Текст книги "Прощай, моя совесть! Привет, моя месть!"

– Может, закроешь дверь, Макс, а то я еще от прошлых нежностей твоей Нины не отошла, – пошутила Лошадь, потирая голову.

– Нина не очень-то и моя, – бросил Макс, закрывая дверь и направляясь к Лошади.

– Здорово у тебя получается: Нина – не твоя, но трахаешь, Рыжая – тоже не твоя, но тоже периодически трахаешь, – решила атаковать Лошадь.

– О, какие глубокие познания моей личной жизни?! – удивился Макс, улыбаясь. – Интересуешься мной, Лошадь?

– В какой-то степени.

– И можно спросить – для чего? – Добродушие не сходило с его лица.

– Спроси.

– Для чего? – словно Чеширский кот пропел Макс.

– Подыскиваю отца для своего ребенка.

– Сколько ему лет?

– Пока нисколько.

– Понятно, ищешь качественный сперматозоид… – Макс посмотрел на Лошадь, близко наклоняя голову к ее лицу, и прошипел: – Но я плохой, Лошадь…

– Я знаю, – тоже прошипела Лошадь, почти вплотную приближая к нему лицо.

– Очень плохой, Лошадь.

– Я знаю, что про тебя говорят: «Когда Макс хороший – он очень хороший, когда Макс плохой – он очень плохой». Меня устраивает.

И неожиданно для Макса Лошадь притянула к себе Макса, впилась губами в его губы.

Упав с дивана, они катались по ковру, издавая звуки, более похожие на рычание, нежели на ласковое мурлыканье влюбленных. Оказавшись сверху, Лошадь сжала руками шею несопротивляющегося Макса и глаза в глаза зарядила ему «тебе пи…ц».

– Не сомневаюсь в этом, – улыбаясь, прохрипел Макс в тот самый миг, когда Лошадь с утробным рычанием принялась лизать языком ему лицо – агрессивно и чувственно.

Макс стащил с Лошади майку. Обхватил руками груди, крепко их сжал, оставив соски между пальцами. Потом приподнялся и провел по правому соску языком. Лошадь замерла, стоя над Максом. Он подул холодным воздухом на влажный сосок, а потом жадно втянул его в рот. И еще. И еще раз. Подул опять. Обхватил ртом и, оставляя внутри, стал гладить языком. Вверх… Вниз… По кругу. Именно сейчас, именно к Лошади он испытывал непреодолимую тягу и нежность. И именно сейчас в его сознании проносились тошнотворные вечера, когда он, обдолбанный коксом, сидел и не понимал, кто он и зачем живет, где его семья, дети, где он сам? В этот момент на полу с Лошадью он чувствовал, что сейчас зарождается его настоящее, его будущее, он чувствовал это. И сейчас он был счастлив.

Лошадь сама вошла Максом в себя – взяла его член и села на него с силой всего своего желания. И тишина, которая неожиданно отсекла все неистовство происходящего. Тишина. И Лошадь, и Макс прислушивались к самим себе и друг к другу в этот момент.

– Я – девственница, – разряжая атмосферу, пошутила Лошадь. – Двигайся ты.

Макс положил руки на бедра Лошади, крепко сжал, а потом слегка ударил, прислушиваясь к реакции Лошади, приподнялся, входя глубже, опустился. Ударил еще. И так с промежутками… Неожиданно… Сильно и нежно. В несколько движений он вошел в Лошадь полностью и плотно прижался к ней всем телом. С радостью. С несвойственной этому жесткому внешне человеку благодарностью. Потом опустился. Руками поджал колени Лошади так, чтобы они были на его груди, и стал, ускоряясь, входить и выходить из нее. Сцепив руки в замок за ее спиной, он с силой направлял тело Лошади на себя, не давая ей возможности двигаться, и издавал внутриутробный звук, и Лошадь… Она уже плохо соображала, что происходит… Ее тело хотело оргазма. И не было ничего на свете важнее в эти минуты, чем качественный оргазм с радостью на сердце.

Она кончила раньше и опять вцепилась в шею Макса, всем своим поведением демонстрируя, с каким удовольствием убила бы его сейчас. Поняв, что Лошадь кончила, Макс кончил тоже. Он бы уже давно кончил, но не простил бы себе, если бы этого не произошло с Лошадью. Он так страстно хотел, чтобы она была счастлива. Всего за несколько этих минут Макс дал Лошади безграничный кредит доверия, что ли… Или любовь… Макс всегда очень боялся этого слова, поэтому в голове его промелькнуло «кредит доверия».

