Текст книги "Последний бой. Кто освободил Прагу?"

4. Общая ситуация к началу восстания

Советская армия и западные союзники

Уже семнадцатого февраля 1945 года И. В. Сталин одобрил проведение двух войсковых наступательных операций на чешском направлении.

Первая была подготовлена командованием Четвертого Украинского фронта. По этому плану советские войска должны были наступать с востока, в направлении городов Тешин, Фридек-Мистек и Оломоуц, во втором этапе наступления, по плану на пятнадцатый день, достичь линии Йозефов – Градец Кралове – Пардубице – Хотеборж; еще через тридцать дней боев Четвертый Украинский фронт должен был выйти к реке Влтава и занять Прагу. Данная операция называлась Моравско-Остравская, по имени крупнейшего города в направлении первого удара, и начало ее было установлено на 10 марта.

Второй удар, с южной стороны, силами Второго и Третьего Украинских фронтов должен был начаться 15 марта 1945 года. Первыми целями были сразу две европейские столицы – словацкая Братислава и австрийская Вена, далее планировалось добыть моравские города Брно и Зноймо, после чего общее наступление должно было далее проходить по чешской территории в северном направлении на город Пльзень.

Главным козырем общего наступления должна была являться полная взаимная координация действий всех трех задействованных Украинских фронтов. Но грандиозные планы командования Красной Армии практически с самого начала потерпели крах на южном направлении – у Моравской Остравы германская армия неожиданно сильно укрепилась на своих позициях, что показало несколько пробных ударов, а 6 марта и вообще началось последнее крупное немецкое контрнаступление в Венгрии, в районе озера Балатон. Таким образом двигаться вперед мог только Четвертый Украинский фронт, что и было все-таки предпринято, несмотря на отсутствие поддержки с юга. Но две изолированные армии Четвертого Украинского фронта самостоятельно не смогли проломить немецкие позиции, за восемь дней упорных боев и при огромных потерях советские войска продвинулись лишь в некоторых местах и лишь максимум на десять-двенадцать километров в глубину обороны противника, 17 марта наступление было остановлено командованием.

Двадцать четвертого числа того же месяца советское наступление в районе Моравской Остравы было возобновлено, в этот раз с направлением удара восточнее, на город Опава, части Красной Армии на начальном этапе продвинулись вперед, у города Ратиборж им удалось форсировать реку Одер и создать плацдарм на западном берегу. Но немцы провели ответный контрудар со стороны от города Богумин, с угрозой отрезать наступающие советские силы с фланга. В результате этого пятого апреля Моравско-Остравская операция была снова остановлена.

В то же время на Западном фронте англо-американские войска, перейдя Рейн, уже стремительно продвигались по территории Германии, явно не встречая такого ожесточенного сопротивления со стороны Вермахта, как советские части на востоке. Ситуация с запада развивалась так стремительно, что к началу апреля войскам западных союзников практически была открыта дорога как к столице Германии – Берлину, так и к территории бывшей Чехословакии. Все это не могло не волновать советское командование и лично Генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина, так как Чехословакия, по предварительным договоренностям сторон на конференциях в Тегеране и Ялте, должна была после поражения Германии попадать в «сферу влияния» Советского Союза, и освобождать ее также должна была поэтому Красная Армия, как и брать немецкую столицу, что было для Сталина явно еще и вопросом чести и престижа.

В направлении прямо на Берлин со стороны советской армии стояли две, наверное, самые сильные на то время в мире группы войск – Первый Белорусский фронт и Первый Украинский фронт, плюс значительные тактические резервы, в числе которых две танковые армии под командованием генералов Д. Д. Лелюшенко и П. С. Рыбалко. Из-за усложнившегося положения Второго, Третьего и Четвертого Украинских фронтов в Чехии, Венгрии и Австрии, Ставкой Верховного Главнокомандования СССР было принято решение о том, что Первый Украинский фронт поведет наступательные операции к югу от Берлина, ближе к границам Протектората, вдоль течения Эльбы в направлении на немецкий город Дрезден. Данное решение являлось стратегически очень выгодным, так как клин советского наступления устремлялся в обхват сильно укрепившегося в Берлине противника, навстречу англо-американским войскам, отрезая от обороняющихся в столице Германии крупные силы немецкой группы армий «Центр», находящиеся на чешской территории, а также позволяло, в случае надобности, как ударить на север, помогая штурмующим Берлин войскам Первого Белорусского фронта, так и на юг, в направлении на Прагу.

