Текст книги "Келли"

Корабль Хёвдинга

Спустя некоторое время чужеземцы с пленницей были уже на берегу моря. Чайки кружили в вышине, время от времени садясь на уступы скал. Птицы кричали, заглушая шум волн. Возле берега стоял большой деревянный корабль с белым парусом в красную полоску. Нос корабля представлял из себя деревянную морду странного животного, каких Келли никогда раньше не видела.

– Если они отвезут меня в страну, где живут такие звери, – подумала пленница, – то я, наверное, испугаюсь, увидев одного из них. Может быть, они даже кусаются, а может и нет. Наверняка эти животные просто так не нападают на людей, – рассуждала Келли.

При этой мысли она повеселела. Жаль было только потерянную дудочку.

Немного погодя чужеземцы нашли на берегу небольшой бревенчатый плот и спустили его на воду. Вместе с Келли они забрались на него и отчалили. Еще совсем недавно удрученные и испуганные лица Рогнара и Ульдриха теперь выражали спокойствие и сияли улыбками. Слаженно работая веслами, они то и дело оборачивались в сторону большого корабля.

– Хм-вир-воик-омхр?! – сказал Ульдрих и с улыбкой протянул Келли металлическую флягу с чем-то резко и неприятно пахнущим. Девушка поморщилась и отвела флягу рукой.

Когда плот приблизился к тёмному деревянному борту корабля, чужеземцы помогли пленнице забраться на палубу, а затем подняли с воды и сам плот.

На судне было шумно. Кругом, пошатываясь, ходили великаны. Они нервно переговаривались между собой. При этом кто-то на кого-то замахивался и кричал, кто-то, вылупив глаза, тянул свисающие с мачты толстые веревки, а некоторые таскали на спинах тяжелые серые мешки…

– Безумие! – подумала Келли.

Когда-то в детстве дедушка рассказывал ей про такое: «Это бывает в том случае, когда не поспишь две ночи кряду и выпьешь сразу несколько кружек настойки из белены».

Палуба корабля слегка пошатывалась под ногами – для Келли это было странное и новое ощущение. Девушка ощущала его впервые, и оно ей понравилось.

Один из великанов, стоящий без дела у мачты, увидел туземку в странном синем платьице, рассмеялся и стал показывать пальцем в её сторону.

В руке у великана был хвост сушеной рыбы, безобразно обглоданный по краям. Когда он смеялся, из его рта вылетали маленькие кусочки пищи. Затем великан повернулся к своему рыжебородому приятелю и увидел, что тот не смеется. Тогда он тоже замолк и снова стал, смакуя, пожевывать рыбу. Приятель же подошел к Ульдриху и Рогнару вплотную, отчего те немного опешили и попятились назад, а он посмотрел на них долгим немигающим взглядом, что-то резко сказал и кивнул в сторону Келли. Его имя было Кнурн. Рогнар, привычно скрестив руки на груди, задумчиво молчал. Ульдрих начал что-то бурно рассказывать Кнурну, будто оправдываясь, время от времени показывая рукой на девушку.

В это время у мачты снова раздался отвратительный смех. На этот раз смех прервался внезапно: метательный топор Рогнара врезался в мачту рядом с ухом весельчака. Мачта издала протяжное гудение, а топор так и остался торчать, войдя наполовину в дерево.

Келли никогда раньше не ела сушёной рыбы, и от обилия непривычных запахов на корабле или от качки её стало немного мутить.

– Зачем же корабль портить! – возмутился один из великанов.

Вся команда замерла. Великаны недовольно «загудели».

– Хёвдинг! Хёвдинг! – пронеслось негромко среди толпы.

Всеобщее возмущение по поводу выходки Рогнара прервали тяжелые шаги и низкий басистый голос на деревянной лестнице. Огромный не только ростом, но и в плечах чужеземец в большом металлическом шлеме, обитом кожей и увенчанном парой чёрных рогов, грузно спускался вниз к разбушевавшимся сородичам.

Келли сразу поняла, что Хёвдинг был на корабле главным – больше никто не носил шлема с такими большими рогами и одежду, украшенную разноцветными длинношерстными мехами, разве только ещё… Рогнар.

Хёвдинг спустился на палубу, неспеша подошёл к треснувшей мачте и вытащил из неё топор, засунув его себе за пояс. Затем он медленно оглядел всех окружающих суровым взглядом.

– Зачем ему такие меха на одежде?! Ведь сейчас совсем не холодно, – недоумевала про себя Келли. И ведь действительно, палубу озаряли яркие лучи теплого летнего солнца.

