Текст книги "Спартанец. Племя равных"

Глава шестая
Тайный посланник

Едва туман рассеялся, а вода поднялась над острыми краями скал настолько, чтобы днища спартанских кораблей ощутили свободу, как в бухте началось движение. Гребцы налегли на весла, и вся эскадра из двенадцати триер потихоньку стала выгребать к выходу из каменного мешка, служившего им пристанищем этой ночью. Первой в скальный проход вошла флагманская триера Гисандра. Сам наварх стоял на носу, рядом с капитаном, и с нетерпением вглядывался вперед, словно ожидая увидеть там что-то, кроме бескрайнего моря, пустынного в этих, почти свободных от судоходства местах. Ведь они были первыми и единственными спартанскими мореплавателями, не считая торговые корабли периеков, изредка бороздившие здешние воды.

Когда корабль, движимый вперед ритмичными взмахами весел, осторожно выбирался из скального прохода, в котором кое-где вровень с бортом триеры еще висел туман, Гисандру вновь показалось, что вода рядом с левым бортом вспенилась сильнее обычного, и на миг на поверхности показалась черная блестящая спина морского чудовища, скрывшаяся вслед за этим в пучине.

– Ты видел? – не выдержал на этот раз Гисандр, толкнув под локоть капитана, и указал в сторону уже сомкнувшихся волн, плескавшихся у самого подножья уходящей высоко вверх каменной стены.

– О чем вы, господин Гисандр? – повернулся к нему бородатый капитан и добавил, как бы прося прощения: – У меня зоркий глаз, но я ничего не видел, кроме волн и тумана.

– Оставь, – немного помедлив, махнул рукой Гисандр, – пустое, наверное. Согласившись с капитаном, еще какое-то время он все же обшаривал взглядом пустынные темные волны.

«Мне одному, что ли, примерещилось, – подумал напряженно спартанский наварх, которому не с кем было обсудить свои галлюцинации, искоса с подозрением поглядывая на капитана. – Странная бухта. Второй день подряд что-то мерещится. Не ровен час, здесь и правда какое-то чудовище водится, а капитан об этом знает, но молчит… Или какие-то зловонные испарения есть, как в храме у Дельфийского оракула, что так на меня действуют».

Он с надеждой окинул взглядом морпехов, стоявших поодаль на палубе, и нескольких моряков, возившихся со снастями. Посмотрел даже на Темпея, что внимательно изучал «лупу», сидя у баллисты. Но по их лицам не было заметно никакого благоговейного ужаса перед морскими чудовищами. Все были заняты своими делами. Озадаченный наварх, так и не получивший ответа на вопрос, решил пока отогнать подальше навязчивые мысли о неизвестных ему чудовищах. Он хоть и был не робкого десятка, но все же несказанно обрадовался тому, что туман вскоре рассеялся, а скальный проход, наконец, закончился. Триера выскочила из каменного мешка на открытую воду и полетела навстречу свежему ветру и морским просторам.

Вслед за ней потянулись остальные корабли, оставляя за собой изрезанные трещинами скалистые, мрачноватые берега, обрамлявшие вход в их ночной приют. Пока триера удалялась от нависавших позади скал, все еще обеспокоенный своими видениями наварх некоторое время рассматривал просторы внешней гавани. Ее укрывал от сильного ветра протяженный каменистый мыс, который тянулся справа по борту, выдаваясь далеко в море. Однако все это сейчас проплывало мимо как будто в тумане. Недавние воспоминания не отпускали его, и наварх настолько задумался, что только внезапный окрик капитана быстро вернул ему привычное состояние воина.

– Смотрите! – указал бородач. – Вон там, сразу за окончанием мыса!

Гисандр посмотрел в указанном направлении и увидел корабль. Одинокую триеру, как-то неуклюже переваливавшуюся с волны на волну. Корабль шел под парусом, но не слишком быстро, держа курс вдоль берега в том же направлении, что и эскадра Гисандра, то есть к Прасиям. Когда их пути внезапно пересеклись, неизвестные мореплаватели опережали спартанцев буквально на пару стадий.

– Ночевали где-то на открытом побережье, – поделился наблюдениями капитан, перехвативший крепкими пальцами перила ограждения, – похоже, попали во вчерашний шторм, как и мы, но не знали о здешней гавани. Вот и провели ночь на этих скалах. У них явно что-то случилось с мачтой. Слишком сильно болтается, хотя они по-прежнему не снимают парус.

