Текст книги "Рецепты Арабской весны: русская версия"

* * *

Обама продемонстрировал, что, защищая интересы политической элиты, которая за ним стоит, он может перешагивать и через интересы своих друзей и партнеров. При этом он учитывал, что антиамериканизм в арабо-мусульманском мире по-прежнему сохранился. Речь шла в первую очередь об усилении исламистского экстремизма и неурегулированности арабо-израильского конфликта. Проблема состояла в том, что внутриполитические процессы в период перехода к новым властным конструкциям выходили из-под контроля внешних игроков и приобретали собственную логику.

Западные государства рассчитывают, в конечном счете, сохранить свои региональные позиции, участвуя в расстановке «удобных» для них кадров во вновь формируемых правительствах и углубляя их экономическую и военно-техническую зависимость.

Негативным для себя фактором Запад считает возможность прихода к власти экстремистских исламских движений. Тем не менее, он убежден, что впоследствии ему удастся нейтрализовать это «неудобство», попытавшись договориться с исламистами.

Терпимость Соединенных Штатов к наличию различных оттенков исламистов среди оппозиционеров в арабских странах показывает общее стремление США найти контакты с исламистскими движениями. При этом бывшие враги становятся тактическими союзниками, а бывшие друзья в лице президента Туниса, президента Египта, а потом и лидера Ливии Каддафи объявлены врагами.

Если западные политики хотели бы использовать исламистов в своих интересах, то исламисты Запад – в своих. В 50–70-е годы у Запада и исламистов были общие противники – коммунизм, Советский Союз, светские антизападные режимы. Сейчас общего врага нет. А отношение к Израилю может оказаться разделительной чертой исламистов и Запада.

А что «израильский райком»?

Израиль пока выглядит проигравшей стороной. Израильтяне восприняли смену режимов, особенно в Египте, весьма настороженно. Существовавшие в течение десятилетий «холодный мир» с Египтом и Иорданией и ситуация «ни мира, ни войны» с Сирией – оставляла Израилю свободу рук в отношении палестинцев и давала гарантии стабильности и безопасности. С ростом политической неопределенности в арабском окружении и особенно в связи с легализацией исламистских партий в Египте, сближением египетских военных властей с Хамас и смягчением их отношения к Ирану, израильтяне стали серьезно опасаться новых вспышек враждебности со стороны арабов. На фоне протестных выступлений против авторитарных режимов ущемленное положение палестинцев на оккупированных территориях привлекает особое внимание, вызывая рост антиизраильских настроений в мире.

Соглашение между Фатх и ХАМАС, которое прямо или косвенно было форсировано последними изменениями в египетском руководстве и бурными событиями в Сирии, показало израильтянам всю степень опасной для них непредсказуемости сложившегося состояния дел в отношениях с палестинцами.

Для нынешнего израильского руководства переговоры с создаваемом в соответствии с этим соглашением палестинским правительством требуют особых условий. Одновременно растут требования к США по обеспечению безопасности Израиля, в частности по финансированию и техническому обеспечению многоуровневой системы ПРО, которая покрывала бы всю страну.

Внутриполитический расклад в Израиле будет определяться и тем, какую конфигурацию приобретет внешняя политика Египта после парламентских и президентских выборов. В случае прихода к власти в Египте наиболее радикальных сил, можно ожидать консолидации общества вокруг правого правительства Нетаньяху. Если же в Египте и других затронутых переменами арабских странах возобладают умеренные силы, то в Израиле могут наметиться сдвиги в сторону смягчения завышенных переговорных требований. Однако вся проблема с израильской стороны состоит в том, что у праворадикального блока Ликуд, не расположенного к территориальным и другим уступкам, на сегодняшний день нет реальной альтернативы. Оппозиционная партия Кадима не имеет достаточного политического ресурса, что сказывается на всей внутриполитической обстановке, складывающейся не в пользу мирного процесса.

