Текст книги "Хроника пикирующего района"

– А почему бы и нет?! – так же весело ответил ему Виноградов и еще раз подмигнув, добавил: – Ну это уже перед самой посадкой в автобус!…

– Мужчины! – услышали они неожиданно совсем рядом чей-то знакомый обрадованный женский голос, обращавшийся не к кому-нибудь, а непосредственно к ним.

И Виноградов, и Боровой резко остановились и увидели почти прямо перед собой тот самый злосчастный овощной ларек от «Ново-Березовского АПХ», и давешнюю разбитную симпатичную продавщицу. Продавщица широко улыбалась им обоим, как хорошим старым знакомым и даже поманила пальцем к себе поближе. Виктор Владимирович и Костя невольно разулыбались продавщице в ответ и подошли вплотную к ее лотку:

– В чем дело, дорогуша?! – спросил Виноградов с каким-то уже совсем новым выражением, чем еще несколько минут назад, пристально вглядываясь в веснушчатое зеленоглазое лицо продавщицы. – Хочешь нам «впарить» свои помидоры, как когда-то этому бедному жабомоевскому Коле?!

– Да не обращайте вы внимания на этого психа! Не видно разве по нему было, что он конченый псих?! Нормальные вкусные отличные у меня помидоры и для здоровья очень даже полезные! Мужскую силу, знаете, как они поднимают?! – и она ухитрилась одновременно, и подмигнуть, и улыбнуться сразу обоим журналистам.

– Да видно, конечно, было, что тот мужик – псих! – согласился с продавщицей дипломатичный Костя, по достоинству оценивший двусмысленные намеки, подмигиванья и улыбки весело-задорной ново-березовской продавщицы. – Мне вот сейчас в командировку ехать, так я вот и решил купить у вас несколько помидорок в дорогу! А вас, простите, как зовут?! А то неудобно как-то обращаться с человеком, когда не знаешь его по имени!

– Катя! – еще шире разулыбалась продавщица, демонстрируя великолепные, ровные белые зубы, внешнему виду которых, видимо, хорошо знала цену. – А – вас?!

– Очень приятно, Катерина! Меня – Костя! – представился Боровой, галантно кивнув светло-русой головой.

– А меня – Виктор! – назвал себя Виноградов, с откровенным здоровым мужским интересом уставившись на глубокую ложбинку между полных грудей продавщицы Кати, слегка приоткрытых нарочито низким вырезом форменного торгового халата. – А вы, Катерина, я смотрю – женщина то еще хоть куда! Как вы так до сих пор еще не замужем – искренне не понимаю!!! Или у вас в Ново-Березовке все мужики куда-то перевелись?!

– Ну, я же за первого встречного то не пойду! Вы же сами только что сказали, что я женщина еще – «хоть куда»!

– А вы когда в Ново-Березовку свою поедете? – с живейшим интересом поинтересовался вдруг Виноградов.

– Да завтра вечером – на выходные же мы сюда торговать приезжаем!

– А сегодня вечером вы что делаете, Катерина?! – откровенно «закинул удочку» Виноградов, с нетрезвым вожделением заглядывая в глубину зеленых распутных глаз словоохотливой сотрудницы «Ново-Березовского АПХ».

– А у вас что – есть конкретное интересное предложение?! – вопросом на вопрос ответила Катерина, сопровождая свой более чем «конкретный» вопрос поощрительным смехом.

«Так, так, так!» – подумал Костя. – «Виктор не в шутку «подбивает клинья!» – и дальше ему стало совсем не интересно слушать до неприличия банальный диалог между своим непосредственным начальником и неизвестной, хотя и вполне симпатичной, торговкой овощами. Костя почувствовал себя лишним возле овощного ларька, и, подняв голову кверху, посмотрел вдаль – на низкое серое небо, словно бы цепляющееся за черную зубчатую кайму дремучего леса. Он поймал себя на мысли, что инстинктивно смотрит в сторону далекого села Жабомоево, и дорога туда лежит как раз вот через этот черный и дремучий лес, где живут пресловутые «лошади-убийцы» и другие, пока еще открыто не заявившие о своем существовании, экзотические, жуткие и отвратительные твари! Новые виды чудовищ на территории Пикирующего района рождались каждый день и Константину Боровому, как одному из самых талантливых и перспективных журналистов газеты «Хроника Пикирующего Района» хорошо было известно об этом.

