Текст книги "Чужая жена"

***

Теперь мы знаем достаточно об этой троице, понимаем, что ее может объединить и для чего этого хотел бы каждый из этого триумвирата. Состоится это или нет – время покажет. А пока вернемся в кафетерий, принадлежащий сыну главы администрации района, очень неплохому молодому человеку, а главное – перспективному.

Конечно, в предстоящей охоте обязательно будут участвовать и отец, и сын, и, разумеется, там состоится знакомство с Андреем Викторовичем. Но это может быть только завтра, к тому же очень рано…

Арон Карлович восседал в отдельном кабинете, представлявшем из себя просто обитую вагонкой небольшую комнату. Стулья были из пластика, как и стол. Стаканы, посуда из того же материала. Пища, выпивка оказалась настоящей.

Он сидел в задумчивости, ибо таких сложностей еще не встречал на своем пути, но что-то подсказывало – все получится. Ввалился Светищев с каким-то огромных размеров парнем. Оба упали на стулья. Под богатырем стул сломался, но это не помешало ему, удобно устроившись на полу, сразу заснуть.

– Андрюш, кто это?

– Хххде?…

– Вот этот, упавший Самсон…

– Фууу… Арон, честное слово, я не знаю даже где я… я очень давно так не выпивал, мне даже пришлось насильно стошнить дважды! Мне ведь нельзя пить! Совсем! Ну, кажется, без этого здесь не живут. Ооочень хорошие и гостеприимные люди…

– Ты пьян! Жаль, так мы не поговорим, к тому же этот…

– Он водитель главы администрации, без него я не смогу здесь найти и туалета…

– Ууу! Вот это уже дело, значит, я в тебе не ошибся, как и в этой замечательной женщине…

– Если женщина замечательная, значит о своей ошибке ты понял, только расставшись с ней. И с кем же ты…

– Я о Марии…

– Я тоже скорблю… Что-то в ней необыкновенное… Мне кажется, она очень страдает…

При этих словах он начал трезветь, ибо алкоголь не успел впитаться глубоко, от чего Державе начало казаться, что до этого он притворялся. Посмотрев на храпящего «водителя», Арон произнес в полголоса:

– Он не сможет тебя не то, что довезти куда-нибудь, но даже показать, в какой стороне находиться туалет!

– Ошибаешься! Он сегодня так уже третий раз. Шесть бутылок водки, и после каждых двух в лоскуты… на сорок минут ровно, засекай, если не веришь…

– Да ладно! Давай о насущном. Ты не передумал?

– Чего?

– Мы копаем… или я копаю?

– Однозначно, мне эта затея по душе. Арончик, а скажи, пожалуйста, что ты там хочешь найти?

– Если тебя интересует сумма, то там не меньше, чем на несколько миллионов…

– Несколько миллионов?! Хм, эээто не реально, ведь тогда это должен быть один алмаз, величиной с саквояж…

– Это произведения искусств, причем известных мастеров, и не забывай их историческую ценность…

Закончив, он вынул мятый листок, на такие обычно не обращают внимание, поэтому некоторые опытные люди, записывают важную информацию именно на них. Андрей взял протянутую бумажку, дрожащую в руках пожилого еврея, выражавшего взглядом небывалую надежду.

От прочитанных первых строк бросило в пот, хмель улетучился, взгляд помутнел:

– Арон, что это? Каталог музея?

– Мой дедушка был не только ювелиром, историком, честным мошенником, но и умным человеком, а потому понимал, что наибольшую ценность имеют те изделия, которые наиболее ценятся коллекционерами. И он знал, что будет цениться, когда его тугоумный внук, сидя с таким же другим, чьим-то внуком, неизвестного ему человека, за этим столом в забегаловке, станут искать выход из проблемы, решить которую поодиночке не возможно.