В Израиле ко всем событиям в регионе Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки существует двойственное отношение. С одной стороны, особой симпатии к авторитарным режимам там нет и не было. С другой стороны, есть опасение, что альтернатива может быть намного хуже. Официальный Израиль предпочитает сохранять видимость нейтралитета и сдержанно комментирует происходящее. Только в своем первом заявлении, в конце марта, по поводу событий в регионе премьер-министр Б.Нетаньяху заявил, что «весь арабский и в значительной степени мусульманский мир сегодня переживает землетрясение». Он также подчеркнул, что Израиль еще не знает, чем это закончится, надеется на лучшее, надеется расширить круг мира, сохранить и упрочить существующие отношения, но он готов и «к другим вариантам».

Израильское руководство осознает, что мир в связи событиями в арабских странах и, прежде всего, в связи с революцией в Египте изменился. Соответственно, изменилось и представление Израиля о том, что собой представляет стабильность в регионе. Будущее стало менее предсказуемым в диапазоне от Марокко до Афганистана.

В условиях нарастающей нестабильности сохранять спокойствие становится все сложнее. Политическая элита Израиля не исключает вероятность развития революционного процесса, например, в русле иранской революции 1979 года. По ее мнению, существует и другая вероятность – ливанского образца, поскольку пять лет назад протестное движение за демократию, за прогрессивный Ливан завершилось усилением «Хизбаллы». В связи с непредсказуемостью ситуации в странах, охваченных движением за демократические реформы, премьер-министр Израиля охарактеризовал текущий момент как «неопределенное и опасное время».

В политических кругах Израиля нынешняя внешнеполитическая ситуация рассматривается в трех измерениях: ситуация в странах внешнего кольца – от Марокко до Пакистана; обстановка в непосредственной близости от израильских границ – Палестинская администрация (ПА), Газа, Египет, Ливан, Иордания; израильская внутриполитическая обстановка и ее влияние на внешнеполитический курс страны.

События в странах внешнего кольца, естественно, вызывают тревогу израильтян. Они считают, что, несмотря на все различия, события носят явно антизападный и антиизраильский характер, хотя Израиль в лозунгах оппозиции практически не упоминался. Правда, тайными симпатиями к Израилю попрекали оппозиционеры и президента Мубарака, и предыдущего короля Марокко, и даже диктатора Ливии Каддафи. Рассчитывать на потепление отношений с этими странами ни в случае победы оппозиции, ни в случае ее поражения, по мнению израильских политиков, не приходится. Даже если в арабских странах сформируются умеренные режимы, то они, скорее всего, придут к отказу от каких бы то ни было отношений с Израилем.

Политики и политологи Израиля в своих оценках исходят из того, что эмоциональное неприятие Израиля в арабских странах столь велико, что любые перемены будут означать усиление антиизраильской направленности их политики. Тель-Авив тревожит усиление роли Ирана в регионе, который сразу же попытался использовать создавшуюся обстановку для демонстрации своей силы в новых условиях. Факт прохождения двух иранских боевых кораблей через Суэцкий канал в Средиземное море оценивался израильскими специалистами именно с этой точки зрения. Этот маневр, по их мнению, имел несколько причин. Первая – показать своим сторонникам-исламистам, что они могут рассчитывать какую-то помощь со стороны Исламской республики, вторая – посыл Израилю и США, третья – сигнал в расчете на внутреннее потребление: «Иран по-прежнему в авангарде исламского мира». Этот сигнал был необходим для Тегерана, в котором тоже не стихали волнения.

Была и еще одна причина – практическая – проверить, как поведут себя нынешние власти Египта в новой ситуации. Каир подтвердил, что готов восстановить дипломатические отношения с Тегераном после более чем 30 лет перерыва. Об этом заявил министр иностранных дел Египта Набиль аль-Араби, обозначив, таким образом, изменения во внешней политике страны после падения режима президента Хосни Мубарака. «Египетский и иранские народы заслуживают добрых отношений, отражающих их историю и цивилизованность… Египет открыт для всех стран мира», – заявил аль-Араби на первой официальной встрече представителей Египта и Ирана со времени свержения Мубарака. Иран, в свою очередь, приветствовал инициативу Египта. Эта новость не могла не насторожить Тель-Авив.

