Текст книги "Охота на ведьму"

Даже мой батюшка, на глазах у которого сломалась треклятая птица, до сих пор не может поверить в то, что она была механической.

Так или иначе, но с той поры прошла неделя, батюшка даже ездил в соседний город к старому другу – часовому мастеру, в надежде, что тот сможет отремонтировать «паэллу», но мастер сказал, что представления не имеет, как этот непонятный и грубый механизм мог петь.

А вчера король приказал батюшке, чтобы через три дня он поймал птицу и снова посадил в клетку, поскольку Его величество желает показать её своим гостям – кузине и королеве-матери, что завтра прибудут в столицу с визитом. Мой отец в панике и вот уже неделю его мучают недомогания.

Сказать же Его величеству, что паэлла – лишь механическая игрушка – невозможно, тот никогда не поверит, что атийские послы преподнесли ему «фальшивку», скорее он отправит отца в заключение… Или на плаху.

Люция замолчала, с мольбой взирая на Тороя. Тот задумчиво смотрел в окно – в тёмных волосах белел цветок жасмина, брови сосредоточенно сдвинуты. Через пару секунд мужчина, словно очнулся ото сна.

– Весьма слезоточивая история, – равнодушно изрёк он. – Но от меня вы чего хотите? Я не мастер по ремонту механических игрушек, да и в птицах не разбираюсь…

– Я понимаю, но про вас говорят, будто несколько лет назад вы входили в состав Великого Магического Совета…

– Врут.

– … и я подумала, что даже, если это ложь и выдумки, то вы всё равно сможете что-нибудь придумать. Ходят слухи, будто у вас много знакомых, которые умеют разные необычные вещи. В конце концов, чтобы спасти отца я готова заплатить большие деньги, ведь можно же организовать похищение этой птицы из оранжереи, тогда Его величество не будет иметь претензий к папе. – По мере того, как Люция излагала эти невероятные предположения, голос её становился всё тише, а интонации всё безнадёжнее.

Торой молча прошёлся по комнате, у двери круто развернулся, направился к окну, возле которого снова замер, заложив руки за спину.

Со своего места Люция смотрела на него полными слёз глазами – силуэт Тороя двоился, троился и дрожал – вот и четвёртый появился в такой же голубой сорочке и узких чёрных брюках. Ещё секунда и крупные, как фасолины слёзы посыпались из глаз девушки.

– Прекратите рыдать. – Раздражённо бросил Торой от окна. – С чего вы взяли, что я стану вам помогать?

– Я могу заплатить вам, столько, сколько скажете. Любую цену…

– Я спрашиваю вас не о том, как вы со мной расплатитесь, а почему вы решили обратиться за помощью именно ко мне, – отрезал он.

– Потому что про вас говорят, что вы сволочь и висельник… Что вы отчаянный авантюрист и искатель приключений, который любит опасности.

Он хмыкнул.

– И кто же такое говорит? Ваш папаша?

– Нет, – она пропустила шпильку, решив, что не время отвечать сарказмом на сарказм, – но так говорят многие сплетники. А уж среди начинающих магов про вас ходят совершенно невероятные слухи. Говорят, будто вас давно бы арестовали и отправили на виселицу, но вы так умело обводите власти вокруг пальца, что, хотя они и подозревают вас в связи с Гильдией Чернокнижников, но доказать это никак не могут. Ещё говорят, будто маги в некоторых королевствах за вашу голову готовы заплатить немало золота. Вот поэтому я и подумала, что вы сможете помочь.

Торой нахмурился:

– Спешу вас разочаровать – я берусь за ту или иную авантюру, исходя из соображений собственной выгоды…

– Я же обещаю, что заплачу столько, сколько вы попросите! Какой назначите задаток? – она поспешно потянулась к узлу со своей одеждой, где в изящной сумочке лежал туго набитый монетами кошель.

– Почему вы думаете, что под словом «выгода» я подразумеваю именно золото? – искренне удивился он.

– Так чего же вы хотите? – голос девушки был исполнен отчаянья.