– Так… это что? Фаберже! Эту фамилия я знаю… но обычно за ювелирные изделия с этим клеймом голову отделяют от тела, если нет соответствующей охраны. А дальше… что это – Его Императорского Величества… Арон, ты что… извини, конечно, вместе со своим дедушкой… вы, кажется, кого-то ни того киданули!

– Они все давно мертвы… Я, кстати, об этом же подумал, когда прочитал…

– Да если мы и найдем это все. Уф!… Если и найдем, то продать-то кому?!

– Это совсем не проблема, за такими эксклюзивами всегда очередь на теневом рынке. Не о чем беспокоиться.

– Что-то спина и… еще кое что… вспрели…

– Ты курточку то сними, здесь тепло топят…

– Тек-с… Хорошо, я в деле. Но я только драться умею, стрелять не очень, и главное – сидеть в тюрьме не хочу!

– Не в этом дело, проблема в другом.

– Ну ладно, если в другом… Давай-ка поближе…

Они приблизились и шепотом начали переговариваться:

– Место, указанное дедом, под асфальтом – это вообще… гм… вокзальная площадь, где-то сто на сто метров. На наиболее вероятном месте стоят три ларька, пусть и не работающие, но стоят!

– Как я понял, нужны деньги, ломы, там… лопаты, всякая дребедень и рабочая сила…

– Ннн-дааа… объемно… я бы сказал, масштабно мыслишь! Я в прошлый раз обошелся бульдозером, трактористом, а лопатой копал сам…

– Значит, привлекать будем административный ресурс…

– Полчаса об этом пытаюсь тебе сказать! То есть, нужно разрешение, а вот на что?

– Неплохо было узнать планы главы района на это место. Сможешь, если завтра будешь охотиться с ним?

– Ох, и не знаю! Это ж сколько выпить нужно! Мне совсем нельзя!

– Ну, я деньгами и картой, а ты печенью и другими талантами…

– Вот здесь и вспоминаешь о нашей красавице…

– В каком смысле?

– Мужчины при ней думать перестают и угодить пытаются. Эх, несчастный ее муж, ревнует, наверное… и к троллейбусу!… Слушай, Арон, а она тебе ничего не говорила, что значит «чужая жена»?

– Эй! Ты случаем, молодой мой друг, не влюблен ли? Проникнуться к такой женщине, все равно, что погибнуть молодым, красивым и здоровым.

– Да нет… Наверное, она из категории тех, что остаются в памяти навсегда. Ну, согласись, что такого у тебя никогда не было…

– Дааа, так красиво меня никогда не… Ну ладно… О, смотри, неужели сорок минут прошло?

– Заметь ровно сорок!…

Спящий, за это время успел протрезветь. Сев прямо на полу, он поинтересовался временем, водичкой и местонахождением своего шефа – главы администрации.

Ровно в эту самую минуту раскрылась дверь и появился еще более крепкий молодой человек и огласил следующее:

– Отец просил вас подъехать, застолье не начинается – ждут вас. Андрей Викторович иии… не знаю как вас…

– Арон Карлович… – Парень присвистнул и, мотнув головой, продолжил:

– Мня, мня-м…, Карпыч, и вас тоже… раз так. Поехали – нельзя нарушать традиции…

***

Оказалось, ехали в баню. Это было небольшое по городским меркам строение, хотя и общественного назначения. Хватало ее площади с лихвой на всех желающих, и главная ее достопримечательность – парилка с электрической печкой. Полтора десятка тэнов, собранные в трубу большого диаметра, разгороженных, где металлическими пластинами, где керамическими пластинами, засыпанными сверху речным камнем, давали очень приличный жар, хотя и не сравнимый с привычной каменкой, оставлявшей больше кислорода.

По выходу из парной, в нескольких метрах располагались небольшой бассейн-купель с ледяной водой, между стоял огромный накрытый яствами стол. Как правило, здесь были представлены накануне добытая дичь с консервами домашнего приготовления.