Как только девушка об этом подумала, Хёвдинг указал на неё топором. Затем кивнул в сторону Ульдриха и Рогнара и махнул рукой, повелевая следовать за ним. От кого-то из великанов опять послышалось мерзкое хихиканье.

В помещении корабля, куда чужеземцы отвели Келли, царил полумрак. Небольшие овальные окна с такими же небольшими деревянными ставенками были открыты настежь, и дневной свет едва проникал сквозь них.

На деревянном столе у стены горела большая свеча. Она заливала воском почти треть стола и выглядела, как безлистное жёлтое деревце с обнажёнными корнями. Дощатые стены были обшиты шкурами животных: медведя, волка, рыжей лисы, а прямо над дверью возвышалась голова большого лося. Между его красивых ветвистых рогов, некогда очаровывавших лесных обитателей, теперь переплетались еле заметные нити белой паутины.

Хёвдинг присел на стул и, кряхтя, достал из-под стола большой деревянный сундук, обитый поблескивающими железными листами. Он поставил его на стол, чуть было не уронив свечу. При этом Келли ощутила, как под ногами дрогнул пол.

Тут Рогнар, пользуясь подходящим моментом, попытался было забрать свой топор у Хёвдинга, но после нескольких безуспешных попыток, насупившись, как обиженный ребенок, замер в стороне со скрещенными на груди руками. Хёвдинг одной рукой ощупывал со всех сторон сундук, что-то назидательно приговаривая себе под нос, а другой – слегка помахивал отобранным у Рогнара топором.

«Потерял – сам виноват!» – подумала Келли, глядя на Рогнара и улыбаясь.

Повозившись с навесным замком, предводитель великанов открыл-таки тяжелую деревянную крышку. Внутри лежали странные предметы, каких Келли никогда раньше не видела: кольца, цепочки, небольшие металлические диски светло-жёлтого цвета. Все они ярко переливались и играли в отблесках свечи на столе. Подойдя ближе, девушка заметила, что в некоторых кольцах были уже знакомые ей разноцветные камешки, только очень маленькие. Некоторые были прозрачные, как слеза, другие – алые, как закат, третьи – зеленые, как весенняя листва.

– И где они нашли такие?! – Келли потянулась было рукой к колечку с зеленым камнем, чтобы поближе рассмотреть его, но Хёвдинг перехватил её руку и прищурил глаза. Он поднял из сундука желтый металлический диск размером с перепелиное яйцо и показал его пленнице. Затем он что-то у неё спросил и снова показал диск.

После недолгой паузы великану стало ясно, что его слова не понятны туземке. Тогда он достал с полки на стене берестяной свиток и развернул его на столе.

Это была карта, по которой легко можно было узнать море с волнами, границы скалистых берегов, леса и поляны. У самого берега на ней была нарисована голова того самого животного, деревянную копию которой Келли видела на носу корабля великанов.

– Хмм-хнур-ныр-хмым, – только и смогла разобрать Келли из того, что говорил ей Хёвдинг, когда показывал топором на карту. Подбросив желтый металлический диск в воздух, он поймал его ртом и выплюнул обратно в сундук. Затем предводитель великанов протянул девушке перо чайки, чем-то испачканное на конце, и указал на карту таким вежливым, но настойчивым жестом, будто предлагал гостье отведать невидимое блюдо, стоящее на столе. Он даже отошел от девушки в сторону, чтобы не мешать ей думать. Великан был уверен, что туземка исполнит его просьбу.

Лица чужеземцев сияли улыбками, но Келли была хмурой, как дождливый день.

– Что еще за фокусы! – взорвалась вдруг Келли. – Лучше бы дали поесть чего-нибудь!

Девушка очень устала. Ей вдруг очень захотелось домой, к родителям, к своему брату Ингри, в свой родной дом.

Взглянув на карту, Келли дотронулась кончиком пера до нарисованной головы морского чудовища и тут же оставила на ней жирную кляксу. Чужеземцы, стоя у двери, тихо перебросились между собой парой непонятных фраз. Вторая клякса пришлась на палец художницы, и она улыбнулась.

– Как здорово! – подумала Келли и ловко изобразила красивые ресницы вокруг глаз чудовища.

– Хм-хыр-фур-мфыр! – проворчал подошедший к столу Хёвдинг.

Он стал размахивать руками, показывая то на сундук, то на карту. Всем своим видом он выражал крайнее недовольство. Рогнар подошёл к нему и, положив руку на его огромное плечо, что-то сказал тихим спокойным голосом. Келли стало очень страшно, ведь она не знала, чего все эти великаны хотят от неё.

