Текст книги "Киноповести. Три главные составные части фильма: сценарий, сценарий и еще раз сценарий"

В тюрьме

ТИТР: 1918 год. Тюрьма в Забайкальском крае. Зима.

Кабинет начальника тюрьмы вахмистра Сбруева. В кабинете Сбруев. Обедает за рабочим столом.

Стук в дверь.

– Войдите, – говорит вахмистр.

Входит старший урядник Григорьев. В руках он держит телеграмму.

– Вам донесение, ваше благородие, – унтер офицер протягивает телеграмму Сбруеву.

Вахмистр берёт телеграмму и читает вслух:

– Приказываю арестовать инородца Цыренова Лобсан Сандана, находящегося близь села Шулуута в местном культовом заведении, именуемом дацан Хэженгэ. Атаман Семёнов.

Сбруев протягивает телеграмму Григорьеву со словами:

– Пошлите по указанному адресу приказного с двумя казаками. И выполните приказ.

Унтер офицер отдаёт честь.

– Есть, ваше превосходительство!

Григорьев собирается уходить, но Сбруев удерживает его, взяв за локоть.

– Случаем, не знаете, что это за птица Цыренов? За что его арестовываем?

– Он глава монастыря в Хэженгэ. Известный человек среди местных. Говорят даже на коронацию Николая Второго ездил.

– Да?

– Да. А ещё говорят, что когда во время коронации все поклонились царю, он один не поклонился…

– Может, за это и сажаем?

Сказал вахмистр и улыбнулся.

Григорьев также улыбнулся и заметил:

– Может быть… С небольшим опозданием. На двад-цать четыре года.

– Лучше поздно, чем никогда!

На следующий день в тюрьму приводят старика—бурята лет семидесяти. Его заводят в камеру и закрывают за ним дверь.

Кабинет начальника тюрьмы вахмистра Сбруева.

Сбруев пьёт чай с лимоном. Сделав глоток, он звонит в колокольчик. Входит приказной.

– Вызывали, ваше благородие? – спрашивает приказной.

Вахмистр кивает и говорит:

– Вчера к нам новый заключённый поступил: Цыренов. Знаешь, в какой он камере?

– Так точно, ваше благородие. В двадцать четвёртой.

Сбруев задумывается. Затем говорит:

– Позови старшего урядника Григорьева.

– Слушаюсь, ваше благородие, – говорит приказной, и, отдав честь, уходит.

Вскоре появляется Григорьев. Отдает честь.

– Вызывали, ваше благородие?

– Ты Цыренова поместил в двадцать четвёртую камеру, памятуя наш вчерашний разговор?

– А причём тут наш разговор?

– Двадцать четыре года назад Цыренов не поклонился царю. И теперь ты помещаешь его в двадцать четвёртую камеру. Это же не случайно?

– Случайно, ваше благородие. Случайно!

Гиргорьев смеётся и продолжает:

– Просто камера эта самая чистая была, а прибираться в других не хотелось. Но если хотите, я его в девятнадцатую переведу?

– Переведи голубчик. Переведи. Не нравится мне это совпадение. Какая – то мистика в этом есть, изотерикой пахнет…

– Слушаюсь, ваше благородие.

Курилка в тюрьме.

В курилке курят трое казаков и приказной. Появляется Григорьев. Все отдают честь и вытягиваются по стойке смирно.

– Отставить, – говорит унтер офицер и продолжает, об-ращаясь к приказному:

– Петька, переведи Цыренова из двадцать четвёртой в девятнадцатую. Только приберись там!

– Слушаюсь, ваше благородие! – говорит приказной и, затушив самокрутку, уходит из курилки.

Григорьев вынимает серебряный портсигар. Открывает его и предлагает папиросы казакам. Казаки робко тянутся за папиросами.

Петька с веником и совком подходит к девятнадцатой камере. Открывает пустую камеру.

Подметает в ней, складывает мусор в мусорное ведро, стоящее в коридоре. Затем идёт к камере номер двадцать четыре. Открывает её и видит, что она тоже пуста. Веник падает из его рук на пол.

