Текст книги "Майорат на двоих"

Убийца поднял меч, намереваясь одним ударом покончить с Фарри. На его губах зазмеилась улыбка, не предвещающая парню ничего хорошего. Острие его меча сверкнуло алым, отражая свет пожара, – словно тоже улыбалось, готовясь вонзиться в мягкую плоть. Фарри в ужасе не мог отвести глаз от блестящей стали. Вдруг незнакомец содрогнулся всем телом и застыл. Парень увидел, как из живота его вырастает острый кусок железа. Еще мгновение понадобилось Фарри, чтобы заметить стоящего за спиной убийцы брата.

– Чего разлегся? – Тело еще не успело упасть, когда Слов протянул брату руку. – Давай, живо!

Схватившись за протянутую руку, Фарри вскочил, и братья опрометью бросились вон из горящего дома. В лес, подальше отсюда! Они даже не оглянулись, когда сзади раздался громкий треск рушащегося строения, а вокруг заиграли причудливые тени от взметнувшегося в самое небо пламени. Братья бежали, словно за ними гналась сама смерть. Хотя, может, так все и было? Бежали, продираясь сквозь кусты, чудом не переломав ноги о выступающие из земли корни. Остановились они только тогда, когда вокруг них не было ничего, кроме темного леса, а зарево оставшегося позади пожара стало всего лишь отсветами в ночном небе.

– Стой! – прохрипел Фарри, дернув Слова за руку.

Парни упали на землю, тяжело дыша и не прекращая оглядываться туда, откуда только что прибежали. Сквозь шум в ушах и хрипы в легких они прислушивались – не идет ли кто следом, но ничего, кроме звуков ночного леса, не слышали.

– Дядя… – тихо произнес Фарри, когда они чуть отдышались. – Он…

– …Мертв, – закончил за брата Слов.

Снова повисла тишина. Каждый пытался осознать, что же только что произошло. Понять, из-за чего этот обычный вечер, такой же, как все в их жизни, внезапно превратился в кошмар. Но ни одному из братьев не приходило в голову ничего, кроме одной мысли – «Дядя мертв».

– И что теперь? – снова нарушил тишину Фарри. – Слов, что делать будем?

– Надо идти в деревню, – немного подумав, произнес Слов. – Там люди…

– А на нас что – звери напали? – тихо спросил Фарри. – По мне, так жили мы здесь сами, без людей, и дальше неплохо было бы.

– Как ты себе это представляешь? – фыркнул Слов. – Будем дом заново отстраивать? А если те, кто напал на нас, вернутся?

Фарри промолчал. Его взгляд упал на обгоревший сверток, лежащий возле ног брата. Хотя мысли его были далеки от любопытства, чисто автоматически он спросил:

– Что там?

Слов тоже взглянул на сверток. Какое-то время братья тупо смотрели на него, пока Слов не принялся разворачивать ткань.

– Темно, – сказал он. – От луны света недостаточно.

– Огоньку бы, да? – нервно хохотнул Фарри, но быстро взял себя в руки. – Погоди, у меня где-то огниво было.

Дождавшись, когда небольшой огонек, разожженный Фарри из мелких веточек, хоть как-то осветит сверток, Слов развернул и аккуратно расстелил на земле укрывающую его ткань. Ничего особенного перед братьями не появилось. Хотя кто скажет, чего они ожидали? Пухлый мешочек, звякнувший, когда Фарри тронул его пальцем, обгоревший свиток, небольшая книжица в кожаном переплете – вот и все, что, по словам покойного Алмостера Бровина, было их наследством. Все, из-за чего Слов рисковал сгореть заживо в охваченной огнем спальне.

– И что нам с этим делать? – недоуменно спросил Фарри.

Слов пожал плечами и поднял мешочек. Когда завязки были распущены, в слабом свете заблестел желтый металл.

– Золото! Погоди, тут что-то еще.

Позвякивая монетами, Слов вытащил из мешочка тяжелый золотой перстень. На прозрачном камне, украшавшем его, было вырезано какое-то изображение, но для того, чтобы разглядеть его, света оказалось слишком мало.

– Слов… – Голос Фарри прозвучал настолько странно, что брат тут же отвлекся от разглядывания перстня.

