Текст книги "Кашет. Путешествие в неизведанное"

Глава 8

На второй день нашего пребывания на чужой планете выпало достаточно много эмоциональных переживаний, поэтому мы решили повременить с выходом в лес. Самым главным событием этого дня было то, что мы нашли еду. Планета оказалась просто удивительной! Мы не встретили ни одного ручья, но трава смогла утолить нашу жажду одним из самых вкусных нектаров, который я пробовал в своей жизни. Мы не нашли ни одного плода или ягоды, но деревья накормили нас, предоставив нам в неограниченном количестве свои дары с различными вкусами: от пресной лепёшки до печёного картофеля. Да, именно так! Мы решили посвятить остаток дня изучению ближайших деревьев на предмет кулинарного разнообразия и сделали очень даже интересные открытия.

Мы выбрали шесть деревьев, растущих ближе всего к нам, которые как бы очерчивали границу между таинственным и незнакомым нам лесом и поляной, ставшей за последние два дня нам родным домом. Каждый из нас взял на себя по три дерева, у которых нужно было попробовать кору, ветки и листья. На самом деле при первичном визуальном осмотре все деревья были одинаковы и отличались лишь оттенком коры и крупностью листьев – больше ничем. Провести сравнение у таких одинаковых деревьев – это было, скорее, интуитивное решение. По сути, это как сравнивать шесть берёз, которых не спутаешь с другими деревьями и не скажешь, что они разные. Несмотря на то что у одной берёзы ствол прямой, у другой – кривее; у одной берёзы ветки гуще обросли листьями, у другой они вообще сухие; на стволе третьей чага, а под корой четвёртой муравьи поселились. Однако при всех этих различиях они все остаются просто берёзами. Здесь всё было по-другому. Вот стоят одни и те же деревья: и листья у них одинаковые, и цвет листьев, и цвет коры одинаково светло-коричневый в пятнышки, и ствол одинаково прямой. Но добавляется новая вводная – сравнить их вкус, и мы будто оказываемся у шведского стола с огромным разнообразием блюд. И сразу становится ясно, несмотря на такую схожесть этих деревьев, всё же – они такие разные! Разные, на наше счастье!

Мы в тот вечер нашли себе на ужин: картошку печёную, пресные лепёшки, свежие огурцы, пару сортов сыра – тоже пресного, сдобные булки, яблоки или груши (здесь по вкусам наши мнения разделились), бананы, очень сочную клубнику, недоваренную гречку, варёную фасоль и свежую капусту. Всё это мы снесли к нашему месту, где мы наметили вечером провести военный совет с дегустацией местной кухни. Конечно же, речь здесь идёт не о самих продуктах, а только о вкусах, которые мы находили очень похожими на вкусы наших земных фруктов, овощей и блюд. На самом же деле мы принесли к намеченному месту: кору с разных деревьев, листья и веточки.

Когда из-за горизонта появился край соседней планеты, мы уселись ужинать. Это был самый странный ужин в нашей жизни! Перед Серёгой лежало сразу три куска коры и горсточка листьев, веточки он брал из общей, аккуратно разложенной кучи. С одной руки он откусывал кору со вкусом печёной картошки, с другой – сразу же закусывал корой со вкусом лепёшки, тщательно разжёвывал, периодически отправляя себе в рот из общей кучи веточки со вкусом огурца. Насытившись корой-картошкой, он принял позу полулёжа и стал с наслаждением поедать листья, которые заблаговременно тщательно отобрал для себя, – со вкусом клубники и вкусом банана, особенно характерно причмокивая при жевании клубничных листьев. При этом обильный сок от этих листьев растекался по всей нижней челюсти и уже обосновался на его шее, окрашивая её в зелёный цвет. Я поступил другим способом. Выбрав себе кусок коры со вкусом лепёшки, по форме напоминавший хоть какую-то чашу или тарелку, я мелко наломал в неё вето-чек со вкусом огурца, капусты и сыра, потом размял это своими руками как смог, чтобы выделился хоть немного сок, и мелко покрошил коры со вкусом картошки. У меня получился инопланетный салат. Ел я его пальцами, небольшими жменьками, периодически откусывая от импровизированной тарелки, таким образом заедая салат хлебом. Доев его, я тоже принялся за банановые и клубничные листья, не обращая внимания на обильный зелёный сок, стекающий по подбородку к моей шее. После таких листьев пить не хотелось совсем, поэтому траву мы в этот раз не срывали. У меня мелькнула мысль, что если бы сейчас наши одноклассники увидели нас, измазанных в зелёном соке и с таким рвением поедающих кору деревьев, разные веточки и листики, то их удивлённые челюсти можно было бы собирать с земли себе на трофеи. Я поделился с Серёгой этой мыслью, и мы минут десять прохохотали, хватаясь от смеха за свои животы.