В курилку вбегает Петька, и дрожащим голосом говорит:

– А Цыренова в камере нет…

– Как нет?! – спрашивает Григорьев.

– Посмотрите сами…

Все бегут к камере двадцать четыре. Григорьев, Петька и трое казаков стоят возле пустой камеры двадцать четыре. Унтер офицер снимает с Петькиной шеи свисток и свистит в него. На свист сбегаются казаки. Они выстраиваются в два ряда. Григорьев выходит к строю и говорит:

– Пропал заключённый Цыренов, бежал из двадцать четвёртой камеры. Тревога. Закрыть все выходы. На охрану ворот идут казаки Туманова. На крышу все казаки Сидорова. Остальные со мной ищут бежавшего.

В коридоре появляется вахмистр. Он обращается к Григорьеву:

– Что случилось?

– Цыренов пропал. Ваше благородие.

– Как пропал? Говори прямо, бежал что ли?

– Похоже на то! Ваше благородие!

Сбруев идёт в двадцать четвёртую камеру. Оглядывает её, внимательно. Затем обращается к казакам:

– Кто обнаружил исчезновение заключённого?

Из строя выходит Петька и, отдав честь, говорит:

– Я ваше благородие.

– Расскажи как?

Старший урядник Григорьев приказал перевести в заключённого из двадцать четвёртой камеры в девятнадцатую. Я открыл дверь, и там никого не было.

– Утром пищу давали?

– Давали.

– Кто?

– Я, – ответил Петька.

– Заключённый был на месте?

– На месте.

– После этого дверь двадцать четвёртой камеры от-крывалась?

– Нет.

– Так, куда же он исчез?

– Не могу знать. Ваше благородие.

– Полная тревога. Закрыть все выходы. Григорьев пошлите людей на охрану ворот и на крышу. Остальных со мной, искать беглеца. Исполнять приказ.

Говорит ротмистр и направляется к выходу. За ним идут казаки во главе с Григорьевым.

Из ворот на лошадях выезжают Сбруев, Григорьев и рота казаков. Сбруев указывает на снег и говорит:

– Если заключённый бежал после завтрака, то должны быть следы. Снег с утра не шёл. Так что далеко он не уйдёт.

– Что вы думаете по этому поводу Сергей Иванович?

– Согласен, ваше благородие, – отвечает Григорьев.

Всадники объезжают всё здание тюрьмы, но никаких следов не находят.

– Что вы по этому поводу думаете? – спрашивает у Григорьева Сбруев.

– Думаю, беглец находится здании. Ваше благородие.

– Хорошо, будем искать в здании, а здесь оставим ох-рану, которая постоянно должна проверять следы на снегу. Распорядитесь, пожалуйста.

Крыша тюрьмы.

На крыше казак с винтовкой. Он прислонился к печной трубе и греется. Вдруг он слышит пение на незнакомом ему языке. Он идёт на звуки и видит за трубой старика расхаживающего по краю крыши и поющего песню.

– Стой, руки вверх! – кричит казак.

Но старик не него обращает внимания и продолжает прогуливаться, напевая мелодию.

– Стой стрелять буду! – кричит казак, и стреляет.

Старик исчезает. Казак подходит к краю крыши и смотрит, куда упал старик. Однако внизу никого нет.

На выстрел прибегают другие казаки и вместе с ними Сбруев и Григорьев. Они просят рассказать о происшедшем. Казак рассказывает, как видел старика, и как выстрелил в него.

– Я думал, он упал с крыши. Но внизу, почему-то никого нет? – говорит казак.

– Да и следов на крыше, кроме твоих, нет! – отвечает Григорьев.

– Да, действительно, – соглашается казак, рассматривая ровную гладь снега на краю крыши.

– Видать мне привиделось. Ваше благородие.

– Дурак ты Васька! – обругивает казака Григорьев.

В этот момент на крышу прибегает приказной Петька.

– Ваше благородие! – кричит он издали.

– Ваше благородие, Цыренов в пятой камере, где Ленхобоев сидит.

Все бегут в пятую камеру.

– Как он там оказался? – спрашивает на бегу вахмистр.