– Я пойду, пожалуй, Виктор Владимирович! – сообщил Костя Виноградову, увлеченному интересной беседой с продавщицей Катериной, твердо решив ему больше не мешать. – Желаю вам удачи!

– Я догоню тебя, Костик! – коротко бросил Виноградов, не повернув даже в сторону Борового головы. – Сейчас только договорю с Катериной!

– До свидания! Счастливого пути тебе, Костик! – улыбнулась Косте Катерина и улыбка ее, и брошенный на него взгляд, почему-то растрогали молодого районного журналиста до глубины души, и ему еще сильнее не захотелось уезжать в «проклятое Жабомоево», а остаться и провести ночь в своей комнате в одной постели с этой симпатичной моложавой продавщицей из Ново-Березовки, беззастенчиво «отбив» ее у своего начальника. Но, справедливо посчитав подобные мысли сущим вздором, Боровой резко отвернулся от «сладкой парочки» и зашагал прочь с территории рынка, уже через минуту совсем забыв про конопатую торговку овощами из «Ново-Березовского АПХ». И опять в его воображение непроизвольно возникло лицо Ларисы из «командировочного сна» – она виделась опять, как наяву и вроде бы что-то порывалась спросить у Борового…

…У самого выхода с рынка опасно загрезивший Костя, что говориться, «лоб в лоб» едва-едва не столкнулся со своим коллегой – заведующим отделом «Патологии Районных Инфраструктур», Алексеем Фомченко. Фомченко шел, наоборот, на рынок и длинное худое лицо его несло на себе печать полной обреченности.

– Леха – ты, куда это в таком «похоронном» настроении направляешься?! – живо поинтересовался у коллеги Костя.

– А что – по мне сильно заметно «похоронное» настроение?! – остановился «Леха».

– Да к гадалке ходить не надо!

– За продуктами я пошел – в командировку мне сегодня надо на Разъезд! Ты что – забыл, что на планерке мне Иваныч «втирал»?!

– А-а, плюнь ты, да и разотри!.. Хотя и с «бешеными электричками» шутки плохи и тебе не позавидуешь!

– А тебе, что-ли с твоими «лошадями» можно позавидовать, Костя?!

Оба корреспондента неожиданно расхохотались, пожали друг другу руки на прощанье, взаимно пожелали «удачи» и разошлись в диаметрально противоположных направлениях. Впрочем, перед тем как повернуться окончательно к Фомченко спиной, Костя спросил у того, подчиняясь укоренившейся в нем чисто журналистской привычке ни в чем и нигде не упускать никакие, даже, самые мелкие, детали:

– Слушай, Леха – если мне не изменяет память, то ты должен был отправиться на эту Мертвую Голову не один, а вместе со всем своим отделом?! Но я что-то ни кого не вижу – где они?!

– Костя, о чем ты говоришь?! – искренне не то возмутился, не то сильно удивился Фомченко. – Девчонок своих «желторотых» я брать не стал – толку от них, потому что никакого там не будет! Дубанова сослалась на плохое самочувствие и солидный возраст, и наотрез отказалась со мной ехать, чему я, скажу тебе честно, безмерно рад!

– А, правда, что она разработала какую-то эффективную схему экстренной остановки «бешеных электричек»?!

Леша только плюнул, вложив в этот символический плевок все запасы иронии, вложенные в него за все время совместной работы по отношению к «бабушке Дубановой». И на этом заключительном эмоциональном аккорде их короткой беседы, они еще раз пожали друг другу руки и разошлись окончательно – в диаметрально противоположных направлениях.

