Текст книги "Рубль-пять"

Глава 13

Елизавета Александровна Жерехова, мать Андрея, была в хлопотах с самого утра. Недавно сын сообщил, что завтра приведет знакомиться девушку, из Семеновки. И теперь Елизавета старалась успеть прибрать в доме и приготовить небольшое угощение. Все это она делала на автомате, находясь в раздумьях – в соседней Семеновке у нее жила дальняя родня, и было бы неплохо разузнать потом – что же за девушка у Андрея, из чьей семьи. Напрямую ведь расспрашивать у гостьи будет неловко, как-то несовременно…

– Что за мода пошла, девок приводить, – проворчала Елизаветина свекровь, Серафима Федоровна, которая по немощности жила в семье сына второй год и частенько изводила невестку придирками. – Это все танцы ваши, да фильмы! Раньше, вот, родители на кого укажут, ту в жены и брали…

Старуха всплеснула узловатыми руками, опрокинув стоявшую перед ней чашку с чаем.

– Лизка, я тут разлила, утри! Руки не слушаются! – приказала она невестке, а сама поковыляла с кухни в комнату.

Елизавета бросила вслед свекрови недовольный взгляд, но ничего не сказала – вытерла разлитый по столу чай и пошла проверить пирог в духовке.

В семье Анатолия и Елизаветы Жереховых было трое детей – старший брат Андрея после срочной службы остался на сверхсрочную и служил теперь мичманом на Балтийском флоте. Андрей был вторым, а еще была дочка – младшая сестра Андрея, Полина, которая заканчивала первый курс института.

И вот теперь Андрей заявил, что приведет девушку… не то чтобы Елизавета не была к этому готова, но… Она никак не могла понять – рада она этому или нет.

Анатолий Владимирович, отец Андрея, этому событию особенного значения не придавал и занимался своими делами во дворе дома. Ну девушка и девушка, подумаешь, что такого, давно пора уже и старшему сыну Витальке за ум взяться да не мотаться по морям, а жениться и осесть. Так хоть вот теперь Андрюшка… будет теперь у него сват, с кем можно и стопку в праздник выпить!

Ближе к обеду, когда все было готово, Елизавета ходила от окна к окну, и наконец увидела, как вдоль забора мелькнула темноволосая голова сына, сердце екнуло и она пошла на крыльцо встречать гостью.

Симпатичная девушка в скромной юбке и кофточке, чуть прихрамывая, подошла к крыльцу, заботливо поддерживаемая под руку рослым и красивым Елизаветиным сыном. Лицо ее хоть и было бледным, но страха не выражало, Елизавета даже немного удивилась, как открыто девушка смотрела ей прямо в глаза.

– Здравствуйте, Елизавета Александровна! Очень приятно познакомиться, меня зовут Наталья!

– Зд… здравствуйте, Наталья. Проходите в дом, – чуть запнувшись, пригласила Елизавета гостью и глянула на сына, чье лицо просто светилось от счастья.

После знакомства с отцом и бабушкой Андрея Натку усадили за накрытый стол, и разговоры потекли в обычном для подобного случая русле – на кого учится Наталья, где собирается в будущем работать, чем увлекается… Обо всем и ни о чем.

Отвечая на вопросы, Натка видела сердито поджатые губы бабушки Серафимы и думала, что скорее всего она ей не понравилась. Вскоре разговоры как-то сами собой стихли, и чтобы тишина за столом не была такой гнетущей, Андрей начал что-то рассказывать о своей работе.

Елизавета же украдкой разглядывала девушку – милое личико, стройная фигурка, и вообще вид… такой беззащитный и трогательный! Понятно, почему она так заинтересовала Андрея, Елизавета всегда считала сына чересчур впечатлительным и жалостливым – всегда котят и щенков с улицы в дом таскал!

Она знала эту хромую девушку. Вернее, знала, из какой она семьи! Нет, не такой жены желала она своему сыну! Ни отца, ни матери! Сирота, неизвестно каких кровей, да еще и калека! А дети? Кто знает, каких внуков она родит – может быть, тоже нездоровых! А ее сын будет всю жизнь горбатиться, работать, чтобы обеспечивать лечение.

– Мам, ты что задумалась? – окликнул ее сын. – Я говорю – Полинка когда приедет? Они с Наташей ровесницы, им было бы интересно познакомиться!

