Текст книги "Создатель балагана"

Создатель балагана
Алексей Верт

© Алексей Верт, 2015

© Катерина Покидышева, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Пролог

….монстр обнаружился на том же месте, где и был до этого. Оскалив игольчатую пасть, Ламия оглядывалась вокруг.

– Как прекрасно, – проворковала она. – А скоро так будет везде. Маленькая разминка перед большим сражением. Стоны раненных, остывающие тела убитых, бесчисленные разрушения. И в конце какой-нибудь герой бросит мне вызов, чтобы перед смертью осознать свою никчемность.

– Герои обычно побеждают, иначе их бы так не называли, – заметил Юлиус, размышляя, есть ли у него хоть какой-то шанс.

– Передашь привет Аиду? – Ламия, не дожидаясь ответа, оказалась возле Корпса и схватила его за горло.

Ощущение было такое, будто туман внезапно стал плотным и обернулся вокруг шеи холодным шарфом. Мороз пробежал по всему телу мошенника, а руки безвольно опустились. Вместе с тем Юлиус заметил, что Ламия изменилась. Теперь перед ним стояла прекрасная девушка с кроткой, чуть игривой улыбкой. До невозможности алые губы на бледном лице. Волосы колыхались, словно волны и, кажется, даже был слышен легкий шум прибоя. В загадочных голубо-зеленых глазах плясали искры.

«Она прекрасна. Гераклид был прав!» – Юлиус представил, что сейчас Ламия поцелует его, и почувствовал трепет в груди.

Резкий, как пощечина, вскрик младенца привел мошенника в чувство. Он увидел вытянутые иглы зубов, подбирающиеся к его горлу.

«В такие минуты, – неожиданно отстраненно подумал Корпс, – говорят, что вся жизнь проносится перед глазами. Всегда было интересно, сколько в этом выражении от правды, а сколько от метафоры…»

Часть первая: предгорья Олимпа – Афины

Глава первая.
Животные и боги

– Орк тебя забери!

Поросенок задергался и лягнул банку. Та опрокинулась, и по земле расползлась золотистая лужа. Юлиус потянулся, чтобы спасти хотя бы остатки краски, как животное тут же с громким визгом вывернулось из рук и устремилось прочь. Пришлось кидаться следом, падать на поросенка сверху, как хищная гарпия, и поминуть Орка еще с десяток раз.

Поляна в предгорьях Олимпа выглядела так, будто накануне там одновременно паслись стадо пегасов и табун сатиров, доились золотомолочные коровы, и проводилась тренировка олимпийцев по художественной стрижке руна. Посреди всего этого великолепия сидел Юлиус, хмуро вытирал грязное лицо и приблизительно в сотый раз клялся себе никогда больше не связываться с животными. Из лежащего рядом ящика доносилось возмущенное хрюканье.

– Если бы я знал, что ты так быстро бегаешь, дружок, украл бы индюка, – мошенник примирительно похлопал по стенке ящика. – Или гуся какого-нибудь. Тому даже крылья не пришлось бы делать. С другой стороны, выдержала бы его шея искусственную голову? Сомневаюсь.

Судя по ответным звукам, превосходство над какими-то птицами ничуть не утешало пленника.

– Будешь жить во дворце… – жилище правителя в захолустном полисе Катерини тянуло разве что на приземистый бочкообразный замок, но Юлиус искренне уважал преувеличение как фигуру речи. – Жрать каждый день. По три раза. Спать вдоволь. Пузо тебе почешут. Сказку на ночь расскажут…

Будущий дворцовый житель яростно сопел и молча кидался на стены ящика. Тот скрипел и качался из стороны в сторону.

– Не сдавайся, дружок! Мы еще сделаем из тебя сатира. Или пегаса. Я пока не решил.

Подобная перспектива настолько воодушевила животное, что у него снова прорезался голос. Юлиус послушал хрюкающие рулады из ящика и вздохнул. Да уж, как говорится, грязного порося не отмоешь добела. Конечно, его получилось перекрасить, но издаваемыми звуками зверь выдает себя с головой, хотя голову как раз надо бы ему поменять. Проще простого, в сущности. Находишь какую-нибудь замечательную маску, закрепляешь, и вот уже готов толстенький, маленький, с прекрасным личиком…

– Подождите-ка! – Корпс подскочил и принялся возбужденно кружить вокруг ящика, продолжая повторять. – Подождите, подождите, подождите. Какие, к Орку, пегасы и сатиры? Нет, друзья мои, это не наш метод! Зачем маленькой девочке какой-то там крылатый конь? Хотя крылья нам все же пригодятся. Или к чему пугать несчастную козлоногим уродцем? Нет, нет и еще раз нет! Мы пойдем другим путем, прекрасным и неповторимым. Нельзя мыслить мелко, когда находишься буквально у подножья Олимпа!

