Текст книги "Гражданская война. Генеральная репетиция демократии"

Отступление. Что такое «эшелонная война»?

Мы часто не очень понимаем, о чем читаем. Большевики отправились разбираться с Центральной Радой. А, собственно, какими силами?

Большевики после прихода к власти отменили армию. Так сложилось не только из-за политической конъюнктуры (старая армия была опасна для новой власти), но и из их идеологических установок. Они стояли за всеобщее равенство, и потому любая каста (а офицеры – каста по определению) была им чужда. Так что вместо армии они предлагали «вооруженный народ».

Это фантазия не только русских большевиков, но вообще всех левых: пообщайтесь с современным анархистом или левым социалистом, нашим или иностранным – и вы услышите такой же бред. Хотя любой, кто если даже не служил, а хотя бы интересовался армией и принципами ее организации, понимает, что толпа людей с винтовками – это не воинская часть. Это именно толпа людей с винтовками.

Интересно, кстати, откуда у левых взялась эта идиотская идея? Корни ее, разумеется, как и всего левого, уходят к Великой французской революции. Тогда революционеры из ничего создали свою армию, которая худо-бедно, но сражалась и даже побеждала. А потом в этой армии нарисовался Наполеон Бонапарт, который показал класс и поучил всех, как надо воевать…

А затем был Фридрих Энгельс, который одно время работал военным корреспондентом на американской Гражданской войне. Там обе армии были любительскими. Вы не поверите – до Гражданской войны в САСШ[62]62
  Североамериканские соединенные штаты. Так тогда называлась эта страна.


[Закрыть] на всей ее необъятной территории было… 17 тысяч военных! Это меньше дивизии. А во время самого большого накала американской Гражданской войны, сражавшихся насчитывалось около двух миллионов (1 200 000 северян и 800 000 южан). Посчитайте процент профессионалов. При том, что и профессионалы-то они были сомнительные. Так, в единственном тогда на все Штаты военном училище Вест-Пойнт за пятилетний срок обучения тактику и стратегию проходили за шесть часов. Все остальное время занимали аристократические забавы – верховая езда, фехтование, стрельба, танцы и все такое прочее. Так сложилось не потому, что американцы были тупые, как говорит Задорнов. Просто ни стратегия, ни тактика тогда в САСШ были ни к чему. Ну не вели они больших войн!

Эти любители воевали так, что глаза бы не глядели. Во всех битвах американской Гражданской войны выигрывал тот, кто делал меньше ошибок. Это вроде как два пьяных интеллигента полезли драться. Кто-то кого-то в итоге побьет, но не ждите тут ударов как у Валуева или приемов в стиле Брюса Ли.

Всего этого Энгельс, как человек сугубо штатский, не увидел. Зато сделал вывод: армия не нужна. Мы, дескать, и так сумеем – вооружим народ и всех победим. А поскольку другие классики марксизма к войнам не приближались даже в качестве корреспондентов, мнение Энгельса стало считаться истиной.

Большевики попытались следовать заветам своих идеологов. Тогдашние красные части набирались с бору по сосенке. Это были либо разагитированные рабочие, либо также разагитированные дезертиры – по сути, вооруженная толпа. Ни о какой дисциплине, а следовательно, и о тактике[63]63
  В этой книге будут часто упоминаться термины «стратегия» и «тактика». Для тех, кто не знаком с военными терминами, поясню. Стратегия – это: как достичь целей нашего мероприятия? Тактика – как это лучше сделать.


[Закрыть], речи просто не было. Вот поэтому и шла «эшелонная война».

Ребят грузили в эшелоны, привозили на место, выгружали и говорили: «Вперед!» Они шли. Иногда. А иногда собирали митинги, на которых разбирались – а надо ли идти в наступление, и если надо, то куда?

«Руководящий отрядный комитет избрали на общем собрании из участников Московского вооруженного восстания».

