Текст книги "Путь Ворона"

Тринадцать лет после Катастрофы. Лето

Волчий вой долетел откуда-то из-за реки. Изрядно ослабленный расстоянием и потому совсем не казавшийся грозным, скорее, даже привычный в последние годы. Ничего особенного, так, звуковой фон, но ему неожиданно ответил другой, уже с этого берега, а затем прозвучал еще один, подальше. Впечатление было таким, будто хищники обкладывали поселение, старались окружить его, действуя по некоему составленному плану.

Лицо Оры напряглось, совсем как тогда, в лесу. Но здесь-то людям ничто не угрожало. Воронов немного просветил девушку о защитных мерах, вполне достаточных против животных и людей.

– Развелось что-то в последнее время. Не понимаю, как вам только повезло дойти?

– Наверно, мы везучие, – Оруаль мило улыбнулась. Даже вроде стало светлее, и вечная серость дня отступила перед обаянием девушки.

– Наверно. Но сюда не сунутся. Еще не было случая, чтобы хоть одному волку удалось проникнуть на территорию, – а про себя подумал: надо бы завтра по мере возможности пройтись по ближайшим окрестностям, посмотреть, что, где и как. Может, даже меры затем принять, чтобы отвадить стаи подальше. Иначе будут ходить постоянно вокруг да около, а ведь время от времени требуется выходить за пределы территории, лес заготавливать, опять-таки охотиться.

Хотя наверняка все зверье разбежалось от подобного соседства. Оно же чует опасность. Съедят-с, как говаривал герой в одной из популярных книг двух братьев.

Вой резко стих, словно волку вдруг надоело демонстрировать свои вокальные данные. Сразу стало тихо. Лишь снег чуть похрустывал под ногами.

– Н-да… Здесь когда-то было довольно красиво. Доводилось бывать еще перед войной. Я же старый. Даже помню времена, когда ни о каких волках и не слыхивали. Зато очень донимали летом мошка и комары. Интересно, когда, наконец, наступит весна, эти твари пробудятся? Или за столько лет их личинки уже окончательно вымерзли?

– Меня тоже здесь искусали, – рассмеялась Ора. – Все руки, лицо были в таких мелких красных пятнышках. Я еще боялась, вдруг это на всю жизнь и я останусь уродиной?

– Положим, уродство и ты вещи несовместимые.

– Спасибо.

Было странно выслушивать благодарности за обычный комплимент. К тому же Воронов не лукавил. Девушка, с его точки зрения, была красива настолько, что поневоле забывался собственный возраст. Хотелось, как в юности, позабыть про все, лишь только считать мгновения до следующей встречи, безумствовать, гулять ночи напролет, хоть сочинять стихи. И в то же время ехидный голосок внутри пытался напомнить о прошедших годах, и что романтические времена давно миновали. Сколько ни убеждай себя в обратном, жизнь давно перевалила через некий рубеж. Сколько ее осталось в активном варианте? Не случись войны, мог бы уже стать дедушкой, хотя и странно сейчас представить себя в таком качестве. И вдруг туда же, за молодыми! Не смешно ли? Да только не всегда хочется прислушиваться к доводам рассудка. Как не всегда хочется думать о грядущем.

Все-таки хорошо, что удалось выкроить время на обычную прогулку!

– Ты здесь родился?

– Нет. На другом конце России, в Гусеве. Это Калининградская область. Отец там служил. Я же потомственный военный. Потом учился в Москве, а выпущен был, в общем-то, сюда. Здесь красиво. Было. Тайга летом прямо голубая, сопки… А когда ушел из армии, остался здесь, в Хабаровске. В Елабугу наша группа попала, в общем-то, случайно. Нас буквально за полчаса до первого удара послали готовить технику на одну базу. Должна была прибыть бригада, но так и не прибыла. Аэродромы уже прекратили существование, управление полностью нарушилось, связи не было… Потом была целая эпопея. Выдвинулись к границе. Кругом сплошные пожары, компасы показывают непонятно что. До границы так и не добрались, зато приняли бой с каким-то прорвавшимся китайским отрядом. Но внешняя война быстро закончилась. Наверно, вничью. Свои оказались опаснее чужих. Кругом расплодились банды, полный хаос… Бои, потери… В итоге достаточно случайно оказались здесь. Тут вообще в округе творилось черт знает что. Пока навели некое подобие порядка… В общем, так и остались здесь.