На тот момент, когда диск соседней планеты почти полностью показался из-за горизонта, мы были сытые и довольные, а возле нас лежали нетронутые куски коры со вкусом фасоли и гречки, которые, по нашему общему высказанному мнению, были «на любителя, а любителей среди нас нет»; к коре со вкусом сдобных булочек мы отнеслись с уважением, оставив её «на утро, или как получится»; а листья со вкусом «то ли яблок, то ли груши» в нас просто не влезли – их судьба, также как и сдобных булочек, должна была решиться утром. Военный совет в этот вечер проходил в лежачих позах и прекрасном расположении духа.

– Итак, Кузьма! Чего мы имеем? – начал я наше совещание.

Серёга сорвал травинку, взял её в зубы, высосал из неё несколько капель арбузного сока, немного пожевал и выплюнул её вверх. Как и ожидалось, травинка не упала обратно, а сначала подвисла, после чего поплыла медленно вдаль, поднимаясь всё выше и выше к небу.

– Мы на другой планете! – начал Серёга задумчиво.

– С этим не поспоришь, – подтвердил я, – причём, судя по всему, мы находимся на спутнике вон той самой планеты, которая выходит каждый вечер из-за горизонта. Это как если бы мы были на Луне и наблюдали за нашей Землёй.

– Солнце здесь синее, и Луна наша синяя, и планета синяя, – продолжил Серёга.

– Да. Я думаю, что Солнце здесь – голубой гигант. Кажется, именно так говорили о таких звёздах в планетарии. И что, в отличие от нашего жёлтого карлика, голубые гиганты гораздо больше и горячее.

– Но оно меньше нашего Солнца и не так глаза слепит, – Серёга посмотрел на меня, ожидая, что я отвечу против его аргумента.

Было очень похоже на то, что он проявлял интерес к разговору, хотя разговор больше походил на школьный урок. А я хорошо понимал, что школьные уроки и Кузьма – это два противоположных края Вселенной. Им не суждено встретиться.

– Не меньше, – парировал я, – а дальше. Солнце просто гораздо дальше, поэтому нам и кажется, что оно меньше. А планета, я думаю, научилась защищаться от очень горячего солнечного света. Она просто отражает от себя большую его часть – для этого ей пришлось самой стать синего цвета, или, может, она выглядит синей, потому что отражает синий свет, – точно не знаю. Я думаю, если бы эта планета и соседняя не могли отразить свет от голубого Солнца, то уже давно раскалились бы и сгорели.

– А что насчёт притяжения соседней планеты? – спросил меня Серёга.

– А что насчёт её притяжения? – не понял я вопроса.

– Ну то, что она притягивает предметы.

– Какие предметы? – опять переспросил я в растерянности.

Кузьма на секунду задумался, потом глянул на меня, будто приглашая понаблюдать его презентацию, сорвал небольшой пучок травы, высосал из неё сок и демонстративно бросил в сторону. Травинки не стали на этот раз долго парить над землёй, а практически сразу направились ввысь к небу. Я пока не понимал, что он хочет этим сказать. То, что растения здесь становятся необычайно лёгкими после того, как выпьешь из них сок, и летают по планете, это мы узнали ещё вчера, в самом начале нашего путешествия по незнакомой планете. Но при чём здесь притяжение соседней планеты? Но неожиданно до меня стало доходить, что пытается мне сказать Кузьма.