(С И. Моисеев)

А ведь если избрали – то можно в случае чего и переизбрать. Так что первым красным командирам приходилось непросто. Держать всю эту шпану в подчинении – это ж надо уметь…

Вот такая славная армия двигалась на Киев. Возглавлял ее В. А. Антонов-Овсеенко. Впрочем, как оказалось, и такое воинство сошло – потому что с той стороны воевала примерно такая же «армия». Разница была в том, что у большевиков все-таки имелись идеи, а у их противников не было ничего, кроме туманной мысли о «самостийности» – или просто романтической дури в голове. Формировались украинские части так:

«На афишных тумбах Киева были расклеены сделанные от руки, незамысловатые цветные плакаты, подписанные Петлюрой, на которых был нарисован казак с "оселедцем" и шапкой с красным шлыком. Этот казак призывал вступать в кош к Петлюре для "решительной борьбы со всеми врагами Украины"».

(В. Савченко)

Записалось в этот кош аж 190 человек. Зато…

«Обмундированы гайдамаки Петлюры были с шиком: необычно высокие смушковые шапки с красными шлыками, рыжие короткие кожухи вместо шинелей, кожаные красные залихватские штаны, с кавалерийскими карабинами через плечо, с кинжалами кубанских казаков у пояса…»

(В. Савченко)

То есть, грубо говоря, сошлись в драке две банды футбольных фанатов. Одна оказалась сильнее.

Тут, правда, была одна тонкость. Теоретически Центральная Рада имела надежду на помощь Антанты, в частности – на чехословацкий корпус (тот самый, который в дальнейшем прославится мятежом). Но он подчинялся французам, а те не спешили. По той простой причине, что 12 декабря на встрече с представителями Антанты военный министр Симон Петлюра в лучших традициях Хлестакова заявил, что Центральная Рада обладает 500-тысячной армией. Союзники и успокоились.

Тем временем Центральная Рада продолжала играть в политические игрушки. В ночь на 12 января 1917 года она приняла Четвертый Универсал: «Отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельной, независимой, вольной, суверенной Державой Украинского Народа… Народная Украинская Держава должна быть очищена от направленных из Петрограда наемных захватчиков…»

Что же касается войны, то война получилась интересная. К примеру, при штурме Полтавы был убит один красногвардеец.

«В Белгороде по просьбе местного совета мы обезоружили польский легион. Легионеры подчинились без единого выстрела, за их счет увеличили запасы патронов и, что особенно важно, обзавелись несколькими пулеметами».

(С И. Моисеев)

14 января красные оказались на подступах к Киеву. «Жовто-блакитные» ожидали их на станции Кононовка.

«На станции Кононовка собрались "черные гайдамаки" и несколько десятков сечевиков – всего 180 солдат при 2 пушках. На маленькой станции Бобрик, куда 17 января прибыл Петлюра со штабом Коша – "красные гайдамаки", сечевые стрельцы и остатки отдельных украинских отрядов – всего около 700 человек при 8 пушках. С этими небольшими силами в 880 человек Петлюра рассчитывал оборонять Киев от Первой армии большевиков в 2500 человек».

(В. Савченко)

Со стороны Чернигова дорогу прикрывал отряд из 420 человек, состоявший в большинстве своем из гимназистов. Толку от них было – сами понимаете… Разумеется, красногвардейцы их смели, не заметив – в наступающих красных отрядах были фронтовики.

Что касается великой битвы возле станции Кононовка, то она закончилась тем, что националисты селив эшелон и драпанули, хотя противостояли им вооруженные харьковские и донецкие рабочие – тоже те еще вояки.

Тем временем 15 января в Киеве началось восстание большевиков, центром которого снова стал неугомонный завод «Арсенал». Бои в городе шли до 22-го. Восстание в итоге подавили.

«Казалось, жертвы рабочих "Арсенала" были напрасны. Но арсенальцы шесть дней сдерживали у стен своего завода лучшие республиканские части, которые были так необходимы на подступах к Киеву. Восстание породило неуверенность и разочарованность во власти Центральной Рады, нейтрализовало часть ее полков, подготовило почву для штурма Киева воинством Муравьева. Восстание обескровило и обессилило части, вставшие на оборону Киева».

