Текст книги "Предиктор с Зеи. Том 1"

– Мне?! Жениться?! – Выдернув руку, рассмеялся Семеров и Сафаил немедленно поддержал его смех – лучшего окончания их беседы и быть не могло: – Вы шутите!

– Ни в коем разе, Игорь Семёнович, – отсмеявшись, посерьёзнел старец: – Хорошая жена подобна якорю. Подумайте, я прошу вас, – он коротко поклонился, подводя итог разговору: – Подумайте, Игорь Семёнович.

– Всенепременно, – продолжая улыбаться Семеров козырнул и не тратя более времени на подобный, пустопорожний бред, двинулся в сторону хлебных рядов, давно уже искушавших его ароматами свежей, нет – свежайший, выпечки.

Взяв с тарелки очередной бублик, Семеров разломил его на три куска. Выбрав из образовавшейся троицы один, чем-то неуловимым показавшейся ему лучше других, он принялся не спеша намазывать маслом один из его концов. Когда ложечка наконец опустела, то там выросло нечто островерхое, неумолимо напоминавшее знаменитую Фудзияму, что немедленно вызвало у Семерова кривую усмешку. Продержавшись несколько секунд масляная гора начала оплывать, грозя закапать стол, но полковник был неподвижен.

Глядя поверх разрушавшегося конуса, он видел свою жену.

Ту самую, о которой говорил старейшина.

Сидевшая напротив него девушка смущённо теребила конец толстой, соломенного цвета, косы, изредка постреливая ярко голубыми глазами. Вся она была, что называется "в теле", или, говоря более культурным языком, напротив него сидела мечта Кустодиева, прославившегося воспеванием истинно Русской, с его точки зрения, красоты.

– Вот же… – Раздавшийся стук в дверь моментально испарил бывший почти осязаемым образ и Семеров, всё ещё не сумевший выбросить из головы посетившее его наваждение, торопливо закинул в рот кусок бублика, с бесформенной жёлтой кляксой на конце.

Стук повторился и полковник, промочив горло глотком всё ещё бывшим обжигающе горячим чаем, повернулся к двери.

– Да!

– Разрешите, товполник? – В щель приоткрывшейся двери проснулась голова Гайева: – Новичков привёл.

– А что ко мне? – Неодобрительный кивок Семерова не произвёл на бойца из числа ветеранов ровно никакого эффекта.

– Мы в отстойник их и вели, но один попросил встречи с вами. Настоятельно попросил.

– Тяф! – Высунувшаяся снизу двери рыжая остромордая голова повела носом, стрельнула в полковника чёрными бусинками глаз и прежде чем боец успел чертыхнуться, проскочила внутрь комнаты, нацеливая нос на тарелку с бубликами.

– Айка! – Оттолкнув Гайева, тот только хрюкнул, пойманный врасплох, в комнату влетела девушка, одетая в лёгкую куртку и облегающие ладную фигурку, потёртые, местами порванные, джинсы.

– Стой! Айка! – Принялась она гоняться за собакой, ловко укорачивавшейся от её рук и успевавшей обнюхать всё вокруг.

– Извините нас, – появившейся на пороге молодой человек, черты его лица однозначно указывали на близкое родство с девушкой, чуть склонил спину, отвешивая в сторону Семерова неуклюжий поклон.

– Я это, товарищ полковник, – произнёс он ломающимся баском: – Вот что сказать хотел. Вам, – он чуть помялся, подбирая слова: – Я там, в лесу, проповедника вашего видел. Ну, того, кто на плакате изображён.

– Ну видел и видел? Что тут такого? – Смазав кусок бублика маслом он протянул его собаке и та, настороженно косясь на него чёрными глазками, осторожно, прижав острые уши к голове, забрала у него из рук щедрый, по нынешним временам, подарок.

– Проповедник – свободный человек, – посмотрел на парня Семеров: – А что до плакатов, то я не против – хочет он так агитировать за свою веру – так пожалуйста, пока порядок не нарушает.