Фарри держал в руках развернутый свиток, внимательно изучая его в свете гаснущего костерка. Прямо посередине большого листа бумаги зияла неровными черными краями прогоревшая дыра.

– Слов… – повторил Фарри и протянул свиток брату.

Тот осторожно взял свиток и всмотрелся в тронутую огнем, пожелтевшую от времени бумагу.

– «Я, Сам Бровин Грах-Дормайл, глава Дома Дормайл, милорд замка Дормайл, города Амилон, деревень Зыбь, Луг Покета, Сабова, Кроты и Золотая, – вслух прочитал Слов, – а также находящихся вблизи последней рудников, верный вассал и капитан третьей сотни гвардии Великого Дома Бовкрос, объявляю о том, что отрекаюсь от всех титулов и владений в пользу своего старшего сына… Сыну, когда тот достигнет подходящего возраста, оставляю две тысячи золотых и наказ вступить в гвардию Великого Дома Бовкрос, служить с честью, достойной Дома Дормайл и всех его предков. До достижения совершеннолетия моего старшего сына протектором Дома Дормайл назначаю своего брата, Алмостера Бровина Дормайла. Да будет так…»

Тишина, сгустившаяся, стоило лишь смолкнуть последнему слову, давила на уши, словно была вполне материальной. Схватка, пожар – все вдруг как-то размылось, словно произошло не полчаса назад, а когда-то очень давно. Слова, написанные красными чернилами на свитке, кружили хороводы в головах братьев. «Глава Дома Дормайл…», «…старшему сыну…», «…своего брата, Алмостера Бровина…». И слова дяди, произнесенные им вместе с последним дыханием, – «…Отец…», «…наследство…».

– Это что получается?.. – Слов икнул и снова уставился на свиток, словно пытаясь прочесть там что-то еще.

– Слушай… – Голос Фарри звучал хрипло. Он прокашлялся. – Алмостер Бровин Дор… Дормайл? Значит, насчет наследства…

– …это – про нас, – закончил за брата Слов.

– А кто из нас старше?

Братья посмотрели на прожженную дыру в бумаге, на том месте, где огонь съел имена наследников, а потом перевели взгляд друг на друга.

Фарри открыл глаза только после полудня. Они с братом проговорили полночи, пока глаза не отказались открываться, а языки не стали заплетаться. Первоначальное возбуждение схлынуло, и усталость взяла свое. Фарри попытался вспомнить, когда же он успел заснуть. На ум приходили только вчерашние события и обрывки разговора с братом.

– Я думал, ты решил до самого вечера проспать. – Голос Слова звучал устало, но, похоже, он уже давно не спит.

– Я бы и проспал. – Фарри зевнул и с трудом поднялся. – Вчера, знаешь ли…

– Знаю! – перебил Слов. – Теперь надо решить, что делать дальше.

Фарри задумался. Что дальше? Вроде вчера обсуждали это…

– В деревню идти надо, – неуверенно произнес он.

– Надо, – согласился Слов. – Хотя я вот думаю – что, если те, кто на нас напал, не одни?

– Не одни? – Фарри уставился на брата. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что если вчера на нас напали трое, то могут быть и другие. И они могут поджидать нас именно в деревне.

– Почему в деревне?

– Фарри, ты проснулся? Тебя, случайно, по голове вчера не ударили? – Слов с досадой хлопнул рукой по колену. – Здесь на десять верст в любую сторону, от самой Стены, никакого другого жилья, кроме нашего и деревни! Где еще нас поджидать?

– Во-первых, – немного помолчав, медленно произнес Фарри, – мы не знаем точно, охотится ли за нами еще кто-то. Мы вообще не знаем, охотились ли те трое именно за нами!

– Нет, это обычные разбойники! – язвительно ответил Слов. – И напали они на нас ради шкур, припасенных дядей.

При упоминании покойного Алмостера Бровина настроение братьев резко упало. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только пением птиц и жужжанием вездесущих насекомых.

– Дядю надо похоронить, – тихо сказал Фарри.

– Думаю, его тело сгорело в том пожаре… Но ты прав. Мы не можем оставить его просто так.

– Значит, возвращаемся домой, – решил Фарри, – похороним дядю, а потом уже решим, что дальше.