– И в Хабаровске так и не были? – Ора смотрела с каким-то напряженным любопытством.

– Все вместе – нет. У нас бы сил не хватило на город. Но в разведку ходили, и не раз.

– Ты тоже ходил?

– Разумеется. В первое время сравнительно часто. Потом – реже.

Кажется, девушка собиралась что-то сказать, однако так и не сказала. Вдалеке вновь послышался волчий вой. Вдруг вспомнилось, что послезавтра Председатель собирался лично возглавить поход за дровами. Рубка, доставка, все такое прочее… Надо бы завтра сходить посмотреть. В случае чего – немного погонять серых. Умные твари, давно не переступают ту грань, за которой их встречает свинец. Иногда маячат, однако чтобы напасть на деревню, уже несколько лет не было. Завалить в ближнем лесу несколько штук, может, и лес стороной обходить станут?

Привычно-серый день стал меняться на серые сумерки.

– К сожалению, меня скоро ждет служба. Развод, наряды, караулы… – было очень неудобно говорить такое девушке, только куда деваться? И с собой не возьмешь – в помещение штаба посторонним входить не принято. Нарушать незыблемое правило нельзя даже ради очень прекрасных глаз.

– Посмотреть нельзя? Никогда не видела.

– Увы…

Но какие глаза! Словно пытаются сказать что-то, жаль, не зовут – уж подобное Воронов как-нибудь да понял. Вот, кажется, в них промелькнуло подобие изумления. Непонятно, чему? Неужели девушке внове всякие строгости? Вряд ли. Тогда чему? И ведь не в первый раз.

– Я провожу.

Прибывших расселили по пустующим комнатам. Девушек – с девушками, парней – с парнями. К сожалению, в деревне имелись свободные жилища. Люди порою умирали, а детей рождалось мало, да и большей частью больные. Если признаться, рано или поздно селение могло обезлюдеть без всяких нападений. Не через пять лет, так через пятнадцать. Вполне возможно, процесс не остановим, и существование человечества уже заканчивается. А все война, будь она неладна!

– Хорошо хоть ваши подойдут не скоро. Нарвались бы на стаю…

Слегка рассеянный кивок, как бывает, когда мысли витают где-то далеко.

Но почему дорога всегда оказывается короткой, если хочется, чтобы она длилась бесконечно? Осталось привычно щелкнуть каблуками да прикоснуться губами к девичьей руке. Не стоит менять привычки на старости лет. Да и Оруаль быстро привыкла к подобному обряду.

Жаль, нет ни предлога, ни возможности задержать прощание хотя бы на пять минут…

После разводов и прочих обязательств к Воронову заглянул дед Володя. Старый охотник, по другим данным – браконьер, иногда заглядывал на огонек. Просто посидеть, поговорить таким тоном, словно капитан был ему едва не ровесником, иногда поделиться впечатлениями об изменениях в окрестной природе, иногда повспоминать былые деньки.

– Слыхал?

– Это про волков? Слыхал.

– И что скажешь? – дед смотрел строго, как преподаватель на экзамене.

– Были бы люди, что обкладывают. Не то перед штурмом, не то так, устраивают обложение со всех сторон, чтобы лишить нас возможности выхода из селения.

– Вот! – Володя демонстративно приподнял вверх заскорузлый палец. – И я об том же.

– Пустое, – слегка улыбнулся капитан. – Тактические навыки у них имеются, но в стратегическое планирование никогда не поверю. Для того уже аналитический ум необходим, умение облекать все в слова. Пусть стадные, все равно пока еще животные. Может, когда-нибудь мутируют на ступень выше, только мы до этого момента точно не доживем. Не все настолько быстро…

– А я вот после того похода все думаю – а если они каким-то образом связаны с людьми? Ясен пень, не со всеми, но вдруг некто нашел способ общаться с четвероногими и теперь выступает в качестве союзника?