В то время как на советской стороне все планы и цели были поняты и четко установлены, а планирование всех войсковых операций проводилось в соответствии со всеми политическими требованиями правительства СССР, между западными союзниками разгорелись политические споры, главным инициатором которых являлся премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и английская дипломатия. Во-первых, несмотря ни на что Британия отказывалась окончательно смириться с тем, что Чехословакия, в межвоенный период являвшаяся самым экономически развитым и прозападно ориентированным демократическим государством Восточной Европы, должна была стать «трофеем» Сталина и сугубо советским сателлитом или в лучшем случае пойти по «югославскому пути»[21]21
  На территории сегодня уже опять несуществующей Югославии (Сербия + Косово, Хорватия, Македония, Словения, Босния и Герцеговина, Черногория) в течение всей Второй мировой войны в качестве основной антигитлеровской силы действовала партизанская армия под командованием Иосипа Броз Тито, поддерживающего прокоммунистические настроения. После завершения Второй мировой войны Тито пришел к власти в Югославии, провозгласив ее «Социалистической республикой», и наладил тесные дружеские контакты с режимом Сталина. Хотя это и не сильно порадовало всю войну помогавших стране западных союзников. Но в результате постоянной, на протяжении всей войны, активной помощи титовским партизанам прежде всего со стороны Британии, и постоянного контакта командования югославских партизан с западными союзниками новообразованная Югославская республика вплоть до своего распада в 90-х годах ХХ века являлась самой «прозападной» и не зависимой от СССР из всех так называемых соцстран.


[Закрыть]. Во-вторых, учитывая создавшуюся на фронтах ситуацию и открывшиеся возможности удара на Берлин с запада, Черчилль, опять же с политической точки зрения, настаивал на взятии столицы Германии силами англо-американских войск. Напротив, главнокомандующий американскими силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр планировал все военные операции в полном согласовании со своими советскими союзниками, игнорируя требования британцев, к крайнему неудовольствию последних. Но в данной фазе развития событий британский голос уже не являлся решающим. Сам Эйзенхауэр, видимо, пытался смотреть на вещи с чисто операционно-тактической, военной точки зрения, к тому же в то время американцы серьезно рассматривали и возможность отхода остатков немецких войск в так называемую «Альпийскую крепость» на территории Австрии [22]22
  «Альпийская крепость» – Festung Alpen – или крепость Альпы, это, видимо, один из самых удачных и, наверное, и последний крупный блеф, созданный пропагандой Третьего рейха. Суть состояла в том, что все боеспособные остатки вооруженных сил Германии, главным образом СС, и правительство рейха будут стянуты в некую долго подготавливаемую неприступную крепость, занимающую целый регион в Австрийских Альпах, откуда будет продолжаться сопротивление, главным образом с использованием различного «чудо-оружия», о котором также много говорилось в конечной стадии войны. С 1943 года, с начала постоянных массовых авианалетов на немецкие города и промышленные центры, в Германии действительно производилось огромное количество работ по созданию различных подземных объектов – бункеров, складов, пунктов управления, даже целые стратегически важные производства (в том числе самолетов и ракет V-1 и V-2) были размещены в подземных туннелях; некоторые подобные секретные объекты строились и на обозначенной территории Австрии, что, естественно, не ускользнуло от внимания союзнических разведслужб, а таким образом и косвенно подтверждало информацию о якобы создании «Альпийской крепости». Кроме того, общая атмосфера секретности, тяжелая доступность этих мест, определенные реальные успехи немцев в развитии наисовременнейших видов вооружений, а также и широко известное специфическое отношение к региону самого Адольфа Гитлера играло только на руку слухам о существовании неприступной крепости в Альпах. Союзническое командование придавало этой информации серьезное значение, так как само наличие подобных подготовленных позиций в неприступных горах и отступление на них хотя бы некоторых частей Вермахта или СС могло бы продолжить войну в Европе еще минимум на несколько месяцев. Блеф был настолько силен, что в него поверил не только противник, но и многие немецкие командиры, в последние дни апреля и начала мая 1945 года пытавшиеся со своими частями отступить к несуществующей «крепости Альпы». Исключением не являлся даже любимец Гитлера, «самый опасный человек Европы» – оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени, с остатками своего специального коммандо пробившийся к «горной крепости», где нашел лишь альпийские луга и мирные деревеньки…


