Текст книги "Ветер и искры (сборник)"

Глава 12

Вопреки опасениям, наши новые спутники не собирались устраивать неприятностей. Вели себя смирно, точно служители Мелота во время долгого поста. Правда, сын Ирбиса перенес расставание с любимым клинком достаточно болезненно. Беднягу аж перекосило от возмущения.

Ну и Бездна с ним.

Подпускать рыжего к мечу – форменное безумие. Мне приходилось видеть, как северный народ обращается с острыми предметами. Прежде чем успеешь слово сказать, попрощаешься с головой. Впрочем, даже без оружия рыжий оставался опасным противником. Я не забыл, как легко он избежал моей стрелы и как «ходил» по лесу.

Фигура и походка выдавали в нем опытного бойца. Если ему не понравятся наши порядки, то справиться с ним будет не легче, чем с озверевшим снежным ирбисом. Ума не приложу, что делать с рыжим, когда мы остановимся на ночевку. Хоть связывай или спать не ложись. Я ни на миг не забывал, что все северяне тихие и мирные до поры до времени. Потом им шарахает в голову, и привет. Только арбалетом и остановишь. Да и то не сразу.

А вот дружок Га-нора – человек совершенно иного склада. Ничего угрожающего. Поначалу он вел себя тихо, точно мышка, а как понял, что никто не собирается его убивать, тут же ожил, разговорился, да так, что следующие два нара болтал без умолку, благо нашел себе благодарного слушателя в лице Лаэн.

Мое солнце с интересом внимала истории о его скитаниях по лесам и о том, как пали Врата Шести Башен. Узнав от него про Проклятую, я тоже навострил уши. Если парень и врал, то складно. Но, судя по описанию, Корь нисколько не походила на девицу, прижученную нами в деревне. Лаэн поймала мой взгляд и одними губами прошептала:

– Тиф.

Значит, вот кто нам противостоял. Что же, убийца Сориты[30]30
  Сорита – легендарная Мать Ходящих, правившая в год Темного мятежа. Была убита собственной ученицей Тиа ал’Ланкарра, впоследствии ставшей известной, как Тиф.


[Закрыть], если это была она, получила в расплату за все содеянное не самую приятную смерть.

Лук между тем продолжал разглагольствовать. Шен не обращал на его сказки никакого внимания. Шел последним, был угрюм и мрачен. Лекарю пришлась не по душе моя идея принять в отряд чужаков. Я, как всегда, наплевал на его мнение и недовольство.

Впереди между деревьями забрезжил просвет. Спустившись по заросшему ельником пологому пригорку, мы оказались у тракта.

– Выбрались! – ликующе воскликнул Лук. – Выбрались, лопни твоя жаба!

Эту «жабу» он вставлял и к месту и не к месту.

– Чему ты радуешься? Еще топать и топать! – Га-нор не разделял восторгов товарища.

– Так ведь по дороге, а не по лесу!

– Ага. И я о том же.

– Как ты не понимаешь?! Вдруг кто-нибудь проедет и нас подберет.

– Во-во, – Шен, воспользовавшись привалом, вытряхнул из сапога камешек, – набаторский патруль, к примеру. Вот уж они с радостью подвезут нас до первого кладбища.

– Не думаю, что следует опасаться Набатора, – не согласилась Лаэн. – Направление Альсгары их пока не интересует.

– Кстати, интересно знать почему? – влез я. – Город гораздо ближе тех же Окни и Гаш-шаку.

– Вот уж не знаю. Но пока Альсгару не трогают. Значит, дороги к ней свободны. Но не стоит ждать, что мы найдем лошадей. Во всяком случае, до Плеши.

– Как далеко идти? – Га-нор подошел слишком близко, но руки держал на виду, и я не стал понапрасну дергаться. – Сколько дней?

– Как только, так сразу, – ответил я. – Чем раньше пойдем, тем быстрей придем. Так что давайте не будем зря задерживаться.