Придя на автовокзал, Костя сразу купил билет на старый облезлый «ПАЗ-ик», стоявший здесь же неподалеку от кассы у ближайшей посадочной платформы. До отхода автобуса оставалось еще почти сорок минут, и Костя, вспомнив, что забыл купить продуктов в дорогу, куда планировал включить и несколько помидор, которые собирался приобрести у «ново-березовской» Катерины, хотел быстренько вернуться на рынок, но передумал и пошел в ближайший «продмаг», располагавшийся неподалеку от здания автовокзала. В магазине он взял пол-кило полукопченой колбасы, попросив продавщицу порезать колбасу дольками, одну большую луковицу, чесночину, бутылку лимонада и батон белого хлеба. Всю эту нехитрую снедь Костя аккуратно сложил в полиэтиленовый пакет, постоял немного еще перед полкой с алкогольной продукцией, раздираемый желанием взять в дорогу «полторашку» крепленного пива, но все же сумел подавить в себе нездоровый порыв и покинул магазин.

На улице Костя увидел, как несколько человек, задрав головы кверху, что-то оживленно обсуждают между собой. Костя немедленно последовал примеру незнакомых ему праздных зевак, вслед за ними подняв глаза к небу. Когда он заходил в магазин, то ярко светило солнце, а сейчас солнца не было – земное светило оказалось плотно запеленутым огромным мутно-серым облаком неопределенной конфигурации. Но не облако, конечно же, привлекло внимание людей на улице – по небу летели птицы. Гигантская стая птиц, вытянувшись от одного небесного края до другого, почти правильным клином летела с севера на юг. Клин немного напоминал «журавлиный», но это были, точно, не журавли. Они не курлыкали тревожно и печально, а летели на большой скорости, храня сосредоточенное и, как показалось почему-то Боровому, зловещее молчание. Неожиданное зрелище это, в общем, учитывая многокилометровые размеры молчаливого птичьего клина, выглядело мрачным и величественным. Костя не был орнитологом, но, тем не менее, ему сделалось жутко любопытно, и он бы многое дал, чтобы узнать название и вид этих таинственных птиц, по размеру, между прочим, ничуть не уступавшим тем же журавлям, а, быть может, даже и превосходившим их. В целом же, Косте сделалось как-то не по себе, и он невольно передернул плечами…

За спиной Кости скрипнула открываемая магазинная дверь, кто-то остановился рядом с Костей и спустя пару секунд пожилой женский хриплый прокуренный голос произнес с пугающими интонациями неприятного изумления только два слова:

– «Пиксильторы» прилетели!..

Константин резко повернул голову на говорившую и увидел рядом с собой седую высокую худощавую старуху, на которую случайно, кажется, обратил специальное внимание в магазине – она еще долго стояла перед кондитерской полкой, определяясь с выбором нужной покупки. Костя тогда ещё невольно удивился – на кондитерской полке, по сути, совершенно не из чего было выбирать, кроме нескольких сортов почти одинакового черствого печенья и недорогих «карамелек». Но эта пустяковая деталь, после произнесенных загадочной старухой двух слов, уже вылетела у него из головы, и Костя быстро переспросил у нее:

– Простите – как вы только что сказали?!

– «Пик-силь-то-ры»! – по слогам, врастяжку громко проговорила старуха, и, заметив, что в глазах у ее случайного молодого собеседника светится, только что родившийся живой болезненно-тревожный и далеко не праздный интерес, поспешила разъяснить: – Это такая редкая порода перелетных птиц – вы, молодой человек вполне могли о них ничего и не слышать, в силу вашего юного возраста! Я и сама-то их видела последний раз лет шестьдесят назад, когда еще была совсем девчонкой!

– Так они что же – раз в шестьдесят лет только куда-то перелетают?! – спросил удивленный Костя первое, что пришло ему на ум, сразу же мысленно перестав величать нежданную собеседницу «старухой», переименовав ее в «пожилую женщину».

