Текст книги "Дети утренней звезды"

Глава шестая

– Ты уверен, что Дженни справится?

Марко поднял глаза от пухлой тетради, отложил ручку. Размял уставшие пальцы.

– Что?

Людвиг постучал пальцами по обивке кресла:

– Тебя она совсем не заботит? Одна, среди темников, случись что…

Марко закрыл тетрадь.

– Вот я бесчувственный! Девочка столько перенесла, через столько испытаний прошла, вытащила меня из тюрьмы, а я бросаю ее на съедение колдуну. От которого она едва сбежала. Ты так думаешь, Людвиг?

– Я думаю, у вас определенно есть план. Хотелось бы его узнать, раз уж ты меня потащил в Англию.

– Ну ты же помнишь, что переговоры Юки с Талосом кончились ничем. Судья пошел ва-банк и публично объявил Дженни Видящей. Так он перетянул все службы Совета на свою сторону. Создал Союз Старейшин.

– Нарисовал на спине внучки мишень, – задумчиво сказал Людвиг. – Теперь за Дженни охотится весь Авалон, включая свободных Первых. Патовая ситуация. Мы не можем отдать Дженни, потому что она Хранительница последней печати Фейри, а Альянс думает, что мы удерживаем ее, потому что она Видящая.

– Талос совсем потерял голову от страха, – вздохнул Марко. – Переманил Лоцманов и сорвал нашу операцию по возвращению печатей фейри. Заблокировал остров Ловцов. Если во Внешних землях будет серьезный прорыв, мы ничего не сможем сделать. И вместо того чтобы объединиться и обрушиться на Фреймуса, мы вынуждены тратить силы на эту нелепую распрю. Sproposito di grosso calibro![11]11
  Величайшая глупость (итал.)


[Закрыть]

– Он решает тактические задачи, – заметил Страж. – Договорился с темником о перемирии, собрал Союз. Пока Король молчит, голос Талоса звучит все сильнее. Он метит в Юки, хочет сместить ее и взять под контроль СВЛ. Для этого собор Магусов и затевается. Если получится, все службы Авалона будут подконтрольны Судье. И тогда он сможет вернуть похищенные печати, в том числе и Красную печать рода Далфин. Но как так вышло, что он ее утратил?

– Ее забрал его сын, Роберт, – усмехнулся Марко. – И отдал Фреймусу.

Людвиг хорошо владел лицом, поэтому просто уточнил:

– И ради чего сын предал отца?

– Ты же не знаешь, как они расстались с Талосом, – задумчиво сказал Марко. – Плохо они расстались. Талос грозился лишить его наследства и выгнал из дома.

– Из-за Эдны?

– Да, ему очень не нравилась такая невестка. Роберт выбрал Эдну, как известно. Ушел вместе с ней с Авалона. Осел в Магусе Англии.

– Да… потом приехал ты, – нахмурился Людвиг. – И…

– А потом пришла Дикая Охота, – спокойно продолжил Марко. – Фреймус нашел нас, призвал Охоту и Гвин ап Нудд унес Эдну с собой.

Людвиг кивнул.

– Я помню, как мы пробивались сквозь пламя этого бензовоза. Но до сих пор не могу понять, почему Владыка Аннуна так жаждал ее заполучить. Для чего пошел на такой риск, зачем потратил столько сил и проломил барьер между мирами среди бела дня. Он же рисковал исчезнуть, упасть в нижние слои Тартара, туда, где дремлют тени богов, лишенных всяких сил.

Марко бросил на атлета взгляд быстрых черных глаз:

– Ты раньше не проявлял таких познаний в онтологии нашего мира.

– Дриады прописали покой и минимум физических нагрузок. Гулять и ловить рыбу надоело до смерти, – повел массивными плечами Ланге. – Быть рядом с величайшей библиотекой Авалона и не воспользоваться этой возможностью – преступление.

Марко помедлил, размышляя, потом сказал:

– Из всех Дев Авалона Эдна была самой сильной. Владыка Аннуна чуял ее потенциал, он думал, что она может стать Видящей. Полагаю, он рассчитывал, что Эдна откроет Врата Фейри.

– Значит, Гвин ап Нудд ошибся. Видящей оказалась ее дочь.

По лицу Франчелли скользнула тень.

– Неведомы пути Дикой Охоты, смертные, которых она унесла, не возвращались. Никто не знает, где сейчас Эдна, на какие муки обрек ее Господин Охоты, чего он от нее требует. Я до сих пор не могу спокойно об этом думать. Что же, ты полагаешь, чувствовал Роберт?