Торой снова задумался. Люция внимательно всматривалась в его лицо, надеясь угадать, о чём он размышляет. Ничего не вышло – чёрные брови упрямо сдвинуты на переносице, синие глаза сосредоточенно всматриваются в пейзаж за окном, губы плотно сжаты. Наверное, Тороя всё же нельзя было назвать красивым, но определённое обаяние…

– О чём вы сейчас думаете, что у вас так глупо открыт рот и вытаращены глаза? – Он задал этот вопрос неожиданно, но Люция не растерялась.

– Я думаю о том, что, может быть, станет меня жалко, и вы согласитесь помочь…

Торой расхохотался.

– Ладно, пожалуй, я так и поступлю, раз уж вы столь трогательно наивны. Но услуга за услугу. Я постараюсь привести в «чувство» эту, как её…

– Паэллу?

– Ну да, но и вам со своей стороны придётся попотеть, дорогая моя. Что ж… Едем к вам. Птичка, я так понимаю, дома с папой?

– Да. Но это невозможно, чтобы вы ехали к нам! Отец ни за что вас не пустит на порог!

– Вот как? Что ж, тогда я остаюсь здесь, а вы со своей дохлятиной разбирайтесь сами. – И Торой без предисловий плюхнулся на кровать, смяв покрывало.

Люция с досады прикусила губу.

– Едемте, я что-нибудь придумаю!

– Вот видите, при желании даже невозможное становится возможным! И безо всякой магии. – Мужчина бодро поднялся. – Забирайте свой узел. Кстати, на чём вы сюда добирались?

– Что за вопрос, конечно, на извозчике! Надеюсь, вы не думаете, будто я настолько глупа, что приехала сюда в своём экипаже?

– Странно, но именно об этом я и думал. – Он усмехнулся. – Что ж, вы умнее, чем кажетесь.

Люция прикусила язык, стараясь удержаться от словесной перепалки.

– На чём мы поедем? – спросила она, стараясь ничем не выказать своей досады и обиды.

– До Площади Трёх Фонтанов доедем с кем-нибудь из торговцев, за небольшую плату нас посадят в телегу с овощами, через площадь перейдём пешком, затем где-нибудь в переулке я свистну извозчика, на нём и доберёмся до вашего дома, за квартал до особняка сойдём, а там уж вы сами придумывайте, как нам незаметно попасть внутрь.

Люция вздохнула.

– Как долго…

– Зато безопасно. – Отрезал Торой

– А что вы собираетесь делать с птицей?

– Представления не имею. Вполне возможно, что, посмотрев на эту вашу паэллу, я откажусь от всякого сотрудничества. Погодите паниковать, – успокоил он девушку, увидев, как вытянулось её лицо, – обычно из любой ситуации можно найти выход.

Люция решила, что задавать дальнейшие вопросы будет пустой тратой времени, поэтому она подняла с пола тяжёлый узел с намокшим платьем и проследовала к двери. Торой, не ожидавший, видимо, такой покорности, удивлённо вскинув бровь, направился следом.

Они спускались по скрипучей лестнице – впереди невзрачная худенькая девушка в платье простолюдинки и с огромным узлом наперевес, следом молодой высокий мужчина.

Люция открыла дверь, вышла на залитую солнечным светом улицу и с наслаждением вдохнула прогретый пыльный воздух – в сравнении с кислыми запахами таверны он показался ей просто свежим морским бризом… В следующий момент замешкавшаяся на пороге получила ощутимый тычок под рёбра:

– Пока вы здесь блаженствуете, время идёт, а я и так потратил его на вас слишком много, топайте вперёд. И дайте мне ваш узел.

Лиция с благодарной улыбкой протянула Торою свою ношу:

– Спасибо.

– Не благодарите, я вызвался вам помочь вовсе не потому, что хочу казаться галантным, просто незачем привлекать лишнее внимание зевак – худосочная барышня, тягающая неприподъёмную ношу и здоровый амбал, беззаботно идущий рядом.

Люция исподлобья смерила Тороя насмешливым взглядом – высокого же он о себе мнения. Даже при очень сильной натяжке её стройного спутника нельзя было назвать амбалом. Высокий, гибкий, но, скорее жилистый, чем мускулистый, и уж точно далеко не мощный.

Почувствовав её взгляд Торой, беззаботно перебросил огромный узел через плечо и, не поворачиваясь, спросил:

– Что?

