Текст книги "Сицилийское королевство"

Глава четвертая. Крепкое жупанство

Холмы были самые обыкновенные. Зеленые. О том, что на другом берегу реки, как впрочем, и на этом, уже простиралась Венгрия, Григорий понял только из разговоров с Тобчи, который, похоже, и без всяких проводников с картой знал дорогу к лагерю Субурхана. Никаких пограничных столбов, раскрашенных в полоску, ни КПП, где проверяют паспорта, ни таможни. Ничто не говорило о том, что русско-монгольские войска пересекли границу суверенного государства. Впрочем, Забубенный уже привык к тому, что границы здесь выглядели достаточно условно. Колючей проволокой никто не огораживался, но, тем не менее, соседи прекрасно знали, где заканчивается их земля и начинается чужая. Да и границу в обоих направлениях довольно часто пересекали не только купцы да туристы, но и вооруженные люди в больших количествах. Войны прокатывались по территориям суверенных государств частенько, и они быстро переставали быть суверенными.

Вот и сейчас, приметив на холме несколько сгоревших домов, Григорий догадался, что здесь не так давно проходили монголы. Совместные дружины черниговцев, коими верховодил Дрон Давыдович Бок, и тумен под началом Тобчи уже довольно далеко вошли на некогда венгерские территории и третий день двигались по течению Тисы, не встречая никакого сопротивления со стороны местных товарищей. Любитель географии Забубенный хотел поинтересоваться, как называется местное жупанство и кто в нем самый главный жупан, но передумал. В этом уже не было никакого смысла, скоро все здесь будет называться по-другому.

Венгры, между тем, были еще не сломлены. То и дело разъезды Тобчи натыкались в оставленных деревнях на засланных венгерских разведчиков и брали их в плен, но главные силы, как вскоре узнал Забубенный, Субурхан уже отогнал за Дунай. Еще до вступления в венгерские земли Тобчи получил с почтовым нукером письмо от Субурхана. Там сообщалось, что главный военачальник монгольского экспедиционного корпуса, уверенный в скором подходе подкреплений, уже переместил свой лагерь с берегов Тисы к городку Кичкемет, оставив другие встреченные на пути венгерские города – Варадин, Егрес и Темешвар в обгорелых руинах.

Этот же живописный городишко был самым крупным из обнаруженных Субурханом в междуречье Дуная и Тисы. Кроме того, как писал любитель путешествий Субурхан, городок Кичкемет основали откочевавшие сюда в древности степняки-кипчаки, да и местные ландшафты напомнили ему пейзажи родных кочевых стойбищ. Поэтому, не долго думая, он решил пока не сжигать Кичкемет дотла, а основать неподалеку новый монгольский лагерь.

Да и с точки зрения военной стратегии от Кичкемета до важнейшего города венгров Эстергома, что стоял на Дунае, было гораздо ближе, чем с берегов Тисы. А Субурхан, похоже, решил в скором времени отнять его у венгров. Но венгры не хотели сдаваться без боя и, как следовало из письма, содержание которого Тобчи не скрывал от Кара-Чулмуса, готовились к обороне. Воевода Фильня, главный воевода венгерского короля Андрея, стягивал все силы к двум деревенькам под названием Буда и Пешт, что стояли на пути монгольского войска в Эстергом, в надежде отбросить Субурхана за границы венгерского королевства. Главная битва была впереди.

Но из всего этого следовало, что почти треть территории королевства мадьяров уже находилось под монголами. Забубенный в прошлой жизни интересовался не только моторами и языками, но и немного географией. Он мечтал стать либо диким путешественником, либо постоянным клиентом туристических фирм и постепенно объездить весь мир. В молодости он подался в туристы и посетил в составе горных экспедиций Кавказ, Тянь-Шань и Хибины. Намеревался увидеть Памир, Алтай и другие возвышенности. А культурный отдых собирался начать с Европы. Но, кроме Германии и Финляндии, культурно побывать пока так нигде и не удалось. И вот теперь, в этой новой жизни, механик, похоже, начал осуществлять свою мечту – путешествие по Европе. Хотя ни комфортабельных автобусов, ни машин, ни асфальтированных дорог, еще не было и путешествие выходило по большей части конным.

