Текст книги "Успеть до отпуска"

  В науке нет широкой столбовой дороги,

  и только тот может достигнуть

  ее сияющих вершин, кто, не страшась

  усталости, карабкается

  по ее каменистым тропам.

  Писатель, конечно, должен зарабатывать,

   чтобы иметь возможность существовать и писать,

  но он ни в коем случае не должен существовать

   и писать для того чтобы зарабатывать.

  Карл Маркс

  Я стоял перед массивным дубовым столом, инкрустированным по периметру янтарными соломоновыми звёздами, и меня беспокоили смутные предчувствия.

  -Поймите, коллега. Сейчас другие времена. Не только престиж отечественной науки надо поддерживать, но и перед налогоплательщиком отчитываться. И не пространными рассуждениями о переброске двух спаренных фотонов в разные части света. Надо рассказывать так, чтоб понятно было обычным людям – строителям и финансистам. Задачу там поставили, – стрельнул вверх маленькими глазками импозантный мужчина в дорогом костюме. – В связи с этим мы запустили еженедельную научно-популярную передачу о достижениях отечественной науки.

  -Ясна диспозиция? – хмыкнул директор института Кристобаль Хозеевич Хунта, кликом мыши остановив на ноутбуке ролик с записью разговора с начальством из РАН. – Сегодня прилетает съёмочная группа из Москвы отснять в институте сюжет для передачи. Надо им экскурсию устроить.

  -Вроде бы ясно, – печально протянул я. Намеченный отпуск срывался.

  -Думаю, ты мигом со всем управишься, – ласково сказал бывший Великий инквизитор. – Возьми себе в помощники кого-нибудь из сотрудников. Вот, Романа хотя бы.

  Я особенно не ободрился.

  -Ну, тогда счастливого отпуска, Саша, – лучезарно улыбнулся директор и протянул сухую ладонь.

  ***

  Я и Роман шли по коридору пятого этажа. Секретарь директора, вегетарианец-вурдалак Альфонс, на ходу тыкал стилусом в планшетник, но не отставал. Для сюжета о достижениях НИИЧАВО нам требовался какой-нибудь яркий проект, но где его взять, если до начала отпуска осталось четыре часа? Сотрудники дематериализовывались с громкими чпоками прямо из лабораторий. Главной же проблемой было то, что директор института требовал обязательно показать киношникам известный велосипед для путешествий по литературным мирам. Первая версия безвестно сгинула во время моего испытания на семинаре, а вторая поступила на склад уже с сорванной цепью. Завод в Украине, на котором такие делали, давно превратили в фабрику шоколадных батончиков. Сам изобретатель последние пятнадцать лет пропадал в одной из параллельных вселенных, захватив с собой все чертежи. Я перебирал варианты. До дедлайна оставалось два часа.

  Пока мы проходили мимо распахнутых дверей лабораторий отдела Абсолютного Знания, откуда призывно пахло солёными огурцами, меня охватила безумная идея. А что, если всё же удастся починить велосипед? Я поделился этой мыслью с Романом, но он скептически на меня посмотрел. Я решил, что можно попросить Витьку – он как раз улетел на юга, и до Китежграда ему переместиться должно быть недалеко. С этим институтом у Корнеева были давние научно-дружеские отношения.

  Я решительно достал смартфон и набрал номер Корнеева. Ойра-Ойра и секретарь благоразумно посторонились. Беспокоить Корнеева, доктора трансгрессионных наук в законном отпуске, может позволить себе разве что очень наивный человек, верящий в мир во всём мире. Например, такой как я.

  Мобильник встряхнулся и чуть не вывалился из рук. Прямо с экрана взвился радужный дымок и предстал располневшим до шестидесятого размера Витькой в одних красных плавках и с ядовитой расцветки коктейлем в руке. Маг благодушно ухмылялся. За его спиной розовел закат и пенилось бесконечное синее море. Ойра-Ойра, секретарь и я завистливо вздохнули.

  -Здорово, Привалов! – грубо бросил Корнеев. – Всё пашешь?

  -Негры пашут, я работаю, – озлился я.

  -А чего случилось? Опять аспиранты в моей лаборатории джинна случайно выпустили?

