Книга: Центр тяжести - Алексей Поляринов

Слог Поляринова и его эрудиция вызывают у меня восхищение, но конкретно эта книга не произвела на меня впечатление. В центре сюжета истории троих героев - Петро, Егора и Марины - детей математика с нелепой фамилией Портной. Мне было интересно читать про их детство в 90-х и взросление главных героев, но вот киберпанк оказался абсолютно не моим жанром. Все эти погони, нейросети и слежка за людьми вызывали скуку. Антиутопия у автора банальная и предсказуемая.

Существенным минусом для меня стало количество штампов и повестки: тут и травмированные насилием лесбиянки, и высокопарный социальный перфоманс, и ФСБ, и наркотические трипы, и философия о будущем страны. Зачем все эти модные веяния современной культуры в одном романе, который начинался как добрый роман взросления?

Мат и жаргон также не прибавили шарма этой книге, хотя в целом я не возражаю против этих приемов, если они уместны. Поляринов использовал их для более яркого отображения самобытности героев, но мне было странно видеть мат в истории про детей.

А вот что мне особенно понравилось в «Центре Тяжести», так это небольшие наблюдения и интересные мысли самого автора:

Народные сказки учат нас, что во всех бедах всегда виноват кто-то другой. И стоит нам разделаться с этим «другим» – все тут же встанет на свои места. Убить злого колдуна, отрубить голову дракону, бросить в вулкан Кольцо Всевластия, взорвать Звезду Смерти, – сделай это, говорит сказка, и все остальные проблемы сами собой, автоматически решатся: люди перестанут ссать в подъездах, уклоняться от налогов и воровать провода с линий электропередачи. Вообще, эта вера – в то, что в мире существует некий универсальный злодей/объект, уничтожение которого принесет свободу, – это, мне кажется, очень наивная и даже вредная вера. Убей дракона – и проблемы исчезнут. Это логика сказки, и она никогда мне не нравилась. На самом деле, если убить дракона, люди вряд ли сильно обрадуются, наоборот: они еще очень долго будут носить цветы на его драконью могилу и, сидя в рваных трениках на кухне, будут повторять: «Вот при драконе порядок был, а сейчас что? Безобразие!»

На всех российских кладбищах у каждой могилы есть оградка, такой, знаете, маленький бессмысленный заборчик. У всех этих оградок есть одно общее свойство — они бесконечно уродливы. Даже те, что красивы, все равно уродливы. И если бы меня когда-нибудь спросили, что именно я хотел бы изменить в русском менталитете, какую именно черту характера я бы извлек из нашей национальной ДНК, я бы ответил: одержимость долбаными заборами. Русский заборный психоз особенно остро чувствуется здесь, на кладбище, где даже после смерти люди все равно пытаются отгородиться друг от друга.

По итогу «Центр Тяжести» не производит впечатления чего-то цельного. Лучше бы Поляринов написал две отдельные разножанровые книги, чем пытался впихнуть невпихуемое в одну историю в попытках удивить читателя. Проработка обеих жанровых линий слабая несмотря на внушительный объем, поэтому роман показался мне сырым.

А ты знаешь, что три процента нашей ДНК отвечают за обоняние? Вся фишка в том, что большая часть этих генов, этих трех процентов, нерабочая! Они просто есть, заложены в нас, но выключены, обесточены, как тумблеры в электрощитке. То есть, возможно, в процессе эволюции нашего обоняния был период, когда мы могли чувствовать запах хищника или цветка за километры от нас; или, я не знаю, могли почувствовать уровень содержания железа в ручье, просто понюхав воду. Но потом настал момент, когда глаза стали важнее, мы (или, точнее, наши предки) научились различать тысячи оттенков цвета, и обонятельные гены просто выключились, перешли в режим ожидания — они как старые районы в городе, понимаешь? Районы, в которых раньше была жизнь, но потом что-то случилось (случилась эволюция), и эти «дома» бросили. Ведь получается, что мы, люди, далеко не «венец творения», наоборот, мы носим в своих генах множество черновиков и неудавшихся, выдохшихся, устаревших идей; если представить, что ДНК человека — это роман, то это роман с кучей тупиковых, мертвых сюжетных линий и заброшенных, забытых персонажей, которых автор просто не потрудился убрать из финального варианта. Или вот другая метафора: знаешь, есть такие издания классических текстов — туда включены авторские черновики и комментарии; вот наши с тобой ДНК — это как раз вот такое издание, со всеми заметками на полях и исходными данными. И «неудавшиеся главы» внутри нас порой гораздо интереснее тех, что «удались», или, вернее, они гораздо информативнее: благодаря им мы знаем, что нас создавали методом проб и ошибок.

На первый взгляд, роман напоминает историю взросления. В начале мы видим рассказчика и его друга, которые учатся в школе и сталкиваются с трудностями в социализации. Объединившись, они ищут приключения, расследуют загадку пропавшего озера и занимаются тем, чем обычно увлекаются подростки. Однако это лишь начальный этап, за которым следует нечто гораздо более сложное.

