Текст книги "Черная Шаль. Книга 2"

Глава 18

Вещество, сыпавшееся с крыльев стрэнга и румпля и показавшееся дедушке-геологу раскаленным бирюзовым песком, на самом деле таковым не являлось. Это падали в густые росистые травы кусочки протоплазмы, из которой состоял стрэнг и его спонтанно родившееся дитя. В процессе разделения организма на две особи, произошла бурная физиологическая реакция, закончившаяся отторжением части тканей стрэнга, сделавшихся ему более не нужными. Но сами по себе, покрытые светившейся слизью студенистообразные кусочки стрэнга, очутившись на чёрной влажной земле среди сырых душистых трав, немедленно зажили собственной удивительной и противоестественной (с точки зрения земного естества) жизнью.

Маленький Коля вскоре уснул в теплом и мягком спальном мешке, а дедушка ещё долго сидел, курил у костра и размышлял о том – почему он чувствует такое облегчение, не видя больше в ночном небе страшные (иного слова и не подберешь) ярко-бирюзовые огни… Луна прочертила по черной поверхности широкой полноводной реки багрово-алую дорожку, оттороченную по кромкам золотыми бликами. Против течения, тяжело пыхтя стареньким дизелем, с трудом тащилась самоходная баржа. На палубе баржи толпилась полупьяная команда и с интересом наблюдала за ярко-бирюзовыми пятнами, метавшимися в небе по беспорядочным траекториям невысоко прямо над баржей.

Нетрезвые речники ничего не могли понять, без какой-либо опаски рассматривая необычное зрелище, смачно его комментируя и беззаботно зубоскаля. А на самом-то деле – ничего смешного не происходило в небе над баржей. Это кружились злые кровожадные румпли, и – не просто кружились, а – бешеными темпами размножались.

Миллионами ворсинок-рецепторов они жадно и огромными количествами всасывали кислород, являвшийся основным строительным материалом их молодых ненасытных организмов, имеющих ярко выраженную тенденцию к неограниченному бурному росту. Бирюзовая слизь в виде неопределённых ошметьев щедро валилась с неба и с шипением падала в тёмную речную воду. Шипение в местах падения длилось достаточно долго, и самые наблюдательные из членов команды баржи замечали слабые струйки пара, поднимавшиеся кверху.

Получавшийся пар отсвечивал неприятной пурпурной зеленью, а по влажному воздуху стремительно распространялся специфический запах химикатов, более всего напоминавший аммиачные миазмы. А самое любопытное заключалось в том, что ошметья румплей не тонули, а, по-прежнему сверкая ярким бирюзовым огнем, занимали статичное положение неглубоко под поверхностью и принимались совершенно непринужденно колыхаться там наподобие морских медуз.

– Чертовщина творится, да и только! – изумлённо произнес капитан баржи и яростно поскреб пятерней собственное темя, скрытое под густым каре тёмно-русых волос.

– Лично мне страшно не нравится вся эта иллюминация, – пробормотал неизвестно к кому обращаясь, старший моторист, – это даже – никакое ни НЛО, это гораздо, гораздо хуже…

Старший моторист даже приблизительно не представлял – насколько близко к истине оказался в своём предположении – хуже того, что творилось в черноте ночи над баржей, быть не могло. Там голодные и злые румпли во главе со стрэнгом-хранителем разворачивались грозным боевым ромбом для атаки на спящий город и насчитывалось кровожадных тварей уже – восемь…

Глава 19

Пришелец стоял к нам спиной, демонстрируя тем самым свою уверенность в том, что не ждёт с нашей стороны никаких неожиданностей. Я немного пришёл в себя, закрыл рот и вопросительно взглянул на Сергея Семеновича. Генерал подмигнул мне – дескать, «всё идёт по плану и ничему не нужно удивляться!», а вслух спросил у Дюфини:

– Дюфиня – это ваше имя, национальность или ранг занимаемой должности?

– Дюфиня – это сволочная кличка той твари, что заползла ко мне в ахайсот и частично подменила мой мозг! – грозно пророкотал обладатель яростных хризолитовых глаз и крепких блестящих копыт, по-прежнему оставаясь стоять к нам спиной.

– В таком случае – как ваше настоящее имя? – с предупредительной вкрадчивой вежливостью спросил генерал, во всём блеске начиная проявлять недюжинные профессиональные способности.

На этот раз наш собеседник повернул голову в сторону Сергея Семеновича, но сказал почему-то совсем не то, что от него ожидали:

– Здесь сильно пахнет сманьцем, но я не вижу его! Эти люди за столом угощались сманьцем?! – он кивнул в сторону цыган.

