Текст книги "Борьба за эфир. Радиоразведка, прослушивание и дезинформация на фронтах Первой мировой войны"

Имеют место и положительные примеры сохранения связи, носящей комбинированный характер.

Так, в ходе отражения атаки германцев 13-м сибирским стрелковым полком 31 июля 1915 г. у комбата присутствовала телефонная связь – и, несмотря на то что немцы громили артиллерийским огнем расположение подразделения с 14 часов и повели наступление только с 18 часов (то есть батальон находился под артогнем 4 часа), «в продолжение всего боя связь телефонная порывалась раза три; тогда начинала работать связь бегунами, действовавшая безотказно».

В бою у д. Майдан-Хута 9 июля 1915 г. видно, что «обеспечение телефонной связью частей боевого порядка облегчало управление», а штаб 202-го пехотного Горийского полка, переходя при д. Туровец к мельнице у д. Майдан-Хута, даже не переносил свою центральную станцию на новое место – команде связи было отдано лишь распоряжение: «тянуть провода со станциями за командирами батальонов и штабом полка».

Такой же положительный пример применения телефонной связи мы видим и из описания арьергардного боя 1-го гренадерского Екатеринославского полка 30–31 июля 1915 г. При занятии позиции на линии Протейки – Лубы роты были соединены телефоном со штабом батальона, а наблюдательные пункты батарей связаны телефонным проводом с 3-й ротой. Когда обнаружилось, что немцы готовят конную атаку, эта связь позволила сразу сориентироваться в обстановке, и командир батальона смог спросить артиллерийских наблюдателей: «Видят ли они немецкие эскадроны?» Полученный ответ, что они «все видят и сейчас возьмут их в оборот», конечно, не мог не способствовать уверенности гренадер в том, что артиллерия поддержит их в трудную минуту. И действительно, как только германские эскадроны вынеслись из леса на плато и начали атаку, батареи открыли огонь; одновременно с ними затрещали и полковые пулеметы. В эскадронах началась сумятица, и они, повернув назад, в полном беспорядке бросились к лесу, из которого только что вышли.

А в ходе поиска 1-го батальона 1-го гренадерского Екатеринославского полка в тыл германского расположения на охрану телефонных проводов, соединявших этот батальон со штабом дивизии и соседним полком, пришлось послать два взвода гренадер. Такая усиленная охрана вызывалась исключительностью положения – мы видим факт установления связи по телефону с подразделением, находящимся в тылу противника.

Таким образом, в тех случаях, когда телефонная сеть не подвергается усиленному обстрелу противника, она блестяще выполняет свое назначение, но как только противник начинает артиллерийскую подготовку и открывает заградительный огонь, телефонная сеть (как надземная, так и подземная) выходит из строя, и ее восстановление влечет за собой лишь излишние жертвы в рядах телефонистов, не принося существенных результатов. Этот факт показывает, что считать телефонную сеть основным средством связи, например, на боевом участке полкового района, нельзя, и она обязательно должна совмещаться с менее уязвимым средством связи – световой сигнализацией. Причем в районе от штаба батальона до рот оба эти средства связи даже могли конкурировать между собой – в зависимости от обстановки. Фронтовики отмечали, что в районе роты основным средством связи нужно считать только световую сигнализацию, «допуская ее дублирование телефоном лишь в период оборонительного боя на заранее укрепленной позиции. Отсутствие телефонной сети в районе роты имеет также и свое положительное значение в смысле большей обеспеченности всей телефонной сети от возможности подслушивания переговоров противником, так как даже при наличии двухпроводной системы каждый случайный обрыв провода и его сообщение с землей помогают отсасыванию телефонных переговоров, ведущихся в более удаленной полосе, на более близкое расстояние к противнику».

В другом эпизоде, состоявшемся 28 августа 1916 г. на позициях 81-й пехотной дивизии, также имела место показательная ситуация. Обстановка была такова, что русские окопы были сближены с германскими местами на 500–600 шагов. Передовую линию обычно занимали по два взвода от роты, за ними, в 300–400 шагах, в лисьих норах и блиндажах, соединенных ходами сообщений с первой линией, размещались ротные поддержки с командирами рот; станковые пулеметы стояли в окопах второй линии; далее, на удалении в 1000 шагов, находились блиндажи командиров батальонов, тут же в окопах размещалась рота, составлявшая батальонный резерв; наконец, штабы и командиры полков находились на удалении от передовой линии в 1,5–2 км. Связь от штаба полка и до командиров передовых взводов поддерживалась исключительно посредством телефона.