Дождь давно закончился, но дорога утопала в лужах и грязи, так что мы продвигались по обочине, где было чуть-чуть чище. По правую руку продолжал тянуться густой ельник, а вот слева от нас он вскоре пошел на убыль, сменившись унылым пейзажем болота. Мох и хлипкие деревца нисколько не радовали глаз. Я предпочитал пройти эту часть пути как можно быстрее. Нечего комарье кормить, к тому же кроме комаров из топей может выбраться кое-что пострашнее. Люди говорят об этих местах разное, и чаще плохое. Я не склонен верить в нелепицы, так как считаю, что блазги отнюдь не чудовища, но кроме этого, достаточно мирного народа здесь могли обитать и вправду опасные твари. Единственная радость от подобного соседства – летом на болотных озерах гнездится множество птиц, и я надеялся, что без ужина мы не останемся, поэтому натянул на лук свежую тетиву – вдруг кого удастся подстрелить?

Га-нор за все время пути ни разу не оглянулся. Темп северянин задал такой, что впору было удивляться. Похоже, он вовсе не устал и готов прошагать через всю Империю. Лук мурлыкал незнакомый мне мотивчик, спустя какое-то время Лаэн начала ему подпевать. Я фыркнул. Спелись на мою голову. Если еще и лекарь присоединится, так хоть трупу бродячих артистов создавай.

Пфух-х! Ш-ш-люп!

Идущий последним Шен сдавленно вскрикнул.

Я проворно скакнул вперед, одновременно разворачиваясь. Лекарь лежал на дороге, барахтаясь в серой жиже, которая лишь каким-то чудом не попала ему на лицо.

– Не дергайся, дурак! – крикнул я, но он меня словно и не услышал. Продолжал бороться и сыпать проклятиями. Дрянь, в которой он оказался, начала застывать.

– Что это?! – Лук разом забыл о песенках. Я, не медля ни уны, вернул ему топор, что окончательно утвердило его во мнении, что лекарь вляпался во что-то излишне серьезное.

– Лаэн, отдай северянину меч, – не спуская глаз с мрачной стены леса, сказал я. – Сейчас лучше вернуть им оружие. Очень скоро оно может понадобиться.

Облепившая Шена серая «грязь» окончательно застыла, полностью его обездвижив.

– Да что же это за напасть, лопни твоя жаба?! – В голосе Лука проскользнули панические нотки.

– Шпагук. – Га-нор вынул меч из ножен и сделал шаг в сторону.

– Самец, – уточнил я. – Значит, и самка может быть поблизости. Не стойте все вместе! Расходимся! Чтобы всех сразу не задело.

– Не задело что? – солдат теперь тоже смотрел на лес.

– Слюна.

– Что с ним делать? – Лаэн кивнула на Целителя.

– Пусть пока лежит. Не до него.

Пфух-х!

Сгусток вылетел из-за деревьев и угодил бы точнехонько в Лука, если бы тот остался на месте, а не отпрыгнул в сторону с изяществом ослепшего борова.

Ш-ш-люп!

Солдат поскользнулся и мордой ухнул в лужу. Правда, тут же вскочил на ноги, отплевываясь и отчаянно ругаясь.

Пфух-х!

На этот раз пришлось пошевеливаться Лаэн, и шпагук вновь промазал.

Ш-ш-люп!

Я успел заметить, откуда плюются, и послал стрелу наугад. Конечно же не попал, но угроза заставила нашего противника перейти от обстрела к нападению. Он спрыгнул на дорогу с верхних ветвей ели и, приземлившись в опасной близости от Шена, оглушительно заквакал.

Невысокий, мне по пояс. Круглый, словно блюдце, из которого торчат восемь мохнатых ног, заканчивающихся зазубренными когтями. Густые зеленые волоски покрывали все тело создания, две пары маленьких черных глазок казались драгоценными камушками. Страшные жвалы щелкнули, и заканчивающийся ярдовым жалом гибкий хвост взметнулся вверх. Естественно, ничего хорошего от удара такой штукой человек ожидать не мог. Насколько я знал, от такого яда противоядия не существовало.

– Пристрели его! – взвизгнул Лук.

Первая и единственная из выпущенных мною стрел угодила шпагуку между жвал. Он взвился в воздух и в следующее мгновение, оказавшись рядом со мной, плюнул. Не оставалось ничего иного, как упасть и пропустить «сопли» над собой. Вскочить не успел, зверюга саданула жалом, но выскочивший вперед Га-нор мечом перерубил шпагуку хвост у самого основания. Тут же раздался щелчок арбалета – выстрелила Лаэн.