  Созерцая недовольного Корнеева, я пожалел, что решился расстроить могучего мага предложением на пару часов забыть об отпуске, и замялся.

  -Витька, – пришёл на помощь Ойра-Ойра и помахал рукой. – Видишь ли, какое дело, тут киношникам позарез нужен тот самый литвелосипед Седлового, а цепи же у него нет. Быть может, в Китежграде осталось что-нибудь в запасниках? Ты бы им стукнул по старой памяти, раз уж рядом.

  -Тот самый велосипед? А-ха-ха! – ядовито выдохнул Корнеев. – Я в Греции, очнись! В Крым сегодня никто не гоняет. Сервиса никакого, цены чуть ли как не на Ибице, а море может стать ледяным как раз в тот момент, когда солнце жарит как бешеное, – загибал пальцы маг.

  -Оставь его, Привалов, – махнул рукой Ойра-Ойра. – Не видишь, товарищ продался капиталистам. Купили они его за коктейльчики.

  Корнеев возбудился. Одним махом осушил бокал, звучно рыгнул, на секунду изменив лицо на разевающую пасть морду крокодила, и щёлкнул пальцами.

  Доктор трансгрессионных наук, как был мокрый и в одних плавках, но уже без бокала, оказался на расстоянии шага от нас, потирая свою сгоревшую на солнце красную бычью шею. Спереди на плавках я прочитал претенциозную надпись: "Никакой магии".

  -Несанкционированное использование психополя в личных целях, – оживился секретарь и ткнул стилусом в планшетник.

  -В дубля превращу, нечистый, – неполиткорректно пообещал Корнеев, и секретарь стремительно порозовел и вжался в стенку.

  -А что, Привалов, – медовым голосом обратился ко мне Витька. – Если я тебе цепь достану, грант получится выбить?

  -Ну, – закашлялся я и глянул на Ойра-Ойру. Роман сделал вид, что изучает прожжённый в трёх местах кислотными бомбами третьекурсников потолок. Как замдекана по научной части я был вынужден отклонить проект лаборатории Романа в этом году. По разным причинам. Витька напрашивался на третий грант.

  -Выбью, – наконец собрался с силами я и заискивающе сказал. – Ты уж придумай что-нибудь

  -Окей. – Витька, щёлкнул пальцами и исчез. Его легковерность была объяснима – он всегда добивался ему обещанного.

  -Уважаемый профессор, а ведет себя как хулиган! – яростно рыкнул секретарь, увидев, что опасность миновала, и расстегнул воротник белоснежной рубашки.

  -А мне вот ты не выбил, – мягко заметил Роман.

  -Исправлюсь, – твёрдо пообещал я и мне стало стыдно. – Только надо вам задачу работы переписать. И больше публикаций по теме включить.

  -Попрошу Светку, – обрадовано качнул головой маг.

  С тех пор как обеспечение лабораторий с сотрудниками, аспирантами и студентами перевели на гранты, между отделами началась подковёрная битва на выживание. Казалось, процесс не остановить. Стимулирование научной активности шерстью за ушами полностью потеряло актуальность, тем более что в институте кто-то начал распространять ежемесячные абонементы на безболезненную лазерную депиляцию. Тем не менее, одного научного везения и упорства для получения гранта было мало, требовалась напористость и наглость. И если такие самородки как Витька чувствовали себя в новой среде вольготно, то скромные, но не менее самородистые Ойра-Ойры впадали в отчаяние. У меня же всё складывалось удачно. Спрос на программистов стал и вовсе ажиотажным, хотя по институтской зарплате это было совершенно не заметно. Тем не менее, я твёрдо решил с наукой не рвать, и деньги добывал различными подработками – прокладывал сетки в офисах, устанавливал "окошки" в ноутбуки домохозяек и перебивался одноразовыми контрактами на написание программ через интернет. Мне было стыдно смотреть в глаза находящимся с утра до вечера в институте ветеранам-профессорам, и заработанные за выходные деньги, равные месячной зарплате научно-магической элиты жгли карманы, но я ничего не мог с собой поделать. Дома ждали Стеллочка и дети.