28 августа немецкие разведчики после четырехчасовой артиллерийской подготовки (частично химическими снарядами) по фронту 324-го пехотного полка под прикрытием огневой завесы, отделившей штаб полка от батальонных участков, произвели налет на стык двух рот этого полка и захватили пленных и пулемет. Противодействия ни со стороны ротных поддержек, ни батальонных резервов оказано не было, хотя и те и другие после начавшегося обстрела были предупреждены о необходимости быть в готовности к оказанию содействия атакуемым взводам и к переходу в контратаку. Разведчики противника ушли безнаказанно.

Причиной бездействия всех командиров, начиная от командиров рот и до командира полка, была полная неосведомленность о пункте, на который произведен налет, – так как телефонные провода были сразу же перебиты, а связь посыльными, вследствие заградительного огня, оказалась и медленной и ненадежной.

Со стороны противника во время налета усиленно работала световая сигнализация: фонари и цветные ракеты.

Это еще один пример того, что телефонная связь, являясь самой распространенной по причине возможности непосредственного общения начальника с подчиненными, в бою была малонадежна вследствие большой уязвимости от огня и отравляющих веществ. Связь посредством посыльных, при вероятности отравления целых полос и особенно ходов сообщения в тылу, была еще менее надежна, чем телефон, и сопряжена с большими потерями. Пригодилась бы (в дополнение к телефону) световая сигнализация флагами днем и фонарями и ракетами ночью – но связь такого рода всегда туго прививалась в русской армии. Отрицательные стороны световой сигнализации в позиционной войне в значительной мере парализовались возможностью маскировки сигнальщиков и установлением условных знаков, хотя бы для указания пункта, которому угрожает атака противника. Ошибкой было и отсутствие мер по дублированию, восстановлению и поддержанию связи.

Говоря о целесообразности дублирования и комбинирования видов связи, необходимо привести пример из истории Верденского фронта – тогда же, в августе 1916 г., когда немцы вели ожесточенные атаки на крепость Верден с целью прорыва французских укрепленных полос в кратчайшем направлении на Париж.

Долгая оборона на укрепленной полосе позволила французам в отношении связи оборудовать свою позицию достаточно богато. Защитники Вердена имели возможность связываться, пользуясь различными как обыкновенными, так техническими и военно-почтовыми средствами. При таком разнообразии средств связи недостатки каждого вида компенсировались достоинствами другого вида, и до конца боя связь окончательно утрачена не была. Оценивая различные средства связи в этих боях, командующий Верденской армией так заканчивал свой рапорт от 13 августа 1916 г. за № 743:

«Несмотря на все принятые меры предосторожности, вследствие ураганного неприятельского огня и неблагоприятного состояния атмосферы, большинство из средств связи с действующими частями оказывается недостаточным и отказывает в наиболее критические моменты. Опыт показывает, что в зоне атак телефонная связь нарушается; донесения, передаваемые через посыльных, поступают с большим опозданием вследствие трудности дорог и заградительного огня; оптические сигналы из-за дыма и пыли не действуют, воздушным наблюдениям во многих случаях мешает дурная погода или значительное удаление целей наблюдения. Только почтовые голуби функционируют при всяких обстоятельствах и, несмотря на артиллерийскую стрельбу, пыль, дым и туман, приносят сравнительно очень быстро точные сведения о положении действующих войск».

Делались следующие выводы. Правильно налаженной службой связи можно считать только удовлетворяющую следующим тактическим требованиям: 1) быстроте налаживания, надежности, непрерывности и дальности действия; 2) малой уязвимости от огня и отравляющих веществ; 3) срочности в передаче распоряжений, не искажая таковых, и в срочном же получении донесений; 4) простоте организации, легкости пользования и применимости к боевой обстановке, т. е. независимости от местности, времени года, дня и погоды; 5) возможности контроля правильности передачи и уверенности, что передача происходит от тех именно лиц, от коих она ожидается; 6) объединению всей службы связи в руках одного ответственного лица. Указывалось, что необходимо дублировать связь по разным направлениям и разными средствами по одному и тому же направлению, ибо в сложной боевой обстановке одним каким-либо средством связи обойтись нельзя.