– Вы, молодой человек можете мне, конечно, не поверить, но один их перелет занимает беспрерывный цикл в семьдесят лет, а это – средняя продолжительность целой жизни жителя нашего, отдельно взятого, «статистического» жителя Пикрирующего района! Семьдесят лет они пребывают в состоянии беспрерывного полета, сначала – в пара-космическом пара-вакууме, а затем уже в воздухе пара-земной пара-атмосферы, пересекая колоссальное пространство от обратной стороны Пара-Луны до вершин Сумрачных гор! Они гнездятся и выращивают птенцов среди вечных снегов десятитысячных пиков Сумрачных Гор. Это – любимые птицы нашего краевого Губернатора, чья Резиденция, как вам должно быть известно, с некоторых пор располагается у подножия высочайшего пика Сумрачных Гор – Пика Бессмертия!…

Воистину, согласитесь со мной, что наша Пара-Вселенная – удивительна, необычна и прекрасна, и таит в себе еще много удивительных загадок и тайн! Вы, молодой человек даже и не представляете себе – насколько вам повезло, что вы живете здесь, а не там! – пожилая собеседница Кости с мечтательной улыбкой кивнула седой головой куда-то…, в общем, как интуитивно догадался Костя, в ту таинственную и недосягаемую для жителей «пара-мира» сторону, где рождались «командировочные сны».

– А вы, простите – кто по профессии будете, женщина?! – обратился к своей случайной и загадочной собеседнице Костя. – Не «пара-орнитолог», случайно?! И, если это так, то, не сможете ли вы мне объяснить – откуда такие точные, хотя и фантастические данные об этих…

– «Пиксильторах» … Не знаю, простите, как вас зовут, молодой человек, но…

– Меня зовут Константин! – торопливо проговорил Костя и быстро переспросил: – А – вас?!

– Антонина Фокиевна, Константин! – с улыбкой представилась новая знакомая Кости. – Приятно иметь дело с таким хорошо воспитанным человеком, как вы! Я уже давно с настоящими интеллигентами, наподобие вас, Костя не имела дела! Ничего, что я перешла на «ты»?

– Ваш возраст вполне позволяет вам, Антонина Фокиевна обращаться ко мне на «ты»! Вы оказались удивительно интересным человеком – спасибо этим самым «пиксильторам»! – он кивнул на небеса, где, по-прежнему, все не кончался многотысячный косяк огромных птиц. – Если бы не они, то я бы с вами никогда бы и не познакомился, наверное!

– Чему быть, тому не миновать, Константин! – прибавив в свою, и без того обаятельную улыбку, чуть-чуть чисто женской кокетливости, произнесла Антонина Фокиевна, бросая грустный взгляд в небеса на нескончаемый косяк сосредоточенно машущих мощными крыльями, многозначительно молчаливых «пиксильторов». – Их что-то очень много в этот раз – гораздо больше, чем тогда, шестьдесят лет назад, когда я была еще совсем девчонкой! Примерно, вот в таком возрасте, в каком пребываете вы сейчас, Константин!

Костя, внимательно наблюдавший за постоянно меняющимся выражением лица Анны Фокиевны, определенно решил для себя, что она была, когда-то очень красивой женщиной. И красота ее эта, в сочетании с острым неординарным умом и тонкой наблюдательностью, наверняка, привлекали к личности Анны Фокиевны множество мужчин. «А интересно – кто она, все-таки, по профессии?! Она же так и не ответила мне на мой вопрос насчет орнитолога?!» – машинально подумал Костя, со, все более возрастающим профессиональным интересом, разглядывая новую знакомую. Хотя и, где-то глубоко, на уровне почти самого дна подсознания Кости будто бы слабо запульсировал маячок неясной тревоги…, а может Косте это просто показалось…

– Вы знаете, уважаемая Анна Фокиевна! – обратился он к ней почти официальным тоном: – Я довольно давно уже работаю в нашей районной газете «Хроника Пикирующего района» в отделе «Паталогии районного животноводства», но о птицах-«пиксильторах» слышу впервые в жизни, также, как и впервые в жизни вижу их! И, как у профессионального работника СМИ у меня возник чисто журналистский интерес к вашей, судя по целому ряду признаков, интересной и неординарной личности! В связи с этим неожиданно возникшим интересом, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос: в какой производственной или научно-технической области вы трудились всю свою жизнь?!