– Кто это? – пытался разглядеть хоть какие-то опознавательные знаки наварх, но корабль был повернут к ним кормой. – Кто еще настолько потеряет страх, что рискнет плавать в этих водах?

– Это аргивцы, – не задержался с ответом капитан и охотно пояснил, увидев удивление в глазах наварха: – Не спартанские торговцы точно. Тем более что это триера, военный корабль, а не круглобокий торговец без весел, приспособленный только для перевозки зерна в трюмах.

Он помолчал немного и добавил:

– Я успел заметить волка на парусе[22]22
  Волк – один из двух главных символов Аргоса. Согласно легенде, волк победил быка и помог Данаю, мифическому царю Аргоса, получить власть. За это царь построил храм в честь Аполлона Ликийского (Волчьего). Этот храм существовал в Аргосе с давних времен. Аргос сохранял символику – волка и букву альфа – неизменной почти пять веков.


[Закрыть], когда они делали последний поворот.

– Аргивцы? – Гисандр недолго переваривал эту новость. Тем более что на чужом корабле их уже заметили, и там поднялась суматоха. – Догнать! Ни один корабль Аргоса не смеет приставать к побережью Спарты.

Помощь попавшим в беду морякам вражеского государства, как и гостеприимство вообще, никогда не входило в число пороков спартанцев. Ведь это именно они ввели в обиход греков ксенофобию[23]23
  Ксенофобия – с тех пор как Спарта, восприняв новые законы Ликурга, превратилась в военный лагерь, вокруг нее возник «железный занавес». Власти Спарты культивировали в своем народе ксенофобию (ксены – иностранцы (греч.)). Уничтожив почти все ремесла, кроме самых необходимых, и торговлю, они изгоняли из страны всех пришлых иностранцев, не желая, чтоб те своими речами смущали спартиатов. На протяжении нескольких сотен лет спартанцы практически никого к себе не впускали, сами, однако, регулярно вмешиваясь во внутренние дела соседних греческих полисов. Редкий грек мог сказать, что побывал в Спарте и вернулся оттуда домой. Гражданам страны также запрещалось покидать ее пределы. Это право имели только цари и эфоры. А простые граждане могли выйти за пределы Спарты только в составе армии, отправлявшейся в поход.


[Закрыть]. Гисандр собирался атаковать наглых аргивцев, которые посмели провести ночь на побережье Лакедемона, даже несмотря на то, что сам был когда-то назначен проксеном[24]24
  Проксен – гражданин Спарты, который по поручению властей должен был оказывать гостеприимство всем прибывающим в страну гражданам иностранного государства и защищать их интересы.


[Закрыть] царем Леонидом. Но это было еще в той, прошлой жизни, которая протекала до начала войны. Тем более что эти «гости» прибыли в Спарту вообще без разрешения властей. Такого спартанцы спустить не могли.

Капитан не стал оспаривать приказание и даже спустился в трюм, чтобы лично подгонять гребцов. Триера стала набирать ход. Расстояние между потрепанным кораблем Аргоса и головной триерой спартанской эскадры быстро сокращалось. Парус на болтавшейся мачте уже не спасал беглецов.

– Приготовиться к атаке! – приказал Гисандр Архону, возникшему рядом по едва уловимому жесту наварха. – Перед нами триера врага.

– Всех уничтожить? – осведомился командир морпехов, не спешивший пока выхватывать меч из ножен. Делал он это молниеносно.

– Нет, только сломить сопротивление солдат. Всех остальных, капитана и его спутников, если такие будут, взять в плен. Я хочу с ними поговорить.

Архон кивнул. В этот момент мачта пытавшегося уйти от преследования корабля аргивцев с треском рухнула в воду, и он совсем потерял ход. До беглецов оставалось не более стадии.

– Это будет легкая добыча, – усмехнулся Архон, устремляясь к своим солдатам, которые уже выстроились вдоль бортов в полном вооружении.

Тем временем спартанский корабль обогнул мыс и уже вышел за пределы внешней бухты на открытую воду. Наварх осмотрел море в поисках других кораблей, но ни одного не увидел. Ни аргивских триер, ни спартанских «торговцев». А других здесь вообще быть не могло. Разве что царь Леонид послал кого-то к нему навстречу. Но это явно был корабль давних врагов Спарты, с которыми они постоянно спорили из-за приграничной Кинурии. Теперь и сам Гисандр заметил изображение волка с ощеренной пастью на парусе, что плавал вместе с отломившейся мачтой неподалеку от замедлившей ход триеры. Похоже, одинокий корабль из Аргоса действительно прибило штормом к побережью неподалеку от Прасии. Возможно, он был не один, но все остальные корабли, если и были, скорее всего, утонули во вчерашнем шторме.