[Закрыть] и, соответственно, старались сделать все возможное, чтобы этого не допустить, а также по возможности и не пустить советские войска в Данию – будущую западную зону оккупации. Так что одним из направлений главного удара являлись Бавария и Горная Австрия на юге и северо-запад Германии. Хотя и с американской стороны мнения расходились: например, генерал Омар Брэдли, командующий 12-й группой армий США[23]23
  В ее состав входили четыре американские армии: 1-я, 3-я, 9-я и 15-я, всего более 1 миллиона 300 тыс. военнослужащих.


[Закрыть], был целиком согласен с Эйзенхауэром и считал, что принесение в жертву амбициям жизней более чем ста тысяч собственных солдат, а именно таков был предварительный грубый анализ возможных потерь при штурме Берлина западными союзниками, это «…слишком высокая цена за престиж, возьмем ли во внимание то, что потом мы должны будем уйти и оставить завоеванную территорию другим…» – этим имелась в виду достигнутая договоренность о распределении между союзниками по антигитлеровской коалиции оккупационных зон после поражения Германии, также генерала Брэдли раздражала «…английская склонность усложнять войну политическими взглядами и невоенными целями…». В то же время подчиненный Брэдли, командующий 3-й армией США, входившей в 12-ю группу, один из самых решительных американских военачальников генерал Джордж Паттон, активно настаивал если не на взятии Берлина, то по крайней мере на том, чтобы не останавливаться у границ Германии, а на быстром продвижении в глубь чешской территории и взятии Праги, так как положение его армии и практически минимальное сопротивление немцев на этом направлении как бы само собой предоставляло такую возможность, причем за цену минимальных потерь по сравнению со штурмом германской столицы.

Британские трения с американцами по политическим вопросам будущего Германии и Чехословакии проходили еще даже тогда, когда расстояние между Восточным и Западным фронтами на немецкой территории уменьшилось настолько, что координация действий войск с обеих сторон была уже просто функционально необходима, так как со дня на день они могли просто встретиться буквально лицом к лицу.

Поэтому 21 апреля 1945 года генерал Дуайт Эйзенхауэр сообщил в Москву, что во избежание недоразумений останавливает свои войска на линии от реки Эльба на севере к реке Мулде и Рудным горам (Крушные горы, в чешском варианте) на границах Чехии на юге, далее описал план действий союзников в Баварии, Австрии и на севере Германии, а также попросил без промедления ознакомить его с планами советских войск в указанных регионах. Ответом ему была информация о том, что планом Красной Армии является захват Берлина, очищение от противника восточного берега Эльбы к северу и югу от немецкой столицы, а также ликвидация крупной группировки немецких войск в долине реки Влтава, являющейся притоком Эльбы, на берегах которой расположена и чешская столица. Хотя прямо название города Прага и четко записанная необходимость его штурма советскими войсками в изначальном документе и отсутствовало, тем не менее из контекста это выходило. Несмотря на это американское высшее военное командование в Европе продолжали засыпать английские предложения по «решению чехословацкого вопроса». Двадцать восьмого апреля 1945 года начальник Генерального штаба вооруженных сил США генерал Джордж Маршалл писал Эйзенхауэру: «…британцы предлагают продолжать продвижение в Чехословакию, в случае если это не будет мешать или отдалять окончательный разгром Германии…», а также «…я лично, невзирая на все последствия в обеспечении, тактике или стратегии, не хотел бы рисковать американскими жизнями ради чисто политических целей. Чехословакия должна быть очищена от немецких сил, а мы это можем сделать совместно с русскими…»

