Текст книги "Агония небес. На исходе дней"

– Да, пивка с нами попей, ты прям криминальный авторитет, – с нескрываемым уважением высказался сидящий за столом паренек, допивая бутылку пива «Балтика 9». Этот молодой человек был обезображен пирсингом больше остальных. Серьги блестели у него в ушах, в носу и целой россыпью на губах. Мало того, даже в щеке была настолько большая круглая дырка с медной вставкой, что сквозь нее были видны зубы.

Про себя я подумал, что выглядел парень весьма тошнотворно.

В глубине души я был возмущен тем, что имевшиеся у меня три образования и куча творческих талантов вряд ли поразили бы кого-нибудь из присутствующих. А вот то, что я людей обокрал, напротив, произвело на них огромное впечатление.

– Расскажешь, как лохов надувать? – поинтересовался парень с дыркой в щеке.

– Давай пока просто пивка попьем, может, позже, – ушел я от ответа, налив в пластиковый стакан себе пива.

Мне не было смысла философствовать. До темноты все равно нужно было где-то скрываться. Главное, сейчас надо было проследить, чтобы народ с мобил не названивал. А сбежать можно было и пропустив бутылочку-другую, тем более что возможность снять стресс алкоголем выглядела весьма заманчиво.

Встреча развивалась очень бурно. Парни достали еще и водки, и через минут сорок один из них, с козлиной бородкой, уже изрядно пьяный спал прямо в кресле в углу комнаты, пустив, как пес, слюни изо рта. Марина тщетно пыталась добиться от него признаков активности и даже обиженно пнула его. Видимо, это был ее кавалер, и потому девушка воспринимала его отключку как личное оскорбление.

Одна из пар вышла на кухню покурить, и я незамедлительно последовал за ними, чтобы проследить, не будут ли они кому звонить. Однако те всего лишь целовались и жадно тискали друг друга.

Музыка играла еле слышно, так как колонки ноутбука, принесенного молодежью с собой, были, мягко говоря, слабоваты. Вернувшись в комнату, я вместе с Мариной попробовал усилить громкость, но, не добившись успеха, начал просто искать в нем более приятную музыку. Пока мы с ней копались в ноутбуке, оставшаяся пара ушла в спальню. Пришлось проследить и за ней, но ребята занялись честным подростковым сексом.

Слежка начинала меня утомлять, тем более что я, кажется, сам выпил больше, чем планировал. «Балтика 9» оказалась весьма коварным напитком, и у меня возникли подозрения, не добавляют ли в нее спирт прямо на заводе.

С каждой новой бутылкой я все больше терял бдительность, отчасти потому, что мне самому в глубине души хотелось напиться вопре ки соображениям безопасности. Хотелось расслабиться и отвлечься от тревожных мыслей, атаковавших мою голову.

Пиво закончилось, и мы с девушкой как-то незаметно перешли на водку. Водка на удивление легко пилась, хоть я и не любил этот напиток. Как я узнал, друг Марины привез бутылку из Франции, где отработал летом по обмену.

Все больше я проникался к девушке пьяной симпатией, хотя и не планировал ничего более пустой болтовни. Несмотря на выпитое, где-то на задворках моего разума продолжал витать образ Златы. Даже затуманенный алкоголем, он был настолько ярким и желанным, что легкая интрига с незнакомкой казалась мне настоящим предательством.

Между тем Марина, не пуская дело на самотек, ненавязчиво сама занялась моим соблазнением. В отсутствие вырубившегося друга ей стало скучно, и она забавно кормила меня со своей прохладной ладошки чипсами, а затем и вовсе прилегла ко мне на колени.

К тому времени я уже был достаточно пьян, чтобы вести себя разумно и предусмотрительно. И когда девушка провела пальцем по моим губам, какая-то нечеловеческая жажда, сродни тяге вампира к человеческой крови, прятавшаяся ранее в глубинах подсознания, обрела надо мной власть. Больше я не мог себя контролировать. Нечто внутри меня непреодолимо захотело близости.

В какой-то момент я и вовсе потерял ощущение самого себя, словно став кем-то другим. Теперь я был узником собственного тела, уже неконтролируемого разумом.