Анна Фокиевна лишь вежливо улыбнулась на вопрос корреспондента «Хроники Пикирующего Района» и с каким-то новым выражением, повнимательнее вгляделась тому в глаза, совсем не торопясь отвечать.

– Вы имеете какое-то отношение к биологии, как я уже и предположил наобум в самом начале нашего знакомства?! Вы меня простите, Анна Фокиевна за назойливость, но я же работаю то в отделе под названием «Патологии районного животноводства» и поэтому я бы и хотел поместить на страницах нашей газеты материал о «пиксильторах», со ссылкой на вас, как на первоисточник этой новой информации.

– Костя, а вы спешите куда-то? – уклоняясь по какой-то причине от поставленного вопроса, в свою очередь, поинтересовалась Анна Фокиевна у Борового. – Разговор-то тут о моей профессии и о «пиксильторах» на пять минут то никак не получится!

– Да, к сожалению – у меня автобус через пятнадцать минут отходит в Жабомоево! Рабочая у меня командировка. Но послезавтра я должен вернуться и с удовольствием продолжил бы с вами знакомство!

– Держите, Костя! – продолжая улыбаться, протянула Анна Фокиевна Боровому небольшой прямоугольный кусочек лакированного картона с напечатанным на нем строчками мелкого черного и синего шрифта. – Это – моя «визитка». Там вы прочитаете все, что нужно и легко сумеете связаться со мной сразу после вашего возвращения! Приятно было познакомиться и – счастливого вам пути, Константин! Вас, по-моему, кто-то ждет! – неожиданно добавила она, кивнув куда-то за спину Кости.

Он повернул голову по направлению кивка собеседницы и увидел, всего лишь, в каких-нибудь восьми метрах улыбавшуюся Пулерманн. Заведующая отделом «Патологии районного растениеводства» стояла, небрежно прислонившись плечом к углу газетного киоска. Она была одета явно по командировочному – светло-серые вельветовые джинсы, выгодно подчеркивающие стройность и длину ее ног, вязанный полувер, чья ткань, опять же выгодно подчеркивала приятную округлость и величину ее, все еще упругих грудей, которыми она всегда и везде законно гордилась. Походно-командировочную экипировку Ирины Сергеевны дополняли новые белые кроссовки и небольшая спортивная сумка, перекинутая через левое плечо.

Боровой удивленно присвистнул и, повернув голову к продолжавшей понимающе улыбаться Анне Фокиевне, быстро сказал ей:

– Это моя коллега, видимо, явилась лично на вокзал, чтобы дать мне какие-то дополнительные инструкции перед командировкой! До свидания, Анна Фокиевна! Я вам обязательно позвоню сразу по возвращению из Жабомоево!

– Буду ждать! Счастливо! – и с этими прощальными словами, Анна Фокиевна повернулась к Константину спиной и неторопливо пошагала по своим собственным делам.

А Костя, томимый острым любопытством, вызванным нежданным-негаданным появлением на автовокзале Ирины Сергеевны Пулерманн, осторожными шагами, будто это была не сама заведующая отделом «Патологии районного растениеводства», а лишь призрак ее, подошел к широко улыбавшейся, можно, даже, сказать, счастливо улыбавшейся Пулерманн и вежливо поздоровался:

– Еще раз здравствуйте, Ирина Сергеевна! Какими судьбами вы оказались на автовокзале – едете куда-нибудь?!

– Не знаю, Костик – понравится тебе мой сообщение или нет, но я еду вместе с тобой на одном автобусе в Жабомоево! – едва ли не торжественным голосом объявила Ирина Сергеевна, и единственный живой глаз ее сверкнул радостным двусмысленным огоньком (второй ее, левый стеклянный глаз никогда не менял неживого бесстрастно-равнодушного выражения, свойственного любому стеклянному глазу).

– Так вроде бы на планерке об этом ничего же не говорилось, Ирина Сергеевна?!

– А ты что, я вижу – совсем этому не рад?!