– Перебор, дед. Эти два вида хищников пока действуют сами по себе. Волки слишком одичали, многие люди – тоже. Не ужиться им вместе. Да и смысла особого нет. Ты уж не преувеличивай значение Елабуги.

– Не одна Елабуга была.

– Пусть не одна. Тех, что поменьше, без того сожрали. Большинство же вымерло от иных причин. Сам же знаешь, видел. Достаточно прокатиться хорошему мору, а дальше… Когда народа почти не остается, шансы выжить минимальны. Заметь, даже нормальные вроде люди объединяться особо не стремились. Так и жили, каждый сам по себе. Ладно, не каждый, раз уж совсем в одиночку не получалось, но каждое поселение – точно. Помнишь, чем закончились попытки хоть как-то создать нечто общее? А ты – волки с людьми! Не знаю насчет всех людей, только хищники весьма охотно питаются человечинкой. Для них мы просто мясо. Пища, продукт, харч. Какой тут союз? Никогда не поверю. Даже стаю собак не приучишь. Одичали совсем.

– Я понимаю. Да вот грызет меня какое-то сомнение. Или – предчувствие?

– Н-да… А ты хоть раз человека среди стаи видел? Ладно, хотя бы в стороне от нее? Среди – уже точно перебор. Можешь завтра сходить со мной, проверить. Я тут как раз думаю сходить на разведку. Небольшая хорошо вооруженная группа, пошарим немного по окрестностям, чего это здесь хищники развылись?

Почему-то вспомнился бредущий к выходу Димка. Механизм случившегося остался неясен, однако некое подобие гипноза признать пришлось. Приманивали же удавы кроликов! Правда, для этого требовался зрительный контакт, но все равно… Что-то тогда явно передалось от стаи, побудило парня встать, самоубийственно двинуться из укрытия… Хорошо хоть, только одного его. Индивидуальные ли особенности восприятия, еще что-то… На всякий случай решили увеличить уходящие за пределы охраняемой территории отряды, кроме уже проверенных бойцов, да и только.

– Отчего ж не сходить? – сразу согласился Володя. – Глядишь, подстрелим парочку тварей. При случае и поболее. Чем меньше их останется, тем лучше. Совсем житья не стало. И чем только питаются, раз столько расплодилось? Давно всех зверей должны были сожрать. Не иначе, потому сюда и заявились.

– Зато мы исчезнем, и волки точно повымрут, – улыбнулся Воронов. – Следовательно, никакого расчета с их стороны нет. Иначе берегли бы нас как кормовую базу, лишь временами отлавливали бы слабых да больных. А ты: люди, люди… Тебе бы до Катастрофы сценаристом быть, всякие фильмы ужасов сочинять. Цены бы не было! Любил, наверное, ужастики? Признавайся!

– Тут вся жизнь – сплошной ужастик. Безо всякого сценария, – насупил брови Володя.

– А по мне, так бесконечный производственный роман, – вздохнул капитан. – Правда, с вкраплениями тех же ужастиков, но они-то все где-то в стороне. После первых дней, по крайней мере… Ладно, тут что кому досталось. Наше дело – прокукарекать, а дальше хоть не рассветай…

Рассвет все же состоялся в положенное ему время. Только за вечными тучами этого не было видно. Но человек привыкает ко всему, даже к жизни без солнца, раз уж сам поспособствовал подобному положению дел. Дети иного уже не представляли, взрослые все еще надеялись, что когда-нибудь облачный покров рассеется и в мир вернется весна. В противном случае борьба не имела смысла. Рано ли, поздно, только конец ведь один. Были в истории ледниковые периоды, и все равно ледники затем отступали.

Жаль, каждый такой период тянулся тысячелетиями. Или – больше? Но сто лет, тысяча, десять тысяч – с точки зрения человеческой жизни, разница не велика.

– Здоровая здесь была стая, – дед Володя кивнул на большую поляну, где нетронутого снега, казалось, не было вовсе.