Эйзенхауэр, естественно, согласился со своим начальником Генерального штаба, а в ответ сообщил, что его главными направлениями являются немецкий город Любек (то есть не пустить русских в Данию) и австрийский Линц (чтобы отрезать немцев от мнимой «Крепости Альпы»).

А так командующим союзническими экспедиционными силами в Европе было принято «соломоново» решение – Берлин, в соответствии со всеми договоренностями между востоком и западом, остался целью Красной Армии, а армия генерала Паттона не останавливалась на старых чешско-немецких границах, а продвигалась на восток до линии Карловы Вары – Пльзень – Чешские Будейовице, захватывая с запада Судетскую часть Германии, являвшуюся до 1938 года еще чехословацкой территорией. Здесь, в ближайшем месте примерно на расстоянии восьмидесяти километров от чешской столицы, американская армия должна была остановиться до дальнейших приказаний. Паттону, в подчинении которого к началу мая 1945 года находилось уже около полумиллиона человек, также еще раз специально намекнули «сверху», чтобы он ни в коем случае не пытался провоцировать русских несанкционированным продвижением вперед, но, с другой стороны, и разместил свои силы так, что при необходимости можно было бы оперативно выдвинуться в направлении на Прагу.

В Москве также знали о нажиме со стороны англичан на военное командование западных союзников. Лондонская резидентура сообщала, что если, в соответствии с британским планом, Прагу освободит не Красная Армия, а англо-американские войска, это может сильно отразиться на послевоенной политической ориентации Чехословакии. В связи с этим первого мая 1945 года Ставка Верховного Главнокомандования во главе со Сталиным приняла решение о проведении Пражской операции силами Первого Украинского фронта генерала И. С. Конева, который должен был в срок до третьего мая закончить ликвидацию немецкой 9-й армии, окруженной у Люкенвальде, вычистить от противника свой участок берлинского фронта и развернуться в южном направлении, в Чехию. На следующий день приказ к наступлению на Прагу получил и командующий Вторым Украинским фронтом А. И. Еременко, к чешской столице его войска должны были подойти по плану не позднее середины мая, а на их пути при этом находилась все еще полностью боеспособная большая часть немецкой группы армий «Центр» численностью около девятисот тысяч человек под командованием убежденного нациста фельдмаршала Шернера.

К началу мая 1945 года, в момент получения нового приказа, и Первый и Второй Украинские фронты находились еще на расстоянии более трехсот километров от чешской столицы, причем части Первого еще сражались в предместьях Берлина, а Второй с трудом преодолевал все еще сильную немецкую оборону на всем своем пути.

Рано утром четвертого мая 1945 года вышел первый официальный приказ маршала Конева войскам его фронта к проведению быстрого удара по обоим берегам реки Эльба с целью уничтожить группировку противника в районе Дрезден – Горлитц, а потом двигаться в направлении города Праги. Главные ударные силы наступления, включающие в себя также и две танковые армии генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко, должны были быть готовы к атаке шестого мая, достигнуть Праги планировалось на шестой день операции, то есть двенадцатого мая 1945 года.

По стечению обстоятельств, в тот же самый день окончательное решение было принято и в штабе западных союзников. В своем дневнике четвертого мая 1945 года генерал Паттон написал: «…в 19.30 звонил Брэдли, сказал, что дали зеленый свет к наступлению в Чехословакию…», того же четвертого мая, полностью соблюдая союзническую этику, Эйзенхауэр проинформировал о своих действиях также и советское командование. В депеше было как сообщение о том, что американские войска будут остановлены на линии Карловы Вары – Пльзень – Чешские Будейовице, так и информация об их готовности, в случае необходимости, продвинуться далее на восток и «…очистить от противника западные берега Эльбы и Влтавы…», название самой Праги дипломатично не упоминалось.