Если несколько секунд они оба, словно дикие звери, ревели в конвульсиях оргазма, то через тихую паузу осознали, на каких животных только что были похожи, и, не сговариваясь, рассмеялись.

– Черт, – произнесла, вставая, Лошадь, с выражением лица совершенно другим, нежели то, с каким зашла в номер. – Здорово.

– Это называется «здорово»?! – сквозь улыбку проговорил, тоже поднимаясь, Макс. – Это было прекрасно! Неистово! Счастье, Лошадь.

– Счастье? – удивилась она, натягивая трусы. – Это был секс, Макс. Просто секс. Или ты из тех, кто путает качественный минет с любовью?

– Лошадь, – нахмурился Макс и, скрывая неловкость, стал сосредоточенно залезать в джинсы. – Что за прикол?! Ты после секса всегда такая злая?

– Извини, я не злая. Хотя нет – злая.

– И чего ты злая? Давай я сниму эту злость.

Макс уселся на диван и постучал по матрасу ладонью, приглашая Лошадь. Лошадь не отказалась.

– Я злая, Макс, что все так херово. Например, прекрасно и не зло было бы, если бы мы с тобой познакомились после школы, впервые поцеловались, лишились девственности, потом свадьба, дети, вместе на рынок и все такое.

– А почему то, что сейчас, тебя не устраивает?

– Ты шутишь? Еще вчера одна наша знакомая телка стул о меня сломала, я искренне в знак прощения руку резала, а только что обкончалась с ее парнем. Идеальная пара.

– Да прекрати ты… С Ниной я разберусь, – задумчиво произнес Макс.

– Как ты с ней разберешься?! – громко удивилась Лошадь. – Насколько я поняла, вас не только секс связывает, но и секреты, раскрыть которые все равно что себе срок подписать.

– О чем ты?

– Ну, например, эта история с Вероникой и ее депутатом. Он, если узнает, что вы его так жестко кинули, мозги вам вышибет. Нина в курсе этой истории?

– Конечно в курсе, – вспылил Макс, – об этом все наши знают, потому что все участвовали в этом состязании.

– Хорошенькое состязание, – нервно ответила Лошадь. – Скажи, она же и в машине была рядом с тобой, когда вы ту бабу сбили?

– Лошадь, а откуда ты все знаешь? – удивился, отрываясь от подушки, Макс.

– Я разговаривала со всеми ребятами, – практически кричала, оправдываясь, Лошадь, – а они напуганы всей этой «ЗАВЯЗКОЙ», поэтому и сливают. И если они мне сливают предположения, то Нина, узнав про нас, точно сдаст, что ты сбил ту тетку на пешеходном переходе.

– Послушай, Лошадь, – тоже переходя на крик, продолжил Макс, – Нина уже давала показания. Она не может их изменить и сказать: «Извините, вспомнила – я рядом сидела под коксом. И это я визжала, как подорванная, с этими уродами на заднем сиденье, и это я, совершенно охерев от кокаина, глаза Максу закрыла шутки ради. А он, пока разжимал мои руки, размазал бабу по асфальту».

Макс вдруг отчетливо понял, насколько глубоко зависит от Нины, как много она знает про него и как сложно будет оторваться… Он посмотрел на Лошадь. Он хотел ее. В Лошади он, наконец, увидел спасительную шлюпку для бегства от всей этой компании бывших наркоманов с их тайнами и интригами. Лошадь, глядя на него, словно читала его мысли. Она почувствовала, насколько ему сейчас плохо, и потянулась к нему. Макс обнял Лошадь, прижался, почувствовал себя маленьким мальчиком. И заплакал.

Тихо, без звука.

Слезами.

Большими.

Тяжелыми.

Лошадь гладила его по голове и успокаивала едва слышно, одними губами: «ш-ш-ш-ш-ш-ш». Она не знала, что думать, что предпринимать дальше, и тут в дверь постучали, раздался голос:

– Обслуживание номеров.

Лошадь отпустила голову Макса.

– Я открою, Макс, – сказала уже мягко, с пониманием того, как нужно сейчас быть с ним нежной.

– Хорошо, я в ванную, – быстро вытирая слезы, сказал Макс и ушел в глубь номера.