На открытом месте можно было хоть не щетиниться стволами во все стороны. Просто соблюдать привычную во время выходов осторожность, но как же без этого?

– Да, натоптали порядочно. Голов сто, не меньше, – согласился Воронов.

Цифра была взята с потолка. Попробуй, определи, сколько их тут было! Пятьдесят хищников, или две сотни, важно, что много. Понять бы, зачем собирались в такой близи! Случайно или, согласно деду, с неясно выраженными намерениями. Раз все же не попытались нападать, устроили концерт да ушли. И куда, абсолютно непонятно. По снегу не очень определишь. Вокруг все истоптано. Волки явно шлялись в разные стороны, вынюхивали, выбирали… Может, сумели каким-то образом понять, что здесь им добыча не светит? Бывало много раз, что то одна, то другая стая пыталась преодолеть охраняемую границу территории, только где они теперь? Человек на заранее подготовленных позициях всегда одолеет животных. Надо только постоянно наблюдать да не допустить внезапности.

Во время выходов уже сложнее. Волки – хищники матерые, да и быстрые. Вроде нет их, а в следующее мгновение уже набежали. Отбиваться среди деревьев при ограниченном обзоре чревато всякими неожиданностями. Во многом нынешняя разведка ничего не гарантирует на завтрашний день. Даже на сегодняшний, если уж на то пошло. И подполковник приболел. Если самочувствие у командира не улучшится, придется завтра сидеть на территории, а с охраной послать кого-нибудь другого.

– Пусть завтра Председатель людей поболее возьмет, – дед Володя мыслил в такт. – На всякий случай.

Воронов кивнул. С момента Катастрофы случаи бывали почти исключительно плохими. Так что лучше бы и слово такое забыть. Но как, если оно обязательно напомнит о себе в самый неподходящий момент?

Два месяца после Катастрофы

Тайга – как океан. Такая же бескрайная и, в общем-то, однообразная. Особенно когда небо сплошь затянуто облаками уже которую неделю, а стрелки компасов мечутся как угорелые да показывают зачастую в противоположные стороны. Несколько раз по привычке пытались довериться нехитрому, в сущности, приспособлению, а в итоге оно заводило в дебри, которые даже Сусанину не снились. Если учесть: количество дорог в крае оставляло желать лучшего, и многие проселки на картах почему-то были не отмечены, – путь отряда напоминал ломаную линию. Прежде-то предполагалось, будто пойдут по навигатору, двадцать первый век на дворе, но где те спутники и толку от умолкших электронных устройств…

Но, кажется, сейчас было относительно ясно нынешнее местонахождение. Где-то на отныне условном западе должна была пролегать магистраль из Хабаровска на Комсомольск-на-Амуре. Кто как, но Воронов невольно обрадовался известию. Именно на этой дороге располагалось Малышево, та самая деревня, в которой проживала родня супруги и куда самомобилизовавшийся капитан предложил срочно перебраться семье. Вновь явилась надежда: вдруг жена последовала совету, поторопилась и успела выбраться из города до рокового взрыва? Сердцу так хотелось верить…

Если бы не преследование прорвавшегося противника, хрен бы занесло отряд в такую даль. Но нельзя было пропустить китайцев, а если уж они прошли, требовалось в любом случае догнать и уничтожить. Полагаться на некие вторые и третьи линии обороны в условиях полного развала явно не следовало. Если где-то и уцелели штабы, это не играло какой-либо роли. Связь была полностью нарушена. С нею исчезло всякое управление. Без управления армия практически перестала существовать, превратилась в разрозненные подразделения, частично оставшиеся в местах дислокации или на занятых позициях, частично рассеявшиеся из-за рухнувшей дисциплины. Не везде она рухнула, кое-где авторитет офицеров оказался высок, но все-таки о стройной организации уже не могло быть речи. Не существует армии без стройной системы подчинения. Государства, впрочем, тоже.