  Через полминуты на пол коридора упала, звякнув, пахнущая настоящей советской смазкой цепь. Ойра-Ойра поднял брови, но ничего не сказал. Я сложил цепь в метровский пакет и направил Витьке благодарственную телепатему за быструю помощь.

  -Если велосипед починим, то осталось найти ещё один проект, – радостно объявил я.

  -А ведь есть у нас один деятель на примете. Популяризатор науки, – сообщил бодро Роман.

  ***

  -Ну и запах! – секретарь махнул лапой, будто отгонял мух от лица.

  -Так мы эта, – смущённо сказал Выбегалло. – Работаем.

  -Тяги надо включать! – посоветовал секретарь. Я покачал головой.

  Дело в том, что в лаборатории стояло две тяги, но они были настолько древними, что воздухоотводы к ним при плановых ремонтах уже не проводили, а денег на капитальный для Выбегалло по какой-то причине у института не находилось. Считалось, что воздух всё же отсасывается: микроскопическими чёрными дырами в другое измерение, но ответственный за магическую механику практикант Выбегалло всё не мог создать стабильный кластер.

  Амвросий Амбруазович при замечании о поручении сначала поскучнел, но узнав о приезде съёмочной группы, преобразился. С тех пор как появился интернет, Выбегалло давно не радовали корреспонденты.

  -С радостью, Привалов! – Выбегалло потряс мою руку. – Покажем, значиться, достижения высокой науки!

  -Есть ли кадавры? – с надеждой спросил я. Если выдать их за альтернативу клонам – может выйти удачная заметка.

  Но Выбегалло поскучнел.

  -Устаревшими проектами не занимаюсь, ферштейн?– отрезал маргариновый профессор. – Зато у меня есть иное, значиться, изобретение. Простым людям полезное.

  Как только корейский коллега Выбегалло наконец-то клонировал своих любимых собак, Амвросий Амбруазович навсегда забросил эксперименты с кадаврами. До последнего я надеялся, что у Выбегалло мог остаться какой-нибудь завалящий автоклав, который несложно показать прессе.

  -А что это за проект? – скептически спросил я. Уж на что я либеральный, но при общении с Выбегалло даже моей выдержки было мало.

  -Понимаешь, значиться, – Выбегалло поскрёб бороду в крошках от кириешек. – Я изобрел носки, которые существуют только попарно. Если их вечером бросить в разных углах комнаты, то они по команде утром сами подползут к порогу.

  -Хм, – неодобрительно заметил я. – Так они же грязными останутся. А кому хочется ходить на работу в грязных носках?

  -Так, – встрепенулся секретарь и втянул носом воздух. – Надо бы внести поправки в ваше изобретение.

  -Будет сделано! – вытянулся Выбегалло, неизбалованный в последнее временем вниманием со стороны начальства. – Я как раз разрабатываю улучшенный вариант, когда грязные носки за ночь сами вползают в стиральную машину, а свежая пара к рассвету ложится на пороге спальни.

  -Вот это дело, – проговорил секретарь и сделал пометку стилусом на сенсорном экране планшетного компьютера. – Сообщите мне, когда будет изготовлена опытная партия. Я протестирую лично.

  -Пошли, – потянул меня за рукав Ойра-Ойра. – Не верь этому Выбегалле. Он не сам придумал, а украл откуда-нибудь из интернета. Не верю, что у него действительно получилось.

  Выбегалло недобро посмотрел на Романа, и мы поспешили выйти.

  -Носки обрызгайте каким-нибудь дезодорантом! – крикнул в захлопывающуюся дверь Альфонс.

  -Ну, если он всё же представит прототип, и научный совет института одобрит патент… – возразил я. – В конце концов, могут же люди перевоспитаться.

  -Пока сам не подержу в руках эти чудо-носки, не поверю, – скептически сказал Роман и добавил на ходу. – Чистые!

  ***

  В коридоре Роман подчёркнуто вежливо сообщил мне, что свой долг перед институтом исполнил, и ему давно пора готовить лабораторию к отпуску, тем более что сверхурочных мы не платим. Я в ответ только повздыхал, но что-нибудь сделать по поводу сверхурочных права не имел, и остался один. По правде говоря, мне и самому отчаянно хотелось в отпуск, тем более что Стеллочка давно присмотрела через интернет симпатичный отель с положительными отзывами на острове Корфу, и ждала моей команды, чтобы отправиться оформлять горящую путёвку.

