Текст книги "Отравление. Летопись города Цепинска"

Отравление
Летопись города Цепинска
Алексiй Сиворин

Иллюстратор Алексiй Сиворин

© Алексiй Сиворин, 2023

© Алексiй Сиворин, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0056-5682-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Мусорщик

Цепинск.

Столица ЦССМ.

На отдаленной окраине трехмиллионного города совершается преступление. На темном чердаке заброшенного частного дома укрываются двое. Один – парень в белой куртке с зеленой полосой – сидит на старой балке перекрытия, положив руки на колени. Второй – коротко стриженный мужик с горбатым носом в черной кожанке – сидит на другой балке напротив и считает почтовые марки. У обоих на шею свешены черные респираторы. Через небольшое слуховое окно проникает тусклый предутренний свет, виднеются стелющиеся по земле ядовитые туманы и, в отдалении, однообразные панельные дома микрорайона Ударный, соединенные между собой тонкими ферменными мостами на уровне крыш.

– Слушай, а ты пока сюда шел никого не видел? – спрашивает парень.

– Никого. А что? – отзывается горбоносый, не отвлекаясь.

– Я в машине от дрона патрульного прятался и в окно случайно увидел вроде ребенка в тумане… Показалось, наверное.

– Какой может быть ребенок в этих газах? Да еще в 6 утра.

– Ну мы-то ходим.

– Детям и на крышах ходить зашибись. Как и всем добропорядочным цепинским гражданам. – Горбоносый заканчивает считать марки и протягивает их парню. – Если б в моем детстве нам разрешали ходить только по крышам, я бы счастлив был и на землю вообще не совался.

– Так ведь всё равно тянет, – отвечает парень, спрятав марки в карман. – Я вот, капец, как боюсь этими газами отравиться, а всё равно хожу.

– Тебе сколько лет было, Дениска, когда Отравление случилось?

– Семнадцать.

– Десять лет прошло… Но всё равно, это привычка. Если бы ты родился после, тебе бы по барабану было. Гонялся бы по крышам и мостам между домами. А на землю и наплевать совсем.

– Тебя не переспоришь, – улыбается Денис.

– Бля, смс, – горбоносый достает телефон и читает пародируя диктора. – ЧС Газобороны ЦССМ сообщает. Враждебными силами Федерации сегодня на территорию ЦССМ сброшено 20 газовых бомб. Концентрация тяжелых газов на уровне 2 метров от земли чрезвычайно высокая. Выходить на землю крайне опасно и чревато заключением на санацию… Бла.. бла… бла… Сказочники.

– Когда еще марки будут? – спрашивает Денис.

– Значки хорошие наберешь, тогда и звони. – горбоносый встает. – Ну все, мусорщик. Ты я вижу доволен. Теперь до следующего раза. Адьё!… И да, кстати, пока тебя ждал начеркал там на стене одно словечко. Прямо в яблочко попал про наше всё. Глянь! До новых встреч!

– Давай, давай, художник!

Горбоносый надевает респиратор, спускается с чердака по кривой лестнице и выходит из дома. Оглядывается по сторонам и поворачивает направо, двинувшись в сторону микрорайона Авиазавод.

Чуть подождав, спускается и Денис. Находит на истлевающих обоях среди рисунков каких-то лысых голов надпись «Антипорядок». Черным маркером, уже засыхающим, резкими смелыми движениям. Действительно, «антипорядок» думает Денис. Не зря ты был когда-то лучшим художником города, Горбоносый. Одним словом изобразил всю нашу жизнь: газы на земле, улицы на крышах, вертолеты вместо транспорта, по земле ходить запрещают. Талант пропадает. Впрочем, теперь если хочешь быть правдивым художником, то только так и работать. В туманах, на стенах, чем придется. И марками на чердаках промышлять. Денис выходит из дома.