– И он выкрал Красную печать для Альберта Фреймуса? – Людвиг не мог поверить. – Чтобы вернуть Эдну? Где теперь Роберт Далфин?

– Этого не знает никто, – покачал головой Марко. – Я искал его, но среди живых ни Эдны, ни Роберта нет. Но нет их и среди мертвых, на Дороге Снов нет тени их смерти. Они оба исчезли, Дикая Охота стерла их следы.

– Как можно что-то стереть на Дороге Снов? – изумился Людвиг.

Марко помрачнел.

– «Навеки счастлив тот, кто не видел шествия Дикой Охоты», как говорится в одной старинной книге. Под копытами коней свиты Гвина ап Нудда дрожат оба мира, ткань Дороги Снов прогибается от его силы. Пусть и с помощью Фреймуса, но Владыка Аннуна несколько раз вырывался во Внешние земли, причем в неурочное время, не в ночь Самайна. Кто еще на такое способен?

– Почему же о том, что Красная печать похищена, никто не знает? Юки на суде почти открыто говорила, что у Талоса ее нет. Почему Судья все еще занимает свой пост?

Марко невесело рассмеялся.

– А кто поверит в подобное? Слово Талоса против слова Юки – вот что на весах, и, как ты видишь, на Авалоне Медный дворец[12]12
  Медный дворец – резиденция Высокого Суда, одной из пяти служб Великого Совета Магуса, которую возглавляет Судья – Старейшина Великого Совета Талос Далфин. Башня Дождя – резиденция Службы Вольных Ловцов, еще одной службы Великого Совета. Ее возглавляет директор Юки Мацуда.


[Закрыть] имеет куда больший авторитет, чем Башня Дождя.

– Да, СВЛ на Авалоне не любят, – признал Людвиг. – Я, признаться, был не в курсе всех этих интриг.

– Никто не любит слишком сильных и независимых, – заметил Марко. – Юки увлеклась укреплением СВЛ и забыла о Талосе. А он плел свою сеть давно, очень давно. Слишком быстро собрался Союз Старейшин, слишком слаженно они выступили против Башни Дождя.

– А туата? Они тоже по-прежнему верят Талосу?

– Понятия не имею, как Талос их обманывает! Если они осознают, что Красная печать с их обожаемым повелителем больше не принадлежит Талосу, тогда у него действительно начнутся трудности. Его предкам надо было думать, прежде чем соглашаться и брать в услужение туата из рода Луга[13]13
  Луг (Ллеу) – бог солнца, один из предводителей племен богини Дану. Во время заключения Договора и разделения единого мира на Внешние и Скрытые земли он в числе прочих владык туата был заключен в Печати Фейри.


[Закрыть].

– Я бы ему даже посочувствовал, однако не получается.

Поезд нырнул в тоннель, в купе автоматически включился неяркий светильник. Лицо Марко было в тени, только темные глаза упрямо сверкали.

– Все почему-то думают, что Видящая решит их проблемы, – голос у него был злой, жесткий. – Фреймус думает, что сможет контролировать Врата и получить силу Дикой Охоты. Талос надеется вернуть утраченные печати и сохранить текущее положение вещей навеки, а его родная внучка Видящая поднимет его авторитет до небес. Фейри, оставшиеся на Авалоне, рассчитывают, что смогут вернуться во Внешние земли. Да, Людвиг, чему ты удивляешься? То, что они живут на Авалоне, играют на лютнях и улыбаются при встрече, ничего не значит. Они страстно мечтают оказаться во Внешних землях.

– Почему?

– Такова их природа, – сказал Марко. – И никто не думает о Дженни, о том, чего хочет она. А она хочет простой, нормальной, человеческой жизни. Той жизни, которую отнял у нее я.

– Марко, это глупо, – заметил Людвиг. – Она сама освободила фосса, сама потянула первую нить, которая распустила клубок событий. Ты не можешь этого изменить. В конце концов, это ведь Альберт Фреймус создал ледяную химеру.

– Я спровоцировал инициацию Дженни в конечном счете.

– Да, и тем самым спас ее. Если бы Дженни столкнулась с химерой, не пройдя посвящение Магуса, она бы погибла. И как ты намерен вернуть ей обычную жизнь? С помощью беспамятного изгнания?

Марко фыркнул.

