Текст книги "Мы – Виражи!"

Алёна Кашура
Мы – Виражи!

Слушайте аудиоверсию книги

Художник

Тамара Мартынова

© Кашура Е. А., 2020

© Мартынова Т. Ф., 2021

© ООО «Издательство «Абрикос», 2022

Часть 1
Хуже не бывает

Глава 1
Банк «Крот»

Пылкий огонь танцевал во тьме. Он распускал широкие лепестки, лихо пощёлкивал, брызгал искрами. А всё ради зрителей, что собрались вокруг, пусть было их не так много: папа, мама, бабушка, трое детей – и все по фамилии Вираж.

Близнецы Малинка и Ломик радовались огню, как старому другу, с которым давно не виделись. Они угощали его сухими щепками и подсаживали на кончики веток горячие язычки пламени.

Остальным Виражам до огня дела не было.

Викки исполняла свой собственный номер: плясала на старом пне, задрав руки к звёздам, чтобы поймать мобильную сеть и отправить парочку сообщений лучшей подруге Лине. Бабушка Роза куталась в шаль и, прищурив левый глаз, смотрела на молодой месяц, похожий на изогнутый лепесток кувшинки. Месяц то и дело заслоняли завитки пара, которые поднимались из бабушкиной кружки. И бабушка сдувала их, чтоб не мешали.

Папа хоть и смотрел на огонь, но видел что-то другое, далёкое от лесной поляны. А мама помешивала еду в котелке. Ей хотелось приготовить ужин на костре, как в настоящем походе, чтобы сделать особенным их первый вечер вдали от дома. Но макароны слиплись и подгорели, потому что маме не хватало опыта. Ещё вчера она варила супы и каши дома, на плите с керамическим покрытием и умным таймером, который сам выключал конфорки в нужное время.

Да… Ещё вчера в семье Виражей всё шло по накатанной колее.

Ещё вчера…

* * *

Просторный коттедж Виражей в закрытом посёлке на берегу озера, на Зелёном мысе, был наполнен ароматом запечённой индейки и спаржи. Мама закончила сервировать стол на открытой веранде, когда по гравию подъездной дорожки зашуршали шины белого джипа – это папа вернулся домой.

Все удивились. Обычно он приезжал вечером, почти ночью, когда Малинка и Ломик смотрели десятый сон. Папа возглавлял банк, который сам создал, и ему хватало работы даже по выходным. А сейчас была середина недели, и часы в гостиной показывали всего лишь без четверти пять.

– В гроб и то краше кладут, – проворчала бабушка Роза, когда папа поднялся на веранду.

Она никогда не держала при себе своих замечаний.

– Антон, что стряслось? – мама заволновалась. – Ты заболел?

Папа поправил очки и тяжело опустился в кресло.

– Упали ставки по вкладам? – предположила Викки. – Клиенты забирают деньги с депозитов?

Она мечтала стать папиной правой рукой после окончания школы, поэтому знала о работе банка почти всё. Но и Викки не угадала. Папа вздохнул.

– В чём дело? Выкладывай! – приказала бабушка Роза и стукнула кулаком по подлокотнику кресла-качалки. – Не тяни резину!

Папа отвернулся к берёзке, росшей неподалёку от ступеней веранды, ещё раз поправил очки и ответил:

– Я банкрот…

– Что значит банк «Крот»? – перебила Малинка.

– Это значит, что у меня больше ничего нет, – пояснил папа. – Ни работы, ни денег. Вообще ни копейки.

– Что?! – воскликнула бабушка.

Папа не обернулся к ней. Он продолжал говорить с берёзкой:

– Меня могли обвинить в мошенничестве. И даже посадить в тюрьму. Но Дима Бардин меня спас. Только для этого пришлось отдать ему все сбережения. И джип. – Папа сглотнул, поправил очки. – И коттедж. Мы должны освободить его завтра.

– Коттедж?! – бабушка Роза принялась раскачиваться в кресле так, словно хотела умчаться на нём подальше от всех проблем. – Это наше единственное жильё! Ты в курсе?!

Папа развёл руками.

– А вот и не единственное, – мама обошла стол и погладила папу по голове, забыв снять варежку-прихватку. – Есть ещё дом на колёсах. Он три года стоит без дела с тех пор, как его купили. Прикрепим его к старому «Форду»… «Форд» и домик отдавать не надо?

Мама с тревогой посмотрела на папу.

– Нет, – он горестно мотнул головой. – Их разрешили оставить… Чтоб мы не были совсем уж бездомными. И могли уехать.