Несмотря на всю мягкость формулировок, послание американского командующего не на шутку обеспокоило советский Генеральный штаб – на взятии Праги силами Красной Армии твердо настаивал сам генералиссимус Сталин, но при этом все понимали, что при своем исходном положении и известной неохоте немецких войск на данной стадии войны сопротивляться западным союзникам американцы смогут войти в Прагу, возможно, даже раньше, чем советские войска вообще пробьются к чешским границам; тем более что на пути армии Паттона уже практически не находилось каких-либо мало-мальски серьезных соединений германских вооруженных сил, ситуация же с советской стороны была и в этом прямо противоположной.

«Русские спешили и нервничали», – говорил потом об этой ситуации Дуайт Эйзенхауэр, который уже пятого мая получил ответ начальника советского Генерального штаба генерала А. И. Антонова, в котором последний настаивал на очищении от противника обоих берегов Влтавы (и правого и левого) исключительно силами Красной Армии, а также на бескомпромиссной остановке войск генерала Паттона на линии Карловы Вары – Пльзень – Чешские Будейовице. Аргументировал Антонов тем, что советская армия уже перегруппирована и движется в соответствии с планом на территорию Чехословакии, а неостановка американцев на объявленной линии может привести к нежелательному перемешиванию или даже случайному конфликту войск обоих союзников, чего, как все знали, ни в коем случае не хотел допустить Эйзенхауэр. К тому же Антонов припомнил ему и то, что по просьбе западных союзников советские войска остановили свое продвижение на севере Германии, чего сейчас, как бы в ответ, требовалось от американцев в Чехии.

Генерал Эйзенхауэр с самого начала не собирался серьезно нарушать никакие союзнические обязательства – уже пятого мая в дневнике Паттона появляется запись о том, что в соответствии с распоряжением «сверху» его части должны будут остановиться в Пльзени, а далее в направлении Праги можно будет выслать только разведывательные группы. Шестого мая американским генеральным штабом был выдан официальный приказ всем войскам по этому поводу.

В то же время ни англичан, ни тем более чешских представителей американцы об этом информировать не спешили.

Первым, кто узнал о том, где точно остановятся американские войска, почти что случайно стал командующий советским Первым Украинским фронтом маршал Иван Степанович Конев – пятого мая он давал банкет в честь командиров союзнической 12-й группы армий, на котором генерал Омар Брэдли по собственной инициативе передал ему карту с четким обозначением конечных позиций для войск США в Чехословакии, вместе с устным подтверждением того, что установленные рубежи не будут с американской стороны нарушены.

Но судя по его последующей реакции – на следующий же день Конев приказал своему фронту срочно сократить подготовительный этап Пражской операции и немедленно выдвинуться к столице Чехии – советский маршал американцам либо просто не поверил, либо решил все-таки перестраховаться.

Это было шестого мая 1945 года, и это был штабной приказ командующего фронтом на уровне целого Первого Украинского фронта. То есть этот приказ, полученный в штабах армий, должен был быть соответствующим образом обработан, потом передан в дивизии, потом в полки, батареи, батальоны и роты… Каждая из частей должна была, приняв приказ, получить снаряжение, топливо, подготовить транспорт, собраться в маршевый порядок и так далее… Это все в ситуации, когда уставшие и измотанные одним из самых кровавых сражений Второй мировой войны войска Первого Украинского фронта не имели ни одного дня не то что на отдых, но даже на порядочную перегруппировку, а некоторые части фронта и вообще еще продолжали где-то вести боевые действия. На переполненных беженцами и войсками дорогах по направлению от Берлина к чешским границам царил невообразимый хаос, а впереди многих советских солдат ждали еще более чем три сотни километров пути по еще не очищенной от противника территории, пограничные перевалы Рудных гор и сильная немецкая оборона. Некоторые ударные части Первого Украинского фронта неимоверными усилиями своих солдат и офицеров начинали свое движение на юг уже к вечеру шестого мая 1945 года, когда в Праге уже второй день звучали выстрелы и строились баррикады.