– Не знаю, чудо какое-то. Я камеру Ленхобоева также как Цыренова после завтрака не открывал.

– Ты сам его там видел?

– Собственными глазами.

Все прибегают к камере пять. Петька открывает её и в ней только один заключённый Ленхобоев.

– Ты что издеваешься над нами? – спрашивает Петьку Григорьев.

– Никак нет. Ваше благородие.

– Как прикажешь это понимать?

Петька креститься: – Вот вам крест. Он только что сидел здесь и разговаривал с ним, – Петька указал рукой на Ленхобоева.

В разговор вступил вахмистр:

– Заключённый Ленхобоев, с вами кто нибудь разговаривал после завтрака?

– Да, – ответил заключённый.

– Кто?

– Лобсан Сандан Цыренов.

– Значит, приказной говорит правду?

– Абсолютную правду.

– Вот видите, я же говорил! – вставляет своё слово Петька.

– Молчать!

Кричит на всю камеру Сбруев, затем спрашивает у заключённого:

– И куда же делся Цыренов? Если эту дверь с утра не открывали? Как он мог выйти отсюда? Ответьте мне, заключённый Ленхобоев!

– Ушёл сквозь стену, – говорит Ленхобоев.

Григорьев подходит к начальнику и шепчет ему на ухо:

– Он издевается над нами.

Все кроме, Ленхобоева выходят из камеры. Петька закрывает пятую камеру на ключ. И говорит:

– Я не врал. Я, ваше благородие, говорил правду…

– Молчать! – кричит вахмистр.

В это время раздаётся выстрел.

– Где это? – спрашивает Сбруев.

– Наверху, на крыше, – говорит Григорьев.

Вахмистр и все остальные бегут на крышу. К казаку Ваське подбегают вахмистр и казаки. Сбруев спрашивает:

– Ты стрелял?

– Я, ваше благородие.

– Зачем?

– Он снова появился. Ваше благородие.

– Кто он?

– Тот старик, что гуляет по крыше.

Сбруев огляделся по сторонам и спросил у казака:

– Где он появился?

Казак указал рукой в сторону печной трубы.

– Вот там. На краю. Ваше благородие.

– Где его следы?

В ответ последовало молчание.

– Ещё раз спрашиваю, где его следы?

– Не знаю, ваше благородие.

Вахмистр обратился к Григорьеву:

– Замените его, – затем добавил: – Чертовщина какая-то!

Казака заменили.

Сбруев спустился с крыши зашёл в свой кабинет. Сбруев подходит к иконе Божьей матери и усиленно молиться. Через некоторое время раздаётся стук в дверь.

– Войдите, – говорит Сбруев.

Входит Григорьев, и спрашивает:

– Разрешите доложить?

– Докладывайте.

– Цыренов находится в своей камере.

– Вы это сами видели?

– Так точно, ваше благородие. Скажу больше, посадил рядом с ним приказного Петьку. На случай чтобы не исчез.

Сбруев резко направляется к выходу.

Коридор тюрьмы.

Сбруев и Григорьев направляются к камере двадцать четыре. На встречу бежит Петька. И останавливается запыхавшись. Григорьев строго смотрит на него и спрашивает:

– Ты почему пост покинул?

– Там какое-то чудовище! Ваше благородие. Он указывает рукой в сторону камеры двадцать четыре.

– Какое такое чудовище? – уточняет Сбруев.

– У него огромные рога. Много рук и ног! Сам он синий и позади него пылают языки пламени! Ваше благородие!

Сбруев вынимает саблю из ножен. Григорьев делает тоже самое. Они медленно подходят к камере двадцать четыре. Дверь в неё открыта и, действительно, на нарах сидит синее чудище с красными глазами, большими рогами. С множеством рук и ног. Оно объято огнём.

Чудище выпускает изо рта огонь, язык пламени задевает руку вахмистра. Он обжигается и роняет саблю. Григорьев резко захлопывает дверь и закрывает её на щеколду. Сбруев поднимает оружие и трёт обожженную руку.

– Как ваша рука? – спрашивает Григорьев.