  Вместе со строгим вурдалаком Альфонсом мы миновали лабораторию Выбегаллы и прошли в приёмную Аллегры Шоколадкиной. Крашеная блондинка с длинными розовыми ногтями, которым позавидовал бы матёрый вурдалак, чатилась с кем-то на сайте знакомств. Увидев нас, девушка свернула окошко браузера и нехотя повернула к нам своё накрашенное, как у мультперсонажа личико:

  -Дааа? – с тоской протянула администратор.

  -Нам нужен велосипед Луи Седлового, – командным тоном заявил я. С этой девочкой только так и нужно разговаривать. Я сильно жалел, что по состоянию здоровья Модест Матвеевич ушёл на пенсию. Таких кадров сегодня уже нет, а мы над Камноедовым по молодости немало издевались.

  Аллегра захлопала накладными ресницами, отчего в комнате едва не поднялся ветер, и невинно сказала:

  -Никакого велосипеда у нас нет, Сашенька. Приходи после отпуска, а?

  Терпеть ненавижу, когда вот такие девочки склоняют моё имя как им хочется. Пора было подключать тяжёлую артиллерию и я отступил назад, пропуская вурдалака. Альфонс оскалился, от чего Аллерга побледнела.

  -Велосипед для путешествий в литературные миры, версия 2-а, изобретатель Луи Седловой, инвентарный номер 7-66-эм-г, – прорычал Альфонс, глядя в планшетник. – Ключ от склада, пожалуйста, барышня.

  Вурдалак ждал, протянув волосатую, с жёлтыми аккуратно подпиленными когтями лапу.

  Аллерга, надув губки и наморщив лобик, повернулась к компьютеру и намерено медленно стала водить мышкой. Когда мне это надоело, я щёлкнул пальцами, выдернул из брови два волоска и сотворил большую плитку дорогого горького шоколада. Несмотря на то, что я получил диплом математика, кандидатскую я защитил по двум специальностям – трансгрессионная магия и математическое моделирование. И упорно подбирался к написанию докторской теперь уже исключительно по трансмагии, о чём никогда никому не говорил.

  -Побыстрее, пожалуйста, Аллегрочка, – попросил я и положил плитку на стол. Девочка радостно улыбнулась и тут же сообщила, что нашла номер ключа в базе данных. Завхоз поднялась со стула и направилась к сейфу.

  Я вручил пластиковую карту-ключ вурдалаку. Тот неодобрительно смотрел на меня. По его мнению, с девочкой надо было поступить иначе.

  -С вас сто тридцать пять рублей за шоколадку, – напомнил вурдалак.

  Я полез в карман и отсчитал деньги. Мне время дороже. Сейчас прилажу цепь, пригоню всех наших, не успевших разбежаться, в актовый зал, и буду ждать киношников. И уже завтра, в крайнем случае послезавтра, смогу погрузиться в мягкое кресло Суперджета.

  К несчастью, я глубоко заблуждался.

  ***

  Денег, выделенных семь лет назад на капитальный ремонт института, хватило, чтобы на пути к складам покрыть стены, пол и потолок европанелями и установить широкие и прочные, защищённые новейшими компьютерными системами, двери. Как раз до этого места и заходили в путешествии по институту разнообразные дорогие гости. Я провёл карточкой по считывателю и распахнул первую дверь. Здесь средства на ремонт кончились. Через десять шагов по голому бетонному туннелю с одинокой лампочкой на переноске, приклеенной скотчем к потолку, мы подошли к ещё одной двери – советской, с облезлой голубой краской, полностью железной. Дверь была заговорённая и по-хорошему именно она блокировала путь на волю всяческой нечисти. Поморщившись и клятвенно пообещав себе отрастить наконец бороду, несмотря на причитания Стеллочки, я выдёрнул три волоска из брови и произвёл акустическое воздействие. Дверь с леденящим скрипом распахнулась, и мы вошли в подвал.

