Текст книги "Сокрушительное бегство"

Алексей ЗУБКО
СОКРУШИТЕЛЬНОЕ БЕГСТВО

ПРОЛОГ
Последствия неумеренного потребления алкоголя

Спасение убегающих – дело ног самих убегающих.

Моисей

– Не понял… – С трудом сфокусировав хаотично прыгающий из стороны в сторону взгляд, я пытаюсь путем логических умозаключений определить, которая из этих двух дверей ведет в мою скромную обитель. Но мне мешает навязчивая мысль, нашептывающая в правое ухо, что еще утром их было в два раза меньше – ровно одна. – Ерунда какая-то! Откуда тогда взялась вторая?

Поправив галстук, узел которого почему-то оказался во внутреннем кармане пиджака, я решительно делаю шаг вперед и вскидываю на уровень груди сложенные пучком пальцы правой руки. Обычно для открывания дверей магией я не пользуюсь, но тут такой случай…

Обе двери послушно распахнулись во всю ширь, одинаковые охранные системы на их внутренней стороне оскалили свои львиные морды и пропели-прорычали в один голос:

– Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик Иван Кошкин!

– Ик!.. Вот черт! – Мои надежды на то, что откроется только одна дверь, которая и окажется моей, не оправдались. Они обе ведут себя так, словно и впрямь в каждую можно войти и попасть в мое жилище.

Что в общем-то логично, поскольку на этом этаже чужих дверей нет. Даже лифт делает последнюю остановку этажом ниже. Ничего не попишешь, чердачное помещение… то бишь как это по-ненашенскому… апартаменты пентхауз. Хотя и с уклоном в нашу действительность. Тем не менее дверь здесь должна быть лишь одна, моя. Откуда же взялась вторая?

В задумчивости принимаюсь почесывать кончик носа, но после того как один палец провалился в ноздрю, а второй едва не попал в глаз, оставляю это опасное для здоровья занятие и приступаю к более внимательному осмотру дверей. Одна, вторая и… третья?!

– Что вы себе п-позволяете?! – возмутился я.

– Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик Иван Кошкин! – в один голос повторили три львиные морды, в детстве, видимо, не читавшие Грибоедова и поэтому прислуживающие очень рьяно, вкладывая в этот процесс всю свою электронную душу без остатка, до последнего диода.

Сезон деления у них, что ли?

В колени мне ткнулась рогатая голова плюшевой игрушки, своим окрасом цвета ржавой воды кого-то мне напомнившая. Судя по количеству голов – Цербер, а на самом деле… Но раскачивающаяся под ногами площадка не располагает к долгим умственным нагрузкам, и я решаю не баламутить зря глубины своего подсознания с целью извлечь оттуда хоть какое-то воспоминание, – из-за часового запоздания с опьянением оно еще не дошло до кондиции, достаточной для ведения конструктивной беседы с сознанием.

– Которая из вас моя? – уперев руки в боки, строго спросил я.

Двери испуганно заметались, стараясь одна за другой укрыться от начальственного ока.

– Приветствуем вас, уважаемый квартиросъемщик! – попытались выслужиться две двери, остановив на миг свое хаотичное движение. А затем вновь сорвались с места, и их стало снова три, или… ну вот!.. уже четыре.

Обиженный, я лег там же, где стоял, положив под голову добровольно подвернувшуюся под руку здоровенную плюшевую игрушку, и палуба подо мной закачалась, и корабль понес меня куда-то, кренясь то в одну, то в другую сторону. Последней моей мыслью было: уплыть бы так далеко, чтобы длинные руки тетушки Акулины Степановны не могли дотянуться до меня. Кажется, я пытался сие желание выразить словами, на удачу скрестив пальцы в кармане, вот только… начался шторм. Баллов на семь-восемь. Матросы на вантах дружно проорали:

– Слушаюсь и повинуюсь, господин!

«Почему „господин“? Непорядок! – возмутился я. – „Капитан“ будет пру… при… правильне-е-е…»

Раскатисто громыхнул близкий гром. Запахло озоном. Но все это воспринималось мною уже сквозь сумбурный сон.

Часть I
ПОЧЕМУ ВСЕ ГОНЯТСЯ ЗА МНОЙ?