С течением повествования книга превращается в семейный эпос, но и этот жанр не охватывает всех ее граней. Кажется, что автор не столько стремился рассказать историю конкретных людей, сколько хотел через них изобразить мир вокруг: цензуру, диктатуру, тотальную слежку, протест через искусство и преследование несогласных с государственной политикой. Личная борьба и внутренние драмы героев становятся отражением внешних мировых трудностей.

С каждым шагом вперед и вглубь этой истории, создается ощущение, что тебя затягивает в воронку безнадежности и бессилия. Финал романа не приносит облегчения. Поляринов не ставит точку, а лишь запятую, оставляя читателя с ощущением незавершенности и даже некоторой опустошенности.

Это многослойная и сложная книга, которую было интересно читать. Но никакого облегчения или передышки от реальности она не предлагает - скорее наоборот, лупой с кривым стеклом увеличивает все ее самые некрасивые черты.

И — о чудо! — перевод не подкачал. Совместная работа Алексея Поляринова и Сергея Карпова оказалась конгениальна оригиналу, изобилуя сленгом, авторскими неологизмами, сниженной лексикой, нешаблонной метафорикой. Советская переводческая школа имени Риты Райт-Ковалевой‌ была низвергнута — убедительно и бесповоротно, на материале одного из главных американских романов конца века.

Начиная знакомство с текстами Поляринова сразу после «Бесконечной шутки», я ждал многого. Мне хотелось думать, что в России наконец-то появился если не свой Томас Пинчон‌, то как минимум свой Дон Делилло‌; автор, наследующий не позднесоветской, но западной литературной традиции второй половины XX века, освоивший тропы и тропки -измов всех видов, способный воплотить передовые практики на русском материале, как это делали модернисты первой волны, в диапазоне от Андрея Белого до Владимира Набокова.

Роман «Центр тяжести» мои надежды не подтвердил и не опроверг — он их подогрел. Это очень неровная, сбивчивая книга: начинаясь с интригующей, в стиле Кинга, новеллы о детстве и поисках таинственного «третьего озера», в середине она резко меняет направление и — через грубый, но впечатляющий нарративный кувырок — превращается в нечто среднее между саркастической пародией на эпоху зрелого путинизма (шутовской президент Боткин в наличии) и гротескной антиутопией à la Сорокин.

Поляринов играет с читательскими ожиданиями, не боится экспериментировать с жанровыми клише и языковыми портретами персонажей. Это в меру несамостоятельно относительно американского постмодернизма и умеренно интересно в контексте засилья русской (соц)реалистической прозы.

Вторая половина романа заметно уступает первой, а «киберпанковский» финал огорчает натужностью, однако по итогам бдений книга скорее удалась; глядя на нее из дня сегодняшнего, можно уверено сказать, что главы про «третье озеро» — лучшее из написанного Поляриновым.

В какой-то момент темы и жанры просто вышли из-под контроля, их стало слишком много и повествование превратилось в кашу из смешения жанров с нотками жести. Один сегмент сюжета стремился вытолкать другой и между собой они очень отличались по настроению и ощущениям, как из разных произведений. Поэтому общее впечатление от романа очень неоднозначное.

И было особенно неожиданно, к чему всё в итоге пришло в конце. Понимаю, что это авторский дебют и надеюсь последующие его работы более целостные и продуманные.

Это так странно – из окна наблюдать за столкновением двух миров: в центре первого – личность, в центре второго – идея. В первом мире жизнь человека бесценна, во втором не стоит ни гроша. В первом мире любят ближних (родителей, детей, друзей), во втором – дальних (царя, пастора, национального лидера). В первом мире люди почитают конкретных личностей (писателей, ученых), во втором – абстрактных (Бога, вождя, традиционные ценности). В первом мире основа этики – свобода выбора, во втором – покорность. Такой вот парадокс: чем ближе к национальному единству, тем дальше от человека.

Все же у этой книги есть и минусы, и плюсы. Вообще нужно сказать, что она сама по себе неоднородная, так что это и неудивительно.

Что я отнесу к плюсам? В первую очередь то, что если уж книга увлекла, то оторваться от неё будет невозможно. Даже если ничего не будет понятно, но желание узнать, что произойдёт дальше, все равно останется сильным. Ещё то, что внимание уделено всем главным героям, да и вообще проработка персонажей: они выходят реалистичными и интересными. К плюсам отнесу и, скажем так, философскую линию. Мне и близка позиция, транслируемая в этом романе, и показано это интересно, так что у меня вдвое больше причин хвалить это направление истории. К тому же эти рассуждения не выглядят слишком напыщенными, неуместными, чрезмерными, они очень уместно здесь смотрятся и отлично раскрывают героев.

