Текст книги "Тело"

Алексей Шолохов
Тело

Посвящается моей сестренке

Пролог

Где-то за разрушенной фермой запела птица. Ее прелестная трель завораживала. Савелий был немного удивлен появлению чего-то живого в столь поздний час.

Он вышел из машины. Огляделся. Перед ним стоял небольшой оштукатуренный домик. Крыша покрыта старым потрескавшимся шифером. Трещины в кровле кое-где расходились в огромные дыры. Он бы ни за что не подумал, что в деревне кто-либо живет, если бы не шторы на окнах этого дома. Остальные дома были разрушены – обвалившиеся стены без окон, без крыш.

Савелий направился к зеленой двери. Надя осталась в машине. Парень заглянул в темное окно. Потом поднялся на крыльцо, подошел к двери и постучал. Легко, чуть слышно. Затем сильнее, настойчивее. От собственного стука ему стало как-то не по себе, будто он стучался в дверь помещения, полного убийц и насильников. Он обернулся и посмотрел на задремавшую в машине жену.

«Какого черта я ее послушался? «Сверни здесь», – мысленно передразнил Надю Савелий. – Сейчас бы спал уже в мягкой постели какой-нибудь гостиницы. Она-то дрыхнет. Ей-то что?»

Он ударил в дверь еще раз и собирался уже идти к машине, когда в окнах зажегся свет. Ну, наконец-то. Лицо выглянувшего из-за шторы человека больше походило на маску из папье-маше. Маленькие злые глаза, большой, словно кабачок, нос, свисающий над толстыми пельменями-губами, клочки спутанных волос на голове и щеках. Но больше всего парня поразили брови старика (хотя это существо вполне могло быть и женского пола, Сава решил, что это старик). Они были длиннее и гуще, чем вся растительность на уродливой голове, вместе взятая. Жесткие, как проволока, волоски свисали шторками над глазами.

«Вий, – первое, что пришло на ум Савелию. – Поднимите мне веки».

Но он не верил в сверхъестественное, даже в такую жуткую ночь и в заброшенной деревне. Сава твердо верил в человеческую доброту и человеческое же зло. Остальное вторично. Вот и сейчас Савелий был уверен, что, несмотря на свою схожесть с мифическим персонажем, человек накормит их, уложит спать, а утром покажет, как выехать на трассу.

– Здравствуйте, – сказал Сава и одарил старика улыбкой продавца-консультанта.

Старик долго буравил парня своими черными угольками из-под проволочных бровей. Савелий не выдержал и спросил:

– У вас есть телефон?

«Ты б у него еще Skype спросил, придурок», – выругал себя Сава.

К его удивлению, старик кивнул. Парню даже показалось, что нос уродца качнулся, словно вареная сарделька. Старик снова кивнул и исчез в доме. Через минуту с небольшим за дверью что-то клацнуло, и петли недоброжелательно скрипнули. Сава подошел ближе и заглянул в образовавшуюся щель. В коридоре никого не было.

«Может, у них так принято встречать гостей?» – подумал Савелий.

Он посмотрел на машину. Надя привалилась к стеклу и спала. Счастливый человек. Он всегда поражался ее беззаботности. Наорать, переложить вину за все на другого и спать спокойно. Это было в ее духе. Для чего же еще нужны мужья?

Сава шагнул через порог. В нос тут же ударил запах разложения. Так воняет, когда где-то гниет трупик крысы, например. Здесь их, судя по запаху, было много.

– Эй, хозяин, у вас здесь что-то протухло.

Савелий увидел, что старик прошел в комнату. Парень, прикрывая рукавом нос, пошел за ним. Старик сел за круглый стол без скатерти. Поверхность стола облупилась и вздулась. Вий сложил руки перед собой и поднял свои жуткие угольки-глаза на припозднившегося гостя.

– Единственное, что я могу вам предложить, это еду и ночлег, – проскрипел хозяин.

Запах разложения, казалось, пропитал весь дом. Тут не до еды.

– Мне бы позвонить, – напомнил свою просьбу Савелий.

– Садись, – приказал старик и зыркнул куда-то за спину парня.