– И зря, – невозмутимо продолжал Людвиг. – Это единственный способ заставить ее забыть все, что она уже увидела.

– Если враги грозят тебе со всех сторон, следует избавляться от них поодиночке. Главная угроза – Дикая Охота, – продолжил Марко. – Устранив ее, мы сразу же сведем к нулю опасность темников, Фреймус силен заемной силой, которую дает ему Владыка Аннуна, Господин Охоты. Поверь, с Талосом будет разобраться намного проще – особенно когда мы заберем у ослабленных темников шесть похищенных печатей.

Поезд вылетел из тоннеля. Азарт и ярость читались на остром лице Марко Франчелли, он сцепил руки в замок.

– Даже не буду спрашивать, как ты намерен это сделать, – сказал Людвиг. – Темники сильны и без помощи Дикой Охоты. Здесь не Авалон, здесь наши силы ограниченны, каждая просьба требует оплаты. Ты же знаешь обычную тактику темников – постоянно атаковать и ждать, когда Магус лишится сил.

Марко жестко усмехнулся:

– Людвиг, поверь, когда я закончу с Дикой Охотой, колдуны уже не будут проблемой.

– А Дженни? Она в безопасности?

– Настолько, насколько может быть безопасно в лагере темников. Там ее точно никто не ждет. Мы хорошо поработали над ее легендой и маскировкой. Ее задача проста – разведка и шпионаж. Она должна найти алкагест для Калеба и выяснить, чем Фреймус там занимается. Но осторожно, не вызывая подозрений. Я дал ей четкий приказ – немедленно уходить при малейшей опасности.

– Да, Дженни очень хорошо подчиняется приказам, – саркастически заметил Людвиг.

– Ей уже четырнадцать. Придется довериться.

Людвигу Ланге план совершенно не нравился.

– Все равно слишком опасно. Нет аварийного кода возвращения, нет связи, кроме Дороги Снов. Стоило хотя бы ей в помощь Арвета оставить за пределами лагеря – для подстраховки.

– Ты думаешь, этот мальчик может ей помочь? – удивился Марко. – У него нет ни опыта, ни особенной силы. Ему бы под крылом Германики в живых остаться. Арвета с собой тащить вообще не стоило – но разве Дженни отговоришь?

В купе повисло молчание. Людвиг пролистал «Осень Средневековья», которую давно хотел почитать, а фокусник углубился в записи. Строчки прыгали и не желали складываться в предложения, Ланге отложил книгу, покосился на Марко:

– Не думал завести планшет? Или ноутбук?

– Я не Фреймус, – укоризненно заметил фокусник. – Мне моя тетрадь дороже всех ноутбуков. И потом, я не люблю печатать. В этом действии нет жизни, слова выпадают как грязь из-под ногтей. А под пером речь течет как кровь, как дыхание, как твое продолжение.

Людвиг посмотрел в окно. За окном пролетал пейзаж Северной Италии: распаханные поля, тракторы, белые двухэтажные домики, крытые красной черепицей, аккуратные дворики с вечно-зелеными самшитовыми живыми изгородями. Скоро Рим, а там – самолет в Лондон и бросок до Венсброу. Дженни вывела их во Внешние земли в Адриатическом море прямо среди бела дня. Марко сразу же сориентировался и направил лодку к Триесту. По Адриатике каждый день снует столько яхт, катеров, прогулочных лодок, контейнеровозов, паромов, что никто не обратил внимания на еще один старинный парусник. Они причалили к тихой безлюдной пристани на окраине Триеста без всяких проблем.

– Талос знает, что мы прорвали блокаду.

– Несомненно. За нами идет погоня. Лекари. Талос силен в пределах Авалона, но он и его туата не в силах попасть во Внешние земли. Единственные, кто это может сделать и у кого есть опыт работы во Внешних землях, – Лекари.

Людвиг кивнул, вспоминая. В Триесте их группа разделилась: они с Марко отправились поездом в Рим, а остальные – самолетом в Париж, чтобы перехватить Сару Дуглас. Калеб оказал им бесценную помощь – полный план раскопок в Венсброу, архивы с файлами текущих проектов, счетов, анкеты соискателей в молодежный лагерь «Утренняя звезда», великое множество накладных, отчетов, аналитических справок. По сути, Калеб раздобыл карту текущих интересов Фреймуса, то, на что он больше всего тратил время в последние несколько лет. Лагерь «Утренняя звезда» – один из последних амбициозных проектов колдуна.

