Текст книги "Человек из шкафа"

Пауза.

Алексеев (один). Что же это ты, старик? Зачем ты так со мной? Как ты мог?

Под руку ему попадается завещание, он смотрим на него страшными глазами.

Алексеев. Что это? «Завещаю моему внуку Алексееву Ивану Сергеевичу…» Нет! Нет, не надо… не надо этого… (Медленно мнет завещание и отбрасывает в сторону.) Вот так… вот так! (Свет на мгновение вспыхивает, потом снова начинает гаснуть. Алексеев поворачивается к покойнику.) Ты видел, да? Видел? Теперь можешь вставать. Теперь все… Теперь это никому не нужно… Давай, хватит валять дурака, ты слышишь, вставай!

Дергает мертвого, стаскивает его с дивана, тормошит.

Вставай, а? Я тебя прошу… Ну, не валяй ты Ваньку, вставай! Ну, что ты издеваешься надо мной…

Внезапно пораженный какой-то мыслью, отпускает тело старика.

Все… Нет никого. Все ушли… Я один…один…

Выбегает вон. Свет медленно гаснет и все погружается в полную темноту. В темноте раздаются странные шаги, тихие вздохи, скрип дверей, потусторонние голоса и легкие вскрики. Мелькают свечи, которые ничего не освещают, плавают в воздухе их огни.

Понемногу квартиру начинает освещать бледная синяя луна. В лучах ее мертвое лицо старика кажется еще мертвее. Внезапно с пола, где лежит старик, раздается рычание. Несколько секунд все вокруг трепещет, опустошенное ужасом, затем старик снова всхрапывает. Медленно, как кадавр, поднимает голову.

Старик. Господи помилуй, Пресвятая Богородица! Где это я? (Щупает вокруг себя руками, натыкается на диван, осторожно садится.) На том свете, не иначе. Эвон и архангелы идут за мной.

Прислушивается. За дверью действительно слышны чьи-то шаги.

Топают-то как – чистые слоны!

Пораженнный какой-то мыслью, спрыгивает с дивана.

А вот… не дамся! Не пойду с ними! Скажу – а кто вы такие? Где ваши документы и полномочия, заверенные печатью? Нету документов и полномочий! Кыш, кыш от меня! (Бегает по комнате.) Зеленые какие! Не дамся! Жаловаться буду, по инстанции дойду. Как бывший ветеран войны…

Спотыкается, падает носом в пол. Некоторое время лежит. Потом открывает один глаз, глядит на мятую бумажку, которая перед ним валяется. Читает.

За-ве-ща-ние… Что это – опять на том свете? А, так это же мое! (Поднимается.) А почему такое мятое? Помяли, что ли? Помяли, наверное… Надо другое, другое написать. (Роется в тумбочке, выаскивает бумагу.) Гербовая, о! Вот, напишу – и пускай архангелы приходят. Сейчас, напишу, только…

Убегает на кухню, прибегает с бутылкой водки и стаканом, наливает.

Ну, за вечную жизнь! (Выпивает. Пишет.) Вот так, вот так! А вы что думали? Дедушка дурак? Дедушка знает… (Наливает.) Ну, за здоровье архангелов! (Выпивает.) А ведь я богомольный, да! Мне в рай надо! (Пишет.) «…Алексееву Ивану Сергеевичу. Подпись руки. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!» Ну, все! (Наливает, поднимает стакан.) Ну, что-нибудь доброе напоследок, человечное… Пусть мы все будем живы, а они пусть все сдохнут! Шутка. (Выпивает.) Ну, теперь все. Теперь можно и архангелы. Хотя жалко. Если бы еще чуть-чуть…

Робкий стук в дверь. Старик стоит мгновение, потом бежит и с криком «Архангелы!» бросается на диван. Скрещивает руки на груди по-покойницки и так лежит. Стук повторяется. Свет медленно гаснет. В темноте происходит что-то непонятное. Опять плавают какие-то огни, раздаются испуганные звуки, легкий шелест…

Постепенно бледный рассветный свет озаряет комнату. С грохотом открывается дверь и в комнату вваливается пьяный Алексеев.

Алексеев (пошатываясь). Здрассьте… Очень приятно познакомиться. Моя фамилия… (Дернувшись.) Все! Все убежали… Всю ночь… как последний дурак. И никого! Хоть бы хны… (Поворачивается к дивану и видит, что никого на нем нет.) Старик! Ты куда… куда уполз? Куда ты девался, а… Ты живой, да? Ты пошутил? Ты не умер… Ну, покажись, я тебя прошу. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю… Как родного брата.

Опустившись на четвереньки, ползает по комнате, пиная стулья и всюду заглядывая.

Ку-ку! Ну, где ты…

Вдруг в шкафу раздается еле уловимый шорох.

Алексеев (обрадованно). Старик! А я совсем забыл… А ты вон где… (Бросается к шкафу, открывает дверь, несколько секунд смотрит в его пустые недра.) Здравствуй! Вот и ты…

Отступает на шаг. В шкафу видна сидящая, сжавшаяся в комок Диана.

Алексеев (постепенно трезвея). А ты как здесь?

Диана. А я забыла сумочку. Сумочку у вас забыла. А у меня в ней ключи от дома. Я пришла вечером, а тут дверь открыта. Я зашла, а там – он… (Рыдания сотрясают ее.)

Алексеев. Ну-ну, что ты плачешь… (Поднимает ее и сажает на диван.) Ничего, не плачь… Авось.

Диана. Я хотела убежать и вдруг слышу: кто-то по лестнице идет. И прямо в квартиру. Я еле успела в шкаф спрятаться. А они вошли и стали что-то делать… Я не знаю что. Я потом уснула и всю ночь здесь проспала. И сейчас еще спать хочу.

Алексеев. Ах ты, бедная моя. (Гладит ее по голове, Диана кладет ему голову на плечо.) Ну, ничего. Мы теперь одни с тобой остались. Что делать… Ты не плачь. Он, знаешь, что говорил? Забудь про них, про тех, кто нас обидел. Нет их. И не будет никогда. Не стоят они того. Спи. Спи… Мы все теперь спать будем. Пора уже. Пора нам. Спи…

Свет начинает гаснуть.

Старик (призрачно высовываясь). Извиняюсь.

Алексеев (отрешенно). Что тебе?

Старик. Пиджачок забыл. Пиджачок.

Хватает со стула пиджак с орденами и, мелко кланяясь, исчезает. Становится темно.

Занавес.