Подливают масло в огонь и высказывания президента Ирана. «Волна арабских революций не оставила ни малейшего шанса на выживание сионистского режима» – такое мнение выразил на пресс-конференции, которая состоялась 4 апреля 2011 года в Тегеране президент Исламской Республики Иран Махмуд Ахмадинежад.

В ответ израильское руководство требует ужесточения международных санкций против Ирана. Премьер-министр Б.Нетаньяху даже выступил с требованием, чтобы международное сообщество приняло такие же жесткие меры против Ирана, как и против Ливии. «Как Ливия, так и Иран систематически нарушают права человека и не заслуживают иммунитета», – сказал Нетаньяху. «Если международное сообщество оказывает особое давление на Ливию и предостерегает ее руководителей и солдат не нарушать права человека, такое предостережение должно быть направлено также против лидеров и войск Ирана», – потребовал премьер-министр. Он добавил: «Пока Каддафи убивает сейчас своих противников, режим аятолл в Иране систематически казнит несогласных. Поэтому реакция Запада должна быть направлена против этих двух стран».

В условиях растущей напряженности в Израиле вновь рассматривался вопрос об ударе по ядерным объектам Ирана. Хотя Соединенные Штаты против этого удара, потому что они расплачивались бы за ответные действия Ирана, для которого Израиль пока недоступен, опасность возможных авантюристических действий израильского руководства возросла. Многие исследователи в США полагали, что подобный удар может резко усилить стремление Ирана произвести ядерное оружие. Это не говоря о возможных ответных действиях Ирана в Ираке, в государствах Залива и в Афганистане, катастрофических последствий для мировой экономики.

Но если Израиль будет вновь чувствовать себя во враждебном окружении, такой удар возможен, даже без согласования с американским союзником. Предыдущие удары по ядерным установкам в Ираке и Сирии были успешными.

Неоднозначной была реакция Тель-Авива на положение дел в Ливии. Сразу после начала операции коалиционных сил в Ливии со стороны официальных кругов Израиля прозвучали слова озабоченности: вмешательство вооруженных сил западных стран может нанести ущерб легитимности гражданского движения в Ливии, а также в других арабских странах. И почему при этом бомбежки Триполи вызывают одобрение, а бомбардировки Газы – гнев мирового сообщества?

Показательно, что и простые израильтяне неоднозначно относились к действиям против Ливии. По данным опросов общественного мнения видно, что хотя 52 % опрошенных считали действия ЕС и НАТО оправданными, 43 % израильтян выступали против. Интересно, что поддержка интервенции со стороны израильских арабов была значительно выше: 62 % опрошенных высказались в поддержку сил НАТО и только 34 % – против. В целом, новая обстановка в странах внешнего регионального кольца (включая такие важные страны, как Саудовская Аравия и др.) находится в поле внимания Тель-Авива, так как она во многом определяет геополитическую роль Израиля, которая на сегодняшний день может непредсказуемо измениться.

Ситуация вблизи израильских границ считается наиболее опасной для Израиля. Здесь существует озабоченность, что сплочение египетского общества против Израиля – вопрос времени. Ведь после инцидента на израильско-египетской границе, когда было убито несколько египетских пограничников, разгневанная толпа разгромила израильское посольство в Каире. И Тель-Авив, и Каир постарались сгладить инцидент.

Обеспокоенность выражают все – и правые, и левые. И проправительственные аналитики, и независимые профессора. Здесь внимательно отслеживали не только заявления «Братьев-мусульман». Ведь и новый министр иностранных дел Египта Набиль аль-Араби тоже заявил, что мирный договор с Израилем – это «не священная корова». Необходимость пересмотра договора подразумевали и возможные кандидаты на пост президента Египта Амр Муса и Мухаммед аль-Барадеи. В Израиле понимали, что сотрудничество с режимом Мубарака в блокаде сектора Газа далеко выходило за пределы прежнего мирного договора и прежних договоренностей. Представители Хамаса, правящего в секторе Газа, уже посетили Каир и встречались с военным руководством, чтобы обсудить возможности экономических связей с Египтом и положение политических заключенных в израильских тюрьмах. В Каире Хамас из Газы и Фатх с Западного берега договорились о совместных действиях.