Довольная улыбка расплывалась на лице мошенника. Он знал, что следует делать – осталось всего ничего, найти крылья и маску. С перьями просто, деревья на краю поляны чернели кляксами гнезд. Под ними наверняка что-то найдется. С маской – сложнее, но тоже решаемо. По счастью, до Катерини, где наверняка была театральная лавка – пара часов на поезде.

– Ну, дружок, нас ждет великое будущее, – Юлиус Корпс похлопал по ящику.

Притихший было поросенок протяжно и тоскливо хрюкнул.

…

В эту историю Юлиус позволил себе влезть по двум причинам. Во-первых, неистребимое желание надуть ближнего своего. Во-вторых, у него закончились деньги.

Едва стоило мошеннику сойти на станции, как маленький, даже тщедушный (если бы так можно было сказать о городе) недополис Катерини, славный лишь своей близостью к жилищу олимпийских богов, вдруг расцвел яркими красками афиш и объявлений.

«Внимание! Поймайте шанс! Заработайте невиданное богатство!» – упрашивали они. И Юлиус попросту не смог противостоять этому волшебному зову, который привел его ко дворцу местного правителя, где мошенник узнал, что в честь седьмого дня рождения дочери тот хочет заполучить для нее мифического зверя. И предлагает за такое чудо тысячу драхм.

– Тысячу, – благоговейно прошептал Юлиус и принялся за дело.

Естественно, никакое мифическое животного он не собирался искать. Поймав поросенка и украв банку краски, Корпс сбежал подальше от людского общества – тем более, «божественные» предгорья славились фруктовыми садами и прекрасными видами, что просто необходимо для вдохновенья. Там извел всю позолоту на самого хряка, а теперь – на самодельные крылышки, которые с трудом, но таки удалось закрепить на поросенке. Оставалось только облагородить морду зверя, который рылом никак не тянул на нечто мифическое.

– Сиди здесь тихо, – напутствовал Юлиус зверька, пряча ящик в темную пещеру. – А не то тебя кто-нибудь сожрет, и мы не сможем стать богатыми.

Поросенок покорно хрюкнул. Он уже, кажется, начал понимать, что чем меньше сопротивляться – тем быстрее все закончится.

Довольный собой и окружающей действительностью Корпс отправился на станцию, где взял билет на скоростной поезд и уже вскоре оказался в Катерини. Хорошее настроение, однако, улетучилось практически сразу по прибытии, когда мошенник посетил единственную лавку, где продавали маски

– Какой это, порази меня Зевс, полис? Деревня! Ни одного нормального лица – одни уродцы и страшилища. Это ли надо маленькой девочке?! – возмущался Юлиус, рыская по улицам полиса. – Так, надо успокоиться и подумать. Мне что нужно? Маска. Какая? Прекрасная. Могу ли я сделать ей сам? Пожалуй, что нет. Ловкость рук – прекрасное качество для мошенника, но вот пристрастия к изобразительным искусствам я доселе в себе не ощущал. Значит что? Значит, надо найти человека, который сможет сделать маску. Или послужит моделью для нее. Ага! Кажется, светлое будущее становится ближе.

Спустя час мошенник уже передвигался по Катерини, вооружившись свертком с мокрой глиной. Оттуда капала вода и со всех сторон сочилась коричневая жижа.

На улицах тем временем загорались редкие фонари. Юлиус вытер лицо рукавом, жалея, что рядом нет зеркала – хотя, в сумерках грязное лицо внушает гораздо больше доверия, чем при свете дня – и зашагал на главную площадь, бормоча под нос: «Только сегодня и только для вас, наиточнейшая копия лица. Заплатите сегодня деньги и завтра получите единственную в своем роде, вашу личную маску. И абсолютно бесплатно – лечебный эффект от целебной глины, собранной на берегах подземного озера. Устранение морщин, выравнивание цвета лица, омоложение…» Не может быть, чтобы на такое бесценное предложение не клюнула хотя бы одна дурочка.