Наши пьяные взгляды встретились. Девушка привстала с моих коленей. Наши губы бесконтрольно слились в поцелуе.

Поцелуй оказался на редкость страстным. Девушка трепетала буквально от каждого прикосновения. Возбуждение охватывало нас все сильнее. Я начал гладить ее тело. Мои руки скользили повсюду, куда только доставали. Расстегнув блузку девушки, я осыпал поцелуями юное тело. Она вздрагивала от возбуждения, и от этого я окончательно потерял контроль, увлеченный необузданной жаждой плоти.

Во время занятия любовью о безопасном сексе у нас не промелькнуло даже и мысли. С каждым движением и прикосновением меня захлестывали волны эндорфинов и ощущение какой-то нарастающей внутри меня силы. Что-то могущественное и дикое медленно просыпалось внутри меня. На мгновение мне показалось, что нечто, едва заметное, похожее на бесцветную дымку, отделилось от тела девушки и впиталось в меня прямо сквозь кожу.

Лед и пламя одновременным разрядом тока коснулись каждой клеточки моего тела. Вслед за ними волна неописуемого блаженства пробежала по мне, и я, буквально захлебнувшись в ней, упал в обморок.

Как только сознание меня оставило, оно словно открылось чему-то другому, представив мне очередное виденье.

Мрак, непроглядный, бесконечный, продирающий холодом до самых костей и режущий по живому. Непреодолимая тоска и одиночество в каждой клетке. Бурлящая без сил покинуть сосуд моего разума ненависть к самому себе и всему миру. Чувства были столь сильными, что я не мог понять, чьи они. То ли кого-то неведомого, то ли мои собственные.

Казалось, что я заглянул в глаза самой бездне. И действительно, в этой тьме мне удалось разглядеть чьи-то глаза. Они наблюдали за мной. Они словно ждали чего-то от меня.

Словно под гипнозом, я не мог отвести от них свой взор. Тьма начала проникать в мое тело тонкими струями. Как щупальца морского чудовища, они окутывали меня. Однако они еще были слишком слабы и пока лишь пробовали меня на прочность. Я смог выскользнуть из их клубка и вернуться в реальность. В ужасе я отвернулся от тьмы, и та нехотя отступила, в ожидании своего часа…

Придя в себя, я понял, что лежу голым на полу, упав с дивана. Серая пыль и на руках, и на груди. Девушки рядом не было.

Встав, я осмотрелся, желая найти это небесное создание, подарившее мне столь незабываемые ощущения, хоть я их не так уж и желал. Но вместо Марины я увидел лишь ее одежду и серый прах на диване в форме человеческого силуэта.

Остолбенев от этого зрелища, я некоторое время пытался осознать, что произошло именно то, о чем я подумал.

Когда же, наконец, я окончательно принял вероятность того, что, скорее всего, сам обратил юную девушку в пыль, то медленно, словно во сне, стал одеваться, двигаясь все ближе к двери, и вскоре вышел на улицу.

Мысль замести следы мне даже не пришла в голову.

Сознание никак не хотело мириться с тем, что случилось. Ответы на вопросы были слишком страшны, чтобы их проговаривать даже про себя, и потому я находился в каком-то трансовом состоянии внутренней тишины.

Мимо меня прошла какая-то женщина в выцветшем зеленом платке на голове. Она посмотрела в мою сторону с таким видом, будто я был привидением. Но для меня больше уже ничего не имело значения. Такого не должно ни с кем происходить. Как же нестерпимо жутко, когда понимаешь, что самое реальное зло в этом мире – ты сам…

5 сентября 17:42

Владимирская область, междугородняя трасса

Абсолютно бесцельно я брел по обочине дороги. В голову бесконечным потоком лезли разные мысли, причем одна неприятнее другой. Мимо проезжали фуры, щедро обдавая пылью, но меня это мало трогало. Сейчас мне было ни до кого и ни до чего.

Казалось, что хуже уже и быть не может, но, как обычно, жизнь всегда имела пару лишних тузов в рукаве.

Позади меня резко затормозил автомобиль и кто-то, выйдя из него, окликнул:

– Эй ты, а ну притормози!