Прошёл день. Чужеземцы заперли пленницу в тёмной каюте корабля. Они зажигали свечу только тогда, когда приносили девушке пищу. Пресная ката и вода на обед казались ей очень вкусным лакомством. Вместе с кашей чужеземцы каждый раз давали кусок хлеба, которым Келли делилась с маленьким серым зверьком, скребущимся где-то в углу и появляющимся лишь в полной темноте. Впрочем, Келли легко могла разглядеть зверька даже в полной темноте. Он был серым, напоминал мышь, только крупнее, и не боялся брать куски прямо из рук девушки.

– Тебя тоже здесь держат, да? – спрашивала у своего нового приятеля Келли, на что зверёк иногда издавал короткий писк и продолжал уплетать хлеб за обе щеки.

Однажды утром к девушке пришли сразу четверо великанов и вывели её из каюты. Дневной свет с непривычки слепил глаза. Келли казалось, что всё вокруг залито этим светом: и потемневшая деревянная мачта, и покрытая чёрной смолой палуба. Она услышала, как на воду плюхнулся плот. Келли потёрла глаза.

Чужеземцы бурно переговаривались, показывая на Келли. Великан, что был с сушёной рыбой в руке, принес откуда-то большую железную клетку и жестами приказал пленнице залезть в неё.

Четверо чужеземцев посадили девушку-пикта в клетку и с помощью веревки поставили её на плот. Затем они по очереди спрыгнули с корабля на плот и, усевшись рядом с клеткой, поплыли в сторону берега.

Великаны оживленно общались, из этого общения Келли поняла, что одного из них звали Кальдерик. Он вёл себя очень сдержанно и, в отличие от сородичей, ничего не жевал.

Кальдерик умел читать и писать, и это было предметом его гордости, нисколько не оспариваемой окружающими. Будучи самым тучным среди собратьев он сидел прямо посередине плота и внимательно рассматривал берестяную карту, на которой по-прежнему красовалось глазастое морское чудовище с пушистыми ресницами.

Вскоре толстяк с совершенно равнодушным видом, будто соблюдая никому не нужный ритуал, протянул Келл. и карту вместе с черным кусочком угля. Девушка вопросительно посмотрела на Кальдерика и, так и не поняв, чего от неё хотят, тихо вздохнула.

Плот медленно приближался к узкому галечному пляжу, окаймлённому со всех сторон высокими скалами. Между двух больших валунов виднелась пещера, достаточно широкая для того, чтобы через неё могли пройти сразу несколько пиктов. Келли сразу обратила внимание на горизонтальные разводы зеленоватого цвета на валунах и скалах – это были следы от воды, высоко поднимающейся в этой бухте во время прилива. Полосы красовались и над входом в пещеру.

Великан, что постоянно ел вяленую рыбу, – его звали Тули – перестал жевать и жестами дал понять пленнице, что скоро начнется прилив, и тогда ей конец, ведь выбраться из этой клетки самостоятельно будет невозможно.

Толстяк Кальдерик, не обращая внимания на красноречивые жесты Тули, коротко и сухо что-то сказал и вновь протянул Келли уголёк и карту, всем своим видом показывая, что делает ей большое одолжение и делает его в последний раз.

Сидя в железной клетке, Келли устало смотрела на угрюмые лица людей, таких же, как она, только выше ростом. Она не понимала, почему все вдруг стали такими серьезными.

Плот ударился о каменистый берег, и великаны засуетились, разматывая веревки и укладывая весла на борту. Чайки, будто взбесившись, низко кружили и кричали над головами собравшихся. Тогда Тули приказал перенести клетку на сушу и добавил что-то вроде:

– Фурн-нурн-Хёвдинг!

И великаны подчинились как один, а затем они вернулись на плот, оставив Келли одну.

Солнце и лось

Тёплое летнее солнце припекало. Через некоторое время плечи и лицо Келли стали красноватыми от его палящих лучей. Клетка стояла не в тени.

Вокруг было очень красиво. Бескрайняя гладь воды искрилась серебристыми бликами, и, как будто ловя эти блики, прямо у берега то там, то тут выпрыгивала и плескалась мелкая рыбёшка.

Пахло морем. Это было особое сочетание запахов выброшенных на берег водорослей и морского бриза. Где-то над пещерой за невысокими скалами шелестела листва.