При виде давно забытого, слюнки текли рекой. Пожаловавший гость, при этом рвался и к столу, и в парную. Лишним были только самогон и водка, зато в ассортименте всегда числились морсы, квасы, чаи и просто чистая родниковая вода…

Перед бывалыми охотниками предстали двое. Более молодой выглядел не то, чтобы спортивно и подтянуто, но стройно и без видимого лишнего веса. Замотанная на животе простынь, доставала до самых пят, и не давала делать шаги больше двадцати сантиметров в длину, поэтому со стороны его походка была похожа на походку японской женщины в кимоно. Он улыбался. Все ему нравилось и не многим отличалось от застольев спортсменов.

Привычный к подобному, он приблизился. Быстро перезнакомился, с кем еще не был знаком и потопал в парилку.

За ним широкими, не уверенными шагами шлепал полненький, кругленький, совсем белокожий, покрытый рыжеватыми волосами, большеголовый, плешивый Арон. По сравнению с его небольшим ростом – сто шестьдесят три сантиметра, размер ноги сорок шестой, особенно обращал на себе внимание, что дополняла его манера передвигаться. Его походка напоминала, переводящую через дорогу своих цыплят, мать-гусыню. Он также переваливался и непрестанно суетливо оглядывался по сторонам, будто кого-то высматривая.

Он также поздоровался, но не последовал за Андреем Викторовичем. Этот пожилой еврей, зная человеческую натуру, видя заинтересованность собой, хорошо понимал, что ковать нужно, пока железо горячее, а не когда интерес к нему остынет.

Через десять минут Светищев выскочил разгоряченный и сразу плюхнулся в бассейн. Выныривая он услышал разодравший помещение дружный смех. Присмотревшись, он увидел стоящего Арона в накинутой, будто тунике, через плечо простыне, на голове у того был наколпачен куль из-под копченой курицы с нарисованными лавровыми листами, чем и создавалось впечатление лаврового венка на голове.

В одной руке он держал кувшин с квасом, из которого непрестанно отхлебывал, делая это совершенно без ущерба для повествования. Конечно, он рассказывал о своем деде, имевшем усадьбу в помещичьем угодье с двумя обширными лесами, где любил охотиться. На сей раз, он вспоминал, рассказанную отцом историю.

Конечно, невозможно передать на бумаге весь артистизм погибшего в Ароне Карловиче сатирика, но что-то попробуем. Мы начнем с середины, ровно с того места, откуда услышал это повествование Андрей, вынырнувший из воды и присоединившийся к застолью.

Держава соответственно своей фамилии, уворованной еще при последнем царе батюшке, его прадедом, взамен бывшей и не очень благозвучной – Фаршманович, возвышался перед людьми не балованными и чистыми душой, принимающими многое за чистую монету, и сами, если и рассказывающие, то уж чистейшую правду, особенно о своих трофеях на охоте и рыбалке…

Речь его не умолкала, не имела разрывов и чередовалась, звуча то от первого, то от третьего лица без переходов, что всем, все равно было понятно. Застыв на мгновения, увидев выныривающее красное лицо Светищева, быстро справившись с завистью в отношении его здоровья и уже сделанного одного захода в парную, он, клацнув языком о нёбо, продолжил, оживленно жестикулируя:

– И вот, мой незабвенный, овеянный славой охотника, ни разу не давшего промаха, дедушка выдвинулся на охоту на вальдшнепа. А надо сказать, мужчина он был крепкий, больших размеров… я был чем-то похож на него в юности, но только отчасти…

При этом он своим взглядом обратил внимание публики на свои большие лапы, и, сняв сливки хохота, продолжил:

– Передвигался он быстро, порой, даже быстрее конных, так как мог бежать без передыху часами. Он не любил гипотетики, то есть любых «если бы да кабы», был рационален и никогда не предпринимал лишнего. Если бы он был революционер, то обошелся бы двумя залпами: в царский дворец и государственную думу… нет, все же был бы и третий – в дом Кшесинской, где собирались большевики. Он тайно был влюблен в эту женщину, которую обидели эти необузданные мерзавцы. Не подумайте чего, конечно, он не ухаживал за ней! Очень большая конкуренция…