Лошадь бросила взгляд в зеркало, поправила волосы, улыбнулась самой себе и открыла дверь.

Кто-то ввалился в номер вместе с открывающейся дверью, быстро зажал ей рот рукой, не давая закричать, другой рукой ловко вонзил иглу в шею и впрыснул содержимое шприца. Через секунду Лошадь обмякла и сползла на пол.

Макс ополоснул лицо холодной водой, вытерся и вышел из ванной. На полу валялась Лошадь. Он даже не успел привычно проанализировать ситуацию, как получил слева сзади удар по голове, в ухе образовалась пробка, а тело потеряло равновесие. Падая, Макс успел подумать «омерзительно» и улыбнуться. Улыбнулся он потому, что много раз в фильмах и детективных романах, когда герой неожиданно терял сознание, был ранен или умирал, он почему-то не говорил «бля-я-я-я-я-я!», а выдавал все что угодно – «ой», «прощай» или еще какую-то филологическую ерунду. А ведь именно «бля-я-я-я» должен говорить любой адекватный человек без комплексов псевдонравственности. Взять, к примеру, совсем невинную ситуацию – пропущенный гол в ворота любимой команды или нереализованный пенальти. Что кричат болельщики, тренеры, футболисты и телезрители? Разумеется, что не «плохо». И, падая, Макс успел остановить свое «бля-я-я», заменить его на «омерзительно» и улыбнуться своему чувству юмора и интеллекту, не утраченному даже в такой неконтролируемой ситуации. Когда он упал на пол, чья-то нога омерзительно небрежно придавила его голову к полу, и в шею ему воткнулась игла.

Сознание возвращалось очень медленно. Еще не открыв глаза, Физ понял, что происходит что-то ненормальное. Он вспомнил, как на него напали в машине. Поэтому решил не открывать глаза, а прислушаться. Он чувствовал, что руки его связаны за спиной, а сам он лежит на левом боку. Шею его не плотно охватывала тряпка или веревка. Еще одной веревкой была привязана к чему-то его правая нога. Получалось, что ни встать, ни двинуться с места невозможно. И он понимал, что лежит на бетонном полу.

Анализ ситуации прервал нервный голос Вероники:

– Физ… Физ…

Физ открыл глаза. В двух метрах, лицом к нему, со связанными руками и веревкой, обвивающей шею и уходящей к потолку, лежала Вероника.

– Физ, – простонала Вероника, – что это все такое?

– Не знаю, – пытаясь сконцентрироваться, ответил Физ.

За лежащей Вероникой приподнялась чья-то голова, но тут же вновь опустилась.

– Физ, это я.

Физ узнал голос Макса.

– Что это за байда, Физ? Это же кино какое-то. Что происходит?

– Макс, я не знаю… – задумчиво отреагировал Физ. – Тут еще Вероника лежит.

– Макс, что это такое? Может, шутит кто? – подала голос Вероника.

– Сомневаюсь, что это шутка, – выдохнул Макс. – Тут передо мной еще Лошадь, но она в отключке пока.

– Что это все такое?! ЭЙ!!! – не сдержав эмоции, прокричала Вероника.

– Не ори, Вероника, – пытался успокоить девушку Физ. – Это не поможет. Надо ждать. Те, кто нас связал, сами решат, когда начать.

– Начать что?! – выдохнула Вероника.

– Начать говорить с нами, объяснят, в чем причина и что хотят.

– Физ, посмотри, там в стене какие-то телевизоры, – предположил Макс. – На хера они? Это же не «Ночь пожирателей рекламы»?

Физ и Макс улыбнулись.

– Вы еще шутите в такой ситуации?! – опять повысила голос Вероника. – Охерели, что ли?!

– Вероника, ты лучше бы не кричала, а грехи свои вспоминала. Судя по всему, тебе предстоит их увидеть на этом мониторе, – сказал Макс. – Видишь, даже табуретки поставили перед мониторами для удобства просмотра. Видно, не короткий метр будет.

– Почему мы здесь, Макс? – серьезно спросил Физ. – Нас всех практически ничего не связывает, я пытался анализировать. Нет кого-то одного, перед кем мы все виноваты, – я, ты, Лошадь и Вероника.