Остановившись, я обернулся, ожидая увидеть полицейскую машину, но вместо нее позади меня стоял изрядно поцарапанный джип «Чероки». Он был годов девяностых, и на капоте уже проступила ржавчина. Лобовое стекло покрывали паутина из трещин и пара белых пятен от пометивших его птиц, а в решетке радиатора даже застрял сбитый мертвый воробей. Металлическая защита двигателя опасно свисала под корпусом, грозя отвалиться и поставить машину на дыбы.

У дверей джипа, внимательно всматриваясь в мое лицо, стоял крепкий мужик цыганской внешности в черной шелковой рубахе и с толстой золотой цепью на шее.

– Точно, это он, – довольно улыбнувшись, сказал мужчина кому-то в машине.

Из иномарки вылез и шофер. Им оказался молодой паренек, очень похожий внешне на окликнувшего меня мужчину, только моложе лет на десять, с золотой цепью чуть тоньше и заметно худощавее первого. Скорее всего, это был его младший брат.

– Зурало, да это ж просто джекпот! – обрадовался шофер.

Тот, кто предположительно был старшим братом, осмотрелся по сторонам и поманил меня пальцем.

– Так, телезвезда, садись в машину, поболтаем, – приказал он грозным тоном.

– Нет, – не раздумывая, ответил я и стал судорожно прикидывать, как лучше избавиться от очередных проблем.

– Нет? – искренне удивился мужик и вынул из кармана большой нож в кожаном чехле. – А если так? – спросил он, расчехлив огромное острое лезвие и мастерски покрутив оружие в руке.

Дело начинало принимать дурной оборот. Нож выглядел смертоносно, а судя по жесткому выражению лица цыгана, он не особенно будет медлить с его использованием. Кроме того, было неясно, что более опасно для жизни – продолжать спорить или согласиться сесть в машину. Осмотревшись, я увидел валявшуюся рядом палку. Быстро подняв ее, я принял стойку бейсболиста в ожидании мяча.

– Оставьте меня в покое! Никуда я к вам садиться не буду! – крикнул я мужику с ножом, решив, что сесть в машину будет все-таки опаснее.

– Ну все, он меня достал. Хватаем его, Шуко! – крикнул Зурало шоферу, и они оба бросились в мою сторону.

Тот, что моложе, оказался лучшим бегуном и потому в качестве бонуса получил палкой по лицу. После сильного удара сломались и его нос, и мое оружие.

Между тем следующий удар достался уже мне. Зурало, несущийся на меня с мощью грузовика, оказался еще и каратистом. Его нога ударила мне в грудь быстрее, чем я что-либо понял. Отлетев, как футбольный мяч от штанги ворот, я пропахал придорожный щебень собственным затылком и согнулся, лежа на земле, от боли в груди. Похоже, мне сломали пару ребер, но побои мои, к сожалению, на этом не закончились.

Оба цыгана принялись пинать меня ногами, куда попало. Шуко, правда, бил не так сильно, ему мешала идущая из носа кровь, но зато он больше своего напарника старался попасть именно по лицу, видимо, желая отплатить мне за сломанный нос.

Меня переполняли боль и злость на нападавших, а помимо этого нарастающее ощущение рвущейся наружу силы, которой на сей раз было просто в избытке.

Встать мне никак не удавалось. Зурало быстро сводил на нет все мои попытки мощными ударами. Стиснув зубы, я начал, наконец, медленно подниматься, несмотря на непрекращающиеся побои.

Сначала на локти, потом, пропустив пару ударов в живот и чуть скорчившись от странно притупившейся боли, на колени и потом уже на ноги.

Когда я поднялся, Зурало перешел уже на кулаки, молотя меня словно боксерскую грушу. Однако веселье моих противников подходило к концу.

Шуко набросился на меня сзади и попытался сделать удушающий зажим, но мой удар локтем под дых заставил его рухнуть позади, захлебываясь собственной кровью.