Немцы

В апреле 1945 года германский Третий рейх представлял собой в действительности лишь Протекторат Богемия и Моравия, северо-западные Судеты (также до 1938 года являвшиеся чешской территорией) и горную часть Австрии[24]24
   Также немецкие войска под командованием маршала авиации Альберта Кессельринга еще находились и на достаточно большой, примыкающей к Австрии зоне в Северной Италии, но это официально было самостоятельное, хотя и полностью зависимое от Германии государство – Итальянская Социалистическая республика, просуществовавшая с 1943 до 1945 года. О капитуляции войск в Италии маршал Кессельринг впоследствии договорился с западными союзниками еще до подписания официальной капитуляции вооруженных сил Германии.


[Закрыть]. Лишь на этой территории находились значительные, совокупные и еще боеспособные силы германской армии, здесь, несмотря ни на что, еще работала практически не тронутая боями и авианалетами военная промышленность и функционировали все органы имперской власти.

Все еще сильная Берлинская группировка Вермахта уже безнадежно доживала свои последние дни в практически окруженной и в агонии сражающейся столице Третьего рейха и ее окрестностях. На остальной территории Германии и оккупированных стран остались лишь разрозненные части немецкой армии, в действительности пребывающие уже вне подчинения германскому командованию, главной целью для большинства которых стало лишь самосохранение всеми возможными способами. Причем основной целью войск, сражающихся на Восточном фронте, стало избежание советского плена, именно из-за этого чаще всего части Красной Армии до самых последних часов войны, и даже после ее окончания, сталкивались с ожесточенным сопротивлением немецких солдат, которые, на другой стороне охотно и во многих случаях без боя сдавались западным союзникам.

Численность личного состава германской и союзных ей армий в Протекторате Богемия и Моравия и на прилегающих к нему оставшихся территориях рейха в апреле 1945 года составляла, по самым скромным подсчетам, еще около одного миллиона человек со всем возможным тяжелым вооружением, включая танковые части и военную авиацию. Костяк этих сил составляла почти девятисоттысячная германская группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала Фердинанда Шернера, которому удалось организованно отступить со своими войсками в Протекторат, а теперь так же успешно сдерживать на его границах наступление советских армий с востока. Шернер, не являвшийся ни членом СС, ни партийным функционером НСДАП, в отличие от многих представителей генералитета германской регулярной армии сохранил свою лояльность режиму и веру в Адольфа Гитлера лично до самых последних дней Второй мировой войны в Европе[25]25
  Это свое мнение бывший немецкий фельдмаршал, судя по всему, так и не изменил и после войны, и после советского плена, в котором пробыл 10 лет. (также см. «Личности»).


[Закрыть]. Шернер несколько раз лично и в письмах просил Гитлера покинуть осажденный Берлин и перенести свой Главный штаб к его еще не пораженной и сильной армии. Например, его послание от двадцать третьего апреля 1945 года выглядело так: «…В продолжение разговора, прошедшего сегодня ночью, …прошу позволить мне, мой Фюрер, предложить Вам немедленно покинуть Берлин и принять на себя управление Империей и вооруженными силами с южного театра военных действий… Только Вы, мой Фюрер, являетесь олицетворением Германии, даже для наших врагов. С Вами падет и Германия. Миллионы немцев находятся в ожидании лишь того, чтобы могли с Вами, мой Фюрер, возродить Империю. Не все еще потеряно, все еще можно спасти, но единственно и только с Вами…»

Подобное отношение к себе со стороны своих подданных вряд ли может даже присниться кому-либо из современных политиков… Но тем не менее Адольф Гитлер не изменил своего решения, а напротив, потребовал от Шернера, чтобы со своими войсками в кратчайшее время направился на помощь обороняющимся в столице Третьего рейха…

Но, являясь убежденным нацистом и поклонником своего фюрера, фельдмаршал Фердинанд Шернер был также реалистом и трезвомыслящим военачальником, поэтому идти на верную смерть в Берлин он не собирался.

