Книга: Ангел пригляда - Алексей Винокуров

Весь конец февраля и март я сознательно старался находить как можно более эскапистские книги, но в них, как назло, попадалось огромное количество злободневных спецоперационных цитат. Я решил пойти по другому пути. Вышибить, так сказать, клин клином. И начал читать роман, действие которого происходит в разрушенном Донбассе и рассказывает о паре колоритных умалишённых.

Винокурова полюбил с первой книги — "Тёмные вершины". Как я писал два года назад про роман — "острая, 282-я, сатира. Башня «Коалиция», транспортный налог по проекту «Сократ» (от слова «сокращение». Скоро введут проект «Аристотель» – будут всех арестовывать), проработанная и логичная концепция двойников первого лица государства, триумвир и тёмный маг Чубакка Рыжий, названный так по совпадению первых букв с фамилией режеволосого российского госдеятеля, ботокс, закрытые чемпионаты по гимнастике." За "Вершинами" прочёл "Люди Чёрного дракона" об амурском городке на русско-китайской границе. Колоритно, но понравилось меньше. Автор китаист, один из авторов передачи "Куклы".

Первая глава — жесткая, натуралистичная "блокадная" проза. Городок под обстрелом, звероватые добровольцы с пушкой во дворе психбольницы, сердобольный доктор. После попадания снаряда в корпус больницы, всех пациентов разбирают по домам родные и сотрудники. Без пригляда остаются только отец Михаил и юродивая Катя. Если цитировать главу, по нынешним временам на на одну статью нацитировать можно.

Во второй главе повествование круто меняет жанр и превращается в ироничный магреализм с библейскими мотивами о Договоре Высших Сил, в духе "Альтиста" Орлова или любого романа Zотова (Георгий что-то zнал?). Московский ангел пригляда, заключённый в неказистом теле старичка Ивана Ивановича Рубинштейна, получает весть, что архистратиг Михаил сошёл на Землю. Где? "...на Юго-Востоке Украины, или, как говорили здесь, в Москве, в Новороссии. Именно там велись кровавые бои, там день за днем в братоубийственных схватках гибли люди. Оттуда и должен был подняться Армагеддон, способный уничтожить небо и землю. Рубинштейн покачал головой, усмехнулся невесело… Кто мог подумать, что библейская битва добра и зла не в холодном космосе развернется и даже не на маленькой, терпкой, привычной ко всему земле иудеев, а в необъятной украинской степи, ударами ракет, снарядов и минометным огнем расщепляемой теперь на кровавые атомы?" Ангел отправляется встречать начальство.

Соседу Рубинштейна, пьющему и только что уволенному талантливому журналисту-фрилансеру Субботе, поступает заманчивое предложение от корпорации "Легион". В линии Субботы, автор, не боясь сравнения, вступает на территорию булгаковской фантасмагорической чертовщины. В хромом хилиархе с лошадиным лицом легко угадывается Воланд, в его странных сотрудниках — свита Князя.

С течением книги мифология мира романа углубляется, уходя от библейских мотивов в сторону политеистичности — существуют боги всех религий, правда, только злые демиурги, приумножающие страдания. Добрые божества — выдумка и блажь. "– Что я должен знать?! – Что ждет всех дальше, в самом конце. Ведь это не просто боги. Это демиурги. Они мыслят мир и тем создают его. Он скрипнул зубами: его держали за дурака. – Боги зла, мрака и смерти создают мир?! – Пойми, – Диана заговорила примирительно, успокаивающе, – жизнь есть страдание и каждого ждет смерть. Боги мыслят будущее. А всякое будущее – это и есть смерть. Жизнь – лишь малый отрезок, рулетка, игра случая. Все остальное утопает во мраке. – А как же добрые боги? – Добрых богов в обман и утешение себе придумали люди. Их нет и не будет."

Виноградов китаист, и это заметно. В главе про инфернальный обед вдруг врезается подробная лекция о китайской кулинарии — с терминами и нюансами поедания живого крокодила, мышей и мозга обезьяны (доктор Индиана Джонс приподнимает шляпу).

Понравилась глава оммаж-подтрунивание над Борисом Акуниным, выведенным под именем Бориса Чинилина (фамилия переводится с китайского как "лихой лесной молодец", или попросту "разбойник"). Писатель обучился у китайских даосов разным штучкам, которые пригодились ему в борьбе со злом.