Из-за патрульного дрона, встреченного по пути сюда, приходится делать крюк. Надо пробираться через кусты вдоль улицы Жабалова, что справа от него тянется полосой растекавшегося от корней асфальта. Торцами к улице стоят дома, пять или шесть в ряд, с расселенными и заколоченными двумя нижними этажами согласно Технике Безопасности Газобороны. В одном из них библиотека, где он в детстве брал книги, но теперь их ему никто не выдаст. В другом – парикмахерская, где когда-то его плохо подстригли и мать ругалась с парикмахершей. Еще там, кажется, универмаг, где можно было хотя бы поглазеть классные велики и скейты, а теперь даже внутрь не заглянешь через заколоченные фанерой витрины.

Слева тянется овраг. Когда-то в зимние дни по его заснеженным склонам катались на санках дети со всего микрорайона. Теперь же он почти весь зарос кустами и всегда заполнен ядовитой туманной дымкой, текущей по нему словно река в царстве мертвых.

Денис продолжает тащиться через эти тернии пока боковым зрением не замечает странное движение в тумане на склоне оврага. Присматривается, остановившись. Метрах в пяти от него, окутанная полупрозрачной газовой поволокой гуляет девочка в темно-вишневой переливающейся куртке. В руках у неё какая-то ярко-салатовая игрушка. И тут он видит, что на девочке нет респиратора. Этого не может быть. Почему она не отравлена?

– Эй! – тихо говорит он сквозь респиратор, подняв руку в приветствии.

Девочка замечает его и тут же убегает, скрываясь за кустами на дне оврага.

Это галлюцинация, думает он. Они пускают новые газы с галлюциногенами. Надо будет срочно искать где-то новый более мощный респиратор.

Он быстро перебегает дорогу к домам и через дворы перебежками спешит к своему дому. Восемьсот метров преодолеваются как за один миг. Вот наконец он пробирается через заколоченную дверь в подъезде и, забыв удостовериться нет ли в нем соседей, поднимается на пятый этаж.

II. Соседка

Квартира Денису досталась от отца, который спился и умер. Пришлось, конечно, изрядно повозиться за наследство с цепинской бюрократией, зато потом он с радостью заехал в эту разбитую однушку со старыми облезлыми обоями, кособоким диваном и вырезками на стенах из выброшенных журналов, перетащив сюда и старенький компьютер, купленный когда-то в кредит еще до Отравления.

Сегодня Денис поворачивает ключ в замке более нервно чем обычно и зверем проникает в свою берлогу. Бросив респиратор на диван и выпив большой стакан воды, он снова уходит.

После встречи этой необычной девочки он решает идти к соседке поговорить об этом. Она в силу своих занятий может что-то об этом знать.

Надо сначала идти через крышу. Там уже сидят несколько бабок и двое мужиков режутся в карты.

– Здравствуйте, – говорит он бабкам.

– Здравствуй, Денис! Мусор-то сегодня будешь отвозить? Я всё, что по телевизору велели собрала на выброс, – тараторит бабулька умильно улыбаюсь.

– Буду, конечно, – отвечает он на ходу.

Спускается в пятый подъезд и на третьем этаже звонит в квартиру 67.

Привет, Инга! У меня кое-что важное.

Привет, Денис! Заходи.

Проходят на кухню. Инга сразу же закуривает сигарету. Ей на вид лет 45 с небольшим. Она невысокая, но крепкого телосложения для женщины. С короткой кудрявой прической. Вообще, от неё исходит больше мужского чем женского. Чувствуется по грубоватому голосу и манере говорить, вскидыванию плечами. Может она даже… Да нет, не может. В Цепинске таких нет по Конституции.

– У меня были глюки сегодня, – начинает он. – Я видел ребенка… девочку… Без респиратора!

– Да ну? – спрашивает соседка, испуская клубок дыма.

– Они новые газы пускают?

– Да хрен знает, что-то толкуют про новые происки, но я конкретно пока не слышала.

Инга работает уборщицей в телестудии. Хотя до Отравления – она журналистка, и причем довольно известная в городе. Впрочем, это волне стандартная история для Цепинска – платить более низким уровнем жизни за то, чтобы государство меньше тобой интересовалось. И здесь тоже «Антипорядок».

– Теперь долго гулять не пойду, новый респиратор надо.

– А ты точно видел, что она была без?

– Точно.

– А как она исчезла?

– В кусты убежала. Быстро очень.