В этот момент, катаясь по грязной придорожной траве от боли, он не знал, насколько ему повезло. Сила буквально бурлила во мне, ища выхода, поэтому, когда я неожиданно для Зурало провел резкий хук справа, удар для цыгана оказался фатальным. В момент касания кулаком его челюсти я почувствовал, как моя энергия невидимым сгустком вошла в голову Зурало.

Бой сразу же прекратился, а нападавший застыл без движения. Его лицо начало медленно искажаться, словно под кожей был не череп, а тонкостенный глиняный сосуд, который теперь треснул на множество частей. Обломки как-то сложились, а точнее даже осыпались, под прикрытием кожи, и теперь его лицо напоминало скомканную окровавленную газету. Зурало обмяк и замертво упал передо мной на землю.

– Что, получил? – сказал я, будучи еще под действием адреналина, и в качестве компенсации за свою изодранную в драке одежду снял с цыгана рубаху.

Увидев, что дело совсем дрянь, Шуко пополз в сторону лесополосы, выводя сначала на асфальте, а потом и на примятой траве змейку собственной кровью.

Преследовать его я не стал. Вместо этого пошел к машине, чтобы быстрее уехать куда-нибудь подальше. Однако заглянув внутрь, отказался от этой идеи.

Там, на заднем сиденье, сидела испуганная девочка лет пяти, пристегнутая к детскому креслу.

Рядом со мной остановилась еще одна машина, и ко мне подошел ее хозяин.

– У вас что, поломка? Помощь нужна?

– Да, вот девочка, совсем одна… – сказал я уже запинающимся тихим голосом, в шоке от того, что опять натворил.

Оставив ребенка на незнакомого мужчину, я резко побежал от машины в сторону пшеничного поля, раскинувшегося за лесополосой.

– Эй! Вы куда?.. Стойте! – послышались крики позади меня, но я уже стремительно удалялся, не разбирая дороги, через колючие стебли сухостоя.

5 сентября 23:02

Владимир, спальный район на севере города

Преодолев поле, я долгое время блуждал по задворкам между дачами. Уже давно стемнело, и я абсолютно перестал ориентироваться. Когда стало казаться, что я просто хожу по кругу, мне случайно удалось выбраться обратно к городу.

На улице ветер гнал первые облетевшие листья по асфальту из света фонарей во тьму подворотен. Возможно, не так уж и случайно я вернулся туда, где меня все искали; видимо, это даже к лучшему. Разум словно бился в конвульсиях. То, что теперь происходило, не имело объяснения и пугало больше самой смерти.

Кто я? Что я за чудовище, рядом с которым люди умирают? Можно надеяться сбежать от преследователей, но от себя… Никакой надежды.

Прохладный ветер неотвратимо вступающей в свои права осени трепал мои волосы. Он обжигал холодом и лицо, и душу. Мертвые глазницы спящих домов, угрюмые зловещие подворотни и бесконечный путь в никуда.

Мне казалось, что я шел обратно в ад. Туда, где мне никто не был рад, даже я сам. Назад, дорогой рвущейся на волю души, изнывающей в неразрешимых противоречиях.

Ночь, похожая чем-то на смерть. Никого рядом, никого в мыслях. Тлеют разными цветами витрины пустых магазинов, и уже никого не ждут осиротевшие киоски.

Внезапно возникло ощущение опасности – я был не один.

Увлеченный своими депрессивными мыслями, я растерял остроту чувств. В тусклой витрине преследуя мое отражение, двигался еле заметный серый силуэт. Кто-то шел за мной следом, аккуратно скрывая свое присутствие. Теперь я ясно ощутил его взгляд на себе и, остановившись, обернулся.

Это был человек, двигавшийся в одном со мной направлении по другой стороне улицы. Он тоже остановился, укрывшись в тени старого, закованного в асфальт дерева. Однако спрятался он слишком поздно, я его заметил и пошел навстречу. Сейчас мой страх сменило отвращение к самому себе, и я страстно желал найти хоть кого-то, на кого можно было бы перевалить часть моей неподъемной вины.

Однако преследователь, обнаружив, что я раскрыл его присутствие, не спешил скрываться бегством или предпринимать агрессивные действия против меня. И вскоре я поравнялся с ним настолько, чтобы рассмотреть.

