Текст книги "Я буду ждать. Короткая книга с короткой прозой"

Я буду ждать
Короткая книга с короткой прозой
Алексей Сысоев

© Алексей Сысоев, 2023

ISBN 978-5-0060-4123-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я жду тебя

Проснуться рано – это стало для меня настоящим подвигом. Вот уже десять или пятнадцать лет рано я вставала только для того, чтобы принять свои таблетки из-за разыгравшейся боли в ногах. Или когда мой терапевт назначал очередное свидание ни свет ни заря, за что я каждый раз корила его.

Но сегодня все было по-другому. Я проснулась даже раньше, чем будильник успел сделать свое черное дельце.

Такое солнечное, но холодное утро. Старый шумный вокзал. Я. И мой потертый коричневый чемоданчик, такой же ветхий, как и я.

– Ну, старина, пора, – приговаривала я, пока укладывала вчера вечером одежду. – Еще не время нам с тобой уходить в забвение.

И вот я сижу на скамейке на перроне и смотрю на поезда. Один из них повезет меня через всю страну. Пар изо рта намекнул мне, что все-таки следовало достать зимний шарф. Утро оказалось слишком свежим. Во внутреннем кармане конверт с письмом. Остальные лежат в чемодане. Но этот, последний, будет со мной. И стоило мне подумать о нем, как рука уже достала его. Обычный почтовый конверт с маркой. Обычный листок бумаги внутри. И слова, написанные аккуратным, немного косящимся почерком. Его почерком. Уж где это слыхано – такой старушке пускаться в авантюру. Словно в каком-то романтическом романе. Хотя и книг-то я уже давно не брала в руки и не знаю, как там сейчас пишут. Но его письма заменили мне все. Книги. Газеты. И даже радиоприемник. Может быть, заменили бы и еду, если бы я так не любила сладкое, с которым, по словам терапевта, мне давно уже пора попрощаться. Каждый день доходить до почтового ящика в надежде увидеть желанный конверт. Это стало ритуалом, моей зарядкой, даже страстью. Мне не нужно перечитывать письмо. Я помню его наизусть. Но я все равно перечитываю. Снова и снова. И каждый раз взгляд неустанно задерживается на последней фразе:

«Я жду тебя».

Я тоже жду. Жду, когда уже объявят посадку. Жду, когда время напомнит принять лекарство. Жду, когда за окошком замелькают дома и деревья. И когда все прошлое останется позади. Жду встречи с человеком, которого никогда не видела, но о котором, кажется, знаю больше, чем даже о себе самой. Поезд тронется. И я стану еще на шаг ближе. И шаги эти ускорятся. Покачиваясь из стороны в сторону, унесут меня вперед. Стоило ли так суетиться. Стоило ли срываться с места и бежать. Еще не поздно остановиться. Вернуться домой. Просто лечь спать. И жить, как прежде.

Но я жду. Ждать нетяжело. Я всю жизнь чего-то ждала. И смогу подождать еще немного. Смотрю на бегущих с рюкзаками и чемоданами людей. Они уезжают. Приходят новые. И тоже уезжают. И я уеду. Этим холодным солнечным утром. На одном из этих поездов. С конвертом в руке. И шоколадкой в кармане.

Балкон. Кофе. И табачный дым

Михаил любил выйти вечером на балкон и раскурить папироску. После насыщенного рабочего дня такой ритуал был его воскрешением. С его балкона на десятом этаже открывался не самый интересный вид: двор с детской площадкой, широкая автомобильная дорога и кусочек зелени в виде небольшого сквера. Но Михаил любил этот вид. Прямо напротив стоял еще один такой же дом. С такими же окнами и балконами. Порой, когда почти в каждом окне горел свет, Михаил подолгу наблюдал за соседями на той стороне улицы. Одинаковая суета бытовой жизни. Приготовление ужина. Сама трапеза. Подготовка ко сну.

Утром Михаил никогда не спал долго. Вставал, варил кофе и выходил на балкон. Солнце. Свежий утренний воздух. Кофе. И табачный дым.

Однажды воскресным утром Михаил, как обычно, с кофе и папиросой разглядывал окна дома напротив. И в одном из балконов он вдруг заметил лицо. Кажется, он видел это лицо и раньше, но только сегодня оно выплыло на передний план, затмив собой все. Это было лицо женщины. Она смотрела, как показалось Михаилу, прямо на него. Наверное, она тоже заметила его. Женщина улыбалась, подставив лицо солнцу. Михаил тоже улыбнулся.