Я к тому, что в патронташе у него были только патроны с мелкой картечью, которые употребляют на охоте на мелкую и слабую на бой птичку. Представьте себе, плотно пообедав, он топал большими, мощными шагами, какими ходят обычно очень деловые, имеющие мало времени люди, на совершение нового подвига, такими, наверное, передвигался барон фон Мюнхаузен… Так вот, после плотного обеда, перевариваемая пища начала наседать на прежде поглощенную и уже готовую к извержению из организма, как вдруг, мой дед это почувствовал. Время еще было, «тяга» не началась, и солнце еще предполагало побыть на горизонте.

Новый естественный позыв заставил свернуть в рощицу, ибо если приступ застал бы во время самой «тяги», то «королевская охота», как называют… хотя не мне вам рассказывать, пошла бы насмарку. В рощице оказался только один дуб, он был стар и не имел низко ветвей, зато его ствол был гигантским – в обхват не меньше пяти метров по окружности. К нему спиной он и пристроился.

Дедушка, знаете ли, любил, когда все проходило чинно, не спеша, и обязательно доводил все до логического конца, если тому, конечно, была возможность. Вокруг было множество желудей, сидя, он загреб кучку и начал кидать куда непоподя.

Метрах в пяти над землей ствол раздваивался и посередине образованный проем стал невидимый, поскольку был над головой целью. Попал или нет определялось просто – если желудь возвращался, то был промах. Я напомню – ведь он сидел спиной. Он загадал: сколько будет точных попаданий, столько будет и «взятых» вальдшнепов.

Где-то на десятом Мойша Аронович, мой дедушка, начал понимать, что находится у дерева не один. Его это заинтересовало, поскольку… а он был очень продуманный человек, и заглянул за дуб, но не увидел выкопанную кабанами яму, где не пересыхала грязевая ванная, которую те принимают за рай на земле… Ну здесь каждому свое! Каждый перелетевший желудь бил здоровенному секачу, наслаждавшемуся, этой самой, грязевой ванной то по глазу, то по губе, последний попал точно в ушную раковину и перепугал его не на шутку.

Испуганным он вскочил и помчался, куда глаза глядят, а глядели они в сторону единственного укрытия, которым мог служить только ствол дуба.

И вот драгоценный мой предок, сидя со спущенными штанами, боковым зрением видит вылетающую тушу, с неизвестными совершенно намерениями. «Вай вей» – вскричал дедушка, вскочил сам и бросился на утек…

Так думал он, но так не были уверены штаны. Моментально упав с мыслью: «А где же ружье?».

Он подставил спину огромным копытам, которыми этот нечистый зверь протоптал по ней тропинку, с явным желанием вернуться.

Как ни в чем не бывало, Мойша вскочил снова, подтянул штаны и бросился… конечно, вокруг дерева, надеясь оббежать его и схватив ружье, убить кабана.

Дикий порося не знал намерений моего деда, но нечаянно наступил на ремень, прислоненного к дубу оружия, зацепил его, испугавшись еще больше, рванул еще крепче. В результате ружье перевернувшись в воздухе, ударило его, приобретя центробежную силу, по самому носу. Это ему, кажется, не понравилось, и он ускорился. Ружье повторило кульбит, вновь нанеся удар, правда теперь не столь болезненный, но все равно вновь испугавший – никому не нравится иметь дело с невидимым врагом. Через два прыжка он остановился. За это время оружие сделало новый оборот и снова ударило по тому же, что и в первый раз месту. Тут страх перешел в не контролируемый гнев, и все окружающее превратилось во врага. Вепрь атаковал дерево, траву, корни, снова дерево, пока не увидел деда, державшего в руках портки.