К дому ребята подбирались осторожно, словно к оленю на охоте. Ни одна ветка не треснула под их ногами, ни одна травинка не зашелестела. Для тех, кто всю жизнь провел в лесу, это было несложно, но мысль о том, что кто-то может поджидать их здесь, держала в постоянном напряжении и заставляла удвоить усилия. Глазам братьев открылось пепелище того, что еще вчера было их домом. Черная груда обугленных бревен, над которыми все еще поднимался дым, ничем не напоминала тот аккуратный домик, который вчера стоял здесь. И совсем дико смотрелись на этом фоне уцелевшие стол, вкопанный в землю перед домом, коптильня и небольшой сарайчик, стоявший чуть в стороне.

– По-моему, никого нет, – прошептал Слов после нескольких минут, которые братья провели, лежа в кустах и наблюдая за пепелищем.

– Пошли? – Фарри медленно поднялся и настороженно выставил перед собой меч.

От пепелища до сих пор шел жар. Угли, присыпанные пеплом, все еще тлели, а дым, поднимающийся над ними, начал есть глаза, уже когда Фарри и Слов приблизились к остаткам дома на пять шагов. Какое-то время они продолжали озираться по сторонам.

– Никого, – наконец сказал Фарри.

Слов опустил меч и подошел к тому месту, где раньше находилась дверь. Где-то здесь, слева от двери, должны лежать останки Алмостера Бровина… Слов поднес руку к лежащему на самом верху здоровенному куску угля, в который превратилось одно из бревен. Слишком горячо, чтобы прикасаться голыми руками.

– Посмотри в сарае, – сказал он брату. – Нужны длинные жерди, чтобы разворошить эти головешки.

Фарри кивнул и убежал к сарайчику. Слов, кривясь от жара, присел на корточки.

– Прости, дядя… – сказал он. Почему-то ничего больше, кроме этих слов, не приходило ему в голову. – Прости…

– Вот, должно подойти. – Фарри вернулся быстро. В руках он держал две лопаты.

Слов посмотрел на меч брата, небрежно заложенный за пояс.

– Ножны нужны, – сказал он, кивнув на оружие. – А то отрежешь себе чего-нибудь ненароком.

Братья принялись за работу. Вдвоем они поддели лопатами и откатили в сторону почти прогоревшее бревно, разбили другое, превратившееся в угли. Работали быстро, время от времени поглядывая на лес – не появится ли кто? После очередного взмаха лопаты в сторону откатился один из углей. У Фарри перехватило дыхание – на него смотрел пустыми глазницами покрытый черными наростами обуглившейся кожи обгоревший череп.

– Дядя? – прошептал он.

Желудок Фарри не выдержал. Он отвернулся, извергая на землю все съеденное вчера за ужином. Судя по звукам, Слов тоже не отличался сильным желудком.

– Это… Это может быть, – вытирая рот, прокаркал Слов, – один из тех…

Фарри немного пришел в себя и кивнул. Молча они снова взялись за лопаты. Слезы застилали глаза, заставляя мир вокруг расплываться. Жар от пепелища тут же иссушал эти слезы, а зола, поднятая в воздух, покрыла лица братьев грязной маской. Стиснув зубы, они продолжали работу до тех пор, пока не расчистили то место, где, как помнили, должен был лежать Алмостер Бровин, а у их ног не собралась куча обгоревших костей.

– Хватит. – Тяжело дыша, Слов оперся на лопату и взглянул на солнце. – Давай теперь вон там могилу выкопаем.

Еще около получаса ушло на то, чтобы выкопать яму. Неглубокую, всего лишь по колено. Аккуратно, словно боясь, что кости рассыплются от прикосновения, братья положили в нее останки и замерли, не зная, что делать дальше. Точнее – что сказать? Оба понимали, что надо произнести какую-то речь, но что говорят в таких случаях, ни один из братьев не знал.

– Прощай, дядя, – наконец прошептал Фарри. – Мы…

– Мы узнаем, кто стоит за всем этим, – твердо сказал Слов. – И отомстим.

Когда на месте могилы образовался небольшой холмик, Слов отбросил лопату в сторону и, не говоря ни слова, пошел к сараю. Фарри непонимающе смотрел ему вслед. Брат вернулся быстро, неся в руках доску и нож, которым раньше они снимали шкуры с добытых животных.