Что-то отвечала Елизавета, наливая чай в чашки из сервиза, который доставали только по праздникам, а душа у нее так и горела.

Когда Андрей и Наталья засобирались к автобусу на Семеновку, она сказала сыну:

– Андрюша, а ты, может, проводишь Наташу, а сам у нас сегодня заночуешь? Я хотела тебя просить кое-что по хозяйству помочь. Отец не справится один, а у тебя пока выходной, может сделаешь.

Анатолий Владимирович вопросительно посмотрел на жену, будто спрашивая, с чем это он не справляется, но говорить ничего не стал. Андрей с сожалением посмотрел на Натку, они намеревались сегодня вечером пойти в семеновский клуб в кино, но раз мама просит, придется остаться.

Проводив Натку до автобуса, он взял ее холодные руки в свои, горячие, и сказал:

– Натусь, ты не огорчайся, я завтра с вечерним приеду, тогда и сходим, хорошо?

– Я не огорчилась, что ты! Мама у тебя замечательная, и папа, и бабушка. Любят тебя! И помощь семье важнее, чем кино, а я подожду, не беспокойся.

Натка помахала Андрею рукой из окна автобуса, и тот тронулся в путь. Глядя на одевшийся в свежую зелень лес, проплывающий за окнами, Натка думала, что не понравилась она ни матери Андрея, ни бабушке, ни, наверное, отцу. Хоть никто ей и слова плохого не сказал, но по глазам Елизаветы Александровны, хмурым бровям бабушки Серафимы Натка все поняла. Не такую невесту они ждали, не такую хотели бы видеть рядом со своим красавцем-сыном…

В невеселых своих думах Натка не заметила, как показалась из-за поворота ее родная Семеновка. Когда она подошла к своему дому, навстречу ей выбежала бледная и испуганная соседка тетя Галя:

– Ой, Натка, наконец-то ты вернулась! Бабушку твою на скорой увезли, в район! Я вышла кур кормить, гляжу через забор, а она во дворе лежит! Я Валю позвала, она за врачом побежала и в район звонить! Сказали, вроде бы сердце!

Натка обессиленно опустилась на невысокую покосившуюся скамью возле старенького забора соседки, страх бросился в голову и душу ледяным потоком, она прикрыла глаза и подумала – пусть это все будет плохим сном! Но понимала – это происходит наяву.

Глава 14

Операция была назначена на следующий день. Дарья Ивановна была бледна, дышала тяжело и смотрела на такую же бледную Натку, которая сидела на самом краешке стула у ее кровати. Пустили Натку на пару минут, не больше, и строгая медсестра уже поглядывала из-за двери.

– Ну, Наталья, остаешься ты одна теперь, – прошептала Дарья внучке. – Ты прости меня, ежели чем тебя обидела, я добра тебе хотела.

– Бабуль, ну ты что! – еле сдерживая слезы, потому что медсестра строго-настрого запретила рыдать, причитать и всячески волновать больную, сказала Натка. – Все хорошо будет, я с доктором говорила, он сказал – такие операции теперь обычное дело.

– Обычное, да не обычное. Чую я, внученька, отжила я свое… да может, и хорошо… устала я, Бог один знает, как устала. А тебе еще предстоит, все впереди… береги себя, не давай в обиду. Все, иди. Вон уж Марина Викентьевна рукой машет. Бог даст, свидимся еще. А нет – так ты по мне зря слез не лей. Знай – мне там лучше…

Натка не смогла ничего сказать – горло сдавило, слезы прямо кипели в глазах. Обняв на прощание бабушку, она пошла вслед за медсестрой, и уже на лестнице дала волю слезам – потоками ринулись они из глаз, застлав все кругом.

На самом деле, врач ей сказал, что шансов мало… что его пациентка может не пережить наркоз, да и сердце… Но тут же, глянув в огромные синие глаза стоявшей перед ним девушки, видавший всякое за свою долгую карьеру доктор спохватился:

– Ну, всякое может быть, ваша бабушка – человек сильный, волевой! Сколько раз такое видел, что воля к жизни побеждает болезнь! Вы, голубушка, крепитесь… и верьте.

Нет, не случилось чуда, не победила воля к жизни… Операцию Дарья Ивановна перенесла, а вот после… скончалась, не приходя в сознание, через четыре часа.