На следующий вечер Михаил снова увидел ее. В сумерках было сложнее разглядеть ее черты, но то, что она смотрит прямо на него, было неоспоримым. Михаил улыбнулся. И даже приподнял кружку кофе в знак приветствия на правах старого балконного знакомого. Женщина не подавала никаких отчетливых знаков. Она просто смотрела.

Эти встречи стали происходить все чаще. То по утрам, то вечерами. Они обменивались улыбками. Михаил пил кофе и курил папиросу. Женщина просто сидела. Иногда тоже что-то пила из кружки. Михаил не слышал ее голоса. Даже не видел с ее стороны никаких знаков внимания, но чувствовал ее. Каждый день он с нетерпением возвращался домой. Кто она? Как ее имя? Чем она занимается и почему так часто бывает на балконе? Эти и многие другие вопросы и волновали Михаила, и были в какой-то степени безразличны.

В один из вечеров, возвращаясь домой, Михаил зашел в ближайший магазинчик пополнить кофейные запасы. Сделав покупки, Михаил направился к дому и через несколько шагов увидел ее. Словно призрак она стояла посреди тротуара. На ней было элегантное летнее платье и солнцезащитные очки. Михаил никогда не видел ее так близко, но сразу узнал ее. Она была очень хороша собой. Она стояла в пол-оборота к нему и, кажется, не замечала его. Узнает ли она его? Михаил терзался. Ему захотелось подойти и наконец-то познакомиться лично. Он быстро перебрал в памяти все удачные фразы для знакомства и нашел, как ему показалось, самую подходящую для их ситуации.

– Добрый вечер! Как насчет чашечки кофе? – Михаил улыбнулся и сделал учтивый поклон.

– Простите? – женщина повернулась в его сторону, но по ее виду Михаил понял, что она не узнает его. Михаил не растерялся.

– Меня зовут Михаил. Но, вообще-то, мы с вами уже немного знакомы.

– Правда? – женщина выглядела напряженной. Она легко улыбнулась. – Простите, я, боюсь, не припоминаю ваш голос.

– А вы его и не слышали. Мы с вами виделись на балконах. Помните? Я живу в доме напротив.

– Что, простите? – на ее лице появилась растерянность.

Михаил даже подумал, что обознался. Неужели это не она? Но так похожа. Ее лицо он точно не перепутал бы.

– Я почти каждый вечер выхожу на свой балкон выпить чашечку кофе. И каждый раз вижу вас на вашем балконе в доме напротив. И, думаю, вы тоже заметили меня. Помните, как я неоднократно здоровался с вами? И сегодня я вдруг увидел вас здесь. Я не мог не подойти! Наша история тянет на целый рассказ, как вы считаете?

Женщина окончательно изменилась в лице. На этот раз в ее выражении появилось отчетливое смущение.

– Простите, я… – женщина запнулась. Она хотела продолжить, но ее прервали.

– Вера! Я уже здесь, – к ней быстро подошла молодая девушка с пакетом в руке. Она вышла из соседнего магазина. – Я все взяла. Мы можем идти. А где твоя трость? А! Она у меня!

Девушка достала из сумки складную трость, раздвинула ее и вложила в руку Веры. Другой рукой она взяла ее под руку.

– Пойдем, – девушка обратила внимание на Михаила, – это твой знакомый?

– Я, я не знаю… Простите меня, – Вера выглядела потерянной, она опустила голову и крепко вцепилась в руку девушки.

– Извините… тут высокий бордюр, – только и смог вымолвить Михаил.

– Вы очень добры! Спасибо, – сказала девушка и потянула Веру в сторону дороги.

Михаил остался стоять в оцепенении. От всей неловкости ситуации. От собственной глупости.

Так она никогда не видела его. Она просто сидит на балконе и дышит воздухом. А он подумал… А он воображал. В голове творился хаос. Кто эта девушка? Социальный работник? Сестра? Племянница? Ах, он глупец! Как все неловко вышло! «Тут высокий бордюр». Ох, как это глупо!

Раздосадованный Михаил побрел в другую сторону. Мысли путались. Да. Теперь все понятно.