– Хочу вырезать имя дяди, – пояснил он.

Фарри кивнул. Он молча наблюдал за работой брата. За тем, как на гладкой доске появляются буквы. «Алмостер Бровин Дормайл».

Закончив похороны дяди, братья, после недолгого разговора, решили все же направиться в деревню. Фарри быстро собрал все, что, как он предполагал, понадобится в дороге. Пока он загружал мешки копченым мясом и рыбой, отбирал всякие полезные мелочи, уцелевшие в сарае, Слов смастерил из толстой веревки петли, в которых можно повесить мечи на пояс, – плохая замена ножнам, но не тащить же мечи в руках! К сожалению, луки братьев сгорели вместе с домом.

Солнце уже повисло над горизонтом, когда братья покинули свой разоренный дом. Небольшая лодка, спрятанная в кустах, оставалась на своем месте. Путь пешком занял бы слишком много времени и отнял бы много сил. В этих краях, густо усеянных озерами, испещренных лабиринтом рек и болот, вообще мало кто ходил пешком на большие расстояния. Ведь гораздо удобнее, когда вода сама несет тебя туда, куда ты стремишься. В последний раз взглянув на родной берег, Слов отпихнул лодку, в которой уже сидел брат, ногой и запрыгнул в нее сам.

– Думаю, не стоит долго в деревне задерживаться, – произнес через некоторое время Фарри.

Слов молча кивнул, подправляя веслом курс. Мимо проплывал девственный лес, тянувший свои зеленые руки к самой воде. В переплетениях корней хором пели жабы.

– Прикупим необходимое, – продолжил Фарри, – и отправляемся дальше. Думаю, лучше всего нам потом не останавливаться до самого Этвуда.

– Не получится. Или ты знаешь дорогу до Этвуда?

– Узнаем в деревне.

– Если там кто-то ее знает, – согласился Слов. – Но ты прав. Этвуд должен быть большим городом, где мы сможем затеряться.

– Затеряться? – Глаза Фарри загорелись. – Вот чего уж я делать не намерен! Или ты хочешь оставить все как есть?

– Не собираюсь. Я хочу отомстить за дядю. И хочу вернуть то, что принадлежит нам по праву.

– Хорошо бы еще знать, что и кому принадлежит по праву, – пробурчал Фарри. Его запал угас так же резко, как и появился. – Слушай, а что мы с наследством будем делать?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты у меня спрашиваешь? По-моему, Слов, это ты у нас всегда проявлял больше интереса к учебе. – Фарри достал из мешка свиток, спасенный от огня, и потряс им перед носом брата. – По этой бумаге, один из нас получает замок, город, села и рудники, а другой – две тысячи монет. Так кто из нас будет главой Дома Дормайл, а кто отправится в гвардию Бовкросов?

– По закону майората наследство получает старший сын… – задумчиво произнес Слов.

– Тут так и написано! – перебил его Фарри. – А кто из нас старший сын? Огонь проделал дыру в свитке как раз там, где были наши имена!

– Мы родились в один день. – Слов отмахнулся от брата, тычущего ему свитком прямо под нос. – Но это не имеет значения. «В наследование вступает старшее чадо мужеского роду, без различия – родилось ли оно на год или на минуту ранее остальных. Ежели чадо, имеющее право на наследование, умрет до вступления в свои права или после, не имея своих наследников, то право наследования переходит к следующему по старшинству его брату».

– Почему дядя никогда не говорил нам, кто из нас старше? – Фарри снова спрятал свиток в мешок.

– Об этом мы уже не узнаем. Фарри, давай договоримся, что, независимо от того, кто из нас имеет право на это наследство, мы не будем из-за этого ссориться.

– Слов, неужели ты думаешь, что я…

– Мы остались вдвоем, Фарри. Понимаешь? – Слов взял брата за руку. – Ни одного родного человека, кроме друг друга, у нас нет.

– Слов, я бы никогда не выступил против тебя, – голос Фарри прозвучал еле слышно, а на глазах выступили слезы, – даже если бы на кону стоял Великий Дом, со всеми его землями, вассалами и местом в Совете Домов.

– Я тоже, – так же тихо произнес Слов.