Сава сел и непроизвольно обернулся. В дверях, через которые он только что вошел, стоял еще один уродец с вилами в руках. Савелий с ужасом понял, что попал, мягко говоря, не туда, где ему рады. То есть, может, здесь ему и рады, но как-то уж очень специфически.

– Поешь, сынок, – вдруг ласково, по-отечески сказал старик. – Путь-то у вас неблизкий. Был.

Из смежной комнаты (скорее всего, кухни) вышла красивая девушка в джинсах и красном топике и поставила перед Савелием блюдо с вареным мясом. Аромат пряностей и самой еды на удивление быстро прогнал запах гнили, и в животе парня заурчало.

– Ешь, малый, не стесняйся.

Сава посмотрел на носатого, потом на красивую девушку. Она была здесь, как говорится, не к месту. Среди этой вони, разрухи и уродов девушка была розой, выросшей на куче навоза. Нестыковочка. Может, городская? Внучка приехала к деду, мало ли. Что-то было не так.

– Ешь! – сказал старик.

Савелий посмотрел на хозяина, потом перевел взгляд на блюдо с угощением. Мясо пахло еще ароматней, и очень хотелось есть. Сава взял еще дымящийся кусок и откусил. Сок вареного мяса наполнил рот. Нежные куски буквально разваливались на волокна и таяли. Парень не глотал, чтобы набить желудок, как обычно, а наслаждался едой. Он даже прикрыл глаза. Когда он открыл их, его внимание привлекло какое-то движение. Парень посмотрел на хозяев поверх куска мяса, поднесенного ко рту. Девица стояла за спиной старика, положив руки ему на костлявые плечи. Они улыбались. Что-то опять шевельнулось. Сава сфокусировал взгляд на куске в своей руке. Сотни белых личинок облепили сгнивший шмат мяса. Запах разложения вернулся, как только Савелий с отвращением отбросил надкушенный кусок.

– Вы что?! – Он вскочил со стула. Зацепил тарелку с угощением, и она разбилась о пол. Под ногами копошились тысячи личинок-рисинок. Комок рвоты подступил к горлу, и Савелий тут же согнулся пополам.

– Да ты, малый, не воспитан, – гаркнул старик.

Сава блевал и блевал. Ему показалось, что личинки выходили и из него. С каждым приступом рвоты он думал только об одном.

«Надо убираться отсюда, – думал он. – Пока они…»

– Научи-ка его, – сказала девушка. Точнее, девушки. Савелий даже выпрямился, чтобы посмотреть, кто присоединился к ним. Странное дело, девушка стояла одна, а голоса звучало два. – Грязный гость должен знать свое место.

Новый приступ рвоты согнул парня пополам. Его рвало до рези в желудке. Саве стало так плохо, что он не обратил внимания, как к нему сзади подошел мужчина с вилами. В момент, когда человек за его спиной замахнулся, Савелия снова вырвало. Поэтому, когда вилы вошли в спину чуть выше поясницы, боль его не удивила. Его удивило другое. Он упал на живот в лужу собственной рвоты и, давя личинок, пополз под стол. Сава, истекая кровью, перевернулся на спину, чтобы посмотреть на своего обидчика. Вот тут-то он и увидел то, что его так удивило. Перед ним с вилами в дрожащих руках стоял Митрич, умерший пять лет назад. Сава с друзьями забили его насмерть по пьянке.

– Грязь нужно смывать кровью, – произнес Митрич и воткнул вилы в живот Савелию.

Глава 1

«Додж Караван» несся по проселочной дороге, изредка притормаживая на непроходимых ухабах. Водитель угрюмо смотрел вперед, трое пассажиров сидели с закрытыми глазами. Вдруг водитель вскрикнул и нажал на педаль тормоза. Пассажиры выругались и уставились на него.

– Ты чего… – начал седой мужчина, но тут же осекся, проследил за взглядом своего приятеля и издал стон. На деревьях вдоль дороги висели человеческие тела. То, что люди мертвы, не вызывало никаких сомнений. Трупы были обнажены и выпотрошены, словно бройлеры перед варкой.