Генерал без труда догадался – о чем шла речь, и ответил:

– Сманьц смертельно ядовит для земных людей, и я вынужден был сбросить его на пол!

– Сманьц очень питателен, полезен и обладает тонким пикантным вкусом! – горячо возразил лже-Дюфиня, – а я страшно голоден и сманьц оказался бы весьма кстати! – он наклонил голову сначала к правому, потом к левому плечу и чем-то – лично мне, напомнил голодного кота, учуявшего сметану, и выражение лица таинственного незнакомца на несколько секунд приняло обиженный характер. А затем сильным нервным движением он передёрнул костлявыми плечами, отчего на пол с плеч и рукавов в очередной раз посыпались земляные ошметья, и под светом абажура на ткани, обтягивавшего его сухое тело комбинезона, вспыхнули золотые кольца, показавшиеся нам воинскими знаками отличия.

Сам человек, как будто только что, наконец, заметил – насколько грязен его костюм. Он внимательно посмотрел себе на грудь, живот, на ноги, в хризолитовых глазах мелькнула растерянность. Длинными тонкими пальцами, увенчанными изогнутыми когтями, незваный посетитель цыганского дома, брезгливо взялся за какие-то рюшечки или оборки, торчавшие с обеих сторон его костюма на уровне пояса и несколько раз дёрнул их вверх-вниз окончательно освободив блестящую малиновую ткань костюма от чёрно-серой земляной корки.

– О-х-х-х!! – горько и протяжно простонал гибрид чёрта с цыганом, словно только что ему внезапно открылись истинные размеры постигшей его колоссальной катастрофы. Он шагнул к столу и опустился на свободный краешек широкой скамьи по левую руку от обезглавленной Шиты, локтями уперся о поверхность стола, а на переплетенные пальцы рук положил подбородок, угрюмо уставившись прямо перед собой на роскошный цветастый ковер, украшавший одну из стен апарца. Экзотический внешний вид незнакомца по-прежнему не внушал безотчётного интуитивного страха. Не знаю – как чувствовал себя Сергей Семенович, но я не испытывал ничего, кроме безграничного недоумения.

Сергей Семенович убрал пистолет обратно в кобуру под полу пиджака, из кармана вынул тонкие резиновые перчатки, натянул их на руки, наклонился, поднял с пола сковородку, в которой ещё слабо пузырились остатки «сманьца», и поставил сковородку перед человеком с цыганской головой и лошадиными копытами.

– Если вы не побрезгуете, то, пожалуйста – ваш любимый и столь необходимый вам «сманьц». Только я бы посоветовал быть вам с ним поосторожней! – и генерал Панцырев многозначительно кивнул в сторону остекленевших цыган.

– Благодарю вас за предложенное угощение и – за предупреждение! Но в подобного рода предупреждениях я совершенно не нуждаюсь – человек расцепил длиные когтистые пальцы и, подняв голову, достаточно галантно кивнул и, возможно – в порыве признательности, разоткровенничался: – Моё настоящее имя – Анмайгер, и после того, как я поем, мы с вами, скорее всего, сумеем провести конструктивную беседу. Нам есть – о чём побеседовать! – и с этими словами жадно пододвинул сковороду поближе.

Пока Анмайгер торопливо жевал свой любимый «сманьц», отправивший в небытие шестерых цыган, мы с генералом имели возможность подробнее рассмотреть и оценить по достоинству костюм незнакомца, на поверку оказавшийся плотно прилегавшим к телу комбинезоном, выкрашенным в светло-малиновую краску, испещрённую золотыми колечками одинакового диаметра. Я пришёл к выводу, что комбинезон сшит из какого-то дорогого сорта кожи, содранной, как почему-то мне показалось – с огромной змеи, наподобие анаконды или тигрового питона.

Постепенно я начал приходить в себя – первоначальное потрясение, вызванное спонтанным появлением Анмайгера, потихоньку улетучивалось и во мне начал звучать голос рационального любопытства научного исследователя. Меня посетила тщеславная мысль – что, возможно, генерал Панцырев не ошибся во мне! Но любопытство, поддерживаемое Анмайгером, ужинавшим ядовитым жареным мясом, являлось не только рациональным, но и очень мучительным. Я безошибочно чувствовал – человек, вернее – существо с человеческой – цыганской, головой и конскими копытами, каким-то непостижимым образом связан со смертью тёщи, появлением на моём жизненном пути Чёрной Шали и вполне может оказаться недостающей деталью в мозаике обрушившихся на нашу семью страшных и ужасных событий.