– Главная задача большой группы – отвлекать на себя внимание погони и вести агитацию, – продолжил Марко. – Они должны объехать все влиятельные Магусы Европы. Грядет Большой Собор Магусов, Ловцам нужны сторонники. Как ты понимаешь, Лекарей никто не любит, и все верительные грамоты Авалона не помогут им завоевать доверие. Талос слишком давно на Авалоне, он забыл, какая жизнь во Внешних землях.

– Иметь Лекарей на хвосте не лучшая перспектива. – Людвиг отодвинул книгу. Не читалось ему сегодня. – Ты знаешь, как они берут под контроль чудодеев?[14]14
  Чудодейство – психосоматическое заболевание людей Магуса. Впавший в чудодейство человек начинает просить без меры и остановки, пока расплата за просьбы не остановит или не погубит его. Однако до этого момента он может причинить немало зла и разрушений.


[Закрыть] Об их техниках?

– Лекари меня тоже тревожат, но я мало что о них знаю, – покачал головой Марко. – Они неизвестный элемент в большом уравнении. Теперь уже нет времени. Придется идти по намеченному пути.

Глава седьмая

«Зачем я выбрала роль Сары Дуглас? Могла бы притвориться просто чемоданом Сары. Или ее сумочкой. Может, заболеть? Или спрятаться? Я же могу попросить деревья укрыть меня под корнями? Или скрыться в подземных ходах? Старые боги, что мне делать?!»

Студенты нестройной толпой двигались к замку, Дженни плелась в хвосте. После завтрака, на котором, надо сказать, присутствовали далеко не все, а многие из тех, кто был, имели весьма помятый вид, интендант объявил, что их ждет приветственное слово мистера Альберта Фреймуса, после которого они приступят к обучению.

Именно это сочетание и пугало. Приступят. К обучению.

Что они будут делать? Жарить живых лягушек? Варить гной? Разорять могилы, глумиться над трупами, воскрешать покойников? В чем вообще состоит процесс обучения у юных темников?

«В крайнем случае просто исчезну, – подумала Дженни. – Прорвемся с Ласом через лес – и до свидания. Жалко, конечно, придется добывать алкагест другими путями… Нет, я не могу подвести Калеба еще раз! Что же делать?!»

Дженни нащупала коробочку с жабой-светоедом. Лучше бы вместо артефактов дед снабдил ее любым самым завалящим путеводителем по миру темников!

«Пятьдесят студентов. Десять пятерок, названы по первым десяти греческим буквам, – размышляла она. – Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон, дзэта, эта, тэтта, йота, каппа. Сару Дуглас приписали к пятерке «Гамма», третьей по счету. И что мы в этих пятерках будем делать? Кроссы бегать наперегонки?»

– Привет, – Виолетта Скорца поравнялась с ней, участливо поглядела. – Тебе нехорошо? Это все от вчерашних бургеров, там такой вялый салат был, а котлета – просто ужас. Сегодня половина лагеря ходит зеленая, в другая – фиолетовая в крапинку. Если нас так все время будут кормить, я долго не протяну.

– Ага, – буркнула Дженни. – Точно. От бургеров.

Завтрак и правда не задался. У еды был какой-то химический привкус, и она нехорошо светилась в ясном взоре. Дженни пришлось позавтракать бутылкой воды и пакетом орешков из торгового автомата, так что ее дурное настроение усугублялось чувством голода.

– Бедняжечка. У меня есть хорошее средство, всегда помогает. Особенно когда переем, такое со мной бывает, – Виолетта засмеялась. – Одно драже – и полный порядок, наш семейный рецепт. Хочешь?

«Она всегда такая или придуривается?»

– Нет, спасибо, – Дженни покосилась на стеклянный флакон в пухлых пальцах. – Справлюсь как-нибудь.

Виолетта пожала круглыми плечами, она вся была белая и кругленькая – белый пуховик, белые джинсы-стрейч, меховые угги, заколка в виде ажурной серебряной розы в копне темных кучерявых волос. На запястье над тонкими розовыми перчатками, отчетливо различимый в ясном взоре, искрился браслет-артефакт – широкое кольцо из темного отполированного дерева.

«А я как черная ворона, – пригорюнилась Дженни. – Сара не в курсе, что готы давно не в моде? Десяток корсетов, кружевные юбки, кожаные плащи – две штуки, один на меху, другой простой, темное длинное пальто, кожаные сапоги – и все черное, как южная ночь! Море пустых, без тени силы, украшений из серебра – черепа, пентаграммы, гексаграммы, крестострелы… Но я же не могу изменить стиль, это же, черт побери, конспирация! А еще и макияж… Ненавижу макияж, тем более такой!»