  Склад занимал площадь лишь в два футбольных поля. Бояться тут было нечего, за исключением трёх лернейских гидр – матричных копий печально знаменитой Ехидны. Но гидры были законсервированы во времени и представляли собой мраморные статуи недалеко у входа – дальше их тащить поленились. Среди разнообразного хлама, при помощи трёх моих дублей и Альфонса, мы довольно быстро отыскали велосипед. И у него действительно не доставало цепи. Вторая версия агрегата для путешествий по литвселенным работала полностью от мускульной тяги и была компактнее первой, в которой использовались детали от "Москвича".

  -Проверим, начальник? – спросил Альфонс.

  -Успеется, – махнул рукой я. Вурдалак неодобрительно качнул головой.

  ***

  Перво-наперво я собирался показать киношникам достижения отечественной науки в создании разумных животных. Вот, мол, американцы да корейцы генетических мутантов выращивают, а у нас всё натуральное – своё, родное. Никакой биотехники и конвейеров – магическое слово да ручная работа. На самом деле, конечно, герои предстоящих съёмок вряд ли являлись результатами деятельности магов, а скорее всего родились на свет из-за резонансов психополей в регионах с традиционно сильным эгрегором.

  Киношники запаздывали, вурдалак Альфонс сердился и скалился, а я сыпал в кофемолку вторую порцию полупереваренных азиатской кошкой кофейных зерён. Дорогущий кофе циветты Витька привёз мне из предыдущей своей поездки. В том, что я был замдекана, существовали и свои плюсы. Каждый из руководителей отделов при случае чем-нибудь меня одаривал. Поначалу брать "гостинца", как я их называл, мне было неловко, а потом – привык.

  На шикарном кожаном диване, гордости кабинета, скромно сидела моя аспирантка Юля в прожженном и почти прозрачном от трёхлетних стирок халатике. Мне вдруг стало стыдно за подобный контраст и, не прерывая инструктажа, я снял с вешалки собственный, почти неношеный, с защитой от магии и химикатов, и вручил Юле. Аспирантка пролепетала: "Спасибо большое, Александр Иванович", и мне стало вдвойне стыдно.

  -Ты прибралась в лаборатории? – строго спросил я.

  -Ещё с утра, Александр Иванович! Джинна обратно на флэшку загнала, как вы и просили.

  -Умничка! Я тебя попрошу, Юлечка, ещё пару часов в лаборатории побыть. В институт сегодня съёмочная группа приезжает, надо будет в актовом зале посидеть. Можешь пока тезисы на московскую конференцию отредактировать.

  -Хорошо, Александр Иванович! – хлопнула ресничками Юля. Другая бы на её месте давным-давно от меня сбежала – особых денег в лаборатории не водилось, а работать я заставлял с утра до вечера, даже в моё отсутствие. Но Юля девочка хорошая – на работу пешком ходит, живёт в общежитии и науку действительно любит. Мы с ней за три года вывели новый тип магических существ – программируемых джиннов, аналогов которым нет даже у зарубежных учёных. Надо будет Юле при случае денег подкинуть, решил я, глядя на босоножки с подколотыми булавками ремешками.

  В этот момент домовой Бибикус отворил дверь и впихнул в мой кабинет побледневшую пару: длинноволосого парня с огромной камерой, штативом и разными сумками и рыжеволосого мужчину с бочкообразным животом и с раскрытым нетбуком в левой руке.

  -Здравствуйте! – поднялся я и сделал знак Юле, что можно идти. Девушка, глядя на испуганных гостей, хихикнула.

  Альфонс прорычал приветствие, и парочка окончательно впала в транс. Я усадил киношников на диван и начал отпаивать несчастных чаем из пакетиков. Режиссёром оказался рыжеволосый "просто Ваня", а оператора звали Петром. Критически рассматривая меня и мой кабинет, съёмочная группа претенциозно заявила, что они прибыли из самой Москвы. Мы договорились, что вначале съездим в самое прозаическое место Соловца – Изнакурнож. Там поснимаем музей и животных, которые умеют говорить, а затем в актовом зале на фоне не разбежавшихся сотрудников я им покажу Выбегалло и велосипед Луи Седлового. Вурдалаку Альфонсу была поставлена задача к нашему возвращению подготовить зал.