– Днём, когда мы первый раз пили арбузный сок, – начал вдруг с азартом объяснять Серёга, – трава полетела куда-то вдаль в одном направлении, почти не поднимаясь вверх. Вечером, когда соседняя планета только показалась из-за горизонта, я обратил внимание, что трава стала медленно подниматься под небольшим углом. Внимание обратил, но значения тогда этому не придал. На утро, когда ты ещё спал, я хотел попить, а заодно и позапускать траву в небо, но был удивлён, что на этот раз трава будто бы не знала, куда лететь, и парила рядом. А сейчас, – он снова сорвал пучок, быстро выпил сок и выкинул траву, – планета высоко над нами и трава летит, будто пытается в космос попасть.

– Серёга, ты гений! – воскликнул я в восторге. – Ты же настоящий физик! Ты абсолютно прав! И как я сам до этого не додумался?! Благодаря твоему открытию, если хорошо подумать, то можно и компас придумать, чтобы не сбиться с пути, достаточно всегда отслеживать, в каком направлении летит трава. А можно и часы изобрести. Кружит трава на месте – значит, по-местному времени полдень. Ну, как-то так!

Кузьма был на седьмом небе от счастья! Ещё никто и никогда в жизни не назвал его физиком. «Сергей Кузьмин – физик!» – смаковал он в своей голове. Это же, получается, он провёл самостоятельно исследования, опыты, сделал выводы и, наконец, – совершил открытие! Открытие, которое может лечь в основу дальнейших изобретений! Это было на самом деле очень необычно для Кузьмы и чертовски приятно!

В этот вечер мы ещё обсуждали деревья, которые в буквальном смысле можно было есть. Обсудили вкусы. И кажется, когда я с восторгом описывал листья, по вкусу очень похожие на сочную сладкую клубнику, я вдруг понял, что Серёга уже спит. Спал он на боку, подложив руки под левую щёку, и улыбался. Мои глаза тоже уже слипались, и настроение было на высоте, несмотря на всё ещё полное отсутствие понимания, как мы здесь оказались и как нам вернуться домой. Но в этот момент, после плотного и вкусного ужина и после интересного вечернего разговора с моим новым другом, я не думал о плохом. Я просто хотел спать… и уснул. Так закончился наш второй день на этой очень необычной, но довольно-таки дружелюбной планете.

Глава 9

Проснулся я неожиданно и сразу вскочил на ноги. В голове ещё кружился обрывок какого-то сна, но, не успев его мысленно ухватить, я забыл его навсегда. Осталось только ощущение, что сон этот был мрачным и неприятным. Соседняя планета уже пряталась в другой части горизонта – ночь близилась к концу. «А ведь я ещё не видел местного заката, – подумал я. – И вообще, можно ли это называть закатом, если это не Солнце?» Какое-то чувство тревоги наполняло меня, и я не мог понять причины этого. Оглянувшись, я обнаружил, что Серёги нет на месте. Вместо того чтобы преспокойно себе спать, он припал на одно колено возле самой кромки поляны и тревожно вглядывался в лес. Я тихонько подкрался к нему. На такой траве это было легко сделать, даже в такой кромешной тишине, как сейчас. Трава была такой мягкой и воздушной, что по ней можно было подкрадываться кувырками, не издавая никакого шума, не получив ни одного синяка при этом. «Действительно! Какая тишина!» – пронеслось у меня в голове. Серёга каким-то чудом почувствовал, что я у него за спиной, будто у него были глаза на затылке (а может, это инопланетная мутация?), и, не повернув головы в мою сторону, поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем вверх, призывая меня к тишине. Я понял, что он не просто смотрит в лес – он его слушает. В предвкушении чего-то не очень хорошего мне стало не по себе. А может, меня просто ещё не отпускало чувство тревоги, оставшееся после сна, которого я даже не запомнил. Я прислушался. Но из леса не доносилось ни одного звука.