ГЛАВА 1
Далече занесла нелегкая

Там, на неведомых дорожках…

Иван Сусанин, знакомя поляков с русской поэзией

Если принять поговорку: «Как утро встретишь – так и день проведешь» за аксиому, то, выходит, денек меня ждет еще тот.

Неспокойная тяжесть в желудке, горечь в пересохшем горле, хоровод светлячков в голове и ломота во всем теле. Когда я попробовал открыть глаза и встать, то к этому букету «приятных» ощущений добавились резь в глазах и головокружение.

И что хорошего, спрашивается, может принести этот день?

Неимоверным усилием воли мне удалось остановить раскачивание земли. Когда обозримое пространство перестало прыгать из стороны в сторону, я осмотрелся, медленно поводя головой сперва вправо, затем влево.

– Где я? – возник вполне законный вопрос, прозвучавший смрадным карканьем сорвавшей голос вороны, намедни обожравшейся содержимым консервной банки с надписью «Бычки в масле». Вот только жестянка обнаружилась в мусорном баке близ студенческого общежития и посему стараниями его обитателей была наполнена повторно совсем не теми «бычками», о которых сообщала этикетка.

Я помню, как сидел в баре, пил, потом… опять пил… не помню только, кажется, снова пил. Но как меня занесло на природу? Я должен быть у себя дома и готовиться к встрече незваных гостей, воплощая в жизнь английскую поговорку: «Мой дом – моя крепость». А вместо этого беспечно прохлаждаюсь в тенечке какого-то дерева. Бум!

Потирая ушибленную макушку, я поднял желтобокую грушу и отомстил ей, впившись в сочную мякоть зубами. Думаю, Ньютон тоже проделал с яблоком, а уж после, терзаемый муками раскаяния, подвел под все это происшествие научную основу. Оно и понятно: наука требует жертв.

«Если я сижу под грушей, – мой мозг принялся выстраивать логическую цепочку, заставляя извилины, буксуя и поскрипывая, все же шевелиться, – причем не под дикой (а об этом говорит вкус и размер ее плодов), то значит… Что же это может значить? Ах да! Значит – поблизости должны быть люди. Мичуринцы разные».

Поднявшись с твердым намерением незамедлительно отправиться на поиски человеческого жилья, в котором обычно есть холодильники, а в этих холодильниках порой водятся чудесные баночки и бутылочки с пивом, я оправил пиджак, пытаясь придать ему пристойный вид. Вот только без утюга положения не поправить. Возможен лишь поверхностный марафет. Сметая с помятой ткани листочки и соломинки, я обнаружил в боковом кармане какой-то посторонний предмет, формой напоминавший сосуд. Где нужно, он был округлый, где нет – там нет, в смысле, имел горлышко довольно длинное и узкое. Поспешно достав его на свет из глубины кармана, в который рука входит почти по локоть, я разочарованно вздохнул и вознамерился было забросить ненужную емкость куда подальше, но потом передумал. Все-таки пусть останется на память о моем феноменальном невезении, из-за которого эта самая память может оказаться весьма и весьма короткой.

Изящно выполненный из серебра, инкрустированный рубинами, кувшин явно был раритетной ценностью. На выставке он занял бы почетное место, но я-то брал его не ради искусства, а ради содержимого…

Вот лично вы что будете делать, если вам понадобится убить человека, а вас этому не учили? (Оставим на время моральные аспекты этого вопроса и рассмотрим его исключительно с точки зрения логики.) Правильно: наймете профессионального убийцу. А если человек не в состоянии справиться с этим? Это, конечно, проблема, но разрешимая с помощью хороших денег. Вот и я решился на такой шаг. Снял со счета всю наличность и отправился в «Инфернальный центр трудовых резервов» на площади отчества Кузьмича. Там, уяснив, какой конкретно специальности работник мне требуется, меня препроводили в отдел свободных для найма джиннов. Кто не слышал об этих виртуозах удавки, кинжала и яда? Они способны проникать сквозь любые преграды, разумеется, кроме специально возведенных на этот случай магических барьеров. Но и последние не способны остановить их, они могут только задержать на время, дав сигнал о нарушении границы магу, возведшему барьер. Как раз то, что мне нужно… Рассудив таким образом, я пришел к выводу, что мне нужен самый лучший, поскольку ошибки не должно быть, иначе мне не жить. А если и жить, то недолго и в постоянном страхе… Вспомнив рекламные ролики, я сообразил, что чем древнее емкость, в которую заключен джинн, тем древнее сам джинн, а значит, и более могучий и умелый. Опустевшие обители неудачников пылятся в запасниках музеев.

