Текст книги "Черная Шаль. Книга 2"

Глава 10

Одна из центральных городских площадей под названием – Октябрьская, залитая светом неоновых реклам и электрических фонарей, безусловно, не могла не привлечь внимания стрэнга, жадно выискивавшего добычу с высоты ста метров. В сгустившейся темноте различить стрэнга над ярко освещенным квадратом площади практически не представлялось возможным. Он замер на месте, широко раскинув крылья. Пребывая в состоянии свободного парения, чудовище придирчиво принялось рассматривать людей, делавших площадь столь оживлённой своей обычной вечерней многочисленностью. Никто из горожан, находившихся в эти минуты на площади, не предчувствовал никакой беды.

Лишь барабинский татарин Фарид Турлаев, старший прапорщик местного ОМОНа, ветеран чеченской войны, сидя справа от водителя в патрульном жёлто-синем «УАЗе» неожиданно испытал беспредметное беспокойство. Собственно, прапорщика насторожило не столько само беспокойство, сколько – неожиданность его появления. Прапорщик оказался напрочь выбитым из уютного состояния полного душевного равновесия и почувствовал себя так, словно находился сейчас на дне Аргунского ущелья среди обломков скал под прицелом сразу нескольких боевиков. Он пристально взглянул сквозь лобовое стекло на вечернюю площадь, залитую огнями рекламных плакатов и витрин многочисленных магазинов, внимательно осмотрел прогуливавшихся мимо патрульного «УАЗа» людей, задержал почему-то взгляд на трамвайной остановке, где в ожидании трамвая томилось человек восемьдесят.

– Не могу понять – отчего, – заговорил прапорщик Турлаев низким напряженным голосом, – но у меня ощущение, что сейчас кого-то убьют.

Никому из членов экипажа не пришло в голову ничего вразумительного, чтобы внятно получилось ответить странным и жутким словам командира. Правда, секунды через три выяснилось, что много испытавший на своём веку командир, судя по всему, никогда не испытывает ложных ощущений – в неоновом свете фонарных столбов, возвышавшихся над трамвайной остановкой, внезапно сверкнул ярчайший нежно-бирюзовый зигзаг и будто шарахнулся в сторону народ, толпившийся под неоновыми фонарями и кто-то где-то, кажется, где-то совсем рядом с патрульным автомобилем, дико вскрикнул – какая-то женщина. И показалось всему патрульному наряду, что ослепительный бирюзовый сполох залил на мгновение неоновый свет фонарей, разноцветные огни рекламных щитов и ровное мощное сияние магазинных витрин. А затем и вовсе в глазах милиционеров сделалось даже не темно, а – черным-черно.

Кто-то выхватил жадной зубастой пастью кусок освещенного вечернего майского воздуха на трамвайной остановке вместе с высокой пышноволосой блондинкой, давно уже привлекавшей внимание четырёх омоновцев великолепной спортивной статью. Омоновцы дружно охнули и невольно подпрыгнули на жестких подушках автомобильных сидений, и лишь опытный боевой прапорщик Фарид Турлаев ясно различил – какая невероятнейшая штука только что произошла на трамвайной остановке. Он поднёс ко рту рацию, и деревянным, а может – замороженным, ну, в общем – не своим голосом, доложил сквозь хриплую разноголосицу эфира милицейской частоты:

– Пятый, пятый! Я шестнадцатый! Срочно – опергруппу к трамвайной остановке «Октябрьская площадь». Неопознанная летающая тварь, по всей видимости – хищная и смертельно опасная для человеческой жизни, только что на наших глазах унесла с трамвайной остановки молодую женщину прямо в небо.

– В следующий раз закусывай, Турлаев!!! – зло рявкнула рация в ответ чьим-то необычайно низким голосом. Турлаев ничего не ответил, расширенными до невозможных пределов глазами, продолжая буравить то место, где только что нетерпеливо потряхивала роскошной белокурой гривой, капризно притоптывала длиной ножкой стройная красавица, и где теперь ничего, ровным счетом – ничего, не было.

Постепенно картина происшедшего стала проясняться и в мозгах подчинённых Турлаева. Они разом, не сговариваясь, переглянулись между собой и увидели в глазах друг у друга один и тот же страшноватый желтоватый огонёк безумия.