Из путеводителей, которыми Забубенный зачитывался в прошлой жизни, он знал, что в Венгрии есть озеро Балатон, которое местные жители называли «венгерским морем», видимо, по аналогии с Байкалом, или просто потому, что никогда не видели моря. Но, хотя это было действительно самое крупное озеро в центральной Европе, до Байкала ему было далеко – средняя глубина каких-то три метра. Зато со дна било много термальных источников. «Если выпадет случай, надо будет искупаться», – подумал Забубенный, натягивая поводья Меджика, который вознамерился остановиться, чтобы испить из Тисы. Григорий вернул его на общий курс.

Войско было на марше, нужно было двигаться дальше. Привал с перекусом ожидался только ближе к вечеру. А потому Григорий, напрягая извилины, – все равно на марше делать было нечего, – стал вспоминать все, что он знал об этой стране. Как вычитал любознательный механик в одном путеводителе, венгры почему-то называли себя мадьярами и принадлежали к финно-угорской языковой группе. Получалось, что венгры когда-то были финнами и даже уграми. Дальнейшее прочтение популярного издания вызвало у любознательного механика короткий ступор. Там сообщалось, что согласно летописям, венгры появились в Европе в IX веке, как воинственный племенной союз, пришедший из-за Урала. А любимые Забубенным ханты и манси, тоже проживавшие возле Урала, являются близкими к венграм народами. Получалось, что венгры это не только финны, но еще и крепкие уральские парни, которым морозы нипочем. Выходил какая-то белиберда.

Как бы там ни было, а страна была довольно живописной. Вдоль реки тянулись лесистые холмы, на которых там и сям были разбросаны опрятные деревушки и замки, правда, покинутые жителями или вообще сожженные.

Скоро река сделала поворот. Подняв голову, Григорий неожиданно заметил впереди на вершине скалистого холма небольшой замок, нависавший над рекой, будто каменный страж переправы. Тобчи, кстати, что-то говорил о том, что скоро войско будет переправляться на другой берег.

Замок стоял на скале, был довольно красив и походил одновременно и на укрепление, и на католический костел. Островерхие крыши белых башен дополняли это впечатление. Несмотря на то, что здесь уже проходили монголы, замок был целехонек. Никаких следов разрушений или черных налетов гари на стенах Григорий не заметил. Он даже залюбовался его стройными башнями. Ворота замка были закрыты. Но мост через глубокий ров почему-то опущен.

Резкий окрик по-монгольски заставил механика спуститься с небес на землю. Тобчи приказал сделать остановку, отправив несколько воинов на разведку в замок. Его смущали закрытые ворота.

Повинуясь приказу, монгольский тумен остановился, как вкопанный. Встали и первые отряды двадцатитысячного конного войска черниговского княжества, растянувшегося по дороге на многие километры. Воевода черниговцев, Дрон Давыдович Бок, медленно подъехал к сидевшим на своих конях Тобчи и Забубенному.

– В чем заминка? – поинтересовался Дрон Давыдович, любовно поглаживая притороченную к седлу массивную палицу-колотушку. Встал рядом с Тобчи и окинул взглядом переправу и нависающий над ней замок.

– Моя не нравиться эта крепость, – поделился сомнениями монгольский военачальник, – ворота закрыты. Если тут проходить наш отряд, то замок должен быть сожжен и лишен укреплений.

– А мне нравится, – высказался Забубенный от души, – красивый домик. Место выбрано хорошо. Виды отличные. Живописно. А что целый остался, так может Субурхан стороной прошел. Это его и спасло.

Тобчи промолчал, не удостоив механика ответом. Между тем конный разъезд приблизился к замку и, проехав по опущенному мосту, постучался в закрытые ворота.

– Интересно, – подумал Забубенный вслух, – если замок пуст, то зачем закрывать ворота. А если нет, то почему мост не подняли?

Вместо ответа на головы любопытных монгольских воинов из узких бойниц таких красивых башен пролилось два чана горячей смолы. Дикие вопли обожженных солдат, свалившихся со своих коней и катавшихся теперь по земле, огласили берег реки. Остальные были убиты стрелами. Все разведчики погибли на глазах у своего командира. И командир не собирался прощать этого защитникам замка, кем бы они ни были.

– Засада, – только и сказал Дрон Давыдович Бок, глядя на это избиение монгольских воинов.

– Да, – поддержал его Забубенный, – видать, местный жупан еще жив. Спрятался в лесочке до срока и теперь перешел к партизанской войне.

Григорий даже погрозил замку кулаком, мол «Ну, жупан, погоди!».