Конечно, было бы гораздо лучше, если бы просто существовала какая-нибудь машина по созданию масок с заданными параметрами. Но алхимики и ученые, день и ночь корпевшие над своими изобретениями, предпочитали создавать штуки громоздкие и многозначительные, вместо того, чтобы заняться насущными проблемами.

Оставалось надеяться только на везение, и удача улыбнулась Корпсу гораздо раньше, чем он дошел до площади. Его толкнули сзади, да так сильно, что Юлиус чуть не выронил сверток с глиной.

Он уже собирался начать обличительную речь, но толкнувший сам рассыпался в извинениях:

– Прошу вас, простите. Если бы я не задумался, то никогда не толкнул бы вас, а я бы не задумался, если бы не находился в рассеянности, а рассеянность моя обусловлена…

–..ладно, оставим это, – Юлиус слишком торопился, чтобы тратить время на долгие извинения-объяснения. Однако незнакомец схватил его за рукав.

– Простите, вы не знаете, где шестнадцатый дом по Виноградной улице? Я уже полчаса ищу его и опаздываю, а дело величайшей важности…

– Нет, не знаю, – мошенник решительно вытащил рукав из толстых пальцев навязчивого собеседника и уже отвернулся, чтобы идти, но тут…

– Меня пригласили, чтобы сделать посмертную маску, и опаздывать в такой ситуации..

– Согласен, никак нельзя! И мой долг, как порядочного гражданина, помочь и даже проводить!

Юлиус ожидал, что сейчас незнакомца придется уговаривать и навязываться, но тот оказался безмерно доверчив.

– Так где, вы говорите, этот дом?

Собеседник смотрел на Корпса, потирая переносицу и смешно таращась. На первый взгляд, его можно было бы счесть силачом, однако наметанный глаз сразу бы подметил: мышцы в теле есть, но большая их часть заплыла жиром. Глаза смотрят простодушно и слегка глуповато. Ну, а что касается рук, то они казались слишком изнеженными для скульптора, пусть даже посмертного.

«Хотя, кто его знает, как они должны выглядеть? Других вариантов у меня все равно нет, а потому надо пользоваться этим подарком Фортуны», – подумал мошенник и обезоруживающе улыбнулся незнакомцу:

– Не знаю, мой друг, где дом, но мы непременно с вами это выясним. Кстати, меня зовут Юлиус Корпс, и я – вот совпадение! – тоже занимаюсь скульптурой. Правда, знаете ли, только начинаю. Вот, с глиной вожусь.

Корпс ткнул свертком почти в нос незнакомцу, тот отдернулся.

– Глина очень хрупкая, – заметил он и покраснел. – Меня зовут Гераклид. Но давайте найдем дом.

– Конечно, всенепременнейше, мой друг! – мошенник отбросил бесполезный теперь сверток и бросился к ближайшему прохожему, таща за собой новоявленного знакомого.

– Гражданин, где находится шестнадцатый дом по Виноградной улице? – строго спросил Корпс мужчину, который при повелительных интонациях тут же напрягся.

– Кккажется тттам, – он ткнул пальцем в темноту и исчез.

– Ну, вот видите? Проблема решена, можно идти.

Дом действительно оказался «там». Монументально возвышался над Юлиусом, подавляя барельефами, скульптурами, колоннами и прочими украшениями. Непроизвольно сглотнув, мошенник поежился. Кажется, он собирался вторгнуться без разрешения к весьма влиятельным людям.

– Богато живут, – протянул Юлиус.

– Да уж, – поддакнул Гераклид и опять покраснел.

В ответ на стук дверь распахнулась практически сразу же. Вышколенный слуга смерил подозрительным взглядом обоих посетителей, но тут его отодвинули в сторону. Необъятных размеров женщина, напомнившая Корпсу об оставленном поросенке, заполнила весь проход и с чувством глубокого удовлетворения произнесла:

– Ах, Герик, вот и ты!

– Здравствуйте, тетя Алкиона, – пробурчал «Герик».

– Все уже готово. Но кто это с тобой? Ты не говорил, что придешь с другом. Возможно, нам стоило бы приготовить больше еды, я распоряжусь, вы не сомневайтесь.