Это был, несомненно, он… Тот человек из воспоминаний, толкнувший меня под поезд.

– Кто ты такой? – спросил я негодующим голосом. – Ты хочешь снова попытаться меня убить?

Мужчина тихо засмеялся, но и этого хватило, чтобы кашель его скрутил. Достав влажный с бордово-коричневыми пятнами платок, незнакомец сплюнул туда и, обтерев глубоко потрескавшиеся бледные губы, убрал его обратно в карман.

– Разве это тебя сейчас волнует? – прозвучал его хриплый ответ.

В воздухе повисла тишина. Ее нарушали только изредка проезжающие машины, да было слышно, как какая-то нищенка рылась в мусоре неподалеку.

– Что я такое? – так и не дождавшись объяснений от собеседника, снова спросил я. – Ты знал, что я монстр, и поэтому хотел избавить мир от меня?

Серолицый снова хотел засмеяться и даже растянул рот в уродливой улыбке, обнажив желтые кривые зубы, но, вспомнив предыдущий опыт, сдержался.

Вместо этого он достал из кармана брюк монету и, не глядя, бросил ее в сторону дороги. Монета полетела, звякнула, ударившись о дорожный знак, и, наконец, сверкнув в свете фонаря, упала на асфальт дороги. Нищенка поспешила за ней и, словно тень, выскользнув на трассу, оказалась незаметной для проезжающей машины. Послышался удар и визг тормозов.

Женщина отлетела от машины и осталась лежать на дороге в быстро растущей луже крови.

Шофер выскочил из машины, но уже на полпути поняв, что нищенка мертва, бегом вернувшись за руль, дал по газам и уехал.

– Ты все еще думаешь, что я хотел тебя убить? Придет время, ты все поймешь, но пока еще не время…

Серолицый еще раз ухмыльнулся и пошел прочь.

Не став его преследовать, я подошел к женщине. Голова ее была размозжена ударом, и не оставалось сомнений в том, что помочь ей уже нельзя…

И вот я снова шел вперед уставшим шагом, полудремлющий и утративший все свои желания. Подняв ворот и еще сильнее укутавшись в черную шелковую рубашку, я брел, то и дело закрывая глаза и дрожа от холода и опустошения.

Кто-то за пультом зевнул, собираясь со смены домой, и выключил все фонари, погрузив город во тьму. Теперь реальность уже не отличить от сна, разве что сны мои были куда ярче и справедливее.

Как хотелось поверить, что я всего лишь сплю и не надо никуда идти. Но где-то на уровне подкорки последними остатками бодрствующего сознания я все еще понимал, что это не так.

Кто я? Зачем я? Что меня ждет, и какое это имеет значение? Путь от пустоты печали и ужаса к пустоте неопределенности. Мои подошвы ступают там, где прошли миллионы и пройдут миллионы. Потерявшийся в этой ночи, жизни и вселенной. Застрявший на крохотном отрезке времени, между рождением и смертью…

Неожиданно искушающая мысль посетила меня, и я посмотрел на крышу девятиэтажного здания, мимо которого проходил. Дом показался знакомым словно я уже когда-то здесь бывал. Позвонил в домофон, выбрав квартиру наугад, и застыл в ожидании, что судьба найдет способ меня отговорить.

Но кто-то, даже не спрашивая, кого это несет в столь поздний час, просто нажал на кнопку с ключом где-то у себя в далекой квартире.

Дверь послушно открылась, словно приглашая меня в последний путь. Войдя внутрь, я поднялся на лифте на последний этаж и вышел через открытый, как будто ожидавший меня, проем на крышу.

Последние дни я довольно часто оказывался на крышах домов, они меня манили и будто чего-то ждали от меня.

Встав на самом краю и полюбовавшись алмазной россыпью звезд над ночным городом, я медленно вдохнул прохладный осенний воздух.

То же небо и те же звезды, как и в ночь моего возвращения домой. Но тогда я был полон надежд, а сейчас во мне оставались лишь страх и разочарование.

Прямо на моих глазах в небе погасло несколько ярких звезд рядом с Малой Медведицей.

«Даже звезды умирают…» – подумал я.