Внезапно у наварха промелькнула очевидная мысль, что, атакуя корабль Аргоса, он начинает новую войну с этим сильным государством – чего стоит одна Битва чемпионов[25]25
  Так называемая Битва чемпионов произошла в 546 году до н. э. между Спартой и Аргосом из-за Фирей, города в Кинурии, области Арголиды, захваченной спартанцами. Прибывшие к месту предстоящего сражения войска договорились о том, что спор решится схваткой между лучшими воинами. С обеих сторон в битве принимали участие по 300 человек. Сражение шло весь день и закончилось лишь к вечеру. Из воинов Аргоса выжили двое, из спартанцев – один воин по имени Офриад. Аргивцы посчитали себя победителями и возвратились в Аргос. А Офриад снял доспехи с убитых спартанцев, отнес их в лагерь, и сам вернулся на поле боя, как бы удерживая его за собой. Когда на следующий день войска вернулись, то спор разгорелся с новой силой. Никто не желал признавать свое поражение. В новой схватке с участием уже всего войска победили спартанцы.


[Закрыть], – без дозволения на то самого Леонида. А новая война с внешним врагом, когда еще не покончено с внутренним, сейчас была не нужна. Это Гисандр, как военачальник и стратег, отчетливо понимал и сам, без совета с царем. Однако простить такой дерзости давним врагам его родины он просто не смог. Чем бы это ни закончилось. Дух спартанца, бросавшегося в бой без особых рассуждений, на этот раз возобладал.

«В конце концов, если ничего ценного там не окажется, можно просто пустить их на дно и сказать, что никогда не встречали этот корабль, – быстро нашел выход наварх из затруднительной ситуации. – К счастью, они здесь одни и свидетелей нет. Бог морей избрал их себе в жертву, а с Посейдоном не поспоришь. Чем не объяснение».

Укрепившись в своих намерениях атаковать корабль из Аргоса, наварх заметил, что капитан аргивцев решил не сдаваться на милость победителя, – из открывшихся портов показались длинные весла, и обездвиженная было потерей мачты триера сдвинулась с места. Корабль вздрогнул, вновь набирая ход.

– Это тебе не поможет, – процедил сквозь зубы Гисандр и решил использовать свое тайное оружие. Ему уже давно не терпелось это сделать.

– Эй, на баллистах, – обернулся он назад, – а ну, дать пару залпов по носу корабля.

– Зажигательными горшками? – поинтересовался подоспевший Темпей, отвечавший за боевой запас на корабле.

– Аргивцы не стоят такой чести, – отмахнулся Гисандр, глядя, как на палубе обреченного корабля в ожидании неотвратимой атаки выстраиваются солдаты со щитами, на которых можно было разглядеть силуэт такой же волчьей головы, что и на парусе. – Да я и не собирался их сжигать. Мне нужны пленники с этой триеры. Так что хватит обычных каменных ядер.

И, вновь обернувшись к ближайшему расчету баллисты, добавил:

– Покажите-ка мне свое умение. Обломайте им весла, чтобы даже не надеялись уйти от меня.

Обслуга завозилась у орудия, натягивая торсионы и прицеливаясь на ходу, насколько это было возможно. Спартанский корабль шел под углом к борту аргивской триеры и был уже от нее на небольшом расстоянии. Наконец, они закончили приготовления к выстрелу. Изогнутая балка подалась вперед и, распрямившись, вышвырнула ядро в направлении уже такого близкого корабля. Триера аргивцев едва успела набрать ход, сдвинувшись с места, как первый же каменный снаряд поразил ее, угодив в самую гущу выстроенных на палубе солдат. Ядро размозжило кости сразу нескольким воинам Аргоса, разорвав и повалив их безжизненные тела, несмотря на доспехи, прямо на палубу. Кровь брызнула во все стороны. Крики и стоны, раздавшиеся из этого кровавого месива, донеслись даже сюда.

– Вот это выстрел! – похвалил наварх удачливых артиллеристов. – Молодцы! С первого раза в цель.