В это самое время он пытался дотянуться до приклада, вытянув руку из-за изгиба ствола. Что, слава Богу, получилось. Пока зверь думал, чтобы это могло быть, и рыл землю копытом, Мойша вырвал двустволку и, направив прямо в сердце животного, выстрелил. Выстрел не состоялся, поскольку все патроны остались в патронташе. Дед додумался об этом первым, но не слишком опередил кабана, то есть, хочу сказать, что-то и не сильно-то думал, а просто рванул в сторону неудачливого, но проворного охотника.

Теперь перед человеком стояла необычная, я бы даже сказал, непривычная задача, подхватывая руками падающие постоянно штаны, он держал еще и ружье, пытаясь вынуть из патронташа патроны – вставить их в патронник, предварительно отомкнув стволы. И что вы думаете?! Ловкость рук превзошла все возможное: падая дед, все таки, выпустив штаны, выцелил – выстрелил. Кабан «ойкнул», лишился одного глаза, озверев совсем. Погоня началась заново, и снова Мойша проявил чудеса эквилибристики.

Так продолжалось до тех пор, пока хряк, наверное, на чистом идише не объяснил человеку, что этот номер дроби не в состоянии ему причинить большого вреда. Внезапно с пониманием последнего закончились патроны, остальные, по всей видимости, рассыпались. Что было делать Мойше Ароновичу, тогда еще Фаршмановичу? Тут он решил соответствовать фамилии: падая, а это я вам скажу, почти перед самой смертью, уже в ее объятиях, он прыгает, настигает ту самую свою кучи, что появилась после извергнутой переваренной пищи, зачерпывает и швыряет в лицо… в рыло демону, потом еще, еще и еще – дедушка всегда подходил серьезно к еде, которая имела такие же крупные последствия…

И что вы думаете?! Вепрь встал, как вкопанный, втянул непривычно не уважительный по отношению к ему воздух, учуял не столько вонь, сколько оскорбление от нее, и, находясь в состоянии крайнего стресса, что тоже иногда бывает близко к смерти, упал замертво, не пережив такого бесчестия…

Так мой незабвенный дедушка, память о котором не покидает меня никогда, умудрился совершить «чудо о вепре», у векового дуба – так мы называем этот подвиг, прославивший его…

– Арон, а я думаю, откуда у твоего деда такая мысль о… ну ты меня понял…

Андрей смеялся, вытирая слезы, параллельно пытаясь вытащить из-под стола совершенно ослабшего от смеха водителя главы администрации, упавшего туда, еще минуты три назад.

Смеялись все, но только двое поняли, о чем был намек Светищева. Это и стало сигналом на начало сближения обоих с главой района…

И самый короткий путь к успеху – ничего не объясняя, если только в общих чертах, взять его в пайщики, предложив стать соратником по «туалетному делу».

Разговор должен был состояться завтра после охоты, во время приготовления «свежатинки» на свежем воздухе, а пока предстояло решить, кому из двоих лучше этим заняться.

***

Голова, сжимаемая тисками непривычного внутричерепного давления, неприятный, мягко говоря, запах, исходящий из собственного рта, вялость, перемешанная с тошнотной ломотой глубоко внутри, отзывающаяся мурашками похмелья, как гири удерживали от любого не то, что бы движения, но даже мысли.

Вопрос, кому предстоит общаться с «Анатоличем» – главой администрации района, о которого и зависел успех предприятия, отпал сам собой – Арон был просто не в состоянии подняться с кровати, а потому остался валяющимся бревном в пропахшей перегаром комнате.

Маленькая, но живописная усадебка «генерала», как называли «за глаза» её хозяина, который и пригласил Светищева по делу, а за одно и на охоту, встретила вывалившегося из избы Андрея густым свежим воздухом, чуть ли не сразу, вбив, через легкие чувство облегченности.