– Она бы улетела, если б это была галлюцинаторная девочка, – заключила соседка. – Или растаяла.

– Ты думаешь?

– Ты же знаешь детей. Это как без шапки зимой – самое дело. Да может, там и концентрация была низкая. Или, может, она уже отравлена.

– Не хотелось бы.

– Ну мне бы, собственно, тоже… – сказала Инга, пустив клубок дыма. – На газораспылители еще не натыкался больше?

– Нет. Они и старый-то по моему-убрали из того универсама. Сама знаешь, переставляют каждый раз, чтобы глаза отводить.

– Да, это они умеют. Так же как и врать. Вчера подслушала у главного редактора в кабинете. Обсуждают новую разнарядку о газовых бомбах. Мол, народ уже не впечатляет, плохо смотрят. Ну шары из газа, ну и что? Видно скоро, что-то новое выдумают.

– И люди как всегда поверят в любую чушь. Я просто не понимаю, как можно не видеть, что тебя травит газами твое же собственное государство.

III. Начальник смены

Работа начинается в 19.00 каждый день, кроме одного выходного. В ЦССМ уже лет пять как сократили рабочий день до 3 часов и разнесли смены по дню. Но отнюдь не из гуманных соображений, а потому что работы особой не было. И еще чтобы люди больше тратили время на просмотр пропаганды.

Сначала нужно вынуть пакеты из трех небольших баков, что стояли на торце крыши у первого подъезда. Баки небольшие, чтобы собирать мусор каждый день и легко донести одному человеку до вертолетной площадки. Да и выкидывать людям особо нечего ввиду всеобщей экономии.

Баков три, потому что введен раздельный сбор мусора. Определено три класса отходов: пищевые, непищевые, предметы старой жизни. И последний – самый интересный.

Ежемесячно Верховный Совет объявляет гражданам от каких вещей из периода до ЦССМ нужно избавляться. По идеологическим соображениям или ввиду происков врагов. Туда идут почти все неповрежденные небольшие предметы: книги, украшения, техника, предметы искусства и пр. Иногда получаются довольно тяжелые мешки.

На вертолетной площадке уже собираются мусорщики с окрестных домов и он присоединяется к ним. Площадка построена на высокой металлической башне уже давно ржавой и скрипящей от сильных ветров.

Чтобы ему попасть туда, нужно пройти по крышам пяти домов и шесть мостов. Если мешки слишком тяжелые можно вести их в тележке. Но ему сегодня не нужно.

– Здорово, Костик! Вот это у тебя сегодня груза, – говорит он одному.

– Да, одна бабка решила всё выкинуть, еще догоняла – забыла доложить!

Все остальные девять дружно смеются, но тут же отступают к перилам. Мусорный вертолет с оранжевой полосой по бортам идет на посадку. Сильный ветер от его лопастей сбивает с ног и шум заглушает всё вокруг.

Мусорщики усаживаются в салон. Черные мешки свалены в хвосте. На каждом бирка с номером домов, чтобы не перепутать. Пока летят до места, мусорщики успевают обсудить классическую литературу.

– Вот ты как думаешь, кем бы у нас Толстой работал: мусорщиком или санитаром?

– Думаю точно мусорщиком. Санитаром бы Достоевский был.

– Ага, в психбольнице. Там теперь у нас одни политические. Надрывался бы с ними от души.

Через 10 минут вертолет садится на мусоро-разборочном полигоне.

Это довольно большая площадка с потрескавшимся асфальтом в окружении приземистых кирпичных зданий гаражного типа.

Площадка на земле, поэтому нужны респираторы.

Мусорщики разбирают свои мешки. С пищевыми и непищевыми отходами отправляются сразу на конвейер, который доставляет их в зев довольно мрачного двухэтажного здания.

Мешки с «предметами старой жизни» должны разбирать сами мусорщики. В этом месяце это всё что как-то связано с тлетворным англосаксонским влиянием.

У Дениса немного. Книжки Эдгара По, женские джинсы и целая куча канцелярских принадлежностей.

Пока идет распределение вещей по категориям, мусорщики уже присматривают какие-то мелочи, чтобы потом на выходе обменяться с товарищами. Из своих мешков себе лучше ничего не оставлять, чтобы случайно не заметили соседи.