– Вот именно! – будто прочитав мои мысли, прошептал вдруг Серёга. – Ни одного звука. Вот уже два дня птичий галдёж не замолкал ни на секунду – ни днём, ни ночью от него не было спасения, а тут вдруг – амба! Все звуки, словно по команде, исчезли. И ещё этот ветер, – добавил он, повернув при этом голову в сторону поляны.

Действительно! Как я сам не заметил, это же первый ветер на этой планете, который мы видим, чувствуем! Теперь, полностью поняв необычность происходящего вокруг, я повернул голову навстречу еле заметному ветерку, дующему со стороны поляны.

– И гудёж ещё какой-то, да? – сказал я вслух.

Серёга от моих слов сразу насторожился и стал прислушиваться уже в другом направлении, развернувшись к лесу спиной. Ветер для нас был нежданным гостем, но по отношению к нему мы не чувствовали опасности, а вот гул, который он нёс откуда-то издалека, мог вполне оказаться непредвиденной угрозой нашим жизням. Мы застыли в ожидании. Ветер стал заметно усиливаться. Гул, напоминающий одновременно и звук вертолёта, и жужжание какой-то пчелы, усиливался быстрее ветра. И вот соседняя планета наконец совсем спряталась за горизонт, а оттуда появились какие-то точки в небе. С каждой минутой их становилось всё больше и больше, и они очень быстро приближались, неимоверно увеличиваясь в размерах. В общей массе их сложно было разглядеть. Ясно было, что это какие-то летательные аппараты, что-то вроде самолётов.

– Серёга, что это?

– Не знаю, Зелёный, но нам лучше пока затаиться. – И он прилёг в траву, продолжая наблюдать за летящей к нам эскадрильей инопланетных самолётов.

Я последовал его примеру, и мы оба пытались рассмотреть получше, как выглядят эти самые самолёты. Неожиданно первый ряд летящих аппаратов спикировал резко на поляну и сел на неё так искусно, что дух захватило, в такой толкучке не задев соседние самолёты, – любой пилот бы позавидовал! После спикировал второй ряд, затем третий, четвёртый… Их оказалось очень много, будто они летели на войну. Между тем они продолжали к нам приближаться. Всё ближе и ближе, бесконечно пикируя вниз и занимая свои посадочные места на поляне. И тут мы рассмотрели!

Первым среагировал Серёга. Он вскочил на ноги, схватил меня за локоть, подталкивая быстрее встать, и прокричал почти в ухо: «Быстро в лес!» Гул стоял уже таким громким, что слова его были почти неразличимы, но смысл и без того был понятен: спасение у нас одно – бежать в лес. Было очень хорошо, что мы стояли практически перед лесом, оставалось прыгнуть каких-то десять шагов, но, учитывая, с какой скоростью подлетали к нам эти монстры, мы могли не успеть их сделать.

Мы ринулись в лес, побежали изо всех сил. В этот момент недалеко от меня приземлилась первая. Это была огромнейшая стрекоза. Её голова была размером с огромный трактор. По бокам головы располагались глаза. Я бы даже сказал, глазищи! Диаметр каждого глаза примерно был таким же, как и мой рост. Между глаз, но ниже у стрекозы был большой рот, из которого по бокам торчали две рогообразные клешни – они были похожи на лапки какого-то жука, немного напоминая оленьи рога. Также с левой и правой стороны рта было по два мощных щупальца, которые постоянно двигались, будто бы загребая что-то в рот. Это напоминало работу какого-то комбайна или трактора во время уборки поля, но я не мог вспомнить какого именно, да и не до воспоминаний тогда было. Размер туловища напоминал грузовик с огромным прицепом. Лапы были все усеяны шипами. Размах каждого крыла поражал своими размерами – их длина была примерно такой же, какую нам надо было успеть пробежать до леса, то есть около десяти больших шагов. Как только огромная стрекоза уселась, голова её сразу припала к траве, а челюсти заработали с огромной скоростью, скашивая и отправляя траву при помощи боковых щупалец себе в рот. Неожиданно стрекоза увидела меня и будто рефлекторно с огромной скоростью бросилась ко мне, раскрывая свои огромные челюсти. В этот самый момент я уже прыгнул в лес, и стрекоза, ударившись своей головой сразу в три дерева, моментально потеряла ко мне интерес, отлетела в сторону, уселась и снова принялась за траву.