– Вот и уедем! – подхватила мама. – Самое время опробовать домик: летние каникулы в разгаре. Поэтому отправимся в путешествие… к морю! Мы десять лет не были в отпуске из-за папиной работы. Отдохнём, расслабимся. К тому же я кое-кто накопила. А ещё можем заложить в ломбарде мои украшения. Денег на какое-то время хватит…

– Хммм, – выразила сомнение бабушка Роза, но её короткое замечание потонуло в крике близнецов.

– Ура-а-а! – Малинка и Ломик подскочили и принялись вертеться и подпрыгивать.

Их движения напоминали ритуальный танец папуасов, которые поймали крупную дичь.

Близнецы обожали дом на колёсах и давно изучили его до последнего винтика. В нём было всё, что необходимо для путешествий: четыре удобные кровати, крошечная кухня с уютным диванчиком и складным столиком, душ и туалет, вместительный шкаф… Сколько раз близнецы тайком пробирались в гараж, где томился их дом. Сколько раз воображали, что бороздят в нём Австралию или Африку!.. А теперь путешествие будет взаправдашним!

Конечно, Ломик сомневался, что потерять всё – это очень уж весело. Папа вон какой грустный… Но Малинка радовалась, и он должен был её поддержать.

– Глупые! – Викки подскочила, точно ужаленная, и толкнула каждого близнеца в бок. – Теперь у вас не будет отдельной комнаты! Не будет игрушек!

Близнецы остановились, потирая бока. Но не прошло и минуты, как Малинка снова пустилась в пляс.

– Ура! Не надо убирать комнату! Не надо раскладывать по местам игрушки! – завопила она, и Ломик, конечно.

Викки закатила глаза. Людям уже по девять лет, а ведут себя как малявки! Один мозг на двоих – ничего не соображают. Но мама-то, мама!

– Мы же не уедем отсюда, правда? – Викки с надеждой взглянула на маму, которая по-прежнему гладила папу варежкой-прихваткой. – Надо что-то делать!

Она любила Зелёный мыс и большое тихое озеро, обрамлённое высокими соснами; их просторный уютный коттедж, свою светлую комнату. Ей нравилось, что до озера ровно пятьдесят пять её, Виккиных, шагов. И что по осени на берегу созревает крупный сочный боярышник, от которого кончики пальцев становятся розовыми и покрываются мягкими волнистыми морщинками. Викки готова была зубами вцепиться в Зелёный мыс, лишь бы не уезжать.

– Папа что-нибудь придумает, – пообещала мама дрогнувшим голосом. – А сейчас давайте обедать – индейка стынет.

Папа не успел ничего придумать. Он вообще не проронил ни слова после того, как объявил о банкротстве. Молчал папа и на следующий день, когда в коттедж явились мужчины в чёрных пиджаках и чёрных очках – все на одно лицо. Малинка назвала их Чёрными Чернушками, позаимствовав прозвище из любимого японского мультика. Они велели Виражам выметаться.

– Это незаконно – отнимать у нас единственное жильё! – попробовала сопротивляться бабушка. – Мы будем жаловаться! Мы пойдём в Конституционный суд! Будем звонить президенту! Мы…

Чёрные Чернушки были неумолимы. А папины друзья, которым звонила мама, чтобы спросить совета, не брали трубки. Пришлось наспех собирать те вещи, что не успели упаковать накануне, и крепить к «Форду» дом на колёсах. Мама справилась с этим благодаря подробной инструкции, которая чудом сохранилась в одном из шкафчиков, куда она пыталась впихнуть свою любимую соковыжималку.

– Пока папа не придёт в себя, я побуду капитаном, – сказала мама и уточнила: – Если никто не против.

Она чувствовала себя так, словно пролезла в кассу без очереди. Или уселась в чужое директорское кресло. Мама не привыкла решать важные вопросы в одиночку. Всегда и во всём она полагалась на мужа. Но что делать, если он молчит?

Мама села за руль, пристегнулась ремнём безопасности и завела двигатель.

– Курс – к морю, – объявила она, стараясь говорить бодро, и вбила данные в навигатор.

Так Виражи покинули Зелёный мыс.

Никто не обернулся. Слишком больно было смотреть, как Чёрные Чернушки хозяйничают на родной лужайке и топчут мамины бархатцы лакированными ботинками.

Глава 2
Обещание чуда

До моря добирались долго. По дороге пришлось дважды останавливаться на ночлег – едва ли мама ехала быстрее не самого отчаянного велосипедиста. К тому же она боялась вести машину с прицепленным домиком в темноте. Теперь Виражи сидели в лесу возле танцующего огня.