– Простите? – Девушка опешила – неужели она сказала то, что думала вслух?

– Что вы так на меня уставились?

– Я?

– Ну да, вы. Здесь больше никого нет.

– Ах, ну что вы допытываетесь, уж и посмотреть нельзя! – С досадой выпалила Люция, – Идёмте же! Нужно найти кого-то, кто подвезёт нас.

С этими словами она решительно направилась вперёд. Торой, усмехнулся, глядя ей вслед, и лёгкими шагами направился за своей странной спутницей.

Девушка тем временем смело зашагала по мостовой, в следующее мгновенье кто-то с зычным гиканьем, стремительно вылетел на неё из-за поворота, объятый огромными клубами пыли. Люция увидела рвущихся вперёд стройных лошадей со вспененными боками и совершенно обезумевшими от скачки глазами, над лошадьми возвышался широкоплечий кучер, размахивающий хлыстом. Сердце юной искательницы приключений ушло в пятки, ноги отказались повиноваться, и она замерла посреди дороги, как столб. Словно в тумане Люция почувствовала, что кто-то изо всей силы бесцеремонно, выдёргивает её за руку прямо из-под копыт рвущихся лошадей.

Конечно, это был Торой. Вот он уставился на неё со скептической улыбкой, мол, что барынька, проштрафились, довыпендривались? Тёмно-синие глаза смотрели на Люцию, не скрывая насмешки:

– Вы впервые вышли пешком, я полагаю? – С едким сарказмом спросил мужчина свою спутницу. – По сторонам смотреть непривычны?

«Ага, не обращайте внимания, господа прохожие, я тут изо всей силы стараюсь быть незаметной, поэтому и едва не угодила под копыта лошадей», – вяло подумала девушка.

Мимо с грохотом промчался безумный экипаж, сверкнув на солнце золотыми гербами. Злой кучер привстал на козлах и, проносясь, мимо бледной Люции изо всей мочи проорал ей в лицо:

– На дорогу смотри, дура безмозглая! – удар хлыста разорвал знойный воздух и покрытые пеной лошади растворились в клубах пыли.

Девушка, расширившимися от страха глазами, всё ещё смотрела в ту сторону, откуда появился сумасшедший возница, в горле у неё стоял ком, губы дрожали от еле сдерживаемых рыданий, глаза щипало от подкатывающих слёз. Наконец, первые крупные капли потекли по перемазанным пылью щекам.

Люция поспешно отвернулась от Тороя, пытаясь скрыть свою досаду, обиду и унижение. Проклятый мужлан, грубиян самоуверенный, нахальный субъект, как он смеет, как смеет постоянно унижать и оскорблять её! Глотая слёзы, девушка попыталась взять себя в руки, нет уж, ни за что она не доставит ему радости увидеть себя плачущей.

– Прекратите реветь, что вы, право, словно ребёнок, – с плохо скрываемым раздражением бросил Торой, – в конце концов, мне совершенно не улыбается видеть вас с размозженной головой и переломанными конечностями. Может быть, я и висельник, но вовсе не жестокий тиран. Так что вытрите слёзы. Вот, возьмите.

С этими словами мужчина протянул ей безукоризненно чистый носовой платок.

Люция, с достоинством приняла подношение и, шмыгая носом, утёрла слёзы, оставляя на щеках грязные разводы.

Торой, тем временем вновь утратил к ней интерес и оглушительно свистнул проходящей мимо телеге с глиняными горшками. В отличие от обезумевшего извозчика, несшегося, что есть духу, горшечник ехал степенно и неторопливо, ещё бы, горшки – вещь хрупкая. Поравнявшись с молодой парой, возница натянул поводья. Смирная гнедая кобылка остановилась, недовольно скосив карий глаз на попутчиков и подёргивая ухом.

– Эй, любезный, не будете ли вы так добры довезти меня и мою сестру до площади Трёх Фонтанов? – обратился к вознице Торой, сверкнув на солнце несколькими медными монетами.

– Отчего же не помочь хорошим людям? – Горшечник чинно расправил бороду, и с достоинством принял из рук Тороя пару медяков, – садитесь, но, ежели сильно торопитесь – не обессудьте, поедем медленно, товар, сами видите, хрупкий, поспешать не могу.