– Прекрасные экземпляры. Двухсот– и трехсотлетней выдержки, – принялся расхваливать товар менеджер по продажам отдела джиннов, стоило мне только появиться.

– Это самое древнее, что у вас есть? – поинтересовался я, прохаживаясь вдоль стеклянных витрин с выставленными в них сосудами. Кувшины, бутылки, лампы и даже ночные вазы самых разных форм и всевозможных материалов.

– Что вы, молодой человек! Мы самая уважаемая фирма из всех занимающихся этим бизнесом. – Пухлый продавец приподнял похожую на вареник верхнюю губу в искреннем оскале. – Если вы посмотрите вон в том углу, то увидите образцы, которым по две-три тысячи лет.

– Уже лучше.

Приблизившись к указанной секции, я принялся читать крошечные бирки, привязанные к сосудам. Возраст и цена. Первая цифра еще как-то укладывается в мозгах, а вот вторая… Но, снявши голову, по волосам не плачут, и я указал на самую древнюю бутылку, вернее кувшин, только без ручки – из всех имевшихся в наличии. Все мои сбережения, включая неприкосновенный запас и запас на черный день, ушли на оплату данного приобретения.

Заполнив документы и входившую в стоимость индульгенцию первого класса, освобождающую от ответственности за одно смертоубийство человека или за два – существ неземного происхождения, приравненных к разумным, или за десять членовредительств, или же за тысячу и одну супружескую измену, я получил свою копию договора и вожделенный сосуд.

– Поздравляю с приобретением, – толстячок долго жал мне руку и даже проводил до дверей. Не иначе как имеет процент от каждой сделки.

Держа перед собой коробку, где в оберточной бумаге покоился кувшин, я поспешил за город. Для чего воспользовался машиной из проката. Моя-то колымага в ремонте после первой неудачной попытки отправить меня на тот свет. Вначале я принял ее за обыкновенный несчастный случай на дороге, но вторая, вследствие которой я остался без кисти правой руки и розового тумана в отношении ближайшей из ныне живущих моих родственниц, показала всю серьезность положения. Руку заменили протезом повышенной прочности и с рядом небольших кибернетических дополнений, но уверенности в завтрашнем дне хирурги не добавили. А уж в свете открывшихся мне сведений…

Превентивный удар порой является единственно возможным шансом избежать смертельной атаки, отразить которую силенок не хватит.

Остановившись у обочины, я зубами сорвал скотч и вскрыл коробку. Шоссе оставалось почти пустынным. Лишь время от времени пронесется на бешеной скорости спешащий по своим делам автомобиль, заставив вздрогнуть мои и без того натянутые до предела нервы.

Откопав из бесконечных слоев бумага кувшин, я дрожащими руками вытащил его и осторожно поставил на землю.

Натертое до зеркального блеска серебро сосуда, отразив солнечный свет, пустило зайчика, весело запрыгнувшего на дверцу машины и оттуда заговорщицки подмигнувшего мне.

– Была не была, – решил я и потер теплый серебряный бок с холодными вкраплениями драгоценных ярко-красных камней.

Здоровенный рыжий кот с порванными в бахрому ушами, шуршащий в придорожных кустах в поисках пропитания, с сомнением посмотрел на разворачивающееся действо и, решив, что его это не интересует, проворно исчез, подавшись искать более пригодные для охоты угодья.

Отойдя на пару шагов – на всякий случай, – я принялся ожидать появления джинна, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Некоторое время нечего не происходило. Я уже начал подумывать, не стоило ли соскоблить сургуч, когда с хлопком вылетела пробка и из горлышка потянулась в небо сизая струйка дыма, словно из дула пистолета после выстрела.

Заинтересованный, я подался вперед. Раньше мне не доводилось воочию лицезреть джиннов. Уж очень это дорогое удовольствие – загадать им желание.

Дым перестал идти. Из горлышка донесся хриплый кашель.

– Так и должно быть? – спросил я сам у себя.

В ответ раздался дикий рев, и из кувшина вылетел джинн. Он мгновенно занял собой полгоризонта и лишь после этого перестал расти.

От неожиданности я отпрянул, все же поздравив себя с удачным приобретением. Какая мощь!