– Слушай, а что нам долго думать? – неожиданно весело сказал Фарри. – Давай просто договоримся, что поделим все пополам.

– Майорат не делится, – покачал головой Слов, а потом тоже улыбнулся. – Но ведь управлять им можно и вместе.

Какое-то время они плыли в полном молчании, размышляя каждый о своем.

– Осталось только сообразить, – сказал вдруг Слов, – как доказать, что речь в свитке идет именно о нас.

Этой ночью ни Фарри, ни Слов так и не смогли заснуть. Хотя ночевать в лесу им было не впервой, все вокруг казалось зловещим. Знакомые с самого детства деревья приобрели во тьме пугающие черты. Самые обычные звуки ночного леса заставляли вздрагивать. Что это? Какой-то зверек шуршит в кустах или подкрадывается убийца? Фарри при каждом звуке тревожно вскидывался, сжимая рукоять меча. Лишь убедившись, что опасности нет, он вновь опускался на расстеленный плащ. При этом Фарри замечал блеск глаз брата в угасающем свете углей костра. После всего этого стоит ли удивляться, что утро Слов и Фарри встретили с великим облегчением. Настроение их после ночи, наполненной кратковременным забытьем, прерывающимся тревогой, было скверным. Да и физически братья чувствовали себя разбитыми. Едва забрезжил рассвет, Фарри и Слов с радостью покинули место ночевки, продолжив свой путь.

Для Фарри и Слова деревня всегда была просто деревней. Даже если она и имела какое-то название, в чем никто из них не был уверен, то братья его не знали. Здесь они бывали и раньше. Пусть Алмостер Бровин и нечасто появлялся в деревне, но всегда брал племянников с собой. Обычно они приезжали сюда, когда скапливалось достаточно шкур, чтобы загрузить лодку. Шкуры меняли на муку, крупы, гвозди, разный инструмент и прочее, что могло пригодиться в хозяйстве. А еще они приезжали сюда на праздники. Фарри и Слов всегда с нетерпением ждали этого. Музыка, танцы… Один раз, несколько лет назад, здесь оказался даже менестрель! Тогда, вспомнил Фарри, они раскрыв рот слушали сказания об Искателях, уходивших в горы Стены в поисках прохода, ведущего в иные земли, которые, они верили, существуют за пределами Чаши, о битвах и приключениях… Здесь у парней были не друзья – они слишком редко бывали в деревне, чтобы завести настоящую дружбу с кем-то из местных, – но знакомые, а когда Фарри и Слов повзрослели достаточно, чтобы обратить внимание на девушек, появились и симпатии.

Когда за очередным поворотом показался небольшой дощатый причал, пальцем вонзившийся в полотно реки, Слов уверенно направил к нему лодку. Вот и первые дома – больше их собственного, сгоревшего, крытые шапками тростниковых крыш, пускающие в небо ленты дыма из труб. Причал жалобно скрипнул, когда Фарри выпрыгнул из лодки и стал привязывать ее к одной из опор.

– Никак Фарри и Слов пожаловали? – зазвучал надтреснутый старческий голос, когда Фарри подал брату руку, чтобы помочь выбраться из лодки. – Здорово, ребята! Как там Алмостер?

Рядом с причалом, спрятавшись за свисающими до самой воды ветвями дерева, сидел на чурбачке седой как лунь старик. Увидев братьев, он отложил в сторону удочку, вынул из беззубого рта трубку и, покряхтывая, встал.

– Добрый день, господин Болвин. – Фарри помахал рукой в ответ. – Дядя…

– Ему нездоровится, – быстро сказал Слов. – Послал вот нас кое-чего прикупить. А у вас тут как дела?

– Нездоровится? – Старый Болвин покачал головой и пыхнул трубкой. – Годы, годы… Никто из нас не молодеет… Как могут быть дела у старика, ребята? Греюсь на солнышке да рыбу ужу.

– А новости какие в деревне?

– Да какие тут новости! – махнул рукой старик, усаживаясь обратно и снова беря в руки удочку. – Только неделю назад трое Искателей проходили, да и они не задержались.

Фарри и Слов переглянулись.

– Искатели? – осторожно спросил Фарри. – Трое?