– Нет, нам не к спеху. Забирайся-ка. – Торой легко подсадил Люцию в телегу, а сам, водрузив ей на колени узел с платьем, запрыгнул на сиденье рядом с кучером.

Словно нехотя, телега тронулась. Гнедая кобылка шла неторопливо, глухо цокая копытами по камням мостовой. Убаюканная неспешной качкой, Люция начала успокаиваться. На улице стояла липкая жара, солнце пекло затылок, клонило в сон. В полудрёме девушка прислушивалась к неспешной беседе сидящих впереди мужчин:

– Уезжаете из города? – спросил возница, перебирая в руках поводья.

– Ну да, сестру замуж выдаю, вон, приданое везём. – Лениво ответил Торой.

– Чего ж ревёт-то? – вяло поинтересовался горшечник.

– А, поди, пойми этих баб. Радуется, наверное… – также вяло ответил «брат». – Что в городе-то слышно? Говорят, ко двору должна прибыть королева-мать?

– Ну да, завтра ожидают. Эх, и суматоха будет… Ходят слухи, рынок на день закроют, чтобы телеги с товаром по городу не сновали. Одни убытки… Да ещё, судачат, будто королевский птичник заболел и лежит при смерти. А из питомника Его Величества пропала какая-то редчайшая птица, люди болтают, что птичник продал её за большие деньги, а сам теперь разыгрывает представление с хворью, дабы скрыть свою причастность к делу.

– Вот как? – всё так же вяло произнёс Торой. – Неужто ему мало платят, чтобы так рисковать своей шкурой?

Люция между тем, напряглась, как тетива. Девушке стоило немалых усилий, сдержаться и ничем не выдать своего волнения. Она сидела, стиснув узел с одеждой и, кусая губы, молилась, чтобы эта медленная, бесконечная поездка наконец-то закончилась.

– Да кто ж поймёт этих богачей, – натягивая поводья, произнёс горшечник, – Но, говорят, птица была редчайшая, государь просто в ярости… Да ещё эта неразбериха с магами, которые снуют по королевству…

Торой видимо заинтересовался последней фразой возницы:

– Что за неразбериха?

– Дык, табунами, говорят, валят на запад, в Атию.

– И что же в этом такого? – Как будто бы искренне поинтересовался пассажир.

– Ну, ведь война с атийцами всего пятьдесят лет назад была, только-только улеглись эти страсти и, вдруг, такие дела. Кто их поймёт, вдруг новую армию собирают – магическую, и снова на нас двинут? О, кажись, приехали, ребята! – с этими словами горшечник натянул поводья, остановив свою кобылку.

Торой спрыгнул с телеги и помог спуститься на мостовую своей спутнице.

– Спасибо, добрый человек.

Горшечник улыбнулся в бороду и, ничего не сказав в ответ, тронул с места. Торой, проводил его взглядом и, забросив за плечо узел с одеждой, повернулся к побледневшей от волнения Люции.

– Вы слышали, слышали?! – вцепилась она в своего спутника, – Слышали, что он сказал?

– Слышал. Подумаешь, валят на запад, тоже мне повод для паники… – рассеянно отмахнулся её спутник.

– Да нет же! – Яростно зашептала девушка, удивлённая такой недогадливостью собеседника. – Откуда он знает про птицу, с чего он взял, что батюшка при смерти? Откуда королю стало известно обо всём? Я опоздала, опоздала!!!

– Прекратите истерику, – отрезал Торой, – примем к сведению полученную информацию. Если горшечник прав, то в вашем доме уже вовсю снуют королевские стражники. Значит нужно быть настороже.

– То есть как? Бросить папу? Вы это мне предлагаете?

– Пока я ничего не предлагаю, возможно, всё ещё и обойдётся, а наш милый возница всего-навсего неистовый фантазёр.

– Неистовый фантазёр? Вы издеваетесь? Уж на кого-кого, а на неистового фантазёра этот бородатый чурбан был похож меньше всего!