Когда Анмайгер расправился с остатками сманьца, чей аромат на короткое время вновь возбудил во мне зверский аппетит, помрачающий разум, Сергей Семёнович немедленно уселся напротив него и спросил:

– Скажите, вы – контактёр? И если – да, то – хорошо ли понимаете русский язык?!

– В объеме того индивидуума, обладателем чьей мозговой матрицы я сделался несколько десятков часов назад.

– И его звали – Дюфиня? – утвердительно спросил Сергей Семенович, – а вы лежали в могиле, пардон, в ахайсоте и они вас – Дюфиня с сообщниками, – он кивнул на стеклянные статуи, – ограбили. Бог ты мой!

Глава 20

Я кажется, как и Сергей Семенович, начал понимать: какое необыкновенное существо сидит сейчас перед нами во плоти и крови, и насколько невероятной и удивительной по самой своей природе явилась представившаяся возможность, без посредства шарлатанов-медиков, побеседовать с инферналом в материальном воплощении. Я не сдержался и совершил бестактность: восхищённо цокнул языком. Генерал Панцырев и господин Анмайгер оба взглянули на меня, первый – с укоризной, второй – с удивлением, но никак вслух мое цоканье не прокомментировали. Лишь Анмайгер улыбнулся доброй, почти человеческой улыбкой.

Но улыбка оказалась мимолетной и последней в нашем фантастическом ночном разговоре, так как разговор вышел весьма невесёлым, хотя и полностью пролившим свет на историю появления в земном мире – «Параллели – Х-40», как именовал его господин Анмайгер, кровожадного феномена Чёрной Шали. Вёл разговор сам Анмайгер. Начал он с того, что ещё раз нам представился, теперь уже гораздо подробнее и более официально:

– Мое полное имя – Анмайгер Лютия Чермик, Верховный Унгард, старейшина из древнего Клана Чермиков…

– Простите! – при упоминании имени – Чермик, Сергей Семёнович вздрогнул всем туловищем, не сдержался и перебил обладателя неизвестных на Земле титулов, – имя Чермик мне знакомо… Простите, что перебил…

– Прощаю, – совершенно серьёзно сказал Верховный Унгард Анмайгер Чермик, – но впредь – убедительно прошу не перебивать, пока я не изложу оптимальное количество информации, совершенно необходимой в сложившейся ситуации. У нас слишком мало времени, а вы должны успеть понять – что происходит. Тем более, я прекрасно осведомлен о том, кем являетесь Вы в Вашей Параллели и каковы Ваши основные общественные функции. Самое любопытное, что функции ваши в основном своём принципе идентичны моим. Каста Унгардов стоит на страже безопасности Мира Алялватаска. Это – родной мир. Прекрасный, удивительный… упоительный мир…, – янтарные глубины глаз Анмайгера затуманились печальной и мечтательной поволокой. – Он оказался сейчас в огромной опасности благодаря «Параллели – Икс-Сорок», или – вашей, так называемой, Земле-матушке, – он сделал кратковременную паузу, целиком заполнившуюся замысловатой тоскливой ухмылкой.

– Будьте любезны пояснить, господин Верховный Унгард – в чём заключается вина бедных жителей Земли? – конкретнейшим тоном осведомился Сергей Семенович, хотя в глазах у генерала плясали ничем не корректируемые блики разгоравшегося где-то на самом дне души мрачного неугасимого пламени возможного скорого безумия. Или, быть может, так светилась радость первооткрывателя бесконечно долго искавшейся истины – я не мог сказать с полной уверенностью.

– Четверо ваших цыган вскрыли мой ахайсот, наивно полагая, что раскопали обычный гроб, в котором похоронили состоятельного покойника, – с безнадежной горечью и уверенностью в непоправимости происшедшего объяснил Анмайгер Чермик вину жителей Земли перед Миром Алялватаска. – Мне трудно винить предприимчивых гробокопателей, учитывая их полную интеллектуальную девственность, но, тем не менее, ахайсот оказался вскрытым, а его внутренности были выдраны с корнем. А самое плохое заключалось в том, что с моих плеч они сорвали Стрэнга – хранителя моей нейроэнергетической матрицы, моей души. И как часто случается, буквально в любой Параллели – ничтожные, незаметные крохотные твари сыграли роль детонатора во взрыве планетарного масштаба.