– Простите мою бестактность, – повинился Юлиус, сумев заставить себя прекратить мысленный смех над «Гериком». – Дело в том, что ваш замечательный племянник решил дать мне уроки скульптуры, за что я ему премного благодарен. Это большая честь – учиться у такого мастера.

– Герик, ты не говорил, что будешь с учеником.

Гераклид хотел было что-то сказать, но Корпс все решил за него.

– Да-да, видите ли, дражайшая Алкиона, я совершенно случайно встретился с ним, но мы быстро нашли общий язык. А сейчас позвольте нам пройти и приступить к работе. Мертвые, как вы понимаете, не ждут!

– Вы уверены, что не ждут? Впрочем, о чем я? Проходите.

Алкиона грациозно отплыла от дверей, давая «учителю и ученику» возможность протиснуться, а затем повелительно кивнула слуге:

– Николис, проводи Герика и его ученика в кабинет отца. Герик, ну вы же потом спуститесь и все расскажете? Я тебя столько не видела! Как там поживает моя любимая сестра? Наверняка опять мучает себя голодом на какой-нибудь новой диете.

– Она в порядке, – Гераклид, кажется, так и не переставал краснеть.

– Отлично! Я смотрю, она уже отпускает тебя одного и так далеко, надо же. Скажи, а она уже подыскала тебе невесту?

– Эм…

– Уважаемая Алкиона, я думаю, не стоит разговаривать о настолько фривольных вещах в такой момент, – выступил вперед Юлиус. В глазах мошенника читалось страдание. – Я думаю, после совершения всех ритуалов, когда дух мертвого не будет витать над телом…

– Я поняла, – дама склонила голову. – Действительно. Какое неподобающее поведение для дочери, чей отец, умерев, оставил такое огромное состояние.

На несколько секунд в голове Корпса завертелись шестеренки, складываясь в различные комбинации прекрасных планов по отниманию денег у ближних. Он настолько задумался, что едва не упустил из вида Николиса, уводившего Гераклида. Мошенник быстро их нагнал, по пути заметив несколько фарфоровых ваз и мелких статуэток, которые наверняка можно было выгодно продать.

«Не о том думаешь, – оборвал сам себя Юлиус. – Что значит несколько ваз по сравнению с богатством, к которому судьба ведет тебя огромными шагами? А попасться сейчас на воровстве – собственными руками низвергнуть в Тартар эту замечательную возможность».

Успокоив порыв клептомании, Корпс оказался в комнате, где на огромном деревянном постаменте лежал труп мужчины. Это был старец с решительным подбородком, остро очерченными скулами и таким выражением лица, что поверить в его смерть было невозможно. На взгляд Юлиуса, подобные люди умирают только тогда, когда сами того захотят.

Взгляд мошенника скользнул по Гераклиду, и сердце в груди предательски дрогнуло. Такой растерянности в чужих глазах Юлиусу давно не приходилось видеть. «Посмертный скульптор» смотрел в угол, где на маленьком столике лежали резаки и ножички, проволока для каркаса и стояла емкость с гипсовым раствором. Все это сияло так, словно еще пять минут назад стояло в лавке с названием вроде «Мир искусства».

– Вы же знаете, что делать? – спросил Корпс осторожно.

– Что за намеки? – взвился Гераклид. – Конечно же, знаю! Я учился у лучших мастеров!

– И сколько масок вы уже сделали, мой друг?

– Что ты ко мне пристал? Сначала там, на улице. Потом пробрался в дом, а теперь вот еще сюда! Мне кажется, ты что-то замышляешь! – перешедший на «ты» скульптор некоторое время буравил взглядом Юлиуса. – И я даже знаю, что! Ты хочешь украсть мою специальную технологию!

– Ну, разумеется, нет, – Корпс выдохнул. – Я хочу научиться у достойнейшего. Простите мои вопросы, просто я немножко волнуюсь. Тут ведь мертвец…

– Вот и проявите уважение!

Гераклид решительным шагом прошел к столику, но несмотря на заявление о «лучших мастерах», мошенник уловил в глазах скульптора нерешительность. Пальцы того пробежали по инструментам, затем метнулись к проволоке, но чуть позже схватили емкость с раствором, и тут же, словно действуя по наитию, опустили ее прямо на голову мертвеца, залив лицо и волосы быстротвердеющей жидкостью.