– Миш, ты вроде кружки собираешь, – тихо говорит один своему товарищу. – Тебе надо? У меня тут выкинули с надписью «Love».

– Нет, такую херню не надо.

Приходит начальник смены. В черном милицейском комбинезоне, со зловещим респиратором на лице. Лысый, в знак чести и памяти Министру Волкову. Как все чиновники, должностные лица и мало-мальски управляющие козявки во всей ЦССМ.

– Добрый вечер, трудяги! – говорит всем.

– Здравствуйте, – доносятся нестройные ответы.

Начальник ходит по рядам, осматривает мусор и делает некоторым работникам какие-то замечания. Теперь подходит к Денису.

– Как сегодня работа, Балагин?

– Да, как всегда, есть в чем покопаться.

– Эдгар По. Все верно, нечего нашим людям пьяниц всяких читать. Тем более, англосаксонских.

– Да, надо только наших.

– Наших тоже выкинем, еще не вечер.

– Жаждешь расплаты за свои двойки по литературе?

– Боже упаси, Денис, как видишь, двойки мне не помешали получить достойную должность. В отличие от некоторых.

– Люблю наши встречи одноклассников.

– Мне тоже нравятся. Посмотреть чего добились медалисты.

– Медалистам хотя бы голову брить не надо.

– Завидуешь? Мне волосы не жалко ради Родины.

– Ну, если так – я не возражаю.

– Слушай, Денис. Я сегодня не злорадствовать подошел. У нас место освободилось. Хочешь я с отцом поговорю? Чего ты всю жизнь копаться будешь что ли?

– Не, спасибо, товарищ начальник, я кроме мусорщика больше никуда не гожусь.

– Дурака не валяй! Зарплата хорошая, цепь должностная в паспорте. Вещи себе получше забирать будешь, а не всякую мелочь.

– Не, мне че-то бриться лень.

– Как знаешь, Балагин. Такие места недолго пустуют, – говорит начальник и уходит нервным шагом.

Денис, усмехнувшись в сотый раз превратностям судьбы, продолжает работать.

Вещи раскладываются по видам и упаковываются в отдельные большие мешки или ящики. Одежда, печатная продукция, предметы быта, техника, излишества.

Дальше их ждет судьба на мусоросжигательном заводе. Официально. А на самом деле, чтобы снова пускать в оборот по магазинам, а что-то более ценное даже конфисковать на благо Родины, и прежде всего начальника смены и его важного родителя.

IV. Любовница

Сегодня ему сильно захотелось секса. После долгого вынужденного воздержания. Мастурбация на фоточки в интернете уже не помогала, ведь любому здоровому организму это надоедает рано или поздно и хочется другого живого тела. Каждая клетка вопиет этой жаждой и уже никак отвлечься не получается. Он взвешивает возможности и собирается писать сообщение любовнице.

Выходит на балкон покурить.

Секс в ЦССМ давно перестал быть целью и стал средством. Для обоих полов. Это теперь весьма ликвидное платежное средство, чтобы получить должность, вещь, в общем, какое-то материальное или социальное благо в условиях тотального дефицита. В проституции нет необходимости, потому что ею теперь занимаются почти все. Правда, в цене намного сложнее договориться.

Видит как в доме напротив какой-то очкарик занавешивает окно на четвертом этаже.

Кому-то хватает мастурбации и секса они больше не ищут. У кого-то нечего дать, а внутренние страхи мешают самоудовлетворению и они вступают в брак, безвозвратно попадая в Государственную Систему Контроля Семьи и Детства с её отчетами, проверками и предписаниями. А просто отношений почти никто теперь не заводит из-за страха когда-нибудь все же решиться пойти в ЗАГС.

Докурив, Денис пишет сообщение, скользя пальцем по треснувшему экрану смартфона.

{Привет, ведьма. Ты сегодня свободна?}

{Привет, мусорщик. Смотря для чего.}

{Да вот кроссовки крутые нарыл. Может, тебе подойдут?}

{Скинь фотку}

{Ну как?}

{Ну приходи, померю)}

Хорошо. Сегодня будет секс.