– Ну да! Знаете, есть такие дурни, которые все по Стене шарят – проход, видите ли, ищут. – Болвин мелко закивал. – Лазят по горам, лазят – а что в итоге? Сворачивают свои дурные бошки на скалах, и все!

Слов толкнул брата, напряженно глядящего на старика.

– Они это или нет, но надо держаться так, чтобы не навлечь на себя подозрений, – шепнул он.

Фарри кивнул и взвалил на плечи один из мешков, вытащенных из лодки.

– Хорошего вам дня, господин Болвин! – Братья направились по поскрипывающему настилу к берегу.

– Ага, и вам того же, ребятки. – Старик забросил удочку и уперся взглядом в поплавок. – Алмостеру, того, привет передавайте.

– Не повезло, что старик там сидит, – шепнул Фарри, когда они с братом отошли на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанными.

– Почему? – так же шепотом спросил Слов.

– Сам подумай! Если бы мы домой возвращались, когда здесь все закончим, то плыли бы куда? Вверх по реке! А нам-то надо в другую сторону!

– Ну и что?

– Как что? – Фарри удивился непонятливости брата. – Старик Болвин – глазастый! Говорю тебе – как заметит, что мы поплыли не в ту сторону, так сразу что-то заподозрит!

– Ну и что? – повторил Слов и, глядя, как Фарри покраснел от злости, тут же добавил: – Нам все равно придется вопросы задавать. Думаешь, никто ничего не заподозрит, когда мы спросим, как добраться до Этвуда?

– Ну да… – тут же сник Фарри. – Не подумал.

– Ты лучше подумай, что нам купить надо.

Пока братья шли к дому Грега Сомика, который приторговывал кое-какой мелочью, купленной у местных мастеров и заезжих торговцев, время от времени забирающихся и в такую глухомань, они встретили еще нескольких знакомых. В том числе и Малу – девушку, к которой Слов испытывал определенный интерес. Но с расспросами, чего боялись Слов и Фарри, к ним никто больше не приставал. Все ограничилось приветствиями и лукавой улыбкой Малы, прекрасно знающей о чувствах к ней Слова, которая вогнала парня в краску по самые уши. Наконец в конце улицы показался дом господина Сомика. Сам хозяин сидел на низенькой лавочке возле порога и строгал ножом какую-то деревяшку.

– Привет, парни! – Взгляд Грега Сомика задержался на мече, висящем на поясе Фарри. – А где Алмостер?

– Дядя заболел, господин Сомик. – Слов чуть поклонился. – Отправил нас купить кое-что.

– Купить? – задумчиво спросил Сомик, снова глянув на мечи братьев. – Ну, давайте показывайте, что принесли. И говорите, чего хотите взамен.

Тут Фарри пожалел, что, когда собирал вещи в дорогу, совершенно не подумал о том, что Алмостер Бровин за все купленное в деревне рассчитывался шкурами животных. Шкур-то он не захватил с собой!

– Мы расплатимся деньгами, – неуверенно сказал Фарри.

– Деньгами? – нахмурился Сомик. – Алмостер Бровин всегда приносил мне отличные шкуры. С чего бы это он отправил вас ко мне с деньгами?

Братья одновременно пожали плечами. Как выпутаться из этой ситуации? Все надежды на то, что их появление не вызовет подозрений, разом рухнули.

– Шкуры… это… – залепетал Слов, лихорадочно пытаясь придумать какую-нибудь отговорку. – Дядя…

– Дядя сказал, что шкуры потом привезет, – нашелся Фарри. – Ловушки уже месяц как почти пустые…

– Потом, да? – Грег Сомик поднялся и расправил плечи. Он не отличался слишком крепким телосложением, но был на голову выше Фарри и Слова. – Думаю, парни, вы что-то темните.

Фарри снова открыл рот, но Сомик поднял руку, не давая ему сказать ни слова.

– А еще я думаю, что вы просто сбежали из дома, – продолжил он суровым голосом. – Где вы взяли деньги и те мечи, что у вас на поясах висят, я не знаю и знать не хочу. Пусть с вами Алмостер разбирается. А теперь я кликну Семака – пусть он проследит, чтобы вы оба вернулись домой… А ну стойте!