– Это я всё понимаю, – паренёк покосился на Гайева, старательно делавшего вид, что его здесь нет: – Мне рассказали. О другом я. Двое их было – ваш, и ещё один. В белом. И они дрались.

– Дрались? – Вот теперь полковнику стало по по-настоящему интересно: – Ну-ка, ну-ка, по подробнее?

– На палках длинных. На шестах, то есть. Дрались и пели.

– Пели?! – Подобное уже не лезло ни в какие ворота. Ладно, если встретились сторонники разных течений, или догм. Ну, завели спор, не сошлись во мнениях, ну и – слово за слово, понеслось, короче. Дело житейское, чего тут обсуждать? Разве что второго – для равновесия первому, пригласить. Воображение Семерова немедленно нарисовало пару фигур, прыгавших по сцене "Стены" и увлечённо лупящих друг друга шестами.

М-да…

Такое шоу обещало быть интересным.

Но вот петь? Хотя… Кто их знает – может так и положено – тебя бьют, а ты поёшь. Вроде как у христиан – мол де получил по правой щеке, подставь левую?

– Да пели, – кивнул парень, возвращая его к реальности: – И дрались они не по-настоящему, понарошку. Удар, – взмахнул он рукой: – И пропел что-то.

– А после? Ну – как драться и песни петь закончили, тогда что?

– Сели в мотоцикл, такой… Ну как мотоцикл, только на диске, летающий, и к вам полетели.

– Сюда? Оба?

– Нет. Только тот, что чёрный – белый, он начальником вашего был, так и сказал, по-Русски, мол высажу перед городом.

– Очень интересно. Ещё, значит, и по-Русски, разговаривали? – Пальцы полковника выбили короткую дробь из столешницы: – Напеть можешь? Их песни?

– Нет, – вздохнув покачал головой паренёк: – Пробовал – не получается.

– А она? – Кивнул Семеров на девушку, сидевшую на коленях и обнимавшую пытавшуюся вырваться из её рук, собаку.

– Катя спала. Устали мы. Три дня шли.

– Ого! Откуда шли?

– Мы из-под Ржева, – посмотрела на него девушка: – Хотели на Станцию попасть, но челнок сбили. Пилот, его Пауль звали, сказал, что Гигаваттным лазером. С земли.

– Так… – короткая дробь повисла в воздухе: – Так. И пилот, и челнок ещё. Челнок, причём, сбили. С земли. Хм… Ну – допустим. А пилот где?

– Погиб при посадке, – покачал головой парень: – Его деревом проткнуло. Меня – вот, – показал он на свежий шрам на голове: – Стеклом посекло.

– Ясно, что ничего не ясно. Гигаваттник с земли – если ты не врёшь, это серьёзно. Механоиды прежде по воздушным целям не работали. Странно, что вдруг начали. Хм… Да и два проповедника – дерущихся и поющих, тоже. Вы вот что, – он на миг задумался: – Пока здесь посидите. Чая попейте. С бубликами. Они свежие – сам распекал. А мне, – поднялся он с места: – Отойти надо. Думаю, – подмигнул он собаке и та, немедленно вырвавшись из рук хозяйки, принялась нарезать круги вокруг стола:

– Думаю, что наверху, – Семеров ткнул пальцем в потолок: – Кое-кому будет очень интересно услышать ваш рассказ.

Челнок, спустившийся на площадку перед воротами Базы ничем не отличался от предыдущего – те же рубленные формы, скошенный острый нос, короткие крылья и цепочки бледных, в дневном свете, габаритных огней.

– Такси до Спирали кто вызывал? – Появившийся в проёме люка пилот был грузен. Высокий, лысый, с длинными моржовыми усами, он занимал весь проход настолько плотно, что у любого, кинувшего на него взгляд, немедленно возникали сомнения, что он вообще может выбраться из челнока.

– Ну? Вызывали? – Повторил он свой вопрос, одёргивая край просторной чёрной футболки, колыхавшейся над такими же безразмерными чёрными штанами.

– Я вызывал, – Семеров, сверившись с планшетом, посмотрел на пилота: – Борт Е-один-четыре-семь? Пилот Демирев? Позывной Морж?

