Текст книги "Варлок"

Алексей Викторович Широков, Александр Игоревич Шапочкин
Варлок

© Алексей Широков,  Александр Шапочкин, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Глава 1

– Ну что, ребят, справитесь? – менеджер ресторана ещё раз посмотрел на нас, продолжая вытирать руки о вафельное полотенце. – Дам двойную оплату, и ящичек взять сможете!

– Каждому? – скептически переспросил я, ловя на себе удивлённый взгляд Валеры. – С чего это вдруг аттракцион невиданной щедрости, Геннадий Михайлович?

– Вот вечно ты, Кузьма! Такой молодой, а в доброту человеческую не веришь! – наигранно вздохнул толстячок. – Всё подвох ищешь…

– Геннадий Михайлович, давайте без душеспасительных, – вступать в дискуссии на тему доверия я не собирался. – «Ящичек» это к Валере, если он ему нужен, а мне, пожалуйста, как в договоре прописано.

– Михалыч… э-э-э, Геннадий Михайлович, – выпалил парень, – я согласен! Спасибо!

Напарник смотрел на меня с удивлением. Ну, естественно, такое счастье привалило, а я, придурок, отказываюсь. Настоящая, импортная «PeCo-Cola», двадцать бутылок, да ещё на халяву, вдобавок к неплохим деньгам. Впрочем, Токарева можно было понять: парень на два года старше меня, а на это место пришёл совсем недавно и ещё не знал всех тонкостей работы грузчиком у Михалыча. Как, в частности, того, что он не тот добродушный толстопуз, каким желает казаться.

Сделай мне такое предложение Тамара, хозяйка ресторана, я бы согласился, не раздумывая, а так… менеджеру очень не повезло, что сегодня была моя смена. Он знал об этом, я знал об этом, а когда он уйдёт, просвещу и Валеру. Пусть сам головой подумает, брать или нет, но предупредить напарника необходимо, потому как, если что, и полиция пойдёт по его душу, меня тоже не забудут. Это не вызывало сомнений. Щедрость Михалычу была не свойственна. Он и честно заработанные деньги отмусоливал с таким выражением лица, словно от души отрывал и вообще не понимал, чего мы от него хотим и зачем он должен за что-то платить. А тут сам предлагает.

К тому же сейчас мы стояли прямо под усиками объёмных камер, торчащими из стены соседнего здания. И судя по красному огоньку на управляющем блоке, их отключили с центрального пульта. Зато у самого Геннадия Михайловича имелся личный «индикатор», позволяющий точно определить, когда он нервничал – у менеджера сильно потели ладони, и он вынужден был постоянно их обо что-нибудь вытирать. Мысль о том, что толстяк переживал за сохранность ценной импортной газировки, миновала мозг без остановки. Я по опыту работы знал, что это первый признак какой-то аферы.

Все знали, что он подворовывал у хозяйки ресторана, да и сама Тамара наверняка была в курсе, но это их игры. К тому же решался менеджер на это нечасто, но пёр помногу и в основном импорт. То есть то, что можно очень выгодно сплавить на чёрном рынке. Отечественная «Кола особая» или тем более «Байкал» с «Тархуном» были ему без надобности, а вот настоящая американская «PeCo-Cola» – самое то. И отпечатки грузчиков на ящиках, как вишенка на торт.

Впрочем, на роль лоха назначали Валерку, так как лично меня здесь вообще официально быть не могло. Поэтому я не особо переживал. Но перчатки, заныканные в кармане, начал натягивать на руки. Демонстративно.

А Михалыч всё продолжал широко улыбаться. Я же ещё раз посмотрел на стоящий перед нами ГАЗ «Бычок-3» и принялся отпирать запор кузова.

– Наши ящики помечены маркировкой ресторана, – предупредил толстяк, заглянув в ведомость. – И несите их на склад, а потом сразу ко мне.