Расстегнутая черная рубаха развевалась на мне, словно крылья демона. Почти весь дом, изогнутый полукругом, спал, только несколько окон еще светились. Одно из них, совсем рядом, чем-то мне даже знакомое, было раскрыто настежь, и на его подоконнике сидела девушка.

В какой-то момент мне показалось, что и она тоже смотрит на меня. Потом девушка ушла, и окно закрылось. Я вновь остался совсем один. Что-то внутри меня – не то совесть, не то страх – было уверено, что мне не стоит жить. Но и умирать я тоже не хотел. Поэтому стоял достаточно долго, готовясь сделать свой шаг в вечность…

Борьба между тягой к жизни и желанием вырваться из этого кошмара все еще шла во мне, когда кто-то схватил меня и потащил подальше от края.

Обернувшись, я увидел Злату. Сокурсница просто негодовала и стукнула меня своим кулачком прямо в грудь. Удар был настолько слабым, что я удивился, как ей вообще удалось меня оттащить от стартовой площадки для суицидальных полетов.

– Дурак! Совсем дурак! Зачем ты собрался прыгать? Конечно, я видела, что про тебя говорят по телевизору. Но это все равно не повод!

Стоя молча, я смотрел на то, как девушка бьется в истерике, не зная, что ей ответить. Не рассказывать же ей мою странную даже для себя самого историю.

– Мало мне того, что брат повесился из-за несчастной любви, так еще и ты решил покончить с собой на моих глазах. Да еще на той самой крыше, где мы с тобой целовались на первом курсе. Ты это специально придумал? Это что, какая-то извращенная месть за то, что я теперь с Тимуром?

– Да нет… – промычал я в ответ что-то нечленораздельное, все еще находясь в полном ступоре, но начиная понимать, почему дом показался мне знакомым.

– Глупый! Забудь эту дурацкую идею сбежать от мира, размазавшись по асфальту. Пойдем ко мне. Я напою тебя чаем, и мы вместе подумаем, как тебе выбраться из неприятностей без самоубийства.

Злата взяла меня за руку и повела за собой, хотя, если быть более точным, потащила, как нашкодившего ребенка.

Подводя итоги своих сегодняшних мытарств, я думал о том, что мне стоила невероятных усилий попытка избавить мир от себя. Теперь я чувствовал, что у меня больше нет прежней решимости и в помине. Конечно, я по-прежнему боялся себя. Боялся того, что мог навредить окружающим. Но жить, похоже, я хотел гораздо сильнее…

5 сентября 23:52

Владимир, спальный район

9-этажный жилой дом,

квартира Златы

Сидя на кухне своей сокурсницы, я делал вид, что внимательнейшим образом слушаю ее нравоучения. На самом же деле я думал совсем о другом. Наверное, это было в высшей степени глупо с моей стороны, но я рассматривал лицо Златы и пытался понять, почему тот бывший я с ней расстался. Девушка была безумно красива. Хотя, вероятно, я находился под влиянием гормонов, выделившихся, когда я, наконец, почти решился прыгнуть вниз. А потому, наверно, идеализировал девушку.

Как бы то ни было, Злата очаровывала и возбуждала даже сейчас, и от этого мне становилось еще хуже. После недавней трагедии в деревенском доме я решил больше не заниматься любовью ни с кем и никогда…

С другой стороны, возможно, я себе просто льстил. Вряд ли у нас со Златой хоть что-то сейчас могло получиться в смысле дальнейших отношений. Девушки не очень любят беглых преступников. К тому же у нее есть парень, причем не сморчок какой-нибудь, а вполне серьезный человек. А что ей мог предложить я, кроме своих проблем? Это только в фильмах красавицы влюбляются в хулиганов и художников, а в жизни они ищут стабильность и выходят замуж за обеспеченных бизнесменов и политиков.

Но, собственно, о чем я думаю? Всего пару минут назад я вообще собирался прыгать с крыши. Подумать только, одно мгновение – и все бы могло уже кончиться. В тот момент я и представить не мог, что лишь несколько минут спустя вот так буду сидеть в тепле, пить ароматный чай, закусывая халвой в шоколаде, и любоваться красивой сокурсницей. Похоже, я влюбился в нее с первого взгляда, когда увидел ее портрет, нарисованный мною самим в прошлом.