Юлиус отшатнулся, чтобы его не задело брызгами. Он не был никогда силен в скульптуре – это да. Но видеть ТАКОЕ…

Мошенник просто не знал, что сказать. Умевший всегда придумать что-нибудь к месту, он растерялся и с выражением безграничного ужаса наблюдал, как Гераклид неуклюже размазывает грязно-белый раствор по лицу мертвеца, стараясь очертить линии.

«В конце концов, это его родственник. Наверняка, у него есть какие-нибудь права для подобного обращения», – пытался успокоить себя Корпс.

Между тем Гераклид закончил. Вытащил из-под стола ведро с водой и начал мыть руки. Оглядевшись в поисках полотенца, он поморщился, затем потянулся к покрывалу, прикрывавшему старика, но под взглядом Юлиуса покраснел и вытер ладони об штаны.

– Вот так это делается, – беспечно сказал скульптор пару секунд спустя. – Теперь только осталось подождать, чтобы засохло. Потом отдираем, и маска готова.

– Поразительно…

– Да. Эта технология поражает воображение, – приосанился Гераклид.

– И как долго ждать?

– Совсем немного. Это быстрозастывающий раствор.

Юлиус кивнул и понадеялся, что никто не зайдет до того момента, пока маска не будет готова. Родственник там или не родственник, но у мошенника было четкое ощущение, что скандала не избежать.

– Я сочинил эпитафию в честь деда. Мне кажется, сейчас самое время ее произнести.

Юлиус пожал плечами. Он мысленно торопил время изо всех сил, и был шанс, что так оно пролетит быстрей.

Гераклид гордо поднял голову и расправил плечи. В этот момент его нелепая фигура приобрела некую торжественность.

Однажды умер дед внезапно

А я про то когда узнал

То понял сразу и печально

Что стану дедом и помру

– Достаточно! – взмолился Юлиус и тут же был одарен обиженным взглядом. – Кажется, маска готова.

Даже если раствор еще не до конца застыл, он вдруг почувствовал, что готов на все. Лишь бы прекратить стихоизвержение. После «поразительной технологии» это был новый удар по чувству прекрасного, и мошенник очень переживал, что чувство может не выдержать.

Тем временем обида исчезла с лица скульптора, сменившись сосредоточенным любопытством. Толстые пальцы попытались снять маску с лица покойного, но ничего не вышло. Тогда они попробовали сильнее, но вновь не получилось. Напрягшись, Гераклид дернул… и едва не отлетел в сторону, крепко сжимая маску в руках. По счастью для Юлиуса – она не пострадала.

Что же касается мертвеца – тому повезло меньше. Часть волос оторвалась вместе с гипсом, оставив громадные проплешины. Кожа местами слезла или прилипла к раствору, отчего покойный теперь напоминал человека, который, умерев, пролежал еще с месяц.

– Я – труп, – сглотнул Гераклид.

– Спокойно! – Юлиус понял, что это и есть долгожданный шанс. – Давай маску сюда, дружок. Так, ага. Сейчас я спускаюсь вниз и начинаю рассказывать твоей тетушке о том, как все прекрасно получилось и показываю труд. Ты тем временем маскируешь следы.

– Как?!

– Не знаю!

Корпс выскользнул за дверь, пряча маску под одежду. Спускаясь по лестнице, мошенник едва не столкнулся с Николисом. Тот грациозно приподнял одну бровь, и Юлиус поспешил ответить на молчаливый вопрос.

– Нельзя мешать творцу, – он многозначительно закатил глаза. – Какой мастер, какой талант!

Николис смотрел недоверчиво. Он явно знал Гераклида достаточно, чтобы понять несоответствие персоны и эпитетов.

Однако Юлиус лишь кивнул на прощание, выскочил за порог и постарался быстрей затеряться на улицах. Сжимая маску, он спешил на обратный поезд. Конечно, получилось не так, как он задумывал, но все же удалось раздобыть хоть что-то.

Представив, каково придется Гераклиду, когда его застукают над изуродованным трупом, да еще и без маски, мошенник посочувствовал бедняге. Однако спасать незадачливого скульптора в его планы не входило. «Это тебе за стихи. Мы квиты», – мстительно подумал Юлиус Корпс и улыбнулся.

Впереди его ждало богатство.