Никто не знал, что их ждёт и как быть дальше. Папа по-прежнему молчал и не отзывался, когда к нему обращались. Лишь изредка он поводил плечом и досадливо говорил что-то вроде «Ай, отстаньте!».

– Может, он того, – бабушка Роза постучала по лбу костяшками пальцев, – умом тронулся?

Мама осуждающе посмотрела на неё.

– Поймите, всё, что было для него важно, разрушено, – она попыталась оправдать мужа.

– Всё, что для него важно, никуда не делось. Оно здесь, возле этого костра, – возразила бабушка.

И Викки мысленно с ней согласилась.

Малинка и Ломик не слушали разговор взрослых. Они наслаждались лесом.

Темнота вокруг была живой: она шуршала и стрекотала, шелестела и поскрипывала. Где-то ухала сова, а вот стремительной тенью промелькнула летучая мышь. Дома, на берегу озера, тоже был лес. Но посёлок ограждал высокий глухой забор, и мама строго-настрого запрещала за него выходить. Лес Зелёного мыса давно стал для близнецов ручным и понятным, как прикормленная белка, которая приходила на веранду за орешками. Они исследовали его вдоль и поперёк – от забора до забора.

То ли дело новый лес, неизведанный, где нет границ. Что он скрывает? Какие тайны? Малинку тянуло во тьму как магнитом, но она держалась – знала, что мама будет переживать.

Неожиданно прямо у неё над головой вспыхнул голубой огонёк. Он покружил возле любопытного носа Малинки и полетел прочь от костра. Ломик тоже увидел огонёк. Брови его поползли вверх – огонёк не был светлячком или каким-то другим насекомым. Казалось, это светится в воздухе жемчужина.

«За ним!» – кивнула головой Малинка и медленно-медленно, чтобы никто не заметил, начала отползать от костра.

Потихонечку, полегонечку, ещё и ещё… Туда, где свет костра бледнел и таял. Где завис крошечный голубой огонёк, словно поджидая детей. Ломик, понятно, пополз следом, не бросать же сестру. Он робел, но у Малинки хватило бы храбрости на роту солдат. Ломик заряжался от неё, как от батарейки.

Когда острые ветки кустов упёрлись Малинке в спину, огонёк полетел дальше, и она нырнула за ним – тихо, как кошка. Ломик набрал побольше воздуха, словно там, за кустами, поджидало безвоздушное пространство, и тоже продрался сквозь ветки. Правда, немного громче. Его тут же схватили за руку и потянули. Малинка, конечно, кто ещё? У неё руки цепкие, как клешни крабов, с другими руками не спутать.

Ломик шёл за сестрой и смотрел ей в затылок, на взлохмаченные вихры. Куда они идут? Зачем преследуют загадочный огонёк? Может, лучше повернуть обратно, пока не поздно? Эти вопросы крутились у Ломика на языке, но он не успел их задать. Неожиданно Малинка остановилась – огонёк замер на месте.

– Смотри! – она ткнула пальцем вперёд.

Ледяные мурашки поползли у Ломика по спине, потому что огонёк начал увеличиваться и светить всё ярче. Сердце забилось у Ломика в груди, словно рыбёшка, попавшая в сачок.

– Ой, мамочка, – пискнула сестра и шёпотом приказала: – Замри!

Но Ломик и без того стоял еле живой от страха. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. А огонёк тем временем принял очертания… человека.

Стало светло как днём. Время для Малинки с Ломиком остановилось. Они увидели того, о ком прежде не знали, и получили обещание, о котором не помышляли.

А когда человек растаял во тьме, близнецы поклялись сохранить увиденное и услышанное в тайне до поры до времени – такое условие им поставили. И скрепили клятву железными объятиями под названием «Седьмая печать», от которых трещат рёбра и дыхание застревает в горле.

* * *

– Ну и куда подевались шилохвосты? – бабушкин голос разломил тишину, словно яичную скорлупу.

Мама и Викки вздрогнули. Только папа по-прежнему безучастно смотрел в огонь.

– Балбесы, – Викки закатила глаза.

– Марина! Ромочка! – обжигая пальцы, мама поставила на траву котелок с пригоревшими макаронами и огляделась по сторонам.

Близнецов нигде не было. Никто не отозвался на её крик.

– Антон, милый, – мама потрясла папу за плечо. – Возьми в машине фонарь. Нужно поискать детей.

– Ммм… – раздражённо отозвался папа.

– Антон! – в мамином голосе зазвенели слёзы.

Без толку. Папа словно пророс в землю.

– За мной! – бабушка Роза потянула маму. – Справимся без него.

Она уже взяла фонарь и плотнее закуталась в шаль, чтобы идти на поиски.