– Да почему – не рад?! Вам я всегда рад, вот только мне совсем непонятно – что вам нужно в Жабомоево?! Вы же занимаетесь патологиями районного растениеводства, а Жабомоево, как всем известно, знаменито только своими «лошадями-убийцами»! Или Александр Иванович решил послать вас мне на помощь, меня не удосужившись поставить об этом в известность?!

– Костя, не груби мне, пожалуйста – я, все-таки, старше тебя по должности, да и по возрасту – тоже! – улыбка Пулерманн изменила тональность, сделавшись менее легкомысленной, но задорный блеск в ее единственном глазу упрямо не тускнел. – Ты, как рядовой корреспондент не можешь знать всего того, что положено знать заведующим отделами, а, особенно, заведующим такими ответственными отделами, каким является мой отдел! И еду я в Жабомоево по личному распоряжению Александра Ивановича, если тебе это так важно было знать!

– Ладно, ладно, не кипятитесь так, Ирина Сергеевна – я вовсе не хотел вас обидеть! – примирительно поднял руки Костя. – Разумеется, что это даже очень хорошо!

– Что – хорошо?! – постоянная игривая двусмысленность в голосе Пулерманн, неизменно присутствовавшая во всех ее разговорах с Боровым, еще более усилилась.

– Хорошо, что вы со мной едете в это проклятое Жабомоево! – в этот момент ему и вправду почему-то показалось, что с неординарной и непредсказуемой Пулерманн, во всяком случае, на время поездки до Жабомоево, будет хотя бы не так скучно. – Вы же прекрасно знаете, Ирина Сергеевна, что, несмотря на некоторые трения, возникающие между нами по ходу проведения редакционных планерок и некоторых иных мероприятий, в глубине души я всегда и неизменно относился к вам с большой теплотой, уважением и братской нежностью!

– Жаль, что только – с братской! – засмеялась Пулерманн и в своей характерной манере полу-двусмысленно подмигнув Боровому, голосом проказливой заговорщицы сообщила: – А я, между прочим, Костик такой вкуснятины с собой набрала в командировку – с расчетом, кстати, на тебя, на твой аппетит!

Костя невольно улыбался, слушая милый щебет Ирины Сергеевны, которая, все же, как тут ни крути, представляла собой очень привлекательную женщину в предпоследней тридцативосьмилетней поре своей ускользающей в прошлое молодости, но где-то в глубине души его продолжало тревожить непреходящее напряжение, вызванное, никуда не девшимися, невольными мыслями о «лошадях-убийцах», к каковым, кстати сказать, прибавились также еще и, совсем почему-то не безоблачные мысли об этих самых, упрямо не кончавшихся в угрюмых серых небесах, «пиксильторах»…

В небесах неожиданно раздался пронзительный вопль, наполненный запредельными нечеловеческими тоской и отчаянием. Костя и Ирина Сергеевна, как по команде, резко подняли головы кверху и увидели, что нескончаемый косяк птиц-«пиксильторов», кажется, наконец-то оказался близок к своему завершению. И этот тоскливый выразительный крик издали именно они – «пиксильторы». Костя в этом нисколько не сомневался, основываясь на своем не таком уж и малом профессиональном опыте специалиста узкого профиля, уже почти три года занимающегося исследованием патологий животного мира Пикирующего района.

– Как странно они кричат! – задумчиво произнесла Ирина Сергеевна, наблюдая за улетающими в сторону Сумрачных гор пиксильторами. – Я никогда не видела таких птиц раньше! Откуда они, интересно, взялись и, чего следует ожидать от их появления?!

– А почему вы, Ирина Сергеевна решили, что от появления «пиксильторов» нам следует ожидать чего-то особенного?! Птицы они и есть птицы – прилетели и улетели, появились и исчезли! Только то и делов-то!

– Как ты их, Костик обозвал?! – переспросила Пулерманн.

– «Пик-силь-то-ры»!!! – по слогам повторил Боровой, провожая внимательным настороженным взглядом, стремительно исчезающих за серыми тучами, загадочных птиц, составляющих арьергард многотысячного косяка.

– А откуда ты знаешь, как они называются?! Ты что – видел их раньше?!