Натка, сидевшая на стуле в прохладном больничном коридоре, все поняла по глазам шагающего к ней врача. Поднявшись навстречу, она смотрела в его потемневшее лицо и ничего не спрашивала. Доктор молча взял холодные Наткины руки в свои ладони, так и стояли они в коридоре, по которому то и дело бежали озабоченные делами люди в белых халатах и высоких накрахмаленных шапочках.

Следующий месяц, и даже больше, окрасился для Натки отнюдь не в летние краски. Горькие хлопоты и думы затмили душу, сделав все остальное таким далеким и незначительным. Получив документ об окончании училища, Натка как-то растерянно покивала в ответ на поздравления преподавателей, сложила его в сумочку и побрела к автовокзалу Озерков.

Непонятно, как ей теперь жить… она знала, что вот есть у нее бабушка, которая все решит и скажет, что и когда делать, куда и когда идти… А теперь как? Хотя, надо сказать, что со всеми хлопотами по погребению Дарьи Ивановны Натка справилась, при помощи соседей и, конечно, Андрея. Именно он организовал машину от колхоза, и многое другое, за что Натка была ему очень благодарна. Но только… теперь она боялась его еще сильнее, чем раньше – за спиной бабушки ей было спокойнее. А вот теперь – она одна, и сама за себя…

Людмила Юрьевна, заведующая пошивочной мастерской, после сорокового дня пришла к Натке с приглашением:

– Ну, что ж, красавица моя. Учеба у тебя позади, давай-ка в понедельник приходи устраиваться на работу. А то напарница моя собралась ребеночка родить третьего, скоро в декретный отпуск, как же я буду одна.

– Спасибо вам, Людмила Юрьевна. – Натка отложила в сторону серп, которым скашивала траву вдоль забора. – Но я уже договорилась, в книжный магазин пойду работать. Тетя Аня в город переезжает, а я вместо нее… Вы уж не обижайтесь на меня, только я не смогла отказаться – книги…

– Да что ты, милая, какая обида! – Людмила обняла худенькие плечи девушки. – Все ты верно сделала, если душа больше лежит, туда и надо идти. Работа, да еще и для души приятная, так и должно быть. Ну, ты смотри, если вдруг надумаешь, или подработать захочешь – приходи ко мне без стеснения. Руки у тебя ловкие, сама ты старательная, я тебе всегда буду рада.

Натка обрадовалась, что наставница не рассердилась на нее, и даже порадовалась тому, что Натка нашла место себе по душе. А она и вправду была несказанно рада, что работать будет в окружении книг. И даже можно будет иногда немного читать, просматривать свежие, недавно отпечатанные страницы… И все это великолепие – новенькие блокноты, календарики и открытки, ручки и карандаши, кисти и краски – все это будет теперь в ее ведении. Хотя ей было и немного страшно – тетя Аня рассказала ей, как составлять отчеты, вести ежедневную кассу и прочие премудрости, но Натка боялась, что может что-то позабыть или сделать не так.

– Да не бойся ты, мы все начинали когда-то, и не академики какие – простые люди, – подбадривала Анна свою преемницу. – И ты со всем справишься, всему научишься. Ну, расскажи мне лучше, по секрету, что там кавалер твой? Девчонки местные все уши прожужжали, как придут, его обсуждают.

– А что рассказывать, я и не знаю. Андрей мне очень помог, когда бабушки… не стало. Я одна не представляю, как бы с этим всем справлялась. Тетя Валя, соседка, тоже мне помогла и подсказывала, как и что нужно. Вообще, вся Семеновка почти и помогла…

– Ну а родители его что же? Ты говорила, что ездили в гости к ним?

– Ездили, да. – Натка покраснела. – Мне кажется, я им не очень понравилась. Бабушка Андрея так вообще с моей ноги глаз не сводила, я от этого даже есть ничего не могла, а мама Андрея все спрашивала: «Что же ты, Наталья, не кушаешь? Или тебе мой пирог не понравился?» А как тут попробуешь, когда кусок в горло не идет…

Натка рассмеялась немного нервно и невесело, Анна и сама все поняла, и не стала больше ничего расспрашивать у девушки – вернулась к отчетам, и начала объяснять, как заказывать и принимать новый товар.

Глава 15

– Нет! И даже думать про это не смей! – кричала Елизавета Александровна сидящему за столом сыну. – Никогда я ее не приму и тебя на такое не благословлю! Слыханное ли дело – наперекор родителям жениться! Нет! И сватать мы эту безродную девку не поедем, еще чего!