Ахайсот – где сохранялся первозданный шифр мира Алялватаска, беззастенчиво вскрыли и внутрь ворвалось совсем, совсем чужое ночное небо, противоестественные запахи и звуки, незнакомый обитателям Алялватаски сладкий яд – земной газ, кислород, разрушающий целенаправленные и могучие созидательные порывы, так характерные прежде всего для Стрэнгов. И я предчувствую, что Стрэнг надышался им под самую завязку…, – Анмайгер умолк и хмуро задумался. А Сергей Семенович, воспользовавшись создавшейся паузой, немедленно спросил:

– А что может произойти со стрэнгом, если он под завязку надышится кислородом?!

– Точно не знаю, но могу гарантировать, что – ничего хорошего. По законам нашей Вселенной, а именно она нас и объединяет – мы с вами в принципе не могли бы встретиться воочию, и вот так вот сидеть и запросто разговаривать на общепонятном языке. Но, тем не менее, отношения между Алялватаской и Землёй имеют место и – уже достаточно давно, но безоговорочными лидерами и инициаторами имеющих место контактов являлись и являются представители Алялватаски. Мы значительно древнее вас и давно уже вступаем во взаимовыгодные контакты с различными Параллелями. Процесс этот очень сложный, я бы сказал – трепетный, и даже – очень нежный, не терпящий грубых неожиданностей. Он напоминает, употреблю подобное сравнение для вящей наглядности – отношения в постели между искренне любящими друг друга мужчиной и женщиной, – господин Анмайгер внезапно протяжно икнул, вновь передёрнув при этом плечами, и тряхнул головой, засыпанной землёй.

И без того яркие глаза Анмайгера сверкнули ещё ярче, а в малиновом свете абажура на пергаментной коже низкого цыганского лба блеснул сотнями мелких капелек неожиданный холодный пот.

– Вам плохо, господин Верховный Унгард?! – тревожно спросил Сергей Семёнович, и непритворная тревога невольно передалась мне… «Зря он поел этот проклятый сманьц!» – мелькнула у меня беспокойная мысль. Мой начальник подумал, видимо, о том же самом. Необходимую лепту в создание атмосферы зловещего напряжения под крышей апарца внес настойчивый зуммер генеральского мобильника. Сергей Семенович, продолжая тревожно вглядываться в лицо Верховного Унгарда, почти сомнамбулическим движением потянул из кармана телефон, заранее обрекая звонившего абонента на крайнюю степень индифферентности и краткости в предстоящей беседе.

Глава 21

– Сергей Семенович!!! – услышали и я, и Аймангер Чермик крик Эдика Стрельцова в трубке генеральского мобильника, – вы, что не слышите, какой тут кавардак у нас творится!!!

– Стены у апарца не пропускают никаких звуков на любых частотах, майор Стрельцов! – хладнокровно и несколько рассеянно произнес генерал. – А что, по-вашему, мы должны были услышать?

– У нас скоро кончатся боеприпасы и стволы дымятся!! – почти зло проорал Эдик, – Сможем продержаться еще пару минут и все!!

– Против кого продержаться? – по-прежнему флегматично спросил Сергей Семенович.

– Против теней наших детских страхов – и точнее о них не скажешь, товарищ генерал-майор!!! – дурнинушкой провопил Эдик.

– Это – Сумироги! – уверенно сообщил нам Верховный Унгард и тяжело выдохнул из легких застоявшийся в них не особенно свежий воздух апарца. – Дело, кажется, обстоит гораздо хуже, чем я предполагал. Немедленно прикажите генерал вашим людям укрыться во дворе апарца, иначе им действительно, через минуту-другую, придет конец.

– Эдик, – наконец-то в голосе генерала прозвучало беспокойство, – во что бы то ни стало, прорывайтесь к апарцу!

– Есть! – коротко прозвучало в ответ, и майор Стрельцов отключился от генеральского телефона.

– А кто такие сумироги и почему их появление вы, господин Верховный Унгард, связываете с общим ухудшением ситуации.

– Сумироги – древний клан Алялватаски, по силе влияния и общей энергетической мощности совсем немного уступающий моему родному Клану Чермиков. Сумироги являются самой серьезной конкурирующей формой жизни для Чермиков на Алялватаске. По сути своей, они – безответственные подонки общественной системы Алялватаска. Употребив термин «безответственный», я подразумевал – не легкомысленные, а – не несущие перед системой ни малейшей ответственности – в силу специфической врождённой эгоистичности. А тот факт, что они большим массами появились в пределах Параллели – Х-40, говорит о катастрофичности и вполне вероятной необратимости процесса спонтанного взаимопроникновения. Этого никак не должно было случиться – в своём естественном виде, повторюсь, мы несовместимы. Многолетние контакты осуществлялись опосредованно и были тщательно продуманы, взвешены, испытаны до мелочей. Сложный и хрупкий механизм сотрудничества, можно смело сказать, оказался взорванным изнутри и никто, похоже, не успевает ликвидировать последствия взрыва, – он задумчиво умолк и после непродолжительной паузы добавил: – Хотя, возможно, существует иная причина появления банальных Сумирогов…

– Простите, господин Верховный Унгард! – не сдержался и я, задав давно наболевший вопрос: – Я купил у цыган на базаре вашего стрэнга в виде Черной Шали и подарил на День рождения тёщи. Не могли бы вы объяснить – что сделал стрэнг с тёщей?