  Выйдя на улицу, я инстинктивно прикрыл рукой глаза, защищаясь от яркого солнца. На парковке института сияла хромом хищная морда восьмиместной Хонды нынешнего года выпуска. Рядом с ней притулился скромный, правда тоже новый, белоснежный "Жигуль" Романа. Хонду сторожил бритоголовый дубль Витьки в тельняшке, порванных джинсах Левайс и мокасинах. Официально, Хонда числилась за отделом Витьки, и Корнеев несколько раз даже катал на ней гостей института – потомственных шаманов из Австралии и Африки и физика из NASA, приезжавшего лично к Кристобалю Хозеевичу. Витька обзавёлся машинкой после одной конференции в Массачусетсе, на которой демонстрировал оживление котов и собак как альтернативу клонированию. Из того же гранта, сотрудники Витьки, включая аспирантов, обзавелись ноутбуками и флэшками.

  Я открыл свою "Рябину" и пригласил москвичей. Они насмешливо посмотрели на меня, но ничего не сказали. Вообще-то, машина очень даже ничего, особенно в сравнении с "Москвичём". У неё всего-то за год: отошёл проводок к коробке передач, три раза отказывали стеклоподъёмники, отвалилась крышка бардачка, переставал закрываться багажник, на одной кочке вхолостую сработала подушка безопасности и напала на Стеллочку и что-то ещё приключалось по мелочи. Слава богу, выручал ремонт по гарантии, дубли, не боящиеся разводного ключа и набор предохранителей в багажнике для экстренного ремонта.

  Я оглушительно хлопнул заедавшей с прошлого воскресенья дверью, застегнул ремень и выжал сцепление. Иногда я грешил тем, что сажал за руль дубля, но так как он не имел прав, встречи со строгим майором Ковалёвым обходились неоправданно дорого.

  -Нормально рулится? – спросил меня оператор.

  -Это ведь таз, – непонятно усмехнулся режиссёр. – Бери, Пётр, Инфинити Эф-икс.

  -Дорогой, – пожаловался Пётр.

  -В кредит.

  -У меня ипотека, – махнул рукой оператор и тронул меня за плечо. – Ну как машина-то?

  -Рябина – ягода горькая, – отозвался я. – Зато наша.

  -Понятно, – грустно сказал Пётр.

  -Это лотерея, – знающе ответил я. – Надо, чтобы повезло. Мне вот не повезло.

  -Скажите, а здесь всё взаправду волшебное? – поинтересовался оператор, когда мы выехали с территории института и миновали Икею.

  -Магическое, – поправил я. – Существа, явления и вещи, имеющие причиной своего происхождения активацию психополей.

  Режиссёр переспросил и вбил данное мной определение из учебника в нетбук для сценария программы.

  Едва мы покинули центр и здания администрации скрылись, дорога испортилась. Оператор крепко держал чехлы и камеру, но жертвовал собой – бился головой о потолок и шипел. Наконец, мы подъехали к фундаментальным воротам, на которых была приклеена, поверх таблички, отпечатанная на принтере бумажка:

  МУЗЕЙ

  ИЗНАКУРНОЖ

  ВХОД 500 рублей

  Без скидок

  Я сорвал бумажку, цена была завышена в пять раз, и вместе с оператором, упёршись в ворота плечом, распахнул створки. «Рябину» я загнал слева от садовой дорожки. Справа прогуливался иссиня-чёрный, с янтарными светящимися глазами молодой огромный кот.

  -Кис-кис, – позвал зверюгу режиссёр. Кот нехотя обернулся и уставился на Ваню двумя немигающими глазами. Парень в испуге оступился – глаза кота явственно излучали сияние чистого разума.

  Но кота я временно проигнорировал. Быстрым шагом подошёл к дому на курногах, подёргал увесистый засов и обнаружил рядом с крыльцом оплавленный свежий круг земли. Наина свет Киевна только что улетела в отпуск. Экскурсию по музею проводить мне самому не хотелось, и я твёрдо решил наплевать на приличия и послать гидом дубля. Но сначала мы направились прямиком к колодцу, обросшему мхом, и я дал знак оператору располагаться. Как только свет и камера были установлены, я разрешил ребятам заглянуть вниз.