– Мам, не кричи пожалуйста! – поморщился Андрей. – Вообще-то уже давно на дворе двадцатый век! Что же я должен, на кого родители укажут, ту и в жены брать?!

– А хотя бы и так! Чем плохо? – проскрипела от окна сидевшая в кресле Серафима Федоровна. – Вот раньше так и женились, и жили всю жизню, детей семеро, а то и больше! А теперича что? Женются да разводются, дети остаются – сироты считай! Что, хорошо это, по-твоему?

– Бабуль, ну ты-то хоть что завела? Вспомнила, что при царе Горохе было! – Андрей устало потер лоб. – Вы же даже не узнали ее получше, знаете, какая Наташа хорошая, добрая!

– Добрая? Да хоть сто раз добрая! Кто отец ее, семья – кто? Мать где-то шлялась, девку эту и нагуляла, неизвестно от кого! Ой, люди добрые! Семью вздумал позорить! Ооой, ииииии…

Завыла по-бабьи Елизавета, громко, с причитаниями и всхлипами, от этого воя пробрало Андрея до самого нутра! Нет, не такой реакции он от матери ожидал…

– Да виданное ли дело, калеку в жены брать, – скрипела бабка Сима и утирала кончиком платка сухие глаза. – Кого народит-то тебе она, таких же… уродцев!

– Бабушка! – Андрей тут уж совсем не выдержал и стукнул кулаком по столу. – Что ты говоришь такое!

В дом вошел Анатолий, отец Андрея, и в изумлении остановился в дверях, глазам его открылась чудная картина – бледный и хмурый сын стоял у окна, сложив руки на груди, жена заходилась в рыданиях и не могла сказать ни слова, когда он спросил, что же произошло. И только старая мать Анатолия, притворно всхлипнув, сказала:

– Сын-то твой, невестку в дом решил привести! Хромую Наташку Рыбакову, с Семеновки! Уперся, мать до приступа довел, а меня наверно уж и до могилы… сердце зашлось, не могу…

Серафима Федоровна откинулась в своем кресле и сухой рукой взялась за сердце, поглядывая то на стоявшего у окна внука, то на удивленного происходящим сына.

– Бать, ну хоть ты им скажи – пусть уймутся! Уж чего только девчонке не приписали – и безродная, и калека, и родит… незнамо кого! – с отчаянием в голосе воскликнул Андрей, с надеждой глядя на отца.

– А ну, цыц! – рявкнул на жену и мать Анатолий. – Устроили тут концерт, на всю улицу вас слыхать, все собаки подпевать начали! Нечего голосить на всю округу – такие дела в своей семье решаются!

Елизавета тут же смолкла, муж ее никогда голоса не повышал, а сейчас вид его был непривычно сердит. Серафима тоже замолчала и даже позабыла держаться за сердце, сын никогда себе такого не позволял, а тут…

– Ты, сынок, присядь-ка! – позвал Анатолий сына после того как умылся и уселся во главе стола. – Давай поговорим спокойно, без вот этого вот… – Тут он снова бросил сердитый взгляд на женщин.

Андрей, у которого в глазах загорелась надежда на благоразумие отца, уселся напротив него за стол и во все глаза глядел на Анатолия.

– Ты, вот что, сынок, ты не думай, что мы с твоей матерью какие-то дремучие… Я не считаю эту Наталью плохим человеком, может, она и в самом деле хорошая девушка! Но ты подумай вот о чем – одно дело с девчонкой по деревне гулять, а другое – это какую жену в дом вести! Она ведь на самом деле знать не знает, кто родители у нее, да и вообще – не знает, как в семье-то жить! Мать тут права! Испокон веков было такое – ищи себе в жены ровню, тогда и будет счастье в семье! Мы тебе добра желаем, потому и говорим тебе такое прямо, не скрываясь, потому ты на мать и бабку не обижайся – они как лучше хотят. Ты парень еще молодой, куда спешить жениться, погуляй пока, присмотрись, может, и кого лучше себе приглядишь, не на одной же Наталье свет клином сошелся!

– Вот уж от тебя, отец, я такого не ожидал. – Лицо Андрея потемнело, черты лица заострились, брови хмуро сошлись у переносицы. – Ты сам-то на маме как женился? С разрешения родителей, или по любви!