…

Наутро мошенник извлек поросенка из ящика и тщательно его осмотрел. Позолота нигде не стерлась, щетина блестела и переливалась при свете солнца, даже самодельные крылышки не слишком помялись. Немного подумав, Юлиус оторвал длинную полоску ткани от запасной рубашки и соорудил вокруг поросячьей шеи что-то вроде клоунского жабо. Поцокав языком, замотал морду животного крепкой бечевкой – за что удостоился двух чувствительных ударов копытом в живот. Не обращая внимания на боль, он с помощью клея, который остался от производства крылышек, закрепил на морде поросенка посмертную маску.

Образ в итоге получился сомнительный. На Юлиуса пустыми глазами смотрел умудренный жизнью престарелый купидон – с морщинами и складками на лице, с непропорционально маленькими крыльями, с золотым телом и почему-то – с копытами и хвостом. В энциклопедии он выглядел по-другому. Однако мошенник считал, что главное в товаре – это не его суть, а правильное представление, поэтому, бережно прижав к себе «купидона» и репетируя торжественную речь, Юлиус пустился в путь.

Он миновал домики на окраине полиса, стараясь не попадаться никому на глаза (поросенок был родом из здешних дворов), и зашагал к дому правителя. Через два квартала за ним уже следовала толпа зевак – не каждый день по городским улицам носят мифических существ… даже не существ, а богов! Юлиус вежливо и толково отвечал на любопытные вопросы:

– Нет, летает он не шибко высоко, только потому я его и поймал… Да, старый уже – но хи-и-итрый, чуть было не выстрелил мне в сердце из своего лука. Промахнулся, только это меня и спасло… А веревки на нем распадаются сами собой, поэтому несу в руках…

Судя по кивающим слушателям, Юлиус был достаточно убедителен.

Двери в обитель городского главы оказались закрыты. Мошеннику пришлось долго топтаться у порога и несколько раз жать кнопку звонка, пока ему не открыли.

– Чего надо-то?

Слуга явно был не слишком вежлив, но Юлиус лишь улыбнулся в ответ на грубость. Нужно уметь держать себя в руках, как бы с тобой ни разговаривали.

– Я по объявлению, дружок. Принес мифическое существо для дочери хозяина.

– Ты опоздал, подарок доставили еще вчера вечером.

Мошенник едва сдержался, чтобы не выругаться от досады, и вовремя подставил ногу, чтобы не дать захлопнуть дверь перед своим носом.

– Но мое предложение гораздо лучше! Это даже не зверь, а бог! Позови правителя…

– У нас тоже не зверушка какая, а сам Двуликий Янус. Велено – больше не пускать никого.

Юлиус заскрипел зубами. Его чудесные планы рассеялись, как дым. Снова придется воровать, ехать на сцепке между вагонами, ночевать в рощах на окраинах – там поменьше опасных бродяг – и искать новые способы обогащения. Не сказать, чтобы это было в новинку, но он-то было понадеялся на приятную паузу в кочевой жизни…

Тут любопытствующие отвернулись от мошенника – напротив крыльца затормозила повозка, которая привлекла внимание толпы. Сначала из нее вылез дородный мужчина, потом он бережно спустил с подножки маленькую девочку, а следом за ней… Юлиус почувствовал, что его наполняет ярость. Следом за девочкой из повозки вылез карлик в вычурной одежде и смешных длинноносых ботинках и как будто демонстративно завертел головой, показывая второе лицо на затылке. Лицо, очень, очень похожее на маску, во всяком случае, для наметанного глаза.

«Это кто ж такой умный, украл мою блестящую идею? – подумал Юлиус, у которого аж потемнело в глазах от злости. Он не слишком философски воспринимал, когда у него одалживали или забирали вещи, а уж собственные мысли и изобретения считал принципиально неприкосновенными. – Это кто ж скупил все маски в театральной лавке, чтобы я не сумел его опередить? Это кто ж…»

От негодования он на мгновение забыл о «купидоне», чем тот незамедлительно воспользовался. Поросенок лягнул мошенника двумя копытами, вывернулся из рук и, упав на землю, устремился прочь, мотая головой. Через пару метров он сбил на землю старушку, через каких-то пять секунд врезался в дородного господина. Даже если ты правитель полиса, это не гарантирует тебе безопасность при столкновении со слепыми свиньями. Мужчина пошатнулся и чуть не сел на собственную дочь. Та испуганно закричала, двуликий карлик истерически заржал, а интуиция Юлиуса подсказала тому: «Срочно делай ноги!»

Не было никакого повода, чтобы ее ослушаться.