– Спокойно! – отгадав начинавшуюся панику, строго повысил голос прапорщик, – Мы не дешевые профусовки, мы – омоновцы. Оружие к бою – вперед, за мной! – он снял короткоствольный десантный АКМ с предохранителя, распахнул дверцу и, искусно лавируя между растерянными пешеходами, также мельком и неясно заметившими нападение стрэнга на девушку, помчался к трамвайной остановке. Оба сержанта, чуть отстав, побежали следом.

Люди на остановке все, как один, неподвижно замерли на месте и задрав головы, смотрели в черноту неба.

– Кто что видел?! – сильным уверенным голосом спросил ветеран чеченской войны, кавалер ордена Красной Звезды, прапорщик Турлаев, – кто-нибудь может рассказать толком – что здесь произошло?!?! – краем глаза прапорщик заметил, как с тротуаров к остановке начинали подтягиваться множество любопытных, но ещё отнюдь не испуганных граждан.

– Кто напал на девушку – видел кто-нибудь или нет?! – ещё раз крикнул Турлаев.

– Чёрная Шаль, дяденька! – тоненьким звонким голоском ответила девочка лет восьми, стоявшая за спиной прапорщика вместе, очевидно – с бабушкой (бабушка, раскрыв рот, молча продолжала смотреть в небо).

Турлаев резко обернулся на звонкий голосок ребёнка, присел перед девочкой на корточки и негромко переспросил:

– Кто, ты говоришь??

– Чёрная Шаль! – так же звонко ответила девочка, ничуть не смущаясь: ни присевшего на корточки дяденьки-милиционера, ни окружавших взрослых, – Я её сразу же узнала!

– Кого?!

– Да Чёрную же Шаль, дяденька! Никто не верил, что Она есть, поэтому Она взяла разозлилась и прилетела, и унесла красивую тётю к себе домой. Как вы думаете – Она её унесла к себе домой?! Она её задушит или высосет сердце?!

– Высосет сердце! – машинально, совсем ничего не соображая, проговорил прапорщик Турлаев и подняв глаза к небу, совершенно серьёзно решил про себя: «А ведь девочка права!..», дальше он думать о чем-либо поостерегся.

Невдалеке раздался долгожданный звон, послышался бодрый перестук колес, приветливо мигнули две круглые фары и, заметно разряжая создавшуюся малопонятную зловещую обстановку, подкатил двухвагонный красно-жёлтый трамвай чехословацкого производства.

Народ бросился к раскрывшимся дверям. Прапорщик посторонился и вновь, при помощи рации, настойчиво воззвал к невидимому «пятому», заранее придумав аргумент поубедительней, доказывавший бы, что он вовсе не пьян…

Глава 11

Закончив свой краткий доклад, генерал Панцырев отключил мобильный телефон и зашагал по направлению к дому через широкую поляну, залитую радужной световой пеной. Я не стал дожидаться особого дополнительного приглашения и отправился вслед за ним. Нам никто не сказал ни слова напутствия. Впоследствии я узнал, что у «стиксовцев» не принято было провожать сослуживцев, отправлявшихся на задание, чем-либо, кроме глубокого молчания. Да и долго я не думал о том, почему они молчат – вниманием моим целиком завладел фантастически освещённый дом или – «апарц», как недавно переименовал его Сергей Семенович.

Чем ближе я подходил к дому вслед за генералом, тем полнее охватывало меня чувство мистического трепета, словно бы я собирался войти в восставший передо мной из-под земли и – сквозь тьму веков, древнеримский храм Цереры или Марса, полный авгуров и весталок, наполненный дымом благовоний и таинственным мраком, разгоняемым священным огнем жертвенников.

В буквальном смысле, не чувствуя ног под собою (во всяком случае я именно так себя чувствовал) мы подошли вплотную к воротам и я спросил остановившегося Сергея Семеновича:

– А все-таки, что означает слово – «апарц»?

– Специальный термин на слэнге сотрудников «Стикса» – означает спонтанно образовавшийся источник неконтролируемого выхода инфернальной энергии. Он может иметь самые различные формы. В нашем конкретном случае апарц приобрёл форму жилого дома. Собственно, сейчас мы войдем в ворота и все выясним – попусту гадать не будем.