(В. Савченко)

О М. А. Муравьеве, командовавшем группой красных войск на киевском направлении, стоит сказать особо. Он являлся подполковником царской армии. После Февральского переворота был одним из инициаторов создания ударных (то есть элитных) частей на Юго-Западном фронте. По взглядам – отнюдь не большевик, а левый эсер. Считается, что именно он руководил обороной Петрограда от Краснова. («Считается» – потому что я не уверен, что там вообще можно было чем-то руководить.) Впрочем, под Киевом было немногим лучше.

Великую битву за Киев, состоявшуюся 23 января, выиграли матрос А. Полупанов и кавалерийский «полк» Виталия Примакова. (Этот «полк», численностью в полтора эскадрона, являлся единственной красной кавалерийской частью.)

Дело было так. На какой-то станции товарищ Полупанов нашел бронепоезд. На бортах его было написано: «Слава Украине». Это был хороший бронепоезд, построенный еще при батюшке-царе, который захватили украинские националисты во время развала фронта. Но они либо не сумели сладить с техникой, либо просто струсили и разбежались. В общем, бронепоезд стоял целеньким.

Товарищ Полупанов был простым парнем. Он этот бронепоезд «приватизировал» и попытался запустить – а тот взял да и поехал.

Дальше все было как в компьютерной игре «В тылу врага». Полупанов подъехал на бронепоезде к мосту через Днепр. При желании мост можно было оборонять сколько угодно – но желания такого киевские националисты явно не имели. И вот Полупанов начал «страшный обстрел» позиций врага из имевшихся у него на борту двух трехдюймовок и двух 37-миллиметровых орудий. После такого ужаса защитники Рады разбежались – и бронепоезд благополучно переехал на ту сторону. Правда, дальше Полупанов не двинулся.

На следующий день кавалеристы Примакова перешли Днепр по льду и ворвались на Подол. Бои в городе шли до 25 января, но наступавшие большевики действовали без всякого плана, так что военные действия вылились в ряд разрозненных столкновений. 26 числа националисты спокойно удалились из Киева буквально под носом у большевиков. Никто им особо не препятствовал.

В воспоминаниях участников с обеих сторон, как и в рассказах о московских боях, описывается операция масштабов чуть ли не штурма Кёнигсберга. Но на самом-то деле в каменном городе, к тому же расположенном на крутых холмах, при желании можно было держаться против недисциплинированного и неподготовленного красного воинства очень долго. Ведь в этом случае обороняющиеся, пусть такие же недисциплинированные, имеют явное преимущество, не говоря уже о том, что в те времена солдат штурму городов просто не учили.

Так или иначе, красные вошли в Киев. Правда, ненадолго. Если считать Центральную Раду, то это была вторая смена власти в городе. Всего же во время Гражданской войны власть в Киеве менялась девять (!) раз.

Что касается националистов, то они ушли на запад, в сторону Житомира. Муравьев поспешил послать Ленину хвастливую телеграмму о победе, но даже не проследил – а куда, собственно, отошел противник и в каком он находится состоянии. Для командира образца восемнадцатого года дело обычное, но для кадрового офицера-фронтовика… Впрочем, левые эсеры на фронте вообще отличались определенными странностями…

Веселая Маша

Революция выбросила на поверхность огромное количество людей, глядя на которых, трудно сказать: герои это или подонки. Впрочем, одно другому не мешает.

Итак, Мария Никифорова, анархистка. О ее биографии имеются очень разные и противоречивые сведения. Я приведу самую романтичную версию.

Она была анархисткой и в молодости – хотя не настолько крутой, чтобы попасть на виселицу. Мария оказалась в ссылке в Сибири, оттуда бежала на восток, в САСШ, где тоже тогда хватало анархистов. Потом перебралась в Париж, училась у великого Родена. Мэтр находил у нее талант…

Но скульптур Марии Никифоровой мы не знаем. Она известна по иным вещам.

