Текст книги "Авантюра адмирала Небогатова"

Капитан первого ранга Добротворский громогласно вещал за столом об опасности "подводного удара". По данным каперанга японцы держат в Цусимском проливе не только флотилии миноносок и минных катеров, но и три подводные лодки, нацеленные на русские броненосцы. Откуда командир крейсера брал эти сведения, которых не было даже у командующего эскадрой, почему не докладывал, если это было правдой, а не очередной байкой неутомимого рассказчика Добротворского, Небогатов уточнять не собирался, на флоте за Леонидом Фёдоровичем давно и прочно закрепилось негласное прозвище "сказочник"…

– Что ж, господа, меня порадовал ваша уверенность в успехе нашей экспедиции, ваш победный настрой. Прошу, в бою не пытайтесь перещеголять друг друга невозмутимостью и напускным безразличием к японским снарядам, не надо излишней бравады. Берегите себя для флота, для России. А к артиллеристам обращаюсь отдельно – не частите, не спешите. Ваша задача поразить корабли противника, а не выпустить как можно больше снарядов "в сторону неприятеля". Я сегодня с расчётами шестидюймовых орудий поговорил, но прошу вас напоминать комендорам об этом ежедневно. Думаю, адмирал Того будет встречать нас несколькими эшелонами: на входе в Цусиму, затем минная атака в самом проливе, на выходе…

А вам на пару с "Жемчугом" первыми вступать в бой. Помните о своей миссии, метко стреляйте и не увлекайтесь потоплением японских вспомогательных крейсеров, ваша задача – полным ходом идти во Владивосток.

После затянувшегося обеда, плавно переросшего в военно-морскую конференцию "Как переиграть Того и Камимуру" Небогатов попрощался с офицерами и командой "Олега" и направился на "Дмитрий Донской", где посмотрел на "тайное оружие" придуманное молодыми офицерами старого крейсера и одобренное Лебедевым и Блохиным. На корме сохли тридцать макетов мин заграждения внешне совершенно не отличимых от настоящих.

– И как вы это "чудо оружие" применить думаете, Константин Платонович? – Небогатов повернулся к старшему офицеру "Донского".

– По преследующим эскадру броненосцам Того, – Блохин ничуть не смутился насмешливого тона адмирала, – вывалим гостинец под носом неприятеля, так, чтобы заметили и развернём "Донской" с миноносцами на "Микасу".

– Ладно, хорошо то, что вы не в фатализм ударились, а помышляете о нанесении вреда японскому флоту, – Небогатов дотронулся до "мины", испачкал пальцы липкой краской, смешанной с угольной пылью.

– Ваше превосходительство, – Лебедев шагнул вперёд, надеюсь утверждённый вами план, изменений не претерпел?

–Успокойтесь, Иван Николаевич, – командующий печально улыбнулся, – будет вам атака на "Микасу", с сегодняшнего дня под вашим началом минный дивизион из "Быстрого", "Бравого", "Грозного" и "Громкого", вечером соберётесь с "вашими" миноносниками, обсудите детали. Вам до самой Цусимы идти впереди эскадры, задерживая нейтралов и переводя их в "обоз". Завтра, сразу после угольной погрузки к вам прибудут "призовщики", продумайте как их обустроить.

– Николай Иванович, – старший офицер "Донского" любил порядок во всём, учитывал любую мелочь, – не направить ли нам по "призовой" партии на каждый миноносец. Не всегда удобно гонять крейсер, да и может так случиться, что встретятся два или даже три нейтрала…

– Дельно, Константин Платонович, дельно. Ваша идея, вам и осуществлять, все полномочия у вас для этого есть.