– Замок сжечь! – приказал главный монгол.

Тобчи сделал только один взмах рукой, а его вышколенные солдаты уже перестроились в две колонны и устремились к замку. Охватив в клещи небольшое укрепление, монголы пустились скакать вокруг него, осыпая защитников зажигательными стрелами. Потянуло дымком.

– Миклуха, – крикнул привычный к таким делам Дрон Давыдович Бок своему помощнику, – кликни Егоршу, скажи, чтоб лестницы тащили из обоза. И хворост, ров засыпать. К стенам надо подобраться. Да таран походный подкатывай. Застряли мы здесь.

Сообразительный Миклуха ускакал выполнять поручение черниговского воеводы.

С одной стороны замок стоял впритык к небольшой пропасти, так что совсем окружить его не получалось. Да и мост неизвестные защитники скоро подняли, отгородившись рвом от нападавших. Глядя на все это, Григорий решил, что сегодня до ставки главного хана они точно не доберутся. Придется сначала разобраться с венгерскими партизанами. И вопрос, насколько они здесь застряли, пока оставался открытым.

Впрочем, Забубенный никуда не торопился. Его лично Тобчи не посылал на штурм, а наблюдать за этими эскападами было даже интересно. Главное, чтобы до тебя стрелы не долетали, и смола на голову не лилась. А в том, что почти тридцать тысяч конного и пешего войска, приспособленного брать города и укрепрайоны, как-нибудь смогут одолеть этот замок, населенный венгерскими партизанами, у главного технического советника монгольского войска особых сомнений не было. Ситуация немного осложнялась тем, что у монголов с собой никаких осадных орудий не было. Все они находились в далеком лагере Субурхана.

Зато, как выяснилось, кое-какие приспособления, сделанные по проекту Забубенного еще год назад, были в отряде черниговцев. Сделал их Григорий сразу после битвы на Калке, да оставил в Чернигове на память. Забубенный о них уже и думать забыл, а вот Дрон Давыдович вспомнил, когда время пришло. Новый черниговский воевода, похоже, смекалку в воинском деле любил. Теперь и случай выпал испытать все эти приспособления.

Солнце, между тем, уже клонилось к закату. Наступил теплый вечер. Но Тобчи пока не отдавал приказа вставать лагерем, видно вознамерился взять замок приступом еще до наступления темноты. Хотя главный механик в успехе этого предприятия немного сомневался.

Замок был окружен. Часть монгольского тумена переправилась на другой берег и прикрыла возможные пути прибытия подкрепления к осажденным. Все трое, двое военачальников и механик, расположились на ближайшем к замку холме, который хоть и был ниже уровня стен, но позволял видеть всю картину боя воочию. Да и венгерские стрелы сюда не доставали.

Конные монголы продолжали поливать зажигательными стрелами засевших в замке венгров, но запалить пока ничего не удалось. Деревянных построек либо было очень мало, либо их тушили, не давая разгореться огню пожарища.

Тем временем, черниговцы, под градом венгерских стрел, засыпали ров у самых ворот и подтащили таран, сделанный из огромного дуба, конец которого был охвачен металлическими обручами и венчался выкованным шипом. Сверху он был прикрыт какой-то деревянный крышей. Когда ратники придвинули таран к воротам и сгрудились вокруг него, раздалась команда.

– Навались! – крикнул Егорша, старший ратник, руководивший атакой.

Черниговцы качнули таран, раз, другой, и скоро раздался мощный удар. Ворота, а точнее поднятый мост, что их прикрывал, отозвались глухим звуком. Но конструкция устояла. Ратники раскачали таран и начали методично долбить препятствие. После дюжины ударов мост треснул и развалился, в проломе показались ворота.

– Давай ребятушки, навались еще! – подбадривал своих бойцов Егорша, размахивая мечом, который еще не мог пустить в дело, – еще чуток и сломим.

Черниговцы, раззадорившись от первого военного успеха, удвоили нажим. Ворота затрещали. Но, в этот момент венгры, сообразив, что дело может очень скоро закончиться для них взятием замка, перестали ограничиваться ответной стрельбой из укрытий, подтащили к башням смолу и вылили ее на крышу, прикрывавшую ратников. А несколько зажигательных стрел подпалили осадную машину русичей.