Вообще, он хотел эти кроссовки матери подарить. Он их выкупил у другого мусорщика, который вынес их каким-то чудом с полигона. Но вот теперь накрыло очень сильно, а кроссовки были хорошей платой, после того как джинсы не были приняты в прошлый подход.

Её зовут Лика. Работает в бухгалтерии. Живет в средней полосе города между центром и окраиной. Ехать к ней нужно на метро минут 20.

Это время проходит в напряжении. Выход на станции, эскалатор, поток безликих респираторов. Крутая лестница на крыши. Спуск в подъезд, приветствия, примерка кроссовок. Вот, наконец, он на ней в постели запихивает в неё всю свою похоть.

Она знакомы через друзей детства. Как-то ей нужна была белая клавиатура для компьютера, которые были тогда в дефиците. У Дениса по случаю она оказалась. Общие знакомые дали друг другу их контакты. Так случилась их первая любовная сделка.

Получив свое, он одевает брюки сидя на диване. Она лежит на постели под одеялом, отвернувшись.

– Слушай, а ты никогда не хотел жениться? – спрашивает она.

Чего это она вдруг, думает он. Кроссовки что ли так понравились?

– На тебе – нет, – отчеканивает он.

– Да я бы за тебя и не вышла. Так, подруга ищет.

– Чего это вдруг?

– Есть одна работа. Платят хорошо, но без штампа не берут.

– Это где?

– В Министерстве Семьи и Детства.

– Пиз… ец, – говорит он, застегивая ширинку.

Получив свое, мусорщик одевается и уходит, оставив кроссовки возле кровати.

V. вМесте

Vafelka оставил (а) комментарий под видео

Разметал наших врагов, как надо, Танк! Всегда смотрю твои видео, ты самый боевой и честный блогер на вМесте. Пусть они закрывают хоть все свои сайты для нас. Мы сделаем свои!

|

Чёрный Пакет ответил Vafelka

Какой сделаешь ты?

|

Vafelka

О том как хорошо жить в нашем Цепинске не смотря ни на что!

|

Чёрный Пакет

Я бы заходил на него, чтобы посмеяться.

|

Vafelka

Как ты можешь так говорить?

|

      Чёрный Пакет

Посмеяться над нашими врагами, которые нам всё закрывают и говорят, что у нас всё плохо.

|

Vafelka

Ты такой шутник. Но мне не до шуток. Я вижу как наш Совет день и ночь борется за наше благополучие. Обустраивает крыши, закупает респираторы, лечит больных диссидентов в больнице, а не сажает в тюрьмы. Я бы писала на сайте только об этом.

|

Чёрный Пакет

Цепинск благоденствует, че.

|

Vafelka

Цепинск работает на благо его жителей.

|

Чёрный Пакет

Да, ты права, нам не нужно столько информации. Пусть Совет сам её перерабатывает. А нам лучше ничего не знать.

|

Vafelka

Ему тоже не нужно. Он знает всё и без Интернета. А нам хватает и наших сайтов.

|

Чёрный Пакет

Но твоего мне точно не хватает.

|

Vafelka

Я обязательно сделаю его, если смогу получить все разрешения. Информация – это большая ответственность.

|

Чёрный Пакет

Да, никто не должен врать о нашем Цепинске.

|

Vafelka

Я буду писать только правду, которую видят все.

|

Чёрный Пакет

Я за тебя, просвещай наших слепых о том, где на самом деле наши враги.

|

Vafelka

Всем понятно, что они там, откуда нас травят газами.

|

Чёрный Пакет

Ты в правильном направлении идешь, детка! Даже не надо указывать куда.

Чёрный Пакет вышел из сети.

VI. Торгашник

В ЦССМ нет торговых центров. Зато вместо них граждане охотно посещают Муниципальные Учреждения по предоставлению населению Торговых и иных разрешенных законодательством бытовых услуг, или как их называет само население – Торгашниках. Размещаются они в самых разнообразных зданиях, прежнее назначение которых утратилось ввиду ненужности.

В единственный выходной, после утреннего зависания на вМесте Денис решает туда наведаться.