Вдохновленные удачей, те зарядили баллисту вновь и выпустили второй снаряд. Он угодил чуть дальше и раскрошил носовые ограждения, предварительно унеся жизни трех солдат, оказавшихся на пути ядра. Их оторванные руки и головы в блестящих шлемах разлетелись по всей палубе. На триере началась паника. Враг не понимал, что за оружие уносит их жизни, хотя спартанцы еще даже не приблизились к ним на расстояние броска копьем. Гисандр видел, как командир аргивских воинов лично умертвил двоих солдат, бросивших оружие и попытавшихся покинуть строй. Так ему удалось на некоторое время восстановить дисциплину, и остальные гоплиты остались на месте, ожидая неминуемого тарана висевшей на хвосте флагманской триеры спартанцев.

«Вот удивляется, наверное, их капитан, – злорадно усмехнулся первый спартанский наварх, заметив странного человека в расшитом золотом гиматии за спинами солдат, прятавшегося за обломком мачты, – думает, кто же напал на них в этих водах, ведь у Спарты нет военного флота. Именно поэтому он и рискнул переночевать здесь. А вот на тебе! Возмездие Лакедемона теперь настигнет любого, кто нарушит ее границы, даже на море».

Между тем обстрел вызвал панику и суматоху на палубе, но не задержал триеру из Аргоса. Гребцы, подгоняемые истошными воплями надсмотрщиков, сделали несколько мощных взмахов, и она вновь чуть отдалилась от корабля Гисандра.

– Весла! – прикрикнул наварх в ярости на обслугу баллист, глядя, как добыча опять пытается ускользнуть от него. – Обломайте им весла или убейте гребцов! А не то я сам вас пущу на корм рыбам.

Угрозы подействовали мгновенно, и обслуга баллисты, сменив прицел, стала выпускать снаряды ниже линии борта. А затем к ней подключилось еще две баллисты. Следующее ядро ударило в самый край вытянутого носа триеры, на котором был нарисован яркий глаз, но не пробило его. Выломав лишь несколько досок, ядро отскочило в воду. Новый выстрел, наконец, угодил куда следует. С ювелирной точностью каменный снаряд снес лопасти сразу двух весел в носовой части корабля, разбросав по воде мокрые щепки. Прилетевшее следом ядро не попало по веслам, но зато угодило прямо в открытый порт. Дикие вопли, раздавшиеся изнутри, были подтверждением тому, что и этот выстрел оказался удачным. Очередное ядро вновь срезало сразу пару весел, переломив их пополам. Количество прямых попаданий и кучность заметно увеличились после угрозы Гисандра. Страх действовал лучше похвалы. Во всяком случае, так считали спартанцы. Скорость триеры аргивцев заметно упала, и хищный нос триеры спартанского наварха уже нацелился в подбрюшье израненного корабля противника, чтобы добить его.

– Прекратить обстрел, – скомандовал Гисандр, решив больше не тратить драгоценные ядра, которые могли вскоре пригодиться при осаде Прасий. – Архон, приготовься атаковать, как только мы протараним этот корабль.

Командир морпехов кивнул.

– Мне уже не терпится изрубить этих проклятых аргивцев на куски.

– Скоро твое желание сбудется, – ответил наварх, выхватывая меч из ножен и покрепче хватаясь за ограждение.

Спустя мгновение они настигли беглецов. Капитан спартанской триеры совершил резкий разворот, и ее таран врубился в борт триеры из Аргоса чуть ближе к корме, ломая оставшиеся весла. Два корабля столкнулись. Раздался страшный треск ломаемого дерева, таран спартанцев пробил обшивку и проник внутрь, а вместе с ним туда хлынула и вода.

– В атаку, спартанцы! – крикнул наварх и, выхватив клинок, махнул рукой в направлении строя аргивских пехотинцев, которые едва устояли на ногах во время тарана и уже приготовились подороже продать свои жизни.

Морпехи Спарты под командой Архона лавиной хлынули на палубу триеры Аргоса, врубившись в центр и левый край построения. Завязалась жестокая драка. «Волки Аргоса», надо было признать, в ближнем бою почти не уступали спартанцам. Прикрываясь щитами, они ловко отражали удары и сами активно поражали противника. Несколько морпехов упали замертво, истекая кровью. На мгновение аргивцы даже отбросили спартанцев от левого борта. Увидев это, предводитель морпехов сам бросился туда и повел за собой остальных. Смелый воин обрушивал мощные удары своего клинка на щиты и головы аргивцев до тех пор, пока лично не сразил нескольких пехотинцев и не пробил брешь в обороне. За ним вслед устремились остальные спартанцы. Левый фланг попятился под натиском нападавших, тогда как правый все еще стоял недвижимо.