Дженни пнула тяжелым сапогом на шнуровке пустой баллончик, валявшийся на дороге. Задумалась, притормозила, подняла. Принюхалась и оглушительно чихнула. Виолетта наблюдала за ее действиями с брезгливым недоумением.

– Кайенский перец, табак и еще какая-то дрянь, – просипела Дженни. – Вот как он отбился…

– Ты о ком? – навострила уши соседка.

– Дрянь, говорю, всякую разбрасывают. – Дженни зашвырнула баллончик далеко в сугроб. Лас проводил ее бросок взглядом. Он бежал чуть поодаль, не хотел вертеться под ногами у неуклюжих двуногих.

– Не вздумай нюхать! – строго предупредила Дженни.

– И не подумаю, я эту гадость уже видел.

– А сказать не мог?!

– Ты как котенок, – фыркнул Лас. – Хватаешь что видишь. Котятам бесполезно говорить, они учатся только на своем опыте.

– Вот ведь гад… – пробормотала оскорбленная Дженни. – У самого глаза недавно прорезались, а обзывается.

Виолетта округлила глаза. Кажется, она все больше приходила к мысли, что ее соседка малость не в себе.

«Может, это к лучшему, – решила Дженни. – А то пристала как банный лист, не отлепишь. Надо усилить впечатление…»

– Не обращай внимания, я со своим воображаемым другом беседую, – она повела рукой в воздухе. – Ты ночью вой не слышала?

Виолетта вздрогнула:

– Какой вой?

– Звериный, – пояснила Дженни. – Такой, знаешь, голодный и очень злобный. Зверский, в общем.

– Я крепко сплю, – Виолетта ускорила шаг. – И всякое мне не снится.

– Везет тебе, – вздохнула Дженни. – А я еще и хожу по ночам. С ножом. Но ты не волнуйся, я сюда без ножей приехала, с одним стилетом.

Для усиления эффекта она вытянула из ножен на запястье черный узкий стилет – он очень кстати обнаружился в вещах Сары. Дженни даже не удивилась – очень в готическом духе.

Однако Виолетта разулыбалась, словно ей показали открытку с милыми пони:

– Хватит меня разыгрывать! Ты всю ночь спала и не вставала, у меня электронный сторож стоит. Он бы заорал. Какой у тебя клевый атам. Это черная бронза, да? А дай поглядеть? Ну, из твоих рук, конечно. А я тебе свой!

И она немедленно вытянула из белой сумочки кинжал с белой костяной ручкой. Длиной ладони в полторы, даже удивительно, как он там, в сумочке, помещался. Дженни захлопала глазами. Жизнь приобретала неожиданные краски. Кинжал Виолетты был более широким, с двухсторонней заточкой. Итальянка лихо покрутила его:

– Рукоять видишь? Кость единорога!

– И какая именно его кость? – скептически поинтересовалась Дженни. И рукоять, и лезвие слабо мерцали сиреневым в ясном взоре. Но если бы это была кость единорога, кинжал бы сиял так, что на него без солнечных очков не взглянуть. Она видела единорога на полигоне Ловцов. Издали. Ближе не подошла, испугалась.

– Можешь не верить, но это самый настоящий рог единорога, – обиделась Виолетта. – Этому кинжалу триста лет, а твоему новоделу от силы лет пятьдесят. Это фамильный атам семьи Скорца!

– Последний единорог во Внешних землях был пойман шестьсот лет назад, – засмеялась Дженни. – А рог единорога вообще невозможно использовать для поделок, он распадается после гибели зверя. Единорог сам должен пожелать отдать свой рог, только тогда он остается целым. Так что это точно не рог. Скорее всего, бивень каркадонна или грифонья кость.

– Откуда ты… – Виолетта приоткрыла рот и яростно почесала запястье.

– Вот и пришли! – радостно сказала Дженни и шагнула за порог замка Шерворнов, куда безуспешно пыталась проникнуть прошлой ночью. Интендант стоял у дверей, пропуская студентов, и ловко захлопнул двери перед носом Ласа, едва тот захотел проскочить.

– Это мой фамильяр! – возмутилась Дженни.