Джинн скрестил руки на бочкообразной груди и впился в меня своим горящим взором.

– Кто потревожил мой послеобеденный сон? – пророкотал он.

Собравшись с духом, я задрал голову носом кверху и заорал в ответ что было мочи:

– Я-а-а!.. Кх!

– Слушаю и повинуюсь, господин, да продлятся твои скоротечные годы!

– Не мог бы ты стать поменьше, чтобы мне не приходилось кричать?

Джинн немного подумал и уменьшился до роста метр восемьдесят. Атлетический такой старичок в тесной безрукавке и с совершенно лысой головой. Вот только цвета ультрамаринового.

– Так значительно лучше. Спасибо.

– Рад служить, – поклонился джинн. – Чем займемся?

– В смысле? – не понял я.

– Ты потер лампу, я появился, можешь загадывать свое желание.

– Всего одно? – на всякий случай уточнил я. – Аладдину так три выполнили.

– Так это сказки, – пояснил джинн. – Эти выдумщики такого нагородят – тысячу и одну ночь рассказывать можно… Говори свое желание..

Только я открыл рот, как он тут же остановил меня:

– Постой! Не говори, дорогой. Я сам угадаю. – Джинн наморщил лоб и почесал кончик массивного носа. – Вай-вай-вай… Знаю! Эх, молодость, молодость… Значит, так, станешь делать как я скажу, она мигом воспылает к тебе неземной страстью с вполне земными ее проявлениями. Результат гарантирую. Начнем, пожалуй, с внешности…

– При чем здесь моя внешность? – растерялся я, совершенно сбитый с толку потоком его слов.

– Женщины любят волевых мужчин, – охотно пояснил джинн. – Ну и богатых, конечно…

– Постой…

– Немного подправим челюсть, нос…

– Мне моя внешность нравится.

– Разумеется. Но ведь для нас главное, чтобы она ей понравилась.

– Для нас главное, чтобы ты сделал то, ради чего я потратил все свои деньги.

– Вай! А мы чем занимаемся? – искренне изумился ультрамариновый сгусток магического дыма, на который я сделал свою единственную ставку. А на кону – моя жизнь.

– Ладно. Оставим разговоры на потом. Я желаю…

– Ну-ну, – улыбнулся джинн.

– Не перебивай!.. Я желаю, чтобы ты убил… – Закончить я не успел, так как джинн с истошным визгом нырнул в свой кувшин.

– Ты чего? – удивился я.

– Так дело не пойдет, – раздался из сосуда обиженный голос.

– Как так?

– Убийство не мой профиль.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся я удачной шутке, – Джинн – и не убийца. Да вас и называют-то убийцами из бутылки. Это ваша основная специализация, остальные карманные фокусы лишь бесплатное приложение… Ладно. Пошутили, и будет.

– Я не шучу.

– Уже не смешно. В общем, я хочу, чтобы ты убил мою тетушку.

– Родную? – удивился джинн.

– Родную, – подтвердил я. – Акулину Степановну Кошкину. Запиши адрес.

– А может, обойдемся без крови? Припугну, повою ночью под окнами, мышкой серенькой пищащей подкрадусь под ноги, а?

– Не выйдет.

– Это почему?

– Она весьма сильный некромант. Как оказалось. А ведь так умело притворялась тихой домохозяйкой… Так что твои штучки она раскусит мигом и найдет способ оградить себя от них. И кроме того, счет идет на дни. Она пустила по моим следам тройку перевертышей из Обреченного мира, месторасположение которого не известно никому, как и истинный облик его обитателей. Они обладают способностью принимать любое обличье и предстают перед нанимателем в виде простого землянина-обывателя. Перевертыш может оказаться кем угодно: водителем автобуса, миловидной продавщицей мороженого в киоске на углу твоего дома… Только смерть может остановить их. Или ее. Но лишь ее смерть даст гарантию, что завтра по моему следу не пойдет следующая тройка убийц из Обреченного мира. Так что, как ты сам понимаешь, особого выбора у меня нет.

– Вай-вай-вай! Какая милая семейка… – Тоже мне, Фрейд отыскался!

– Когда примешься за дело? Сам понимаешь, для меня чем скорее – тем лучше.

– Я не могу, – признался джинн, тяжело вздохнув.