– Верно, – огладил усы тот: – Заходите и располагайтесь. Взлёт по готовности.

Таким позывным Морж был обязан своим усам и объёмистой фигуре. И, если первое, было предметом его гордости, давая пищу беззлобным шуточкам товарищей – набор рассчёсочек, миниатюрных гребешочков и коллекции притираний, восков, лаков и всего прочего, необходимого для содержания предмета гордости в идеальном состоянии, то со вторым – то бишь фигурой, дело обстояло куда как сложнее.

На Станцию Демирев прибыл примерно за полгода до появления Ролаши. Как и многие, он, польстился хорошими выплатами техников в командах учёных, растаскивавших станцию на кусочки, и без особого труда получил место в подобной команде – людей, умевших хорошо работать руками не хватало во все времена.

Позже, когда прибывшие к Земле Боги, попросили, вернее сказать – погнали учёных со Станции прочь, он остался, на Спирали, перебравшись в команду техников, имевших диаметрально противоположную задачу – теперь они день и ночь монтировали назад ранее ими же и снятые части.

Катастрофу он перенёс спокойно – внизу у него никого не было и Морж, уже получивший эту кличку, остался на Станции, не имея никакого желания спускаться вниз. Так бы он и продолжал вертеть гайки, да веселить своих товарищей байками о своих амурных похождениях в прошлом, если бы не жуткий кадровый голод, накрывший собой практически все, без исключения, службы Станции.

А как иначе?

Если ранее сюда, с поверхности, стремились толпы людей, то сейчас, по понятным причинам, этот ручеёк иссяк, а новый, несший с собой жителей иных миров, только-только пробивал дорогу к Зее, редко-редко принося с собой годные к работе кадры.

В общем, когда Моржу предложили место пилота, он долго не раздумывал.

Оплата лучше?

Ага! Почти в два раза!

График вылетов спокойный?

Точно так! Всё распланировано на неделю вперёд.

Так к чему сомнения? Вперёд – за штурвал тренажёра!

Так, без особых проблем пройдя обучение, он и стал пилотом, одним из множества тех, кто без устали, но – строго по графику, прошивал атмосферу планеты то отвозя вниз особо жадных до прибыли торговцев, то возвращаясь на Станцию с трюмом полным добычи.

И всё было бы хорошо, если б не одно «но».

Морж начал толстеть.

Ему не помогало ни что. Диеты, спортивные упражнения, лекарства врачей, среди которых были и поистине титаны от медицины – из числа Слуг, не помогало ровным счётом ничего. Его тело распухало и распухало, словно смеясь над усилиями медикусов.

Дошло до того, что челнок, тот самый, на котором он прибыл к Семеровоу, был особым образом модифицирован под его тушу – в рубке сменили стандартное кресло на нечто, более близкое к диванчику, расширили все люки и, особым приказом, разрешили пилоту Демиреву подниматься и покидать борт не через стандартный вход, а посредством грузового люка, рассчитанного на пропускание сквозь свой проём куда более объёмных грузов.

На такие меры руководство подтолкнул всё ещё царивший на Станции кадровый голод. Он, хоть и был немного смягчён прибывшими из других миров спецами, но всё одно оставался основной головной болью руководства Спирали.

– Пассажирам. Приготовиться к взлёту, – предупреждение Моржа, раздавшееся из динамиков внутренней трансляции, было совершенно излишним – все трое, простите – четверо, если считать собаку, удобно устроившуюся на руках девушки, уже полусидели, полулежали в креслах пассажирского отсека, но пилот, хоть и видел всё происходящее на одном из экранов в рубке, строго соблюдал правила полёта.

– Взлёт. – Короткий толчок и по телу пассажиров прокатилась волна тяжести, впрочем, быстро схлынувшая – компенсаторы гравитации челнока были настроены практически идеально.

– Ложусь на курс к Станции, – продолжал отрабатывать все предписанные пункты пилот: – Перелёт займёт около пятнадцати минут. Покидать кресла можно, но не желательно. Особенно это касается животных, – Морж сделал короткую паузу и из динамиков послышался шелест страниц – пользуясь паузой – корабль шёл на автопилоте, он листал наставление по перелётам, отыскивая нужный раздел.

– Прошу вашего внимания, – найдя нужное продолжил пилот: – Транспортировка животных на руках владельцев, – короткая пауза: – Запрещена. Допускается транспортировка в контейнерах, или, в случае отсутствия таковых у ответственных лиц, в выгородке грузового трюма, предназначенной для подобных процессов. Контейнера я у вас не вижу, – звук, раздавшийся после этих слов, походил на то, как если бы кто-то захлопнул объёмистый том: – Выгородки на борту так же нет – по причине редкости подобных задач.

– И что? – Подняв голову, Семеров поискал глазами камеру, скрытую под плафоном тёмного стекла: – Не назад же лететь?

– Согласно параграфу 7, положения о безопасности полётов, – в голосе Моржа проявились злорадные нотки – животных, особенно собак, он недолюбливал с детства, когда его напугал, облаяв пёс с соседнего двора: – Пилот имеет полное право принять меры, – короткая пауза: – Вплоть до высших, – это он выделил особо чётко: – Для обеспечения безопасности перелёта.

– Вы нас что – за борт выбросите? – Прижала собаку к себе Екатерина и поспешно зашептала на ухо Айке, словно та могла понять, о чём шла речь: – Не бойся, маленькая, злой дядя так шутит. Я тебя ему не отдам.

– Возвращаюсь в место подъёма, – равнодушным тоном произнёс Морж: – Станция будет извещена о нарушении требований перелёта и там разберутся.

Челнок качнуло и уже чёрное, полное звёзд небо, начало светлеть – пилот явно пошёл на снижение, возвращая корабль в плотные слои атмосферы.

– Что вы соблюдаете правила – это хорошо, – полулежавший в своём кресле Семеров поднял руку, привлекая внимание пилота: – Вот только продублируйте ваше сообщение сенаторам. А именно – Благоволину и Маслову, по приглашению которых, замечу – срочному, литерой «В» – воздух, мы вас вызвали.

– Сенаторам? – Злорадство, господствовавшее прежде в тоне пилота, улетучилось.

– Да, я же сказал. По литере «В».

– Меня об этом не проинформировали.

– А зачем? Вы же только пилот. – Немного помолчав, и опустив руку, Семеров продолжил: – Так вы уже? Я про связь со Станцией?

– Эээ…. Пока нет. Помехи на линии, – сбивчиво забормотал Морж: – Наверное – грозовой фронт рядом.

– Возможно. Вот только я не слышал, чтобы гроза – наша, земная, накладывала помехи на гравитонный луч. Впрочем, – его вздох был совершенно искреннем: – Сейчас столько всего нового, что может и так быть.

– Я выше поднимусь, – принял решение пилот: – В тропосферу – там помех не должно быть.

– Отличное решение, – немедленно поддержал его полковник, понимая, как тяжело пилоту терять лицо – и ладно, если перед ним, Семеровым, но вот перед детьми? Нет, подобное было весьма оскорбительно для Моржа, и полковник пришёл к нему на помощь.

– А знаете, что, господин пилот? Идите на Станцию – я, как старший из пассажиров принимаю всю ответственность на себя. А так как я нахожусь под действием литеры «В», то все риски, связанные с перелётом, так же проходят по части Сенаторов, вызвавших меня наверх данным режимом.

– Ну так бы сразу и сказали, – не стал скрывать своего облегчения Морж: – Приказ Сенаторов – он да, понятен. – За иллюминатором вновь потемнело и через пару-тройку минут голос пилота снова наполнил собой пассажирский отсек: – До прибытия на станцию «Плавна Спираль» осталось четыре минуты. Если вы покидали кресла, то прошу вас немедленно в них вернуться. Пилот Демирев, челнок Е-один-четыре-семь благодарит вас за сотрудничество во время перелёта.

– А уж мы-то как. – Чуть поморщился полковник: – Словами не передать, как мы рады сотрудничеству.

Расцвеченная искрами звёзд пустота сменилась ярким светом, за иллюминаторами показались раздвинутые шлюзовые ворота и ещё через минуту челнок, визгливо царапнув посадочными полозьями о металл посадочной палубы, покачнулся, завершая этот короткий, но оказавшийся непростым перелёт.

– Спасибо за полёт, – Поднявшийся на ноги Анатолий протянул руку сестре, помогая ей выбраться из кресла. Айка же, наконец оказавшаяся на свободе, принялась носится по отсеку, спеша обнюхать всё то, до чего её прежде не допускали.

Короткое ожидание и люк, отделявший отсек от Станции, распахнулся, пропуская внутрь яркий свет и прохладный, насыщенный озоном воздух.

– Пойдёмте, – полковник, первым покинувший челнок, уже нетерпеливо махал рукой, подзывая отставших: – Чего застряли?

– Да тут мы, – выбрался наружу Анатолий и встал рядом с Семеровым, ожидая сестру, задержавшуюся внутри. Та появилась в проёме люка спустя пол минуты – с собакой на руках. Продолжая что-то говорить Айке на ухо, она задержалась на выходе и обернувшись, бросила внутрь корабля: – Простите! – после чего быстро сбежала вниз по аппарели.

Извиняться ей было за что – в отсеке, аккурат возле расширенного прохода ведущего в рубку, на светлом металле пола, расплывалась лужица характерного жёлтого цвета – Айка жуть как не любила, когда её обижали чужие.

Станция встретила их рабочей суетой.

Садились и взлетали челноки, сновали платформы – какие-то полные узнаваемыми обломками механоидов, другие с тюками и ящиками. Кто-то, крича во всё горло, призывал все известные и неизвестные кары на голову ленивых грузчиков – «Уже битый час ящики переложить не можете!», а в то время как с другого края палубы доносился дружный гогот столпившихся кружком техников.

– Нам – туда, – взмах руки полковника обозначил направление к краю ангара, где с высокого потолка свешивались не то транспаранты, не то флаги – жёлтые, в крупную чёрную клетку.

– Это стоянка такси, – пояснил он, пропуская своих подопечных вперёд, чтобы держать их в поле зрения: – Да, на Спирали есть такси. Удовольствие недешёвое, но срочность вызова – литера «В», позволяет нам бесплатно прокатиться. Сенаторы платят. Вернее, – он весело подмигнул Екатерине: – Не платит никто – Станция их собственность, а посему, – он не договорил, так как в этот момент прямо на них выскочила группка технарей, совместными усилиями тащившая куда-то длинную трубу, обмотанную толстым слоем чего-то блестящего.

– О! Собачка… – замер шедший первым, увидев прямо перед собой так же замершую девушку с Айкой на руках.

– Хм… Действительно – собака, – стоявший за ним, вытянул шею, разглядывая притихшую Айку: – И рыжая!

– А нос-то! Нос! Вон – острый какой! И чёрный! – Послышалось из-за его спины: – Овчарка. Сто пудов – она.

– Сдурел?! – Стоявший первым обернулся назад: – Овчарки золотыми не бывают. Это…Ммм… – Высвободив руку он помассировал лоб: – Во! Вспомнил! Королевская Сиамская. Ну – или как-то так. Это я тебе точно говорю! – Вывернув шею, он бросил назад взгляд полный превосходства: – Я это ещё по школе помню. Золотая – так как королевская, а сиамская – ты хвост видишь? Крючком?

– Ну? – Послышалось откуда-то сзади.

– Вот! На него – на ночь, королевскую печать вешали. Чтобы воры не украли.

– Не печать, а браслеты. У них браслеты символом власти были, – послышался новый голос: – И не на хвост, а к ошейнику цепляли.

– Может и так, – не стал спорить первый: – Но то, что золотой цвет королевский – это точно!

– Так она что – принцесса? – Теперь все технари откровенно пялились на девушку.

– Иди ты!

– Живая принцесса?

– Ага! Раз с золотой собакой – то, мужики, так оно, стало быть.

– А я слыхал, – послышалось от дальнего конца трубы: – Что на их острова механоиды не упали. Уверен – она у сенаторов стволы просить будет!

– Стволы? Зачем – если механоидов нет?!

– Так затем, дурья твоя башка, что к ним все и лезут – раз машин нет.

– О как… А ведь точно! А я и не подумал!

– Я б такой – точно дал бы!

– А то! Огонь девка!

– Ты бы?! Да у неё таких – полный гарем! Она б на тебя и не взглянула даже!

– Ну вы того, – снова бросил взгляд назад первый: – За языками следите – принцесса перед вами! А вы? Ууу! Кобелино! Пошли, передохнули и хватит.

Труба, подчиняясь его команде, вздрогнула и поплыла мимо Екатерины, но нёсшие её техники нет-нет, да и бросали на замершую девушку настолько откровенные взгляды, что та немедленно спрятала глаза, сосредоточив всё своё внимание не Айке, немедленно принявшейся вылизывать оказавшееся в пределах досягаемости лицо хозяйки.

Площадка, где под слабо развивавшимися клетчатыми полотнищами ждали своих пассажиров машины такси, вызывало некоторое недоумение.

Судите сами – семь округлых, раскрашенных чередовавшимися жёлтыми и чёрными квадратиками, корпусов, более всего походили на капсулы земного аттракциона, сбежавшие сюда после катастрофы. Такие развлечения – садись в кабинку, цепляйся руками за поручни, да готовься визжать во всё горло выплёскивая накопившиеся эмоции, когда та начнёт не только крутиться вокруг своей оси, но и пойдёт по кругу, то поднимаясь, то опускаясь, вместе с пришедшим в движение и приподнявшимся над землёй, основанием.

И вот сейчас перед ними было практически тоже самое – с мягкими диванчиками по внутреннему ободу, но без поручней по центру – тех самых, за которые так удобно было хвататься в счастливом и беззаботном прошлом.

– Куда едем, уважаемые? – Подошедший к ним человек был облачён в куртку и просторные брюки точно такой же как и всё вокруг, расцветки.

– Сектор Сенаторов, – коротко кивнул ему Семеров: – Вызов по литере "В".

– Понятно, – окинув троицу мгновенно ставшим неприветливым взглядом, таксист вытащил из просторного нагрудного кармана рубахи, рубаха была белой, планшет и принялся тыкать пальцем по экрану: – Сюда, – не отрывая глаз от планшета, он дёрнул головой в сторону ближайшей капсулы: – Поездка начнётся как дверь закроете.

– Эй, уважаемый? – Семеров и не пытался скрыть своё раздражение: – А как же – счастливого пути пожелать?

– Не трогайте его, товарищ полковник, – потянул его за рукав к кабинке, Анатолий: – Вы же сами сказали – не заплатят ему за нас, вот он и того. Злится.

– Злиться и я могу, – покосившись на таксиста, уже устроившегося за своим столиком и потягивавшим из высокого стакана нечто янтарного цвета, проворчал Семеров, к своему сожалению понимая правоту слов парнишки: – Но… – он хотел было порассуждать о профессионализме, о честном отношении к своей работе, но вдруг осёкся, осознав бесполезность таких слов. К чему, да и перед кем рассуждать? Эти двое прошли серьёзные испытания, прежде чем попали к нему и не ему, да-да, не ему, отсидевшемуся в своей норе, лезть к ним с нравоучениями, предаваясь разглагольствованью на тему что хорошо, а что плохо.

– Забирайтесь, – буркнул он, придерживая набранную из блестящих трубок дверцу.

– Устроились? – Забравшись внутрь и усевшись напротив них, он захлопнул дверцу: – Ты собаку держи, – кивнул он девушке и тут их капсула едва заметно вздрогнула, самую малость приподнимаясь над полом.

Сама поездка особого впечатления не произвела.

Их такси, выскочив из ангара с кораблями, свернула в какой-то, явно технической коридор и припустила по нему так, что стены, вместе с проходившими по ним коммуникациями, слились в один мутно-серый фон. Чуть притормозив, капсула повернула, на миг замерла – пассажиров на долю секунды впечатало в подушки сидений, а затем рванула вертикально вверх, ведя подъём по очередному коридору, более всего походившему на шахту лифта. Очередной толчок, короткая вспышка перегрузки и новый коридор – теперь горизонтальный и слабо изгибающийся повлёк дальше их аппарат.

Этот коридор был заметно короче предыдущего – прошло не более пары минут, как капсула начала снижать скорость, проскочила сквозь заблаговременно раскрывшиеся ворота и, наконец, замерла посреди небольшой, ярко освещённой площадки, у дальней стороны которой виднелись массивные, богато украшенные золотыми спиралями, ворота.

И не только они.

Подле створок, по два у каждой, стояли на вытяжку люди, облачённые в сверкавшие доспехи.

– Прибыли, – Семеров, откинув дверь кабины, первым выбрался наружу, с интересом косясь на блестящую фигуру, выбравшуюся на площадку из небольшого шатра, стоявшего чуть в стороне от ворот.

– Ого, римляне? – Выбравшийся вслед за ним парень во все глаза смотрел на легионера в красном плаще и шлеме с таким же ярким гребнем, неспешно шедшего к ним.

– Это Первый Легион Земли, – успел пояснить Семеров, прежде чем боец оказался рядом: – Личная гвардия Сенаторов.

– Кто вы такие и зачем здесь? – Оказавшийся рядом с ними легионер был не просто надменен, он прямо-таки исходил превосходством по отношению к прибывшим: – Или не знаете вы, – его лицо исказила пренебрежительная гримаса: – Что нижним, – это слово он просто выплюнул им в лица: – Запрещено здесь появляться кроме как по личному приглашению Сената! Так знайте! Это говорю я вам! Я центурион Легиона Носок! Ваальт Моргис! Я поставлен здесь…

Хихиканье девушки, не сумевшей сдержаться, залило лицо центуриона краской гнева.

– И над чем низкая смеет смеяться? Поведал же мне и – клянусь! – Хлопнул он себя по груди: – Если твоя шутка мне не понравится – тебя, негодная, немедленно накажут палками, вбивая твой скудный разум на место!

– Извините, – с трудом сдерживая смех, девушка присела, выпуская собаку на пол:

– Носок, – она хихикнула, прикрывая рот рукой: – Ой, извините, какой – Носок? Левый? Или правый?

– Как какой? – Подбоченился центурион: – Первый и самый славный легион Зеи, именуемый Мокрый Носок…

Вот теперь Катя совершенно потеряла над собой всякий контроль. Вскочив на ноги и повиснув на шее брата, пряча лицо за его шеей, она откровенно рыдала от смеха, с трудом выдавливая из себя обрывки слов, в которых можно было разобрать – «мокрый», «штопаный», «рваный» и прочие, не слишком лестные для слуха легионера, эпитеты.

– Ну знаете?! – Оскорблённый до глубины души центурион вскинул руку, собираясь призвать к себе бойцов, но новая напасть, атаковавшая его снизу, заставила его не только дёрнуться всем телом, но и испуганно вскрикнуть.

И, надо заметить, было от чего.

Предоставленная самой себе собака не нашла ничего лучшего, чем вцепившись зубами в край его яркого плаща, увлечённо рычать и пятиться назад, спеша урвать себе кусочек такой красивой игрушки.

– Айка! – Вскрик девушки совпал с воплем центуриона:

– Нападение! Ко мне!

– Прекратить! – Новое действующее лицо – это был невысокий коренастый азиат, прошёл мимо вытянувшегося в струнку центуриона, моментально позабывшего про плащ.

– Ну наконец-то! – Пожал руку Семерова азиат и повернувшись к Екатерине, всё ещё висевшей на брате, представился:

– Чум. Если хотите – сенатор Чум, но последнее, – он расплылся в улыбке: – Совершенно лишнее, однако.