Командир 10-го гусарского Ингерманландского полка полковник В. В. Чеславский писал применительно к бою 27 апреля 1915 г. у д. Баламутовки: «…вскоре все телефонные провода были перебиты неприятельскими артиллерийскими снарядами, и моя телефонная связь с окопами прекратилась, и восстановить ее удалось только со штабом корпуса, с эскадронами же пришлось сноситься при помощи ординарцев»[4]4
  Чеславский В. В. 67 боев 10-го гусарского Ингерманландского полка в Мировую войну 1914–1917 гг. Чикаго, 1937. С. 229.


[Закрыть].

И такая ситуация является правилом, а не исключением – и, так как с началом активных боевых действий телефонная связь частей на передовой, как правило, прерывалась и должна была компенсироваться дублирующими средствами связи, то телефонная связь на фронте являлась атрибутом более-менее благополучного позиционного периода боевых действий.

Фронтовик воспроизвел комичный случай, связанный с применением полевой телефонной связи. В его подразделении служил гусар по фамилии Немец. В авангарде стоял батальон пехоты, и, когда немцы пошли в большое наступление, потерявший голову комбат (его батальон потерял одну роту, и ситуация была близка к критической) названивал по всем телефонам, прося помощи. Когда состоялся звонок в штаб гусарского полка, находящегося в тылу, последовал вопрос:

– Кто на связи?

– Немец, – таков был спокойный ответ гусара-телефониста.

– Это конец, – прошептал потрясенный комбат[5]5
  Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии 1911–1920. М., 2006. С. 176.


[Закрыть].

Русские войска использовали и гражданские телефонные сети соответствующей местности. Например, телеграфная и телефонная сети Восточной Пруссии отличались очень высоким уровнем развития – многие хутора имели аппараты, включенные в общую телефонную сеть, в то время как в соседней Сувалкской губернии только в некоторых имениях имелись телефоны, соединявшие между собой отдельные фольварки.

Иногда телефон был просто незаменим, что демонстрирует следующий эпизод.

В сентябре 1914 г. немцы вели наступление на Варшаву. И для содействия войскам, оборонявшим город, штаб 4-й армии приказал Гренадерскому корпусу переправиться на левый берег р. Вислы у Ново-Александрии, а 16-му армейскому – у Казимержа.

Во исполнение этого приказа в ночь на 27 сентября 41-я пехотная дивизия под прикрытием перевезенного на судовом пароме 162-го пехотного полка перешла по наведенному у Казимержа понтонному мосту и повела наступление против немцев на фронте Яновец – Яновице.

Выяснилось, что против Гренадерского корпуса сосредоточены превосходящие силы противника и что по дороге Барычка – Лавецко туда же движется германская колонна силой не менее полка с артиллерией. Для привлечения на себя немцев, с целью помешать им перебрасывать войска на фронт Гренадерского корпуса, командующий 41-й пехотной дивизией отдал распоряжения: 161-му пехотному полку наступать на Бржисце, 162-му пехотному полку – на Яновице, 163-му пехотному полку – продолжать занимать тет-де-пон у Войшин и 164-му пехотному полку – встать в резерв дивизии у Яновец. К 17 часам штабом дивизии получены донесения: 1) что Гренадерский корпус потерпел серьезную неудачу и отходит на правый берег Вислы, 2) что 161-й пехотный полк оттеснил немцев и достиг д. Бржисце и 3) что 162-й пехотный полк находится у Яновице.

Последнее донесение было неверно: командир этого полка, в действительности находившийся с полком у Яновец, пометил свое донесение «Яновице», тогда как последняя деревня находилась в 4–5 км западнее Яновец.

Поверив этому донесению, командующий дивизией счел, что положением 162-го полка вполне обеспечивается фланг и тыл 161-го полка, и по собственной инициативе выдвинул 164-й полк (свой резерв) к д. Облин для действия во фланг немцам, теснившим Гренадерский корпус, а 161-му полку приказал энергично продолжать наступление к югу на д. Люцима.

