Текст книги "Гражданская война. Генеральная репетиция демократии"

Черный PR побеждает

Июльские события опровергают модную нынче концепцию, что, дескать, коварные большевики подталкивали добрый русский народ к восстанию. Все было наоборот. До осени 1917 года большевики, «задрав штаны», бежали за народом.

…Началось, как обычно, с мелочи. Анархисты со свойственной им бесцеремонностью самовольно захватили дачу сенатора Дурново на Выборгской стороне (Свердловская набережная, 22). Впрочем, тогда все так поступали. Большевики, к примеру, внаглую захватили дом Матильды Кшесинской, устроив там свой штаб – и плевать хотели на ее жалобы в суд[38]38
  М. Кшесинская обратилась в суд, требуя освободить свой дом. Суд вынес решение в ее пользу. Однако большевики просто наплевали на то решение.


[Закрыть].

6 июня власти потребовали освободить дачу. Но за анархистов стояли рабочие и кронштадтские матросы, дело вылилось в массовые демонстрации. По ходу событий про дачу никто уже и не помнил. (Интересно, что Совет планировал демонстрацию в поддержку Временного правительства, но выступления шли под лозунгами «Вся власть Советам» и «долой министров-капиталистов![39]39
  В левой прессе – обиходное прозвище первого состава Временного правительства.


[Закрыть]»). Заодно наведались к тюрьме, откуда выпустили нескольких арестованных анархистов.

Однако Временное правительство пока было сильнее. 19 июня верные «временным» войска захватили-таки дачу Дурново и арестовали около 60 человек – причем те отнюдь не мирно сдались, а оказали активное сопротивление. В их числе был арестован и знаменитый впоследствии анархист-коммунист[40]40
  Анархисты-коммунисты – сторонники учения П. А. Кропоткина. На «низовом уровне» практически сливались с радикальной частью большевиков.


[Закрыть] Анатолий Железняков. Тут возмутился Кронштадт, который уже тогда фактически не подчинялся Временному правительству. Матросики пригрозили двинуть на Питер… В итоге арестованные как-то подозрительно быстро бежали. А на даче Дурново анархисты продолжали неофициально собираться – благо остальные организации не тронули.

Участие большевиков в этих событиях сводилось к принципу: «мы тоже пахали». Они также принимали постановление о проведении демонстрации, хотя было ясно, что выйдут в любом случае.

Но анархисты на этом не успокоились. 2 июля тайное совещание анархистов-коммунистов в «красной комнате» дачи Дурново постановило устроить вооруженное выступление против Временного правительства.

3 июля они вывели на улицу 1-й пулемётный полк. С оружием.

И что было делать большевикам? «Военка» ведь пыталась соревноваться с анархистами в радикальных лозунгах. Как говорится, за базар надо отвечать.

Ленин поначалу был против этого безобразия. Но когда к особняку Кшесинской подошли вооруженные матросы («Военка» тоже располагалась там) – выбора уже не было. Либо потерять лицо, либо поддержать восставших. Он выступил с балкона, причем акцентировал внимание на мирном характере демонстрации. Но я уверен, что многие поняли, о чем именно он говорит. Закончив выступление, Ленин обратился к членам «Военки»: «А вас надо бить!»

Впрочем, потом Ильич и сам увлекся. Ведь поначалу создалось впечатление, что восстание имеет успех. Была захвачена Петропавловская крепость и, казалось, город был уже в руках восставших.

Но Временное правительство применило мощное оружие – «черный PR». Почему-то считается, что это изобретение нового времени. Ничего подобного: PR существовал задолго до появления газет. А уж когда появились газеты…

Но так или иначе Временное правительство начало кампанию: «Ленин – немецкий шпион». Инициатором ее была военная контрразведка. Действовала она без санкции Временного правительства, которое хотело запустить эту тему несколько позже. Но контрразведчики лучше угадали момент.