Перед тем, как войти во двор, я оглянулся назад – на неподвижно стоявших возле машин, «стиксовцев» во главе с майором Стрельцовым. Может быть, они смотрели на меня, а может быть – нет, выражения лиц их я всё равно уже не различал. Да и зачем я оглянулся на группу поддержки, толком не знаю сам. Во всяком случае, пока они ничем меня поддержать не могли.

Генерал Панцырев толкнул рукой тяжёлую металлическую створку ворот, и её протяжный скрип вывел меня из состояния провиденциальной задумчивости. Я увидел прямо перед собой широкий заасфальтированный двор, темневшую в центре двора громаду пятитонника «КАМ-аза» и обречёно вздохнув, шагнул вперёд, стараясь не отставать от генерала.

– Закройте поплотнее ворота, – услышал я его слова и, не став уточнять – для какой цели нужно это сделать, в точности выполнил прозвучавший приказ.

Мы остались одни, и нам обоим почему-то сделалось заметно легче на душе, мы шумно перевели дух и с любопытством принялись оглядываться вокруг. Любопытство, разумеется, было настороженным.

Прежде всего, лично мне, в глаза бросилась раскрытая дверь крыльца, ведущая внутрь дома. Оттуда явственно просачивались ароматы свежезажаренного, наверняка, ещё горячего мяса и каких-то редких специй, и пряностей. Вместе с запахами из кухни, сквозь ситцевую штору, закрывавшую входной проём крыльца, щедро струился красный свет, больно ударявший по нервам своим неповторимо зловещим колоритом. С немым колдовским очарованием я смотрел в гостеприимно распахнутую дверь крыльца, и мне казалось, будто пропитанная кровью штора слабо колыхалась, словно кто-то колебал ее горячим взволнованным дыханием, не решаясь выйти наружу и поприветствовать нас с Сергеем Семёновичем.

– Похоже, мы попали прямо на ужин, Валентин Валентинович, с особенным мрачным удовлетворением произнёс генерал, – На званый ужин, где нас до отвала накормят жареными артишоками, заправленными натуральным можжевеловым соком.

Я почти пропустил мимо ушей каламбуры генерала, увлеченный созерцанием манившей меня к себе раскрытой двери, ярко-алым прямоугольником баррикадного знамени отражавшейся на асфальте двора. А сам асфальт словно бы курился мутно-белым тёплым паром. Ступнями, обутыми в кроссовки, я ощутимо чувствовал поднимавшийся из-под растрескавшегося асфальта жар, и в тумане этом кто-то ползал с сухим подозрительным шуршанием. В красном прямоугольнике, отражавшемся от дверного проёма, светились две пары круглых ярко-жёлтых глаз без зрачков, внимательно следивших за каждым нашим движением. Вследствие отсутствия зрачков, выражение взгляда оставляло желать значительно большей ясности. Сами же обладатели пустых жёлтых глаз напоминали крупных горбатых жаб – величиной с упитанную персидскую кошку. Некоторое время спустя мы узнали, что горбами нам показались аккуратно сложенные на спине жёсткие перепончатые крылья.

Я совершенно растерялся и затравленно смотрел то на невиданных земноводных, то – на откровенно пугавшую меня красную штору, занавешивавшую вход в цыганский дом, то – на генерала и на – затянутый белым паром асфальт, в котором постепенно тонул огромный грузовик, и где тяжело ворочались несуразные твари, чьи очертания не позволял разглядеть густеющий с каждой секундой пар.

И запахи. О них никак нельзя не упомянуть, чтобы дать полное представление о вопиющей ненормальности обстановки, создавшейся во дворе цыганского дома. Кроме вышеупомянутого, несомненно, аппетитного аромата зажариваемого мяса, мои и генеральские ноздри щекотали целые букеты ранее, точно, не нюханных резких и терпких запахов, отдалённо напоминавших испарения молотой корицы, смоченной уксусом и вызывавших острую беспредметную печаль.

– У вас очень интересная работа, товарищ генерал-майор. Сейчас я поверил в реальность существования уйкусмача и Чёрной Шали. Я и представить себе раньше не мог, что жизнь моя получится не только такой ужасной, но и такой интересной. Я очень необычно себя чувствую и совсем не уверен, что не сошел с ума. И меня, безусловно, распирает любопытство: кто такая эта Чёрная Шаль и почему, и как она угробила тёщу?! Вы, наверняка, уже располагаете определенной информацией, но продолжаете держать меня в неведении относительно творящегося вокруг меня и вокруг моей семьи кошмара! И если сказать честно, Сергей Семенович, я согласился помогать вам лишь по той причине, что хотел отомстить за тёщу с тестем и – за жену!