– Сынок, ты не ершись, – примирительным тоном сказал отец. – А на маме я женился по любви. Но с согласия родителей, а как без этого! В деревне жизнь непростая – на бабе хозяйство, дети! Что твоя Наталья, сможет управляться? За ней самой уход нужен! Я вообще думал, что бабушке ее, покойной Дарье Ивановне, достанет ума внучку в учреждение определить… Чтоб не мыкалась девчонка, а уход был за ней, и лечение нужное. Ну, теперь уж что говорить про это, бабушка сама убралась на тот свет. От забот…

– Что? – прошептал Андрей. – Ты что такое говоришь, отец?! Какое… какое учреждение? Да она и по дому, и по хозяйству…

Андрей задыхался от злости, но кричать на отца и мать не мог – не то было воспитание.

– Что по хозяйству? – подала голос Елизавета. – Что она может, с ее-то ногой?! Вот и будешь ты с работы приходить, да еще и со скотиной управляться, во дворе работать, да с детьми… Ты пойми, все на тебе будет, мы ж за тебя, сынок, переживаем! Отец не говорит – бросай Наталью свою, он говорит – не спеши!

– Все понятно с вами, – пробурчал Андрей.

Молча собрался он и вышел из родительского дома в гордом намерении поступить по-своему и никогда уже сюда не возвращаться! Молодая горячность бурлила в крови, и он твердо решил – или родители примут его решение, или он больше к ним ни ногой!

После его ухода в доме воцарилось тягостное молчание, прерываемое только тихими женскими всхлипами.

– Толь, а вдруг он не придет к нам больше? И женится на этой… – подала тихий голос Елизавета.

– Куда он денется, придет! А все вы с матерью виноваты! – сердито зыркнул на женщин Анатолий. – Чего насели на него?! Устроили тут! Надо уговорить, по-доброму, по-родительски убедить, а не этим вот воем бабьим! Скоро Виталий в отпуск приедет, тоже с ним поговорит, как старший брат, вразумит маленько! А вы – молчите обе, чтоб больше ни-ни про это!

Елизавета понятливо закивала, вытирая слезы, а Серафима Федоровна недовольно поджала тонкие губы – дожилась, мол, сын стал выговоры делать, – но благоразумно промолчала, чтобы не сердить Анатолия еще больше! В конце концов, что с нее, старухи, взять – это все дура Лизка устроила!

Молчание и глубокая задумчивость царили в тот вечер за столом, где собралась за ужином эта семья.

Глава 16

Нет, не передумал Андрей. Наоборот, после того, как услышал он отказ от родителей принять в семью так нравившуюся ему Наталью, ему сильнее захотелось поступить всем наперекор и добиться своего!

Лежа на сетчатой казенной койке, выданной ему колхозом вместе с комнатой, в холостяцком своем жилище, он мечтательно закинул руки за голову и, прикрыв глаза, думал, что не правы мать и отец! Наташка вон как лихо по хозяйству… и нога ей не мешает! И добрая, и покладистая – все молчит, улыбается приветливо, да смотрит так своими синими глазами, что понимаешь – ты и есть ее главный человек на свете…

Замечтавшись, Андрей было уже задремал. Но вдруг яркая мысль словно молния промелькнула в полусонной его голове – в ближайший же выходной день он отправится в город и купит колечко для Наташки, или цепочку с подвеской – подарок на предложение выйти за него замуж! И увидит, как засияют ее глаза от подарка и предложения…

На этой самой радостной мысли он уснул, и снилось ему в ту ночь что-то невероятно хорошее несмотря на то что день принес ему ссору с родителями и вообще был нелегким.

Субботним летним утром нарядный молодой человек в клетчатом твидовом пиджаке, по вороту которого красиво лежали лацканы ворота белоснежной рубашки, стоял в единственном на весь районный центр ювелирном магазине.

Продавец, симпатичная женщина лет тридцати с небольшим, показывала ему черную бархатку, заполненную колечками. На натертой до прозрачного блеска витрине лежала уже просмотренная бархатка с подвесками.

Совершенно измучившись от непростого выбора, Андрей наконец купил цепочку с подвеской, в которую был вставлен голубой камушек, как раз в цвет глаз Наташи.