Минусы же появляются скорее, когда проходит первый азарт, когда эмоции начинают притупляться. И все же один недостаток можно заметить и в процессе чтения — скомканность историй. Ещё, если использовать иносказания и сравнения, это можно назвать кашей, которую не помешивали при варке, поэтому часть разварилась, а другая — твёрдая и несъедобная. При этом кашу делал мастер своего поварского дела, поэтому и это он смог где-то сделать очень вкусным, где-то подкупить вкусняшкой, например, ягодами-сказками, а еще и роскошно подать. А каша здесь действительно появляется, точнее каша из жанров — и что-то близкое к киберпанку, и соц.драма, и магический реализм (к нему я отношу истории о родителе главных героев, почти мифическом персонаже, о детстве героев, в частности поиск третьего пруда, и нереальность происходящего + атмосфера), и детектив, и фантастический триллер с погонями, и остросоциальный реализм... Выглядит реально так, будто автор хотел рассказать всё-всё, но делить на разные книги не мог или не хотел. А жаль, я б лучше прочитала условно три романа, каждый с частью жанров и тем из этого списка, а не один такой.

На всех российских кладбищах у каждой могилы есть оградка, такой, знаете, маленький бессмысленный заборчик. У всех этих оградок есть одно общее свойство — они бесконечно уродливы. Даже те, что красивы, все равно уродливы. И если бы меня когда-нибудь спросили, что именно я хотел бы изменить в русском менталитете, какую именно черту характера я бы извлек из нашей национальной ДНК, я бы ответил: одержимость долбаными заборами. Русский заборный психоз особенно остро чувствуется здесь, на кладбище, где даже после смерти люди все равно пытаются отгородиться друг от друга.

При всей же неоднозначности впечатлений мне все равно понравилась эта книга. Это было свежо, интересно и впечатляюще, а соотношение вопросов и ответов (не в пользу последнего) так и не оттолкнуло (хотя именно этого я ждала от себя, хех). И я даже не ожидала, что эта книга написана так давно, ведь и сейчас она выглядит очень актуально, такая вот книга вне времени.

И определённо советую эту книгу любителям легкой фантастики и "острых" романов

Роман @polyarinov как лоскутное одеяло, все лоскуты разные, где-то пережато, где-то нитки торчат, а где-то дикое сочетание режет глаз. Здесь и совершенно милый рассказ о детстве и поиске потерянного озера, здесь и сказки, и экскурс в этимологию и историю, и политический памфлет, и компьютерные баталии, и вполне реальные убийства и аресты. Несколько раздражало это «прости-хосподи» и «надо посмотреть в энциклопедии» через слово, как признак индивидуальной речи героев. Зато навязчивое упоминание целой лавины книг затягивало в квест: почему здесь; переклички событий, героев, настроений; ага, так и было; надо почитать.

Несмотря на свою художественную неоднородность, книга не отпускает. А это все-таки признак мастерства.

А дальше, цитирую, "началась какая-то чертовщина"

Так и хочется сказать, гоголевщиной, батенька, запахло. А ведь как он (автор) обыграл эту чертовщину. Вроде совсем коротенький эпизод. Но от восторга только что не захлебываешься. И круги, расходящиеся по воде, ведут лишь им одним ведомыми путями. А тем временем начинается рассказ от одной из вдохновительниц той самой чертовщины. И вроде с одной стороны, как рассказчик она появляется лишь второй раз, но основная ткань повествования и ее рассказ связаны между собой, хоть и достаточно тонкой нитью, причем создавая сильный контраст с первой частью книги, но ее рассказ - это просто упоительно, особенно некоторыми моментами, которые мне навевает кое-что из Пелевина. А какие еще аллюзии ждали меня впереди! Мои слова уже где-то теряются на дороге, остаются лишь эмоции и немеренное удовольствие. ...Вот когда понимаешь, зачем ты читаешь эту массу слов - именно для того, чтоб такая книга смогла попасть в руки.

Или эти вкрапления в сюжет, типа дома-музея несуществующего писателя. Несуществующего не потому, что автор его выдумал, а потому что по сюжету невозможно найти ни книг, ни упоминания о нем в сети. Это такой вроде пустячок, но как играет, какую задает работу ассоциаций. Подумала я. А это было только начало. Внезапно обнаруживается нечто, а именно, например, вшитые под кожу имплантанты. Священник, внешне похожий на Гудини, без ключа снявший наручники и открывший двери заблокированной машины. Это все моменты не основные, но те, которые задают напраавление мысли. И уже от них нельзя отвернуться.

А вот что учудит автор с нашей страной, подставив в эту картинку свои страхи и вуаля... да право же, это не ошибка, это он вроде бы о России пишет? Да, а в России можеть быть, что угодно. Как в истории с президентом тоже можно углядеть кучу аллюзий на нашу действительность, и как технологии могут играть в одну четко определяемую сторону... А ведь есть тонкая и не прямая линия, ведущая от сказок, что в детстве сочиняла мать для него, с кого начинается рассказ, ведущая к некоторым совсем несказочным событиям. Есть и некоторое фантастическое допущение. О котором, поразмыслив немного, хочется спросить: а такое ли на самом допущение? Сказки становятся былью? А если они страшные?