– Успокойтесь сейчас же. – Тихо, но властно приказал Торой. – Мы с вами в центре огромной площади, где повсюду снуют люди, хотите, чтобы через пять минут вокруг нас собралась толпа зевак, желающих понаблюдать за ссорой?

И снова Люция прикусила язык. Как это у него получается, всегда, что бы ни сказал – прав, а она вечно остаётся в дураках. Или, как верно выразился кучер безумного экипажа, в дурах.

Тем не менее, девушке не осталось ничего иного, как поспешить следом за своим спутником.

Площадь Трёх Фонтанов, несмотря на изнуряющую жару, оказалась полна людьми, всё же это было единственное место в городе, где сохранялась хоть какая-то прохлада… Три огромных мраморных фонтана в виде гигантских водяных лилий, выбрасывали в дрожащий от зноя воздух прохладные искрящиеся струи, в тени каштанов, окаймляющих площадь прогуливались пары, изредка появлялись лотошники, предлагающие купить сахарные фигурки, леденцы или воздушный рис (всё изрядно подтаявшее от жары). Стайка детворы, бегала вокруг центрального фонтана, брызжа друг на дружку водой. Город жил обычной жизнью… Вон зеркальщик, почтенный Баруз с любовью протирает выставленные в витрине зеркала, а у булочной тётушки Вальдбе как обычно очередь за сладкой сдобой…

Однако Торой подгонял Люцию так, что они миновали Фонтаны без малейшего промедления и, не успев насладиться окружающей красотой, свернули в один из тихих, тенистых переулков.

– Теперь я отправлюсь на поиски извозчика, а вы постойте пару минут здесь вместе с этим узлом, – сказав это, её спутник исчез.

Девушка осталась разглядывать окружающие дома. Надо сказать, это были самые обыкновенные строения из природного камня – некрасивые и ничем не примечательные. Люции было скучно топтаться здесь в одиночестве и бездействовать, особенно ей претило состояние беспомощности и неизвестности.

В доме напротив скрипнули ставни. Люция подняла глаза. Из окна высунулась женщина необъятных размеров:

– А ну, давай отсюда, попрошайка! – рявкнула она на девушку. – Иди, иди, нечего стоять под окнами честных людей, здесь ты ничего не получишь.

– Но я ничего у вас не прошу. – Осмелилась возразить Люция.

– Не просишь! Все вы ничего не просите, только выглядываете, где бы чего умыкнуть, да обдурить простодушных людей!

– Простите, сударыня, я не пытаюсь вас обдурить, просто… Просто я ищу работу. – Девушка сказала первое, что пришло в голову. Больше всего она боялась, что толстая дама своими воплями привлечёт в тихий переулок стражников.

– Работу? А рекомендации у тебя есть? – сменила толстуха гнев на милость.

– Нет, сударыня. Я нигде раньше не работала, моя матушка скончалась на днях, и я осталась совсем одна, вот и решила идти в город искать работу.

– И кем же ты хочешь работать? – несколько смягчившись, но всё ещё с подозрением спросила Люцию женщина.

– Мне всё равно. Могу судомойкой, могу служанкой, могу садовницей, но только не кухаркой. Готовить я не умею.

– Надо же. Впервые вижу барышню, тем более такую взрослую, которая бы не умела готовить. Что ж, через три дома отсюда семье Дижан требуется служанка, обратись к ним. Если ты, не попрошайка и не проходимка, тебя примут.

– Спасибо сударыня. – Ответила Люция, не двигаясь с места.

– Ну? И что же ты стоишь? – в голосе толстухи снова появились нотки недоверия.

Пришлось девушке поспешно подобать свой узел и брести к указанному дому. Женщина проводила её взглядом и уже через дюжину шагов Люция услышала, как снова скрипнули, закрываясь, ставни.

Девушка остановилась. Прошло несколько секунд и в переулке раздалось цоканье копыт, сопровождаемое тихим поскрипыванием колёс. Старенький невзрачный экипаж остановился рядом с искательницей приключений, дверца гостеприимно распахнулась:

– И зачем вы потащились сюда, если я на доступном языке просил ждать в условленном месте? – сварливо спросил Торой.

Люция вздохнула и забралась внутрь.