Доказательства, честно говоря, были слабенькими. Единственным бесспорным фактом являлся «пломбированный вагон», а все остальное не годилось даже для плохого шпионского романа. К тому же «улики» до слез напоминали «дело Мясоедова»[41]41
  Мясоедов Сергей Николаевич. В 1915 году был обвинен в шпионаже в пользу Германии. И казнен. Представленные доказательства были очень сомнительными. Большинство историков полагает, что дело было сфальсифицировано в политических целях. В частности, для оправдания контрразведки, которая в Российской империи работала отвратительно.


[Закрыть].

Но их хватило. Правда, И. В. Сталин, работавший тогда редактором «Правды», сумел добиться, чтобы не было массового «вброса» в газеты информации против большевиков. Данные о «шпионе Ленине» напечатала только газетка «Живое слово», которая была чем-то вроде нынешнего «Московского комсомольца». Но у «черного PR» есть еще одно мощное орудие, на тот момент, пожалуй, даже более сильное, чем газеты, – слухи, которые упорно распространяли контрразведчики.

Этого хватило. Восстание сошло на нет. «Военка» фактически развалилась.

С большевиками разобрались жестко. Из особняка Кшесинской их вышибли, многих арестовали, а Ленин, как известно, ушел в Разлив, а потом в Финляндию.

А суть этой истории вот в чем. К этому времени Советы, на которых сильно жали «снизу», стали очень давить на Временное правительство, требуя начать переговоры по заключению сепаратного мира. И в Германии имелись люди, которые этого хотели. А мир, как мы помним, был очень невыгоден Англии и Франции. Да и операция проведена уж больно классно для достаточно дубовой тогдашней контрразведки.

После июльских событий исполкомы Советов сразу же приняли резолюцию, обещающую «поддержать то, что осталось от Временного правительства». Есть вопросы, кто стоял за обвинением Ленина в шпионаже?

Утерянная победа

Итак, Временное правительство победило. Правда, в нем произошли большие перемены. Главным стал А. Ф. Керенский. Глядя на то, что этот человек натворил, задаешься вопросом: он дурак или провокатор?

Вот что пишет знакомый с ними много лет меньшевик Н. Суханов:

«Да, тяжелое бремя история возложила на слабые плечи!.. У Керенского были, как говаривал я, золотые руки, разумея под этим его сверхъестественную энергию, изумительную работоспособность, неистощимый темперамент. Но у Керенского не было ни надлежащей государственной головы, ни настоящей политической школы. Без этих элементарно необходимых атрибутов незаменимый Керенский издыхающего царизма, монопольный Керенский февральско-мартовских дней никоим образом не мог не шлепнуться со всего размаха и не завязнуть в своем июльско-сентябрьском состоянии, а затем не мог не погрузиться в пооктябрьское небытие, увы, прихватив с собой огромную долю всего завоеванного нами в мартовскую революцию».

И неудивительно, что так. А. Ф. Керенский по профессии был присяжным поверенным – то есть адвокатом. И специализировался на уголовных делах. В России тогда существовал суд присяжных. Главная работа адвоката состояла в том, чтобы «пробить на слезу» присяжных заседателей – дабы они пожалели несчастного преступника. Классический пример – дело Веры Засулич. Террористку, доказательства виновности которой были неопровержимы, присяжные признали невиновной потому, что адвокат А. П. Александров красочно, в духе мелодрамы, поведал о ее несчастной судьбе.

Есть замечательная книга: «Судебные речи известных российских адвокатов». Судя по ней, ремесло адвоката заключалось в том, чтобы красиво молоть языком. Это Керенский умел. Но вот что-то большее…

Итак, большевики и анархисты разгромлены. А что делает Керенский? Что-то непонятное. Ладно – он направляет юнкеров в дом Кшесинской. Те выгоняют оттуда большевиков, но дальше происходит полный идиотизм. Отряды юнкеров шатаются по городу и арестовывают кого попало. Их винить в этом трудно – они не полицейские. Но понятно, какое отношение вызвали такие аресты.