На счастье, у южного соседа были те же проблемы. Мгновенно вспыхнувшие бои были лишь инерцией, действиями по ранее составленным планам и одновременно по инициативе отдельных начальников. Никаких массовых вторжений, лишь отдельные попытки без какой-либо системы. Прорыв можно было назвать случайностью, да и силы противника были минимальные, далекие от старых анекдотов, но ликвидировать его требовалось.

Блуждал противник, блуждала погоня, а после победы в дополнение к проблеме с ориентацией, на своей-то земле, еще появилась проблема выбора. Проще говоря: что делать дальше? Судя по всему, война как организованное противостояние двух или нескольких государств закончилась, едва начавшись. Ядерный песец сделал ненужными обычные боевые действия, попросту превратив страны в земли. На один бой с противником пришлось три стычки с бандами, к счастью, малочисленными и плохо вооруженными, но все равно статистика настораживала.

В конце концов, решили первым делом выйти к магистрали, а там составлять дальнейшие планы в зависимости от обстановки. Благо по-прежнему тащили с собой все взятое на базе, и почти не зависели от внешних поставок. Боеприпасы, горючее, продовольствие, даже небольшой запас оружия и обмундирования… Правда, надолго всего этого хватить не могло, просто для перевозки не хватило бы машин, но на некоторое время запасы имелись. Если не слишком активно передвигаться и не слишком много воевать. Хотя насчет стрельбы можно поспорить – как раз патронов было взято порядочно. Только стреляй. Если бы бои шли серьезные, скорее бы погибли люди, чем закончились боеприпасы.

– Думаю, скоро упремся в Амур, – Букретов склонился над разложенной картой. Если бы еще поточнее, можно было бы определить собственное местонахождение! Карта была, мягко выражаясь, неточной. Например, лесной грунтовки, по которой двигался отряд, на ней вообще не имелось. Но вряд ли полудорога, полупросека появилась недавно. Забыли ли нанести, не придали значения… Картографы, мать их так и этак!

– Вечереет, – протянул Едранцев, посматривая на мрачнеющее небо. – От силы час, и будет темно, как у негра… Даже много меньше.

Идти на скорости здесь было невозможно. Тяжело груженные автомобили местами едва преодолевали раскисшую после недавних дождей колею. Вдобавок здесь тоже имелись следы пожара, пусть не слишком сильного, и кое-где приходилось убирать валявшиеся прямо по пути обугленные стволы. Назвать ездой движение не поворачивался язык. Отряд едва не полз, порою останавливался, люди вымотались, и без ночного отдыха было не обойтись. Спешка порою лишь вредит. Мало ли какие неприятности встретят дальше? В хорошее уже не верилось никому.

– Да, лучше заночевать где-нибудь здесь, – сразу согласился Букретов.

Тайга в данный момент много безопаснее открытых мест. Мало ли что может ждать в любой из деревень? А всякие дожди с их радиацией все равно выпадают повсюду.

Возражений не имелось. Каждому хотелось оказаться под крышей, помыться в баньке, может, и какие-нибудь новости узнать, но лучше днем. Когда едва не вся пехота вынужденно исполняет роли водителей, воевать сложно. Бросить же имущество решительно невозможно, с этим нехитрым постулатом был согласен каждый.

– Еще бы разведку вперед послать, – предложил Едранцев. – Узнать точно, сколько до дороги, плюс – спокойно ли там? Если на броне, обернуться можно быстро.

Воронов вздохнул. Чувствовал он себя сегодня неважно, втайне мечтал поскорее завалиться спать, однако прекрасно знал, кому будет предложено возглавить разведгруппу.

Точно. Оба старших офицера посмотрели на капитана. Букретов отвечал за всех, и ему не полагалось покидать отряд, Едранцев считал себя старше по званию, чем Воронов, и потому черновой работы старался избежать, лейтенанты же молоды, как их допустишь к самостоятельным действиям?

– Сделаю, – вздохнул капитан.

– Ты только зря не рискуй, – предупредил подполковник. – Дойдешь до дороги, чуть продвинешься по сторонам, и назад. Зарываться на ночь глядя не следует. Лишь общее впечатление. Если появится возможность, поточнее определись с местом. По собственной земле же блуждаем, блин! Вот никогда не думал, что стану Сусаниным!