– Фамильяры, големы и прочие зверушки остаются за порогом, – отрубил Аурин Штигель. – Тут ковры и антикварная мебель, ваши семьи не расплатятся. Это и вашего ворона касается, мистер Блэквуд.

Чернокожий юноша с длинными дредами в ослепительно белом костюме только хмыкнул. Ворон, круживший под потолком зала, закаркал. Дженни не вслушивалась, но общий смысл высказывания в адрес Аурина Штигеля был явно негативный. Юноша немного повозился с запорами окна, открыл фрамугу и выпустил ворона.

«Умеют ли они общаться со своими фамильярами, как я с Ласом? – задумалась Дженни. – Если да, то это плохо, животные могут меня выдать…»

Она озабоченно потерла мочку уха, которая опять разболелась, и поспешила нырнуть в толпу, увидев Виолетту. Та бродила по залу.

«Вот прицепилась, – Дженни обогнула компанию – рыжий коротышка, эффектная девица на шпильках, выше его головы на две, и толстяк в свитере с ромбиками – и укрылась за статуей рыцаря, встала в тень. – Только бы не нашла…»

На ее счастье, словоохотливая Виолетта прошла мимо и пересеклась с Мэй Вонг. Дженни выдохнула, высунулась и принялась осматривать зал.

Гобелены и резные дубовые панели на стенах поднимались до второго этажа. Под потолком – люстры из лосиных рогов, на стенах – головы мертвых животных: кабанов, оленей, лосей, рысей, волков, лис, косуль. Графы Шерворны выбили, наверное, всю дичь в окрестных лесах. Дженни подивилась, что на стенах не нашлось места более мелким животинкам: зайцам, барсукам, белкам… Как бы эффектно смотрелась стена вся сплошь в беличьих головах. Охотнички…

«Правильно Ласа сюда не пустили, ему бы не понравилось, – решила она. – Мрачновато».

Студенты бродили по залу с непосредственностью индийских храмовых обезьян. Трогали мебель – старинную и очень дорогую даже на вид, рассиживались на стульях позапрошлого века. Рыжий коротышка, кажется, собирался отвинтить какие-то редкие канделябры. Шум, болтовня, разговоры …

Монотонный стук спускался сверху: тихо, спокойно, размеренно, и студенты постепенно затихли, подняли глаза. На балкончике второго этажа стоял Альберт Фреймус и размеренно стучал по перилам костяшками тонких сухих пальцев.

«Неплохо выглядит, – подумала Дженни, на всякий случай задвигаясь поглубже за доспех. – Как и не сидел в тюрьме. Надо было его лекарским паукам скормить».

– Я приветствую вас в лагере «Утренняя звезда», – сказал колдун. Он двинулся вниз по лестнице, постукивая по перилам.

– Вас немного, всего пятьдесят. Вы счастливчики. Знаете почему?

– Потому что мы богатые и молодые? – поинтересовались в толпе.

Колдун усмехнулся:

– Вам повезло родиться людьми. И не просто людьми, а элитой человеческого рода. Вы все принадлежите к лучшим колдовским родам. Вы вытащили выигрышный билет уже при рождении. Но лучшее, что с вами произошло в вашей пока еще не слишком долгой жизни, – мой лагерь. Сотни отпрысков лучших фамилий мечтали сюда попасть, мне предлагали такие деньги, о каких вы даже и мечтать не можете – несмотря на все капиталы ваших семейств. Но мне не нужны деньги… что они значат для мастера, в чьих руках есть prima materia? Вы сами знаете, что ничего, деньги тогда дешевле пыли.

По залу прошел взволнованный шепоток. Дженни напрягла ясный слух, выловила куски фраз: «не может быть…», «философский камень…», «первоматерия…», «он блефует».

«Кончатся мои муки когда-нибудь? – с тоской подумала она. – Теперь мне придется учить и алхимию?»

– Но я взял только вас, – подчеркнул колдун. – Вы не просто богаты, умны и талантливы. Вы – молоды. А этот дар убывает с каждой минутой, пользоваться им надо прямо сейчас. Пока огонь горит в вашем сердце. Что важнее всего для адептов Великого Делания? – Он неожиданно ткнул пальцем в толпу, указывая на бледную худенькую девушку в очках-бабочках.

Та вздрогнула и сказала:

– Раз деньги не важны, тогда… знания?

– Они мертвы, если их не использовать, Эмилия Альмквист, – парировал Фреймус и ткнул в следующего.

– Полагаю, сила, – с достоинством ответил парень с дредами.