– Дама вон из того дома стала задавать вопросы, она приняла меня за попрошайку. Пришлось соврать, что я приехала из деревни в поисках работы, иначе она позвала бы стражу…

Торой хмыкнул.

– Что-что, а врать вы, как я вижу, горазды. Эй, трогай! – крикнул он извозчику. – Нас доставят до квартала, соседнего с вашим. Дальше пойдём по переулкам пешком. И давайте впредь без самодеятельности.

Люция кивнула.

Скрипя колёсами, экипаж тронулся вперёд.

Через несколько минут движение прекратилось.

– Высаживайтесь, – подтолкнул Торой девушку.

Люция покорно вышла на улицу.

Торой бросил вознице серебряную монету. Кучер поймал её на лету и, попробовав на зуб, тронулся дальше.

– Между прочим, в мои планы вовсе не входило платить за вас, – веско заметил спутник Люции.

– Я верну вам деньги, – с достоинством промолвила девушка, – не переживайте, все траты будут покрыты.

Он в ответ лишь усмехнулся:

– Как это, однако, по?шло! – Торой снова взял узел и перебросил его через плечо. – Вроде бы приличная девушка, из аристократической семьи и так глупо повёрнутая на деньгах. Мне нет никакого дела до этих медяков, я лишь пытаюсь дать вам понять, что будь я несносным невоспитанным и грубым мужланом, я вовсе не стал бы платить за вас и тащить ваш узел.

– Между прочим, вы сами сказали, что тащите мой узел потому, что не хотите привлекать лишнее внимание, а платите за меня должно быть только из-за того, что я возмещу любые расходы в тройном размере. – Резче, чем требовалось, осадила его Люция.

Торой хмыкнул:

– А вы, я смотрю, начинаете с моей помощью разбираться в жизни.

– Да уж, стараюсь.

По мере приближения к дому Люция почти физически ощущала собственную независимость от странного спутника.

Спустя несколько извилистых переулков молодые люди вышли к высокой каменной ограде.

– Эта стена окружает наше поместье, если мы пойдём вдоль неё, то через несколько сот шагов углубимся в парк, там, рядом с кустами шиповника в стене будет небольшая калитка. Обычно она заперта, но нынешним утром я покинула дом этим путём. В общем, дорога будет открыта. Далее нам придётся тихонько прокрасться с восточной стороны, там, где хозяйственные постройки, и забраться по плющу на крышу оранжереи. Ну, а оттуда уже можно будет без труда попасть в библиотеку на втором этаже.

– Вижу, вы не раз выбирались из дому таким экстравагантным способом.

– Да, в детстве я часто тайком пробиралась в парк, чтобы… Ну, чтобы побыть в одиночестве.

Торой смерил её подозрительным взглядом:

– Должно быть, в детстве вы были весьма странным ребёнком. Насколько я знаю, нормальные дети редко ищут одиночества, в основном они предпочитают висеть на взрослых или играть с другими детьми.

– Я всегда была немного странной. Всё, теперь тихо. В парке может быть садовник или кто-нибудь из горожан, а я вовсе не хочу, чтобы они услышали, как я крадусь вдоль стены, переругиваясь с незнакомым мужчиной.

Однако, несмотря на все опасения Люции, вздорной парочке, так никто и не встретился.

Вскоре эти двое, углубились в ухоженный красивый парк. Пройдя ещё немного и, миновав подстриженные в форме шаров молодые ели, они вышли к чугунной калитке. Аккуратно раздвинув ветки шиповника, Люция толкнула изящную витую дверцу. Калитка мягко, без скрипа открылась. Путники вошли на территорию особняка.

Торой окинул взглядом ухоженный газон, клумбы и аккуратные одноэтажные постройки (по-видимому, – домики для прислуги) – всё дышало достатком. Людей и в этот раз видно не было, словно какие-то неведомые силы благоволили успешному завершению пути.

Перебежав газон, молодые люди оказались рядом с особняком – высоким зданием с огромными окнами, затейливой, но несколько безвкусной лепниной и страшными мраморными мордами горгулий под карнизом, которые уж совсем не вписывались в облик постройки. Торой окинул дом несколько озадаченным взглядом – такого сочетания роскоши и безвкусицы ему ещё не доводилось видеть ни разу. К восточной стене особняка примыкала одноэтажная постройка с пилястрами и капителью, видимо та самая оранжерея, о которой говорила девушка, плотный полог плюща поднимался на крышу здания и был покрепче любой верёвочной лестницы.