Я не стал тратить время на то, чтобы отдышаться, а сразу глазами стал искать Серёгу. Ему повезло меньше, чем мне. Он уже подбегал к лесу, когда рядом с ним села стрекоза, но, не переставая махать своими огромными крыльями, передумала и перелетела в другое место. Воздушной волной от её крыльев Серёгу откинуло в сторону от леса, обратно, и ему предстояло начать свой путь сначала. Я огляделся по сторонам и увидел среди деревьев толстую палку метра полтора длиной: «То, что надо! Пригодится!» Я схватил палку, вышел чуть из леса и стал махать руками Серёге. Серёга бежал что есть мочи в мою сторону. Но неожиданно перед ним бочком приземлилась другая стрекоза. Оставалось сделать-то четыре-пять прыжков. Но стрекоза, преградив ему дорогу, вдруг уставилась на него. Серёга замер, боясь пошевелиться. Я не выдержал и понёсся, размахивая палкой в руке, на выручку другу – на выручку единственному человеку, которого я знаю в этой галактике. Стрекоза подпрыгнула к Серёге. Её челюсти задвигались, и она раскрыла рот, готовясь закусить головой с далёкой планеты Земля – Серёгиной головой. Но в этот момент ей по средней лапе пришёлся со всего размаха удар дубиной. Стрекоза резко обернулась и как молния сделал выброс своей головой в мою сторону, готовясь меня не иначе как проглотить целиком. Но я, неожиданно для себя самого, среагировал тоже молниеносно. Концом своей палки со всей силы, на какую только был способен в тот момент, я резко ткнул стрекозе в глаз. Она сразу же отскочила в сторону, освобождая нам путь к лесу, и начала лихорадочно тереть свои глаза и морду передними лапами, будто умываясь. Я схватил Серёгу за руку, до сих пор находящегося в ступоре, и мы сделали эти четыре огромных прыжка в сторону леса, нырнув в него, будто в речку с помоста, распластавшись на мелкой редкой травке и на чём-то напоминающем мох. В следующую секунду мы вскочили на ноги и отбежали немного вглубь леса – теперь уже спасительного леса, а не того таинственного и потенциально опасного, каким мы его считали совсем недавно. И только теперь мы позволили себе отдышаться.

Отдышавшись, мы убедились, что с нами всё в порядке, и решили понаблюдать осторожно за стрекозами. Зрелище было впечатляющим. Напоминало что-то среднее между пастбищем коров и нашествием саранчи. Сотни гигантских насекомых выгрызали траву подчистую. Стоял огромный гул. Ветер от их крыльев сильными порывами ходил по поляне. Отовсюду был слышен громкий скрежет их огромных челюстей. Было очень грустно смотреть, как эта необыкновенная трава исчезает в огромных ртах гигантских насекомых.

– Да уж! – произнёс Серёга. – А я, дурак, пытался их найти среди травы под ногами, а в итоге мы сами им оказались по колено!

Я сорвал лесную травинку, которая была совершенно непохожа на траву с поляны, и попробовал выжать из неё хоть капельку того самого арбузного сока. Капелька была, но она оказалась такой маленькой, что выдавить её не получилось, только лишь слизнуть, при этом вкуса я даже не почувствовал. Серёга увидел, что я делаю, и вырвал из-под ног тот самый мох (мы пока не успели его ещё разглядеть ближе) и сунул себе в рот. Через секунду он выплюнул его с отвращением.