Небогатов не полез в машинное отделение, как намеревался вначале, не провёл стандартную "адмиральскую" инспекцию корабля. Он опытным взглядом высмотрел, что на "Донском" идёт подготовка к бою, обстановка рабочая, деловая и по тому как нервничал Лебедев было ясно – до идеального порядка далеко, но каперангу ужасно неудобно перед начальством. Блохин же наоборот, был удивительно спокоен и ничуть не смущался присутствия командующего эскадрой, свободно передвигался по палубе заваленной досками, брусьями, тросами, листами железа, непринуждённо переступал через парусину, придавленную десятком кирпичей и большими кусками угля. Всем своим видом старший офицер показывал, что весь этот "военно-морской бардак" дело временное и через несколько часов "Дмитрий Донской" вновь превратится в образцового чистюлю…

Дабы не смущать издёргавшегося Лебедева адмирал тепло распрощался с капитаном первого ранга, попросил не надрывать экипаж вечерней приборкой, ведь завтра предстояло догрузиться углем, а вот после погрузки можно и наводить порядок. Матросы, слышавшие разговор высокого начальства, единодушно решили: "Мы не мы будем, но наших адмирала и командира не подведём"…

На "Александре" собрались командиры броненосцев и, ожидая Небогатова, обсуждали ход сегодняшних учений. И стрельбу и маневрирование отряда сами каперанги оценивали на "вполне удовлетворительно" – артиллеристы, рулевые и сигнальщики сработали неплохо. Все цели были поражены, из строя никто не вываливался, сигналы не путали. Бухвостов и Игнациус, попеременно командовавшие броненосной колонной, были довольны и подшучивали над Юнгом, которому всё-таки "пособил" с уничтожением мишени "Ослябя".

Так случилось, что на "Орле", памятуя установку командующего, решили целиться тщательно, не спеша. И пока орловцы дали три-четыре выстрела на орудие, у Бэра артиллеристы доколотили свою шхуну, а оставшиеся у шестидюймовок по одному-два снаряда, по команде командира "запулили" по цели "Орла". В чём весьма и преуспели…

– Николай Викторович, Владимир Иосифович, так кто кому шампанское должен выставить? – Бухвостов искренне веселился.

– Господа, катер с адмиралом отвалил от "Донского", Николай Иванович сейчас проведёт своё разбирательство, – подхватил эстафету Игнациус.

– Мои артиллеристы накрыли цель, – Юнг был растерян и обижен на коллег, – Владимир Иосифович, ну что вам стоило подождать, обошлись бы и без вашей помощи, что теперь командующий скажет!

Но Небогатов, как и обещал ранее, никаких сравнений и разбирательств не проводил, поздравив лишь с успешным поражением всех мишеней, и просил на завтрашней угольной погрузке принять максимально возможное количество топлива.

На вопрос Бэра, сразу ли по окончании погрузки эскадра пойдёт к Цусиме адмирал ответил отрицательно.

– Нет, дадим командам отдохнуть, ночь проведём здесь, а в полдень 13 мая неспешно начнём движение. Пускай отряд Клапье де Колонга опережает нас более чем на двое суток, так у "лаперузовцев" и путь куда как более долгий. Надеюсь, серьёзных поломок и аварий у Константина Константиновича не случится, а его крейсера уже топят наиболее "любопытные" японские пароходы, ну а тех, кто только обозначился на горизонте, не мог видеть состав отряда – тех гонят в порты. Пускай Того депеши получает, нервничает. Нам же главное так спрятать броненосцы и "Олега" "Аврору" и "Жемчуг" внутри ордера транспортов, чтобы самый глазастый шпион их не обнаружил.

– Николай Иванович, а бомбардировка Токио, это серьёзно? – Игнациус не мог понять адмирала, который со всеми соглашался, поддерживал почти все инициативы подчинённых, но потом как-то совершенно необидно для разработчиков "сворачивал" их планы и задумки с формулировкой "посмотрим по ситуации, на месте".

– А это уже Клапье де Колонгу на месте решать, по ситуации, – не разочаровал Игнациуса Небогатов, – какая погода будет, случатся ли поломки в машинах, да много чего может произойти…

Не прошло и получаса после совещания с командирами броненосцев, как в каюту адмирала постучался Свенторжецкий.

– Радио с "Урала", Николай Иванович.