Под вопросом оказалась вся израильская политика статус-кво, которая предусматривала ведение переговоров ради переговоров, откусывая один кусок палестинских территорий за другим, основывая новые поселения для израильтян, выжимая палестинцев с их насиженных мест. Попытки невооруженных палестинцев проникнуть на оккупированные Израилем территории в мае 2011 года вызывала многочисленные жертвы среди самих палестинцев в результате действий вооруженных сил Израиля. Это подрывало пропагандистские позиции Тель-Авива в мировом сообществе, особенно в странах ЕС.

Тель-Авив тревожит и тот факт, что хорошо подготовленная и вооруженная египетская армия, считающаяся сильнейшей в арабском мире как по численности личного состава, так и по боеготовности, может когда-нибудь оказаться под управлением людей, отрицающих возможность мирных соглашений с Израилем. Таким образом, египетская армия из «холодного друга» может превратиться во врага – и это спустя 30 лет, в течение которых она соблюдала нейтралитет, не вмешиваясь в ход палестино-израильского конфликта. Обеспокоил израильское руководство и подрыв газопровода, трасса которого проходит из Египта в Иорданию, так как Израиль получает примерно половину используемого в стране газа именно от своего южного соседа. (Правда, эти тревоги временные, учитывая, что на шельфе Средиземного моря близ Израиля открыты крупные месторождения газа).

Даже если новое правительство Египта не разорвет мирный договор, военные расходы Израиля, несомненно, возрастут из-за гипотетически растущей угрозы военных столкновений на юге. В любом случае, если «Братья-мусульмане» станут частью нового политического порядка в Египте, они, несомненно, будут поддерживать ХАМАС, который считается частью их движения. Особо пессимистически настроенные израильские политики предсказывают изматывающие террористические акции и обстрелы с четырех сторон по Израиля, предполагая, что израильское общество не сможет ни морально, ни физически, ни экономически вынести состояние такого перенапряжения. Ранее израильские военные полагали, что потенциальные угрозы террористических акций исходили из Ливана, Сирии и сектора Газа. В свете последних событий у них появились серьезные опасения, что теперь им, возможно, предстоит иметь дело и с четвертым фронтом, который сопоставим с другими тремя, вместе взятыми, – Египтом.

Опасения израильтян насчет трансформации позиции нового египетского руководства в отношении Израиля базируется на следующих фактах: египетские авиалинии прекратили полеты в Израиль; выпущены из тюрем все задержанные при режиме Мубарака члены ХАМАС. Министр иностранных дел Египта категорически высказался против возможных силовых акций в отношении сектора Газы. Со сменой власти в Египте практически открыт «Филадельфийский коридор» (граница Газы и Египта), что якобы делает возможным увеличение объемов контрабанды оружия через Синай в сектор Газа. Такой дрейф нового египетского режима чреват не только изменением позиции по палестинской проблеме, но и затрагивает напрямую вопросы безопасности Израиля, в том числе и надежность контроля над египетским сектором совместной границы.

То же самое справедливо и по отношению к Сирии. Как ни парадоксально, но хаос в Сирии израильтянам не выгоден, так как совсем не факт, что в его результате к власти придут «демократически настроенные элементы», а не исламисты. А такой вариант возможен. Волна массовых протестов и демонстраций в Сирии вызывает беспокойство в Израиле. В Тель-Авиве давно привыкли к политическим методам управления в начале Хафеза Асада, стоявшего у руля три десятилетия, а затем и сменившего его сына Башара. Израиль привык к покою и порядку на линии перемирия с Сирией, длящимися более трех десятилетий. Если вдруг в Дамаске сменится режим, трудно предсказать, как это скажется на его взаимоотношениях с еврейским государством.

Правда, в Израиле отмечают, что Сирия – союзник ненавистного Ирана, которого здесь принято считать врагом. Сирийцы, по утверждению израильтян, вооружают и готовят боевиков Хизбаллы в Ливане, которые столь успешно воевали против израильтян в 2006 году. Но потенциальный хаос в Сирии, подъем суннитского движения, во главе которого могут стоять местные «братья», гораздо более экстремистски настроенные, чем в Египте, – это представлялось худшим сценарием.