– Кому отомстить?! – Вот в чём вопрос, Валентин Валентинович! – безрадостно воскликнул Сергей Семенович, – Если вы имеете в виду этих безмозглых цыган, так смею вас уверить – им уже отомстили без вашего участия! И с лихвой отомстили! Сейчас, кстати, мы зайдем с вами в дом и убедимся в справедливости моих слов!

Глава 12

Стрэнг легко поднял Сурганову Татьяну Викторовну, девственницу пятого курса филфака местного университета, двадцати двух лет, спортсменку и отличницу на высоту двухсотпятидесяти метров. В течение минуты (отлетев за это время на километр от места похищения) с аппетитом высосал из неё кровь и бросил ненужное тело в районе частных кварталов, примыкавших к элеватору и носивших название – посёлок Западный. Труп одной из лучших пятикурсниц университетского филфака рухнул в глухой тёмный проулок и падения его никто не увидел.

А стрэнг, совершив в ночном воздухе сложный пируэт, развернулся и на максимальной скорости полетел по направлению к железнодорожному вокзалу – с намерением поразить и обескровить очередную запеленгованную цель…

Запеленгованная цель – Игорь Васильевич Цыганенко – выбежал на привокзальную площадь и, остановившись, отчаянно пытался отдышаться – жадно, со стоном и хрипом, хватая влажный воздух широко раскрытым ртом. Если бы он имел возможность, то, прежде всего бы громко и счастливо рассмеялся, что успел оказаться среди людей и света, и теперь ему не угрожает страшная тень прошедшей ночи. Впрочем, отдышавшись, Игорь Васильевич, прежде всего, действительно, широко улыбнулся и, немного подумав, неторопливо направился к зданию вокзала вдоль ряда коммерческих ларьков, забитых пёстрыми упаковками и бутылками заморских продуктов и напитков. Он не замечал, что продолжал улыбаться, когда шагал мимо ларьков, и встречные с удивлением рассматривали улыбавшегося бомжа, совсем не представляя до этого момента, что бомжей может хоть что-то радовать в проносившейся мимо них жизни.

Ряд ларьков закончился, Игорь Васильевич очутился возле уличного кафе, примыкавшего непосредственно к стене вокзального здания. Все столики под натянутым полосатым тентом оказались занятыми. Посетители кушали горячие шашлыки, манты, арканзаские куриные окорочка, пили ледяное пиво, кое-кто вслед за кусками мяса опрокидывал в себя стограммовую порцию водки. Здоровое шумное оживление царило в кафе, и настроение у Игоря Васильевича поднялось еще на несколько градусов, достигнув едва ли не уровня эйфории.

Справа со спины неслышно подкрался наряд из трёх молоденьких милиционеров.

– Поужинать собрался? – лениво-ироничным тоном поинтересовался старший наряда у Игоря Васильевича и сразу спросил ещё что-то, но приятный женский голос из вокзального ретранслятора объявил о прибытии очередного пассажирского поезда дальнего следования. Сержант умолк на полуслове, продолжая подозрительно недобро рассматривать Игоря Васильевича, перед смертью страстно захотевшего съесть палочку шашлыка и выпить запотевшую кружку холодного пива. Тот взглянул на сержанта затравленно, жалобно и устало, улыбка навсегда покинула его испитое непривлекательное лицо, раскрылся несмело кривой тонкогубый рот, и сержант услышал слова, врасплох резанувшие по его не огрубевшему пока сердцу острой жалостью:

– Я же тоже человек, сынок! Сегодня годовщина маме моей, уже двадцать три года, как нет её со мной. И сестрёнка у меня была старшая, тоже нет её, она любила меня и очень всегда переживала, что жизнь моя, как телега без лошади под откос всё, под откос понеслась и ничем не удержать её больше. Запомни, все бомжи – люди, сами себе они не рады, но… наверное, Бог их для какой-то цели всё же создал… Смерть их всех ждёт страшная и неожиданная, а страшнее всех – моя. Она уже рядом, я рано обрадовался, дурак! – Игорь Васильевич сделал решительный шаг вперед по направлению к ближайшему столику с целью схватить почти полную кружку пива, стоявшую перед пожилым печальным – не то казахом, не то киргизом, жадно пожирающим сочный шашлык, но – не успел…