Ну и что?

Михаил остановился и оглянулся. Девушки уже были в конце тротуара.

– Ты какая-то притихшая. Устала? – девушка вела Веру под руку. – Сейчас придем домой и я заварю тебе чай. Сегодня теплый вечер. Включим музыку. Посидишь на балконе?

Вера молчала. Услышав слово «балкон», она тут же вернулась к этому странному диалогу с Михаилом. Она снова и снова прокручивала его слова. Кто он? Он правда видел ее? Похоже, что так. Она ведь каждый день выходит на балкон. Как все это было странно и неловко. Она думала о его голосе. Уверенный, мужественный, но не грубый. Скорее бархатный, с едва заметной хрипотой. Это был приятный голос. И еще парфюм. Приятный аромат. Ей было неловко и даже жаль, что этот диалог так быстро завершился.

И тут она снова услышала его. Этот голос.

– Извините. Вера, так что насчет чашечки кофе? Вы же мне так и не ответили.

Лес

Она смотрела на лес. Во взгляде непонимание. Она не помнила, как и зачем приехала сюда. Еще и в такой неподходящей для лесной прогулки одежде. Длинное хлопковое платье со странным узором. На мгновение она задумалась, когда же успела купить такое. Но все это хоть и интересовало ее, но абсолютно не волновало сейчас. Она была спокойна. Спокойна, как никогда прежде. Мощные стволы хвойных деревьев бесконечно тянулись ввысь. Вокруг ни души. Ни звука.

Кажется, еще недавно дни были наполнены суетой. Гостиная, полная людей. Звонки. Разговоры. Нескончаемая вереница ненужных слов. Удушающий гул безысходности. И вещи. Мучительная сортировка платьев, розовых бантов и носков, игрушек и канцелярских принадлежностей, которые она так и не смогла выбросить.

– Пора уже сделать это. Ты понимаешь? Ты же не можешь хранить их вечно.

Мать. Муж. Подруга. Их слова всегда звучали в унисон.

– Нет. Могу.

Ответ всегда был одним. Она понимала. Но даже через год она так и не смогла. Потому что просто не могла. Все вокруг было невыносимым. Все напоминало ей…

Лес был наполнен сладковато-терпким ароматом свежей смолы с едва заметными нотками медикаментов. Она подумала, надо будет приехать сюда вместе. Ей тоже понравится. И конечно, она наберет целый пакет шишек и веток, которые придется везти с собой. А потом они еще долго будут лежать в каждой комнате по всему дому. Но это не страшно. Надо будет приехать сюда вместе. Сейчас она бесцельно бродила между деревьями, ступая босиком по пожелтевшим иголкам. Но они не причиняли боли. Земля была мягкой и теплой.

Лес был плотным. Куда бы ни падал взгляд, вокруг уходящие вдаль заросли.

Через несколько шагов деревьев вдруг стало меньше. Впереди появился просвет. Белый яркий свет мягко просачивался и тянулся к ней. Но почему-то сейчас он внушал ей тревогу. Она не могла объяснить себе это. Будто что-то кольнуло память. Что-то серое и холодное. И она отвернулась. Уверенно зашагала прочь. Туда, где стволы деревьев стояли так плотно, что казались единым невозмутимым полотном. Медленно она сливалась с ним и растворялась в тишине.

– Как она?

Пожилая женщина с надеждой в глазах одиноко стояла у постели.

– Без изменений.

Мужчина в халате устало потер лоб. Посмотрел на часы, сделал заметку и закрыл папку с листами. Очередной день завершался.

– Завтра попробуем другое.

Отверженные и одинокие

I

Его крепкая мужественная рука страстно обхватывала меня. Каждое движение было точным и чувственным. В такие минуты не существовало в отдельности ни меня, ни его. Мы были единым целым.

Я хорошо помню тот день, когда он впервые принес меня. Бережно достал из упаковки. Она противно скрипела и не хотела поддаваться. Но он справился. Его пальцы нежно потеребили мои волосы. Это было приятно.

Выбравшись из коробки, я наконец-то сделала глубокий вдох. Воздух был свежим, но наполнен целым букетом новых для меня ароматов. Запах растворителей, краски, дерева и табачного дыма. Я сразу же влюбилась во все это. Когда глаза привыкли к свету, я огляделась. Просторная прямоугольная комната. Большой мольберт. И холсты. Холсты были повсюду: на стенах, на полу, у окна. А также множество коробок, бутылочек и банок. Каждая была подписана.