В остальном мнения разделяются. Одни (левые) полагают, что как раз сейчас и нужно договариваться с сирийцами и палестинцами, чтобы снять напряженность на будущее с меняющимся, и, возможно, демократизирующимся арабским миром. Другие (близкие к правительству) полагают, что именно сейчас нельзя вести никаких переговоров, нельзя заключать никаких соглашений, тем более нельзя делать территориальных уступок, так как не известно, какие силы придут к власти завтра в Сирии или же на охваченных кризисом палестинских территориях.

В этих условиях израильтяне просчитывают возможности обострения палестино-израильского конфликта, а более всего – третьей интифады. Израильские политики категорически выступили против провозглашения Палестинского государства на сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

По очевидным причинам израильское правительство опасается беспорядков среди арабов на улицах собственных городов и на Западном берегу. Палестинцы вполне могут подхватить эстафету протестов в соседних странах. Боязнь арабских волнений на территории ПА и внутри Израиля охватил израильское общество. Вместе с тем, некоторые обозреватели считают, что бояться серьезных беспорядков со стороны арабского населения Израиля и жителей Палестинской администрации не стоит. Так, израильский автор Й. Эттингер писал о том, что хотя израильские арабы осуждают политику Израиля, они предпочитают жить в еврейском государстве, а не при арабском режиме. Арабские граждане Израиля также полностью отвергают какие-либо планы обмена территориями между Израилем и Палестинской администрацией, которые предусматривали бы переселение арабов в ПА и лишение их израильского гражданства.

В отношении оценки событий в регионе и их последствий для Израиля наблюдался широкий разброс мнений. На вопрос: «Как может Израиль ответить на резко меняющуюся обстановку вокруг нас?», премьер Б.Нетаньяху и его окружение продолжали полагаться на силу. Его ответ был четок: показать мощь Израиля и продолжать убеждать Запад, что Израиль – «единственная демократия на Ближнем Востоке», островок стабильности в море дикой враждебности, форпост Запада в «столкновении цивилизаций». На этих позициях стояло практически все израильское правительство и проправительственный лагерь.

М. Варшавский, один из основателей израильского Центра альтернативной информации, считал, что первый подход к событиям в регионе – недооценка важности событий в Египте и во всем арабском мире. Появился новый фактор, который израильское руководство никогда прежде не принимало в расчет, – арабский народ, арабские массы. Израильский истеблишмент не привык считаться с волей и интересами «арабской улицы».

Второй подход базируется на привычной реакции на более широкое определение арабских масс – мусульмане. Простые израильтяне и элита страны привыкли относиться к мусульманам как к потенциальной угрозе, хотя в ходе демонстраций и в Тунисе, и в Йемене, и в Египте антиизраильская тема не была общемобилизационной. Израиль там почти не упоминался, что, кстати, тоже настораживает израильское общество, которое по привычке воспринимает это как политический трюк.

По результатам опросов общественного мнения, проведенных в конце марта 2011 года Тель-авивским университетом и Израильским институтом демократии, только 28 % еврейского населения Израиля считали, что перемены на Ближнем и Среднем Востоке создадут новые возможности, и Израиль должен предпринять новые усилия по достижению мира в регионе. Большинство же – 70 % евреев страны – признавали, что ситуация неясная, и Израилю лучше оставаться пассивным и ничего не предпринимать. При этом более половины опрошенных (52 %) считали, что народная борьба против диктаторских режимов являлась позитивным фактором для народов Ближнего и Среднего Востока, и 47 % опрошенных считали, что это позитивно и для Израиля.

В создавшейся ситуации наиболее левая (и наиболее малочисленная) часть израильского общества приходит к выводу, что события в регионе сближают интересы трех светских прозападных государственных образований – Израиля, Иордании и Палестинской администрации. Левые силы Израиля настаивают на том, что Израиль должен в течение кратчайшего времени подписать окончательный мирный договор с ПА. Однако соглашение о единстве действий ХАМАСа и ФАТХа смешало карты.