– Что там? – Небогатов и Свенторжецкий разработали для радиста "Урала" несколько кодовых сигналов, обозначающих различные ситуации, возникшие на пути отряда Клапье де Колонга. От "встреча с превосходящими силами противника", до "обнаружен боевой корабль нейтральной страны (читай Англия)".

– Сигнал номер пять, в комбинации с "АЗ", чётко отрапортовал лейтенант, – "встреча с разведывательным судном неприятеля (вспомогательный крейсер или пароход), разведчик отогнан в направлении порта".

– Раз следом идёт "АЗ", значит, разведчик увидел то, что и должен был увидеть, – контр-адмирал перекрестился на икону, – вот в комбинации с "БУКИ" было бы невесело…

"АЗ" или "БУКИ" в комбинации с кодовыми сигналами означали благоприятный или неблагоприятный ход развития событий. Например "БУКИ" в сочетании с сигналом пять, было бы очень и очень плохой новостью – это значило бы, что неприятель знает точный состав эскадры Клапье де Колонга, а следовательно и Того вскоре поймёт, что русские эскадры разделились. И постарается разбить их по частям…

– Какие будут распоряжения, Николай Иванович?

– А каких вы ждёте указаний? Ответную телеграмму на "Урал" отбить всё равно не сможем, новость об обнаружении эскадры мы и предполагали получить примерно в это время. Надеюсь, японцы увидели то, что мы и сами собирались им показать…

Утро 12 мая началось с осточертевшей угольной погрузки. Усилившееся волнение ещё больше затрудняло "матросскую каторгу", потому призывы кондукторов поднажать и обещания офицеров о следующей бункеровки уже в "человеческих условиях" во Владивостоке, были слабым утешением.

Из дозора телеграфировал "Рион", вспомогательный крейсер остановил шедший в Японию английский угольщик с плохоньким австралийским углём. Небогатов нехорошо, матерно выругался, что было адмиралу не свойственно.

– Отсемафорьте на "Суворов", – распорядился адмирал, – пусть готовятся к заседанию призового суда и если наши чернильные души не найдут повода утопить это угольное корыто за военную контрабанду, то сами его поведут во Владивосток. И за штурманов и за кочегаров вахту стоять будут.

– Можно крейсера потренировать в стрельбе, – Бухвостов несмотря на суету и нервотрёпку, сопутствующие любой угольной погрузке, был в хорошем настроении.

– Нет уж, кого тренировать, так вот их, – и адмирал указал на "Дмитрий Донской", рядом с которым качались на противной зыби "Быстрый", "Бравый", "Грозный" и "Громкий".

– А ведь и в самом деле, – поддержал начальство командир "Александра 3", мы свои мины передали миноносникам, у них сверхкомплект, самое время проверить насколько хорошо "жалят" наши малыши.

– Семафор на "Донской", – приказал контр-адмирал, – "Старшему офицеру незамедлительно прибыть к командующему".

Когда Блохин, недовольный тем, что его "выдёрнули" с крейсера во время погрузки угля, прибыл на флагманский броненосец и узнал, зачем вызван, то оживился и предложил атаку угольщика на ходу, для чего обещал найти отважного рулевого, обрядить его в пробковый спасательный жилет, да хоть сам, встать к штурвалу. Миноносцы же должны были зайти парами с двух сторон, чтобы полноценно отрепетировать атаку "Микасы"…

Небогатов пыл кавторанга остудил.

– Константин Платонович, не хватало ещё и вас потерять и миноносцам перетопить друг дружку. Цель будет неподвижна, а произведёте атаку да, парами, очередь определите по жребию. И главное, пусть командиры миноносцев заранее договорятся, как отворачивать будут, выпустив мины. Нам ещё здесь столкновений не хватало…

Вечером, несмотря на то, что угольная погрузка кое-где продолжалась, минные офицеры с кораблей эскадры и некоторые старшие офицеры и командиры, по приказу адмирала вооружились биноклями и "скучковались" на "Бедовом", который занял удобную позицию для наблюдения редкого зрелища – показательного утопления минами торгового судна.