– Она слепа без разума, ее направляющего, Адонис Блэквуд! Вы? – колдун указал на Мэй Вонг.

– Власть, – без промедления ответила та. – И сила и знания нужны, чтобы достичь ее.

– Какая власть? Быстро, не задумывайтесь!

Мэй растерялась, и Фреймус обратился к Виолетте.

– Над симплами… то есть людьми… – пролепетала итальянка.

– Она доступна каждому из нас, обычные люди – расходный материал для экспериментов! Власть – это величайший эликсир, но какая власть?

Виолетта растерянно замолчала.

– Это ваш отец, синьор Скорца-старший, как раз полагает, что суть нашего искусства – в достижении власти над людьми, и многие с ним склонны согласиться. Так?

– Возможно, высшая цель – власть над другими адептами? – осторожно спросил Эжен.

– И это лишь ступень. Только ограниченные глупцы могут полагать это целью существования. От вашего рода я ожидал большего, месье Фламмель. Ну же, неужели никто не назовет нашу высшую задачу?

Фреймус обвел нетерпеливыми глазами молчащих студентов. В колдуне будто горел темный внутренний огонь, он прорывался в быстрых, сдерживаемых движениях, тлел в пещерах запавших глазниц. Он был человек, захваченный потоком внутренней жизни, и скорость ее была намного выше, чем жизнь остальных. Оттого Фреймус мучился, глядя на мыслительные потуги студентов.

– Неужели я в вас ошибся?!

– Власть над материей всего мира – вот цель темников, – прошептала Дженни, и колдун повторил за ней, как за суфлером:

– Мы должны овладеть плотью всего мира. – Фреймус выпрямился, сжал перила сухими пальцами. – Высшая наша цель – преодоление проклятия Магуса, исцеление язвы, поразившей мир по вине этих циркачей. Вот задача, достойная истинного мага. Мы должны преобразовать мир! Пересотворить его в алхимическом огне, чтобы все его элементы заняли положенные им от природы места!

Он спустился вниз, обвел онемевшую аудиторию горящим взглядом.

– Это непросто. Большинство скажут – это невозможно. Но я никогда не ставлю невыполнимых задач и всегда достигаю своих целей. Полагаю, вы наслышаны о моих работах. В мире нет никого, кто проник в суть Великого Делания глубже меня. Я проведу вас этой тропой познания, тяжелой, трудной тропой, на которой успех или неудача будут зависеть только от вас. Следуйте за мной.

Студенты расступались перед ним и смыкались позади. Дженни стиснула коробочку с жабой-светоедом – Фреймус шел к ней! Еще ближе, еще…

Он прошел рядом, задержал на мгновение на ней взгляд странно блестящих глаз и пошел к дверям в конце зала. Дженни с шумом выдохнула. Колдун сильно изменился с тех пор, как она видела его последний раз. Вокруг него клубились слабые тени, похожие на эхо тех призраков, которых она видела в мертвом городе на Дороге Снов.

«Дети Роты в ловушке для душ, – вспомнила она. – Это похоже на следы их присутствия – но почему они так привязаны к нему? И что с огнем его жизни?»

В ясном взоре она различала – яростное зеленовато-желтое пламя горело в колдуне, но как бы тронутое алым цветом. Загадочные алые нити частым дождем пронизывали его, сверкали, словно во внутреннем пламени Фреймуса сгорала некая неизвестная примесь.

Дженни плелась в конце колонны, которую Альберт Фреймус уводил в глубь замка. Идея внедриться в лагерь «Утренняя звезда» нравилась ей все меньше.

Рядом взволнованно засопели.

– Победить язву мира, оставленную Магусом, – это он серьезно?

«Боги! Опять Виолетта!»

– Ну, он же тут самый умный, – уклонилась от ответа Дженни.

– А ты что думаешь?

– О чем? О Магусе или о проекте мистера Фреймуса?

– О Магусе! – сверкнула глазами Виолетта. – Ты не подумай, я не навязываюсь…

«Именно ЭТО ТЫ И ДЕЛАЕШЬ!»

– Просто Магус – это для меня такая тема… я все перерыла! У меня есть и «Повседневная жизнь Магуса в Средние века», и энциклопедия «Все, что вы хотели знать о Магусе, но боялись спросить у родителей», и вся серия страшилок про зверодушцев и Ловцов…

– Страшилок?! – Дженни даже остановилась.