– Может, тут ни при чем вина, Физ? – улыбнулся Макс. – Может, у кого-то ребенок от передоза умер, вот он и мстит. А так как не знает, кому мстить, мстит бывшим наркоманам – за то, что живы. Не знаю я, если честно. Мне даже лень об этом думать.

– А мне вот, черт вас побери, не лень! – воскликнула Вероника. – Я не каждый день в ситуациях из фильмов ужасов оказываюсь. Мне страшно очень. И я все хочу знать…

– Вероника, а чего больше – страха или любопытства? – поинтересовался Макс.

– Больше хочется в туалет!!! – сорвалась на истеричный вой Вероника, так что Физу и Максу стало уж совсем не до шуток.

В этот момент очнулась Лошадь. Лежа на правом боку, она могла видеть только Макса.

– Макс, – начала она, – что происходит?

– Ну вот, опять все заново начинать, – вздохнул Физ. – Это я – Физ, тебе не видно. А передо мной Вероника. Вероника, скажи «привет».

– Пошел на хер, Физ, – серьезно ответила Вероника.

– Итого, нас четверо здесь, – продолжил Макс. – Мы связаны, и нам хотят сделать плохо. Паниковать пока не паникуем. Ждем чьей-то команды.

– А кто они, Макс? – спросила Лошадь.

– Работорговцы… Извращенцы какие-то – хер их знает… Хотя о них лучше не говорить плохо. – И Макс прокричал вверх: – Извините.

– Может, это враги твоего папаши, Физ? Может, они еще что-то не выкупили у тебя, вот нас тут всех и маринуют? – зло спросила Вероника.

– Мариновали бы меня, – спокойно ответил Физ. – А не вас.

– Ну да, – поддержала Лошадь. – Но тебе на себя насрать, вот они нас и прихватили, чтоб на твоей жалости сыграть. Тебе же не все равно, Физ, порубят нас или нет?

– Ну такое… – улыбнулся Физ. – Я вроде бы все крупные активы продал. Осталась мелочь всякая. Если за этим охотятся, то я отдам им все, Лошадь. Но я не думаю, что тут враги отца, они бы так не извращались, просто отрубили бы левую руку и предложили поменять оставшиеся активы на правую. Тут больше смахивает на месть. Макс, есть что сказать?

– Физ, если ты опять про аварию…

– Нет, Макс, – перебила Лошадь. – Не про аварию, а про аборт Вероники. За такие дела, да еще и с вымогательством двух миллионов, вполне могут сотворить то, что сотворили с нами.

– Ты-то откуда успела узнать?! – удивилась Вероника.

– А что, это тайна какая? Вы же все впряглись в эту историю тогда. Решили поразвлечься… – язвительно заметила Лошадь.

– Допустим, Лошадь, но ты-то тут при чем тогда? – спросил Физ. – Мы играли, а ты – нет.

– А может, они не знают, кто тогда был конкретно, общество играло, а я – тоже общество. Не сам же депутат нас всех тут собрал – помощники какие-нибудь безмозглые, – анализировала Лошадь. Потом выкрикнула: – Эй, кто ты тут есть, давай уже, открывай карты.

– Не ори, Лошадь, – скривился Физ, – и так голова трещит. А еще вы тут нагнетаете.

– Макс, – начала Вероника, – а если это тот мужик, чью бабу ты сбил?

– Послушай, Вероника, – перебил Макс, – при чем та баба и ты, например.

– Ну я тоже на заднем сиденье в машине была, – анализировала Вероника.

– Ну и что?! Отвечал бы только я, потому что за рулем сидел, – возмутился Макс. – А Лошадь и Физ при чем?! Их же не было!

– Ну да, – согласился Физ и, чтобы снять напряжение, продолжил: – Я думаю, что нужно просто ждать тех, кто затеял все это.

– Да, но что это такое?! – опять вскричала Вероника.

– Я думаю, что это «ЗАВЯЗКА», которая пришла на телефоны… – обреченно констатировала Лошадь.

Но она не успела закончить фразу. Дверь открылась, и в комнату вошел человек в обтягивающем костюме, скрывающем все тело, за исключением глаз. В руке у него был садовый секатор. Проходя мимо ребят, он перерезал веревку, которая шла от ноги к стене. Закончив, человек встал перед мониторами.

Все хранили молчание, в оцепенении наблюдая за происходящим, но когда получили относительную свободу, они уселись перед человеком и стали наперебой задавать вопросы. Но человек поднес палец ко рту и прошипел: «Тш-ш-ш-ш».