– Бог с ней, с рукой. Ты мне лучше скажи, что делать будем?

– Думаю, надо открыть дверь и отпустить его. А атаману послать депешу, что мы его, – он указал рукой на дверь: – не нашли! Мол, скрывается в лесах. Наших сил не хватает на поиски.

ТИТР: Так они и сделали. Лама Цыренов Лобсан Сандан был отпущен и больше его не беспокоили.

Молитва Дарма Доди-ламы

Женькина «Девятка» застряла перед перекрёстком. Делать было нечего, и он стал разглядывать всё, что попало. Рекламу кофе на стене пятиэтажки, пассажиров рейсового автобуса и девушку, бодро шагающую по тротуару.

– Может, подвезти? – спросил он, обращаясь к девушке.

– Я быстрее дойду, – ответила она, указывая рукой на пробку.

На следующий день Евгений снова увидел эту девушку на том же самом тротуаре и в то же самое время. Пробки на этот раз не было.

Он медленно поехал рядом с ней. Она заметила это и ускорила шаг.

– Может всё-таки подвезти? – снова спросил он, догоняя её.

Она помотала головой – нет, и зашагала ещё быстрее.

Но когда на третий день он оказался рядом и стал сигналить, она остановилась и строго спросила:

– Зачем вы меня преследуете?

– Наверное, не только я. Таких преследователей у вас и без меня видать предостаточно? – смутился он.

– Спасибо за комплимент, – сказала она и продолжила свой путь.

Евгений снова, поехал за ней. Мать Евгения работала врачом в первой городской больнице. Пациенты постоянно дарили ей цветы, конфеты билеты на концерты и в театр. Она всё это отдавала сыну, в связи, с чем у Жени всегда было много всяких приглашений и билетов.

– Не хотите пойти в филармонию на Брамса? – спросил он.

Слово «филармония», произвело впечатление. Незнакомка вскинула брови и спросила:

– А кто играет?

– Плетнёв.

– Второй концерт?

– Совершенно верно!

– Сколько стоят билеты? – спросила она, вынимая ко-шелёк.

Вместо ответа, он протянул билеты со словами:

– Билеты бесплатные, но вам придётся потерпеть моё присутствие на концерте, это и будет платой…

Так начался роман Евгения с Лизой. После филармонии они ходили в драму, затем в оперетту, на балет, в кино и снова в филармонию.

В филармонии во время антракта Лиза призналась Евгению:

– Я так тебе благодарна за эти концерты. Люблю живую музыку, ничего с собой поделать не могу. А там, в Агинске, откуда я родом, даже гармонисты не приезжают…

– Теперь наслушаешься… – сказал он.

– Наслушаемся, – поправила Лиза. И Евгению это слово согрело душу.

Во втором отделении он положил свою руку на Лизину, и она не отняла. И теперь уже он её руку сделала свой собственностью до конца представления, не отпуская ни на минуту. Доехали до общежития, в котором жила Лиза. У подъезда Евгений полез с поцелуем, но был мягко отстранён.

На следующий день он принёс ей тюльпаны и новые билеты в филармонию.

– Тарасов будет играть третий концерт Бетховена, – сказал он поздоровавшись.

– Цветы отдадим ему? – спросила она.

– Цветы тебе…

– Если он хорошо сыграет, отдадим их всё-таки ему. Договорились?

Жене это не понравилось, но он кивнул головой.

Тарасов сыграл замечательно. И во время аплодисментов, Лиза протянула букет Евгению со словами:

– Иди, вручи цветы.

Евгений послушно исполнил просьбу, но после концерта, по дороге до Лизиного общежития, он остановил машину, вышел и купил новый букет. Затем вернулся в автомобиль и протянул его Елизавете.

Она посмотрела на букет и спросила:

– Если я его возьму, значит, должна буду целоваться.

– Конечно! – сказал Евгений. Обхватил Лизу и резко поцеловал.

Букет остался у него в руке. После поцелуя он снова протянул цветы раскрасневшейся Лизе со словами:

– Теперь он твой… Завтра принесу новый… Бери, чего ты?