Массивная фигура Архона, развивавшего наступление, мелькала у левого борта в самой гуще сражения, за которым наварх наблюдал, не сходя со своего места на носу корабля. Глядя на жестокую схватку, в которой гибли солдаты с обеих сторон, Гисандра тянуло принять в ней участие, и он еле сдерживал свой порыв. Когда же аргивцы, увидев, что их строй у левого борта почти прорван, сами ударили вдоль правого, стремясь зайти в тыл спартанцам, нервы у Гисандра не выдержали.

Увлекая за собой десяток остававшихся рядом морпехов, он спрыгнул на палубу аргивской триеры, легко перемахнув носовое ограждение, и с клинком в руке, даже без щита, бросился на ближайшего гоплита из Аргоса. Им оказался сам командир аргивцев – широкоплечий бородач в раззолоченных доспехах и шлеме. С его меча уже стекала кровь умерщвленных спартанцев. Приблизившись, Гисандр заметил, что через все лицо аргивца, искаженное яростью, наискось проходит глубокий шрам, который полностью не закрывала даже густая борода.

Перед тем как нанести свой удар, на мгновение Гисандр остановился. Он заметил, что противник уже взбешен, и решил еще больше разозлить его, чтобы заставить ошибиться.

– Я вижу, боги не пощадили тебя, – усмехнулся он, мягко переступая с ноги на ногу и перехватывая меч покрепче. – Клинок врага уже пометил твое лицо. И ты устал. Силы покидают тебя.

– Тебя это не спасет, спартанец, – тяжело выдохнул бородач, перед тем действительно уже сразившийся с несколькими бойцами, – сил у меня еще хватит надолго. И тебя я тоже убью, как и твоих солдат. Во славу непобедимого Аргоса.

В доказательство он продемонстрировал окровавленный меч, в свою очередь пытаясь вывести из себя командира спартанцев. Но на Гисандра это не произвело никакого впечатления. Ярость только бросала его в бой. Однако, оказавшись в гуще схватки, он никогда не терял хладнокровия. Почти никогда.

– Я вижу, хвастаться ты умеешь, как и все жалкие аргивцы, не умеющие держать в руках оружие, – спокойно продолжал издеваться наварх, предоставив возможность предводителю пехотинцев Аргоса показать свое умение первым, – а что касается вашей непобедимости, оглянись – почти все твои воины уже мертвы. Осталась горстка.

Вокруг действительно шла настоящая мясорубка, но сражение на палубе уже почти закончилось. Спартанцы разорвали строй пехотинцев Аргоса на несколько частей и теперь добивали оставшихся.

– Скоро и ты отправишься на встречу с богами, – спокойно закончил Гисандр, усмехнувшись. – Так что, благодари меня за то, что я даю тебе возможность умереть достойно. От руки настоящего воина. Это – славная смерть.

Произнося последние слова, Гисандр заметил, как налились кровью глаза предводителя пехотинцев Аргоса. Тот не выдержал издевательств и первым нанес удар клинком в плечо Гисандра. Насмешки наварха все же достигли своей цели, удар вышел мощным, но неточным. Да и сам Гисандр не дремал. Подставив лезвие, он легко отвел удар в сторону. Силы нападавшего хватило лишь на то, чтобы слегка оцарапать кожу наплечника доспехов наварха.

В ярости аргивец бросился вперёд. Гисандр отступил на шаг и, с трудом отразив направленный в грудь клинок, нанес ответный удар. Но угодил в щит. В отличие от предводителя спартанцев, командир пехотинцев Аргоса был со щитом. И это давало ему преимущество, которым тот сразу же воспользовался. Отбив выпад, он снова попытался пронзить Гисандра. Но наварх ловко увернулся и нанес хлесткий удар, зацепив руку аргивца повыше щита. При этом он разрубил доспех. Его противник взвыл от ярости, по плечу потекла кровь. Однако он все еще держал щит.

Тогда спартанец, не дожидаясь нового выпада, перешел в атаку и молниеносно нанес сразу три коротких удара. Два из которых пришлись по ногам противника и вспороли ему бедра, а третьим он вновь умудрился поразить аргивца в то же плечо. Но на этот раз лезвие клинка пробило руку изнутри, чуть ниже плеча. Щит с волчьей головой со звоном рухнул на палубу. Израненная левая рука командира пехотинцев Аргоса больше не могла его удержать. Кровь струилась по ней, капая на щит. Прямо в пасть волка, словно он только что кого-то укусил. Да и сам аргивец уже еле стоял на подрубленных ногах, из последних сил стараясь удержать равновесие, но все еще крепко сжимая в руке свой клинок.