Тварь затрещала, забыв обо мне, развернулась к новому противнику. Я откатился, теряя по дороге стрелы. Лук решительно встал между мной и «лесной зверушкой». Та как раз была занята тем, что, подняв кверху передние лапы, собиралась атаковать северянина. Солдат с хаканьем опустил топор на плоскую спину шпагука, и во все стороны брызнула какая-то мерзость. Враг хрипло квакнул, на дрожащих лапах поковылял к деревьям, но не добрался и издох на самом краю дороги.

Лаэн, обнажив кинжал, бросилась освобождать Шена. Лук топтался на месте, во все глаза рассматривая животное.

– Помогите ей! – Я поспешно собирал стрелы. – Живее!

– Так ведь чудовище того. Померло. – Физиономия солдата была заляпана грязью и кровью шпагука. – Я его пристукнул. Он ведь ожить не собирается?

– Самец охотится. Самка ждет и жрет, – пояснил Га-нор, проходя мимо нас.

– И она может явиться, – добавил я.

Это заставило парня пошевеливаться. Втроем они с трудом взрезали прочный шелк затвердевшей ловушки и вызволили Шена из плена.

Как раз вовремя.

Не услышать, как кто-то ломится через подлесок, мог только глухой. Сороки с мерзкими воплями взлетели с закачавшихся деревьев, и ярдах в двадцати от нас на дорогу вывалилась новая напасть. Она оказалась не в пример больше своего муженька. С доброго быка, темно-зеленая, на толстенных зазубренных ногах. У самок шпагуков хвоста нет, и плеваться они не умеют, но при таких внушительных размерах им это и не надо.

Тварь увидела дохлого супруга и, угрожающе квакнув, направилась к нам.

– Свинка-свинка… – Стрела угодила ей в ногу.

– Где ты…

В глаз.

– …бродишь. Свинка…

В голову.

– …свинка, где… ты ходишь… Поскорей беги… к кормушке… Отрубей там… до… макушки.

На одиннадцатой стреле, когда толстуха уже возвышалась надо мной, я ее все же достал. Прямиком в распахнутую пасть. Шпагукиха забилась в конвульсиях, шарахая лапами направо и налево, надеясь зацепить кого-нибудь из нас. Лишь через несколько минок она соизволила сдохнуть.

Лук за моей спиной прочистил горло:

– Очень… внушительно. Я уж думал, она тебя разорвет.

– Я тоже. Я тоже, – пробормотал я и покосился на колчан. В нем осталось всего лишь две стрелы.

– Что это ты напевал? – Шен глядел не на меня, а на лежащую на дороге зеленую тушу.

– Так… Детская считалочка.

– Ничего умнее я от тебя и не ожидал.

– Тогда мог бы мне помочь, а не прятаться за спиной! – разозлился я.

– Ну хватит! – прикрикнула на нас Лаэн. – На привале можете цапаться вволю, а пока нам лучше убраться отсюда. Иногда они живут стаями.

– В стаи шпагуки сбиваются к середине осени. – Га-нор вогнал меч в ножны. – Но лучше, и правда, уйти.

Стрелы вырезать я не стал. На это потребовалось бы много времени, к тому же почти все тварь поломала коротенькими лапками, росшими у рта. А вот у хвоста самца я остановился.

– Хочешь взять яд? – Га-нор подошел совершенно бесшумно.

– Думаю об этом.

– Хорошая мысль, – одобрил он. – Не стареет. Всегда действует.

– Знаю. – Я взрезал плоть вокруг жала. Отогнул острием кинжала пластинку, под которой обнаружился напоминающий рыбий пузырь, отливающий синевой мешочек.

– Этого хватит, чтобы отравить целую крепость. – Лук заглядывал поверх наших голов. – Было бы здорово бросить его в поваренный котел набаторского полка.

– Не подействует. Можешь выпить все, и ничего с тобой не случится. Он убивает только через кровь.

– А-а-а, – разочарованно протянул тот и отошел к нетерпеливо ожидающей нас Лаэн.

Я аккуратно проткнул стенку пузыря кинжалом и подставил флягу, из которой предварительно вылил воду. Несколько капель прозрачного яда попали мне на руки, но я не обратил на это внимания. Руки можно помыть и потом, когда бесценная отрава перекочует из ненадежного содержимого в мой сосуд.

– Ты неплохо стреляешь, Серый. – Га-нор внимательно наблюдал за моими действиями. – Хорошая скорость.

– Не жалуюсь.

– Учил кто-то из южан?

– Не думал, что ты разбираешься в школах лучников, – усмехнулся я, не спеша с ответом.