– Повезло вашей девушке, – похвалила Андрея женщина за прилавком. – Такой красивый подарок, и вы – очень внимательны к ней, если даже камень к ее глазам подобрали…

Андрея смутил такой комплимент, он немного покраснел, потом спрятал свою покупку в нарядной коробочке за пазуху и поспешил выйти на воздух. Летний день обещал быть жарким и душным, парень напился газированной воды из старенького автомата и поспешил на автобусную станцию – хотелось поскорее встретиться с Наташей.

Когда он вошел во двор своего дома в Семеновке на четыре квартирки, то встретила его соседка Леночка, которая приехала недавно в Семеновку с мужем, попавшим в колхоз после распределения в институте:

– Ой, Андрей, ты где ходишь? К тебе тут брат в гости приехал, а тебя и дома нет!

– Брат? – растерянно переспросил Андрей и тут же увидел, как с соседского крылечка, позади Леночки, спускается его старший брат Виталий. Статный, крепкий и красивый парень привлекал женское внимание, но все так и ходил холостяком. По немного нахмуренному лицу брата Андрей понял, что разговор им предстоит не из легких.

– Ну, братко, здорово! – прогудел Виталий и обнял брата. – Где ходишь с самого утра, вроде ведь выходной у тебя? Я думал, дома тебя застану, сумку вот привез – мать тебе гостинцев нагрузила, пирогов напекла! Ну, давай, показывай свою берлогу.

Братья вошли в скромное помещение, выделяемое колхозом молодым своим сотрудникам. Комната была довольно просторной, небольшая печь разделяла пространство на маленькую кухоньку и жилую комнату. Из мебели имелась кровать, тумбочка, узкий шкаф и стол с двумя скрипучими стульями.

– Ну, рассказывай, что у тебя здесь да как? – Виталий выкладывал на стол привезенные продукты, пока брат ставил небольшой чайник на новенькую электрическую плитку, купленную им как раз сегодня в райцентре.

– А что рассказывать – живу, работаю! Все как у всех. Не как у тебя, старый ты морской волк, все моря да походы. Лучше сам расскажи, как служба.

– Служба идет, все как обычно. Вот икры тебе привез с Камчатки, недавно там был. Ты расскажи, что у тебя с родителями произошло? Мать таблетки горстями глотает, отец сам не свой. Что натворил, признавайся.

– Ничего я не натворил, – проворчал Андрей, наливая кипяток в стаканы. – Девушку привел с ними знакомить, а они… Не понравилась им девушка, в общем! Не в той семье уродилась, да не такая, как надо, не как все! Вот и весь рассказ.

– Не одобрили, значит, выбор твой? – задумчиво спросил Виталий. – А что ты?

– А что я? Как бы ты на моем месте поступил? Я жениться решил, вот что.

– Жениться? Наперекор родителям? Ты, я надеюсь, хорошо подумал? Стоит ли эта девушка ссоры с родителями, которые тебя вырастили, выкормили…

– И ты туда же… – горестно покачал головой Андрей, укоризненно глянув на брата. – А вот кстати! Мать как-то не так давно говорила, что, когда ты приедешь домой в отпуск, она в гости Катьку Ткаченко пригласит. Я так понимаю – неспроста! Это тебе невесту подобрали! Что, нравится тебе такое?

– Катьку? Так она же мелкая еще, соплячка! – рассмеялся Виталий, но как-то немного напряженно.

– Пока ты по морям, по волнам мотаешься, выросла Катька. Вот так вот. Так что, ты сам что будешь делать, скажут родители – женись на Катьке, и ты женишься?

– Ну, посмотрю, что там за Катька выросла. Может, и женюсь, а что? Родители уж всяко мне добра хотят, а не плохого.

Андрей в изумлении смотрел на брата, который еще не очень давно наперекор родителям остался служить сверхсрочную… А теперь готов жениться на девушке, которую даже не помнит в лицо.

– Я тебя не понимаю! – воскликнул Андрей. – Ведь ты ни мать, ни отца не послушал, когда на службу пошел…

– То служба! Ты не путай! – строго сказал брат. – Вот что, Андрюха! Поехали домой, поговоришь еще раз с родителями, помиритесь! И мой тебе совет – слушай, что они тебе говорят. Они жизнь долгую прожили, нас вырастили! А сам ты горячку не пори, успеется жениться!

Андрей задумчиво болтал ложкой в стакане. А так прекрасно начинался день – он собирался делать предложение любимой девушке…