Девушка сидела на корточках, обняв колени руками, и напевала одну песенку, которую ей в детстве часто пел её дедушка. В этой песне было всё: про жизнь пиктов, про красивый бескрайний лес, про зверей и птиц. Вот только дедушка никогда не пел эту песню до конца.

Он говорил: «Всему своё время!» – и улыбался.

Келли же обижалась и никогда не пела её при деде.

А здесь, сидя в железной клетке, слова на удивление легко, как будто сами, вырывались у неё из самого сердца. Келли пела всё громче и громче. Она даже встала на ноги и, держась за железные прутья, подняла голову наверх к самым вершинам скал, к шумящим за ними деревьям…

Вдруг откуда-то прилетел соловей. В клюве он нес деревянную дудочку, ухватив её за самый краешек коры, и было видно, что птахе не так-то уж легко держать инструмент на весу.

– Ах, соловей! Как ты нашел мою дудочку?! – Келли протянула руки сквозь прутья, и птица села ей на левое запястье. Перехватив дудочку рукой, она поблагодарила пернатого друга, и тот перелетел на розовый куст, росший неподалеку, и залился звонкими трелями.

Девушка улыбнулась, приложила дудочку к губам, и пение соловья стихло.

Келли играла произвольную мелодию, думая о том, как выбраться из заточения и поскорее попасть домой. Ведь великаны ещё придут – у Келли их карта. И хотя она ничего и не понимала в картах, ей показалось, что этот кусок бересты очень дорог чужеземцам, и, может быть, от него зависит даже их жизнь. А что может быть дороже жизни?

Келли прижала берестяной свиток обеими руками к груди и наклонила голову вниз. Они придут, когда клетка будет уже наполовину затоплена водой, и прилив ещё только начнётся. Они спросят опять что-то на непонятном языке, и она в очередной раз не поймет, чего от неё хотят. И тогда великаны уйдут навсегда…

Но девушка почему-то не хотела, чтобы великаны уходили навсегда. Что-то с недавнего времени поселилось в её мыслях, что не давало покоя и в то же время дарило силы и необъяснимо радовало.

Келли отложила карту и взяла дудочку. Она закрыла глаза и снова стала играть. Мелодия полилась звонким ручейком.

Внезапно, испугавшись какого-то движения в пещере, соловей встрепенулся и улетел прочь.

– Кто здесь?! Рогнар? – вырвалось у Келли. Она повернулась к скале и отступила от прутьев к середине клетки. Из широкой каменной расщелины не спеша вышел большой рогатый лось, точь-в-точь как чучело над дверью в каюте корабля великанов. Лось подошёл к клетке и издал несколько гулких звуков, задирая при этом голову кверху, – так он здоровался. Затем лось наклонил голову к земле и громко зафыркал.

– Ты услышал мою мелодию? – девушка просунула руку через прутья и погладила лося по голове. – Живой ты гораздо красивее! – подумала Келли и продолжила играть.

Как только ее губы снова коснулись дудочки, лось поднял голову и подошёл поближе к ржавому навесному замку на двери клети. Одним мощным движением рогов он поддел его снизу и вырвал вместе с петлицами так, что замок, взмыв в воздух, ударился о скалу и, сломанный, упал вниз. Клетка качнулась, ржавая железная дверца её со скрипом отворилась, и Келли, не веря в происходящее, выскочила наружу. Лось склонился к ней, и девушка радостно обняла лесного гиганта за шею.

Тем временем вода прибывала и медленно подбиралась ко входу в пещеру.

Лось затряс головой из стороны в сторону, прерывисто фыркая. Девушка, убрала карту за пазуху и повисла на шее рогатого гиганта, затем, зацепившись одной ногой за спину животного, ловко оседлала его.

Лось медленно поднимался по каменному коридору пещеры наверх, на скалистое плато, прочь от затапливаемой бухты и отвратительной клетки. Навстречу им дул свежий лесной ветерок. Под ногами краснела потрескавшаяся глинистая почва. Когда путники выбрались из пещеры, то оказались на просторном вересковом плато. Ветер здесь дул заметно сильнее и волочил позёмку из пучков бурых и пожелтевших трав.

Лось и Келли подошли почти вплотную к обрыву. Сверху был хорошо виден корабль чужеземцев и рядом с ним небольшой плот. Девушка скорчила рожицу и показала кораблю язык. Лось фыркал и нервно перебирал копытами.