– Почему? – потрясенно опустившись на пыльную траву, спросил я.

– Я крови боюсь.

– Но ты же убийца?

– Нет.

– Не шути. За семь тысяч лет ты должен был ухлопать, в смысле завалить, или закиллерить, как ныне говорят, массу народа.

– Я никогда в своей жизни никого не убивал и убивать не буду. Я натура утонченная, ценитель поэзии и музыки, мыслитель.

– Да на кой черт мне сдался мыслитель?! – В негодовании я схватил кувшин и принялся трясти его.

– Перестань! – взмолился джинн. – Меня укачивает…

– Но как? Почему?

– Потому что трясешь.

– Почему не убивал?

Ответ оказался очень прост. Джинн просидел последнюю пару-тройку тысячелетий в сосуде безвылазно. Потеряли его, такое бывает… Потом какой-то археолог откопал-таки его кувшин, использовал законное право на одно желание, которое оказалось логичным в тридцатилетнем возрасте после полугода одиночной экспедиции, и продал за ненадобностью, поимев на сделке приличный навар. Придав сосуду товарный вид, его выставили на продажу. А тут как раз подвернулся я. «Везение», одним словом.

Дослушав рассказ джинна до конца, я заткнул кувшин пробкой, отыскавшейся среди пожухлой травы, куда она закатилась после показушного появления эфемерного духа, скроенного из клубов ультрамаринового дыма, и, сунув бракованный товар в карман, направился требовать справедливости.

Пухлого продавца на месте не оказалось, зато вежливый администратор внимательно выслушал меня, изучил сосуд с джинном и со вздохом сообщил:

– К сожалению, мы не можем принять вскрытый кувшин. Однако вы можете самостоятельно попытаться перепродать право на желание. Или сдать на реализацию. Определенную сумму, процентов девяносто, вы на этом, конечно, потеряете…

– Как это вы не возьмете назад?! Ведь вы продали бракованную вещь?

– Отнюдь. Вещь вполне пригодна к употреблению. Джинн ведь не отказывается выполнить ваше желание совсем? Загадайте другое, и он его выполнит.

– Мне не нужно другое!

– Купите другого джинна.

– Я потратил все деньги.

– Ну если так, то ничем не могу помочь… Эй, охрана! Проводите этого господина до дверей и проследите, чтобы он впредь не появлялся в этих стенах без денег. До свидания!

Меня аккуратно вынесли вон и, сунув сосуд с бесполезным джинном мне в карман, помахали ручкой. А один наиболее рьяный охранник и ножкой, если судить по отпечатку подошвы сорок шестого размера несколько ниже моей спины.

В полнейшем отчаянии бредя по городу, совершенно не различая дороги перед собой, я едва не угодил под проезжавший автомобиль. Водитель высунулся в окно и сообщил мне всю мою родословную. Излишне критично, но насчет тети он был совершенно прав.

И тогда я решил с горя напиться. Это удалось мне в полной мере, судя по тому, что я не знаю, где, собственно, нахожусь и как меня сюда занесло.

Попытаемся сориентироваться на местности.

– Ваур! – Крылатый с золотистыми искорками в оранжевых глазах демон выскочил из ближайших кустов и бросился ко мне, радостно скаля пятисантиметровые клыки.

– А ты как здесь оказался? – спросил я его, морщась от каждого звука.

– Ваур? – Демон вопросительно заглянул мне в глаза.

Это единственное, что он мог сказать, ведь он маленький – для демона с Ваурии, разумеется, – ему минуло всего двадцать пять годков. Вот лет через… никто не знает сколько, в период полового созревания, его словарь обогатится еще одним словом: «фрук». Всего одним, но уж по частоте его произношения… А всего одним, потому что он самец, самки же более развиты в этом плане, они осваивают два слова-эквиваленты наших «да» и «нет», которыми и отвечают на предложение самца заняться этим самым «фрук». Но пока гормоны дремлют, он вполне обходится одним словом. Что в полной мере позволяет ему безнаказанно шалить. Дети…

Погладив роговой нарост у него на лбу, я поинтересовался:

– Где мы? – Он, глядя на меня умными не по-детски глазами, покачал головой. – Ну да ладно… Пошли. Куда-нибудь да выйдем. – Но когда миновал почти час ходьбы, пускай и не очень спешной, а мы все шли по тому же саду, только груши сменились какими-то низкорослыми деревцами, увитыми малинового цвета лианами, а затем нормальными яблонями с темно-красными плодами, я забеспокоился.