В начале 1918 года она добралась до Украины, где тут же развела бурную деятельность: собрала отряд из дезертиров – 70 человек плюс два броневика – и отправилась наводить черный порядок[64]64
  Напомню, что цвет анархистских знамен – черный.


[Закрыть]. Кстати, ничего была женщина, если могла управляться с толпой таких ребят…

Порядок Никифорова наводила весело. Самый интересный эпизод случился в Елисаветграде (нынешний Днепродзержинск). Отряд вошел в город и некоторое время там была анархия в полный рост. В смысле, что бойцы Маши пили и гуляли, ну, и прихватывали заодно, что плохо лежит. И что хорошо лежит – тоже прихватывали.

В городе был Совет, там сидели меньшевики и правые эсеры, которых Мария держала за контрреволюционеров. Да и сил у них никаких не было, кроме гимназистов с винтовочками, выполнявших роль местной милиции. Но, в конце концов, кто-то из милиционеров разозлился и обстрелял машину, в которой проезжала Никифорова. Стерпеть такую обидку Мария не могла, и два ее броневика подъехали к зданию Совета и начали пулеметную стрельбу. От такого беспредела народ заволновался настолько, что объединились рабочие и Союз георгиевских кавалеров (организация, придерживавшаяся прокорниловских позиций).

Наверное, Маше пришлось бы плохо, но тут подъехал на своем бронепоезде уже знакомый нам товарищ Полупанов. Который очень конкретно объяснил, что товарища Машу он знает и за нее ручается, а если у юга есть вопросы, то мы мирные люди, но наш бронепоезд… Связываться с бронепоездом никому не хотелось, так что все закончилось мирно.

В Таганроге уже большевистские власти попытались привлечь Марию к суду за самоуправство. Но тут снова приехал бронепоезд, на котором ездил анархист Гагин. Он рассказал, что с боекомплектом у него все хорошо, и если Марию будут судить, то можно немного и пострелять… Машу отпустили, запретив занимать командные должности. Но кого в те времена это волновало?

Правда, не все большевики относились к Машиным причудам с такой снисходительностью, как Полупанов.

22 марта 1918 года «Одесский листок» опубликовал сообщение: «Прибывшие из Березовки передают любопытные сведения о появлении в этом городе известного Григория Котовского, который со своим отрядом действовал против румын. Одновременно с Котовским в Березовке оказалась известная большевичка "Маруся", специалистка по делам контрибуций, налагавшихся на мирное население захолустий. Угрожая перерезать всех жителей, "Маруся" потребовала легендарную сумму от граждан Березовской республики. На размышление "Маруся" оставила всего один день. Однако совершенно неожиданно "Маруся" встретила отпор со стороны Котовского, явившегося ярым противником вымогательств хотя бы именем свободы и ее углубления. Котовский со своей стороны обратился к березовцам с требованием не давать "Марусе" ни одной копейки. Он угрожал по-своему разделаться с каждым жителем, который откликнется на преступный призыв "Маруси"». Чем кончилось дело, никто не знает…

Между тем немцы начали наступление, это о котором будет рассказано ниже. С его началом дело пошло еще веселее. Нельзя сказать, что анархисты и большевики не пытались сопротивляться. Вот что об этом пишет в своих воспоминаниях сам Нестор Махно:

«16 апреля 1918 года к нам на ст. Цареконстантиновка подошел отряд Маруси Никифоровой. Я сообщил ей о случившемся в Гуляйполе. Она сейчас же вызвала к аппарату командира красногвардейского отряда, матроса Полупанова, который в это время завязал бой с мариупольскими, якобы «белогвардейскими» голодными инвалидами. М. Никифорова предложила ему вернуться на Цареконстантиновку, чтобы вместе повести наступление на Гуляйполе.

Матрос Полупанов ответил, что он не может возвратиться назад, и посоветовал Никифоровой поспешить выбраться из района Цареконстантиновка – Пологи: в противном случае немцы отрежут ей отступление.