На несчастный угольщик, который был совершенно справедливо и законно признан контрабандистом (юристам эскадры не пришлось ничего выдумывать и подтасовывать) вышли в атаку "Быстрый" и "Грозный". Имея скорость около двадцати узлов, миноносцы рванули к жертве. Выпущенные с двух кабельтов мины шли точно в цель, а миноносцы красиво и синхронно отвернули влево и вправо, освобождая место для второй пары: "Бравого", и "Громкого"…

Увы, но взрыв был только один, отличился "Быстрый", самодвижущаяся мина "Грозного" не взорвалась. Угольщик, "подпрыгнул", но никакого желания затонуть не выказывал.

Через пять минут по цели отстрелялись "Бравый" и "Громкий". Причём "Громкий" выпустил мину с расстояния едва ли больше кабельтова, Небогатов наблюдал в бинокль высокую нескладную фигуру кавторанга Керна, что-то указывающего своим минёрам. Мина, выпущенная "Бравым" сразу же затонула, а вот привет от "Громкого" был и громким и чрезвычайно эффектным. Опытный минёр Керн постарался попасть в район уже образовавшейся после попадания "Быстрого" пробоины и преуспел. Пароход задрожал и стал заваливаться на левый борт.

– Здорово, ай да Керн, накренил углевозку, – не сдержал эмоций командир "Жемчуга" кавторанг Левицкий, – если так с каждым трофеем репетировать, то к Цусиме подойдём с боевыми экипажами.

– И совершенно без боекомплекта, – остудил восторги капитана второго ранга Небогатов, – дорого такая учёба встаёт, Павел Павлович. Вы бы лучше своих механиков и кочегаров потренировали, самого лучшего угля выбрали, чтоб к моменту прорыва не кидать в топки всякую дрянь. Обратите на это особое внимание.

Тяжёлый и суматошный день 12 мая заканчивался, команды, получив двойную винную порцию, отдыхали. Выпивали и запЕвали. Как отчётливо слышал через открытый иллюминатор контр-адмирал, "концерт" начался с "Варяга". Хор из пьяных голосов, с душой и надрывом выводивший патриотические строки, казалось, состоял из сотен певцов.

Так Небогатову пришлось столкнуться с последствиями собственной же инициативы. Первый раз он, властью командующего распорядился выдать дополнительную чарку в день похорон Рожественского, затем после тяжёлых угольных погрузок, чтобы экипажи могли выспаться. Командиры в свою очередь решили перенять "педагогический подход адмирала" и начали широко оделять "премиальными" порциями алкоголя уже своей властью. За командирами последовали и младшие офицеры. 11 и 12 мая на "Александре" и "Ослябе", после угольной погрузки и удачных стрельб и манёвров было немало матросов, употреблявших два дня подряд кто три, кто четыре винных порции (казённая, от адмирала, от командира, от артиллерийского офицера)…

Поэтому когда в каюту Небогатова постучался сконфуженный старший офицер броненосца, Племянников адмирал знал, о чём пойдёт речь. По словам капитана второго ранга выходило, что особо отличившиеся вчера матросы, сегодня получили изрядную порцию забористого рома и их "на старые дрожжи" развезло.

– Не подумайте ничего такого, Николай Иванович, – мялся Племянников, – ребята просто услышали как на "Ослябе" запели, ну и подхватили, все они молодцы: и комендоры и сигнальщики. Я их завтра накажу, сейчас как-то не по людски будет их по кубрикам разгонять, вон как "Варяга" выводят…

– Хорошо, Владимир Алексеевич, мне их концерт ничуть не мешает. И завтра не надо нотаций и наказаний, пусть попьют с утра водички, освежат головушки похмельные и, – марш по работам…

И правда, Небогатову совершенно не мешал матросский хор, прогнозируемо грянувший после "Варяга" народную "Дубинушку". Адмиралу даже думалось лучше под нестройное, но искреннее пение. А задуматься было о чём. Разбирая бумаги Рожественского, Николай Иванович отложил отдельно планы покойного вице-адмирала касаемо прохождения Цусимского пролива.