Отступление. Господа юнкера

0 юнкерах существует несколько неверное мнение. Слушая Вертинского и читая книги вроде Куприна, люди представляют юнкеров эдакими шестнадцатилетними интеллигентными романтическими мальчиками, которых убивала «пьяная матросня». Но если мы поглядим на фотографии – хотя бы тех, кто позирует в разгромленном доме Кшесинской – то мы видим иные лица. От «канонического» типа юнкеров они отличаются, как сержант-дембель от суворовца.

Это ребята куда постарше (лет по 25–30), явно не из интеллигентов – и очень серьезные. Дело в том, что они и были сержантами. Во время войны в школы прапорщиков стали брать не только тех, кто закончил среднюю школу, но и наиболее отличившихся (и, разумеется, наиболее лояльных) унтер-офицеров. А вот это были интересные ребята. Для них продолжение войны являлось шансом «выйти в люди», то есть – получить офицерские погоны. Напомню, что в Российской республике[42]42
  Официальное название России с февраля по октябрь 1917 года.


[Закрыть], как и в Империи, существовала «Табель о рангах» – и получивший звездочки на погоны автоматически попадал в привилегированный класс. Ради этого они были не против и повоевать. Окончание войны могло порушить все планы – их просто мгновенно вышибли бы на дембель. Так что им были ненавистны любые сторонники завершения войны.

* * *

…Правительство Керенского оказалось не в состоянии довести свою победу до конца. Казалось бы – что надо делать прежде всего? Пытаться «дожать» большевиков, с широким освещением в прессе. То есть окончательно смешать мешающую партию с грязью.

Но этого не происходит. Арестованные большевики сидят себе в «Крестах». И неплохо, кстати, сидят – имеют свидания, получают передачи, общаются друг с другом на прогулках… Никаких следственных действий с ними осуществить не пытаются. Есть версия, что большевики тоже кое-что знали об источниках финансирования Временного правительства, и власти решили не обострять положение. Продержать их до Учредительного собрания – а там амнистировать.

Мало того. Большевики были не единственной проблемой. Куда более серьезным вопросом являлось наличие огромного количества оружия, которое расползлось по городу во время Февральского переворота. Не только револьверов и винтовок, но и пулеметов. Временное правительство решило его изъять. И что вышло?

К примеру, приходят юнкера на Ижорский завод.

– Сдавайте оружие!

– А у нас ничего нет, если хотите, ищите, – говорят рабочие с честными глазами.

Те, кто бывал на Ижорском заводе, согласятся, что там можно спрятать не только пару сотен винтовок, но и пару бронепоездов.

В итоге из победы над большевиками не вышло ничего путного. Никаких проблем правительство Керенского решить не сумело – ни частных политических, ни основных, стоящих перед страной. «Министры-социалисты» оказались ничем не лучше прежних «временных».

И через некоторое время люди стали снова глядеть в сторону Ленина…

Глава 6
Генерал Корнилов. Генеральная репетиция

О генерале Л. Г. Корнилове существует множество мифов. Самый популярный – «а вот если б он победил, то все было бы хороню». Хотя победить он не мог. По определению.

Кем был господин Корнилов?

Генерал Корнилов – типичный продукт PR. Никаких особых достижений за ним не имелось. В армии многие коллеги называли его «львом с головой барана». Не за умственные качества, которые были не хуже, чем у иных других генералов, а за его запредельное упрямство. Точнее – за стремление идти к цели напролом, не обращая внимания ни на что.

Впрочем, в биографии генерала есть один интересный момент. В 1907–1911 годах Корнилов служил военным атташе в Китае. Военный атташе – это «легальный разведчик», и по роду службы он наверняка общался с иностранными коллегами. А, как известно, бывших разведчиков не бывает. Возможно, поэтому именно он угодил на роль «спасителя Отчества» – хотя были и иные претенденты. Например, адмирал Колчак или генерал Брусилов.