– Ну да! – захлопала глазами Виолетта. – Ты же знаешь эти истории про зверодушцев, которые воруют детей из колыбели и уносят в лес для своих жутких обрядов, про Бардов, сводящих с ума рыцарей-защитников своей адской музыкой, Властных, ворующих души у спящих адептов?

– Ах эти… – ровным голосом сказала Дженни. – Да, читала, конечно. Ужасы какие…

– Хватит сказки сочинять, – засмеялись сзади. Эжен Фламмель, паршивец, шел позади и внимательно слушал. – Ну как можно превращаться в зверей без алхимических субстратов, посуди сама?

– Много ты знаешь о Магусе! – обиделась Виолетта.

– Я явно больше знаю об алхимии, чем ты, – покровительственно заметил Эжен. – За счет чего тело возьмет энергию, а главное – образ трансмутации? Ведь эликсиры перевертышей содержат комбинацию генов, которая формирует их изменчивую плоть определенным образом. А эти легендарные зверодушцы никаких эликсиров не используют.

– А им и не надо эликсиров, они без алхимии чудеса творят, – Виолетта была уязвлена.

– Да ты фанат Магуса, – рассмеялся Эжен. – Вы с Фреймусом нашли друг друга.

– Ты что, ему не веришь? – поразилась Ви. – Тогда зачем приехал?

– Потому что Фреймус – величайший из ныне живущих алхимиков, – пояснил Эжен. – Он гений алхимии. Мне плевать на его заблуждения, я возьму его науку.

– А почему Луна? – спросила Дженни и тут же осеклась – нет, ей же надо держать язык за зубами. Зачем она с ними разговаривает?!

– Ты о чем? – очки Фламмеля блеснули.

– Луна – царица изменчивых, – неохотно сказала Дженни. – Так было сказано… не важно где[15]15
  Вообще-то – в «Кратком справочнике запрещенных существ».


[Закрыть]. Перевертыши подчиняются ее циклам, они сильны, когда она растет, они слабеют, когда она убывает.

– Фотоактивация, – торжествующе сказал Эжен. – Это называется фотоактивация, девочки. Лунный свет запускает процесс трансмутации, и чем интенсивней поток света, тем быстрее перевертыш морфирует в заданный эликсиром облик. Банально.

Дженни задумалась, вспоминая наблюдения за перевертышами прошлой ночью. Она почти не сомневалась, что именно Эжен был тем самым ловким шпионом. Виолетта мрачно глядела на Фламмеля, подавленная его эрудицией.

– Искусство Великого Делания! – поднял палец Эжен. – Вы же из рода адептов, как вы можете не знать основ…

– Женщина сильна своей слабостью, – вкрадчиво заметила Мэй Вонг, потихоньку прибившаяся к ним. – Не торопись, Фламмель, все только начинается.

– Да что ты… – снисходительно начал Эжен, но Дженни его перебила:

– Свет здесь ни при чем. Перевертыши способны трансмутировать, даже если Луна закрыта облаками. Нет, тут другое…

Она задумалась, мысленно воссоздавая увиденный образ перевертыша.

– Неужели? – Фламмель насмешливо поправил очки. – Ты так хорошо знаешь алхимию? Тогда, может, распишешь трансмутационную формулу эликсира перевертышей? По фазам, всю процедуру трехэтапной инъекции? И заодно объяснишь, что служит активатором реакции, если лунный свет тебя не устраивает?

– Я вообще не разбираюсь в алхимии, – честно призналась Дженни. – Но свет здесь ни при чем. Природа перевертышей следует зову Луны, они растут и умаляются вместе с ней, их плоть сопричастна ее движению в небе. Связь здесь гораздо глубже, чем просто влияние лунного света. Думаю, они сами запускают трансмутацию, подчиняясь зову Луны. Не знаю ничего про эликсиры и гены, но ключ к процессу точно у них в мозгах.

Эжен задумался, тонко и язвительно улыбнулся:

– У тебя любопытно устроена голова, Сара. Может, ты и пригодишься нашей пятерке. Ладно, увидимся внизу.

Он нырнул в тоннель.

– Уела ты его, – сказала Виолетта. – Зверодушцы совсем не сказка!

– Хорошая стратегия, Сара, – заметила Мэй Вонг. – Такая прямолинейная и одновременно наивная – неплохо придумано. «Я не знаю алхимии…» Молодец!

Она последовала за Эженом. У входа в тоннель остались только они с Виолеттой.

– О чем она? – оторопела Дженни, спускаясь по ступенькам.