– Партизанский отряд имени Ивана Сусанина, – хмыкнул Воронов. – Ладно, поблуждаю маленько. Вдруг удастся фамилию сменить?

Дорога оказалась совсем близко, без труда дошли бы пешком. От силы километра три, и то по петляющей грунтовке. По прямой было бы два. Совершенно пустынная, без малейших следов человека. Лишь уходящий в обе стороны асфальт в обрамлении деревьев и кустарника.

– И куда теперь?

Вопрос был обращен к капитану. Раз уж он старший по званию, то ему и решать.

Воронов посмотрел на вечно пасмурное небо. Оно все больше наливалось чернотой, суля скорое наступление беззвездной ночи. Поневоле необходимо в ближайшее время поворачивать назад. Вряд ли в темноте ожидает засада. Смысл торчать в кустах да ждать проезда непонятно кого, просто разглядеть что-либо вне света фар почти невозможно, а тогда смысл в разведке?

– Направо.

Где-то там должно было лежать Малышево, если опять не напутали и вышли примерно в заданную точку. Сердце вздрогнуло. Вдруг?.. Пусть на земле негусто с чудесами, и все-таки порою хочется надеяться и верить…

Бээмпэшка повернула, медленно покатила по дороге. Во времена Катастрофы нет смысла беречь асфальт.

Все та же пустота вокруг. Лишь один раз в кювете обнаружилась старенькая «Тойота». Не подбитая, не расстрелянная, явно просто брошенная. Сломалась ли, горючее кончилось, а потом кто-то из проезжающих, должны же хоть изредка быть таковые, столкнул ее с дороги, чтобы не мешалась на пути. Не автобан, свободного места без того мало.

– Все. Сворачиваем.

Как ни хотелось добраться до деревни, однако между деревьев было уже темно. Какие-то минуты, и на возврате будет проблематично найти съезд на нужную грунтовку. Да и приказ вполне конкретный, не терпящий дополнительных толкований. Ничего. Рассветет, и тогда… Что такое одна ночь в сравнении с последним месяцем? Ерунда. Пролетит – не заметишь.

Была еще одна причина, в которой Воронов не хотел признаться даже себе. Сейчас существовала надежда, но если семьи не окажется в деревне? Иногда лучше пребывать в неведении, чем знать.

Разные бывают знания…

– Где-то она была тут, – протянул Воронов. – Давай помедленнее. Справа должен быть поворот.

Ему доводилось несколько раз бывать в Елабуге, все случайно, проездом. Память только и удержала, что деревня находится на восемьдесят девятом километре от Хабаровска. Недостаточно, чтобы узнать местность. Все указатели вдоль дороги были сняты, скорее всего, местными жителями. По здравом размышлении, больше некому. Времена смутные, неопределенные, и хитрость слишком примитивна, чтобы защитить, да все кому-то легче. Кто-то не обманется, но ведь кто-то может проехать мимо. Если будет спешить. Все лишний шанс. С дороги домов не видно, а мало ли куда может отходить асфальт?

– Стой! Кажется, здесь.

В сторону действительно уходила, петляя, дорога. Потресканная, старая, но каким еще быть пути в деревню? Раз сельские поселения уже давно стали как бы не нужны и народ рвет в крупные города. Ладно, хоть вообще сохранилась.

– Поворачивай. Бойцы! Внимание! Соблюдать осторожность!

Это уже на всякий случай. При полной неизвестности ждать можно было всего. Вплоть до прорвавшихся китайских регулярных частей. Или даже американского десанта, как бы невероятно последнее ни звучало.

Впрочем, было тех бойцов лишь пара человек, если не считать механика-водителя и наводчика, составлявших экипаж. Но неоткуда было больше взять солдат. По одному на грузовик, да ведь еще и броня – и пехоты как таковой в отряде во время передвижений попросту не было. Пятерка разведчиков – все, что сумел наскрести Букретов, да и то пришлось посадить за руль даже зампотеха.