На войне Корнилов особо себя не проявил. Прославился он несколько позже – тем, что попал в плен (погубив перед этим свой корпус) и бежал. После этого его стали «раскручивать» в прессе.

Это был явный PR. Бежали из немецкого плена многие. К примеру, поручик Тухачевский (будущий маршал) бегал три раза. Но журналисты сделали героя из Корнилова.

Политическими взглядами генерал не обладал. У него была простая мысль: надо навести порядок в армии и продолжать войну. 5 марта, прибыв с фронта в Петроград, он заявил журналистам, что революция «является верным залогом нашей победы над врагом». (Кстати, именно он арестовывал императрицу Александру Федоровну в Царском Селе). Но Корнилова все равно «пиарили» как спасителя России. А когда человека раскручивают, значит, это кому-то нужно.

Корнилов пришел не на пустое место. Чем дальше продолжался бардак, тем больше появлялось желающих навести порядок. Рабочие смотрели на большевиков – но были и иные силы. Прежде всего, это офицеры, которые хотели порядка в армии. Во-вторых, крупные предприниматели. Им очень не нравились профсоюзы и заводские Советы, которые, гады такие, покушались на святое – на военные сверхприбыли. Требовали делиться. А делиться с рабочими русские предприниматели не желали ни в какую. И, в-третьих, крупные землевладельцы, которым очень не нравились разговоры о передаче земли крестьянам.

«В августе 1917 года подобные взгляды разделяло большинство кадетов и такие влиятельные центристские политические группировки, как Всероссийский союз торговли и промышленности и Союз земельных собственников, действовавшие в Москве».

(А. Рабинович)

Офицеры к этому времени и в столицах, и на фронте создали множество кружков, в которых обсуждались данные темы. «Правые» (по меркам 1917 года) обратили внимание на Корнилова еще в апреле. Лидер петроградских «правых» В. С. Завойко, проведя несколько бесед с генералом, стал в итоге его адъютантом, а фактически – политическим консультантом.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут появился Савинков…

Террорист у власти

Борис Савинков начал как террорист. Правда, особой преданности программе эсеров у него не было заметно. Он являлся типичным представителем распространенных тогда поклонников Ницше. С той разницей, что прочие болтали, а тот играл всерьез…

Правда, его слава «великого террориста» сильно преувеличена – точнее, она возникла благодаря умелой саморекламе, которую Савинков устроил с помощью своих книг. На самом-то деле все свои нашумевшие «акции» он провел под чутким руководством Евно Азефа, который был одновременно руководителем Боевой организации эсеров и платным агентом Охранного отделения. Возникает закономерное подозрение – может, охранка или те, кто стоял за ней, играя в политические игры, просто позволяли Савинкову убивать тех, кого надо? Без Азефа «великому террористу» в начале века не удалось сделать ровным счетом ничего. Впрочем, взаимоотношения террористов и охранки – это отдельная тема.

После разоблачения Азефа на Савинкова тоже пали подозрения. Дескать, ты, парень, часом не стукачок? Доказательств не было, но терроризмом заниматься больше никак не получалось. В результате «великий террорист» шатался по Европе, писал художественные произведения и вел богемную жизнь. Кстати, есть версия, что именно тогда его завербовала английская разведка.

После начала войны Савинков стал большим сторонником «войны до победного конца», работал военным журналистом во Франции, а после Февральского переворота вернулся в Россию. Формально он являлся эсером, но взгляды имел откровенно кадетские. И уж понятно, что бывший террорист ни в коей мере не являлся сторонником демократии.