  Киношники обалдели. Снаружи колодец выглядел древним, но внутри был облицован дорогой итальянской плиткой, голубую воду мягко подсвечивали фонари, а дна не было видно. Изнакурнож часто посещали туристы.

  -И кто здесь живёт? – с трепетом спросил режиссёр. – Крокодил?

  -Ну что вы, – смутился я и не удержался. – Рептилии – это к вам в Москву. Был у нас однажды экземпляр, из Америки по программе обмена прислали. Но из-за отсутствия иммунитета, в первую же зиму спился в компании с местными вурдалаками. И во время приступа белой горячки, зелёный возомнил себя императором всего сущего и проглотил электрическую лампу, приняв её за солнце. Мы крокодила в деревянном контейнере обратно на родину вернули. А в Соловце у нас живёт обычная щука.

  Режиссёр поскучнел. Я спихнул в воду пластиковое ведро и нажал кнопку автоматического ворота. Оператор снимал.

  Обливаясь потом – на улице был жаркий июльский полдень – я поставил тяжеленное ведро на землю. Съёмочная группа оторопела. Из ведра высовывалась морда щуки, у которой на оба глаза были прилеплены фирменные адидасовские линзы, чтобы видеть на воздухе.

  -Товарищ щука, – вежливо сказал я. – Пришли товарищи корреспонденты познакомиться с вами.

  -Здрасте, сыночки, – поприветствовала щука, помогая себе плавниками удобно устроится в ведре.

  -Как же она говорит? – спросил режиссёр. – У рыб ведь только плавательный пузырь.

  -А я и не говорю, сынок, – ответила щука, нахально разевая пасть. – Я с тобой без слов общаюсь.

  -Магия, – пришёл на помощь я. Киношники многозначительно кивнули.

  -А что вы умеете? – поинтересовался Ваня.

  -Чудеса творю, – лаконично сказала щука и стала вспоминать. – Но что я сегодня понимаю? Какие-то айфоны, мерседесы, форексы. Давеча вот тоже… Кончились у старухи деньги, и нечем стало ей кредит за комкьютер выплачивать. Опять она меня на рынок потащила. Заплатил за меня паренёк с серьгами в ушах, губах и языке, срам-то какой, и пообещала я ему новейший коммутатор ежели отпустит. Соврала, конечно, – вздохнула щука. – Плыву по реке, стыдно, глаза девать некуда.

  Режиссёр оглянулся на оператора в поисках поддержки.

  -Гамбургер хочу, я вот целый день не ел. Можете его сотворить? – попросил Пётр. Режиссёр энергично закивал; фаст-фуда в Соловце никогда не было и, надеюсь, не будет.

  -Бутерброды с котлетой я уж умею делать, милок. – Щука кивнула всем телом, от чего из ведра плеснуло. В руках у киношников появились трёхэтажные гамбургеры, истекающие мясным соком.

  -Заметка, – бодро сообщил режиссёр в камеру. – Волшебники из Соловца научились создавать экономичную и питательную еду.

  -Денег заплатить не забудь, – сварливо проговорила щука.

  -Как это? – не понял Пётр.

  -Если что-то где-то появилось, значит что-то где-то пропало. Мы ведь не бандиты какие. С вас двести пятьдесят рублей, и спасибо что без сдачи, – ощерилась рядом жёлтых зубов щука.

  -Ладно, – погрустнел режиссёр и полез в карман.

  Вскоре киношники перетащили ведро под огромный дуб, поскольку щука жаловалась на солнце. Воспользовавшись моментом, я позвонил домой узнать как дела. Стеллочка рассказывала, что купила солнцезащитные крема, шлёпки и прочие важные для пляжного отдыха вещи. Отъевшийся котяра подошёл ко мне и потёрся о ногу так, что я чуть не потерял равновесие, и грустно сказал голосом Ойра-Ойры:

  -Сашка перестал быть человеком. Но неужели мы его не спасём?