Наверное, все-таки хорошо, что Злата меня остановила. Религия не прощает самоубийц. К тому же покончить с собой никогда не поздно. Лучше, не прибегая к крайним мерам, просто спрятаться где-то далеко-далеко – в глуши, в Сибири. Вести неприметную жизнь, довольствоваться малым, служить людям, попытаться искупить грехи. Может быть, пойти работать учителем в сельскую школу, например, преподавать астрономию, и вечерами смотреть на звезды в самодельный телескоп. Обзавестись садиком и огородом. Дать обет безбрачия и посещать местную церковь, чтобы неустанно молиться. А если повезет, возможно, даже когда-нибудь встретить собственных детей и стать им хорошим отцом.

В общем, оправданий неудавшейся попытке я нашел много, хотя даже для меня самого они выглядели малоубедительными. В реальности же, вместо того чтобы расплющить об асфальт монстра, каковым, очевидно, являлся, я сидел на кухне у девушки, мысленно рассуждая о возможных отношениях с ней.

Злата попыталась посмотреть мне прямо в глаза, но я отвел взгляд и уставился на розовые цветочки на скатерти.

– Саш, ты ведь меня не слушаешь, – девушка говорила так серьезно, что была похожа на строгую учительницу, отчитывающую набедокурившего ученика.

– Ты не понимаешь, я очень опасен.

– Это неважно. Я знаю, что в душе ты хороший человек. Все люди хорошие, просто иногда совершают ошибки.

Тяжело вздохнув вместо ответа, я продолжил слушать ее нежный голос, не беря в голову смысл слов. Боже, каким приятным был этот голос. Так бы слушал и слушал. Не представляю, как с такой девушкой можно было бы ругаться. Достаточно услышать, как она говорит, и сразу забудешь, чем был, собственно, недоволен.

Злата тем временем все продолжала свой монолог:

– Неважно, что случилось в прошлом. Главное, что ты послушал меня и остановился. Ты правильно сделал. Тебе требуется время, чтобы все обдумать. Поживешь пока у меня. Здесь тебя не найдут. Едой я тебя обеспечу. А заодно оценишь, хорошо я готовлю или нет. А то раньше только ты меня по кофейням водил и всякими вкусностями баловал.

Девушка улыбнулась, наверное, оттого, что почувствовала, что сделала в своей жизни что-то стоящее. Да, она не спасла брата. Зато сохранила жизнь своему запутавшемуся другу.

– Так, ты пей чай, а я пойду, постелю тебе в гостиной.

Я проводил Злату взглядом. А когда решил снова вернуться к чаю, неожиданно обнаружил, что в питье для меня больше не было необходимости. Держа в руке прозрачный стакан, я наблюдал, как вода в нем постепенно убывала. И уходила она не через портал в другую Вселенную, а именно в меня. Было странно ощущать, как каким-то непонятным образом она медленно просачивается через стекло, а затем сквозь кожу внутрь организма. Моя рука, словно корень растения, сама впитывала воду, не дожидаясь, пока я ее выпью.

Пожав плечами, я оторвался от странного зрелища и все-таки сделал глоток из чашки. Кто знает, может, скоро я утрачу способность пить чай, как все нормальные люди. Так хоть наслажусь этим, пока есть возможность.

Мои метаморфозы продолжались, и кем я стану в конце этого преобразования, мне было неизвестно. Хотелось только надеяться, что я по-прежнему буду походить на человека, хотя бы внешне.

Пощелкав пультом, переключая каналы маленького телевизора, стоящего на холодильнике, я нашел новости.

Что особенно приятно, по телевидению говорили сейчас не обо мне. На этот раз в рамках экстренного информационного выпуска речь шла о последних событиях на международной космической станции.

Действующий экипаж МКС состоял из двух американских астронавтов Дженифер Дилон и Майкла Килтона, россиянки Марии Лебедевой и канадского космотуриста Джека Макдилона.