В конце концов Савинков стал комиссаром на Юго-Западном фронте. Он был сторонником жесткого наведения порядка в армии. Он и Максимилиан Филоненко, правый эсер и правительственный комиссар при 8-й армии, а впоследствии комиссар при Генеральном штабе, тоже обратили внимание на Корнилова…

Завязка

8 июля Корнилов стал командующим Юго-Западным фронтом, и есть версия, что эту идею «пробил» именно Савинков. Прежде всего новый командующий потребовал восстановления смертной казни на фронте и, уже самостоятельно, приказал применять пулеметы и артиллерию против отступавших без приказа частей. Керенский был не против. 9 июля он издал приказ: всем командирам открывать огонь по воинским частям, отступающим без официального распоряжения[43]43
  Кстати, французы с 1914 года ставили в тыл наступающим частям зуавов с пулеметами. Почему-то об этом не вспоминают те, кто врет о никогда не существовавших «сталинских заградотрядах».


[Закрыть].

16 июля, после смещения Брусилова, Корнилов стал Главнокомандующим.

Все бы хорошо, но тут сказалось полное отсутствие у генерала политического таланта. Будучи лицом подчиненным, он принялся давить на правительство. Он и его сторонники среди генералитета (например, генерал А. И. Деникин) постоянно резко критикуют Керенского. Кроме того, Корнилов потребовал полной независимости от правительства. А вот это уже интересная заявочка. Армия, сама себе ставящая стратегические цели, – это либо абсурд, либо… претензия на верховную власть в стране. Может быть, Корнилов этого и не понимал, но его советники понимали точно.

Апофеоз наступил 10 августа, когда Корнилов представил свои предложения правительству, которые очень интересно отредактировал Филоне нко.

«Не довольствуясь лишь переложением документа на дипломатический язык, он вставил некоторые обширные рекомендации относительно жесткого контроля над железными дорогами и промышленными предприятиями. Так, например, он вписал дополнительный абзац о переводе всех железных дорог на военное положение. Невыполнение железнодорожниками распоряжений наказывалось так же, как и отказ солдата на фронте подчиниться приказу, т. е., как правило, смертной казнью. Для осуществления этих мер предлагалось на всех главных железнодорожных станциях учредить военно-революционные суды. В другом добавленном Филоненко абзаце предлагалось объявить на военном положении все заводы, работавшие на оборону, а также угольные копи (практически в данную категорию можно было включить почти все предприятия). На них следовало временно запретить всякие стачки, локауты, политические собрания и фактически организации любого рода. Рабочим и служащим определялись обязательные минимальные нормы выработки, при невыполнении которых виновные немедленно увольнялись и отправлялись на фронт. "Указанные мероприятия, – писал Филоненко в конце переработанного проекта, – должны быть проведены в жизнь немедленно с железной решимостью и последовательностью"».

(А. Рабинович)

Эта программа, вообще-то, была совершенно невыполнима по тем временам. Для ее реализации надо иметь, во-первых, мощную структуру типа НКВД или гестапо, а во-вторых, массовую поддержку. Первая создается годами. Второго не было и быть не могло. Корнилов задел не только большевиков, а гораздо более влиятельных людей – профсоюзы. И прежде всего – могущественный профсоюз железнодорожников – ВИКЖЕЛЬ. А вот этого делать явно не стоило.

На так называемом Московского государственном совещании, проходившем с 12 по 14 августа, атаман Каледин фактически повторил программу Корнилова.

В ответ Московский комитет большевиков призвал рабочих к забастовке. Московский Совет идею не поддержал – однако забастовка состоялась. Закрылись рестораны и кофейни, перестали ходить трамваи, почти не было извозчиков. Забастовали даже работники буфета в Большом театре, где проходило совещание. Самое эффектное, что к стачке присоединились работники газовых предприятий – и вся Белокаменная погрузилась во мрак.

А вот Керенский на совещании имел, как говорится, бледный вид и редкие зубы. Милюков описывал это так: «Выражением глаз, которые он фиксировал на воображаемом противнике, напряженной игрой рук, интонациями голоса, который то и дело целыми периодами повышался до крика и падал до трагического шепота… этот человек как будто хотел кого-то устрашить и произвести впечатление силы и власти… В действительности он возбуждал только жалость».