Однако вслед за отрядом М. Никифоровой на Цареконстантиновку прибыл отряд матроса Степанова, а затем двухэшелонный конно-пехотный отряд Петренко… Никифорова и Петренко решили вернуться на Пологи и силою занять Гуляйполе, чтобы освободить в нем всех арестованных анархистов и беспартийных революционеров, а также вывести обманутые вооруженные силы крестьян, если они пожелают, или увезти оружие, чтобы оно не досталось немцам».

Другое дело, что против немецкой армии шансов у «диких» отрядов не было.

Большинство из них бежали в Царицын, а там их начали разоружать. К тому времени большевики уже осознали необходимость нормальной регулярной армии, и вся эта не поддающаяся никакому контролю публика стала их сильно раздражать. Дело доходило до вооруженных столкновений между красногвардейцами (членами самодеятельных отрядов) и красноармейцами (новыми частями).

На этой почве, кстати, в самой партии большевиков возникла мощная так называемая «военная оппозиция», которая была решительно против перехода армии к нормальному виду, за сохранение партизанских принципов. С ней боролись аж до середины 1919 года.

…А матрос Андрей Полупанов продолжал кататься по Украине. Как-то в начале восемнадцатого года он на своем бронепоезде прибыл в Одессу. В этом городе налетчики знаменитого Мишки Япончика также заполучили бронетехнику: нашли брошенную на запасных путях бронедрезину, вооруженную 37-миллиметровой пушкой и двумя пулеметами. Братва Япончика тоже считала себя анархистами, хотя они-то были обычными уголовниками. Бронедрезину использовали так. Подкатывали к какой-нибудь станции, делали пару выстрелов из пушки и предлагали пожертвовать продукты «для трудового народа». Население жертвовало – бронедрезина производила сильное впечатление. Потом эти продукты продавали на одесском рынке.

Полупанов же решил, что иметь две единицы бронетехники лучше, чем одну – и потребовал отдать дрезину ему. Стрелка была назначена в одном из одесских ресторанов. Как она проходила – история умалчивает, но балтийские моряки оказались круче одесских бандитов. Полупанов поехал кататься дальше уже с двумя железнодорожными железяками. (Впоследствии он вернулся с сухопутных боевых кораблей на обычные – в 1919 году возглавил Днепровскую речную флотилию.

И такие нравы царили в 1918 году не только на Украине, но и по всей стране.

Отступление. Стальные гусеницы

 
Мы мирные люди. Но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути.
 

(Михаил Светлов)

 
Бронепоезд прет со свистом,
Разгоняя коммунистов.
 

(Белогвардейская частушка)

Задумывая эту книгу, я собирался в приложении рассказать об оружии, форме и других подобных вещах. Но потом решил, что и читателю, и мне самому будет интереснее, если подобные комментарии станут появляться по месту действия. Кому не нравятся рассказы «про технику», может просто эту главку, как и остальные подобные, пропустить.

Итак, бронепоезда. На которых, как мы уже видели, в 1918 году катались по стране крутые ребята не хуже, чем в 90-х на джипах. И вели себя так же. А ведь это было только начало.

Гражданская война оказалась высшим моментом для бронепоездов. Ни в какой стране, ни до, ни после, они не применялись в таких масштабах и не имели такого значения.

…Идея вооружать поезда возникла на другой гражданской войне – американской. Именно там хитрые янки и горячие южане начали ставить на железнодорожные платформы орудия. Впоследствии идею подхватили немцы во время франко-прусской войны 1870 года. Но это были все-таки железнодорожные орудийные площадки, а вот собственно бронепоезда появились во время второй англо-бурской войны (1899–1903). Суровые бурские парни неплохо партизанили, так что британцам пришлось прикрывать свои коммуникации бронированными поездами.

К Первой мировой войне у всех европейских стран имелись в запасе бронированные гусеницы. В Российской армии было 35 таких боевых машин, и еще бронедрезины – «младшие сестры» бронепоездов.