После этих слов он развернулся и отправился к себе, а мы с напарником принялись пересчитывать ящики, прикидывая объём предстоящих работ. Проще было бы, конечно, воспользоваться автоматическим вилочным погрузчиком, но менеджер настоял на ручном труде. Резонное опасение: грубый механизм может побить хрупкие бутылки из сверхтонкого стекла…

– Кузь! – тронул меня за плечо Валера. – А ты чего отказался-то? Это ж такой дефицит… не прав ты, малой! Надо хватать, пока дают! Да у тебя на районе все чики твоими были бы…

Я поморщился. Не люблю, когда мне напоминают про возраст.

– Не надо, Валера. И тебе брать не советую, – перебил я его и, обернувшись, посмотрел на напарника.

Простой парень из не самой глубокой провинции, правда, проживающий в относительно нормальном районе новосибирского улья. «А там трупы находили лишь по средам», – как пел классик. Неудивительно, что он клюнул на предложение менеджера.

– Не понял!?

– Подстава это, Валера, – улыбнулся я. – Помяни мои слова, недостача будет ящиков двадцать, и у Михалыча ничего не дрогнет показать на тебя.

– Чегой-то? – возмутился он. – Почему именно на меня?

– Во-первых, ты совершеннолетний, а я – нет. Меня здесь вообще нет, я вроде как на кухне разнорабочим помогаю. Поверь, ни Михалыч, ни Тамара не будут палиться на том, что используют в своём бизнесе детский физический труд. А во-вторых, видишь вон те белые таможенные стикеры? – я указал на маркировочную акцизную наклейку. – В ней есть маячок, как и на всех импортных и не реализованных в duty free товарах, проходящих через таможню. Если его немного подкрутить, он будет выдавать местоположение не одной упаковки, а, например, двух или пяти… или ста. Ты ведь не застал Федю Потапова?

– Это которого на воровстве поймали?

– Вот поверь мне, я сомневаюсь, что он что-то реально украл.

– Так чего, этого парня, получается, закрыли, и никто за него не вписался? – насупился парень.

– Почему же, нет, – хмыкнул я, – напарника его следаки долго мурыжили, вот только на суде все доказательства на Федю указывали.

– А ты?

– А что я? Это не мой день был, – пожал я плечами, – да к тому же я реально не в теме. Может быть, он и унёс чего, а может, и нет, у него ж уже и так «условный» висел. К тому же я официально на кухне «подай-принеси» работаю. Я, Валера, могу только догадываться и строить предположения… например, о том, откуда у Михалыча вдруг нарисовался «мерин», на котором он сейчас красиво разъезжает. А доказательств у меня никаких…

– Не! То есть ты промолчал? – возмутился парень.

– А ты реально думаешь, что кого-то интересовало моё мнение? – я удивлённо посмотрел на него.

– Ну, не знаю! – немного притух Валера. – Мог бы и к прокурору сходить…

– Зачем? Я что, на больного правдоруба похож? – жёстко отрезал я. – Вот ты сам, Валера, попёрся бы?

– Ну, э-э-э…

– Вот тебе и «э-э-э». Ты фамилию жены Михалыча знаешь? Бирюкова! А дело вёл первый статс-дознаватель прокуратуры… правильно, Бирюков! Ещё чего-нибудь объяснять нужно?

– Борзый ты какой-то, малой… – пробубнил себе под нос парень, а я сделал вид, что не услышал.

Вместе мы положили на рога погрузчика паллету, и я полез в кузов.

– Подгоняй уровень. Аккуратно!

Работа закипела. Я устанавливал ящики на поддон, складывая их на деревянной поверхности рядами, после чего мы понижали уровень, и Валера по одному переносил их в сторону под навес. Пару раз к нам из самого ресторана выходил экспедитор команды пилотов орбитальной фуры, так, чисто проверить, не побили ли мы чужой груз и не повредили ли арендованного «Бычка».

Этого американца я видел впервые, да и он, похоже, был новичком в наших краях. Заметно, что мужик готовился узреть Российскую Империю такой, какой рисуют её американские СМИ: погружённую в разруху, нищую и злую. Толпы злобных монархистов в серых шинелях с автоматами Калашникова на каждом углу прилагались к порванной в клочки экономике. Так что вид процветающего города обеспечил интуристу культурный шок.