– Лезьте за мной, только тюк захватите, нельзя оставлять его здесь, слуги наткнутся, будет скандал. – С этими словами Люция начала ловко карабкаться вверх, на крышу постройки. Торой пристально смотрел за тем, как мелькают в подоле платья стройные ноги. Какое-то странное сомнение зарождалось в его душе.

– Эй! – шёпотом позвала сверху девушка. – Вы там что, уснули что ли? Бросайте сюда узел и лезьте скорее.

Мужчина с подозрением уставился на её раскрасневшееся лицо.

– Ну? Что вы так на меня таращитесь? Лезете вы или нет? Теряем время!

Пожав плечами, он последовал за своей спутницей. И уже через несколько секунд стоял рядом с ней на крыше оранжереи.

– Вон в то окно. Лезьте первым, оно открыто. Я подам вам узел. Давайте быстрее, умоляю! – девушка уставилась на него глазами, полными немой мольбы.

Торой ловко подтянулся и перемахнул через подоконник.

– Держите узел! – Люция подала ему тюк с тряпьем.

Мужчина подхватил поклажу, и девушка без промедления забралась в окно.

– Ну, вот и всё. На месте… – облегчённо выдохнула она, спускаясь с подоконника на пол.

Торой огляделся – комната на библиотеку походила мало, точнее не походила вовсе – совершенно пустая, но с высокой мощной дверью. Окном что ли ошиблись?

– Что… – мужчина повернулся к своей спутнице и осёкся.

Люция сотворила в воздухе быстрый и несколько неряшливый пасс. Торой почувствовал, как узел с тряпками, лежащий у его ног, налился непонятной тяжестью.

– Не двигайся. Будет только хуже. – Девушка закрыла окно на шпингалет и запечатала его ещё одним, но уже менее нервным пассом. Торой увидел, как щель между створками исчезла, словно её и не было.

Так глупо попасться! В примитивнейшую ловушку к третьесортной ведьме! Он даже не мог понять, каким образом этой сопливой девчонке удалось его столь безыскусно провести. Однако, не утратив надежды на спасение, он всё же попробовал пошевелиться и, конечно, не смог, – тюк с одеждой, лежащий в ногах, превратился в огромный белёсый пористый гриб, из разряда тех, что растут в тёмных сырых подвалах. Этот гриб, а точнее его подрагивающие тошнотворные поры мягко обхватили обе ноги и с липким чмоканьем присосались сквозь одежду к коже. Торой почти физически ощущал, как парализующий тело яд, распространяется по кровеносным сосудам. Руки онемели, грудная клетка и всё, что скрывалось под ней, тоже. Ещё пара секунд и сердце остановится. Он с невысказанной яростью смотрел на стоящую у окна ведьму и жалел только об одном, что не может перед смертью произнести ни слова. Через пару секунд сердце болезненно сжалось и замерло, Торой даже не почувствовал, как его онемевшее тело обмякло и упало в жадно раскрывшиеся поры гигантского гриба. Мир вокруг опрокинулся и всё поглотила тьма.

* * *

Он открыл глаза, тупо соображая, что же произошло. Первое, что предстало взгляду – был потолок. Высокий, покрытый причудливым орнаментом. По углам орнамент переходил в лепнину. Где-то он уже видел похожую… Ах, ну да! Снаружи дом был украшен такими же безвкусными цветками-лепестками. К счастью искажённых морд горгулий под потолком комнаты всё же не оказалось. Даже от сердца отлегло…

Торой сел. Комната оказалась небольшой, но, тем не менее, очень неуютной. Помещение было оформлено в багровых тонах – тяжёлые терракотовые гобелены по стенам, пурпурный ковёр на полу и мебель красного дерева, выполненная в отвратительном аляповато-пафосном стиле. Обивка мебели почему-то была из ослепительно-белого бархата. Этот отвратительный контраст снежно-белого и багряного действовал на нервы и раздражал невыносимо. Окна? в комнате не было, но там, где оно предположительно могло бы находиться, стоял массивный чугунный канделябр. Красные свечи чуть слышно трещали и в их колеблющемся свете тени на гобеленах тревожно подрагивали.