– С лесной травой всё ясно, – сказал он, – но у нас есть ещё клубничные листья! – торжественно добавил он.

– Пойдём скорее за ними, а то ещё кто-нибудь прилетит! – шутливо сказал я и встал в полный рост, показывая тем самым, что шпионские наблюдения закончились. – После такого приключения что-то больно пить захотелось!

– И есть тоже! – добавил Серёга, встал, и мы пошли глубже в лес, подальше от стрекоз и от их противного гула и скрежета.

Мы пошли добывать себе завтрак.

Глава 10

Это был третий день на этой планете. Всего третий день. Нам казалось, что мы уже здесь как минимум месяц. Можно было предположить, конечно, что здесь день длится гораздо дольше, чем на Земле. К примеру, если здесь один день от восхода до заката соседней планеты по земным меркам длился бы неделю, тогда мы здесь были уже где-то около трёх недель – это в точности соответствовало нашим ощущениям. Но мы понимали, что неделю без сна мы никак не смогли бы обойтись. Учитывая, что за целый день здесь, несмотря на уйму переживаний, у нас не появлялось усталости и лишь к вечеру мы естественным образом начинали хотеть спать, мы пришли к выводу, что сутки здесь длятся примерно столько же, сколько и на нашей родной планете. Точнее мы измерить не могли.

Сегодня, в силу обстоятельств, связанных с ранним пробуждением и сильным эмоциональным потрясением из-за стрекоз, мы ожидали упадка наших сил гораздо раньше, чем появится на горизонте, обозначив начало вечера, соседняя планета. Пытаясь поступить предусмотрительно на тот случай, если усталость застанет нас врасплох, мы задались целью найти себе подходящее место для ночёвки и заготовить ужин, а если повезёт – найти запасы арбузной травы. Об обеде мы не думали, так как по пути – то там, то здесь – отламывали себе на пробу веточку, кусочек коры, срывали листочек, и уже где-то через полчаса мы были сыты, не поняв толком, чем именно мы позавтракали. Во время обеда мы рассчитывали перебиться так же – кустиками да листиками, чтобы не терять драгоценного времени, необходимого для поиска места нашего нового ночлега. К сожалению, устроить ночлег в лесу между деревьями не представлялось возможным. Поверхность была слишком неровной. Учитывая нашу усталость от сражения с гигантскими насекомыми и то, что мы пока не встретили ни одной хотя бы самой маленькой лесной полянки, на которой можно было бы с комфортом растянуться, чтобы полноценно отдохнуть и при желании поспать, настроение у нас было далеко не самым лучшим.

