Текст книги "Желания online"

Желания online
Алексей Щуров

© Алексей Щуров, 2017

ISBN 978-5-4490-0138-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Охотник, восстань!

To the authors of the original storyline, Alla, Eve and Paul

Факельная процессия шла по каменистой дороге, окутанной холодным ночным туманом.

Точнее было бы сказать так – посредине шли четверо, со звериными масками на лицах: хорек, волк, медведь и лиса. Их плечи сгибались под носилками – двумя толстыми тисовыми ветками, скрепленными веревками, на которых лежало замотанное в холст тело с маской человека – железной, имитирующей черты лица, искаженные нелепой гримасой. Впереди и позади носильщиков шли факельщики, тоже с масками на лица – мелкое зверье. Зайцы, косули, белки, овцы… Главное было соблюдать иерархию: нести носилки могли только хищники, а сопровождать их – жертвы.

Участники шествия не торопились. Да, погода стояла мерзкая, промозглая, но важно было не сойти с тропы. Особой тропы, по которой живые не могут ходить.

Шли молча. Старались не шаркать и не топать ногами. Ни один звук не должен был выдать живых. Тех, кто нес покойника по особой тропе. Тропе мертвых.

Только благодаря идущим впереди факельщикам, которых в этой мгле можно было принять за диких зверей, процессия не сбилась с пути и направилась в горы. Теперь всем предстояло быть начеку и полагаться на собственные ощущения: тропа мертвых змеей бежала к перевалу и круто уходила вверх. Недобрым было то место, откуда текли густые туманы – огонь и тот не мог их развеять. Однако факелы нужны были потом, когда процессия окажется у своей цели – давно заброшенного горного упокоища.

Покойника нужно было нести особенным образом: вперед ногами, чтобы тот забыл дорогу назад к живым и больше не тревожил их.

И это правило соблюдалось неукоснительно. Всегда.

Даже при свете факелов трудно было увидеть, куда свернет тропа, и вот споткнулся один из носильщиков – хорек. Носилки упали на землю, и покойник скатился на тропу. Маска, ударившись об скалу, слетела с его лица.

Все замерли в суеверном страхе. Еще бы: покойник свалился, маска сорвалась, и он увидел тех, кто нес его. Дурной глаз, ох дурной.

Когда труп снова водрузили на носилки, и маска закрыла лицо мертвеца, тот, на ком была маска белки, тихо прошептал:

– Он ногами к живым упал.

Но на него не обратили никакого внимания. Процессия тронулась дальше.

Вверх, вверх, вверх по скользкой дороге. Начался дождь и превратил тропу в грязевое месиво. А потом путь лег вдоль обрыва – извиваясь змеею, он понес вниз, за перевал, но процессия шла едва переставляя ноги: и так легко было свалиться в пропасть, а тут еще грязь в помощь. Великое дело – обычаи. Ради них стерпишь все.

Прошло еще немало времени, прежде чем процессия спустилась в узкую ложбину – коридор с высокими стенами, уводивший в непроглядный мрак. Теперь уже было недалеко.

Наконец, процессия вышла в идеально круглую небольшую площадку, открытую всем ветрам. Она возвышалась темной землей, словно уступ, но во тьме этого не было видно. Медведь поднес факел к земляной поверхности, что-то выискивая, а когда нашел, махнул лапой и носилки поставили наземь, закрыв яму – заготовлена она была заранее, да так, чтобы в нее можно было поместить человека в скрюченном положении. Как будто он не родился еще.

Вокруг охотника хищники выставили жертв, а сами оказались позади, словно темная стена. Тишину нарушали только порывы шквального ветра да капли дождя, мерзкие, тяжелые, словно свинец. Факельный огонь под их бременем корчился, будто испытывая последние судороги.

И вот начал медведь.

– Умер вождь, умер брат, умер Охотник наш.

Далее тоскливо затянул волк.

– Как нам быть без его силы и крепких рук?

А потом запричитала плакальщица-лисица.

– Милый брат, друг родной, что нам есть и что пить?

Заскулил хорек.

– Без вождя и господина никому не жить.

Далее воцарилась мертвая тишина. Прекратился дождь и даже ветер умер.

– Ну, а эти что молчат? – проревел медведь, ударив первую попавшую под лапу жертву, которая оказалась зайцем. – Заяц, по обычаю, говорит первым.

– Нет, пусть овца начнет, – предложила лиса. – Нет сейчас от зайца никакого толку.

Заяц лежал в грязи, сжавшись от боли в комок меха и не издавая ни звука. Тем временем, волк схватил овцу за шкуру:

– Тебе начинать плач.

И овца во всю мочь заголосила-заблеяла, как настоящая:

– От врагов, от чужих, защитить нас некому!

А хорек тем временем толкнул белку, и та завизжала:

– Наш Охотник, наш вождь отошел в мир иной.

А лиса ударила палкой по спине косулю.

– Без наследника, без наследника наш Охотник навек покидает нас.

Когда косуля выдавила из глотки последнее слово, медведь снова накинулся на зайца, неподвижно лежавшего на земле. Его рваная шкура была в грязи, шерсть свалялась клоками. А медведь подхватил зайца под мышки, поставил на ноги и принялся его трясти, словно обыкновенный мешок с соломой. Вместо положенного по обряду плача, заяц что-то бормотал себе под нос.

– Да ну его, – произнес волк, ежась от холода. – Главное, что все сделали, теперь можно начинать самое главное.

На самом деле, хотя факелы освещали только хищников и жертв, вокруг мертвеца стояла толпа, ряженая в звериные личины, и невозможно было разглядеть ее во тьме. Поэтому свист и улюлюканье в знак одобрения разорвал в клочья тягостную тишину. А потом было что-то дикое: издали могло показаться, что это голоса разных зверей слились воедино и вплетали свою песню без музыки и ритма в единую ткань ночного кошмара.

Молчал только заяц – комок меха и тряпок, от рожденья лишенный голоса.

Зайцам, да и прочим жертвам, голос не положен, его никогда не давали, даже когда была такая возможность, а этот был еще немым от рожденья – только об этом все забыли, когда умер Охотник, и говорить, то есть оплакивать труп с железной маской на лице, должны были все без исключения.

Волк и хорек подхватили зайца под мышки и потащили к покойнику. Заяц издавал какие-то непонятные звуки, но никому до них не было никакого дела. Его поставили на ноги и повернули лицом к яме, над которой возвышались носилки. Заяц умолк. Тишину нарушали монотонный стук капель вернувшегося дождя.

Прошло меньше минуты, и уже было понятно, что заяц не оплачет Охотника, как велит обычай. «Кощунство, отступник, предатель…» – прошелестело среди толпы. Тогда носилки убрали, а зайца столкнули в яму, куда потом предстояло поместить хозяина. Он упал туда также тихо, как и лежал на з

...

конец ознакомительного фрагмента