Впрочем, Боб рассказывал мне, что сам был таким же в своё первое посещение Новосибирска.

– Эй, ребъята… – произнёс автоматический переводчик, закреплённый на груди американца. – Покуриить нэ хотиитэ? Пэрьекурь у вамь положен?

Слабенький маджи-интеллект в аппарате китайской сборки вполне мог бы говорить нормально, однако русская лингва толком не была откалибрована, а потому сбоила, пытаясь снять разговорную матрицу пользователя и имитировать его произношение на незнакомом языке. Может быть, для орбитального дальнобоя этого вполне хватало, но вот для экспедитора использовать такое – реально странно.

– Я только за! – быстро встрял Валера, отставляя очередной ящик и доставая из кармана штанов пачку «Беломор-премиум». – Кузь, ты как?

– Воздержусь, – ответил я, спускаясь с кузова.

– А, – напарник хлопнул себя по лбу. – Тебе ж шестнадцать ещё только. Мамонька запрещает?

– Ага, – такие подколки на меня совсем не работали, – и я не хочу её расстраивать.

– Оу, можьет, жвачку? Мятный Sunshine! – тут же предложил американец, и я не стал отказываться от халявы.

Хорошие они, в общем-то, парни… поодиночке.

– Нэ глотать, – предупредил он, когда я уже отправил взятую у него пластинку в рот.

Отвечать я не стал, просто вынул из кармана неоткрытую пачку подушечек «Зимний барбарис» и протянул ему. Так проще всего общаться с американцами. Представители самой большой страны на нашей планете почему-то упорно культивируют слухи, что в Российской Империи живут дикие и необразованные люди. Вот и сейчас наш собеседник, не сразу поняв, взял жвачку, покрутил её и, только найдя сопроводительный текст на его родном языке, расплылся в улыбке.

– Thank you! – произнёс он, принимая подарок, и китайский маджин с запозданием перевёл: – Шпасибо!

– Мужик, ты откуда к нам? – спросил Валера.

– Оклахома. Брокен-Арроу, – ответил ему иностранец, по-хозяйски опираясь на матово поблёскивающий красный нос «Бычка», с нанесённым скоростной аэрографией логотипом американской компании-арендатора.

– Ну и как? Выгодно нынче быть дальнобоем?

– Я не дальнобойчеик, я экспедитор из «PeCo Company», – пояснил он, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Работать с Россией напрямую сейчиас очиень и очиень выгодно для компании, а вот пользоватьса услугами посредников – ниет. Так что ми отказалисъ от партниороф.

– Ну и как тебе у нас? – не унимался Валера.

– Хорошо! Погода хорошо, еда, красивый город и диевушки…

Он кивнул головой в просвет между зданиями, выходящий на проспект Маркса, где как раз в этот момент по тротуару шли две обворожительные милашки. Похоже, школьницы, примерно моего возраста. Одна с каштановыми волосами, в лёгкой блузке и короткой юбочке, а вторая, русая, одетая в почти невесомое платье. Улыбаясь, они что-то обсуждали и, раньше чем мы налюбовались на их стройные фигурки, прошли мимо выезда на дорогу и скрылись за углом дома.

– Эх… – вздохнул американец и хотел было кинуть бычок под ноги, но увидев, как Валера пошёл к мусорке, направился следом за ним, на ходу распаковывая мой подарок.

«Ну да, интурист! Правильно делаешь! – подумал я, наблюдая за спиной янки, затянутой в кожаную куртку с нашитым на ней классическим белоголовым орланом. – Вот увидит городовой, что окурками разбрасываешься, и вкатит тебе дикий штраф, да ещё в консульство сообщат. Уж не знаю, как там у вас, в Североамериканской Либерократии, а у нас с этим строго…»

Махнув нам рукой, американец вернулся в ресторан, и мы вновь взялись за дело. По ходу выяснилось, что при транспортировке всё-таки случился бой, несколько ящиков подтекали, хорошо ещё, что только наш один, а остальные два предназначались Центральному универсаму. Не трогая и не перемещая повреждённую тару, как и положено, сделали фотки, вызвали менеджера и экспедитора, и уже они совместно заполнили протокол о доставке части товара в некондиционном виде, а заодно скопировали данные с контрольного чипа упаковки.