Девушка нерешительно взяла цветы. Затем также нерешительно, спросила:

– А без поцелуев, нельзя?

Он ответил вопросом на вопрос:

– Тебе что не нравится, как я целуюсь?

Она опустила глаза, и не ответила.

– Тогда терпи! – сказал Евгений, и машина тронулась с места.

Лиза работала медсестрой в поликлинике, которая располагалась в центре города. Именно поэтому она ежедневно, ходила по одному и тому же тротуару в центре, в одно и то же время, где и встретилась с Женей.

Евгений закончил фармакологический факультет, и являлся аспирантом фармацевтического института. Он готовился к защите диссертации.

Однажды, когда они были в опере, Женю кто-то окликнул. Он обернулся и увидел знакомых из института, молодожёнов Ковалёвых, Надежду и Николая.

Надежда так же, как и Евгений училась в аспирантуре, а её муж уже защитил диссертацию и преподавал фармакологию в том же самом институте.

В антракте они встретились.

– Знакомьтесь, это Лиза! – представил Евгений, указывая на подругу, и уже обращаясь к Елизавете, сказал:

– Это мои друзья Коля и Надя.

– Очень приятно, – ответил Николай и добавил к сказанному: – Думаю, это стоит отметить.

– Трезвая мысль! – заметил Женя, после чего была куплена бутылка шампанского и прямо в театральном буфете они выпили за знакомство. Стали говорить об опере, о колоратурном сопрано, о теноре.

– Ты с Анастасией Андреевной знакома? – спросила у Лизы Надежда, когда мужчины ушли покурить.

– Кто это такая? – ответила вопросом на вопрос Лиза.

– Ты не знаешь Анастасию Андреевну?

Лиза отрицательно мотнула головой.

– Это Женина мама, – сказала Надежда и тяжело вздохнула.

Лиза оценила вздох и задала вопрос:

– Собственно, почему меня должны были с ней знакомить?

Надежда сделала удивлённые глаза, её брови выстроились домиком.

Здесь следует сказать, что вопрос был задан не случайно. Дело было в том, что мама Евгения очень ревностно относилась ко всем подругам сына. И Надежда это знала. Она сама не раз пытались познакомить его с девушками, и даже знакомила, но, впоследствии, выяснялось, что Анастасия Андреевна вмешивается в личные дела Жени и делает это грубо. Доходило дело до того, что она звонила девушкам и требовала оставить её сына в покое.

Надежда очередной раз выпустила из лёгких воздух и произнесла:

– Потому что она, Женина мама. А отца у него нет.

– Я не собираюсь выходить замуж за Женю, и поэтому знакомство с его мамой вовсе не входит в мои планы.

– То есть вы с ним просто друзья?

– Да, мы с ним просто друзья, – ответила Лиза и покраснела. Ей вспомнились поцелуи в машине.

После представления Надежда сказала мужу:

– А она ничего, замуж за Женьку не собирается.

– Может, оно и к лучшему? Всё равно его мать всех отвадит.

– Может быть.

– Давай позвоним ему и скажем, что нам Лиза понравилась?

– Звони.

Николай набрал Женин номер, и сказал:

– Женьшень, нам понравилась Лиза, особенно Наде, передаю ей трубку, – он передал трубку жене.

– Твоя Лиза прелесть, но познакомь её с мамой. Ведь рано или поздно это надо будет сделать. Если конечно у тебя серьёзные намерения.

– Ты уже болтаешь лишнее! – вмешался в разговор Николай и забрал у жены трубку.

– В общем, мы тебя поздравляем с хорошим приобретением, то есть, я хотел сказать, с хорошим прибавлением, то есть с хорошей пассией… – сказал в трубку Коля.

Затем тут же добавил:

– Опять я не то сказал…

– Сегодня тебя что-то заносит, может это шампанское так действует? – спросил Евгений.

– Может быть, в общем, ты понял, что я хотел сказать?

– Понял.

Слова «Познакомь её с мамой…» стали вертеться в голове Евгения и, в конце-концов, он пришёл к мысли, что, действительно, надо познакомить подругу с мамой.