– Где мы, черт побери?! И что это за ботанический сад?

В ответ лишь шелест ветра в кронах да щебет пестрых птиц, снующих в листве.

Прошел еще час, и мною овладело недоумение. Где на матушке Земле найдется такое место, чтобы на протяжении двух часов над головой не пролетело ни одного самолета, да и… ого! Надо мной чистое изумрудное небо с белыми барашками облаков, и все. Куда подевались орбитальные космопорты, где они? Их видно с любой точки нашей маленькой и в последнее время как-то уж очень голубой планеты. Предположить, что они исчезли за одну ночь, можно, но это предположение совершенно абстрактно, поскольку не может иметь под собой реальной почвы. Единственным объяснением происшедшему может быть то, что это не они исчезли, а я. Но каким образом?

– Тихон, ущипни меня. Я, кажется, еще сплю. – Демон радостно взвизгнул и выполнил просьбу, подойдя к этому делу слишком уж старательно.

– Ай! – Потирая место укуса, я погрозил ему пальцем. – Больно же…

Значит, я не сплю и это не Земля. Действительно потрясаюшая новость.

Я мало что помню из вчерашнего, но пробраться зайцем на космический челнок? Это из области приключенческой фантастики. И все же я не на Земле. Хотя оставшихся у меня денег не хватило бы даже на билет до марсианской колонии секты Пустынников, не говоря уже о том, что там сплошные камни и пыль, без скафандра из купола не высунешься. Про кислородные миры можно и не вспоминать – до ближайшего из них полтора месяца полета, и это не учитывая задержек с предоставлением входа в стационарные ворота портала. Остается вариант с прохождением в наземный портал, но… пьяного «зайца» не пропустит охрана.

– Тихон, ты почему меня не остановил?! Видел же, что я пьян.

Демон обиженно оскалил зубы и лег на землю, повернувшись ко мне хвостом и накрыв голову крыльями.

– И что теперь делать?

Опустившись на землю и приняв позу мыслителя, как ее себе представлял Опост Роден, я задумался над своей жизнью: «Может, это и хорошо, что я убежал, сюда-то перевертыши нескоро доберутся… Знать бы еще, куда это – сюда?»

– Тихон, извини.

Он повернул голову и смерил меня холодным взглядом.

– Ну пожалуйста!

– Ваур?

– Правда, больше не буду. Мир?

Демон взвизгнул и лизнул меня в нос, показывая, что прощение дано. Достав из кармана кувшин, я потер его и поставил на землю. Тихон лег рядом и тоже выжидающе уставился на серебряный сосуд.

Прошло несколько минут, но джинн и не думал показываться.

– Эй, джинн! – Я настойчиво постучал в выпуклый бок сосуда.

Пробка немного приподнялась, из-под нее выглянуло крохотное ультрамариновое личико.

– Чего тебе?

– Скажи мне, где мы?

– Не-а… – скривился он, некультурно ковыряя обкусанным ногтем в носу. А еще мыслитель!

– Я приказываю! – прикрикнул я. И схватился за голову, в которой словно вакуумная бомба разорвалась.

– Чего?

– У меня есть право на желание, так что я желаю знать, где нахожусь.

– Желай себе на здоровье…

Шокированный подобной наглостью, я чуть не потерял дар речи.

– А… а как же желание?

– Ты использовал право на него.

– Когда? – Нехорошие предчувствия появились в моей душе.

– Вчера.

Джинн неодобрительно посмотрел на меня и начал исчезать в кувшине.

– Постой!

– Вай, какой настырный…

– Скажи, пожалуйста, что я пожелал?

– Пожелал оказаться там, где тебя не достанет своими руками тетка с хищным именем.

– И?

– Я выполнил твое пожелание. А теперь оставь меня наконец-то в покое, я хочу отдохнуть.

– Не уходи, – взмолился я. – Скажи, где мы?

– Понятия не имею.

– Ты что, – медленно закипая, я протянул руки к кувшину, – закинул нас, и сам не знаешь куда?

– А как иначе я мог гарантировать, что никто не узнает, где ты?

– И что мне теперь делать?

– Наслаждайся жизнью. – Джинн нырнул в сосуд и втянул за собой пробку.