– Малой, я радио включу? – спросил у меня Валера. – Окей?

– Да врубай, – согласился я, думая о своём.

– Слушай, а я вот всё узнать хотел, – напарник сбегал в подсобку и вернулся с бумбоксом «Вега-250 Модерн». – А чего это ты в грузчики подался? Ну, в смысле, ты же на ресторанной кухне записан? Чё не там?

– Здесь платят больше, – ответил я, опуская ящик на платформу. – Понимаешь, ресторанная кухня с точки зрения найма рабочих рук – вещь практически безразмерная. Ну а мальчик «подай-принеси» – персона, которой можно положить минимальный оклад. Так что, Валера, официально я в летний период ежедневно по шесть часов вкалываю на кухне, ну а реально работаю грузчиком, через день, когда товар принимаем. За нормальный, взрослый оклад. Понял?

– То есть зарплата у тебя чёрная, что ль?

– Она самая.

– Вот только я не понимаю, малой, а Тамаре в чём с того выгода?

– Деньги на вас, великовозрастных лоботрясах, экономит, – я ухмыльнулся. – Соцвыплаты, пенсионка, страховка, поощрительные и так далее. Список дополнительных затрат на нормального работника огромный, а я получаю только то, что заработал – и вуаля, все счастливы.

– Ты языком об этом чесать не боишься? Вдруг я кому надо маякну, и будут у вас всех проблемы…

– А ты расскажешь? – я с интересом посмотрел на немного стушевавшегося парня.

– Ну нет, но…

– А зачем тогда болтаешь?

– Да я просто… – В этот момент радио соизволило включиться, и двор огласил противный голос певца, известного как «Тасяся Боц».

– Ты любишь – меня! – завизжал он, извергая из маленькой коробочки свой скрипучий и очень немелодичный голос. – Я – люблю тебя! Вместе мы пара… нам не до пер…

Валера отчаянно тыкал на кнопку смены канала, страстно мечтая отключить Тасясю, но как назло коробочка была чисто автоматической и не желала прощаться с исполнителем до тех пор, покуда не поймает чёткий сигнал другой станции. Наконец эпатажный Боц смолк, что-то щёлкнуло, и заиграл аккордеон.

– К космосу от бога, вам лежит доро-о-ога! – лихо запел знакомый мне голос. – Лети и не грусти, что я здесь остаюсь! Увидимся ещё! Ведь я тебя дождусь! Ой – Землёю я зову-у-усь!

Вот это уже было даже неплохо. Под Гришку Находилова, который сочинял свои песни в довольно необычном жанре деревенского фолка, работалось легко. Пусть его мелодии сложно отличить одну от другой, зато слова – трогали, да и тексты были вполне себе на уровне.

Под музыку работа спорилась, и когда начался блок новостей, сделали очередной перекур. Диктор – женщина с приятным, чуть хрипловатым голосом быстро пробежалась по международным делам и перешла к столичной хронике. Вообще на этом канале довольно много внимания уделяли тому, что происходило в Аркаиме, почти полностью игнорируя как провинциальную Москву, так и Санкт-Петербург, хотя жизнь в бывших столицах кипела и бурлила, в отличие от нового центра России.

В общем-то, это было неудивительно. Заложенный по повелению его императорского величества Святослава Андреевича Вершинина в две тысячи тридцать первом году город пока что представлял собой одну большую стройку века, уже четыре года высасывающую деньги из бюджета страны. Величественный дворец с гигантским куполом, возведённым над древними развалинами, практически пустовал, окружённый особняками и резиденциями, в которых нескоро ещё появятся настоящие жители. Нет, конечно же, там постоянно присутствовали представители практически всех более-менее значимых кланов, в том числе и правящего рода, но только как наблюдатели за проведением работ. Обычных жителей ждали не раньше чем года через три, когда закончится возведение жилых микрорайонов и инфраструктуры. Хотя, судя по информации с сайтов агентств недвижимости, почти все квартиры уже были выкуплены теми, кто держал нос по ветру.