– Ну вот, – удовлетворенно заметил на это Гисандр, выпрямляясь и медленно проходя перед своим противником. Его шлем поблескивал на солнце отполированными боками. – Я лишь слегка размялся. А у тебя уже почти нет одной руки. Ты по-прежнему считаешь себя самым сильным воином?

Битва вокруг закончилась. Краем глаза Гисандр заметил, как Архон обезглавил кого-то из последних аргивских солдат, перед тем лишив его щита, меча и правой руки. А затем, не дав упасть обезглавленному телу на палубу, ударом ноги отправил его за борт. На корм рыбам.

Еще несколько бойцов Спарты расправились со своими противниками, и звуки сражения вскоре стихли вокруг Гисандра и командира пехотинцев Аргоса. Тот заметил эту зловещую тишину. Обернулся, обводя взглядом хищные лица спартиатов, окруживших его, но не нападавших. Он был добычей их командира.

– Вы победили, – сплюнул кровавой слюной аргивец со шрамом на лице, – но я не отдам тебе свою жизнь так просто.

– Мне не нужна твоя жалкая жизнь, – ответил наварх, вновь усмехнувшись, – ты можешь оставить ее себе, если сдашься. Или перейдешь ко мне на службу. Боец ты не из лучших, но довольно упрямый. Такие могут пригодиться. В крайнем случае будешь моим рабом.

– Что-о-о? – взревел командир пехотинцев Аргоса. – Служить спартанцам? Рабом?!

И, как раненый бык, бросился на Гисандра, вложив всю свою силу в последний удар. Предводитель спартанцев ждал этого броска, но не рассчитал его силы. Он едва успел отвести клинок от своей груди и выбить его, как аргивец налетел на Гисандра, сбив с ног, повалил на палубу. Забыв про оружие, командир пехотинцев Аргоса намертво прижал своей тушей – а весил он немало – правую руку наварха с клинком к палубе и здоровой рукой вцепился Гисандру в горло, стараясь задушить своего обидчика.

«С рабом я немного переборщил», – подумал наварх, силясь сбросить с себя разъяренного аргивца. А когда у него помутнело в глазах, решил, что пора с этим кончать.

Гисандр бросил попытки оторвать руку командира пехотинцев Аргоса от своего горла, а вместо этого, изловчившись, собрал все силы и нанес резкий удар левой снизу по кадыку противника. Удар достиг цели, но оказался настолько сильным – Гисандр и сам был уже в ярости, – что сломал кость в горле аргивца, вместо того чтобы только оглушить его и заставить разжать пальцы. Что-то хрустнуло в шее гоплита, когда ее достиг кулак наварха. Командир пехотинцев Аргоса обмяк и рухнул на Гисандра, придавив его всей своей тяжестью. Изуродованное лицо оказалось так близко с лицом нарваха, что Гисандр даже успел ощутить последний вздох аргивца.

Поднатужившись, Гисандр сбросил с себя мертвое тело, быстро поднялся на ноги, крепко сжимая клинок, о котором уже успел позабыть. Глядя на поверженного врага, он вдруг с омерзением провел по щеке, словно испугавшись, что предсмертное дыхание аргивца могло обдать его ядом. В этот момент командир пехотинцев Аргоса вдруг опять пошевелился, схватившись за свое распухшее и посиневшее горло, из которого неестественно выпирали в стороны обломки костей. Наварх резко взмахнул клинком и рассек это горло. Фонтан крови брызнул во все стороны. Аргивец захрипел и затих. В этот раз уже навсегда.

«Так надежнее», – успокоил себя Гисандр.

Стоявшие полукругом спартанцы расступились, и рядом оказалась мощная фигура Архона.

– Надеюсь, ты убил не всех? – спросил наварх, медленно переводя взгляд с мертвеца на командира своих морпехов.

– Солдат мы уничтожили, ведь они бились до последнего вздоха, – признал Архон. – И корабль теперь наш, но на нем еще остались живые люди. И среди них пара пленников, кажется, как раз из тех, с кем вы хотели поговорить.

– Что ж, это хорошие новости, – кивнул наварх, – покажи их мне.

– От страха они попрятались в трюм, когда мы атаковали корабль, – ответил Архон, – пытались укрыться за какими-то статуями. Они и сейчас там, под охраной моих солдат. Пойдемте за мной, я покажу их вам.