Огонь быстро вспыхнул на самой крыше и облизал таран со всех сторон. Раздались вопли обгорелых воинов. В довершение осажденные венгры сбросили сверху еще и несколько тяжеленных камней, убив насмерть трех бойцов и разрушив таран. Пожар заполыхал у самых ворот.

– Отходим! – крикнул пятерым оставшимся ратникам Егорша, сам чудом уцелевший в этой заварухе. И добавил с болью в голосе, глядя на пропадавшую в огне технику. – Назад. Бросайте таран!

Под прикрытием трех щитов, что были выше человеческого роста, и заградительным огнем монгольских лучников, оставшиеся черниговцы кое-как отошли от ворот, бросив догорать разрушенный таран.

Наблюдавший за первой попыткой прорыва Тобчи в раздражении процедил сквозь мелкие зубки:

– Я стереть этот замок в пыль.

– Оно понятно, – кивнул воевода Бок, указав на почти упавшее за кроны деревьев солнце, – только стирать с утра придется. Скоро темень наступит, не видать ничего будет.

– Хорошо, – согласился Тобчи, – но завтра мы должны его взять. Если не выйдет, я уходить дальше к Субурхану, а ты останешься здесь. Придешь позже, когда сравнять этот замок с землей. Субурхан ждет нас с подкреплениями, а мы застрять здесь. В тылу.

– Не боись, завтра и уйдем, вместе, – проговорил Дрон Давыдович, – вот подгоним орудия камнеметные, что Григорий придумал. Так за пол дня и дело сделаем. А, Григорий, как думаешь, совладаем с твоими игрушками?

Григорий кивнул. Игрушки, конечно, были знатные, по китайскому патенту собранные. Ибо чертежи тех трех камнеметных машин, что тащил в своем обозе черниговский воевода Дрон Давыдович Бок, великий механик Забубенный срисовал еще будучи в орде у китайских интеллигентов. Хотя, черт его знает, чьи это были чертежи. Может, китайцы сами их срисовали у заезжих венецианцев или вавилонских инженеров. Впрочем, обычно, так прогресс и распространяется по миру. Через воровство, то есть благородное копирование идей. Впрочем, механик механику глаз не выклюет.

И Забубенный, надо сказать, приложил свою руку к этой идее. Кое-что доработал. Пружины укрепил. Деревяшки, опять же, прочнее велел изготовить, чем были в китайской версии. Веревки усилил. И в результате машина стал стрелять камнями потяжелее и гораздо дальше. Разрушительная мощь увеличилась вдвое. Правда, управлять огнем стало абсолютно невозможно. Никогда не угадаешь, куда полетит камень, левее или правее прицела. Главное далеко. Но Забубенный благоразумно ничего не сказал князю и черниговским воинам об этих недоработках. В конце концов, каждый механик имеет право на ошибку. Он же не врач.

После короткого военного совета решено было установить камнеметные машины на исходных позициях еще до захода солнца. А, заметив полузасыпанную траншею, прорытую почти до самой стены, – видно кто-то давным-давно начал строить ров или рыть подкоп, да не успел, – Григорий предложил еще один штурмовой планчик. В обозе у монголов имелось некое взрывчатое вещество, полученное опять же от китайцев. Забубенный предполагал, что это порох, хотя ему казалось, что изобрели его несколько позже и одновременно в разных частях света.

Монголов такие сомнения не мучили. Подорвавшись на нескольких переправах во время китайской кампании и будучи обстрелянными первыми ракетами, монголы в конце концов изловили местных мастеров и долго их пытали, пытаясь вытрясти формулу столь эффективной в боевых действиях гремучей смеси. Китайцы формулу изготовления монголам не выдали, несмотря на жестокие пытки. Не потому что не хотели, а потому что сами не знали. Дело в том, что главный китайский создатель пороха химию знал слабо, поэтому готовил смесь на глаз. А вещество взрывалось то сильнее, то слабее. Однажды он приготовил слишком сильный заряд и взлетел на воздух на глазах своих учеников. В конце концов, монголы ограничились тем, что отобрали оставшиеся запасы взрывчатки и увезли их с собой.

Но отсутствие названия у взрывчатки Забубенного не смущало, главное, что оно в принципе взрывалось и не слабо, судя по рассказам. А также имелось в наличии, в количестве целых двух бочонков. Что же до проблем на производстве, так вон Альфред Нобель тоже с трудом вспоминал формулу динамита. Не один завод взорвался, пока вспомнил. Но его заказчиков это не остановило. В любом деле главное, результат.