Командир наряда ничего не успел понять, без остатка растворивший разум ужас накрыл его мягкой сокрушительной лавиной сверху – из черноты неба. Сержант лишь ощутил, как сильно обожгло правую щеку чьим-то зловонным жарким дыханием, да перед глазами ослепляюще полыхнула холодная бирюзовая молния и сразу – безумный женский визг, и – темнота вместе с тишиною. Но без сознания сержант пробыл недолго: всё тот же пронзительный не прерывавшийся ни на секунду визг привёл сержанта в чувство. Он увидел опрокинутый столик, разбитую кружку, пролитое пиво, разбросанные по асфальту куски шашлыка и – официантку, её белые безумные глаза и широко раскрытый рот, откуда летела слюна, и бешеным напором рвался визг.

– Какая-то огромная чёрная тварь унесла этого бомжа в небо, командир!!! – твёрдо сказал над ухом сержанта голос одного из подчиненных патрульных. – Нужно немедленно что-то делать, во всяком случае – эвакуировать людей внутрь здания вокзала!

– Бред какой-то – не может такого быть!!! – только и мог сказать сержант и часто-часто, совсем по-беспомощному, по-старчески, затряс головой.

Невдалеке взвыла сирена. На большой скорости к месту происшествия подкатил жёлто-синий «УАЗик», брызгавший во все стороны мертвым синим светом, яростно полыхавшим внутри крутившегося фонаря, прикреплённого к крыше автомобиля. «УАЗик» не успел даже затормозить, как наружу выскочил милицейский подполковник с лицом решительным и злым. При виде бледного сержанта и его трясущейся головы лицо подполковника сделалось ещё решительней и злее.

– Возьмите себя в руки, сержант! – резко сказал подполковник, – и докладывайте!..

Стрэнг унёс Игоря Васильевича далеко за городскую черту и отужинал им высоко над глухими заливными лугами, где наливались свежим соком густые травы и распускались первые луговые цветы, щедро испускавшие в воздух густой сладкий аромат. Всё время полета Игорь Васильевич, естественно, находился в состоянии глубокого шока и лишь над цветущими ночными лугами, сплошь покрытыми густой росой, он очнулся, и ему явственно почудилось, что он превратился в ангела с большими чёрными крыльями, влетающего в цветущий сад. Игорь Васильевич счастливо улыбнулся и благодарно прошептал стрэнгу: «Спасибо, мой избавитель!» А затем обескровленное тело Игоря Васильевича, кувыркаясь, упало в середину неглубокого озерка, заросшего круглыми листьями кувшинок.

Глава 13

Панцырев решительно зашагал к крыльцу, а я – за ним. Когда мы поравнялись с «жабами», они неожиданно расправили крылья, распространив вокруг негромкое скрипучее щёлканье и дружно взмыли в воздух, на прощанье едва не хлопнув нас по головам широкими перепончатыми крыльями. Генерал, вероятно, посчитал их вполне безобидными, так как не сделал попытки применить оружие.

– Это были птеродактили? – не без некоторой толики юмора поинтересовался я.

– Слушай меня сейчас с особенным вниманием, Валя, – пропустив мимо ушей мой вопрос, очень серьёзно и сосредоточенно произнес генерал, – пока мы не вошли внутрь дома, я кратко, но по существу объясню тебе суть возникшей перед всей нашей Организацией проблемы.