Пока мы бродили по лесу, мы обсуждали стрекоз. Мы только сейчас поняли по-настоящему, насколько близки были к гибели и как нам повезло, что мы вдвоём; что было бы ужасно остаться одному на абсолютно незнакомой планете, и, по всей видимости, планете необитаемой. Мысленно я не забывал поблагодарить бога, судьбу и обстоятельства, которые организовали нашу встречу с Кузьмой по дороге к тому таинственному зданию. Как знать, выйди я на полчаса раньше или позже, застал бы его на той тропе у себя на пути? Ведь, не встретив его, я мог попасть на эту планету совершенно один. Страшно подумать, как я справлялся бы со своими страхами перед неизведанным в одиночку! Нет, я не был трусом, и я не боялся трудностей. Просто любому человеку нужен друг и надёжный товарищ. Когда кто-то рядом, все трудности переносятся гораздо легче. Когда работают две головы, решения на сложные задачи приходят быстрее. С другом можно поделиться чем-то сокровенным, и он тебя поймёт. Друг поддержит в трудную минуту, а в самые опасные моменты может даже спасти тебе жизнь, как в нашем случае. Если бы не хорошая реакция Серёги, возможно, я так и стоял бы на той поляне, всматриваясь в небо и разглядывая гигантских стрекоз, пока одна из них не подлетела бы и не растерзала меня, как муху. А если бы не моя отвага в тот отчаянный момент (я бы никогда не выбежал к Серёге на помощь, размахивая в руке небольшой дубинкой против того монстра!), то он сейчас потерял бы голову в прямом смысле этого слова. Я очень гордился своим поступком! По-настоящему в трудную минуту я смог доказать и себе, и Серёге, что я не просто какой-то заучка, каким он привык меня считать, а в какой-то степени даже герой! Да, я был очень рад, что был на чужой планете не один. Я с улыбкой вспоминал, как всего лишь несколько дней назад проклинал тот случай, что привёл Кузьму в тот же посёлок, куда и меня. Как осуждал отца за то, что он пригласил Серёгиного папу на работу. Всё кардинально изменилось и я, как уже сказал, был теперь весьма благодарен нашей встрече. Но я понимал, что Кузьма, скорее всего, в отличие от меня сейчас проклинал ту встречу. Ведь, не встреть меня именно в ту минуту, он не оказался бы здесь, на чужой планете, где не он бегал за водомерками, бабочками и стрекозами, а, наоборот, они пытались схватить его и откусить ему голову. Ведь это по моей милости он третий день уже спит на земле, ест всякие палочки, веточки, травинки – хотя, надо признать, это на самом деле очень вкусно, по крайней мере здесь. Вот если бы я мог вернуть время назад, тогда другое дело! Но я не мог. Если всё же представить, что я могу повернуть время вспять, и не пойти в то таинственное здание, и не попасть на эту необитаемую планету неизвестно какой галактики, – изменил бы я прошлое? Или всё же не стал бы лишать себя такого невероятного приключения? В тот момент я еще не знал! Всё зависело от того, чем оно могло окончиться!

Лес, по которому мы бродили в поисках ночлега, если смотреть в общих чертах, не сильно отличался от сибирских лесов нашей планеты. Но это если смотреть в общих чертах, не вдаваясь в детали. Стоит только задержать свой взгляд на чём-нибудь – не имеет значения, что это будет: трава, деревья или насекомые – сразу становится ясно, что с родным лесом здесь мало общего. Тебя словно переносит в какую-то игру под названием «Найди десять отличий», и твой мозг принимает этот вызов и находит их порядка ста, вместо десяти. В лесу, в отличие от поляны, которую нам пришлось в такой спешке покинуть, поверхность планеты под ногами была покрыта не травой, а мхом. Как, наверное, и вся низкорослая растительность здесь, мох был сине-зелёного цвета – цвета морской волны.

Пользуясь короткими передышками, которые мы делали в пути, чтобы перевести дух, обменяться мнениями и осмотреться, я уже успел заглянуть под мох. Поверхность планеты здесь не отличалась от нашей прошлой стоянки – такая же каменистая, с мелкими чешуйками слюды, дружным строем торчащими под небольшим углом к поверхности, будто ощетинившись против всего мира. На самом же деле, благодаря именно этим гибким чешуйкам, создавалось ощущение амортизации. Нога будто слегка пружинила, помогая тебе ходить, а сама походка становилась бесшумной. Звука при ходьбе не было еще и благодаря мху, но основная причина, как мне кажется, скрывалась именно в этих маленьких пластиночках, которые, кстати, как оказалось, не так уж и просто было сломать, – они гнулись, но не ломались и не крошились. Сама поверхность была ровной, без каких-либо ухабов, ямок, понижений, но изрезана большим количеством мелких, практически микроскопических трещинок. Если бы не корни деревьев, которые полностью находились на поверхности, создавая особые формы её неровностей, у нас не было бы проблем найти себе удобное место для лежанок. Прилечь отдохнуть было невозможно, обязательно под спиной оказывалось какое-нибудь корневище толщиной с ногу, а то и больше. Корни деревьев были очень разветвлёнными и росли по всей окружности стволов, – учитывая тот факт, что они не уходили в землю, а точнее, вглубь этой скалистой поверхности, такая разветвлённость обеспечивала им хорошую устойчивость. На корневищах, в нижних их частях, прилегающих к скалистой поверхности, выходили тысячи и тысячи маленьких полупрозрачных волосинок-корешков, которые проникали во все попавшиеся им на пути трещинки и качали из них слегка голубоватую влагу. Вся скалистая поверхность вместе с корнями деревьев была закрыта изящным бархатистым сине-зелёным моховым ковром, который состоял из миллиардов маленьких шариков, представляющих собой почти что микроскопические бутончики таких же микроскопических растений. Местами пробивались пучки обыкновенной травы, очень похожей на ту, что росла на поляне, но только гораздо тоньше. Ни мох, ни эта трава в гастрономическом плане не представляли интереса для нас – они просто были безвкусными.