Эти распоряжения, вполне отвечавшие обстановке, если бы донесение командира 162-го полка было верно, в действительности привели к растяжке дивизии в ниточку вдоль реки и к разрыву между 161-м и 162-м полками (что подвергало всю дивизию опасности быть разбитой по частям и отрезанной от переправы у Войшин). К 20 часам неудача Гренадерского корпуса определилась окончательно, и штаб корпуса приказал 41-й пехотной дивизии отходить в Казимерж.

Командующий 41-й пехотной дивизией послал приказ командиру 162-го полка, адресовав пакет в д. Яновице, – составить арьергард и оставаться у Яновице до подхода 161-го полка к тет-де-пону. Но пакет этот, как неверно адресованный, по назначению доставлен не был, а командир 162-го полка, не сообщив о своем решении, самовольно ушел в Войшин. Таким образом, 161-му полку пришлось отходить, не имея прикрытия с фланга, и только пассивность немцев, не перешедших в наступление от д. Люцима и д. Барычка, избавила 41-ю дивизию от участи, которая постигла гренадер.

Таким образом, несоблюдение правила, – в донесениях точно воспроизводить названия пунктов, как они значатся на карте, – привело к неправильной ориентировке начальника дивизии, принявшего на основании неверного донесения решение, не отвечавшее обстановке (требовавшей приостановки 161-го полка у Бржисце впредь до продвижения соседнего полка к д. Яновице). Эта же ошибка была причиной потери связи штаба 41-й дивизии со 162-м полком и недоставки ему важного приказания. Командир 162-го полка не донес об уходе в Войшин, что и привело к фланговому маршу 161-го полка почти на виду противника. Но неверность донесения была бы своевременно штабом дивизии обнаружена, если бы средства связи полков со штабом не ограничивались посылкой ординарцев, а был бы использован телефон.

Особое значение имела связь, прежде всего телефонная, для обороны крепостей.

Бельгийские крепости Льеж, Намюр, Антверпен очень быстро теряли проволочную связь с фортами. Русские крепости Новогеоргиевск, Гродно, Ковно – также. С началом артиллерийского огня форты Новогеоргиевска потеряли всякую связь. В Вердене положение часто спасали голуби, и даже на Русском фронте, при слабом развитии военно-голубиной почты, 4 августа 1915 г., во время штурма Новогеоргиевска, когда немцы, после сильной бомбардировки, атаковали форт № 16, только голубь, посланный комендантом форта, принес донесение в штаб крепости. Остальные средства связи бездействовали.

Средствами связи в крепости служили: 1) проволочный телеграф и телефон; 2) радиотелеграф и телефон; 3) оптические средства (прожектор, световые аппараты); 4) акустические приборы; 5) военно-голубиная почта; 6) воздушные средства.

Линии телеграфно-телефонной связи эффективны, лишь если хорошо скрыты складками местности. Особо важен (учитывая силу артогня) подземный (или подводный – в морских крепостях) кабель. Именно такой кабель связывает форты или долговременные узлы сопротивления между собой. Глубина заземления – 2–3 метра (в зависимости от возможных калибров, которые может применить противник). Через каждые 1,5–2 км – кабельные колодцы (для возможной проверки линии).

Центральные телеграфные и телефонные станции – в бетонированных помещениях. В Вердене существовали телефонные станции на 120–180 номеров и более. Телефонные линии имели отделы: а) линию командования (оперативная); б) линию артиллерии и в) линию административную.

Особое значение придавалось созданию территориальной системы организации связи: каждый сектор укрепрайона крепости имел своего начальника, которому автоматически подчиняются все в соответствующем секторе. По данным инженера Бенуа, опыт бомбардировки Вердена доказал, что наиболее надежной связью между командными постами являлись подземные галереи на глубине 15–20 метров. По ним же и вели телефонные линии.

Связь с броневыми наблюдательными пунктами, а также связь с убежищами, глубоко утопленными в земле, – с помощью телефона и слуховых труб с рупором. Радиотелеграфные и телефонные станции – на каждом форту или узле, замаскированы и укрыты возле форта (в таком случае соединены подземным шлейфом с фортом). Радиостанции размещались в форту либо за его пределами. Некоторые крепости имели и радиопеленгаторные станции.

Оптические средства связи в крепости – сигнальные аппараты и прожекторы.