– Есть немного, – не стал отрицать он. – У имперских совсем другая стойка. И тетиву они по-другому оттягивают. А если бы ты нахватался от кого-то из моего народа, то никогда бы не стал носить такой лук.

– Ты прав, – сдался я. – Меня учил южанин. Сдисец, если тебе так уж любопытно.

– Я так и понял, – нисколько не удивившись, кивнул Га-нор и внезапно спросил:

– Тянул лямку в Сандоне.

– Так заметно?

– Просто помню, что там служил кое-кто из сдисских лучников-наемников. В «Стрелках Майбурга». Кто-то из них вполне мог преподать тебе несколько уроков.

– Дело прошлое, – усмехнулся я.

– Надеюсь, ты не ждешь, что я вновь отдам тебе меч? – Он резко поменял тему разговора, и я поднял на него глаза.

– А ты не отдашь?

– Нет.

– Ну и неси его сам, – пожал я плечами. – Лаэн будет только легче.

Он почему-то весело рассмеялся и наконец-то оставил меня в покое. Тут я его и окликнул:

– Эй, рыжий!

– Да?

– Спасибо за спасение моей шкуры. За мной должок.

Какой-то миг он смотрел на меня пристально и серьезно, затем улыбнулся, отчего его физиономия, и без того малопривлекательная, стала совершенно разбойничьей.

– Сочтемся.

Миновав две деревушки, столь маленькие, что в них не было даже трактира, пройдя вдоль берега заросшей камышами неспешной реки и перебравшись на небольшом пароме на другую сторону, мы оказались на невысоком пригорке. Откуда был прекрасно виден городок с нелепым названием Даббская Плешь. Дорога шла вниз, в сторону большого кладбища, сразу за которым и начиналось поселение.

Оно выросло на пересечении четырех дорог. Одна шла с востока – по ней мы пришли; другая с запада – от Альсгары; третья с севера – от Окни, и четвертая с юга – от шахтерских деревень, находящихся в неделе езды отсюда, у Самшитовых гор. Именно из западной части этой горной гряды торговцы везли в южную часть Империи железную и серебряную руду. Ценный товар, минуя Плешь, отправлялся в дальнейший путь по стране. До тех пор пока серебряные шахты у Врат Шести Башен не иссякли, восточный тракт был не менее оживлен, чем южный, но теперь он находился в запустении, торговцы, потеряв основной источник дохода, редко отправлялись в путешествие в Лесной край.

По моим прикидкам в Плеши должно быть многолюдно, даже несмотря на то, что праздник Имени давно закончился и главная летняя ярмарка завершена. Народ с трудом расползается по домам после недельного загула.

– Тихо, как на кладбище, – сказал Лук осматриваясь.

– Разуй глаза. Мы как раз через него и идем. Тут, как понимаешь, шуметь никто не станет. – За прошедшие дни настроение Шена и не думало меняться к лучшему.

– Это ты заблуждаешься, – не согласился солдат. – Покойнички, дай им только волю, не только шуметь начнут, они еще и бегают быстро. Сам видал, лопни твоя жаба.

– Помолчи, – одернул его я. – Накликать хочешь?

Он заткнулся.

Мы прошли по кладбищенской дороге, миновали Лысый камень у перекрестка четырех дорог и подъехали к городу. Невысокая серая стена, две деревянные башни для лучников (сейчас пустые) и распахнутые створки ворот. Возле них – троица стражников в куртках, с кордами и арбалетами. До нас им не было никакого дела. Даже присутствие северянина их нисколько не заинтересовало. Ребята после возлияния реской[31]31
  Реска – дынная водка.


[Закрыть] были мертвецки пьяны.

– Защитнички, лопни твоя жаба. – Лук скорчил такую мину, словно у него разом заболели все зубы. – Они что, о войне не знают?

– Очень странно все это, – произнес Га-нор.

– Странно что? – поинтересовался Шен.

– Где армия? Почему здесь нет патрулей, а только три пьяных урода? До Песьей Травки не так уж и далеко. Врагу, чтобы напасть, много времени не надо. Несколько быстрых ударов, и дорога на Альсгару открыта. Я не вижу ни одного солдата. Даже занюханного разъезда на дороге не было.