«Рано или поздно доброжелатели расскажут про Лизу матери, и та сама попросит познакомить. Лучше опередить события…» – подумал Евгений и за завтраком сообщил Анастасии Андреевне новость:

– В воскресение вечером я приду с девушкой. Пожалуйста, не уходи никуда. Я хочу вас познакомить…

Мать пожала плечами и сказала:

– Постараюсь.

Евгений вопросительно посмотрел на мать, как бы спрашивая: « Как это понимать?»

Анастасия Андреевна поспешила успокоить сына:

– Я сырники сделаю, – сказала она.

В воскресенье Евгений привёл Лизу домой. Она подарила цветы хозяйке дома. Анастасия Андреевна мило улыбнулась. Угостила Лизу сырниками и за едой спросила:

– Вы, наверное, не русская? И ваше настоящее имя не Лиза?

У Лизы был особый разрез глаз, и это бросилось в глаза хозяйке дома. Гостья вынула из сумочки паспорт и показала Анастасии Андреевне. В паспорте значилось: «Елизавета Александровна Иволгина».

– Имя у меня настоящее, – сказала Лиза и добавила: – А по поводу национальности вы, частично, правы. Отец у меня русский, а мать бурятка.

Чёткий ответ гостьи и тон, каким были произнесены слова, смутил хозяйку. Она извинилась и сказала, что ей надо бежать в больницу.

– Там тяжёлый больной, которого срочно надо осмотреть.

На самом же деле никуда ей не надо было бежать, просто ей не хотелось оставаться за столом.

Как уже говорилось, Анастасия Андреевна одна воспитала сына. И страшно ревновала его ко всем девушкам, которых Женя приводил в дом. Одна мысль, что кто-то уведёт её сына в другой дом, или кто—то будет управлять Женечкой, приводила её в ужас.

Доходило до того, что она следила за сыном, когда он ходил на свидания. Часто притворялась больной, чтобы удержать Женю возле себя, чтобы он не пошёл на назначенную встречу. А Евгений был человеком, которого задавила волевая мать. Боялся противоречить ей. И именно поэтому до сих пор не был женат.

– Я не понравилась твоей маме, – сказала Лиза после того, как Анастасия Андреевна ушла.

– С чего это ты взяла?

– Это чисто женское, я это чувствую.

– Не выдумывай, – возразил Евгений и полез с поцелуем.

Елизавета целовалась с ним, а сама думала: «Мать его против, значит, будущего здесь нет…». Однако она ошибалась. Жизнь штука непредсказуемая, не знаешь, где повезёт, а где свалишься.

Роман Елизаветы и Евгения продолжался, но продолжался теперь в тайне от Анастасии Андреевны. Это была Лизина идея. Она предполагала, что мать Евгения, коли она ей не понравилась, будет строить козни, это с одной стороны. И с другой стороны, точно знала, что Женя от неё не отстанет. Поэтому ничего не оставалось, как встречаться в тайне. Так думала Лиза.

Анастасия Андреевна рассуждала по-своему. Она по-нимала, что роман у сына с Лизой продолжается. Хотя сын не говорил, куда он идёт. Это было видно по его горящим глазам, когда он возвращался со свиданий. По количеству бензина, которое он тратил ежедневно, и по тому, как он стал одеваться. Анастасия Андреевна считала, что это надо прекратить и как можно быстрее, пока сына не уведут совсем.

Однажды она увидела в его телефоне смс-ку, где было написано: «Завтра в пять на старом месте…». Её охватил ужас. Все худшие предположения оправдались. Ей захотелось позвонить по номеру, откуда пришла смс-ка и сказать, чтобы её сына оставили в покое, как это она делала раньше, но, подумав, Анастасия Андреевна решила поступить иначе.

Она заявила сыну, что у них заболела тётя, которая живёт за городом, и завтра надо ехать к ней. Была суббота.

Евгений встал пораньше, чтобы пораньше выехать и успеть на свидание к пяти часам. Анастасия Андреевна, напротив всячески затягивала время.

Приехали к тёте к обеду, и увидели, как она колит дрова. Евгений возмутился.

– Зачем надо было говорить, что тётя Аня больна? – сказал Евгений, указывая на колющую дрова тётю.