Связь с помощью воздушных средств была весьма актуальна, что доказывал опыт обороны Новогеоргиевска и Перемышля.

Большую пользу оказывали и привязные воздушные шары, давая общие сигналы и принимая сигналы с фортов и передовых позиций.

Военно-голубиная почта, если она правильно налажена и использована, – также эффективное средство связи. Голуби поддерживали связь крепости с армией, а также внутри крепости.

Важное требование – отличная маскировка всех крепостных средств связи.

Остальные средства связи – подземная телеграфия, акустическая сигнализация, собаки-курьеры – применимы в передовых районах крепости.

Свою специфику имела войсковая связь в позиционной войне.

Благодаря пребыванию войск в период позиционного затишья на одном месте, иногда довольно продолжительное время, связь наладить гораздо легче, чем при бесконечных передвижениях частей в период маневренных операций. Прочность и надежность связи тут зависели от двух причин: во-первых, от соответствующей продуманной организации и, во-вторых, от надлежащего выполнения.

В позиционной войне основным средством связи становился телефон. Главные удобства телефона заключались в быстроте передачи распоряжений в войска и получении донесений. Но в то же время продолжительность прокладки линий, частая порча проводов – ярко выраженные отрицательные стороны этого вида связи.

Вспомогательные средства связи также были не лишены недостатков. Так, например, работа самокатчиков зависела от дорог и погоды, при применении пеших вестовых связь крайне замедляется, световые сигналы требуют ограничения полноты передаваемых сведений особыми условными знаками.

При занятии войсками определенных укрепленных рубежей каждому из командиров полков указывается участок его позиции. При занятии полком участка позиции начальник связи устанавливает в указанном приказом по полку месте полковую центральную полевую станцию связи. К этому месту все командиры батальонов обязаны провести линии от своих центральных станций. Кроме того, начальник связи полка связывается с соседним стоящим слева полком. Ротные командиры с линии боевых участков рот проводят кабель до центральных станций своих батальонов и включаются в них. Как батальоны, так и роты устанавливают связь по фронту с соседями.

Помимо установления телефонной связи применяется связь посредством посыльных, конных вестовых, самокатчиков (от штаба полка и выше), командированием делегатов связи и пр. Так как все телефонное имущество фактически сосредоточено в полку, оно распределяется между батальонами, а последние – между ротами. Связь как по фронту, так и в глубину прокладывается в каждом направлении, по крайней мере по 2–3 провода, часто поперек соединяемых друг с другом – при этом в случае разрыва провода осколками неприятельских снарядов даже в нескольких местах связь все-таки не будет нарушена. Иногда устанавливается подземная проводка тяжелым изолированным кабелем. Кабель ведется по специальным ходам сообщений: подвешивая его на колышках по стенкам или укладывая в специально вырытых мелких ровиках по укрытым подступам с таким расчетом, чтобы не нагромождать проводов (в противном случае, с одной стороны, при разрывах телефонисты очень часто путают провода и при ремонте ошибочно включают свои провода в чужие, а с другой стороны – благодаря соприкосновению проводов затрудняются переговоры). На каждом наблюдательном пункте у телефонной станции имеется соответствующий запас кабеля – для восстановления связи на случай внезапного ее уничтожения неприятельским огнем.

Радиопередатчик, принимавший и передававший сигналы азбукой Морзе. Экспозиция Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи

Важное значение (особенно на передовой) имело подслушивание телефонных разговоров особыми аппаратами (об этом ниже). Здесь отметим, что в данных целях следовало отказаться от заземления проводов в районе полка, заменив однопроводную установку двухпроводной, а также не передавать в окопы приказаний, могущих ориентировать противника о намерениях командования, и ввести условные названия для обозначения различных войсковых соединений.

Телефон являлся важнейшим средством связи между пехотой и артиллерией – особенно артиллерийских наблюдательных пунктов с батареями. Каждый командир батареи и дивизиона, зная из соответствующих общевойсковых приказов, на участке какой части его батарея или дивизион работают, самостоятельно устанавливает телефонную связь с командиром батальона или полка. Кроме того, каждая батарея высылает передовых наблюдателей, в большинстве случаев в первую линию окопов. С этими наблюдателями батареи также поддерживают прочную связь, а наблюдатели обязаны держать такую же связь с командирами рот, на участке которых они работают (в чем ротные командиры им всячески содействуют).