Легкая растерянность мелькнула в хризолитовых глазах Аймангера, скорее всего, я задал весьма и весьма нетактичный вопрос, неумышленно затронув одну из самых интимных сторон неведомой землянам жизни Унгардов, а особенно – Верховных. Но все же, смущенный или оскорбленный, не берусь однозначно судить, Аймангер не стал замыкаться в гордом молчании и предельно доходчиво объяснил – как и почему Антонина Кирилловна столь стремительно очутилась в могиле. Он вначале спросил, пугая меня загадочной игрой потустороннего света и причудливых теней в фантастических глазах:

– Стрэнг лежал на плечах вашей тещи?

– Да, она примеряла подарок, как и всякая нормальная женщина. Обнова ей так понравилась, что тёща полвечера просидела с нею на плечах. Да и потом – на следующее утро, когда проснулась, то шаль, то есть – стрэнг, укутывал ей плечи.

– Он высосал из нее душу. Вне ахайсота, под разрушительным воздействием кислорода, мозг стрэнга получил сильные повреждения, и его основные функциональные ориентации значительно исказились. Кстати – вашу тёщу ещё можно спасти.

– Это как же – её уже два дня, как похоронили!

– Если стрэнг вновь ляжет ей на плечи, то он вполне способен тем же порядком, но только обратным, вернуть ей её психоэнергетическую матрицу. Пока стрэнг жив, организм вашей тещи не подвержен обычным посмертным физическим изменениям человеческого организма. В полной сохранности остается даже нежная ткань коры головного мозга. Но технически тёща мертва, так что мук похороненной заживо не испытывает, можете на этот счёт не волноваться. Проблема сейчас лишь в самом стрэнге – я не могу установить с ним телепатический контакт, и это беспокоит меня больше всего! – печать отчаяния вновь проступила на пергаментном цыганском лице Аймангера.

В сенях послышался шум, хлопнула дверь с крыльца, прозвучали торопливые шаги, и в комнату вошел запыхавшийся, растрёпанный Эдик. Растрепанный не внешне, а чувства его мне показались растрепанными, как плохо упакованная солома на ветру. Сквозь громкую тяжелую одышку Эдик не без труда сумел выдавить из себя два слова:

– Конец, генерал…, – и рухнул на колени, опустив голову. Мы с Сергеем Семеновичем бросились к нему, чтобы схватить под локти и бережно усадить за стол, но бедняга майор, не дождавшись нашей помощи, ничком растянулся на грязном полу. И мы с ужасом увидели, что вся спина у Эдика утыкана двадцатипятисантиметровыми иглами, раскрашенными в чёрно-белую полоску. Каждая такая игла имела три-четыре миллиметра в диаметре и чисто внешне вызывала ассоциации с иглами дикобраза. Я так сразу и бухнул, обращаясь к Сергею Семёновичу:

– Это какой-то дикобраз его стрелами забросал?!

– Эдик! – никак не прореагировав на мой дурацкий вопрос, Сергей Семёнович всё свое внимание уделил майору Стрельцову, опустившись рядом с ним на колени и взявшись пальцами за запястье левой руки, – Эдик! Ты меня слышишь?!

Вместо ответа изо рта Эдика полилась ярко-алая кровь, по телу волной пробежала судорога и чёрно-белые полосатые иглы, торчавшие в спине майора, закачались с сухим безжизненным треском, смутно напомнив мёртвый камыш на солончаке под волнами горячего степного ветра. Майор Стрельцов, кажется, умер. Так подумал я и горькую догадку мою не замедлил подтвердить господин Аймангер:

– Вы ничем не сможете ему помочь, генерал! – произнес он с подобающей для таких случаев печалью, – Это стрелы асмарды – крупных летающих насекомых, смертельно ядовитых и размером достигающих упитанного лесного тетерева. Ваш мир наполняется монстрами, ребята, с которыми вам всем будет очень трудно ужиться. И надо что-то делать, срочно необходимо что-то предпринять!! – он впервые за время нашего знакомства с ним, не справился с эмоциями и повысил голос.