– Она была больна, сейчас, наверное, ей лучше, – ответила мать и вышла из машины.

Тётка была рада приезду родни. Стала печь блины, угощать соленьями. Выставила даже бутылку водки. Но Женя торопился назад в город.

Пошёл дождь.

– Куда же ты в дождь поедешь? Остался бы? – сказала тётка.

Мать присоединилась к её просьбе.

– Если хочешь мама, оставайся, я за тобой завтра заеду? – предложил он Анастасии Андреевне…

– К девке своей торопишься? К пяти всё равно не поспеешь! – отрезала мать.

– Поспею! – огрызнулся Евгений. Психанул, вышел из избы, сел за руль. И машина рванулась с места. Слова матери разозлили Женю, он понял, что она читала смс-ку. Понял, что она снова вмешивается в его дела. И это не сулило ничего хорошего. Плохое настроение, плохая видимость на дороге и ливень сделали своё дело. Его машину снесло на встречную полосу, а затем « Девятка» столкнулась с самосвалом. Машину Евгения смяло и отбросило в сторону. А сам он получил мощный удар.

В бессознательном состоянии его отвезли в больницу.

Из больницы позвонили Анастасии Андреевне и сообщили о случившемся. Через два часа она была у койки сына и слушала заключение доктора.

– Три перелома, в том числе черепно-мозговая травма. В сознание привести не получается. Шансов мало, но делаем всё возможное, – подытожил врач.

– Что думаете делать дальше?

– Будем и дальше пытаться вывести его из комы, всеми возможными путями…

Как медик, Анастасия Андреевна понимала, что шан-сов действительно мало. Если не сказать большего. Их почти нет.

Сто раз она пожалела, что затеяла эту поездку. Сто раз пожалела, что отпустила сына…

«Знать бы, что так всё обернётся, сидела бы дома!!!» – винила себя Анастасия Андреевна: «Или же надо было ехать с ним!» – снова говорила она сама себе, и снова винила себя.

Наступило утро. В больнице появилась Лиза.

Увидев её, Анастасия Андреевна воскликнула:

– Это из-за тебя всё случилось, это к тебе на свидание он торопился!

– Успокойтесь, – ответила Лиза: – Сейчас надо думать не о том, кто виноват, а о том, как вывести Женю из комы… У врачей не получается…. А вывести надо.

– Что ты в этом понимаешь? Ты что врач?

Лиза вынула из кармана газету и протянула Анастасии Андреевне. Та взяла лист, вверху которого было написано: «Бурятские новости». Затем шёл заголовок статьи: «Лама возвращает из комы!».

Анастасия Андреевна заинтересовалась и стала читать статью. В статье писалось: «Настоятель Иволгинского дацана Дарма Доди-лама славится искусством возвращать к жизни людей, находящихся в состоянии клинической смерти. На прошлой неделе к нему пришла жительница Улан-Удэ, Буратаева Анна Дмитриевна, сын которой попал в автомобильную катастрофу и находился в реанимационном отделении областной больницы. Женщина долго умоляла ламу вернуть её сына к жизни, и наконец, Дарма Доди-лама взялся за дело. Через некоторое время сын, вернее его труп, который санитары собирались уже отвезти в морг, открыл глаза и принял на кровати сидячее положение».

Прочитав эти слова, Анастасия Андреевна выронила газету, вскочила с места и побежала куда-то. Через некоторое время она вернулась с пачкой денег и вручила их Лизе со словами:

– Привези этого ламу сюда! Если нужно я ещё найду деньги, только привези! Всё что хочешь, отдам. Только привези!

Через два дня лама был у кровати Евгения. После его продолжительной молитвы, Евгений вышел из комы. Улучшился пульс. Он стал шевелиться. Все вокруг облегчённо вздохнули. Врачи были поражены действием молитвы. После этого уколы с препаратами стали делать своё дело и Евгений пошёл на поправку.

Когда он открыл глаза, Анастасия Андреевна не могла нарадоваться. То и дело целовала и обнимала сына. Она изменила своё отношение к Лизе.