Шернер пытался убедить Гитлера перенести свой главный штаб к его группе армии «Центр», назначить его, Шернера, главнокомандующим сухопутными войсками Германии, закрепиться на еще не сильно затронутой боями и удобной для эффективной обороны территории Протектората, а потом, по возможности, уговорить фюрера начать переговоры о заключении сепаратного мира с Западом.

Фельдмаршал был явно лучшим военным, чем политиком и экономистом, иначе бы он понимал, что уж с кем-кем, а лично с Адольфом Гитлером союзники разговаривать точно не будут, а даже функционирующая промышленность и инфраструктура в Протекторате все равно не сможет долго работать без сырья и топлива, которого здесь просто не было…

Явно с согласия Шернера, как наивысшего военного представителя в Протекторате, в конце апреля 1945 года о заключении сепаратного мира с западными союзниками пытался договориться и имперский министр Протектората Богемия и Моравия обергруппенфюрер СС Карл-Герман Франк [26]26
  См. «Личности».


[Закрыть] – на тот момент фактически наивысший представитель германской власти в Протекторате. В то время, когда конец Третьего рейха уже был очевиден даже для самых фанатичных его сторонников, попытки переговоров главным образом, естественно, с Западом пытались более или менее успешно проводить практически все, кто что-то значил в рейхе, иногда это происходило даже с согласия самого Гитлера. Не был исключением и Франк, старания которого были заранее оговорены с министром промышленности рейха Альбертом Шпеером и министром иностранных дел Йоахимом фон Риббентропом, у Гитлера, в свою очередь, слово замолвили они. В плане было использовать для переговоров через американские контакты маршала Кессельринга представителей чешского протекторатного правительства, как чехов, так и немцев, чешских и немецких промышленников с территории Протектората, а также, видимо в качестве представителя вооруженных сил, чешского генерала Франтишка Клецанду. По этому поводу фон Риббентроп писал: «…по инициативе имперского министра Шпеера, я предложил Фюреру позволить известным чешским промышленникам лететь во Францию, чтобы там через свои американские контакты вели переговоры об охране Чехословакии перед большевиками. Фюрер дал свое согласие»[27]27
  Кстати, также крайне удивительный шаг Гитлера в отношении Протектората, так как везде, включая занимаемую и западным и восточным противником территорию самой Германии, фюрер приказывал жестко соблюдать политику «выжженной земли».


[Закрыть]. Первая программа, предлагаемая К. Г. Франком союзникам, была, по доступным документам, примерно следующего содержания: власть переходит к чешскому правительству, промышленность будет и далее работать на благо империи, взаимное сожительство чехов и немцев будет законодательно закреплено на основе полного равноправия обоих народов, на Восточном фронте будет продолжен бой против Красной Армии, дальнейшие подробности будут уточнены при визите англо-американской делегации в Прагу – то есть в ней не было практически ничего, что могло бы хотя бы в принципе заинтересовать западных союзников. Тем не менее ничего из этого даже не дошло до планируемых адресатов, так как миссия отправленной из Протектората делегации потерпела полное фиаско, встречи с кем-либо из представителей Запада по ряду причин так и не состоялись.

Франк, замечая ухудшающуюся ситуацию на фронтах¸ сделал еще две попытки установления контакта с Западом – через представителей Красного Креста [28]28
  В этом письме представителям Международного Красного Креста Франк впервые официально предложил объявить Прагу «лазаретным городом», что, видимо, по его мнению, должно было бы спасти чешскую столицу от боев, хотя данного термина в качестве официального в международной юриспруденции не существовало. Например, Рим и Париж были объявлены «открытыми городами», где обе стороны конфликта не инициировали боевых действий, а таким образом были спасены центры мировой культуры. Но открыто объявлять Прагу «свободным городом» Франк, видимо, не решался, боясь гнева Гитлера, который хотел, наоборот, создать «крепость Прага»…


[Закрыть], а потом церкви – обе также не увенчались успехом.