Огороженный высоким деревянным забором участок, с разбитым примитивным садиком, тремя небольшими фонариками и асфальтированной дорогой, разбивавшей его посередине, звали остаться и насладиться природой. Слабость была обманчива, поскольку настоящая природа звала из более дальних уголков, что передавалось, через нескольких людей, сидящих в УАЗ, что-то кричащих и машущих руками.

Сзади кто-то легонько ударил по плечу. Чиновник обернулся. Димон, так звали водителя «Анатолича» – главы администрации, сунул двустволку в руки повернувшегося:

– «Хозяин», сказал тебе эту взять. Это «генерала».

– А он сам… гхы, гхы…

Городская гниль выходила неприятной мокротой. «Странно, откуда это, вроде бы бегаю и спортом занимаюсь?» – в промежутке подумалось Андрею, чудом удержавшегося вчера от выпивки.

– Он уже с «Анатоличем» на пойме, велел тебя чуть позже будить.

– А патроны?

– Там разберемся. Викторыч, не дрефь, все будет в лучшем виде…

С этими словами он забрался на водительское место. Светищев еле вместился на заднее сиденье третьим.

Мужики с любопытством разглядывали амуницию заезжего гостя. Их улыбки как бы говорили: «Чем моднее и навороченнее „прикид“, тем меньше толку».

– Что?…

Андрей подумал по их взглядам: что-то забыл или неправильно одел.

– Да больно ты нагрузился, Викторыч… Тяжко-то не будет все это на себе тащить?

– А что, далеко идти?

– Да нет, вообще идти не придется… ехать да…

– Ну, думаю, справлюсь. Ааа, наверное, кажусь елкой под новый год?…

Андрей понял причину такого к себе отношения.

– Мужики, вы не смотрите, это больше привычка с армейки…

– Где служил-то?

– В ДШБ…

Димон, обернувшись посмотрел с уважением. Зная, что это такое не понаслышке, кивнул и прибавил:

– Тогда понятно… «разгрузка», нож… все как на «выходе»… У нас здесь вояк то нету. Хотя «генерал» -то тоже из наших…

– А почему «генерал»? Сколько его знаю, ни разу такого не слышал…

– А кто его знает, здесь все его так кличут, и «хозяин» первый.

– Хорошая машина… если водила…

– Водила в порядке, еще увидишь… А машина… – главная еще впереди. Еще подивишься нашей технике…

Через пятнадцать минут, проехав через лесную дорогу, вышли на большак. Взору открылась колонна машин, во главе которой возвышался монстр на огромных колесах. Это был переделанный «Белаз» с колесами выше человеческого роста. Вместо кузова под раздачу удобрений стоял открытый кунг, уже принявший в себя с десяток охотников. Сидящие, возвышались на уровне четырех метров. Кто спал, кто тихонечко разговаривал, кто просто ждал. Все были знакомые, новеньким оказался только Светищев.

Он вышел и направился к Алексею, тому самому «генералу», стоявшему с «Анатоличем» и о чем-то увлеченно беседовавшими. С подошедшим поздоровались, поинтересовались здоровьем и продолжили. Разговор шел о футболе. Ну, здесь-то Андрей был в теме по всем вопросам, поэтому включился логично и своевременно.

Через десять минут все вскочили в машины. Троица загрузилась в «хозяйскую» «Тойоту», которая сразу рванула в сторону:

– Ща, Андрюш, за лесочком, вот тем посмотрим следы, там ручеек, в нем всегда остаются. Кажись, кабанчик зашел и не выходил. Если так, то там и встанем – на нас погонят… Это так для затравочки… Пойдет?…

Владимир Анатольевич был опытнейшим охотником, хватку не терял и при его руководстве охота никогда в пустую не проходила.