Как и Зиновий, Небогатов предполагал подойти к проливу ночью, с погашенными огнями и "проскочить" узости Цусимы с первыми лучами солнца. Атаки неприятельских миноносцев не страшны кораблям со свежими экипажами и не выбитой артиллерией. Но выйти из пролива на 14 узлах совсем не то, что на девяти-десяти. Да, Того будет иметь преимущество в скорости, но не такое подавляющее как в случае прорыва с транспортным обозом-обузой.

Жаль, невероятно жаль "Донской" и миноносцы, отданные под начало каперанга Лебедева, им в предстоящем бою точно не выжить. Но эта безумная атака на какое-то время свяжет неприятеля, лишние полчаса, в случае невероятного везения, – час, жертва старого крейсера и четырёх миноносцев позволит выиграть. А там – посмотрим! Вряд ли под огонь бородинцев полезет Камимура, для его крейсеров главный калибр русских броненосцев – слишком серьёзный аргумент. А адмиралу Того всё равно придётся равнять скорость по самому тихоходному из четвёрки броненосцев, по "Фудзи".

Что ж, поборемся, совсем бы хорошо было, уйди Камимура сторожить Сангарский или Лаперузов пролив. Ну же, Константин Константинович, не подведи!

Небогатов заснул, представляя бравого Клапье де Колонга на мостике "Наварина"…

Утро 13 мая выдалось хмурое, моросил лёгкий дождичек. Который, впрочем, было понятно – скоро закончится.

– Доброе утро, Евгений Владимирович, – Небогатов ответил на приветствие Свенторжецкого, – слаб дождь, плохо работает небесная канцелярия. Нам бы шторм хороший, баллов семь-восемь, когда рванём "на всех парусах" к Владивостоку. Все японские миноноски бы поутопли, а мы бы их уничтожение себе приписали. Что такого неотложного в вашей канцелярии случилось с утра пораньше?

– С "Ярославля" передают: англичане с угольщика бунтуют.

– Как бунтуют? Им разве условия не создали, не кормят? Не сказали, что через три-пять дней высадят в Шанхае?

– Тут другое, Николай Иванович. Не хотят джентльмены с японскими моряками в одном помещении находиться, из одного котла есть. Дескать, они – белые люди и с макаками рядом быть не желают. Требуют перевести их на другое, более комфортное судно.

– Надо же, – Небогатов рассмеялся, – подняли вы мне с утра настроение. А сделаем так – наверняка есть у японцев знаток русского языка, ну а если не найдётся, сойдёт и со знанием английского. Эх, жаль у нас на эскадре "японоведов" меньше чем пальцев на одной руке, а ведь воевать с ними собирались, программы флотские свёрстывали под противостояние с Японской империей. Но вернёмся к "джентльменам с угольной лохани" – пусть наш офицер чётко и внятно, чтобы японцы, знающие английский поняли и перевели своим, разъяснит "просвещённым мореплавателям" – русские моряки не разделяют людей по цвету кожи и прищуру глаз, все мы равны перед Всевышним. И пускай сделают довольствие получше для пленных, прибавят пусть порции. В Шанхае японцы в консульство своё побегут, расскажут и про нас и про высокомерие "союзничков" своих. Для кого-то из рыбаков этот случай на всю жизнь запомнится, будет старый рыбак внукам легенду о русском плене и о русских моряках из поколения в поколение передавать.

– Умеете вы, Николай Иванович из пустяка, из ничего, пользу извлечь, – Свенторжецкий уважительно посмотрел на адмирала.

– Ах, драгоценнейший, Евгений Владимирович, – адмирал грустно усмехнулся, – вы молодой, думающий офицер. Так изучайте японцев, изучайте Японию, вон как Семёнов. Хоть и первая у России по счёту война со Страной Восходящего солнца, но явно не последняя в двадцатом веке. Аппетиты у нашего дальневосточного соседа ого какие! Вот будете в чинах адмиральских водить эскадры на штурм укреплений Токийского залива, вспомните старика Небогатова…

Глава 6.