Во второй половине романа автора стало заносить. Ладно лекция про экзотик-кулинарию, но зачем в тексте многостраничное описание огромного ботанического сада-зоопарка, одной из локаций внутри здания корпорации "Легион"? Зачем экскурсия по старому авто- и мотопарку в подвалах Лубянки, обители Люцифера?

Подпольное заседание оппозиции в Москве доставило радость узнавания-отгадывания: из пятерых узнал всех — Быков, Лимонов (в романе Шипучин), Акунин, Немцов, Навальный (которого автор почему-то сравнил с Катаевым в молодости). Иных уж нет, а те далече. Попытке предотвращения убийства Немцова посвящена одна из кульминационных сцен романа. Сильно, почти до слёз. Мир проиграл, когда убили Немцова.

Усложняясь, роман к концу превращается в метафизический детектив. Космогония становится совсем запутанной, а оттого ужасно интересной. Все не те, кем кажутся поначалу. Сначала это вызывало недоумение и раздражение (где же простая биполярность?!), а потом восторг. Бог, архангелы, гении места, змея-искусительница, Дий-Люцифер. Но, по законам большой литературы, финал будет туманным. В психушке всё началось, в ней же и закончилось. Было? Не было?

Отличная, острая, пророческая современная проза. К композиции есть вопросы, но ничего, таланту простительно. 10(ПОТРЯСАЮЩЕ) Узнал новые слова — колпотраж и жантильность.

Алексей Винокуров, который написал вошедших в шорт Большой книги «Людей черного дракона», делал с Шендеровичем сценарии для «Кукол» и работал на казахстанском «Тане». Я в то время уже жила в России, но Казахстан навсегда останется родиной и всякого, кто трудится к его вящей славе, ценю. Не вполне разобралась в хронологии, что раньше: «Ангел пригляда» или «Люди черного дракона». Мне кажется, что «Ангел», хотя книга вышла в 2018, но по некоторым косвенным признакам, которые для опытного читателя как разноцветные камушки, набросанные на тропинку, делаю вывод, что он написан раньше.

Есть разница? Думаю, да. При всем уважении к «Памяти памяти» Марии Степановой, у амурской саги Винокурова было бы больше шансов забрать приз, когда бы общего впечатления от претендента не испортило вопиющее непопадание «Ангела пригляда» в генеральную политическую линию. Так-то я от политики далека, но для понимания, что автор книги о донецкой войне, который называет противоборствующие силы украми и орками, вряд ли может претендовать на признание своих способностей и достижение начальством, не нужно быть политобозревателем первого канала.

Это очень сильно начинается. Смело, бескомпромиссно, пронзительно откровенно. Доктор из психоневрологичекого диспансера в городе, который по часам («хроника объявленного убийства») обстреливает украинская артиллерия - российская отвечает не по часам, а по факту, но горожанам от этого не веселее. Завотделением доктор Ясинский идет в аптеку за лекарствами для своих психов. Нет, так не положено, но что делать, если галоперидол не поступает с гуманитарными конвоями, а без препаратов да в экстремальных условиях у больных серьезные рецидивы. Договариваться о поставках через параллельные каналы, которые всегда существуют.

Самых тяжелых вывезли на большую землю. Главврач, который сопровождал транспорт, обещал возвратиться за остальными, да так и сгинул: то ли не доехал, то ли возможности нет вернуться, а скорее всего запил со страху. И вот он идет, смертельно боясь покидать обманчивую надежность здания, которое до сих пор не обстреливали. Эта первая глава жемчужина книги. Вы можете не ставить себе цель прочесть роман целиком, но очень сомневаюсь, что у вас хватит духу отказаться после первой главы.

Мне бы хотелось сказать, что дальше будет лучше или, по крайней мере, так же хорошо. Но дальше начнется булгаковщина не безупречного вкуса. Я понимаю, что две темы, на перекрестье которых развивается действие романа, взывают к Михаилу Афанасьевичу: война, русских и украинцев («Белая гвардия»); нисхождение в реальность божественных и демонических иерархов («Мастер и Маргарита»). И понимаю, что постбулгаковской литературе трудно, почти невозможно не делать мэтру реверансов, даже и случайно оказавшись на его территории. Тем более, что это автоматически оживляет любой текст. Пусть не каждый, как ваша покорная слуга, цитирует МиМ погонными километрами, но на пару-тройку-полдюжины цитат радостным узнаванием откликнется всякий.

Я отдаю себе отчет, что любая оценка грешит субъективностью и возможно я неправа. Одно могу гарантировать – скучно не будет. Но слишком буквально понимать то, что пишут классики, ей богу, не нужно.