В Первую мировую вся эта техника особо себя не показала. Позиционная война, что тут поделать? В таких условиях железнодорожные монстры могли выполнять разве что роль подвижных батарей.

Но тут пришла Гражданская. Сверхманевренная война. И спрос на бронепоезда стал выше, чем на пиво в жаркий день. Те, что были, расхватали, кто успел. Оказалось мало – и тогда начали клепать новые. Я уже упоминал, как при подходе Корнилова в Петрограду красные в спешном порядке сооружали бронепоезд. Трудно представить, что можно сделать нечто серьезное за два-три дня, но вот сделали. Так и пошло.

Большинство бронесооружений времен Гражданской войны соответствовало попсовой песне: «я его слепила из того, что было». Порой клепали не из броневых, а просто из стальных листов. Бывало и еще интереснее. К примеру, головной вагон красного бронепоезда «Гандзя», воевавшего в 1919 году на Украине, представлял из себя блиндаж на пульмане[65]65
  Имеется в виду пульмановский, то есть современный четырехосный вагон. В те времена они были редкостью. Обычные вагоны времен Гражданской – двухосные.


[Закрыть]. Первый «бронепоезд» Добровольческой армии – несколько платформ, обложенных мешками с песком, на которых стояли пулеметы.

И вот такие сооружения двинулись воевать. И ведь воевали! Благо никаких особо эффективных средств против них не имелось. Так что обычно внезапное появление бронепоезда ставило решительную точку в бою. От него надо было бежать – и как можно быстрее.

Со временем бронепоезда научились делать более-менее неплохо. Появилось два вида – штурмовой, достаточно бронированный, вооруженный трехдюймовками и многочисленными пулеметами, и «бронепоезд поддержки», в который засовывали более тяжелые орудия. В 1920 году у генерала Слащева в Крыму ползал и вовсе монстр, снабженный морскими орудиями, которые, как известно, куда дальнобойнее сухопутных. Он причинил очень много неприятностей большевикам.

К концу 1919 года обе стороны додумались о бригадах бронепоездов. То есть эти гусеницы ездили не в одиночку, а стаями. И там, где они появлялись, становилось очень жарко.

Еще одно преимущество бронепоездов по сравнению, скажем, с танками или броневиками – горючее для них можно найти везде. Напомню, что паровоз может работать не только на угле, но и на дровах, а уж дрова-то есть всюду. Какой-нибудь сарай разломать…

Но у этого вида оружия есть очевидная слабость. Стоит разобрать или перегородить железнодорожные пути – и грозная бронированная машина лишится подвижности, а значит, будет очень уязвима для той же артиллерии. И, разумеется, это часто делали. В таком случае, если не удавалось починить путь, экипаж обычно просто бросал свою технику. Поэтому бронепоезда по несколько раз переходили из в рук в руки и меняли имена. Стальные гусеницы, как и корабли, всегда имели названия. У красных они обычно соответствовали революционной идеологии, белые брали их из истории: «Ермак», «Александр Невский» и так далее – или имена собственных вождей, вроде Корнилова. Так вот, некоторые поезда меняли названия до трех раз.

Походным порядком передвигались бронепоезда так. Кататься в этой бронированной коробке, которая зимой промерзает, а летом прогревается – радости мало. Поэтому бойцы ехали в эшелоне, который шел следом, тем более что в нем можно было перевозить и десант.

Да и тянул это сооружение обычный, не бронированный паровоз. Бронированный прикидывался ветошью и тащился на буксире. Дело в том, что из-за тяжести навешанной брони у бронепаровозов был очень малый ресурс. Так что их берегли.

И последнее: экипаж. В Красной армии на бронепоездах обычно служили матросы. Что, в общем, понятно: бронепоезд – это, можно сказать, сухопутный крейсер. Условия службы там почти такие же – боевые рубки, броневые башни и так далее. Моряки все это умели.

У белых матросов не было, так что служили морские офицеры.