В этом случае также активно применялись телеграф и радиотелеграф. Как отмечал фронтовик, работа по радиотелеграфу значительно медленнее, чем по телефону, но связь более обеспечена, что полезно для управления артиллерийским огнем.

Особые меры в период позиционной борьбы придавались вопросам маскировки и охраны телефонной сети. Существовавшие наставления указывали, что охрана линий не только в периоды боя, но и во время затишья возлагалась: в артиллерии – на разведчиков, в пехоте – на особые команды.

Применительно к развитию связи и войск связи русской армии в годы Первой мировой войны можно выделить несколько характерных тенденций.

1. Подразделения связи, входившие в состав частей русской армии, усиливаются технически, но выполнять стоящие перед ними задачи могут, лишь комплексно используя весь арсенал технических средств (как табельных, так трофейных и приобретенных), которыми обладают. Так, офицер 14-й кавалерийской дивизии Б. М. Шапошников писал о средствах связи и управления своего соединения: «В распоряжении штаба дивизии была конно-саперная команда, имевшая у себя и средства связи (телефоны, аппараты Морзе), и подрывные средства. Радиосвязи дивизия, конечно, не имела. При подвижных действиях развертывать проводную телефонную связь с ограниченным количеством провода нечего было и думать. Опыт включения в правительственную сеть маломощных дивизионных аппаратов Морзе дал самые отрицательные результаты. Нужно было искать выход из создавшегося положения. Прежде всего под страхом предания суду военного времени было подтверждено всем правительственным телеграфным станциям – крупным и мелким, – что они не имеют права снимать аппараты без разрешения штаба дивизии, за исключением явной угрозы их захвата. На эту сеть было приказано базироваться всем разъездам и разведывательным эскадронам.

Кроме того, штаб дивизии взял себе обыкновенный правительственный аппарат Морзе, который возил с собой на автомобиле и мог в любом месте включить в любой правительственный провод. Затем обычно для сбора донесений вперед выбрасывался сборный пункт донесений, связь с которым поддерживалась четырьмя имеющимися мотоциклами, автомобилями и обычной конно-летучей почтой. С полками связь поддерживалась потребованными от них офицерами для связи с пятью посыльными. Кроме того, штаб имел при себе так называемые офицерские боевые разъезды для разведки накоротке. При отходе из Ченстохова штаб реквизировал шесть легковых автомобилей. Вот и все средства управления штаба дивизии. Офицеры для связи привлекались мною и для писания под мою диктовку приказов для частей дивизии. Кроме того, при мне – двуколка с оперативными делами и двумя старшими писарями… Со штабом 1-го кавалерийского корпуса дивизии поддерживали связь через офицеров, которым были предоставлены автомобили. Применялась также летучая почта. С нашей 9-й армией штаб корпуса связь поддерживал по радио. Противник, разумеется, перехватывал радиограммы и аккуратно расшифровывал их. Расшифровка ему давалась легко, наши шифры были несовершенными. Что до штабов дивизий, то они тогда еще не имели средств радиосвязи. Вот почему противник нередко нарывался на неприятности, когда ему не удавалось добывать сведения о том, какие ответы дивизии посылали на радиограммы штаба корпуса»[6]6
  Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды. М., 1982. С. 249–250.


[Закрыть].

Другой военный специалист отмечал: «Нужно заметить, что в этот период кампании (1914 г. – А.О.) техническая связь между армейским командованием и его кавалерией была хорошая, искровые станции работали хорошо, передавали донесения и приказания, что принесло даже вред, так как радиотелеграммы перехватывались и расшифровывались немцами».

Начальник команды связи 1-й кавалерийской дивизии В. Литтауэр писал: «В начале войны подразделение из двадцати солдат обслуживало полковые телефоны, телеграф, гелиограф и прожектор. В первые месяцы войны стало ясно, что, хотя телеграф и гелиограф могут оставаться в обозе, межполковые линии связи должны быть увеличены. В январе 1915 года я был назначен командиром подразделения связи, штат которого был увеличен втрое. Для формирования нового подразделения каждый эскадрон должен был выделить порядка шести человек и лошадей. …купил дюжину великолепных шведских полевых аппаратов и подарил их полку. В свою очередь, полк приобрел несколько самых простых телефонов, специально для часовых.