Левый лагерь настаивает на том, что у Израиля есть, возможно, последний шанс разрешить конфликт, не выходя за рамки международных договоренностей, – это признание принципа «два государства для двух народов». Этот принцип сможет гарантировать надежное будущее для государства евреев на Ближнем и Среднем Востоке и большие преимущества, и самое главное из которых – интеграция Израиля в многообразный и демократический Ближний и Средний Восток. И лишь отсутствие политической воли мешает реализовать шаги к решению затянувшегося конфликта. Этот путь открывает возможности не только «холодного мира» между правительствами, но и мира между народами региона. Все другие возможности, как, например, планы создания единого еврейско-арабского государства – «гораздо хуже», и пользуются еще меньшей поддержкой как в Израиле, так и у его соседей.

Несколько десятков наиболее уважаемых израильских интеллектуалов и деятелей из сферы культуры подписали декларацию, в которой поддерживают идею создания Палестинского государства на основе границ 1967 года. Они утверждали, что конец израильской оккупации «освободит два народа и откроет путь к прочному миру». Из более чем 60 подписантов около 20 были лауреатами различных высших премий Израиля, которые выдаются за выдающиеся результаты в науке, искусстве и культуре.

Эта декларация совпала с заявлением видных израильских политиков, не входящих в нынешнюю структуру правительства, в числе которых бывшие руководители силовых министерств и ведомств. Они подготовили проект мирного урегулирования с целью давления на правительство Нетаньяху. Представители этой группы утверждают, что их план базируется на арабской инициативе, выдвинутой в 2002 году и забракованной Израилем, поскольку там содержалось требование о восстановлении границ 1967 года и возвращении палестинских беженцев. Авторы этого проекта призывают Израиль признать палестинское государство на территории сектора Газы и почти всего Западного берега, включая Восточный Иерусалим, обеспечить совместный контроль над Иерусалимом. От большинства палестинских беженцев, по мнению инициаторов, следует откупиться, выдав им денежную компенсацию, а небольшой части из них позволить вернуться на территории Израиля. Данная инициатива, помимо этого, включает также вывод израильских войск с Голанских высот и передачу их Сирии – в обмен на гарантии безопасности и совместные экономические проекты.

Полностью этот план поддержали 40 израильских политиков, в том числе бывшие главы внешней разведки (Моссад) и контрразведки (ШАБАК). Авторы инициативы подчеркивают, что этот проект вызван к жизни «драматическими событиями», происходящими сегодня в регионе. Отметим, что этот проект не пользуется поддержкой большинства израильтян.

Существует еще одно мнение. Некоторые израильские авторы правого толка считают, что события в Египте и общая тенденция социально-демографических процессов в арабском мире дают основания для прогноза, что в ближайшие 10–15 лет весь арабский мир превратится в такие же «недогосударства», какими сейчас являются Ливан или Сомали. По их мнению, это дает основания полностью изменить свой подход к арабо-израильскому конфликту, в части планов создания еще одного арабского государства на Западном берегу Иордана, помимо Иордании.

* * *

В целом можно констатировать, что хотя израильских лидеров беспокоит уходящий старый (привычный) порядок в арабском мире и пугают неизбежные перемены, привычный политический дискурс в стране не претерпевает существенных изменений.

Главным внутриполитическим результатом египетских событий в Израиле считают необходимость ужесточения оборонной политики и готовность принять предельно жесткие меры в случае фактического расторжения Египтом мирного договора (оккупация Синая, оккупация Газы и т. д.). Официальный Израиль и премьер-министр Нетаньяху настаивают на дальнейшем строительстве защитной стены теперь уже на границах с Египтом и Иорданией. Естественно, такие шаги не могут не повлиять на внешнеполитические ориентиры этого государства.

Израильское руководство обеспокоено и на всякий случай перебрасывает войска с северной границы на южную. Понятно почему. У него были стабильные отношения с режимом Хосни Мубарака, а сейчас будущее абсолютно неизвестно.

Будущее неясно. «Украденные революции»?