В конце апреля 1945 года стало ясно, что ситуацию и в Протекторате Богемия и Моравия немцам уже не удастся долго удержать под контролем, в переписке официальных лиц появились даже решения «об эвакуации немецких женщин и детей», только вот никто и нигде уже не уточнял к у д а ………

Прага

На уникальных кадрах кинохроники, отснятых в Праге кинооператором по фамилии Чепелак, видимо первого или второго мая 1945 года [29]29
  Два отрывка из данной хроники можно свободно увидеть на канале YOU TUBE под названием Praha 1945 – těsně před květnovým povstáním.


[Закрыть], представляется шокирующая для непосвященной публики картина: кроме военнослужащих в немецкой униформе на улицах и пары кадров, на которых мельком появляется вход в бомбоубежище, никаких признаков проходящей свою завершающую фазу в Европе Второй мировой войны в городе вообще не видно, и даже эти самые военнослужащие абсолютно все не вооружены! В парках спокойно прогуливаются люди с колясками и собаками, по водной глади реки Влтавы скользят лодочки, дети на берегу кормят лебедей, по улицам спокойно перемещаются люди, автомобили, автобусы и трамваи, открыты рестораны и кинотеатры, в городе не видно никаких следов разрушений, протекает нормальная, ничем не нарушенная мирная жизнь… готовая идиллия. Все выглядит точно так же, как на кадрах кинохроники из Германии 1939 или 1940 года, достаточно точную дату съемки можно понять лишь из того, что граждане на этой киноленте с интересом изучают газетные статьи с главной новостью дня – сообщением о смерти фюрера, «героически павшего при обороне Берлина», а это, как мы знаем, произошло тридцатого апреля 1945 года, а уже четвертого мая подобную идиллию в Праге было бы увидеть невозможно. Причем это явно не последний пропагандистский трюк нацистского режима – отснять подобный материал в любом крупном немецком городе в 1945 году было бы просто нереально, даже с использованием массовок и ретуши…

Абсолютно не поддающаяся пониманию, почти сюрреалистическая картина полного порядка и спокойствия на фоне того, что в это же время практически вся Европа от пролива Ла-Манш и до окраин Москвы лежит в дымящихся руинах, включая немецкую столицу Берлин, в котором недавно «пал при его обороне фюрер», недалекий Дрезден и два крупнейших после Праги чешских города – Брно и Остраву.

Непосредственно один-два дня перед началом восстания жизнь в Праге ничем не напоминает ни войну, ни даже чем-либо ограниченный оккупационный режим – люди явно не обращают никакого внимания на безоружных военнослужащих в немецкой или венгерской форме, причем в полевой форме или экипировке в городе нет никого, все военные выглядят как в глубоком тылу, нигде не видно ни малейших признаков какой-либо нервозности, люди с большим интересом, но явно без эйфории или, наоборот, расстроенных чувств читают сообщение о смерти Гитлера (так, как будто их это и не очень касается), движением на улице деловито руководит чешский полицейский в мундире и с кобурой на боку, при этом он даже делает какое-то замечание водителю немецкого военного автомобиля. Все свободно и раскованно просто гуляют или спешат по своим делам, в городе не присутствует ни малейшего признака каких-либо волнений или хотя бы напряженности.

Тем не менее в это время в чешской столице находится соответствующий величине и значению города немецкий гарнизон [30]30
  Подробнее далее в главе «Расстановка сил».


[Закрыть], а главное, огромное количество раненых и больных военнослужащих в многочисленных госпиталях, а также десятки тысяч беженцев с уже оккупированных территорий Третьего рейха, которым просто некуда дальше идти…