В этот момент загудели невидимые моторы и потянули веревки, которые были обмотаны вокруг шеи у пленников. Волей-неволей им пришлось вскочить с пола, следуя за веревкой. Вероника завизжала. Физ метнулся к человеку и попытался ударить его ногой, но длины веревки не хватило, нога пролетела в пустом пространстве. Физ стал падать, но натянувшаяся веревка сдавила ему горло и потянула за собой. Превозмогая боль, Физ все-таки сумел удержать равновесие, и он пошел туда, куда увлекала его веревка. Лошадь кричала:

– Остановитесь! Что вы делаете?!

Макс кричал:

– Объясните, что происходит?!

Вероника истерила и просто кричала во весь голос.

Веревки уползали в отверстия в потолке. Оказавшись под этими отверстиями, ребята испуганно смотрели вверх, ожидая, что будет дальше. Под отверстиями стояли табуретки. Для того чтобы веревки не задушили, всем пришлось встать на табуретки. Веревки натянулись – дальше двигаться было некуда. И девочки закричали в панике, готовясь встретить смерть.

В этот момент моторы отключились. Через несколько секунд перестали кричать Лошадь и Вероника. В наступившей тишине послышалось журчание – Вероника не справилась со страхом, обмочилась и заскулила.

В этот момент экраны мониторов засветились. На них были выведены персональные страницы Вероники, Макса, Физа и Лошади телевизионной социальной сети SAY.TV. Ребята следили за курсором. Он спустился в видеочат и кликнул на вызов. В образовавшихся новых окнах начался вызов пользователей.

– Отец! – вскрикнул Макс, когда на мониторе начался видеочат.

По ту сторону экрана в офисном кабинете сидел его отец, напуганный, встревоженный. Он что-то эмоционально говорил или даже кричал, но звука не было.

– Коля! Колька! – заскулила Лошадь, когда и на ее экране произошло соединение.

– Интересно, с кем меня соединят? – пробубнил Физ. – У меня же, слава богу, для такого момента нет никого.

В этот момент произошла активация связи и на мониторе напротив Физа возник сам Физ.

– Смешно, – сам себе с монитора через веб-камеру сказал Физ. – Привет!

– Лучше отец, чем мать, – умоляла, глядя в экран, Вероника. – Котик?! – удивленно выдавила она, когда произошло соединение.

– Ого, твой депутат?! – удивился Макс. – Что тут такое происходит вообще?

Человек в обтягивающем тело костюме сделал два шага вперед и встал между мониторами и ребятами, чтобы быть видимым по обе стороны монитора.

– Итак, здравствуйте, – раздался неожиданно хриплый голос из динамиков, стоявших около мониторов. – Вы измучили себя догадками, пришло время рассказать, что же такое тут происходит. Вероника, вы хорошо видите депутата Романова?

– Да, вижу, – ответила девушка.

– А вы, господин депутат, видите и слышите Веронику?

– Да вижу я все, – повысил голос депутат, – что тут такое…

Он продолжал кричать, но звук был отключен.

– Господин депутат, вам нужно успокоиться, иначе будут необратимые последствия, – спокойно продолжил хриплый голос. – Я подожду. Но недолго.

Депутат взял себя в руки.

– Я надеюсь, что все вы здравомыслящие люди и больше не будете кричать и дестабилизировать ситуацию.

– Конечно, ситуация прекрасная, зачем ее дестабилизировать, – усмехнулся Макс.

– Скажите, Макс, вы хорошо видите своего отца в мониторе? – обратился голос к Максу.

– Да, вижу.

– Я спрашиваю у всех, вы хорошо видите друг друга? – повторил вопрос голос.

Все подтвердили, что слышат и видят хорошо.

– Отлично, тогда я продолжу с вашего разрешения, – резюмировал голос. – И продолжу с главного вопроса: «Что мы все тут делаем?» Отвечу: «Вы тут выживаете, а я зарабатываю. Я – не маньяк и не извращенец. Это просто бизнес». – По голосу было заметно, что его обладатель улыбнулся.

– Что вы хотите от нас и родителей? Денег? Мы их дадим. Скажите – сколько вам нужно, только отпустите нас, – предложил Макс.

– Мы клянемся, что все останется между нами, мы все забудем, – поддержал идею тот, кого Лошадь назвала «Колькой».