– Статуями? – удивился Гисандр. – Этот корабль перевозил статуи?

– Да, – кивнул Архон, направляясь сквозь вновь расступившихся солдат ко входу в трюм, который находился в центре палубы, – похоже на то. Я и сам не думал, что военные корабли Аргоса занимаются перевозкой статуй.

– Странно, – пробормотал вконец озадаченный наварх, убирая клинок в ножны, – пойдем, взглянем, что мы такое захватили сегодня.

Проходя по палубе захваченного корабля, сплошь усеянной трупами, Гисандр заметил среди них немало спартанцев.

– Сколько людей мы потеряли, Архон? – поинтересовался он.

– Двенадцать бойцов, – нехотя ответил тот, не замедляя шага, – и еще четверо раненых.

– Двенадцать спартанцев, – пробормотал себе под нос наварх, спускаясь по мокрым ступеням под палубу. – Слишком дорого мне обошелся захват этого корабля. И я не знаю, что здесь найдется такого ценного, чтобы я сохранил жизни остальным его обитателям.

Внизу царил полумрак и стояла гробовая тишина, если не считать шума воды, хлеставшей через пробоину у кормы. Отчего подбитая триера уже накренилась на левый борт, но еще держалась на плаву. Скользнув взглядом по испуганным лицам гребцов на веслах, спартанский наварх действительно заметил несколько статуй в человеческий рост, размещенных в середине палубы, неподалеку от лестницы. Это были высеченные из камня изваяния разных богов. Ближайшее изваяние очень напоминало Зевса.

Следом взгляд наварха уткнулся в дрожавшего от страха обладателя раззолоченного гиматия, которого он заприметил на палубе триеры аргивцев еще задолго до самого тарана. Сейчас тот безуспешно пытался укрыться от глаз спартанцев за статуями. Чуть поодаль находился второй пленник – невысокий седовласый грек в более простых одеждах, спокойно сидевший на скамье рядом с гребцом. Этот выглядел абсолютно спокойным или смирившимся со своей судьбой человеком.

По виду первый испуганный пленник в расшитом золотой нитью гиматии походил на чиновника из Аргоса и заинтересовал наварха больше, чем происхождение статуй на военном корабле. Поэтому Гисандр решил начать допрос именно с него, оставив культурные изыскания на потом. Если в них вообще был какой-то смысл, поскольку он заранее собирался пустить эту триеру на дно вместе со всем содержимым.

Подозвав жестом первого аргивца, Гисандр спросил, упершись руками в бока, когда тот предстал перед ним, покачиваясь на ватных от страха ногах.

– Скажи мне, кто ты, откуда плывешь и как оказался здесь?

– Я Кадмос, – не стал запираться знатный аргивец, на груди которого только сейчас наварх заметил золотую цепь и золотой же медальон с изображением буквы Альфа, – посланник Аргоса.

То и дело пленник исподлобья поглядывал на грозную фигуру Архона, своими руками умертвившего десятки солдат на его глазах, который высился позади наварха. Гисандр между тем удовлетворенно кивнул – пленник был изрядно напуган и для спасения жизни был готов на все, в отличие от командира своей охраны. С первого взгляда на него стало ясно – разговор не затянется надолго.

– Скажи мне, Кадмос, – продолжал наварх, слушая, как шумит прибывающая вода, – как посмели вы остановиться на ночлег на земле спартанцев, не спросив на то разрешения?

– Наш корабль попал в шторм, и ночью мы не могли разобрать, где мы, – пробормотал Кадмос заплетающимся языком. – Мы сбились с пути, но полагали, что уже добрались до берегов Аргоса. Вот я и приказал пристать здесь, чтобы избежать гибели от гнева Посейдона. Прошлой ночью он разбушевался не на шутку. Я и подумать не мог, что это все еще земля Спарты. Если бы знал, то, конечно, приказал бы плыть дальше.

– Ты выбрал не лучшее место для ночлега, Кадмос из Аргоса, – покачал головой спартанский наварх, на мгновение вновь отвлекшись на созерцание статуй, – и уж точно не лучшее место для того, чтобы избежать гибели. Посейдон – великий бог, но его гнев – ничто, по сравнению с гневом спартанцев, которых ты посмел обидеть своей дерзостью.