Всё в целом было мрачным, безвкусным и вычурным. К счастью, кроме мебели и пленённого мага в комнате никого не было.

Мужчина попытался встать. Не тут-то было! Руки и ноги затекли, но пока ещё ничего не болело. Единственной и главной неприятностью после знакомства с Ведьминым Грибом был не столько сильный озноб, сколько немота и слабость во всём теле.

Где-то в глубине дома послышались лёгкие шаги. Торой, двигаясь, как пятисотлетний гном, неуклюже сел на диване и устремил взгляд на дверь. Конечно, можно было схватить огромный канделябр и помахать им перед носом восхищённого хозяина комнаты, вот только как? Тело совершенно не повиновалось, даже язык и тот еле ворочался. Всё, что мужчина смог сделать, так это выпрямиться – раз уж его, столь бездарно пленённого, оставили в живых, нужно доиграть сцену достойно, без истерик.

Чародей горько усмехнулся, вспомнив наивное лицо своей гостьи. Надо же, попасться на удочку к неуклюжей девчонке! Кто бы раньше сказал, что такое может случиться с ним, ни за что бы не поверил.

Тем временем, один из гобеленов мягко всколыхнулся от сквозняка – скрытая за тяжёлой драпировкой дверь открылась – пламя свечей дрогнуло, и вот из-за терракотового гобелена появилась вчерашняя ведьма. Одета она была, разумеется, иначе – вместо суконного наряда, выданного Тороем, на девушке было простенькое ситцевое платье.

Маг смерил вошедшую пристальным взглядом.

Люция с удивлением уставилась на своего пленника, видимо она не ожидала, что он так быстро придёт в сознание. Ведьма растерялась, она-то пришла специально, чтобы привести Тороя в чувство, а он оказался настолько непробиваемым, что смог очнуться без посторонней помощи. Воцарилась неловкая тишина.

Первой её нарушила ведьма:

– Торой, простите, что пришлось так поступить с вами. Это было подло, но я недостаточно сильна, чтобы играть в открытую. Вы бы сделали меня в два счёта, а я не могла допустить поражения.

– Я это понял. – Он нашёл в себе сил хотя бы говорить членораздельно, но это усилие далось с таким невероятным трудом, что даже голова закружилась.

– Вы ничего не хотите спросить? – Совершенно искренне удивилась она.

– Нет.

Снова повисла неловкая пауза. Люция оказалась не готова к такому повороту событий, она ожидала, что пленник заплетающимся языком будет сыпать проклятиями, задавать вопросы, требовать объяснений, обвинять, угрожать, но уж никак не молчать с видом напускного равнодушия.

Наблюдая за всей гаммой чувств, промелькнувшей на лице девушки, Торой был и взбешён и рассмешён одновременно. У этой самоуверенной особы хватило наглости и хитрости провести его и, при всём при этом, она из-за своего простодушия даже не могла скрыть острого чувства вины, как, собственно, и удивления, что ей удалось-таки согнуть в дугу опытного мага. В то же время именно эта кажущаяся бесхитростность оставила его вчера в дураках.

– Советую тебе сейчас пробраться тишком из этого дома, забрать с собой ценности, какие сможешь, деньги и бежать из города. Потому что, как только ко мне вернутся силы, после этой твоей аферы с Грибом, я сотру тебя в порошок. – С расстановкой закончил Торой. Речь далась с невероятным трудом – на лбу выступили крупные капли пота, в голове звенело, кровь оглушительно пульсировала в висках.

– Мы перешли на «ты»? – с удивлением спросила Люция.

– После столь тесного знакомства, думаю, это не будет зазорным.

– Хорошо… Так что ты спросил?

– Я не спросил, я посоветовал.

Ведьма устало вздохнула, но учтивости тона не изменила:

– Торой, ваши силы к вам не вернутся, пока вы здесь. Это особенная комната. – Со всей возможной мягкостью сказала Люция. – Я вовсе не хочу вам зла, но, должна признаться, что использовать свои способности в этом интерьере вы не сможете.