И другие, такие же, как я, но совершенно на меня не похожие. Они косо поглядывали на меня, изучали и перешептывались. Меня они мало интересовали.

Каждую ночь я ждала новый рассвет. Новый день, когда он придет сюда, закурит сигарету и начнет подготавливать все для работы. Он мог подолгу смотреть на пустой холст. Подходить к нему почти вплотную и тут же уходить в другую часть комнаты. Смотреть в окно и снова возвращаться. И тогда я видела, как вспыхивает огонь в его глазах.

Я видела его вдохновленным, когда он внезапно хватал меня и мы тут же принимались за работу. От его резких взмахов иной раз захватывало дух. Время то замирало, то ускорялось, и так по кругу, пока день не подходил к концу. И тогда мы вместе любовались результатом. Он смотрел на картину. Я смотрела на него. Все были счастливы.

Я видела его расстроенным, когда все валилось из его рук, работа не шла, он закуривал сигарету за сигаретой, наносил и тут же стирал краску и даже громил все вокруг. Но никогда он не допускал грубости ко мне. Как бы сердит он ни был, он всегда бережно возвращал меня на мое место и только потом давал волю своим чувствам.

И я была с ним все это время. Холсты. Натурщицы. Приходят и уходят. Как день сменяет ночь. Но я всегда была рядом. Любая очередная ваза, полная или худая, возомнившая себя примадонной, в конце концов, покидала эту комнату либо занимала почетное место в старой коробке в дальнем углу, откуда никому не было выхода. Я смотрела на их показную напыщенность. И это веселило меня.

– О да, посмотрите на меня, я великолепна! Как гармонично отражается свет от моей талии. А с этими фруктами у моих ног и этим шелковым полотном на фоне – я просто бесподобна. Богиня!

И уже в конце дня или в худшем случае на следующий день все эти богини отправлялись в коробку, где в абсолютной темноте теснили друг друга своим величием.

Там им и самое место.

А я наслаждалась. Он устраивал мне ванны. Когда я часами могла просто лежать в смеси смягчающих веществ. А потом он с любовью обтирал и высушивал меня, уделяя внимание каждому волоску. В последнее время таких ванн становилось все больше. Да, я уже не так свежа и красива, как была, когда он впервые увидел меня. Но я все еще могу приносить ему радость. Мы все еще можем работать вместе.

II

И вот снова утро. Новый день. Я в предвкушении жду его. Вообще-то, обычно к этому времени он уже приходил. Но сегодня его все нет. Я терпелива. Я подожду.

Яркие лучи пробиваются через окно. Это будет прекрасный день. Что же мы создадим сегодня? Не буду гадать. Да это и не имеет значения. А! Вот и он! Пришел. Глаза горят. Что-то напевает себе под нос. Ах, совсем как в тот день, когда мы впервые встретились. Какой же тогда был мотив? Уже и не вспомнить.

У него хорошее настроение, а значит, работать будем на совесть!

Открыты баночки. Холст на месте. Сигарета докурена. И вот он – счастливый миг! Давай же – возьми меня!

А дальше все как в тумане. Сначала я подумала, что мне показалось, привиделось от волнения. Но чем дольше это продолжалось, тем яснее я осознавала.

Он взял пакет, с которым пришел. Вынул упаковку. Развернул. И достал меня… Новую меня. Она была такая же. Такая же, как я. Только моложе. Той, кем я была когда-то.

Нет. Этого не могло быть. Должно быть, это новая натурщица. Ну да, у него бывают странные вкусы. Но зачем же он так нежно гладит ее, зачем так крепко сжимает в руке. Я здесь! Ты слышишь? Вот она – я!

Он не слышал. Не подходил. Даже не смотрел в мою сторону. Вместо этого он начал работать. С ней. С этой неопытной и смазливой. Я с ужасом и отвращением наблюдала, как он взмахивает ей, как касается холста, как снова и снова перебирает из руки в руку. Это отвратительно.

Это было словно в кошмарном сне. Страшные сны никогда не снились мне, но, думаю, именно так они и выглядят. Целый день он почти не выпускал ее из рук. Он был счастлив. Возбужден. И прервался лишь пару раз, чтобы выкурить сигарету. И снова хватал ее. И снова взмахивал. А она слащаво хихикала от каждого его движения. Я никогда себя так не вела.