Фарри и Слов, не сговариваясь, стали потихоньку сдавать назад. Как только Грег Сомик заметил это и прикрикнул на них, парни развернулись и опрометью бросились прочь по улице.

– Стойте, говорю! – Сомик побежал вслед, но куда уж ему угнаться за двумя перепуганными братьями, которые к тому же еще и гораздо моложе его. – Стойте, а то я вам сам сейчас так всыплю…

Преследуемые Сомиком, Фарри и Слов неслись через деревню так, словно на них спустили собак. Даже не оглядываясь. Вслед им неслись удивленные вопросы местных жителей, которые недоуменно провожали парней взглядами. Толстая Маги Алайн выглянула в двери своего дома и, увидев бегущих братьев, выскочила на улицу, намереваясь перехватить их, но те обогнули ее с двух сторон. Причем Фарри еле сумел увернуться от широко расставленных рук и бросить назад: «Простите, госпожа Алайн».

Наконец Фарри и Слов вбежали на причал. При виде их старый Болвин крякнул и чуть не выпустил изо рта свою трубку.

– Это… Вы чего? – Старик привстал со своего чурбачка и даже не заметил, что поплавок его удочки уже повела рыба. – Чего там?

– До свидания, господин Болвин! – крикнул в ответ Слов, обрезая поясным ножом веревку, которая держала лодку у причала.

Фарри налег на весла. Как раз вовремя. Едва лодка отдалилась от причала на несколько шагов, как на него влетел Грег Сомик.

– А ну стойте! – Он бессильно погрозил братьям кулаком. – Вернитесь сейчас же, а то я лично прослежу, чтобы вы неделю сидеть не смогли! Алмостер…

– Дядя умер! – крикнул ему почти с середины реки Фарри. – Кто-то напал на нас, убил дядю и сжег дом!

Слов больно ткнул брата под ребра, призывая прикусить язык.

– Как? Алмостер… – пробормотал Сомик вслед удаляющейся лодке.

Через несколько минут причал, вместе с замершим на нем в растерянности Грегом Сомиком, скрылся за новым поворотом реки. Вскоре исчезли и дымки из труб, парившие над кронами деревьев. Вокруг снова царила первозданная природа, и водомерки порскали во все стороны от носа лодки, распарывающего гладь реки.

– И что теперь? – нарушил молчание Слов.

– Еда у нас есть, – Фарри оглянулся назад, в сторону, где осталась деревня, – а остальное купим где-нибудь еще. Там и дорогу узнаем. Не одна ведь деревня в мире, правда?

Два дня река неторопливо несла лодку по течению. Два дня не было заметно никаких признаков жилья. Словно Фарри и Слов вдруг оказались единственными людьми во всем мире. Девственный лес, почетной стражей стоя по берегам реки, то смыкал над ними свои зеленые руки-ветви, просеивая солнечные лучи сквозь густую листву, то расступался далеко в стороны, следуя изгибам берегов. Животные, видимо пришедшие к реке на водопой, лишь провожали лодку любопытными взглядами – похоже, они никогда не сталкивались с охотниками. Узкие ответвления уходили от реки куда-то в глубь леса. Фарри и Слов, посовещавшись, решили следовать основному руслу – кто знает, куда ведут эти мелкие речушки и не заплутают ли братья в водном лабиринте, густо изрезавшем здешние леса. Время от времени река, по которой они плыли, впадала в озера всех форм и размеров. Большие и маленькие, чистые и покрытые сплошным ковром кувшинок, где братьям приходилось налегать на весла, проталкивая лодку сквозь переплетение водорослей. А потом их снова подхватывало речное течение и увлекало за собой.

– Дымом вроде пахнет. – Фарри принюхался и завертел головой, высматривая источник запаха.

Слов отложил весла и привстал, вглядываясь в даль.

– Вон, смотри!

Еще через минуту впереди стало видно большую лесную делянку. На протяжении пятидесяти шагов по левому берегу лес был расчищен, а сам берег завален очищенными бревнами и сучьями, срубленными с древесных стволов. Пусть растительность упрямо стремилась занять свободное пространство, но здесь рука человека была видна невооруженным глазом.

Дым, который учуял Фарри, исходил от двух громадных костров, горевших по краям делянки. Вскоре стали слышны новые звуки – стук топоров и, пока еще невнятная, речь.