– Армия сдерживает врага на севере. Согласись, Лестница Висельника сейчас гораздо важнее Альсгары. К тому же с чего ты решил, что кому-то есть дело до этого городка? Здесь армию не развернуть, зато на западе стоят наши укрепления.

– Знаю. Воронье гнездо держит восточную дорогу к Альсгаре.

– Вот-вот. Так что нет ничего удивительного, что Плешь оставили на произвол судьбы. Здесь не такое место, чтобы останавливать врага.

– Глупо, – не согласился северянин.

– Имперским военачальникам видней, что глупо, а что нет. Ты всего лишь солдат.

– А ты много разглагольствуешь. Каждый должен заниматься своим делом, Шен, – перебил я его.

– Это ты на что намекаешь?

– Нечего лекарю лезть в дела военных. Если хочешь воевать, запишись в армию.

– Быть может, я так и сделаю. В отличие от вас, я люблю свою страну.

«От вас»? – нахмурился Лук. – Это кого ты имеешь в виду, парень, лопни твоя жаба?

– Нас с Лаэн. К вам это никакого отношения не имеет, можешь не дергаться. – Я нехорошо усмехнулся. – Вперед, Шен! Вперед! Ты же знаешь, если решишь уйти, никто по тебе плакать не станет.

– Ну уж нет. До Альсгары мы доберемся вместе.

– Как пожелаешь. Но если вдруг решишь податься в воители, только свистни. Я с радостью найду для тебя вербовщика.

– Ты очень добр.

– Знаю. – Я приблизился к нему и так, чтобы не слышали Лук с Га-нором, прошептал: – Но лучше бы тебе не испытывать мою доброту, парень. Мы поняли друг друга?

– Вполне. – Его глаза были злыми. – Я запомню твои слова.

– Очень на это надеюсь. Я тоже запомню, что ты запомнил.

Порой мы отлично понимаем друг друга.

– Шен, у тебя мечта есть? – влез в наш разговор Лук.

– А что? – насторожился тот.

– Да ничего. Просто разговор хотел поддержать. Я вот, к примеру, мечтаю о настоящей кровати, жратве, чистой одежде, бочке шафа и горячей воде.

– Да ты, оказывается, чистюля! – рассмеялся лекарь. – Вот не думал!

– Полазил бы с мое по лесам и болотам, побегал бы от Проклятых, мертвяков и Сжегших душу, вот тогда бы я на тебя посмотрел.

– Распрыгался ты что-то, Лук. – Га-нор пнул валявшийся на дороге камушек. – А деньги откуда возьмешь?

– Ну, – смутился тот. – Есть у меня один сорен. Думаю, нам с тобой хватит.

Рыжий удивленно вскинул бровь, но промолчал. Явно не ожидал, что его приятель окажется при деньгах.

– Если не хватит, то мы с удовольствием вас угостим, – предложила Лаэн.

Теперь уже мои брови поползли вверх. Не ожидал от нее столь внезапной щедрости. Нет, денег у нас, конечно, много, можем целую роту северян кормить лет пять, но Лаэн редко предлагала помощь чужакам. Следует ли понимать, что она решила принять эту парочку в нашу команду?

Что же. Я не против. В отличие от Гнуса и Бамута, они не плохи. Подвоха от них я ждал куда меньше, чем от нашего Целителя.

Порк, закутавшись в теплое одеяло, тихонько дрожал. От костра не было никакого толку, и нависший над дорогой лес казался жутким. Пастух ожидал, что вот-вот из темноты на него выберется лесное чудище и сожрет. Две стоявшие у ручья лошади тихонько всхрапывали, и каждый раз крестьянин вздрагивал.

Деревенскому дурачку было ужасно страшно, очень хотелось заплакать, но он этого не сделал, опасаясь, что хозяйка проснется и вновь придется делать то, чего не хочется. А потом очнется еще в каком-нибудь кошмарном месте. На кладбище. Или в логове гова-людоеда.

Он не представлял, каким образом оказался так далеко от родной деревни. Просто в какой-то момент услышал приказ хозяйки лечь спать и не тревожить ее до самого утра. Но Порк не мог заснуть. Рядом с ним лежал живой мертвец, которого раньше звали Грай. Мертвый безжизненными глазами смотрел на несчастного пастуха. От этого становилось еще страшнее. Дурачок помнил, как госпожа заставила его подойти к виселице, перерезать веревку, а затем исчезла из-за левого плеча, а покойник ожил и сел, напугав всех набаторцев. Порк хотел улизнуть, но хозяйка, сидевшая в теле повешенного, не дала ему далеко убежать. Рыдающий пастух и оживший мертвец ушли из деревни вместе.