Как он мог? Зачем он так поступил со мной? Разве нам плохо было вместе? Может, я что-то сделала не так? Я ничего не понимала.

Настал вечер. Конец этого мучительного дня. Я не хотела его видеть. Я не хотела ничего слышать. Пусть забавляются без меня.

Он вытер руки. Убрал готовую картину. И подошел ко мне. Мое дыхание замерло. Неужели. Он аккуратно взял меня в руки. Как я скучала по этим пальцам! Он смотрел на меня. Я смотрела на него. Он молча погладил мои волосы и поставил в банку на столе. В банку с другими, такими же, как и я. Отвергнутыми. Брошенными. Одинокими. Мы молча поглядывали на него и на новую меня. Кто-то перешептывался за моей спиной. Но я ничего не слышала.

Я лишь видела, как он бережно положил ее на мое место.

Что ж. Наслаждайся. Однажды и ты познаешь это. Однажды и ты окажешься здесь. С нами. Брошенными. Отверженными. Одинокими.

Сигарета докурена. Свет погашен.

Завтра будет новый день.

Она ждала перемен

I

Она сидела на берегу и ждала перемен. Ее тонкие хрупкие ноги омывала прохладная вода маленького озера. Она часто приходила сюда перед занятиями в институте, куда поступила год назад. Она смотрела вдаль сквозь горизонт, не замечая противоположного берега, деревьев, облаков на небе. Ее взгляд улетал дальше и выше. Ей казалось, что вот-вот откуда-то придет что-то, что изменит жизнь. Что исполнит все ее мечты и грандиозные задумки. Она сидела час, другой, но ничего не изменялось. И она уходила. Брала свои учебники и шла на урок. А назавтра прохладная вода вновь омывала ее тонкие хрупкие ноги. И взгляд ее вновь улетал далеко.

II

Она ходила по рынку. Каждую пятницу после работы она приходила сюда. Заглядывала в палатки с фруктами. Перебирала пальцами орехи, выставленные кучками напоказ. Словно искала среди них что-то особенное. Она видела мужчину. Он выбирал яблоки. Она замечала его здесь практически каждую пятницу. И он всегда был один. Она украдкой наблюдала за ним и представляла, что вот-вот он посмотрит на нее, заговорит и они вместе пойдут домой готовить яблочный пирог. И все изменится. Но мужчина не видел ее. Не заговаривал с ней. И они не пекли пирог. Она покупала продукты и возвращалась к себе. А на следующую пятницу ее пальцы вновь перебирали орехи, выставленные кучками напоказ.

III

Она приходила в парк. Медленно переставляя больные ноги, она опиралась на трость и шла до своей любимой скамейки. Здесь она могла просидеть целый день. Наблюдать за прохожими. Как дети играют в мяч. Как влюбленные воркуют на траве. И как другие старики и старушки, расположившись у столиков в тени больших дубов, играют в шахматы, карты, слушают музыку, читают книги, а кто-то даже танцует. Она смотрела на них, и ей казалось, что вот-вот кто-то позовет ее, возьмет под руку. И она тоже будет играть. Она ждала. Но никто не звал ее и не брал под руку. И она уходила.

А назавтра вновь, медленно переставляя больные ноги, она шла до своей любимой скамейки.

IV

Она ждала перемен. Она знала, вот-вот что-то непременно случится и все изменится.

И все изменилось. Ее не стало.

Он увидел ее в галерее

Он увидел ее в галерее. Он любовался портретами.

Его восхищало, как некоторым художникам удавалось запечатлеть нечто тонкое, едва уловимое и передать это в образе. Всматриваясь в глаза нарисованной женщины, казалось, можно вот-вот почувствовать ее. Он внимательно изучал каждый штрих, каждый мазок. Как уложены волосы. Как изящно изображена ткань платья.

Полностью погрузившись в портрет, он не сразу заметил, как кто-то подошел к нему почти вплотную.

Ему показалось, словно один из портретов ожил и сошел со стены. Все вокруг потеряло резкость и стало просто фоном. Лишь эта женщина, ее профиль вышел на первый план. Она на мгновение кинула на него взгляд.