13 августа в Москву прибыл Корнилов. Его встречали с большой помпой, которая должна была продемонстрировать всенародную любовь. Правый кадет Федор Родичев заявил в своей речи: «Вы теперь символ нашего единства. На вере в вас мы сходимся все, вся Москва. Спасите Россию, и благодарный народ увенчает вас».

Вечером в салон-вагон Верховного рядами и колоннами пошли кадеты и финансисты. Тут побывали такие люди, как Милюков, Пуришкевич, Каледин, Алексеев – впоследствии участники Белого движения. Энтузиазм был полный.

Правда, генерал Верховский, командующий войсками Московского военного округа, энтузиазма не разделял: «На меня эти люди производят впечатление людей, упавших с луны». Генерал отнюдь не был левым. Он просто в силу своих обязанностей знал реальное положение дел в Москве.

Пока шли все эти пертурбации, Корнилов начал потихоньку передвигать на Петроград войска. Это были 1-я Донская казачья дивизия и Уссурийская конная дивизия, входившие в 3-й конный корпус А. М. Крымова. И, разумеется, знаменитая Дикая дивизия, состоявшая из добровольцев, жителей Северного Кавказа. Войска двигались с трех сторон – не мог же Корнилов оголять фронт. Командовал всем этим воинством генерал Крымов. Части заняли выжидательную позицию в районе Невеля, Новосокольников и Великих Лук – то есть примерно в 500 километрах от Петрограда.

Впоследствии главнокомандующий утверждал, что не хотел сначала брать власть. Может быть. Но вопрос в том, что хотели его советники. Им явно нравилось играть роль «серых кардиналов».

В Петрограде существовал главный комитет Союза офицеров. В его задачу входило с помощью прибывших с фронта офицеров спровоцировать в столице беспорядки – чтобы генерал Крымов мог подойти в белом мундире и навести порядок…

25 августа он получил приказ следовать на Петроград.

Керенский дал понять, что согласен с выступлением Корнилова. Князю Львову, который вел переговоры в Ставке, главнокомандующий заявил, что согласен предоставить ему в правительстве пост министра юстиции. Керенский был вроде бы не против. Хотя по другим источникам, такое предложение вызвало у него бешенство. Но, как бы то ни было, в телеграфном разговоре Керенский заявил, что согласен выехать в Могилев для переговоров (на этом настаивал главнокомандующий).

И вдруг все резко меняется. Керенский обвиняет Корнилова в измене, предлагает сдать пост и срочно выехать в Петроград. Шлет в Ставку телеграмму: «Приказываю все эшелоны, следующие на Петроград и в его район, задерживать и направлять в пункты прежних последних стоянок».

Объяснения этому разные.

Керенский просто устроил провокацию, дабы удалить угрозу «справа» и укрепить личную власть.

Другая версия – он просто в последний момент осознал, что его «кинут». Советчики вполне могли посоветовать Корнилову такую идею. Тем более что лично генерал Керенского откровенно презирал.

Дальнейшие действия Александра Федоровича традиционно выглядят полным идиотизмом. Уже очевидно, что в Ставке на его приказы наплевали. Тем не менее он не пытается думать о том, как разобраться с выступлением, а начинает играться в политические игры, пытаясь увеличить свою власть – пробить идею Директории, верховного органа из трех человек. Это уже парламентский идиотизм высшей пробы!

Кстати, сообщив в газетах о снятии Корнилова, о движении войск он не сообщил.

В ответ Корнилов открыто идет на конфликт.

«Русские люди, великая родина наша умирает!

Близок час кончины.

Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского Генерального штаба, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей родины.

Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путем победы над врагами – до Учредительного собрания, на котором Он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни…

27 августа 1917 года

Генерал Корнилов».

…Во время этой возни никто из действующих лиц не учел одного – что есть еще сильно взбаламученный народ. Эту ошибку белые будут повторять на протяжении всей Гражданской войны: что все вопросы можно решить военной силой.