– Ну, я же, все таки, работаю в отделе «Патологии районного животноводства» и обязан знать все или почти все о животном мире родного района! – произнес Костя, с легким превосходством посмотрев на Ирину Сергеевну и она не поняла – на полном ли он серьезе сообщает ей о невиданных птицах или, просто, «прикалывается».

Поразмышляв над этим непростым вопросом, как следует, и, пытливо посмотрев Косте в глаза, она, осторожно подбирая слова, произнесла:

– Не знаю – почему, но эти странные птицы, независимо от того, правду ты сказал или нет насчет их названия, кажутся мне ранними предвестниками какой-то большой беды, нависшей над всем нашим несчастным районом! Таким страшным и пронзительно тоскливым голосом может кричать только сама Беда либо ее живые материальные воплощения, вроде вот этих вот самых ужасных птиц, Костик!

– Может, пойдем и сядем в автобус, а то через восемь минут он уже отправляется! – дипломатично и своевременно предложил Костя, не сделав никакой попытки поддержать мрачную претенциозную тему, четко обозначенную Ириной Сергеевной.

– И то, правда, Костик! – опять, как ни в чем, ни бывало, засмеялась Пулерманн и ловко продела правую руку под левый локоть Кости, доверчиво и откровенно к нему прижавшись. Костя почувствовал прикосновение к левому боку, прямо напротив сердца, большой упругой груди заведующей отделом «Патологии районного растениеводства» и неожиданно для себя сильно возбудился. «Тьфу ты черт, вот этого то мне только и не хватало!» – пытаясь укротить нежданную эрекцию, со злостью подумал Костя, внимательно и быстро оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии нежелательных и невольных свидетелей начинавшегося прямо на автостоянке скандального служебного «адюльтера», непосредственным инициатором которого являлся не кто-нибудь, а ответственные должностные лица из районной газеты «Хроника Пикирующего Района»! А тут еще Пулерманн, как будто специально назло, отмочила такую штуку – даже не оглядываясь из чувства такта или обоснованной предосторожности, она неожиданно повернула к Косте голову и с силой впилась ему в губы сочным сильным поцелуем «взасос», какие могут подарить мужчине лишь женщины, обладающие огромным сексуальным опытом. Костя оторвался от «совсем ошалевшей» Ирины Сергеевны с огромным трудом, испуганно заозиравшись по сторонам. Но, кажется, никто вокруг ничего не увидел и не заметил, так как площадка автовокзала была в эти минуты почти пустынна, а несколько пассажиров и случайных прохожих оказались чересчур занятыми собственными делами, заботами и тревогами, чтобы специально обращать внимание на такой банальный пустяк, как – на целующихся «взасос» взрослую женщину и молодого человека.

– Я даже и не знаю, как прокомментировать ваш поступок, Ирина Сергеевна! – с деланным возмущением произнес Костя, тыльной стороной ладони вытирая себе сильно «обслюнявленные» губы и не представляя точно, что ему делать дальше – расхохотаться или «насмерть» поругаться с непредсказуемой Пулерманн.

– А тебе, что – не понравилось что ли?! – ничуть не смутившись демонстративно негативной реакцией Борового, со смехом спросила Ирина Сергеевна, судя по выражению ее раскрасневшегося и похорошевшего лица, с удовольствием продолжившая бы начатый ею и, грубо прерванный Костей, затяжной поцелуй.

– Ирина Сергеевна – вы ведете себя, как расшалившаяся девчонка! – уже, по настоящему, разозлился Боровой, порывистым движением увлекая за собой к автобусу Пулерманн. – Вы понимаете, что было бы, если бы нас кто-нибудь увидел бы из нашей газеты или, даже, достаточно было бы какого-нибудь общего знакомого – не обязательно из «Хроники Пикирующего района»! Нас бы Малеванный запросто тогда мог бы расстрелять прямо на планерке своей рогаткой, в назидание остальным сотрудникам!

Пулерманн громко расхохоталась на слова Борового:

– Больше всего я всегда ценила в тебе твое чувство юмора, Костик!