Когда солнце, пройдя свой положенный путь по темной стороне Земли, вновь показалось над холмами, изумленным взглядам осажденных венгерских партизан открылось странное зрелище. Если вчера они праздновали победу, уничтожив таран, то сегодня утром они оказались в самом центре военно-строительной площадки. Напротив замка, на соседнем холме, высился возведенный за ночь бастион штурмующих, за которым стояло целых три камнеметных орудия. Но самой большой неприятностью была наспех сколоченная крыша, протянувшаяся по земле от холма с бастионом через ров до самой стены замка. Эта крыша явно скрывала под собой подкоп, который нападавшие русичи уже успели сделать при полном неведении оборонявшихся венгров. Храбрый жупан загрустил. Его обложили со всех сторон.

Едва рассвело, Тобчи и воевода Бок были уже в седлах, восседая на своих скакунах в центре построенного бастиона. А Забубенный бегал между саперами и артиллеристами, объясняя им, кто должен начать первыми. Ночь прошла бурно. Древнерусский мат, раздававшийся в самых неожиданных местах лагеря, едва не нарушил всю секретность ночных операций. Но к счастью, венгры не поняли ни слова и не догадались о главном направлении удара.

Можно было, конечно обойтись и чем-то одним, но уж больно сноровисто шуровали ратники-саперы, готовившие подкоп, словно хотели докопаться до центра земли. И Забубенный решил перестраховаться. Да и что греха таить, уж хотелось хоть одним глазком посмотреть, как рванет этот китайский порох под стеной и что из этого выйдет. Все-таки дух экспериментатора был неистребим в русском механике. По его приказу в подкоп заложили оба бочонка со взрывчатой смесью и протянули просмоленную веревку.

– Главное, чтобы не было дождя, – успокаивал сам себя Забубенный, разглядывая ясное утреннее небо, – хотя, крыша над траншеей есть. Авось не зальет.

Когда Тобчи решил, что пора начинать, он как всегда показал это жестом. Тотчас Забубенный, стоявший чуть позади двух командиров, просигналил черниговским артиллеристами, что были отданы под его начало. И артиллеристы не сплоховали. Одна за другой, камнеметные машины, центральные балки которых были натянуты и прижаты почти к самой земле, со страшным скрипом разогнулись и выбросили свои каменные снаряды далеко вперед. В сторону замка. Обгоняя собственный свист, камни унеслись в небо.

С замиранием сердца Григорий следил за их полетом, приложив ладонь к глазам. Все три машины были направлены на поражение верхней части стены замка или его башен. Однако траектории полета камней, как и предполагал их главный конструктор, несколько отличались от расчетных. Правая машина выстрелила так сильно, что камень легко перемахнул через стену и упал во дворе замка, разрушив какие-то невидимые глазу постройки. Судя по раздавшимся воплям, там были люди.

– Первый хорошо, – подвел итог выстрела Забубенный, – в пределах нормы.

Второй камень, пущенный слишком высоко вверх, потерял в полете свою силу и упал в ров у самого края стены, не причинив разрушений. Лишь куски потревоженной земли разлетелись в стороны.

– Второй мимо, – констатировал механик с грустью.

А вот третий камень, вместо того, чтобы ударить в стену и хотя бы поколебать ее, ушел круто в сторону и со всего маху врезался в ворота замка. Раздался страшный треск и ворота, уже покореженные вчерашней атакой, рухнули. Путь в замок был свободен.

– В яблочко! – радостно выкрикнул Григорий.

Черниговцы на радостях бросили свои орудия и стали кидать вверх шапки, поздравляя друг друга с отличным выстрелом. Сам же Забубенный не мог поверить столь быстрой победе русского оружия. И правильно. Как оказалось, венгры не надеялись на прочность своих ворот после вчерашней атаки и за ночь выстроили за ними еще одно укрепление. Когда пыль от разрушенных ворот улеглась, взору нападавших предстала новехонькая стена, сделанная из крепких бревен. Об атаке монгольской конницы было еще рано говорить.

Забубенный несколько огорчился, но и обрадовался одновременно. Его наспех рассчитанные орудия дали такой отличный залп, что он мог гордиться. В пределах нормы, конечно, как на Руси и заведено. Поэтому Григорий велел всем артиллеристам вернуться к орудиям и зычно гаркнул:

– За-а-а-ря-жай!