Мишка проснулся. Посмотрел на часы – было двадцать шесть минут первого. Вот это ты спишь! Ну, если каждый день ложиться далеко за полночь, то удивительно, что он вообще проснулся. Миша встал и пошел на кухню. Попил воды и только теперь заметил, что вокруг что-то не так. Он чувствовал чье-то присутствие. За пять лет одинокого проживания в однокомнатной квартире в Выхино он научился понимать, когда он один в квартире, а когда нет. Особенно это было актуально в дни, подобные сегодняшнему, когда до утра по клубам и когда выпито больше, чем принимает организм. Мишка просыпался и первым делом прислушивался к звукам в квартире. Даже если особь противоположного пола вела себя тихо и не храпела, как тягловая лошадь при подъеме в гору, он чувствовал ее. И в считаные секунды, пока не началось «А куда мы сегодня пойдем?», под угрозой возвращения жены выпроваживал, как правило, несимпатичную девицу.

Сегодня Мишка отклонился от собственных правил. Может, кошмар тому виной, а может, потому что он был уверен, что никого не приводил? Ну, тогда кто в ванной?

Миша снял нож с магнитной вешалки и пошел к двери в санузел. Свет был выключен, и нахождение там хоть кого-то было по меньшей мере странным. И страшным. Мишка был просто уверен, что там кто-то прячется. Он резко открыл дверь и ткнул наугад ножом. Кто-то был за шторкой в ванне. Человек просто стоял. Миша едва подавил желание ткнуть его ножом. А вдруг это какая-нибудь девица? Просто любит стоять в темноте в ванной. Он отдернул штору, все еще думая об обнаженной девушке. Нож выпал из руки, Миша попятился и сел на унитаз. Перед ним, покачиваясь на крюке, торчащем из потолка, висел выпотрошенный труп. Точно такой же, как и те, из его сна.

Он проснулся, резко подскочив на кровати. Сердце рвалось из груди. Миша лежал и прислушивался к звукам. Барабанная дробь сердечной мышцы заглушала происходящее в квартире. Если в ней вообще что-либо происходило. Но ему хватило услышанного здесь. Кто-то шевельнулся, зашуршали какие-то тряпки, возможно, простыня. Кто-то был с ним в одной кровати. И он, несмотря на то что боялся, очень хотел узнать кто.

– С тобой все в порядке?

Уже лучше. Раз она говорит, значит, не выпотрошенная.

Миша повернулся на голос. На второй половине огромной кровати, подтянув под подбородок одеяло, лежала девушка. Вроде даже и симпатичная.

– Кошмарный сон, – ответил Миша и снова лег.

– Надо развеяться, – предложила девушка.

«Не начинай, а!»

Он повернулся к ней и собирался озвучить свои мысли, прибавив внезапное возвращение жены, но вдруг понял, что забыл ее имя.

– Послушай, милая, – начал он и тут же осекся.

«А она действительно милая. Зачем искать кого-то на вечер, если есть вполне неплохой экземпляр?»

– Может, на ВДНХ сходим?

– На достижения народного хозяйства потянуло? – улыбнулась девушка.

«Она определенно ничего».

– Там началась выставка «Охота и рыбалка».

– А-а, тогда понятно.

– Нет, ну а потом в киношку забуримся. Ну, ты как?

– Почему бы и нет?

– Только я еще с неделю пешеход, так что придется добираться на метро.

– Сто лет под землей не была. Мы, кстати, можем ограничиться посещением этой обители архитектурных изысков.

Миша с трудом догадался, что она имеет в виду станции подземки, а вот имя ее он так и не вспомнил. Михаил очень надеялся, что это временное явление.

* * *

Вячеслав Прудников, дожив до двадцати пяти лет, не имел собственной жилплощади, не имел семьи, да и счастье в личной жизни было шатким и чертовски неустойчивым. Но так было не всегда. Еще год назад у него была жена, сын и двухкомнатная квартира в Люблино. Что могло произойти за какой-то месяц (ведь он был уверен, что до этого все было хорошо), чтобы Светка сделала разворот на сто восемьдесят градусов? А вместе с ней развернулся сын и его квартира в пятьдесят квадратных метров.