– Заходим быстрее в автобус, Ира! – он и сам не заметил, как впервые в жизни так, по простецки обратился к настоящей Заведующей Отдела, которая была старше его на целых пятнадцать лет. – Пока мы и, вправду, не огреблись серьезных неприятностей!

Костя по джентельменски пропустил вперед себя в салон автобуса Ирину Сергеевну, и, затем, уже, предварительно бросив вороватый взгляд по сторонам, быстренько шмыгнул в автобус сам. Ирина Сергеевна заняла одно из задних сидений и призывно помахала оттуда Косте рукой:

– Иди быстрей сюда, пока свободно!

Но Костя сначала поздоровался с водителем – невзрачным мужичком средних лет. Окинул внимательным цепким журналистским взглядом четверых попутчиков: старую-престарую бабулю из разряда «божьих одуванчиков» и молодую женщину с двумя ребятишками – мальчиком и девочкой лет пяти-шести. Больше пока пассажиров в старом «пара-ПАЗ-ике» не наблюдалось. До отправления, правда, оставалось еще минут десять, и автобус мог вполне еще набиться «доверху». Но пока в обшарпанном салоне было почти свободно, и Ирина Сергеевна решила воспользоваться этим благоприятным обстоятельством, как говорится «на всю катушку»! Не теряя попусту времени, она расстегнула «молнию» своей небольшой походной сумки, ловким отточенным движением фокусника вынув оттуда большую бутылку темно-зеленого стекла, и со словами:

– Подержи, пожалуйста, Костик! – сунула бутылку Боровому в руки.

– Это что?! – спросил Костя, машинально сжав горлышко тяжелой бутылки пальцами правой руки.

– Вишневая настойка моего собственного приготовления! – шепотом ответила Ирина Сергеевна, доставая из сумки два пластиковых стаканчика и большой бумажный сверток. – Давай быстренько «хлопнем» по стаканчику, пока народу мало! А то ехать долго – со скуки без вина можно будет запросто помереть!

– Даже со мной?! – улыбнулся Костя, не без определенных физических усилий выдергивая массивную капроновую пробку из узкого горлышка бутылки.

– Что – «с тобой»?! – не поняла Ирина Сергеевна.

– Даже со мной будет скучно?!

– Да нет ну что ты, что ты, Костечка! – она неожиданно наклонила голову к самому уху Кости и горячо прошептала: – Я уже не первый год мечтала, вот так вот взять и куда-нибудь с тобой уехать на одном автобусе – куда-нибудь в какую-нибудь дикую окраинную глухомань нашего проклятого района! Но с вином, а особенно таким хорошим, как моя домашняя настойка будет в два раза веселее, чем без вина!

– Все это для меня как-то, честное слово, совершенно неожиданно! – так же негромко выразил ей свое искреннее недоумение Костя. – Я всегда знал, что женская душа, это – сплошные потемки, но, чтобы до такой степени, как у вас, Ирина Сергеевна!… Мы же с вами, сколько я помню нашу совместную работу, постоянно ругались на планерках, а между планерками – почти не общались! И, насколько мне известно, или, во всяком случае, всегда казалось – у вас совершенно иной круг общения, чем у меня! А тут вдруг – бац!,.. и – в «дамки»!

И оба они неожиданно рассмеялись последним Костиным словам.

– Наливай, давай, наблюдательный ты мой! – сказала сквозь смех Ирина Сергеевна, одновременно разворачивая бумажный пакет, извлеченный из сумки вслед за бутылкой и пластиковыми стаканчиками.

В пакете оказались домашние котлеты из свинины, зажаренные вчера вечером специально для предстоящей командировки, хозяйственной, практичной и предусмотрительной Ириной Сергеевной. Румяные аккуратные круглые толстые котлеты оказались щедро пересыпанными дольками зажаренного же лука, сладкого перца и баклажанов. По автобусному салону моментально распространился аппетитнейший запах, отчего голодный шофер сглотнул набежавшую слюну. Но судорожного движения шоферского кадыка никто из пассажиров автобуса не увидел, так как он, естественно, сидел спиной к пассажирскому салону.