От островов Амами эскадра Небогатова уходила не в полдень, а в шесть часов утра 13 мая, адмирал в который уже раз "встряхнул" командиров неожиданной вводной, проверяя их готовность к внезапному выдвижению. Получилось на удивление слаженно и чётко, казалось каждый корабль, каждый моряк рвётся в бой, стараясь как можно скорее завершить изнурительный многомесячный поход. Близь Амами оставался только "Днепр". Вспомогательный крейсер получил задание патрулировать прибрежные воды, пресекая всякое сообщение жителей архипелага с метрополией. Командир "Днепра" должен был продержаться в этих водах двое суток и в ночь на 15 мая идти на север, пробиваясь во Владивосток Лаперузовым проливом. Если же вспомогательный крейсер нагонит отряд Клапье де Колонга, то поступает в подчинение флаг-капитана Второй тихоокеанской эскадры.

Небогатову вспомнился спор в кают-компании "Олега" с капитаном первого ранга Добротворским, по поводу стоянки и бункеровки эскадры у группы островов Амами, столь близко расположенных к Кюсю. Добротворский "дипломатично", но довольно таки прозрачно "намекал", в своей обычной громогласно-наглой манере, что на островах точно есть японские шпионы, которые уже передали по радио или по подводному кабелю весть о местонахождении русского флота и его количественный состав. Поэтому остановка здесь – играет на руку адмиралу Того, который уже знает все планы контр-адмирала Небогатова и полным ходом идёт громить расслабившихся "аргонавтов"…

– Леонид Фёдорович, – не выдержал тогда адмирал, – коль вы так уверены в японских наблюдателях, то поручаю вам командование десантно-досмотровой партией и чтобы без перерубленного подводного кабеля и минимум пяти офицеров японского генштаба, с аппаратом беспроволочного телеграфа в придачу, не возвращались на крейсер. И потом, если вам так всё хорошо известно, где докладная записка по этому крайне важному вопросу, почему я узнаю об этом только сейчас? Или же это всё – ваши фантазии?

– Ваше превосходительство, – начал "выкручиваться" Добротворский, привыкший запанибрата общаться с флегматичным Энквистом и здорово в последнее время обнаглевший, – но ведь простая логика…

– А логика, господин капитан первого ранга говорит о том, что подводного кабеля в метрополию мы не обнаружили, хотя и искали. Да даже будь он, успей здешнее начальство дать телеграмму о приближении врага, что с того? Нам и нужно, чтобы информация о нашей стоянке и погрузке угля ушла в Токио, дошла до Того. Чтобы противник понимал – Небогатов идёт в обход Японии. Единственная опасность для нас – допустить возможность передачи информации морем, когда островные патриоты под покровом ночи на лодках прорвутся через наши дозоры и доберутся до телеграфа на Кюсю. Чтобы предотвратить это и дежурят ночью катера с броненосцев, для этого и высаживались первые русские десанты на земле японской, – приводили в негодность все лодки и шхуны. Главное для нас, – чтобы противник узнал о разделении эскадры как можно позже, для этого здесь останется вспомогательный крейсер, который будет нести сторожевую службу сутки-другие, пока мы идём к Цусиме…

– И впредь, Леонид Фёдорович, – адмирал решил "поставить на место" амбициозного и громкоголосого каперанга, – все ваши гипотезы и предположения, имеющие "стратегическое" значение, прошу не озвучивать в кают-компании, а доводить до командования в письменном виде. Считайте это приказом.

Добротворский побагровел, но смолчал, пробурчав невнятно что-то вроде "слушь ваш превсх", а офицеры "Олега" с той минуты смотрели на контр-адмирала как-то иначе, уважительнее что ли…

Кстати, в десантных партиях на катерах, которые обходили острова и портили рыбацкие лодки, едва ли не треть составляли молодые офицеры. Мичманы и прапорщики по Адмиралтейству желали отметиться даже не для возможных в будущем наград, но более ради увлекательных рассказов, – как они "попирали землю Японской империи". Островитяне сопротивления российским морякам не оказывали, а порчу имущества воспринимали философски, тем более, зачастую отзывчивая флотская молодёжь глядя на махоньких и несчастных подданных микадо, презентовала рыбакам золотые российские червонцы, после чего с энтузиазмом крушила пожарными топорами их утлые челны.