Он пытался, конечно, разделить по справедливости, но все было против него. Вячеслав прописался в материнской квартире в Орехово-Зуево, снял квартиру в Выхино и зажил пусть не счастливо, но более или менее спокойно. С сыном по решению суда он проводил два выходных дня в месяц, с бывшей женой виделся практически каждый день – работа на одном предприятии обязывала. Слава привык видеть ее каждый день и относиться к ней как к государству Люксембург. Есть она, да и черт с ней – ему от этого ни холодно, ни жарко.

Вначале, когда она сообщила ему об измене, а потом и любви к тому, кто ее обхаживал два года, не поверил ей. Любящая жена и мать трахалась, как потаскуха, по съемным квартирам два года?! Два гребаных года он входил в квартиру, целовал ее в щечку, ужинал и шел спать, ничего не подозревая. А следовало бы. Когда она объявила ему о сексе по графику, тогда и надо было все понять. Так нет же, он решил, что его роднулечка устает на работе – общение с грубыми мужиками и все такое. Ох, как он был близорук. Прудников был уверен, именно поэтому она и загуляла. Он слишком оберегал ее. Помыть посуду – да, милая. Постирать – белое отдельно от черного. Приготовить ужин – конечно, любимая. Секс по субботам – почему бы и нет, родная.

Потом он возненавидел ее. Однажды, придя с работы, он обнаружил свои чемоданы у соседа Гришки. Замки были сменены, а сама она укатила к маме в Ставропольский край. Он ненавидел ее около года. Опять же в собственном репертуаре. Тихо, молча. Возможно, надо было как-нибудь более жестко отреагировать. Дать в морду ей и ее ненаглядному. Только Слава не был уверен, что она сошлась с тем же, с кем и кувыркалась два года. Он даже сомневался, что за эти проклятые два года у нее был всего лишь один любовник. Прудников просто отступил.

Слава продолжал ненавидеть ее до тех пор, пока к ним на базу не устроилась Олеся. Он не верил в любовь с первого взгляда, но что-то подобное произошло с ним. Двадцать пять лет не тринадцать, но он увлекся ей, как пацан. Казалось бы, подойди, пригласи на ужин. Так нет же, его хватало только на легкую улыбку и слабый кивок в ответ на ее приветствие. Его раздражала собственная неуверенность и мягкотелость.

«Ты словно пряник, размоченный в молоке, – подтрунивал сам над собой Слава, одинокими вечерами лежа перед телевизором. – Так и не заметишь, как будешь задувать свечку с цифрой тридцать на торте в полном одиночестве».

На самом деле он не был одинок. Борька и Мишка не давали ему скучать. Но это было не то, что ему было нужно. Ему нужна была женщина, ему нужна была любовь. И, похоже, он ее нашел. Осталось совсем немного. Совсем чуть-чуть. Всего лишь подойти и заговорить с ней.

* * *

Борька был доволен. Собой в первую очередь. Они давно хотели приключений, и они их получат. Они – это группа энтузиастов, готовых на все. Энтузиастов? Придурков! К коим Борька относил и себя. Лишь бы адреналин в кровь и «башню» сносило. Сережка, его сестра Наташа, Мишка, Сонька и он года два назад увлеклись экстремальными видами спорта. Боря занимался этим давно, но после смерти мамы немного подзавязал. Потом решил подсадить на это друзей. Они сплавлялись по реке, прыгали с парашютом, даже восходили на гору. Борька ни хрена не помнил, как она называлась, но наверняка не Эверест. Шувалов боялся, что Оля не разделит с ним его увлечение. Будучи девушкой Шувалова, Ольга не изъявляла желания поучаствовать в сумасшедших играх друзей. Но когда они поженились, Оля заинтересовалась и взяла с него обещание, что в следующий раз он непременно возьмет ее с собой, куда бы они ни поехали. Куда бы ни поехали… Пока это была беда. Они не знали пока куда. Если с отпусками им удалось всем подстроиться друг под друга, то с местом будущего «взрывного отрыва башки» ничего решено еще не было.