Вдруг что-то просвистело над головой девушки. Затем ещё и ещё, над самым ухом. Мгновение, и лесной гигант отпрыгнул в сторону, чуть не сбросив с себя наездницу. Он внезапно захромал и стал издавать громкие гортанные звуки, напоминающие плач грудного ребёнка. Лось пригнулся, склонив голову, и Келли испуганно спрыгнула на землю. Она увидела, что из передней ноги животного, почти у самой груди, торчит большая деревянная стрела. Девушка-пикт никогда раньше не видела таких стрел, но она знала, что делать, если встретишь в лесу раненого зверя.

Нередко они с дедом и родителями находили попавших в беду лесных жителей и помогали им. Всякое случалось: то медвежонка придавит упавшим деревом, то покусанная в схватке рыжая лисица приплетётся к дому с поджатым от голода животом.

Найдя неподалеку несколько листьев подорожника, Келли сняла с платья пояс и наклонилась над плачущим лосем.

 
– Потерпи немножко,
Залатаем ножку.
Будешь прыгать и скакать,
И того не вспоминать!
 

Она погладила животного по голове и резко выдернула стрелу из его ноги. Лось взвыл, но, перетерпев боль, не помешал себя дальше лечить. Девушка наложила на кровоточащую рану подорожник и прошептала волшебное кровоостанавливающее заклинание, которое знали все пикты, а затем перевязала рану.

Лесной гигант заметно успокоился, но продолжал прерывисто фыркать и часто дышать. Келли догадалась, кто причинил ему эти страдания. Она была вне себя от возмущения и очень рассердилась. Келли ещё не помнила себя такой сердитой.

Она встала, взяла свою дудочку, приложила её к губам и с чувством сильного негодования и боли стала играть.

На этот раз дудочка зазвучала на удивление громко и раскатисто, словно гром из грозовых туч. Девушка даже опешила на мгновение, но продолжила играть.

Эхо ритмичной и грозной мелодии пронеслось по скалам.

Вдруг будто из морской пучины поднялся сильный порывистый ветер. Тёмно сизые облака набежали со всех сторон и медленно закружились смерчем у берега. Порывами вихря поднялись к небу тысячи и тысячи зеленых листьев, травинок, веточек и растений, вырванных с кусками земли. Полетели к небу выцветшие на солнце солома и водоросли.

Келли завороженно наблюдала шторм с берега. Её светлые волосы развевались на ветру и словно сияли в лучах вечернего солнца, пробивающегося из-под сизой завесы бури.

Лось наклонился, подставив Келли свою широкую спину. Девушка обхватила гиганта руками и запрыгнула на него. Как только большие холодные капли начали прибивать пыль к земле, раздался оглушительный гром, и небо озарилось яркой белой вспышкой. Затем ещё и ещё. Слепящие белые молнии, казалось, заполнили собой всё небо.

Келли зажмурилась от страха и спрятала дудочку за пазуху.

Хромая, лось уносил девушку-пикта сквозь резкий, пронизывающий до костей ветер и ледяной дождь далеко-далеко от ставших враждебными скалистых берегов в глубь леса.

Буря закончилась почти так же внезапно, как и началась. На небе появилась радуга. Лось бежал, слегка прихрамывая. И казалось, ещё несколько длинных прыжков, и он влетит прямо в её яркие цветные полосы.

Когда над головой всадницы стали мелькать низкие ветви орешника и дуба, она закрывала глаза, и тогда в темноте сомкнутых век перед ней встали яркие образы белых молний. Казалось, что молнии били и били в одно и то же место на море. Тут Келли широко открыла глаза и, обернувшись в сторону моря, ощутила озноб – она поняла, куда именно били страшные молнии.

Едва ли можно было что-то разглядеть за мокрой стеной сильного дождя в порывах ураганного ветра. Воображение доделало свое дело, и от этого девушке стало дурно, ведь она никогда никому не желала зла, даже мухи не обидела.

Девушка-пикт вдруг онемела, перестала бояться и вообще чувствовать что-либо. Она, верхом на лосе, тихо, но выразительно что-то зашептала, как будто пыталась что-то кому-то сказать или спорила с кем-то невидимым.

Келли плохо помнила то, что было дальше. По мере того, как лось уносил её всё дальше, она стала узнавать родные луга и поляны. На одной из таких полян лось остановился, и девушка простилась с животным, погладив обеими руками его рогатую голову.

Келли плохо помнила, как шла потом в грязном промокшем платье без пояса по травам и цветам, и как увидели её, такую, родные и друзья и стали обнимать и целовать, и встревоженно трясти за плечи, что-то спрашивая… Всё промелькнуло в одно мгновение, как сон. Девушке очень хотелось спать.