В первую ночь, когда мертвый перестал шевелиться и вроде бы заснул, Порк попытался бежать. Ему это не удалось. Взбешенная госпожа внезапно оказалась у него за плечом, а потом последовало наказание. После безумной боли жалобно скулящий пастух на карачках приполз обратно к костру, а страшная женщина вновь ушла в тело мертвого, и до утра ее не было слышно. Но дурак больше и не думал о бегстве.

Вот и в этот раз он только сидел да расширенными от ужаса глазами вглядывался во мрак, со страхом ожидая утра.

Глава 13

В трактире «Верховная ведьма» мы с Лаэн останавливались несколько лет назад, и, хотя времени прошло достаточно, я без труда нашел это заведение. Крепкое двухэтажное здание с вывеской, на которой чьей-то, на мой взгляд, довольно опытной рукой была намалевана рыжеволосая девица ехидной наружности. Правда, на ведьму она походила, как йе-арре на бабочку. То есть – ничего общего. Ни метлы, ни бородавки, ни поганки на голове. Сплошной обман, в общем.

Народа в зале оказалось не так уж много. А вот через нар, как раз когда начнет темнеть, окрестные жители потянутся пропустить кружечку другую шафа или рюмку рески. Вот тогда все друг у друга на головах будут сидеть.

Лук, как и грозился, немедленно потребовал жрать, пить и ванну. Мальчишка из прислуги был отправлен в ближайшую лавку за новой одеждой. Солдат, узнав, что мы готовы все ему оплатить, разошелся не на шутку. Впрочем, мне лишнего сорена было не жалко.

Нам с Лаэн досталась хорошая комната – светлая и чистая. По старой привычке, первым делом мы проверили дверь. Она оказалась внушительной, с хорошим засовом. Такую выбить не так-то просто. Из окна открывался вид на внутренний двор, конюшни и сараи. Тоже отлично – всегда есть шанс уйти, не привлекая к себе особого внимания.

Я оставил жену отдыхать и приводить себя в порядок и направился в оружейную лавку, на другой конец городка. Там вызвал к себе недовольство угрюмого торговца, который, видно, не каждый день встречал столь привередливого покупателя. Успокоился я только тогда, когда выбрал из предложенных трех сотен стрел две дюжины более-менее приличных. В десятке из них я был полностью уверен, остальные четырнадцать ни то ни се, но на первое время вполне сгодятся.

Расплатившись, вернулся в трактир, где к этому времени настала горячая пора, посетителей набилась целая куча, и служанки с подносами носились, точно заговоренные. Гомон стоял еще тот. Приятно пахло от холодного мятного и ромашкового шафа, аромат жареного мяса щекотал ноздри.

Наш стол оказался ближайшим к лестнице, ведущей на второй этаж. Довольный и счастливый Лук налегал на снедь так, что за ушами трещало. Повеселевший Шен прихлебывал остывший напиток и играл ножом Гнуса. Не скажу, что он меня впечатлил, но кое-что паренек умел. Лаэн без интереса смотрела на мелькающий между пальцев лекаря нож. Целитель, как я уже сказал, не мог произвести особо яркого впечатления на того, кто когда-то зарабатывал себе на хлеб рискованной работой.

Северянин больше поглядывал по сторонам, чем ел. Его интересовал соседний стол, за которым сидели обозники. Там обсуждали важные новости – разворачивающуюся на северо-востоке Империи войну.

У стойки молодой кряжистый трактирщик о чем-то спорил с недавно вошедшим человеком. Меня этот незнакомец привлек грязным плащом. Несмотря на старость ткани, герб, вышитый на ней, был прекрасно виден. Сапоги и облако – гильдия гонцов.

– Держите язык за зубами, – предупредил я товарищей и, не вдаваясь в дальнейшие подробности, направился к спорящим.

– Куда я тебя посажу?! Себе на плечи?! – басил трактирщик. – Видишь, сколько народу? Все столы заняты.

– Хорошо, не будем ругаться, – примирительно сказал гонец. – Отнеси еду мне в комнату.

– Комната будет не скоро. Сейчас ее убирают. Тебе придется ждать.

– Если желаете, можете сесть за наш стол, – сказал я, прерывая их разговор. – У нас есть свободное место.