Стволы деревьев были все стройные, прямые, как на подбор. Не было никакой кривизны, которая делает любую берёзу на нашей планете индивидуальной. Не было на них никаких изъянов или дефектов. Отличить их друг от друга можно было лишь по расположению веток и пятнистому рисунку на стволах оранжевых и коричневых оттенков. Кроны деревьев были очень пышными и красивыми, – их ветки в нижней части дерева росли больше кверху, чем в разные стороны. Но там, наверху, если внимательно посмотреть, было видно, что ветки раскидывались горизонтально, переплетаясь с ветвями соседних деревьев и создавая подобие смотровых площадок. У других деревьев те самые горизонтальные ветки не доставали до своих древесных соседей и начинали расти кверху, переплетаясь друг с другом, что очень напоминало плетёные корзины. Я обратил внимание Серёги на своё наблюдение, – он внимательно рассмотрел верхушки деревьев, оглядел их стволы, потом что-то буркнул про нехватку времени, и мы пошли дальше. Листья у деревьев были очень похожи на листья того дерева на поляне, возле которого мы загадочным образом появились на этой планете, и отдалённо напоминали листья того каштана, который мы обнаружили в таинственном здании. Цвет листьев был очень ярким, изумруднозелёным. Всё те же рёбрышки от центра к краю. Всё та же форма листа. Но только более толстые и объёмные. Язык так и чесался их назвать мясистыми, если бы не их фруктово-ягодный вкус. И наконец здесь, среди ветвей этих замечательных деревьев, мы увидели источник лесного шума, который сопровождал нас и днём и ночью всё это время, исчезнув лишь на миг перед прилётом стрекоз. Мы увидели тех, кому принадлежал этот замечательный птичий щебет.

Когда мы стали удаляться от поляны, которую на наших глазах практически всю съели эти огромные стрекозы, лишив нас арбузного сока, какое-то время в лесу ещё стояла тишина. Немного погодя появились насекомые. Они были обыкновенного размера, поэтому мы, привыкшие к большому разнообразию гнуса у себя на планете, не обращали на них особого внимания, временами просто слегка отмахивались от них, чтобы не дать им сесть на свою голову или лицо. Правда, я сразу отметил для себя, что у этих насекомых звук от крыльев не такой, как у наших земных, – не было характерного жужжания. Скорее, было похоже на стрекот кузнечика во время его полёта и на что-то ещё – только я не мог понять на что. Через некоторое время вдруг раздался первый птичий свист. Где-то совсем рядом. Так близко, что можно было подумать, что это кто-то из нас стал вдруг выводить такие трели. Мы остановились. Оглянулись и посмотрели друг на друга, ожидая найти ответ на вопрос: кто же это всё-таки щебечет птичьим голосом. Когда я понял, что Серёга, так же как и я, не видит источник звука, я обернулся и стал искать взглядом птицу. Серёга через пару секунд тоже стал оглядываться, но уже искал не одну птицу, а стаю, так как за эти пару секунд неожиданно для нас в лесу начался настоящий птичий концерт. Нас будто окружали десятки птиц и пели на разные лады. Их трели были очень громкими и восхитительными! Но мы не видели ни одной около себя рядом. Так и стояли, отмахиваясь от насекомых и крутя своей головой в поисках этих таинственных птиц, слушая их щебет и трели. Серёга не выдержал и первый нарушил тишину: