первые годы правления Станислав Август Понятовский начал преобразования в казначействе, в армии, в государственной наградной и законодательной системах. Стремился отменить liberum veto, позволявший членам сейма наложить запрет на любое решение. С 1767 года группировки шляхты, недовольные политикой Понятовского, объединились в вооружённый союз – Барскую конфедерацию. Гражданская война вызвала интервенцию соседних держав и повлекла первый раздел Речи Посполитой.

После подавления восстания под руководством Тадеуша Костюшко в 1795 году Станислав Август Понятовский оставил Варшаву и под конвоем 120 российских драгунов прибыл в Гродно под опеку и надзор российского наместника. Там он подписал акт отречения от престола Речи Посполитой 25 ноября 1795 года. Последние годы жизни провел в Санкт-Петербурге.

Все дальнейшее многократно описано, исследовано и даже зафиксировано на экране. Исключение составляют события, произошедшие в Средиземноморье между 1769 и 1775 годами. Их исследовала лишь узкая группа историков, именно поэтому они неизвестны большинству читателей и зрителей. Хотя самые эрудированные из вас вспомнят киноэпопею и современный мюзикл, в которых граф Орлов сначала влюбляет в себя княжну Тараканову, а потом тайно вывозит ее на одном из своих боевых кораблей в Кронштадт. Да, этот эпизод имеет самое непосредственное отношение к событиям, о которых я собираюсь рассказать. Им уделено мало внимания в мировой историографии, но их важность сложно переоценить: все они связаны с грандиозной морской кампанией России и в значительной степени повлияли не только на исход русско-турецкой войны, но и на судьбу нашей страны в целом.

Глава 3
Чесменский успех

Маршруты наших экспедиций приводили нас в Чесму дважды. Именно здесь упокоилось на дне то, что когда-то было мощным турецким флотом. При всей нелюбви моего коллеги и спутника Марка Подрабинека к музеям, мы все-таки наведались в Чесменский музей. Он расположен в крепости и посвящен в основном событиям июня 1770 года. Я подозревал, что бухта по-прежнему является корабельным кладбищем. Об этом говорит большой старый якорь, лежащий прямо у городской набережной на глубине около метра. Он явно относится к интересующему нас периоду. В администрации музея подтвердили мою догадку: бухта буквально засыпана останками кораблей. Здесь запрещено нырять и проводить подводные работы. При этом денег на подъем артефактов и проведение полномасштабных подводных работ у Турции нет.

Памятник Гасан-паше.

Якоря со дна Чесменской бухты

Большая часть экспонатов когда-то перекочевала в музей со дна морского. Самые востребованные из них – монеты, личные вещи, образки, части такелажа, поднятые с русского корабля «Святой Евстафий Плакида». А вот перстень (по другим данным, табакерка с драгоценными камнями) графа Алексея Орлова, подаренный ему Екатериной Великой, все еще лежит на дне. Граф обронил его случайно от расстройства чувств, решив, что на «Евстафии» погиб его брат Федор Орлов. В центре внимания посетителей музея – русские пушка и бронзовый единорог. Любой историк может без труда узнать в них продукцию Олонецкого литейного завода. По словам местного смотрителя, туристы приезжают именно ради них. Они – главные экспонаты музея. Вход в единственный зал украшает картонная Екатерина в натуральную величину. Ее изображение недвусмысленно указывает, что эскпозиция посвящена Чесменскому сражению и участию в нем русских, Екатерине и ее политике и планам.

Русская пушка с клеймом Олонецкого литейного завода с линейного корабля «Святой Евстафий Плакида»

Внимание Екатерины было обращено в Средиземноморье задолго до отправки флота в Эгейское море. Прежде всего она должна была не просто изучить возможный театр русско-турецкого конфликта, но и понять, на кого стоит опереться в своих грандиозных замыслах. В русской политике некие идеологические и гуманитарные задачи частенько превалируют над политическим прагматизмом. Мы все время стремимся кого-то спасать. При этом те, кому якобы нужна помощь, на самом деле не очень-то в ней нуждаются, а иногда даже платят за спасение черной неблагодарностью.

Бронзовый единорог с корабля «Святой Евстафий Плакида»

Средиземноморская кампания не была исключением. Одной из задач на начальном этапе было освобождение единоверцев-греков, изнемогающих под турецким гнетом. Екатерина видела в греках союзников и опору для будущей экспедиции.

Трудно сказать, чего было больше в политике императрицы – сердечного порыва или расчета? А вот то, почему в качестве цели похода были выбраны полуостров Пелопоннес и регион Мани, понятно. Местные жители – майноты (жители полуострова Мани), по донесениям многочисленных эмиссаров Алексея Орлова, были опорой для будущих побед Екатерины в Восточном Средиземноморье: «Спартанский народ христианского закона и греческого исповедания, и хотя живет в турецких владениях, но туркам не подчинен и их не боится, а даже воюет с ними. Живет в горах и в таких малодоступных местах, что турки и подступиться к нему не могут». Определенный резон в этом был: Мани был самым неспокойным и почти неконтролируемым регионом из всех владений султана. А его дикие, жившие кланами, непокорные жители были как незаживающая болячка Османской империи, которую не удалось залечить за три века патроната.

Трудно сказать, кто именно был инициатором Архипелагской экспедиции – Алексей Орлов или Екатерина Великая. Многие считают, что экспедицию организовал граф. Думается, что последнее слово было за Екатериной. Но оба они не были моряками, не понимали всех трудностей и последствий перехода из Балтики в Средиземное море, не осознавали всех сложностей, с которыми сопряжены подобные предприятия, – им, непрофессионалам морского ремесла, легче было решиться на эту авантюру. Я, как моряк и путешественник, могу сказать, что мореплавание даже сейчас является уделом людей смелых. И это при том, что современные суда и средства навигации и безопасности находятся на высшей ступени развития. И все-таки они никогда не сделают мореплавание безопасным на 100 процентов. Корабли по-прежнему тонут, переворачиваются, разламываются, садятся на мели и рифы, горят, а люди гибнут. То, что задумала Екатерина и блестяще исполнил в компании своих моряков Алексей Орлов, сегодня кажется мне настоящим подвигом и… большой удачей.

Несколько десятков кораблей Балтийского флота вышли из Кронштадта, преодолели несколько тысяч миль вокруг Европы, проникли в Восточное Средиземноморье и зашли туркам в тыл. Никогда прежде русский флот не совершал столь дерзких экспедиций. Но эта задумка появилась у Екатерины не на пустом месте. Императрица явилась продолжательницей дела Петра I, который, создавая современный, мощный флот, видел в нем опору для своих преобразований. Екатерина поступала так же. Россия отправляла за границу на стажировку своих моряков и кораблестроителей, в самой стране создавала условия для привлечения иностранных специалистов. Многим из них было суждено стать участниками Архипелагской экспедиции.

Русские моряки постигали тайны навигационного дела, учились собирать информацию об условиях мореплавания, состоянии и устройстве портовой службы, которые могли бы пригодиться в предстоящих операциях в Средиземноморье. Вот довольно показательный пример: в 1763 году в Средиземное море отправился торговый фрегат[1]1
  Фрегат – военный трехмачтовый корабль с полным парусным вооружением, с одной или двумя (открытой и закрытой) орудийными палубами. Предназначался как для дальней разведки, так и для крейсерской службы.


[Закрыть] «Надежда благополучия». Он был похож на обычное торговое судно. Его снарядил тульский купец Иван Владимиров. Однако экипаж фрегата составляли опытные военные моряки, впоследствии принявшие участие в Архипелагской экспедиции. Поход был предпринят с целью разведки обстановки в районе возможных боевых действий русского флота.

Страница дневника С. П. Хметевского

В России, а именно в Санкт-Петербурге и Архангельске, строился самый современный флот. Прибывшие из столицы экипажи перегоняли боевые корабли с севера в Кронштадт, где им присваивали имя и вводили в строй. В итоге к 1769 году, то есть к моменту выхода эскадр в Средиземное море, Екатерина имела в своем распоряжении довольно мощный флот. Сейчас пришло время попробовать его в деле.

Сразу стало понятно, что плавание не будет простым: корабли выходили из строя, а матросы (многие из них увидели море впервые) страдали от морской болезни и погибали от инфекционных заболеваний. У мыса Каттегат экспедиция могла закончиться, едва начавшись. Корабли проходили ночью опасный участок, носящий красноречивое название «кладбище кораблей». Маяк не горел. Пинк[2]2
  Пинк – плоскодонное, двух– или трехмачтовое парусное судно с косыми латинскими или прямыми парусами. Использовался для разведки и крейсерских операций.


[Закрыть] «Лапоминк», шедший первым, сел на камни. Если бы не своевременно поданный сигнал бедствия, вся остальная эскадра оказалась бы там же. Было ли это происшествие случайностью или кто-то «забыл» зажечь маяк, не ясно.

В неудаче русской экспедиции была уверена вся Европа. Это отчасти и стало причиной ее успеха. Усилия русских представлялись авантюрой и всерьез никем не воспринимались. Франция, например, попросту прохлопала успешное продвижение русских эскадр. Французы формально не были противниками России, но в их интересы не входило проникновение русского флота в Средиземное море. Если бы русских не поддержали англичане, Франция, возможно, решилась бы на открытый конфликт. Основной посыл английской дипломатии в адрес французов звучал примерно так: «Только троньте русских – и будете иметь дело с нами!» Обошлось… Франция не вступила в войну, а всего лишь отказала нуждающимся в ремонте русским кораблям в доступе во французские порты.

Зато поддержку русским в этом походе оказали датчане и, естественно, британцы. Они разрешили русским кораблям заходить в свои порты для пополнения запасов и лечения моряков и предоставили ремонтные базы. Разумеется, не бесплатно. Мужество и авантюризм русских, неверие французов, поддержка британцев – вот главные факторы, повлиявшие на то, что весной 1770 года, спустя почти год после выхода из Кронштадта, экспедиция Балтийского флота все-таки оказалась у берегов Пелопоннеса. Здесь она должна была вести боевые действия совместно с греческими повстанцами.

Первая встреча русских с греками произошла на восточном побережье полуострова Мани в местечке Витуло, где их ждали разделенные на два легиона майноты. Их знамена были освящены в местном монастыре. По свидетельствам участников тех событий, греки произвели весьма благоприятное впечатление на русских, прежде всего опрятностью и воинственностью. Поначалу экспедиции сопутствовала удача. Русским морякам и артиллеристам удалось выбить турок из укрепленной крепости Наварин, где отличился цехмейстер артиллерии, бригадир Иван Абрамович Ганнибал, предок А. С. Пушкина. Противник не сдавался. Тогда русские устроили на соседнем холме артиллерийскую батарею, и корабельные комендоры принудили гарнизон капитулировать.

 
Сей шкипер деду был доступен,
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
И был отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала,
И пал впервые Наварин.
 

А. С. Пушкин. Моя родословная. 1830

В 1770 году взятие крепости Наварин стало первой удачной боевой операцией русских в этой кампании. Русские десанты вместе с повстанцами двигались внутрь материка и успешно отбивали у турок их крепости. Переломное событие произошло во время штурма крепости Мистра, что неподалеку от древней Спарты. Я был в этой крепости и могу оценить ее оборонительные способности очень высоко. Она практически неприступна. Русские понимали это и при сдаче крепости пообещали жизнь туркам и их семьям. Но потом произошло непредвиденное. Греки, ненавидевшие турок лютой ненавистью, стали резать и убивать сдавшихся. Количество убитых в тот день исчислялось тысячами. Выживших счастливчиков оказалось всего лишь несколько десятков. С этого момента удача изменила объединенным силам: турецкие гарнизоны поняли всю бессмысленность сдачи и предпочли драться не на жизнь, а на смерть. Первые же неудачи в открытом бою разогнали воинственных греков. Они разбежались, засели в горах в своих родовых башнях и затихли. Русским же деваться было некуда.

Иван Абрамович Ганнибал

Родился 5 июня 1735 года близ Ревеля (ныне Таллинн). Старший из 11 детей «арапа Петра Великого» Абрама Петровича Ганнибала и Христины-Регины (Христины Матвеевны) фон Шеберг. В 1744 году, вопреки воле родителей, был записан на военную службу и определен для обучения в Петербургскую морскую артиллерийскую школу. Позднее учился в Морском шляхетном корпусе. 10 февраля 1769 года назначен цехмейстером морской артиллерии.

Иван Ганнибал служил в морской артиллерии, во многих морских сражениях проявил мужество, храбрость и изобретательность. Во время русско-турецкой войны 1768–1774 годов находился в Архипелагской экспедиции. 7 декабря 1772 года произведен в чин генерал-майора. 10 июля 1775 года награжден орденом Святой Анны. 7 июля 1776 года назначен генерал-цехмейстером морской артиллерии. С 1777 года – член Адмиралтейств-коллегии.

Под руководством и при участии Ганнибала в 1778 году был заложен город Херсон. 25 июля того же года Ганнибал был назначен главным командиром Херсонской крепости и привлек в Херсон и окрестности много греческих и итальянских выходцев.

1 января 1779 года произведен в чин генерал-поручика. В 1780 году Ивану Абрамовичу было пожаловано 10 тыс. десятин земли. В связи с болезнью и отчасти по причине ссоры со всесильным Г. А. Потемкиным в 1784 году вышел в отставку в чине генерал-аншефа. Остаток жизни провел в своем имении Суйда под Петербургом. Умер в Петербурге бездетным холостяком 12 октября 1801 года и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Русские в провале операции на полуострове обвиняли греков, а греки – русских. Правда была в том, что граф Орлов переоценил повстанцев. Они, несмотря на свою воинственность, не были регулярным войском и не поддавались военной дисциплине и управлению. С другой стороны, русские отряды были слишком малочисленны и не могли без поддержки, в одиночку, одолеть османов. Греки явно переоценили их возможности. Уцелевшие русские десанты вернулись на корабли. Эскадры отправились в море искать военное счастье и турецкий флот.

Кульминацией кампании стало грандиозное морское сражение сначала в Хиосском проливе, а затем в Чесменской бухте. Сегодня мы знаем, что русские выиграли его, победа была полной, убедительной и… неожиданной для обеих сторон. Русские смогли одолеть противника, превосходящего их по численности в разы. Две русские эскадры, полностью уничтожив турецкий флот, стали хозяевами всего Восточного Средиземноморья.

Граф Орлов со своей эскадрой отправился в сторону острова Лемнос, который считал ключом к Дарданеллам и Константинополю. Если бы Орлову удалось занять и удержать за собой остров, победа в этой кампании была бы обеспечена. На кураже русские после двухмесячной осады взяли крепость Пелари на Лемносе. Турецкий гарнизон вывесил белый флаг и вел активные переговоры об условиях сдачи. Отощавшему и страдающему от жажды турецкому гарнизону Орлов даже повелел выдать арбузы и виноград.

В то же время вторая русская эскадра контр-адмирала Джона Эльфинстона блокировала Дарданеллы. Русские были как никогда близки к благополучному исходу всей кампании. Но дальше произошло нечто необъяснимое. На самом большом и мощном русском корабле «Святослав» контр-адмирал Эльфинстон без приказа оставил свою эскадру, ушел в сторону Лемноса и в восьми милях от восточного побережья острова посадил российский флагман на огромную мель. Для снятия корабля с мели Эльфинстон призвал остальные корабли своей эскадры, и блокада, таким образом, была снята.

Турки только этого и ждали. Они погрузили пятитысячный десант на доступные транспортные средства и высадили его на Лемносе. Почти сдавшийся гарнизон крепости Пелари, усиленный товарищами по оружию, мгновенно убрал белые флаги и продолжил сопротивление. Русские упустили уникальную возможность взять крепость, окончательно закрепиться на острове и, вполне возможно, в том же году завершить кампанию. Эта неудача изменила вектор развития всего Российского государства. Я задумался: была ли гибель линейного корабля «Святослав» случайной? Думаю, что нет. Все подробности этого трагического происшествия я расскажу во второй части книги.

Русские корабли ушли в центр Кикладских островов, чтобы создать там уникальное новое государственное образование – Архипелагскую губернию.