По графику были запланированы штатные работы вне станции с целью наладки сенсорного оборудования. Организаторы полета решили их совместить с вылазкой в открытый космос туриста-канадца.

Последние слова диктора я слышал словно через пелену, неожиданно опустившуюся на меня и лишившую возможности наблюдения за реальным миром. Я попробовал пошевелиться, но и движения, даже минимальные, оказались мне не по силам. Способность ощущать собственное тело практически исчезла. Беспомощный и непонимающий, я оказался в нигде и был не в состоянии что-либо изменить.

Внезапно четкая и реальная картина возникла перед моим внутренним взором. Я разглядел лица незнакомых мне людей и услышал их голоса. Нескольких секунд было достаточно, чтобы понять: я вижу и слышу все то, что происходило на борту МКС. Причем вижу настолько четко и детально, что могу улавливать малейшие оттенки их настроения. Более того, несмотря на то что экипаж был многонациональным, я прекрасно понимал, что эти люди говорили друг другу, как будто общение протекало на моем родном, с детства знакомом языке.

Я увидел, как ответственная за наладку оборудования, а заодно, видимо, и за космотуриста Мария Лебедева подсоединила к канадцу и к себе страхующие лебедки и открыла шлюз.

Поначалу все шло хорошо. Девушка начала выходить или, точнее, выплывать из люка спиной вперед. Она сосредоточилась на главной для себя задаче: одарить сорокапятилетнего нефтемагната лучезарной улыбкой через забрало своего шлема. Не отрывая взгляда от спутника, девушка оттолкнулась от корпуса станции и выскользнула в галактическое пространство.

Бизнесмен включился в космический флирт и помахал отплывающей на фоне звезд красавице рукой. Однако вскоре ему стало не до романтической игры. Довольное выражение на лице Марии сменилось гримасой боли. Ее стало относить влево из-за струйки воздуха, вытекающего из скафандра.

Стараясь спасти девушку от аноксии и скорой неминуемой смерти, космотурист ухватился за страхующий трос и стал тянуть ее внутрь. Как заядлый рыбак, Джек втащил свою напарницу на борт и быстро заблокировал шлюз, навсегда лишая себя шанса посмотреть на Землю-матушку из открытого космоса. Круглые капельки крови выплывали из дыры на боку скафандра девушки. Сама же она обвисла без чувств на руках у миллионера. Микроскопический метеорит или просто какой-то обломок космического мусора, словно пуля, поразил ее.

Не приходя в себя, Мария вздрогнула и инстинктивно схватила своего спасителя за защищенную скафандром руку. Так она держала Джека до тех пор, пока остальные космонавты не переместили их обоих из переходной камеры внутрь станции.

Откуда-то издалека до меня донесся голос диктора:

– В предыдущих выпусках СМИ немного ошиблись, сообщив о ранении космотуриста. Нельзя назвать ранением превращение в серый прах, что осыпался в сапоги скафандра.

Тем временем я наблюдал, как с девушки сняли скафандр и пристегнули к специальной панели в медицинском отсеке станции. Она бредила, и холодный пот заливал лицо несчастной. Но, когда Майкл взрезал ее комбинезон на месте ранения, там обнаружилась лишь запекшаяся кровь, и никаких следов от раны.

Мария что-то бормотала, и Майкл наклонился, чтобы попытаться все расслышать. Его коллега Дженифер стояла рядом, раздираемая страхом перед происходящим и нетерпением.

– Майкл, что она говорит?

– Кажется, что-то про боль в спине.

– А как же обезболивающее? Оно что, не подействовало? Да и спина вроде не была повреждена.

– Придется ее перевернуть, помоги мне.

Астронавты отстегнули ремни и аккуратно перевернули раненую. Затем они снова ее пристегнули к панели спиной вверх, словно готовили к массажу.

Майкл разрезал скальпелем комбинезон Марии сверху донизу. Затем убрав ткань, обнажил ее спину, которая сильно опухла в районе лопаток, словно там что-то росло и распирало кожу. Этот странный горб продолжал увеличиваться прямо на глазах. Кожа девушки в этом месте натянулась, как на барабане, и стала сине-бордовой от лопающихся капилляров.