Дошло до анекдота – мичман Кульнев с "Суворова", глядя на плачущую юную японку, у отца которой матросы с воодушевлением и матами в щепки разносили лодчонку, презентовал несчастному старику брегет. Пантомима мичмана, постаравшегося знаками показать, что часы – компенсация за уничтоженное орудие промысла, была так убедительна, что старый рыбак закивал, схватил Кульнева за рукав тужурки и потащил офицера вглубь островка. В паре сотен шагов, за скалой находилась хорошо замаскированная шлюпка, оснащённая парусом. Судя по образцовому содержанию, а также запасу воды, провизии, компаса и наличии допотопной, но надёжной системы перемещения до океана с помощью тщательно подобранных брёвен, шлюпка предназначалась для целей, явно не связанных с ловлей рыбы.

– Контрабандисты или лазутчики здесь базируются, – авторитетно заявил Кульнев сопровождавшим матросам, – ломай, братцы.

Но тут пантомиму устроил уже старик-рыбак. Жестами показывая на шлюпку, на подаренные ему часы, он требовал у мичмана вознаграждения и за вторую посудину.

Как на грех, Кульнев был "гол как сокол", а часы уже подарил. Но не мог же офицер Российского Императорского Флота ударить в грязь лицом перед замызганным и жалким япошкой. И Кульнев презентовал рыбаку свою новёхонькую шикарную тужурку.

Старый хрыч моментально напялил её на своё тщедушное тело и побежал от мичмана, как будто опасался, что тот передумает и отнимет…

На беду Кульнева пара прапорщиков с "Суворова", также желавших хлебнуть романтики полной мерой и напросившихся в десантную партию, прихватила с собой фотографический аппарат и отловив японца, запечатлела его во всей красе.

– Представляете, господа – в кают кампании "Суворова" в тот вечер было невероятно весело, – мы с Сергеем смотрим – потащил япошка Кульнева куда то в чащу. А спустя пять минут этот же папуас выбегает один, в руках часы мичмана, сам в его тужурке. Я даже в первые секунды решил – убил и съел абориген нашего дорогого Николашу!

– Да как можно съесть такого замечательного человека, он же не Кук какой, он – Кульнев, – блистали остроумием офицеры.

– Кульнев-Маклай. Друг японских папуасов!

– Точно, господа! У командира "Ушакова" ещё один брат появился!

– Да, Николай Ильич, – отсмеявшись подытожил Игнациус, – быть вам теперь Кульневым-Маклаем. Даже когда в полные адмиралы выйдете, этот случай будет самым важным в вашей биографии…

Курс эскадры, Небогатов, не мудрствуя приказал проложить на Квельпарт, чтобы "встречные-поперечные" соглядатаи донесли "другу Хейхатиро" о перемещениях "транспортной кучи", имитирующей боевую эскадру. Старый, но всё же броненосный "Донской" и миноносцы отпугнут особо наглых разведчиков Того, желающих отличиться, захватив транспорта, а сам старичок не представлял такой уж боевой ценности, чтобы ради его утопления срывать со стоянки пару броненосных крейсеров, не говоря уже о броненосцах, которые наверняка загружены до отказа и углём и боезапасом и им лишние "дёрганья" категорически противопоказаны.

Так и пошли – впереди "Донской", а с ним "Быстрый", "Бравый", "Грозный", "Громкий", перекрывали выход на броненосный отряд по ходу движения эскадры. Со стороны Японии дежурили "Алмаз" и "Буйный" с "Безупречным". "Рион" и "Блестящий" с "Бодрым" охраняли эскадру с вест-зюйд-веста, а "охромевший" внезапно "Бедовый", не могущий выдать по заявлению командира, более 15 узлов из-за неполадок в машине, замыкал движение. Но поскольку эскадренный ход был всего-то восемь узлов, миноносец вполне себе годился для исполнения охранной службы.