– Почту за честь, – не скрывая радости, поклонился гонец.

– Пусть несут еду, – отдал я распоряжение трактирщику. Тот, увидев, что неприятная ситуация разрешилась, разом повеселел.

– Надеюсь, я вам не помешаю, – сказал приглашенный, когда мы подошли к столу. – Меня зовут Гис.

– Присаживайтесь. – Лаэн в отличие от других сразу поняла, что у нас появилась прекрасная возможность узнать последние новости. – Тяжелая дорога?

– Нелегкая. – Гис с интересом рассматривал нас.

Немолодой, невысокий, худощавый. Узкое желтоватое лицо, большой мясистый нос, блестящие залысины, густые неопрятные усы. Глаза темные, острые, цепкие, внимательные. А вот руки странные – узкие ладони с длинными изящными пальцами и ухоженными ногтями больше подошли бы музыканту или фокуснику, но не человеку, всю жизнь проводящему в дороге. Эти руки меня достаточно сильно смутили, в другое время я придал бы им больше значения, но сегодня, после тягостного пути, мне было не до этого.

– Вы путешествуете? – спросил он, принимаясь за еду.

– Да, – односложно сказал Га-нор, пихая под столом открывшего рот Лука.

Пинок не укрылся от внимания Гиса, но тот это никаким образом не показал. Задумчиво разломил лепешку, обмакнул в соус и заявил:

– У вас пестрая компания.

– Когда вы присоединились к нам, она стала еще пестрее, – приятно улыбнулась Лаэн. – Трактирные столы собирают вместе еще не таких людей.

Гис улыбнулся в ответ:

– Вы правы, госпожа. Я во время странствий успел повидать многое. Однажды даже видел человека, блазга и йе-арре, мирно играющих в кости.

– Так уж и мирно? Летуны не могут ужиться друг с другом, чего уж говорить о других расах! – рассмеялся Лук.

Йе-арре многие не любили за их гордость, вспыльчивость и презрение к другим народам. Даже Высокородные из Сандона не вызывали столько раздражения, сколько Сыны Неба[32]32
  Сыны Неба – самоназвание йе-арре.


[Закрыть]!

– Почему вы называете меня госпожой? – удивилась Лаэн.

Гис весело подмигнул:

– А вы не обратили внимания, как на вас смотрит весь зал? Знаете причину? Вы в брюках. Наш юг слишком закостенел. То, что обычно для севера, здесь считается открытым вызовом, если не вульгарностью. Даже шлюхи носят юбки, не говоря уже о более достойных… дамах. Штаны могут позволить себе очень немногие из женщин. Либо жительницы северной части Империи, а вы на них не похожи, либо благородные, которым плевать на мнение окружающих. Я предпочел отнести вас ко второй категории. Неужели ошибся?

Шен беззвучно повторил слово «категория» и удивленно приподнял брови. Я тоже заметил, что наш гость оказался донельзя образованным парнем.

– Ошиблись, так как не учли еще один вариант – путешествовать в «штанах» гораздо удобнее, чем в юбке.

– Думаю, вот он, – Гис указал пальцем на безучастного Га-нора, – может с вами поспорить. Килт для Детей Ирбиса не сравнится по удобствам ни с какой другой одеждой.

– Килт не юбка, – усмехнулся северянин. – Но в твоих словах есть снежинка истины.

– Благодарю.

– Ты хорошо знаешь клановые знаки моего народа, – сказал северянин.

– Я гонец. – Он пожал плечами. – Приходится многое знать и многое замечать. К тому же красно-зеленую клетку носят только Ирбисы. Это легко запомнить.

– Вы направляетесь в Альсгару?

– Да, госпожа. – Наш собеседник упорно продолжал считать Лаэн Высокородной.

– Из Шахтерских поселков?

– Гаш-шаку.

– Гаш-шаку?! – разинул рот Лук. – Но Плешь ведь не по пути! Зачем делать такую петлю?!

Гис помрачнел:

– Была бы моя воля, так я бы и не делал. Но степи объяты огнем. Тракт между Альсгарой и Гаш-шаку стал слишком опасным. Набаторские и сдисские солдаты. Ходят слухи о некромантах. Пришлось забирать на восток, к Окни. Бои туда еще не докатились. Наши сдерживают врага на Перешейках Лины, так что я смог проскочить. Правда, дорога удлинилась вдвое.