Анастасия Андреевна извинилась перед ней за грубости, сказанные в клинике и за своё поведение. Более того, она предложила Лизе перейти на работу к ней в больницу.

Лиза согласилась, и теперь они стали работать вместе и больше разногласий между ними не возникало.

Через три месяца Евгения выписали из больницы, и он вернулся к прежней жизни, вернулся к Лизе. Вернулся в аспирантуру, где встретился со своим научным руководителем профессором Сарачаном. При встрече он попросил изменить тему его диссертации.

– Чем тебе не нравится прежняя тема? – спросил профессор.

– Проходная тема. За три месяца станешь кандидатом?

– Она уже не актуальная для меня.

– А что ты считаешь актуальным?

– То, как меня вылечили.

Сарачан знал, каким образом излечился Евгений. Он глубоко задумался, затем спросил:

– Ты что же хочешь заняться колдовством?

– Колдовством, не колдовством, но я хочу заняться реальными вещами…

– Хочу изучать методы, которые реально излечивают людей. А звание мне не так важно. Я хочу что-то сделать реальное для людей. Для человечества, пускай это громко звучит.

– И как ты это видишь?

– Я запишу молитвы Дарма Доди ламы на диск и буду включать запись перед больными лежащими в коме… Посмотрим, что будет?

– А как ты это научно обоснуешь?

– Если будет эффект, как-нибудь обосную. В крайнем случае, вы поможете.

Профессор улыбнулся. Они ещё долго беседовали и спорили, но, в конце концов, Сарачан дал Евгению своё согласие, дал добро на его путешествие в Бурятию.

Уже через месяц Евгений был в Иволгинском дацане и встретился с Дарма Доди ламой. Он объяснил цель своего визита и попросил настоятеля дать возможность записать его молитвы. Дарма Доди-лама улыбнулся и разрешил сделать звукозапись…

После того как звукозапись была сделана, Евгений стал обзванивать местные больницы и выяснять нет ли там больных, лежащих в коме. Если таковые находились, он ехал в эту больницу, включал звукозапись и внимательно следил за пациентом. Не только следил, но и снимал на видеокамеру.

Некоторые больные выходили из комы, а некоторые так и оставались в ней до самой смерти.

Так продолжалось четыре месяца. В результате своих исследований Евгений пришёл к выводу, что под воздействием молитвы Дарма Доди ламы из комы возвращаются в основном люди, верующие в Бога.

Он написал статью и сделал доклад в академии наук, с показом видеозаписей, как пациенты выходят из комы. Евгений надеялся защитить диссертацию на основании своих исследований.

Однако доклад Евгения был подвергнут резкой критике. Учёные обвинили его в том, что он пытается в науку привести колдовство.

– Наука – это не колдовство! – кричали с трибуны.

Видеозаписи назвали подделкой. Говорили также, что методы его антинаучны, что в его исследованиях отсутствуют причинно-следственные связи и так далее и тому подобное.

Евгений был подавлен, он считал, что стоит на пороге величайшего открытия, и это открытие принесёт ему мировую славу. Однако в результате всё вышло наоборот.

Дверь академии наук перед ним закрылась, статью запретили…. Срок обучения в аспирантуре подходил к концу, теперь он остался не удел. После случившегося у Жени состоялся долгий разговор с Лизой.

– Не знаю, что теперь делать? – сказал он.

– А какой смысл в своей жизни, ты видел раньше? Ког-да поступал в аспирантуру? Для чего ты туда поступал?

– Я хотел принести пользу людям, маленькую, но пользу.

– Так ты её уже приносишь!

– Как?

– А очень просто, ты ездишь по больницам, включаешь запись с молитвой ламы, и люди выходят из комы. Возвращаются к жизни. Разве это не польза?

– Польза, – согласился Евгений.

– Так и продолжай ездить! Зачем тебе диссертация? Зачем тебе эти звания? – сказала Лиза.

На том и порешили. С тех самых пор Евгений и Лиза ездят по городам, ищут в больницах людей в коме и ставят запись молитвы Дарма Доди ламы. И если пациент верующий, то он выходит из комы.