Тяжеленные телефонные провода в изоляции были намотаны на большие металлические катушки. Гусар закреплял на спину катушку, садился на лошадь, рысью или галопом скакал в нужном направлении, а провод разматывался за ним. Мы поднимали провода только над дорогой, а так они стелились по земле. Когда полк менял место дислокации или останавливался на ночь, мы, действуя быстро и слаженно, в течение часа устанавливали связь между всеми подразделениями полка. Сложность состояла в том, что всадники часто обрывали провода и во время боя рвущиеся снаряды нарушали установленные нами линии связи. Моим солдатам приходилось ползать вдоль проводов, отыскивая место повреждения, чтобы восстановить обрыв, иногда подвергаясь большей опасности, чем сражающиеся эскадроны. Многие вели себя просто героически… Иногда, отступая, нам приходилось оставлять протянутые провода. В каких-то случаях удавалось воспользоваться оставленными немецкими проводами. Мы подбирали на полях сражений все оставленные телефонные провода и аппараты. Подразделение связи обычно располагалось в штабе полка»[7]7
  Литтауэр В. Указ. соч. С. 172–175.


[Закрыть].

2. Формируются войска связи в современном понимании этого слова. Эти части и подразделения (отдельные телеграфные роты, полевые телеграфные отделения, корпусные телеграфные и армейские радиотелеграфные отделения, конно-искровые станции и радиотелеграфные дивизионы) структурируются, обособляются профессионально и организационно, получают современную технику.

3. Опыт первых же месяцев войны потребовал от начальников всех соединений более четкой организации боя, взаимодействия всех участвующих в нем частей и родов войск и более жесткой централизации управления. В позиционный период войны эта тенденция только усилилась. Это, естественно, требовало качественно улучшить связь. Потребность в соответствующем имуществе резко возросла. Для доукомплектования армейских и корпусных узлов связи использовали аппаратуру из оставленных войсками крепостей, трофейное имущество, совершали закупки за рубежом. Но дивизии и полки постоянно испытывали дефицит средств связи.

Полевая радиостанция Русской армии. Картины войны. Вып. 1, М., 1917

Так, воевавший в Восточной Пруссии в августе 1914 г. начальник 1-й кавалерийской дивизии генерал-лейтенант В. И. Гурко отмечал скудость дивизионных средств связи. Он писал: «Мы были тогда чрезвычайно скудно снабжены телеграфной и телефонной аппаратурой и связистами. Действительно, дивизионным штабам выделялось только по одному подразделению связи численностью примерно в шестьдесят человек. В полках также имелись свои обученные связисты, но у них не было никаких технических средств. К тому же эти люди не умели еще прокладывать линии со скоростью, необходимой для обеспечения связью движущихся колонн конницы. В середине августа, когда кавалерийские части постоянно проходили по пятьдесят и более километров в день, организация связи была наконец приведена в порядок: используя германские телеграфные столбы и провода, наши связисты наращивали существующие линии либо снимали их для использования в другом месте. В результате наши колонны и штабы получали телефонную связь со своими тылами не позднее чем через час после прибытия на место, где они намеревались остановиться на ночлег.

С сожалением должен сказать, что в тот период связь между штабами крупных войсковых частей была еще налажена недостаточно. За мной всегда следовал взвод беспроволочной телеграфии, но я мог пользоваться их аппаратами только во время остановок на ночлег, причем только для связи со штабом армии, поскольку пехотные армейские корпуса тогда еще не получили станций беспроволочного телеграфа»[8]8
  Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. М., 2007. С. 40–41.


[Закрыть].

4. Удивительно, но к началу войны европейские армии, будучи в техническом плане богаче русской армии, радиосредств в войсках имели еще меньше. Например, в немецкой армии в тот момент было лишь 40 полевых радиостанций. К началу войны средствами связи был наиболее обеспечен русский армейский корпус. В частности, в нем имелось 40 телефонных аппаратов против 12 в германском корпусе, 110 км телефонных проводов против 77 у немцев. Но во время войны русская армия по степени обеспеченности средствами связи постепенно отстает от противника.