– Пристанем? – Слов вопросительно посмотрел на брата. – Или дальше поплывем?

– Здесь нас никто не знает, – подумав, ответил Фарри. – Надо спросить, правильно ли мы плывем.

Приняв решение, братья направили лодку к берегу. Когда ее нос ткнулся в прибрежный ил, Фарри выскочил на берег, стараясь не замочить ног, и принялся привязывать лодку к коряге, лежащей у среза воды.

– Р-раз! – раздалось сквозь стук топоров откуда-то из глубины вырубки. – Р-раз!

Братья поднялись на берег и остановились перед беспорядочно разбросанными толстыми бревнами. Неподалеку они заметили лесорубов, голых по пояс, ожесточенно вонзающих топоры в древесные стволы. Чуть ближе к ним пятеро мужчин, впрягшись в веревки, изо всех сил тянули к берегу здоровенное очищенное бревно, а там, откуда они это бревно волокли, их сотоварищи споро очищали от ветвей еще несколько упавших деревьев.

– Поберегись!

Огромное, в два обхвата толщиной, дерево, застонав, стало клониться к земле. Лесорубы ловко отскочили в сторону, и дерево с громким треском упало. В поверженного гиганта тут же снова впились топоры, безжалостно отсекая еще дрожащие зеленые ветви.

– P-раз! И р-раз!

– А вам здесь чего надо?

От одного из костров к Фарри и Слову не спеша направился высокий мужчина. Чуть полноватый, с косматой черной шевелюрой и солидной бородой. Вся его одежда, как у всех жителей здешних мест, в том числе и самих братьев, была сделана из кожи, но на боку, вместо меча, висел топор на длинной рукояти. Длинное, узкое лезвие топора, чуть загнутое вниз, совсем не походило на рабочий инструмент. Когда он остановился рядом с Фарри и Словом, парни сразу же обратили внимание на небольшой знак на его груди – темно-зеленый щит, посреди которого нарисован черный топор. Знак Дома Вудакс, которому принадлежат все здешние леса.

– Мы хотели узнать, где оказались, господин. – Слов чуть поклонился. – И далеко ли до Этвуда.

– Дня три, если по реке. – Мужчина махнул рукой вниз по течению. – Вы откуда такие?

– С севера, – ответил Фарри. – Мы на хуторе жили, почти под самой Стеной.

– Не знал, что у вас там неспокойно. – Мужчина указал на меч Фарри. – И что в ваших диких местах мечи предпочитают честному топору.

– Да нет, все у нас спокойно. – Слов посмотрел на свой меч. – Просто дорога дальняя – мало ли что в пути случиться может, господин…

В ответ мужчина расхохотался. Чуть ли за живот от смеха не схватился. Братья недоуменно переглянулись, пытаясь понять, что же вызвало такую реакцию.

– Зовите меня господин Перес, – отсмеявшись, произнес их собеседник.

В ответ Фарри и Слов, снова поклонившись, тоже представились.

– Слушайте, вояки, – Перес, хмыкнув, указал на их мечи, – вы хоть умеете обращаться с этими железками? А то ведь неловко взмахнете, так и ногу себе отрубите!

– Нас дядя с детства учил! – Фарри оскорбленно выпрямился и глянул прямо в глаза Переса. – Уж можете не беспокоиться за наши ноги.

– Дядя, значит? – Перес снова хмыкнул. – Оказывается, я многого о севере не знаю. Там, значит, и мастера меча водятся…

– Мастера не мастера, а постоять за себя сможем, – твердо парировал Фарри, не обращая внимания на тычки и шипение брата.

– А давай проверим! – вдруг предложил Перес. – Ставлю серебряную монету, что побью любого из вас!

– Извините, господин Перес… – начал Слов, выступая вперед брата, едва тот успел раскрыть рот.

– Да ладно вам! – Перес по-своему истолковал его слова и махнул рукой. – Я и не надеюсь, что вы ставку поддержите. Откуда у вас там деньги? Давайте так – если кто-то из вас меня побьет, то получаете серебряную монету. Если нет – вы мне ничего не должны. Хоть какое-то развлечение, а то месяц уже тут за тем, как деревья падают, наблюдаю.