Наводчик нырнул в башню, чуть пошевелил ею, проверяя. Воронов со своей пехотой, как и прежде, предпочел ехать на броне. Так хоть обзор лучше. Тайга подступала к дороге вплотную, в триплексы собственную смерть не разглядишь.

Боевая машина шла медленно. Люди напряженно всматривались по сторонам. Все успело измениться в сознании, и безмятежный недавний мир уже представлялся едва ли не детской сказкой. Если уж обыкновенный дождь мог нести невидимую смерть, что хорошего можно ждать от прочего?

Очередной изгиб дороги, и в конце сравнительно прямого отрезка пути возникло некое подобие баррикады. Несколько деревьев, настоящих, которые порою называют вековыми, лежали поперек от одной кромки леса до другой, и вряд ли существовала легкая техника, способная преодолеть преграду. Танк не в счет, да и много ли танков катается в последние недели по дорогам? Бээмпэшка вскарабкаться на подобный завал уже не могла. Про обычные машины не стоит и говорить.

Отдавать команду не потребовалось. Механ сам нажал на тормоза. Ствол пушки чуть стронулся, наводясь на цель. По ту сторону преграды кто-то промелькнул. Значит, не буйство стихий, пусть и рукотворных, а защитное сооружение? Похоже на то.

– С брони! – Воронов сам подал пример, спрыгнув и укрываясь за бронированным корпусом. Привычно передернул затвор автомата, ни на мгновение не отрывая взгляда от укрытия. Рядом застыли бойцы, такие же настороженные, как и их командир.

– Есть там кто-то, товарищ капитан! – прошептал в ухо Гаричев. – Зуб даю, что есть. А вот кто – не понять… Опытные больно, толком не высовываются. Хоть из пушки пали.

– Я так пальну! Вдруг нормальные люди?

– Чего нормальным-то от нас прятаться? Видно ведь по БМП, что свои.

– Положим, техникой кто угодно завладеть мог. И свои, и чужие. Да и где гарантия, что армия продолжает защищать, а не грабит по примеру банд? Пока не выясним, огня не открывать. Или же в качестве ответного.

Мимолетно подумал: а если у тех, за баррикадой, есть парочка гранатометов? БМП – не танк, ее даже «мухой» подбить можно. Лишь бы граната не дала рикошета. Так ведь не обязательно стрелять в лоб. Несколько человек вполне могут зайти с флангов, лес им должен быть прекрасно знакомым, и пальнуть в упор.

Хоть назад подавай. Пока выгоды у вероятного противника. Если там противник, и если он имеет серьезное оружие. А если друзья?

– Эй! Есть там кто-нибудь? – проорал Воронов. Крик вышел хриплым, немного простыл в последние дни, так смысл и так ясен. Главное, поняли бы, что кричат по-русски. – Отзовись, мужики! Стрелять не будем!

– Я тебе так стрельну! – после некоторого молчания долетел ответный крик. – Сейчас сожжем к какой-то матери! Убирайтесь отсюда на хрен!

– Тогда бревна от вашей деревни не оставим! Здесь – регулярная русская армия. Сейчас сюда подойдет колонна.

– Бандюганы вы, а не армия!

– Сам ты бандит! Я – капитан Воронов. Покажись, если такой храбрый! – И тише добавил бойцам: – Гаричев – вправо, Семенов – влево. Смотрите, чтобы никто не обошел с фланга!

– Сам покажись! Думаешь, форму украл, так поверим?

Препирательства могли тянуться долго. Вполне возможно, неведомый крикун лишь выигрывал время, пока его приятели крались по лесу, выходя на позиции. Поневоле приходилось рисковать, и Воронов решительно вышел на открытое место. Автомат, впрочем, он не убирал, даже не поставил на предохранитель, и был готов в любой момент упасть, откатиться в сторону и открыть огонь. Да и, что бы ни кричали с той стороны, пушка и пулемет бээмпэшки тоже кое-что стоят.

– Вы что уже, и власти не признаете?

– Где ты видел эту власть?