Ни на одном портрете он не встречал такого взгляда. Не нужно было долго всматриваться в него. Этого короткого мига хватило, чтобы почувствовать ее.

Когда пространство вновь обрело резкость, ее уже не было рядом. Он оглядел весь зал. Он не запомнил, в чем она была одета или какого цвета были ее волосы. Вроде бы темные.

Он искал ее глаза. Переходя из зала в зал, всматривался в каждое лицо. Но все они были не тем. Люди. Портреты. Десятки лиц и глаз. И все не те.

Он присел на скамейку напротив огромной картины. Все плыло перед глазами. Что это было? Может, он так пристально рассматривал портреты, что ему просто привиделось это? Тогда это было самое удивительное и реальное явление.

Он покинул галерею. Он приходил сюда раз или два в месяц. Изучал портреты. Любовался пейзажами. И каждый раз уходил полный вдохновения. С новыми идеями и подсмотренными техниками.

Но сегодня все было иначе. В памяти не осталось ни одной из просмотренных картин. Перед глазами как дымка стоял лишь ее профиль и взгляд. Вспомнив эти глаза, он остановился. Дыша полной грудью, никак не получалось надышаться.

Весь вечер он делал наброски. Изрисовывая листок за листком угольным карандашом, пытался воссоздать ее. Хотя бы отчасти. Но уже с трудом можно было вспомнить хоть что-то. Осталось только ощущение. И оно-то было, пожалуй, самым живым из возможных. Он чувствовал ее. Чувствовал так же, как в тот краткий миг. Но чувство не ложилось на бумагу. Несколько профилей, несколько глаз были чьими угодно, только не ее.

Он пришел в галерею на следующий день. И на следующий. И еще раз. Он приходил сюда каждый день. Его не интересовали портреты. Он искал ее. Ее глаза и профиль. Несколько раз казалось, что в толпе вырисовывался знакомый образ. Окружающий мир замирал на мгновение, но ровно до тех пор, пока он не понимал, что это снова не она.

И он уходил.

Он шел по улице. Ветер дул в лицо. Редкие капли падали с неба на лоб и стекали по щекам. Ему не было холодно. Напротив, он покорно подставлял себя стихии, сливался с нею. Он чувствовал себя художником прошлого, пытающимся запечатлеть на холсте едва уловимый образ музы, и ему никак не удавалось это. Она бесследно исчезла. Это и захватывало дух, и мучило одновременно. Он уже едва мог вспомнить ее глаза. Но так же, как и тогда, ярко чувствовал ее, словно она сейчас стояла перед ним.

Проходили дни и ночи. Сменялись недели и месяцы. Все реже он брал в руку карандаш и кисти. Практически не посещал галерею. И казалось, даже не жил, а пребывал в равнодушном, лишенном эмоций и чувств состоянии. Всех чувств, кроме одного. Тонкий шлейф ее присутствия слабым отголоском по-прежнему пребывал в нем.

Здоровье ухудшалось. Он уже предчувствовал исход. Однажды утром, взяв угольный карандаш и лист плотной бумаги, он дрожащей рукой начал наносить штрихи. Рука работала твердо и быстро, словно под диктовку. Линия за линией вырисовывался образ. Тот образ, что был утерян, но в душе не покидал его никогда.

Он работал усердно, как никогда ранее, и израсходовал все свои запасы сил, но закончил рисунок.

Сквозь облако теней и линий он впервые признал ее. Да. Это была она. Ее взгляд. Неуловимый тонкий шлейф. Она всегда была с ним. Он знал это. Он снова ощутил ее так же ярко, как в первый раз. Именно сегодня он наконец-то нашел ее. Сон стал явью. Он с любовью прижал рисунок к груди.

Он снова стоял в галерее и любовался портретами. Молодой. Полный сил. Все было таким знакомым и одновременно совершенно другим. Помещения залиты светом. Легкость. Умиротворение.

Он так задумался над наполняющими его ощущениями, что не сразу заметил, как кто-то подошел к нему.

Это была она. Такая же молодая и красивая. Блеск ее глаз возносил к Небесам.

Он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

Он столько времени посвятил ее поиску. А она всегда была рядом. Он отказывался увидеть ее внутри. Искал везде. Кроме самого главного. В свое сердце он так и не заглянул.

Сил оставалось только на один вздох. Последний.