Так что все эти отчёты о прогрессе возведения значимых зданий, количестве проложенных дорог, а также сплетни типа, чей посол на кого посмотрел и что новоявленный великий князь ел сегодня на завтрак, были, по всей видимости, фишкой этого конкретного радио и по большому счёту населению неинтересны. Куда больше всех занимало негласное соревнование между странами – чья новая столица будет закончена первой: русский Аркаим, североамериканский Рэм, возводимый в Йеллоустоновской Кальдере, или Тайный Город Мао, который китайцы ускоренными темпами отстраивали в горах Тяньчжушань.

В гонке, постоянно подогреваемой разнообразными оракулами и прочими последователями Ванги и Нострадамуса, были, конечно, и другие претенденты, однако всерьёз воспринимали лишь англичан, да и то только потому, что оценить размах строительства их Греатвиля не представлялось возможным. Графство Уилтшир с момента смены династии стало самой закрытой территорией в этой и без того таинственной стране, а уж что творится у Стоунхенджа, можно было только догадываться.

Нет, я не сомневался, что и его императорское величество, и североамериканский президент и председатель дао прекрасно осведомлены обо всём происходящем на островах. Известно было, что король Мерлин XVI лично отдал приказ информировать сильных мира сего, потому как панически боялся вторжения на острова объединённых войск Триумвирата, однако для иностранных граждан, туристов и даже журналистов проявлять интерес к Греатвилю, находясь на территории Новой Британии, было запрещено под страхом смерти.

– Эх, – вдруг тяжко вздохнул Валера. – Хорошо было бы родиться с даром. Таким не нужно тягать целый день ящики, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Вот ты бы какую силу хотел?

Я промолчал, сделав вид, что не услышал вопроса. Во все времена люди завидовали тем, кому вроде как «повезло» в первые секунды жизни, однако в последние тридцать лет основной причиной для этого стали не положение родителей или семьи, а нечто другое. К сожалению, лично я точно знал, что всё это досужие домыслы.

– Слышь, малой? – напарник не собирался отставать. – Что бы ты выбрал? Огонь? Воду? Или может…

– Медные трубы, – немного раздражённо ответил я и, надеясь, что Валера отвяжется, присосался к бутылке с минеральной водой «Ессентуки».

– Не, Кузь, ну я же серьёзно!

– И я тоже! Никакую бы не хотел. Мне и без них хорошо.

– А чё так? – парень, кажется, реально удивился. – Эх… Такие перспективы бы открылись! Женщины, деньги, высшее общество… и каждый день на ужин не бич-пакет, а бутерброд с маслом и толстенным слоем чёрной икры.

– Ага, – фыркнул я, – а потом тебя, как Верещагина, воротить от неё, проклятой, будет!

– Да прям! Не знаешь ты жизни ещё, малой, – махнул на меня рукой вроде-бы взрослый, но всё ещё наивный парень. – Это прямой билет в высшее общество, брат!

– Знаешь, Валера, – я даже немного рассердился, – люди и без дара прекрасно живут, входят в элиту государства и вовсе не бедствуют! Вот ты – хочешь силу?

– Естественно, – фыркнул мой собеседник.

– Ну так вместо того чтобы вечерами пивасик сосать и сигареты садить, пойди в какую-нибудь секцию. Через годик-полтора раскупоришь Муладхару – вот и будет тебе и сила, и билетик, и всё что хошь!

– Мля! Это, брат, не то! – горько усмехнулся он. – Я что, больной, жопой кверху столько времени торчать! Секция-фигекция – ты пойми, несправедливо это! Одним всё и на халяву, а таким как мы с тобой – шиш на постном масле! Да и не то всё это! Малой, ты пойми – у них «магия»! А после твоей йоги – что будет? Всё тот же кукиш! Да тебя любой урод с даром в порошок сотрёт, неважно, открыл ты в себе свою Мудохару или нет.

– То есть саморазвитие – не твой путь? – хмыкнул я, уже откровенно веселясь. – Чакры тебе открывать не хочется, а нужно всё и сразу? Да ещё и за красивые глазки?