– Ты, Викки, жди здесь: вдруг шилохвосты вернутся, – скомандовала бабушка. – Если придут, дай три длинных гудка. А пока сигналь каждую минуту. Может, услышат и выйдут на звук…

Бабушка решительно шагнула с поляны, рассекая темноту светом фонаря. Мама незаметно взяла её за пушистую кисточку шали, чтобы не потеряться.

– Марина! Рома!

Их голоса метались среди тёмных стволов деревьев, как летучие мыши, которые сбились с курса. Они вспугивали птиц и мелких ночных зверей. Острые ветки царапали им руки и лица, словно сердились за то, что две женщины посмели нарушить ночной покой. Мама готова была разрыдаться, но бабушка упрямо продиралась вперёд, продолжая шарить во тьме лучом фонаря и звать, звать, звать…

Неожиданно со стороны лагеря раздались три длинных гудка автомобиля. Нашлись! Мама и бабушка обернулись. Они ушли от лагеря так далеко, что не было видно света костра. К счастью, Викки продолжала сигналить.

Исцарапанные и уставшие, мама и бабушка вывалились на поляну из зарослей и с облегчением выдохнули – близнецы сидели у костра, словно никуда не исчезали, словно взрослые их попросту не заметили.

– Ремня бы вам всыпать, – бабушка Роза упёрла кулаки в бока, и Малинка с Ломиком сжались под её тяжёлым взглядом.

– Или хотя бы в угол поставить, – поддакнула Викки, вылезая из «Форда». – Хотя где тут найдёшь угол?

Только мама не думала никого наказывать. Она была счастлива, что близнецы нашлись – живые и здоровые.

– Мариша, Ромочка, как вы могли уйти? Где вы были? – мягко упрекнула их мама, поочерёдно целуя то одну, то вторую макушку.

– Мы гуляли, – объяснила Малинка, уворачиваясь от поцелуев. – Знаешь, мам, это совсем другой лес, не такой, как у нас. Здесь столько интересного! А звёзды, мам… Ты видела, сколько их?

Мама улыбнулась. Две её главные звёздочки не затерялись во тьме. Другие не были ей нужны. Кроме Викки, конечно.

– Ну а ты, Рома, почему пошёл? Почему не остановил Малинку? – спросила мама. – Ты же такой рассудительный!

Ломик пожал плечами и покосился на бабушку, которая нависала, точно скала. Когда это он мог остановить сестру-близнеца? Да её и цепями не удержать!

– Отвечай! – прогрохотала бабушка.

– Ну-у-у, – протянул Ломик.

Он не любил болтать. Зачем тратить лишние слова, если Малинка может сказать всё, что нужно, и даже больше? Кроме того, его упрямый язык не желал произносить букву «р». «Малинка и Ломик» – так представлял он себя и сестру, когда был младше. Все, конечно, смеялись, поэтому Ломик начал стесняться говорить. А вот прозвище у близнецов так и осталось. Даже когда Малинка научилась р-рычать за двоих.

– Молчит… Опять молчит, – Викки покачала головой.

– Ладно, давайте ужинать, – устало улыбнулась мама. – Где там наши тарелки?

И пошла за сервизом, который прихватила из дома.

Глава 3
Подарки для Викки

День за днём Виражи медленно продвигались вдоль побережья. Они выбирали полупустой кемпинг[1]1
  Ке́мпинг – оборудованный летний лагерь для автотуристов c местами для установки палаток или лёгкими домиками, местами для стоянки автомобилей, летними ду́шами и туалетами.


[Закрыть], жили там, покуда не надоест, а затем отправлялись дальше.

Малинка была счастлива. Она гоняла босиком, плавала до посинения. Поджаривалась на солнце или закапывалась в песок так, чтобы одна голова торчала. «Не жизнь, а малина, – думала Малинка. – Жаль, папу раньше из банкиров не выгнали!»

Ломик делал всё то же самое, что и сестра-близнец. Но порой он замирал возле папы и смотрел на него не моргая. Малинка видела – Ломика пугает папино лицо: пустое, словно у куклы. Брат становился бледным и растерянным, совсем как два года назад, когда Малинка потащила его в отдел со сладостями и они заблудились в гипермаркете.

Малинка не позволяла Ломику долго смотреть на папу. Она силком волокла близнеца к шумным волнам, которые – Малинка знала – смоют любые тревоги. И вскоре Ломик начинал смеяться почти так же громко, как сестра.

Но вот мама решила вернуться в цивилизацию. На одной из развилок она повернула к курортному городку. Его улицы были забиты машинами и людьми. Мама с трудом проехала на стоянку и устало откинулась на спинку водительского сиденья.