Небогатов почему то совершенно не удивился, когда кавторанг Баранов, во время минного утопления несчастного угольщика доложил о "проблемах в машинной части", но механика к адмиралу не привёл, отговорившись чрезмерной занятостью того, а после, провожая адмирала "невзначай" поинтересовался – кто же будет конвоировать транспорта в Шанхай…

Но устраивать показательное следствие и "порку" Баранова не хотелось, – трусоватый кавторанг, коль факт саботажа подтвердится, так запятнает честь офицерского корпуса российского флота, что никому мало не покажется. Да ещё перед генеральным сражением такое расследование начинать, когда только-только сплотились матросы и офицеры, только поверили и в адмирала и в победу, которая далека, но, чёрт побери, достижима!

Тем более контр-адмирал не исключал отхода броненосцев, если прорваться не получится, именно в Шанхай. Поэтому, поразмыслив, Небогатов приказал "старшему обоза" Радлову, держащему свой брейд-вымпел на "Ярославле", после ухода боевых кораблей на прорыв, перейти на "Бедовый" и уже с миноносца руководить движением транспортов до Шанхая и далее в Россию. Радлову вменялось "ненавязчиво" проверить состояние машин "Бедового" и из Шанхая, коль такая возможность представится, направить миноносец интернироваться в Циндао.

Когда Небогатов, только продумывал, как лучше "спрятать" новейшие боевые корабли среди транспортов ему приходила мысль, взять с собой "Иртыш" и "Анадырь". Эти два гиганта своими корпусами могли надёжно прикрыть бородинцев и "Ослябю". Но, в конце концов, адмирал положился на бдительность охранения эскадры, а на транспортах, при следовании днём рекомендовал "дымить погуще".

Первые сутки перехода прошли почти идеально – поломок не было, удавалось выдерживать семи-восьми узловой ход, каботажный японский пароходик, замеченный и остановленный "Громким" был утоплен открытием кингстонов, команда передана на "Донской". "Рион" на три часа "затормозил" идущего в балласте англичанина, который дал ход уже после прохождения "транспортно-броненосного" ядра эскадры и визуально обнаружить небогатовский "туз в рукаве" просто не мог. Также на борт "Быстрого" и "Буйного" приняли рыбаков, которым не повезло на своих утлых лодчонках пересечь курс русских кораблей.

В 10 часов 14 мая адмирал приказал сбавить ход до пяти узлов, подгадывая так, чтобы расставание с транспортами прошло недалече от Квельпарта ночной порой. К тому же пришлось стопорить эскадру на два часа и "запризовать" два германских парохода, на которые перешли "досмотрово-конвойные" партии с "Дмитрия Донского". В принципе, пока всё складывалось неплохо. Похоже, обнаружить лучшие боевые корабли Второй Тихоокеанской эскадры в гуще транспортов не смогли ни противник, ни дружественные Японской империи нейтралы. Время подходило к 17 часам, близилось расставание с транспортами. Контр-адмирал нервно прохаживался по мостику "Александра 3", поминутно оглядывая в бинокль свою "армаду".

Миноносцы и "Алмаз" с "Рионом", когда не наблюдали "чужаков", утюжили Восточно-Китайское море на десяти узлах, более в дозоре Небогатов не разрешал, опасаясь "порвать машины" перед встречей с японским флотом. "Донской" идеально лидировал эскадру, выдавая по радио лаконичные но информативные сообщения.

– Николай Иванович, вы бы присели, хотите чаю? – Бухвостов постарался отвлечь адмирала, как-то разрядить обстановку. Каперангу почему то подумалось, что вот сейчас, перенервничавший Небогатов свалится прямо на мостике, как Рожественский и тогда – ВСЁ. Бухвостов помотал головой, стараясь отогнать страшную картину лежащего адмирала, над которым хлопочет доктор. Командующий меж тем молча "нарезал круги" на мостике, таким нервным командир "Александра" своего адмирала ещё не видел.

– Может быть коньяку, Николай Иванович? – Бухвостов где-то слышал, что коньяк помогает кровообращению

– Что? А, коньяку, – не откажусь.