– Да ну тебя, школота позорная, – Валера сплюнул и отвернулся. – Вот подрастёшь, поймёшь, что ты человек второго сорта, тогда вспомнишь умных людей.

– Ты за языком-то следи? – дружелюбно посоветовал я в спину напарнику. – А то отхватить, знаешь ли, и неодарённого – как нечего делать.

– Это от тебя, что ль? – парень презрительно покосился на меня и снова сплюнул. – Ты чё быкуешь, шкет? Берега попутал? Так я ща…

Чего он там собирался сейчас сделать, я так и не узнал. Мимо нашего выезда на проспект Маркса с рёвом пронеслась чёрная иномарка, за ней такого же цвета джип, и тут же раздался слитный визг тормозов, удар и пронзительный женский крик. За ним ещё один.

Из подсобки выглянул встревоженный Михалыч, а мы с Валерой, не сговариваясь, побежали к выезду. Нам открылась ужасная картина. Иномарка, оказавшаяся стареньким «Bentley Flying Spur», стояла поперёк тротуара, возле погнутого столба автобусной остановки торгового центра, а вокруг неё и ближе к лестнице лежали люди. Кто-то страшно стонал и пытался встать, однако большинство оставалось неподвижными.

Над телами уже суетились прохожие, пытаясь оказать пострадавшим посильную помощь. Чуть подальше стояла женщина, судорожно сжимавшая побелевшими пальцами телефонную трубку. Навзрыд плакал ребёнок, маленький мальчик в заляпанной кровавыми брызгами беленькой рубашечке, опустившись на колени и теребя дрожащими руками лежащее навзничь тело. От торгового центра к месту аварии уже бежали люди, кто-то кричал, требуя срочно вызвать «скорую помощь».

Чуть в стороне в шоке застыли две уже виденные мною сегодня молоденькие девушки. Пакеты, которые они держали, вывалились из ослабевших пальцев, и покупки рассыпались по земле, а они словно завороженные смотрели на картину трагедии, не в силах даже пошевельнуться. Светленькая, видимо, придя в себя, сделала неуверенный шаг вперёд, к сидящему на земле ребёнку.

– Братан… – взволнованно прохрипел Валера, дёргая меня за руку, – не стой столбом! Валить надо…

В общем-то, он был прав. Дело в том, что это явно не рядовая авария. Из остановившегося джипа, как и из самого седана, выбрались пассажиры. Все как один бритые налысо, в тёмных очках и чёрных костюмах поверх белых рубашек. Эдакие стереотипные безликие телохранители, штампованные бодигарды, словно бы сошедшие с экрана какого-нибудь американского фильма. И намерения у них были весьма немирные.

Четверо тут же бросились к девушкам и, схватив их, потянули к джипу. Трое других неспешно, словно бы нехотя, достали из салона оружие, и не «калаши», как можно было бы ожидать, а австрийские Steyr AUG и, недолго думая, открыли беглый огонь по людям, пытавшимся помочь раненым, и успевшей собраться у торгового центра толпе. Ещё один, водитель внедорожника, просто стоял рядом с дверью своей машины и равнодушно взирал на происходящее.

Сквозь противный стрёкот иностранных штурмовых винтовок до меня доносились крики раненых и стоны умирающих. Началась паника, и люди бросились врассыпную, а уроды в чёрном стреляли в любую движущуюся мишень, а меня словно бы переклинило от накатившего страха. Да что там – настоящего ужаса.

Я стоял и смотрел на творящуюся вакханалию, и пусть внутри меня всё бурлило, не в силах был даже пошевелиться. Такую страшную картину я видел первый раз в своей жизни, и всё никак не мог поверить в реальность происходящего. В то, что кто-то действительно мог решиться устроить кровавую бойню в самом центре Новосибирска.

– Малой, валим! – надрываясь, проорал мне в ухо напарник и с силой потянул в переулок, однако я уже находился в том состоянии, когда сдвинуть меня с места было выше сил простого неодарённого человека.