Голос засмеялся.

– Вы и так, что бы тут ни произошло, все забудете и будете молчать. Иначе поочередно все умрете. И вы, Коленька, и сестра ваша Лошадь, и Физ, и не только твой отец, Макс, но даже и твоя маленькая сестра. – Голос перешел на крик. – Вы будете молчать после того, как выйдете отсюда! Иначе – месть и смерть!!!

– То есть мы все выйдем отсюда? – ухватился за сказанное Физ.

Голос зазвучал спокойнее:

– Не все, Физ. Не все. Кто-то один не уйдет… Кто-то один умрет. Извини за рифму.

– Ты сам не знаешь «кто»?! Тогда зачем все это? Мы тебя не знаем, не видели. Давай просто разойдемся. Для чего тебе это все? – набросала вопросы Вероника. – Это какое-то безумие!!!

– Итак, правила игры, – не обращая внимания на слова Вероники, напористо начал голос. – Перед вами мониторы, в них ваши близкие и самые дорогие – и в прямом, и в переносном значении слова. Это аукцион. Вы – это лоты. В мониторах – покупатели. У покупателей есть online-сервер перевода денег. Умрет тот, за кого меньше всего заплатят. За Физа покупателем является сам Физ. Время на торги три минуты. И оно пошло.

Включился громкий звук тикающего секундомера. Потом остановился – видимо, нажали на паузу.

– Секундочку, забыл кое-что… Я хочу, чтоб Вероника рассказала своему котику правду про аборт. Если откажется, то именно она не выйдет отсюда, – спокойно проговорил голос.

Вероника посмотрела по сторонам, насколько ей это позволяла сделать веревка, подумала несколько секунд, подняла глаза к монитору с депутатом, заплакала.

– Котик, прости меня. Это все неправда. Я не была беременна. Я наврала тебе. Я просто хотела денег, прости меня, пожалуйста.

– Вот, золотые слова, – поддержал голос. – «Я просто хотела денег!» Я тоже просто хочу денег. Поэтому наша игра начинается незамедлительно.

Послышалось клацанье секундомера, и возобновился ход стрелки. В возникшей нервно тикающей тишине все думали, что нужно делать и как себя вести. Все озирались по сторонам, пытаясь в поведении другого найти для себя поведенческую модель. Тишину прервал звук открываемой двери на мониторе депутата Романова – вошла секретарша.

– Владимир Сергеевич, вас срочно вызывают к спикеру парламента. Что мне им сказать? – спросила она.

– Через три минуты, – бросил депутат.

– Но они сказали «немедленно», извините.

– Катя, выйди.

Все участники наблюдали, как Катя закрыла за собой дверь.

– Две минуты тридцать секунд, – громко объявил голос.

– Я даю за сестру три миллиона, – отчетливо произнес в мониторе брат Лошади Коля и, набрав цифру на мониторе, при помощи электронной печати произвел оплату.

– Боже мой, – прошептала Лошадь дрожащими губами.

– Я за Макса даю десять, чтоб уже никто не перебил. Можете его уже отпустить? – потребовал отец Макса, производя оплату.

– Всему свое время, – остановил голос. – Итак, за Макса десять миллионов, за Лошадь три. Кто меньше, Вероника и Физ?

В этот момент произошло странное – потух монитор депутата.

– У меня монитор выключился, включите быстрее, – завопила Вероника.

– Он не выключился, – ответил голос. – На той стороне была отключена трансляция.

– Этого не может быть, упала линия Интернета или еще что… – визжала Вероника.

– Это моя линия оптоволокна для этой трансляции. И не одна, а три. Именно на такой случай. Депутат отключился сам.

– Этого не может быть! – заплакала Вероника. – Этого не может быть!

– Я тоже за себя нисколько не дам! – громко сказал Физ. – Про двоих же тут разговора не было – вы сказали, что один не уйдет.

– Хорошо, – подхватил игру голос. – Макс – десять миллионов, Лошадь – три миллиона, Вероника – ноль, Физ – ноль. Физ, последний раз спрашиваю, ты отказываешься за себя платить?

– Да, отказываюсь.

– Осталось пятнадцать секунд, если никто не заплатит за Веронику, то погибнут оба.

– Брат, – взмолилась Лошадь, глядя в монитор, – заплати за Веронику.

– Два миллиона за Веронику. Отдаю, – сказал Коля.