Тут крикун был прав. С момента Катастрофы ни о какой власти отряд Букретова не слышал. Отдельные подразделения пытались выполнить свой долг, однако вне всякой связи с командованием, лишь по инициативе командиров. Другие же разбежались, и осудить их было трудно. Не бывает армии без государства. Разве что – уникальный случай – Белая армия в Галлиполли, да и то было уже агонией движения. А где сейчас государство?

– За анархию, что ли? – капитану было очень неприятно медленно шагать к баррикаде, просто он не видел иного выхода. – Или, думаешь, мы уже разбиты?

По всему выходило: именно так и обстоят дела. О масштабах трагедии точно сказать было невозможно, однако судя по всему, наступил Судный день. Тот самый, который так любили одно время описывать писатели-фантасты. Столицы уничтожены, связь оборвалась, если что и уцелело, то это деревни да небольшие городки, не представлявшие ценности, дабы тратить на них ядерную боеголовку. Правда, подобных поселений должно быть много, территория-то огромная, только что они могут значить сами по себе без объединяющего государства? Разве что шаг в новое Средневековье с его разобщенностью. А ведь после случившегося природа изрядно заражена, хорошие же врачи давно предпочитали селиться в мегаполисах, где проще делать большие деньги. И еще вопрос, удастся ли выжить не сегодня, но завтра?

Если подумать, может, больше повезло тем, кто исчез в пламени атомных взрывов? Миг – и ничего больше нет. Даже понять не успеешь, что жизнь закончена.

– Победители, блин! Аники-воины, мать вашу! Просрали страну, а? Признайся, капитан! Как там тебя?

– Если просрали, то раньше и не мы. Да и вообще, нам эта война давно и не снилась, – примирительно отозвался Воронов.

До баррикады осталось метров тридцать. Капитан уже мог разобрать, что помимо крикуна за препятствием скрываются еще минимум трое. Кажется, все при ружьях. Может, охотничьих карабинах. Такие подробности пока не видны. Но, во всяком случае, никаких гранатометов пока не видно. Даже автомата, не говоря о пулемете. Не факт, разумеется, тяжелое оружие может иметься у обходной группы. Если таковая имеется. И если в деревне вообще есть что-то серьезнее дробовиков и тому подобных игрушек. Изначально ничего не имелось, были же соответствующие законы и прочее, а вот в последний месяц при некотором напряжении и риске вполне могли бы добыть где-нибудь и что-нибудь.

Крикун, оказавшийся мужиком постарше Воронова, где-то лет под пятьдесят, тоже показался во всей красе, прежде забрался на вершину баррикады, потом вообще перелез на эту сторону. В руках у него был карабин с оптическим прицелом. Но не военный, какой-то из охотничьих.

– Не снилась! Тогда на кой мы вас кормили?

– Между прочим, мы не зенитчики. Пехота, если хочешь знать. Могу лишь сказать, по ту сторону границы явно творится то же самое. Не бывает в атомной войне победителей. Это же давно все знали. Добраться бы до идиота, который все начал! И на хрена?

Мужик смотрел с долей скепсиса, однако уже не кричал.

– Сюда-то зачем пожаловали? На кой ляд вы нам теперь-то нужны? Защитнички!

– Обстановку узнать. Гнались за прорвавшимися китайцами, разгромили. Потом с парой банд разобрались. Но связи со штабом сейчас нет, приходится путем опроса населения.

– С бандами, говоришь? Сами-то не грабите?

– У нас свои запасы пока имеются. Тебя как зовут?

– Олегом.

– Так вот, Олег, Елабуга нам не нужна. Отзывай своих людей. Не ровен час, кто выстрелит, а оно надо? За информацию, что в округе происходит, будем благодарны и спокойно расстанемся. Колонна сюда даже сворачивать не будет. Договорились? Сам же понимаешь: для танка ваша баррикада не преграда.

– Договорились, – Олег вложил в рот два пальца и пронзительно свистнул. Затем проорал: – Мужики! Не стрелять! – и перешел на обычный тон: – Сейчас наше начальство подъедет, поговорите. Мы уже позвонили.