Девушек, несмотря на их отчаянное сопротивление, уже почти затолкали в джип, когда до меня донёсся вой полицейской сирены. Через несколько секунд с одной из улиц вынырнули два патрульных «УАЗ-Патриота» и, ревя, понеслись к торговому центру, и в этот момент ожил восьмой бритоголовый, до сих пор никак себя не проявивший.

Он медленно протянул руку перед собой, что-то произнёс, я успел различить, как шевельнулись его губы, и тут же первую машину служителей правопорядка поглотил разрыв магического пламени. Через пару секунд заполыхала и вторая, а уничтоживший их маг вновь стал апатичен к происходящему.

Я же чувствовал, что сам сейчас взорвусь. С одной стороны, за эти мгновения страх улетучился, словно бы его никогда и не существовало, а вот тело всё ещё не осознало этого и не слушалось. Ему словно бы требовалось, чтобы кто-то отключил предохранитель, который я когда-то давно установил сам себе. И один из бритоголовых, вооружённый винтовкой, сделал это, сам не понимая, что натворил.

Маленький мальчик всё так же сидел на мостовой, пытаясь растолкать погибшую родственницу, а этот моральный урод, явно красуясь, неторопливо прицелился прямо ему в голову. И именно в этот момент я потерял остатки самоконтроля, которым так гордился, а тело словно бы само собой начало двигаться, навсегда губя ту тайну, которую я хранил как зеницу ока с самого детства.

Возможно, будь я взрослее, я смог бы перебороть себя и поступить если не «правильно», то так, как было бы лучше конкретно для меня. Никто бы не осудил такого, как я, потому как не знал моего секрета. Он вообще был известен только одному человеку, который к тому же уже успел забрать его с собой в могилу. Однако юношеская импульсивность и пережитый страх не позволили мне рассуждать «здраво», и случилось то, что случилось.

Где-то далеко позади вскрикнул от боли в обожжённых ладонях наивный парень Валера, так мечтавший иметь «силу» и быть вхожим в элитарное общество. Впрочем, мне некогда было извиняться. Мгновение – и я оказался перед бритоголовым трупом, который даже ещё не подозревал того, что он уже мертв. Короткий удар правым кулаком снизу-вверх, почти от бедра, и мёртвое тело на огромной скорости, кувыркаясь безвольной куклой, улетело по высокой дуге куда-то в сторону улицы Ватутина.

Я не наблюдал за ним. Мне было всё равно. Ударом локтя той же руки, сверху вниз на повторном движении, пришедшемуся стоявшему рядом ещё одному вооружённому лысому, я просто смял его тело, разрывая плоть и ломая кости и тут же левой рукой нанёс дистанционный энергетический удар по третьему, да такой мощи, что человек лопнул, словно наполненный водой шарик.

Одной из девчонок удалось вырваться, державший её бугай замахнулся и тут же осел на землю со сломанной шеей, по которой пришёлся удар моей раскрытой ладони. Впрочем, он всё ещё стоял на ногах, когда быстрый тычок кулака навсегда остановил сердце его товарища, а затем от лёгкого шлепка ещё один похититель взмыл высоко в небо.

На него мне было уже плевать, если он не погиб от этого удара, то гравитация планеты закончит начатое. Меня больше интересовал предпоследний из бритоголовых, который оказался шустрым малым, явно открывшим две, а то и три чакры, а потому успевшим среагировать и отскочить в сторону. Впрочем, воевать врукопашную со мной желанием он не горел. Рука его нырнула под лацкан пиджака, извлекая из кобуры пистолет. Кажется, это был Glock-17, хотя я мог ошибаться. В любом случае подобное действие было его фатальной ошибкой.

В бою с «воином» моего уровня следует уповать на то, что уже есть у тебя в руках. Пистолет или нож – неплохо, возможно, это хоть как-то поможет. Если же ты безоружен – дерись как есть, и, может быть, тебе воздастся. Однако не дай бог попытаться вытащить короткоствол или достать клинок из ножен. Даже если они расположены очень удобно, а ведь у него была тактическая кобура скрытого ношения.