– Странно, а мог бы всего один цент дать, чтоб жизнь ей спасти, – сказал голос, и слышно было, как остановился секундомер. – Время. Итак, что у нас получилось.

В этот момент все смотрели на Физа, который разглядывал себя в мониторе и, видимо, рассуждал о том, как странно заканчивается его жизнь. Физа мало что держало в этом мире, конечно, паника и страх были. Но он, глядя на себя в мониторе, дал себе слово встретить смерть достойно.

– Результаты торгов, – громко подвел итог голос, – за Макса – десять миллионов, за Лошадь – три миллиона, за Веронику – два миллиона, за Физа – ноль.

Человек в обтягивающем костюме, который все время стоял практически неподвижно, поднял взгляд на Физа и громко заявил:

– Больше всего у Макса, меньше всего – у Физа.

В этот момент все поняли, что сейчас произойдет страшное. Не отрывая глаз от Физа, человек шел к нему. Физ взглядом прощался со всеми. И неожиданно человек выбил табуретку. Тело потеряло опору и провалилось вниз. Веревка натянулась, раздался громкий хруст ломающихся шейных позвонков. Несколько раз тело отпружинило на веревке, ноги несколько раз конвульсивно дернулись, и все затихло. В волнах дикого, нечеловеческого крика всех находящихся в комнате на веревке болталось тело Макса.

Человек отключил мониторы, на которых беззвучным криком заходились отец Макса и брат Лошади, достал из портфеля современную версию фотоаппарата Polaroid и сфотографировал мертвого Макса.

– Отпустите нас!!! – завопила Лошадь.

Человек повернулся, посмотрел на нее, нажал на своем пульте какие-то кнопки – веревки ослабли, и ребята сползли со своих табуреток. Тело Макса, словно говяжье филе, сложилось на полу.

– Утром, – спокойно сказал голос. – Будете свободны утром. Спокойной ночи.

Человек наклонился к портфелю и вытащил оттуда многоразовый пистолет-шприц. Подошел к каждому из вопящих ребят и вколол им в шею какое-то вещество.

Забрал портфель.

Выключил свет.

Хлопнул дверью.

Ушел.

Ребята кричали уже в темноте, что еще больше добавляло страха, и, потихоньку ослабев, наконец заснули.

Отец Макса сидел, сжав руками голову, и опустошенно смотрел в черноту монитора. Он не верил в реальность произошедшего. Все еще надеялся, что это неправда. Не сон, не явь, а просто неправда. Он яростно выдохнул, потер глаза. В этот момент он не понимал, как себя вести. То, что смерть любимого сына, да еще такая безобразная, случилась на его глазах, не укладывалось в сознании. Нужно было что-то делать, а вот что – он не знал.

Открылась дверь. Его партнер по бизнесу и друг посмотрел на часы.

– Матвей, пойдем уже. Сидишь, словно зомби, вперив взгляд в экран. Идем выпьем где-нибудь.

Матвей поднял усталые глаза, перед которыми, казалось, разверзлась пропасть, и совершенно безэмоционально, отрешенно произнес:

– Макса убили.

Партнер вошел в кабинет, мысленно перебирая всех партнеров, врагов, кого бы они с Матвеем называли «Макс», но припомнить так и не смог.

– Какого Макса?

Матвей поглядел другу в глаза и четко произнес:

– Мо-е-го.

– Ты сейчас что такое говоришь? – не поверил друг. – Максимилиана?! Максимума?! Нашего пацана?! Это точно?!

– Это произошло сейчас на моих глазах…

– Сейчас? Что ты такое говоришь?!

– Эти выродки транслировали мне все это по Интернету.

– Боже мой! Боже мой!!! Что происходит с этим миром?! – Друг сел на диван и тоже обхватил руками голову. Потом вскочил. – Надо что-то делать! Звони Павлу, поднимай бандитов, привлекай спецслужбы…

Матвей засуетился, заводясь от настроения друга.

– Да, надо что-то делать. Надо позвонить…

– Только сначала позвони жене и скажи, чтоб брала дочь и быстро ехала ко мне в дом. Там жена, охрана…

– Да, это правильно. – Матвей набрал номер. Соединение пошло. – Дорогая, только без вопросов. Помнишь мой инструктаж на экстренные случаи? Так вот сейчас – экстренный случай.