Мир устроен значительно сложнее и совершеннее той примитивной модели, о какой внушили тебе непоколебимое представление в школе и университете. Существует несколько основных теоретических схем структуры основ мироздания, построенного на совместном существовании бесконечного множества взаимопросачивающихся параллельных миров. Но правительства крупнейших земных держав во все времена интересовала исключительно практическая изнанка неизбежных контактов с мирами соседних измерений. За последние десятилетия, благодаря определенным технологическим достижениям правящим кругам нашего уникального государства удалось упорядочить широкомасштабные, взаимовыгодные контакты с силами, представляющими интересы некоей, по всей видимости, необычайно могущественной цивилизации, существующей вне временных и пространственных координат земной ойкумены, – мы как раз подошли к ступенькам крыльца и генерал сделал мне знак рукой остановиться, предполагая, что ему нужно успеть донести до меня необходимую информацию, прежде чем мы попадем внутрь апарца, где возможность для продолжения разговора могла оказаться вполне проблематичной. – Сотрудничество продолжалось без особых проблем двадцать три года и два месяца до того момента, пока десять дней назад внезапно не скончался некто, некий, скажем так, ключевой функционер оттуда – из контактирующей с нами параллельной вселенной. Перед оперативным отделом «Стикса-2» была поставлена срочная задача – организовать охрану могилы и ни в коем случае не допустить её возможного грабительского раскопа до обязательной эвакуации трупа на далёкую Родину.

Могила, к сожалению, оказалась за три с половиной тысячи километров от Москвы, в вашем чудесном городе. Операцию руководство поручило мне, и в результате я её провалил: из гроба чужака вылетела Чёрная Шаль и в результате вскоре, при загадочных обстоятельствах, погибает командир «Стикса» генерал-полковник Шквотин и сам «Стикс» за какие-нибудь сутки превращается в организацию, не способную ответить по своим деловым, финансовым, служебным и политическим обязательствам перед многочисленными кредиторами доверия, – запищал зуммер радиотелефона генерала, и он вынужден был прерваться в своём энергичном стремлении огорошивать меня удивительными откровениями, отвечая на срочный вызов майора Стрельцова. – Что случилось, Эдик?!

– Мы приготовили огнемёты, Сергей Семенович! – я отчётливо слышал каждое слово Эдика, и мне явственно чудилась, звучавшая в голосе майора неприкрытая тревога, – Вы не можете пока дать полного заключения по состоянию объекта?!

– Нет – мы только-только собираемся пройти внутрь апарца. Ты давай не мудри, а говори по существу – что случилось?!

– В ближайших улицах начал слышаться странный шум. Создается ощущение, что к нам приближается стадо каких-то крупных животных, наподобие слонов или носорогов! По-моему, этой самой цыганской слободке пришел полный классический!.. – Эдик для вящей убедительности с характерной вульгарностью причмокнул губами. – Здесь не осталось ни одной человеческой души!

– Нет, не думаю. Скорее всего, это – побочные шумовые эффекты или маскировочная слуховая мимикрия. Настоящей опасности ещё нет, во всяком случае – пока. Мы имеем дело с ярко выраженным пассивным процессом. Так что успокойся и не пори горячку, максимум внимания на апарц, следи за интенсивностью освещения. Всё – больше не отвлекай нас! – Сергей Семенович сложил радиотелефон и убрал его в правый карман пиджака.

– Хватит, правда, болтать, – он ободряюще улыбнулся мне, заговорщицки подмигнул и добавил: – Пойдем знакомиться поближе с твоей продавщицей. Она наверняка заждалась нас, бедняга!

Больше не сказав ни слова, генерал поднялся по ступенькам и, решительным движением отодвинув в сторону красную занавесь, вошел внутрь. Я немедленно последовал за ним, придержав занавеску рукой и машинально отметив, что она вся пропитана какой-то липкой пахучей дрянью – как будто её только-только облили свежесваренной брагой. Я торопливо отдёрнул руку, и занавеска повисла в прежнем положении за моей спиной, вернее – за нашими, с Сергеем Семёновичем, спинами.

А Сергей Семёнович уже открывал дверь, оббитую чёрным дермантином, ведущую в просторные полутёмные сени, и там головы наши сразу стали кружиться от ароматов, невыносимо аппетитных, словно в воздухе сеней волшебным образом растворился целый пуд жареной свинины, присыпанный килограммом редких заморских специй!

– Там пир горой! – несколько задумчиво произнёс Сергей Семенович и быстро внимательно взглянул на меня.

– Я что-то делаю не так, товарищ генерал-майор? – сам не замечая – по давно забытой армейской привычке, я замер по стойке «смирно» и вытянул руки по швам.

– Вольно, волонтер! – улыбнулся Сергей Семёнович, – Сейчас мы с тобой славно закусим и, возможно, даже выпьем по сто грамм! Так что, расслабься!..