Сзади, в багажнике джипа, за сеткой своего часа ждали две русские лайки. Их, возникавшее при взгляде хозяина, спокойствие выражало дисциплину и выдрессированность, вокруг же себя они, поскуливая, излучали нетерпеливый восторг от предстоящего. Обе часто били хвостами об пол. Стоило «Анатоличу» отвернуться, сразу чувствовалось нетерпение – то подскакивая, то вновь ложась, они не находили себе места.

Андрей посматривал назад и находил, что и его нетерпение было схоже с их. Сейчас бы заговорить о деле, да Алексей, вроде бы как лишний, а получиться ли застать Владимира Анатольевича в одиночестве – это вопрос!

Присмотревшись к своему знакомому, он решил взвалить организацию аудиенции на него, ведь не зря же его пригласил; уже больше часа находится с «главой» вдвоем – наверняка, ему это не сложно…

Через двадцать минут они уже стояли на «номерах». Подъехали и другие. Расставились вдоль «большака» и в тишине почти застыли. Издалека, километрах в двух, слышались единичные выстрелы, улюлюканье чуть позже. Алексею и Андрею выпало затаиться вместе.

– Лёх, ты меня давно знаешь, еще со СДЮШОР33
  СДЮШОР – спортивная детская юношеская школа олимпийского резерва.


[Закрыть]…

– Угу…

– Мне бы с «хозяиным» на пару слов тет-а-тет…

– Так отзови в сторонку и вперед, здесь все по-простому. Или хочешь, могу… ну сейчас отстреляемся и организую. Только смотри не ври и не предлагай ерунду разную. Сразу к делу… он, кстати, хотел стадион из руин поднять, у вас же, наверняка, каких-нибудь покрытий или… там, сидушек б/ушных, которые вы либо списываете, либо уничтожаете, пруд пруди. Может, поможешь… – хотя это совсем не связано… и ты не связывай – он это не любит.

– Да не вопрос, у него, кстати, команда, ты говорил, есть, и пара парней достойных из подростков…

– Ну как… с ними работать нужно, но… короче посмотришь, сам все увидишь. Думаю завтра… А с «тет-а-тет» – либо сегодня, либо завтра. Сегодня гостей немерено – сам видишь два заместителя министра, один банкир, а чиновников… не спиться бы! Хе-хе… Придется, «Дрончик» (детская кличка, производная от Андрея – Дрон, Дрончик), поучаствовать.

– А стрелять?

– Да, о «стрелять» – пятьдесят вправо, столько же влево и не ближе, чем тридцать метров до нас… ближе не подпускай, а с большего расстояния… – тащить самим придется.

– А разделывать?

– Ты «завали» сначала. Патроны-то какие зарядил?

– Да картечь!

– Ставь пулю… так приближаются! Молчок… Ты первый, потом я.

– Ну никакого уважения, Лелик, это ж я…

– Знаю, знаю…

Выстрел самого ближнего к ним загонщика прозвучал совсем рядом. Разметав ветки в стороны, прямо на них выскочил средних размеров секач. Оба вспомнили вчерашний рассказ Арона. В воображении Светищева возник дуб, вокруг которого бегал Мойша Аронович без штанов, совершая чудеса эквилибристики…

Напряжение соседа передалось и ему, дыхание зверя уже, будто обжигало их лица. Он увидел мощь несущегося животного, что заворожило его. Огромными прыжками кабан приближался в их секторе. Все глаза охотников были устремлены в их сторону. Промазать нельзя – в этой среде такой фортель дорогого стоит, а нужно, чтобы уважали.

«Тогда первым выстрелом нужно срезать! В принципе, могу уже сейчас, но Леха сказал „тридцать“, значит не больше!» – мысль пронеслась одновременно с выцеливанием, палец плавно нажимал на спусковой крючок: «Длинный, ё-моё! Вот сейчас!». И ровно за мгновение до выстрела, прозвучал выстрел, откуда-то справа. Секач резко рванул в сторону. Второй – опять мимо. Леха ругнулся и начал подниматься.