– Случай более чем экстренный. Подтверждаю, – мужским голосом ответили по телефону жены.

– Где моя жена?! – заорал Матвей.

– Спокойно, Матвей, жена в соседней комнате с дочкой, у них все прекрасно. Смотрят «Дашу-путешественницу», – проникновенно говорил голос.

– А ты кто такой?! – рявкнул Матвей.

– Матвей, если еще раз закричишь, я положу трубку. После всю жизнь будешь винить себя за последствия плохого воспитания. Давай-ка повежливее.

Матвей пытался взять себя в руки. В самом деле пытался.

– Хорошо, что тебе надо? Кто ты такой? – спокойно начал он, но, не выдержав, опять сорвался на крик: – За что, черт бы вас побрал, вы убили сына?!

Трубку повесили.

– Нет, твою мать, нет!!!! – Матвей судорожно жал на «вызов». Соединение пошло.

– Ну, ты еле успел. Я уже как раз в комнате вместе с твоей женой.

«Передайте привет папе», – услышал он голос дочери.

– Тебе привет от дочери.

Повисло молчание. Матвей слушал, что ему скажут дальше.

– Ay, Матвей, я понимаю, что ты крайне агрессивно ведешь бизнес – скрытой камерой кого-нибудь уничтожить, жизнь в говно превратить – это легко. Ты беспринципный и безнравственный человек, но я буду работать над этим. Мы продолжаем воспитание. Что нужно сказать после того, как я передал тебе привет от дочери?

– Спасибо, – выдавил Матвей.

– Еще раз и с большим чувством, чтоб я поверил! – жестко повторил голос.

– Спасибо, – произнес Матвей и заплакал. Все. Прорвало.

– Матвей, тут такое дело. Я здесь не для того, чтобы пугать твою семью. Они не напуганы, для них я – твой друг. Давай договоримся, что никаких телодвижений с твоей стороны не будет, иначе погибнут все. Ты забудешь про смерть сына, как будто этого и не было. Он просто пропал. На Бали живет. Жена не должна знать. Это не ее трагедия. Это твоя трагедия. Если хоть в одном месте я почувствую твои попытки прощупать или узнать, рассказать кому – все погибнут. Кроме тебя, разумеется. Ты слышишь?

– Да.

– Ты чувствуешь всю серьезность моих намерений? Думаю, трансляция не даст тебе усомниться в моей настойчивости в достижении цели?

– Да, я чувствую.

– Теперь контрольный вопрос. Подумай, я хочу услышать четкий ответ. Ты не будешь предпринимать никаких движений в этом направлении?

– Нет. Не буду.

– Вот и хорошо, – почти радостно подытожил голос. Было слышно, как он сказал: – Матвей просит вас к телефону, я уже закончил. Не провожайте, я сам найду выход. Пока.

Было слышно, как жена все-таки проводила посетителя и захлопнула входную дверь.

– Дорогой, – сказала она в трубку. – У тебя все в порядке?

По лицу Матвея текли слезы от бессилия, горечи, злости…

– Все хорошо, милая. Все хорошо, я скоро буду.

– Я жду…

– Пока. – И Матвей отключил телефон.

Он посмотрел на друга. Взял бокал с виски и опустошил его залпом. Поставил на стол. Посмотрел. Потом схватил и запустил им в стену.

– Поднимай всех! – заорал он. – Я все потеряю, но найду и сам убью эту суку!!!!!!

– Але, Миша? – Голос в телефоне был крайне сосредоточенным.

– Ну да, – раздраженно ответила Миша. Было только восемь утра, и она еще лежала в кровати.

– Разве Миша – это не мужчина? – задумались в трубке.

– Нет, совсем не мужчина. Миша – это я! Девушка-а-а!!! Задрали уже, – заорала Миша. – Кто это? У меня номер не определился.

– Это детектив Малкин.

– Какой детектив? Что за говношутки? Пока… – Миша собиралась бросить трубку.

– Подождите… «ЭКСПОЗИЦИЯ». «ЗАВЯЗКА», – поторопился сказать Малкин.

Крики в трубке стихли. И ее не положили.

– Продолжайте… – Миша насторожилась и села на кровати, сунув ноги в пушистые тапки-собаки.

– Мне велели вам сообщить, что началось «РАЗВИТИЕ», – по-прежнему спокойно и уверенно заговорил детектив, понимая, что теперь трубка положена не будет уже долго.