– Что с Гаш-шаку? – Шен подался вперед.

– Я выскочил из него за день до того, как город взяли в осаду.

– А армия?! Где наша армия?!

– Вторая южная полностью разбита. Шестая и Первая, как говорят, отступили к Катугским горам, для перегруппировки. Быть может, попытаются снять осаду. Третья – на Перешейках, от нее помощи ждать не приходится. О Четвертой ничего не слышал. Пятая держит Лестницу Висельника, и не думаю, чтобы они бросились спасать хоть кого-то. Не дать противнику прорваться на север важнее всего.

– Дела-а-а, – протянул ошеломленный Лук.

Он прав. Дела у наших, выходит, не очень. Второй по величине город Империи взят в осаду, бои гремят от лесов Сандона до Золотого моря. Враг, не обращая внимания на нетронутый юго-запад, стремится взять главное – Лестницу Висельника. Если это удастся, он отрежет подкрепления, идущие с севера, и не будет опасаться внезапного удара в спину.

– А все оттого, что кто-то прозевал Шесть Башен, – сказал гонец. – Никто до сих пор не знает, как такое могло случиться.

И вновь Га-нор пнул Лука, чтобы тот молчал.

– Так, выходит, мы проигрываем?

– Еще нет. Восточная часть страны у них в руках, но дальше Перешейка набаторцы не прошли, даже несмотря на помощь некромантов и тварей из Великой пустыни. Наши стоят крепко. Там отборные части, и подкрепление через Катугские горы подходит постоянно. Равнины Руде взяты, Гаш-шаку в кольце. Пока он не падет, вряд ли враг сунется к Лестнице. Слишком опасно. К тому же на западе мы их отбросили. Но схватки идут нелегкие. Если бы не укрепленные крепости и форты, у которых постоянно застревают вражеские части, не известно, как все бы сложилось. Да и земля на нашей стороне. Препятствий для набаторцев хоть отбавляй. Может, и сдюжим.

– Даже не верится, что сейчас идет война. Здесь так тихо, – сказал Шен.

– Сто лиг на север заставят тебя поверить, парень. А хочешь, так направляйся через леса и болота к Шести Башням. Неделя, и увидишь все своими глазами.

– Не знаете, что с Альсгарой?

– Я только сейчас туда направляюсь. Но, судя по всему, многие в городе относятся к происшедшему, как к чему-то очень далекому. Думают, что их это не коснется. А есть дураки, которые и вовсе не верят слухам.

– И никакая армия ее не защищает…

– Альсгару оставили на растерзание гиенам. Точнее, это случится так, если наши силы будут разбиты. Правда, ходил слушок, что вроде как Наместник создавал что-то в противовес разгромленной Второй, вроде даже с таким же названием. Но в основном – это ополчение, отступившие отряды, наемники. Кого только нет! Если уж регуляры не смогли справиться, то куда этим…

– А что Ходящие?

– Воюют. Борются со сдисскими колдунами и их порождениями. Местами успешно. Но всю заразу им выжечь не удается. Порой встречаешь зло там, где не ждешь. Четыре дня назад чуть голову не сложил.

– Набаторцы?

– Нет. Эти так близко к нам не подобрались. Хуже. Мертвецы повылезали из могил.

Лук вспомнил о «жабе»:

– Много?

– Целая деревня. И ни одного живого. Если бы не лошадь, я бы не вырвался.

– А под целой деревней вы скольких имели в виду, мастер? Десять? Двадцать? – спросила Лаэн.

– Две сотни.

Мое солнце поджала губы, но ничего не сказала. Зато я не удержался:

– Странно, что некромантам есть какое-то дело до наших деревень, когда их силы нужны на севере.

– Согласен, – ничуть не смутился Гис. – Но я слышал еще как минимум о трех подобных случаях. Деревушки и поселки, где нет выживших, но они полны голодных трупов. И это в самом сердце не завоеванных территорий.

– Сдисцы пытаются добавить нам неприятностей. – Шен опередил меня на мгновение.

– И посеять панику, – поддержал я его.

– Гонец, – подошел трактирщик. – Твоя комната готова.

– Уже? Ну, тогда, пожалуй, мне пора. Следует отдохнуть. Завтра с утра опять в дорогу. Спасибо, что пригласили, друзья.

– Спасибо, что рассказали последние новости.