Вдруг почти у его пояса прозвучал выстрел. Как подкошенный кабан свалился, сделал два переворота и застыл… Воцарилась тишина. Эфир тоже молчал, но не долго. По рации голос «хозяина» кого-то разносил в «пух и прах».

Успокоившись, ведь кабана все же добыли, он поинтересовался, чей был последний выстрел по «уходящему». «Генерал» с гордостью ответил, что Андрея. Выстрел действительно был непростой – на пределе возможной дистанции для этого оружия, по диагонали, да еще по уходящему в прыжке.

– Да, пуля, Лех, была в самый раз, картечь разошлась бы и… А кто пальнул-то до меня? Разве так…

– Да пошли они… Это министр. Ты видел его базуку, «четыреста восьмой» (колибр)! А оптика – на Луну смотреть можно! В натуре, чертополох!

Народ собирался у трофея. Загонщики – самые опытные из здешних охотников, поздравили с почином и пообещали чучело. Андрей отказался, но попросил научить его разделывать. Ему протянули маленький ножичек с лезвием не больше десяти сантиметров. Он удивился и начал…

К вечеру «взяли» еще двух косуль и лосенка. У самой речки по обрезу леска под названием «кругленький с дырочкой» из-за его формы и полянкой посередине, стоял огромный мангал с вертелом. Здесь уже суетились во всю, готовя от требухи, до шашлыка и копченого мяса. Димон ловил раков, причем весьма успешно. Кто-то проверил ночью поставленные сети, пахло ухой. Кроме овощей и зелени гарнира не было, а другого и не нужно под дичь.

Скамейку на берегу, под раскидистой ивушкой «плакучей», заняли два человека. Позади них стоял маленький столик с тарелкой парящегося мяса и бутылкой красного вина. Несколько помидор и два огурца, образовали горку в центре с солонкой. Чуть поодаль на бревне развалился Леха, наслаждающийся запахами, природой, свободой.

– А ты молодец, Андрюх, хороший выстрел. Случайно?

– Да нет, я же по профессии армейской снайпер…

– А работаешь…

– Ну, тут далековато от пальбы – чиновник в Футбольном Комитете РФ…

– Угу…

– Я хотел… Не то, чтобы просить… тут…

Он засмеялся от всей души, представляя, как умудренный опытом человек, ожидающий серьезного вопроса, будет озадачен подробностями «туалетного дела»…

– Да ты прямо, без обиняков. Мы люди простые, все больше деревенские… Участочек хочешь подобрать?

– О-но как! Даже неожиданно, как-то! А что можно…

– Да любой, только ткни пальцем. Друг Алексея, и мой друг! Так что поезди, посмотри, назначение земельки не важно…

Тут он начал вставать, что Андрея заставило играть в ва-банк.

– «Анатолич», а если земелька сразу за зданием вокзала, но не в вечное пользование…

Мужчина от неожиданности присел. Взглянув внимательно прямо в глаза, пожал плечами, взял со стола бутылку, наполнил стаканы.

Они молча выпили, «хозяин» выбрал на тарелке самый большой и прожаренный кусок, протянул Светищеву. Тот взял чисто автоматически, поблагодарил и, понимая, что нужны объяснения, открыл рот, но ни слова произнести не успел.

– Хорошо, завтра зайди ко мне… не уедешь же еще?… Хм…

– Владимир Анатольевич, одно слово.

– Я верю, верю, Андрюш…

– Нам нужно кое-что найти… И это кое-что под асфальтом, именно той земли…

– Не удивительно, у нас богатая земля, нужно только знать, как ей пользоваться… А стреляешь здорово… пойдем поучаствуем… И не переживай, я же сказал, Алексея друг – мне друг…

– Да, что-то есть хочется…

– А домик?

– Да я так… В принципе я не охотник, но надо посмотреть. Места у вас… необычно красивые…

– И для друзей наши объятия всегда открыты…