Ближайший к нему Торгашник занимает все здание бывшего Института Социологии. Снаружи просто модернистская коробка в десять этажей. Серая и грязная.

Все коридоры и залы внутри заполнены прилавками с товарами допустимой необходимости и мелкими услугами, вроде парикмахерских и зубоврачебных кресел. Комбинезоны, респираторы, технические детали, пропагандистская литература и печать. Одежды практически нет. Нормальной. Вся дешевая и быстро приходящая в негодность.

Продавщицы с яркими губами цепко всматриваются в проходящих, стараясь не упустить своего покупателя.

– Мальчики, носочки покупаем хорошие, северокорейские!

– Женщина, вот бюстгальтер на вас сморит! Как будто у вас и был!

Топот, разговоры, смех, музыка из приемников – все смешивается в один базарный гул десяти этажей.

Между всем этим размещаются точки с «коридорной едой».

Денис для начала решает перекусить и сворачивает в вестибюль у лифтов, где усатый мужик в желтой шапке кашеварит у небольшой плитки на бочке.

– Мне пирожок с морковью и компот.

– С морковью разобрали все. Только с горохом остались. А компот только яблочный.

– Ну, ладно, давайте так, – отвечает Денис, приложив карту «Цепь» к терминалу.

Через пять минут заказ готов. Денис отходит к столику рядом с окном и начинает есть.

За окном обычная жизнь города. Внизу туман. В небе снуют черные вертолеты. На крышах, заполненных спешащими по своим делам людьми, красуются плакаты с призывами и реют оранжевые флаги.

Доев без удовольствия, Денис отправляется дальше.

Мелькают всюду прилавки, продавцы и покупатели. Так сказать, внешний слой любого торгашника. Под ним же скрывается и другая жизнь. Запрещенная. Тайные залы и кабинеты для просмотра зарубежного телевидения и доступом в мировой интернет, сокрытые от глаз закона закоулки с импортной одеждой и обувью. Морозильные камеры с вражескими продуктами. Конечно, это всё для тех, кто имеет деньги и связи. Риски большие и за них приходится платить.

Но Денис пришел совсем не за этим.

Он подходит к точке с книгами. Вперемешку с детской, кулинарной и классической литературой прилавок завален оранжевыми пропагандистскими томами. Черт знает кто их читает. Однако печатают многомиллионными тиражами и продают за немалые деньги. Помимо книг везде, где можно развешаны плакаты с почившим пять лет назад лысым министром Волковым, отцом идеологии Коллегиального Самодержавия, согласно которой ныне и живет ЦССМ.

Продавец – лысый мужик с кольцами в ухе и черном коротком бушлате – сидит и будто совсем не обращает внимание на Дениса.

– А это всё что у вас есть?

– Ну да.

– Жаль, придется на другой этаж что ли идти.

– Ну я не знаю, может на складе есть. Если хотите можем, посмотреть.

– Давайте.

Ден уже не первый раз здесь. Продавец его знает. А этот разговор вполне стандартный, если хочешь почитать запрещенную литературу.

Лысый мужик зовет парня помощника присмотреть за прилавком, а Денису говорит идти за собой.

Проходят пару темных коридоров, скупаются по лестнице на запертые этажи. И вот лысый открывает комнату со слабым светом, заполненную сверху донизу книгами. Подпольная библиотека.

– 10 минут на выбор.

– Хорошо, а НФ вон там?

– Да.

Денис копается в книгах. Вся лучшая литература здесь. Вся запрещенная литература. Вот, наконец, нужный том находится. А. Привалов, «Забытые дни».

Денис расплачивается с продавцом марками и тот закрывает его на 40 минут.

В подпольном мире ходит своя валюта, чтобы в случае чего никого не привлекли за незаконный оборот наличных и незаконное предпринимательство. Это могут быть открытки, марки, значки. На черном книжном рынке деньгами служат, в основном, марки.

Денис читает здесь же. Домой брать нельзя. Могут остановить при выходе из Торгашника и обыскать. У ментов какой-то звериный нюх на запрещенные предметы за пазухой.

В следующий раз он придет дочитать книгу, когда накопит достаточно марок. Главное только не забыть на какой странице остановился.