Услышав такие смелые речи про богов, Кадмос немного осмелел от неожиданности, прямо взглянув в глаза наварху. Даже стоявший за плечом Архон поперхнулся при этих словах своего командира. Все-таки они находились в море, владениях Посейдона, и слова бесстрашного наварха могли вновь вызвать гнев, которого они едва избежали прошлой ночью. Но Гисандра это ничуть не обеспокоило. Он вдруг умолк на мгновение, словно припоминал что-то.

– Мне казалось, ты назвал себя посланником? – вдруг быстро спросил он, вперив не предвещавший ничего хорошего взгляд в своего собеседника. – Так куда ты направлялся, прежде чем оказался здесь?

– Мы плыли из Афин, – нехотя признался знатный аргивец.

– Афин? – не поверил своим ушам наварх. – Но там стоят спартанцы. Я сам приплыл оттуда буквально несколько дней назад. И я не слышал, чтобы мы водили большую дружбу с аргивцами. И более того, ожидали оттуда посольства. Что ты делал в Афинах, друг мой Кадмос?

– Мы были не в самом городе, – пробормотал Кадмос, опустив глаза, словно не хотел ничего говорить далее.

– Не трать мое время, Кадмос, – в голосе наварха зазвучал металл, – твоя триера вот-вот пойдет на дно. И если не хочешь пойти на дно вместе с ней, на корм рыбам, то подбирай слова побыстрее.

– Я… – Кадмос запнулся и вдруг выпалил: – Совет старейшин Аргоса отправил меня с тайным посланием к Царю царей.

– Ты видел Ксеркса? – от неожиданности наварх даже подался вперед. – Плавал на переговоры с персами?

– Я не… – вновь замешкался с ответом посланник Аргоса, но не успел он закончить выдох, как у его горла оказалось острие клинка Гисандра.

Ощутив кожей леденящую сталь меча, тот заговорил быстрее.

– Я не нашел Ксеркса, – выпалил он, – мы обошли морем вокруг владения Афин и пристали в том месте, где обнаружили лагерь персидского войска, которое еще стоит там.

– Да, в Аттике еще остались сухопутные войска персов, но это ненадолго, – наварх чуть поднажал на клинок, так что на горле посланника выступили капельки крови. – И ты узнал об этом, предатель. Что случилось дальше?

– Нас принял Мардоний, которому я обещал от имени Аргоса землю и воду[26]26
  Это означало – подчиниться власти персидского царя Ксеркса.


[Закрыть]. А он пообещал нам поддержку против войск Спарты, если мы вступим в войну на стороне персов.

– Значит, Аргос вступил в тайный союз с персами? – Гисандр убрал клинок от шеи пленника и даже отступил на шаг. – Вот это новость ты принес для нашего царя. Пожалуй, сегодня я тебя не убью. Ты вымолил свое прощение, Кадмос. Теперь твою судьбу решит сам царь, когда ты все это повторишь ему лично.

Вложив клинок в ножны, Гисандр добавил:

– Впрочем, я не уверен, что он дарует тебе долгую жизнь. Но еще один день ты проживешь.

Кадмос глубоко вдохнул, схватившись двумя руками за свое горло, словно все еще не верил, что оно не перерезано. И вдруг заявил:

– Но меня ждут с ответом в Аргосе. Я должен прибыть туда не позднее завтрашнего дня.

– То есть в Аргосе еще не знают о согласии персов поддержать предателей Греции? – пробормотал наварх в задумчивости и удовлетворенно кивнул. – Это хорошо.

Затем Гисандр вдруг шагнул вперед и положил ладонь на плечо пленника, который вздрогнул при этом всем телом.

– Поверь, друг мой Кадмос, – ласково произнес Гисандр, отчего внутри пленника все похолодело, – для Аргоса и всех его жителей ты уже умер, несмотря на то что ты еще дышишь. Ты больше туда не вернешься. Как и твой корабль. Теперь тебе осталось лишь молиться всем богам, чтобы царь Леонид сохранил твою жизнь.

И, обернувшись к Архону, приказал:

– Уведите его на нашу триеру, свяжите и бросьте в трюм.

С этой минуты Гисандр мгновенно потерял интерес к пленнику, сообщившему важную новость, с которой было не стыдно показаться на глаза царю. А пленник, утратив последнюю волю к сопротивлению, молча подчинился, когда двое гоплитов подхватили его под руки и пинками погнали к лестнице. Едва тот встал на первую ступеньку, как триера со скрипом вдруг резко накренилась, и одна из статуй рухнула на палубу, расколовшись на несколько частей. После удара у нее отвалились голова и руки.