Я даже не стал с ним возиться. Отвлёкся – получи! От пинка ногой он улетел прямиком в стену торгового центра, на которой и распластался, словно мошка на ветровом стекле несущегося на полной скорости автомобиля. Вот только и я оплошал, прыгая с этими товарищами, как первогодка из школьной секции перед профессиональным боксёром.

Не то чтобы я забыл о маге. Просто нельзя было оставлять подобного противника на потом, ведь судя по творимым им заклинаниям, он уже мог дышать Анахатрой, ну или как минимум вплотную подошёл к раскрытию этой четвёртой чакры.

Впрочем, меня предупредили. И это была не «интуиция» – подобная широко распиаренная в фантастике штуковина далеко не всегда срабатывает в нужный момент. Я услышал предупреждающий вскрик одной из девушек и тут же метнулся в сторону всё ещё сидящего на земле ребёнка, разворачиваясь и нанося энергетический удар по тому месту, где я только что стоял и куда сейчас стремительно нёсся жёлтый огненный шар.

У меня лишь успела мелькнуть мысль, что, если бы пламя было голубым или хотя бы фиолетовым – тут бы всем нам наступил большой карачун. Огненный шар, он же Fireball, всего-навсего боевое утилитарное заклинание объёмного взрыва. Им редко когда метят непосредственно в противника, обычно целью служит земля под его ногами, так что я точно знал, куда прилетит этот снаряд. Цвет горения самого болида определяет в первую скорость его полёта и поражающие возможности. Я просто не успел бы ничего сделать даже с фиолетовым, и надо ли говорить, что накрыло бы и меня, и девушек, и самого мага.

«Мать-перемать! Девушки! – я в бессилии скрипнул зубами. – Они же всё равно попадут под раздачу, а я уже вообще ничего сделать не могу!»

И только тут я соизволил заметить неприметные колечки на пальцах у красавиц. Небольшие печатки с шести– и десятилепестковым цветком – стилизованные изображения второй чакры Свадхистханы и третьей Манипура. Да и в руке темноволосая сжимала не смартфорн, как-то могло показаться на первый взгляд, а дорогой элитный ПМК – персональный магический компилятор, на котором пыталась нажать на одну из иконок активаторов.

Подружки-то оказались магами. Людьми с «даром», от рождения обладающими открытыми чакрами и способными вдыхать ими море сансары. Да и не из слабых, если, конечно, брать во внимание их юный возраст. Второй и третий круг, или как в России принято говорить – уровень. Темноволосая – посильнее, светленькая послабее, – но тем не менее, если они мои ровесницы, то это очень и очень круто.

Я… я ладно. Скажем так – особый случай. Мне магия и даром не нужна, и не потому что не могу ей пользоваться, а потому что не хочу. Однако вот так встретить на улице двух одарённых…

Всё это я провертел в голове буквально в одно мгновение. Перед вытянутой вперёд рукой тёмненькой появился золотистый магический щит, и тут же полыхнул разрыв огненного шара, на который немедленно обрушилась выпущенная мною силовая волна. Двойной грохот затопил площадь перед торговым центром, и уже спустя долю секунды я оказался перед вражеским магом.

Надо отдать ему должное, он оказался неплохим бойцом. Его явно натаскивали на бой, и с другим противником, даже превосходящим его на круг, он имел все шансы на победу. Тем более он не пользовался компилятором, наверное, следуя специфике традиционных магических школ, так и не принявших ПМК. А потому хоть и был ограничен несколькими раз и навсегда вызубренными и доведёнными до автоматизма заклинаниями, мог кастовать их гораздо быстрее классического мага. Уж я-то знал, потому как сам был таким же, но совсем по другим причинам.

К тому же урод был необычайно сильным огневиком. Новости про таких магов, делающих всё по старинке, нет-нет да появлялись в средствах массовой информации. Их прозвали ведьмами и ведьмаками, как бы намекая на «деревенский» подход к волшебству. Одной из отличительных черт этих товарищей была возможность применять заклинания только своего аспекта. И то, что он при мне использовал две различные боевые вязи огненной стихии – уже давало повод записать его в ряды каких-нибудь сектантов.