  Я вздрогнул. Кот Васька, далёкий потомок известного кота Василия, хоть и владел человеческой речью, но сказки рассказывать не умел. Однако после экспериментов некоторых институтских деятелей, кот открыл в себе способность цитировать фрагменты ещё не опубликованных произведений. Позже выяснилось, что за экспериментом стояла одна из сотрудниц отдела Линейного Счастья, которой не терпелось дарить людям радость, и себе в первую очередь, как можно раньше получая на руки новый том "Гарри Поттера". К сожалению, Ваську так и не смогли научить читать всю книгу целиком. Зато кот выдавал что-нибудь своё для каждого человека. Когда приходил Корнеев – читал Дивова, Ойра-Ойре цитировал Лукьяненко, Эдику Амперяну пересказывал Ффорде. Порой, правда, кот заговаривался и нёс несусветную чушь. Для спокойствия я решил, что сейчас как раз такой случай.

  Рядом с дубом раздались шум и крики. Ведро опрокинулось. Выпавшая щука заглотила свой хвост и колесом покатилась к колодцу. У самой стенки рыба выпрямилась, уцепилась пастью за край и совершила кувырок. Раздался громкий всплеск. Кот мяукнул и, поджав хвост, взлетел на безопасно высокую верхотуру ворот.

  Всё произошло настолько стремительно, что я и удивиться не успел. Такой прыти от щуки я не ожидал.

  У дерева, тем временем, громко пыхтели. Оказавшись рядом, я обнаружил душащих друг друга оператора и режиссёра. Я сотворил локальное грозовое облако и остудил киношников. Щёлкнув пальцами, я высушил их одежду и строго спросил:

  -Что произошло?

  Ваня, разминая шею, решился:

  -Щука сказала, что может выполнить любое чудо, но сил у неё сейчас только на одно хватит. Ну и, – режиссёр замялся, явно придумывая на ходу. – Не сдержались. Отчего-то так захотелось ледяной колы – гамбургеры запить.

  Я бы от напитка, да хотя бы прохладного кваса, тоже не отказался. От солнца вся спина была мокрая. Но было ясно, что режиссёр говорит неправду.

  -Врёт оне всё, – долетел из колодца скрипучий голос. – Главным директором Голливуда хотели оне стать.

  Киношники мигом спрятали глаза.

  -Денег сулили! – продолжала издеваться щука. – Да только кто ж настоящие чудеса за деньги делает!

  -Музей не будем смотреть? – с надеждой спросил я, видя усталость на лице парней.

  -Давайте, лучше, обратно в институт, – сказал Ваня и, спросив оператора: "Мир?", помог ему подняться.

  ***

  В институте за время нашего отсутствия ничего не произошло. Отошедшие от визита к щуке москвичи стали задавать мне разные вопросы про магию. Я сдерживался, но отвечал вежливо и строго научным языком.

  -А что у вас делается в сфере нанотехнологий?

  -Делается, – отбивался я. – Отдел Линейного Счастья, под руководством Фёдора Симеоновича Киврина, три года назад приступил к разработке прикладной наномагии.

  Вурдалак Альфонс не подвёл, в актовом зале собралось человек пятьдесят. В основном, правда, присутствовали студенты и аспиранты, брошенные на авральную приборку рабочих мест перед каникулами, но я заметил и никуда не убежавшего Ойра-Ойру. Из зубров присутствовали также Жиан Жиакомо, Володя Почкин и Эдик Амперян.

  Оператор размещал оборудование, а режиссёр набивал сценарий программы на нетбуке. Юля вручила мне бутылку воды и я, вытирая платком лоб, жадно осушил половину. Незаметно подошёл Выбегалло с аспирантами.

  -Амвросий Амбруазович, ваш проект не подведёт? – нейтрально спросил я.

  Выбегалло оскорбился и затряс бородой так, что из неё полетели крошки. Я заставил себя думать о Стеллочке и ласковом море.

  -Да как вы смеете сомневаться, Привалов. Когда я, значиться, во всю крушил гранит науки, вас ещё в проекте не было!

  -Ну и отлично, – не стал сориться я. – Перед гостями из Москвы стыдно не будет. Можете начинать.

  Маргариновый профессор напыщенно кивнул и направился к сцене. По случаю ответственных съёмок, Выбегалло нарядился в свежий костюм, со стрелочками на брюках. Я умилённо подумал – может ведь, когда захочет. Перевоспитывается!