Теперь уже очевидно, что режимы, которые приходят к власти в результате революционных изменений, будут менее прозападными, чем те, которые существовали ранее, а, может быть, – «антизападными». Да, будут существовать экономические, социальные, культурные связи с Западом, с Соединенными Штатами. Но у власти не будут послушные Вашингтону диктаторы, которые могли бы игнорировать мнение своих собственных народов.

Умиление западных СМИ по поводу революций с лицом «Фейсбука» требует непредвзятого подхода. Легко забыть, что французы штурмовали Бастилию, а большевики – Зимний дворец без помощи Интернета и не посылали фотографии друг друга по «Фейсбуку». То же – сравнительно недавняя исламская народная революция в Иране, хотя там распространялись проповеди аятоллы Хомейни с помощью аудиокассет.

Арабские революции произошли не потому, что появились информационные технологии. Ими двигали те же силы, которые не раз разжигали революции: ненависть к коррумпированной автократии и тайной полиции, фрустрация поднимающегося среднего класса, безнадежное положение бедных, неспособность «верхов» на реальные реформы. «Лицо» революции, поколение «Фейсбука», молодые образованные демонстранты, которые могут выразить свое мнение через Интернет, – это лишь один срез сложной социальной структуры арабских стран.

Но когда говорят о будущем «расцвете» демократии, не стоит забывать о действительно глубоких религиозных чувствах большинства населения. Опыт Пакистана, Таиланда и Турции показывает, что образованный средний класс в городах и светски настроенные интеллектуалы часто разочарованы результатами демократических выборов, на которых менее образованное население голосует за партии отнюдь не прозападного или либерального характера.

Если североафриканским и другим арабским странам повезет, то их будущая политическая система может оказаться в чем-то похожей на турецкую – демократия с сильной исламистской партией и с развивающейся экономикой и с военными на заднем плане. Но проблема заключается и в том, что любая революция приводит сначала к экономическим потерям, крупным или мелким, к приостановке развития, к падению экономики, к ухудшению положения масс. Если это наложится на массовую бедность несытого населения, может произойти очередной непредсказуемый социальный взрыв.

Если развитие, например, Египта пойдет в «плохом» направлении, то страна больше будет походить на Пакистан: множество бедняков, нефункционирующая демократия, разорванная между исламистами, светскими деятелями и могущественными военными, сохранение всеобщей коррупции. Конечно, в Пакистане надо учитывать еще и серьезнейшие межэтнические противоречия, чего нет в Египте, хотя здесь могут обостриться межконфессиональные отношения. Египет отнюдь не достиг уровня экономического развития Турции, но по ВВП на душу населения он несколько превосходит Пакистан. Будущая структура Египта, если опримитивить анализ до предела, может оказаться между этими двумя вариантами.

В Тунисе больше надежд на функционирующую демократию, с сильной исламистской окраской. Что же до других стран победивших или побеждающих революций, то воздержимся от предсказаний.

Пока слишком много неизвестных, слишком много противоречий, а попытка перенести специфику одного общества на другое может исказить реальность.

Ни одну арабскую страну нельзя представить себе демократической республикой европейского образца.

Как показывает исторический опыт, переход к демократии отнюдь не гарантирован ни при диктатуре армии, ни при диктатуре толпы. Сумеет ли Египет, как, впрочем, и Тунис, пройти по «золотой середине», покажет время.

Уровень экономического развития общества, как и культурно-исторические традиции, имеет большое значение для развития демократии. Было проведено исследование, которое выяснило, что там, где уровень ВВП на душу населения выше шести тысяч долларов в год, легче устанавливать демократические режимы. Там, где он меньше полутора тысяч, демократия, как правило, не выживает. В Египте, по разным подсчетам, в том числе учитывая паритет покупательской способности, уровень ежегодного дохода на душу населения около 6 тысяч долларов, в Тунисе – немного больше. В общем-то, примерно такой же он в Индонезии, самой крупной мусульманской стране, которая сумела поддерживать какие-то институты демократической системы, несмотря ни на коррупцию, ни на религиозный экстремизм.

В Египте и других арабских странах произошел более сильный взрыв народного гнева, эмоциональной революции, чем в Индонезии или Пакистане. Поэтому армия должна вести себя более осторожно.