Боря предлагал друзьям съездить на Кавказ. Но Соня и Оля были против. Слухи о «гостеприимстве» аборигенов тех краев были пугающими. На деле Борька думал, что эти самые слухи были несколько преувеличены, но рисковать девчонками он не собирался. Такой экстрим им не нужен. Можно на худой конец договориться с диггерами и полазить по московской подземке. Но почему-то Борьке подобное занятие было неинтересно, несмотря на легенды о крысах-мутантах. Вообще, непонятно, для кого эти легенды. Подобным Боре это было неинтересно, а простому обывателю и вовсе по барабану – он в метро только в вагоне да в вестибюле бывает.

Борька достал телефон и набрал номер Сергея Самсонова.

– Самсончик, привет.

– Привет, Борюсик! Как сам?

– Зашибись. Ты с отпуском решил?

– Да. С завтрашнего дня.

– Отлично. Давай сегодня к семи в «Старый город».

– О’кей.

Вот что Борьке нравилось в Сереге, так это то, что разговор с ним всегда получался кратеньким и при этом очень содержательным. А с Мишкой только начни. Он тебе о всех своих бабах расскажет. И, главное, ведь не помнит их имен, зато помнит, где, когда и в какой позе. Борька набрал его номер. После короткого приветствия и просьбы прийти в «Старый город» к семи Михаил Болдин просто-таки удивил.

– Хорошо, старичок, буду.

И все! Никаких слюнявых подробностей из интимной жизни. Либо у него не было секса за последние двадцать четыре часа, либо он пересмотрел свое поведение и наконец-то начал соответствовать своему возрасту. Двадцать пять лет не тринадцать, как говорил Прудя. Точно, из мужиков надо еще Пруде позвонить. Хоть он особенно с ними не рвался (так, пару раз выходил в поход), но предложить надо. Друг все-таки. Да к тому же беда у него. Жена загуляла, а потом и вовсе выгнала из его же квартиры. Горю этому уже второй год пошел, и пора бы смириться, но Вячеслав Прудников ходил как в воду опущенный. Борька не винил друга. Еще неизвестно, как вел бы себя каждый из них. Борька и в страшном сне не хотел бы увидеть, как Оля ему изменяет или хотя бы говорит об этом. Иногда подозрения были, но он отметал их.

Шувалов набрал номер Сони. Разговор с Прудниковым он оставил напоследок. Уж очень удручающе на него действовал голос рогоносца, так и не скинувшего рога за год с небольшим.

* * *

Вячеслав оставил машину перед аптекой и пошел к входу кафе. Длинное здание больше напоминало торговый центр. Два продуктовых магазина, один хозяйственный, один вещевой, аптека и кафе «Старый город». В общем-то, здание было не только торговым, но и центром для встреч друзей. Борька позвонил и предложил собраться после работы и обсудить кое-какие нюансы по поводу предстоящего отпуска. Нюансом, скорее всего, был выбор дерьма, в которое они добровольно вляпаются. Прудникову, если начистоту, это все осточертело. Все эти гонки. Словно дети, ей-богу. Нельзя просто съездить на море, попить пивка, пожарить шашлычка. Нет же, им подавай, чтоб кровь стыла в жилах, чтоб испуг до коликов. Вячеслав только потому и возился с ними, что боялся остаться один. Друзья пусть обезбашенные, но это единственное, что у него осталось.

Слава вошел в зал. Друзья сидели за столом в дальнем левом углу. Он подошел, поздоровался и сел с краю.

– Итак, – начал Борька, – с отпусками все разобрались?

Молодые люди закивали.

– Тогда у кого какие предложения, пожелания?

– Тут вот че… – начал Мишка. Славик только что заметил рядом с ним симпатичную девушку, попивающую коктейль. – Маринка предложила такую хреновину…

Девушка улыбнулась, поставила на стол бокал и поправила черные волосы.

– Мне Миша рассказал о вашем увлечении, и я предложила…

«Ну что, милая, не томи. Поход по грибы или рыбалка граблями. Что ты можешь предложить?»

– В Тульской области много заброшенных шахт. Почему бы не полазить по ним.

– А?! – выкрикнул Мишка. – Экстремальненько?

– Пожалуй, даже слишком, – произнес Борька.

– Что случилось, наш суперпуперэкстремал сдулся? – улыбнулась Соня.

– Да нет. Насколько я знаю, шахты после вывода их из работы затапливаются водой. Так что нам придется брать с собой акваланги.

– Я думаю, до этого дело не дойдет, – улыбнулась Марина.

Она Прудникову чем-то напомнила Олесю. Трудно было сказать, чем именно.

– Ну, что думаете, господа хорошие? – спросил Мишка.

– Я – за, – произнесла Соня.

– Я тоже, – сказал Сергей Самсонов.

– И я тоже, – высказалась Наташа.

– Ты-то куда, малявка? – огрызнулся Мишка.

– Я с братом.

– Ладно, это не хуже каких-нибудь пещер, – пробубнил Борька. – Я – за.

– Ну, я уже напросилась, грех отступать, – сказала Оля. – Я – за.

– Славка?

Вдруг странная мысль пришла Вячеславу в голову. А что, если…

– Ребят, а можно с нами еще один человек поедет?

– У Пруди любовь, – гыгыкнул Мишка.

– Конечно, можно, – сказал Борька.

– Ага, только справку от ветеринара возьми, – не унимался Михаил.

У Славы появилось такое редкое для него желание дать в морду наглецу.

– Успокойся, – Боря дернул Мишку за рукав. – Ну, раз все согласны, выезд послезавтра в десять утра. Отсюда. Все, собрание считаю закрытым. Можете расходиться.

Прудников вышел из кафе в приподнятом настроении. Будто ему уже было обещано свидание с красивой девушкой Олесей.

«Тебе точно двадцать пять? – задал он себе вопрос. – Не тринадцать? В твоем возрасте уже сексу так не радуются, и то потому, что он становится обыденностью. А ты радуешься тому, что, возможно, Олеся с тобой поедет в какое-то шахтерское селение. А может, и не поедет».

* * *

Он ходил вокруг телефона, не решаясь снять трубку и набрать номер. Слава выругал себя за нерешительность, но это не помогло. Не мог он так вот по мановению волшебной палочки стать уверенным в себе мачо, этаким брутальным самцом, от которого не уходят жены. Его гипотеза, что двадцать пять не тринадцать, могла не подтвердиться. В его случае как раз тринадцать, не больше.

Телефон зазвонил. Двадцатипятилетний подросток Славик даже подпрыгнул. Подошел к аппарату и дрожащей рукой снял трубку.

– Алло, Вячеслав?

Что за хрень? Слава боялся, что голос сейчас выдаст его волнение.

– Слава?

Прудников очнулся.

– Да.

Во рту пересохло. Но он взял себя в руки и спросил, чтобы знать наверняка:

– Кто это?

– Это Олеся Садовникова. – Девушка выдержала паузу. – Слава, ты извини, что звоню вот так…

Он не понимал, как «вот так», но что-то промычал в ответ.

– Слав, ты не мог бы помочь мне с переездом?

«Говори что-нибудь, олух! Не молчи!»

– Только если ты согласишься на свидание со мной.

«Это кто сказал?»

Слава не верил своим ушам. Оказывается, где-то в глубине его сидел альфа-самец. Что ж он так долго прятался-то?

– Я, наверное, должна сказать, что подумаю?

Он знал, – Олеся улыбается.

– Наверное.

– Можно я сразу соглашусь?

– Конечно, – не скрывая радости, произнес Прудников.

– Ну, тогда я согласна, – сказала Олеся.

Пауза немного затянулась.

– Эй? Ты еще здесь? – Олеся забавлялась.

– Да, да.

– Я думала, ты столик в ресторане заказываешь.

– Ага.

Альфа-самец сдулся, а может, просто померещился. Вернулся лось с ветвистыми рогами.

– Ну-у… А ты поможешь мне? – неуверенно спросила девушка.

– Конечно! Где и когда?

После того, как он положил трубку, Прудникову захотелось выпить. Да что там выпить! Он хотел напиться. Слава тут же опомнился. Завтра с утра он должен быть в Ивановском. От Ивановского до Вешняков, куда переезжала Садовникова, было километра четыре-пять. Часа на четыре работы, даже если ему самому придется разгружать мебель. Так что вечером вполне можно пригласить ее в «Старый город», а там уже и с собой в отпуск.

* * *

Переезда не состоялось. Она просто обманула его. Славик понял это, когда подъехал в назначенное время к ее дому. Олеся ждала его у подъезда.

– Ты не сильно обидишься, если мы сегодня ограничимся ужином?

Прудников не сразу понял, чего от него хотят, поэтому пожал плечами.

– Вот и здорово. Куда ты хотел меня отвести?

Славик улыбнулся. Ее напористость слегка обескураживала, но девушка определенно ему нравилась. Они поболтали еще немного ни о чем и, договорившись, что он заедет за ней в шесть вечера, распрощались. Олеся нежно поцеловала его в щеку. И снова он почувствовал себя пацаном. Но вечер доказал обратное. Он напился не по-детски.

– У каждого человека в жизни есть какое-нибудь отклонение… – начала Олеся, когда они сидели в уютном кафе, которое выбрала она. – Какая-нибудь маленькая тайна. Это может быть извращением, – Олеся хохотнула и тут же продолжила: – Но это, по-моему, чересчур сильно сказано. Ты не находишь?

Славик едва заметно кивнул, наблюдая за девушкой сквозь бокал какого-то белого вина. От этого пойла у Прудникова была изжога, но не мог же он на первом свидании жрать водку. А выпить ему требовалось. Он практически не слушал ее. Весь этот разговор, а в их случае монолог Олеси, сводился к одному лишь вопросу: даст она ему сегодня или нет? О поездке на какие-то там заброшенные шахты он уже забыл. Ради того, чтобы переспать с ней, он выложил около пяти штук. Славка заказал какой-то дорогущий десерт и этот кисляк, который он никак не мог допить. А еще было такси и цветы. Он не был жадным, но вдруг почувствовал, что траты его на ветер. И все из-за того, что он ее ни хрена не слушал.

Прудников попытался вспомнить то, что все-таки смог уловить. Итак, она приезжая, но не издалека. Тульская или Тверская область. Скорее всего, Тульская, потому что он подумал тогда, что она землячка Марины. Она рассказала, что шесть месяцев проработала кассиром в «Бананамаме». Молодые, да и не очень, папаши довольно часто приглашали ее на свидания. Но она ни с кем и никогда. Зачем она это ему сказала? Чтобы не раскатывал губы? Или, наоборот, что он один такой, кому она даст?

С едой они уже закончили и теперь просто сидели, попивая вино и разговаривая. Говорила в основном Олеся. Слава, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего, решил держать рот на замке. А она все говорила.

Он узнал, что Олеся боится наркоманов и «голубых», потому что очень боится заразиться СПИДом. Хотя вероятность этого была такой же ничтожной, как быть раздавленной роялем в магазине музыкальных инструментов. Это могло произойти. А могло и не произойти. Округляя свои красивые голубые глазки, она продолжала говорить о «скелетах в шкафу» и о том, как ей интересна эта тема.

– Вот представь, смотришь ты на человека. Милый очкарик с кроткой улыбкой. А копнуть глубже, он злой садист. Ага. И убивал в детстве кошек.

Вино брало свое. Прудников почувствовал, что пьян, поэтому открытия Олеси его не тронули. Он просто растянул рот в хмельной улыбке.

– Или вообще любит, чтобы партнерша после занятия любовью писала на него. Представляешь?

Славик посмотрел сквозь нее. Даже разговор о сексе не взбодрил его. Олеся засмеялась. Прудя так и не понял, что ее рассмешило больше. Его рассеянный (пьяный) вид или писающая партнерша очкарика.

– Ведь интересно, правда? Сколько людей, столько и тайн.

И она снова затрещала. Вячеслав периодически кивал и тихо поддакивал, делая вид, что внимательно слушает ее. На самом деле он давно не следил за чудным монологом красавицы. Единственное, что его беспокоило, так это секс. О том, чтобы пригласить ее с собой в этот поход по заброшенной шахте, Слава вспомнил потом.

Только когда они лежали в его кровати после занятия любовью, он спросил ее о поездке в Тульскую область. Олеся без раздумий согласилась.