– Ну всё, – выдохнула она, – побудем среди людей. Хватит с нас кемпингов – Ломик с Малинкой скоро в папуасов превратятся.

– Или в обезьян, – вставила бабушка.

Малинка была не против.

– Зато мы сможем лазить по деревьям и питаться одними бананами, – заявила она и подтолкнула близнеца локтем: – Правда, Ломик?

– Угу, – отозвался брат, хотя предпочёл бы остаться человеком.

– А мы сможем показывать вас за деньги. Глядишь, заработаем на новый коттедж, – съязвила Викки.

В последнее время она вредничала чаще обычного, потому что всё вокруг её раздражало. И узкая койка в домике на колёсах. И вездесущий песок, который, сколько ни вытряхивай из постели, никуда не денется. А главное – бабушка и близнецы на соседних койках! Ломик причмокивал во сне, словно доедал остатки ужина. Малинка по ночам шумно дрыгала ногами, сбивая одеяло на пол. Бабушка храпела, словно забуксовавший грузовик. Никакие затычки не спасали Викки от всех этих звуков: она привыкла спать одна в комнате.

Мама не ответила на колкость Викки. Только покачала головой и вышла на парковку. Близнецы выпрыгнули за ней, как два кузнечика.

– Можно нам с Ломиком к морю? Мы только туда и обратно! – затараторила Малинка.

– Погоди, торопыга, – ответила мама. – Есть идея получше. Сейчас мы идём гулять по городу все вместе. Потом пообедаем в кафе.

– С чего вдруг такая роскошь? – спросила Викки. – Мы снова разбогатели?

Она ушам своим не поверила, когда услышала про кафе. Да и как поверить, если при каждом удобном случае мама напоминала: «Экономь!» Экономь электричество, воду в душе, шампунь, то-сё – всё… А Викки не привыкла экономить и привыкать не хотела!

– Ты забыла? – мама обняла старшую дочь за плечи. – Сегодня твой день рожденья!

– Ха-ха! Забыла! – расхохоталась Малинка. – Хорошо, что у тебя есть мы. Мы-то помним! Правда, Ломик?

– Угу, – подтвердил близнец.

«Вот до чего меня довели! – подумала Викки, вскипая. – Про собственный праздник забыла!» А вообще-то ей всегда нравилось число тринадцать. Оно не раз приносило удачу, и Викки с нетерпением ждала день рожденья – что подарит тринадцатый год жизни? Как оказалось, ничего хорошего…

Викки почувствовала, что внутри у неё нет радости – даже на донышке. Только бурлящее недовольство, заполняющее от макушки до пят. Ясно и понятно: не будет двухэтажного торта, как в прошлом году, и шумных одноклассников с ворохом подарков. Её поздравят только родные, а их Викки каждый день видит…

– Ладно, идём, – мама пригладила волосы, глядя в боковое зеркало «Форда». – Антон, ты с нами?

Папа, как обычно, не отозвался. Он сидел в раскладном кресле, пялясь в пустоту сквозь заляпанные стёкла очков. И Викки в очередной раз подумала: в день, когда они потеряли всё, они потеряли и папу. Настоящий папа ходил в отглаженных рубашках и брюках. Его очки блестели, чисто выбритое лицо благоухало туалетной водой. А это существо было скорее недоразумением в папином обличье: мятые шорты, майка в пятнах, колючая щетина на щеках… Викки смотрела на него со смесью жалости и презрения.

– О! Это верно, кто-то должен сторожить наш домик, – не растерялась мама и чмокнула папу в лоб. – Какой же ты у нас молодец! Мы принесём тебе пирожное.

«Или косточку, – с досадой подумала Викки. – Сторожевым псам платят косточками». Она хотела сказать это вслух, но вовремя прикусила язык.

* * *

Кафе, конечно, не ресторан, где отмечали дни рождения Викки, но и не убогий домишко на колёсах – уже неплохо. По крайней мере, еда здесь точно вкуснее, чем то жуткое месиво, в которое превратилась мамина стряпня. Удивительно, как близнецы уплетали это за обе щеки?

В общем, Викки старалась не слишком привередничать, чтобы не портить себе настроение. К тому же она знала: сегодня мама вручит ей золотые серёжки, которые они вместе выбирали в одном из лучших ювелирных магазинов. Викки видела их у мамы в шкатулке ещё дома, в посёлке на Зелёном мысе. Мама всегда покупала подарки заранее.

Викки улыбалась, вытирала салфетками близнецовые щёки, перепачканные кремом. Она даже шутила совсем как раньше, и все хохотали до слёз над её меткими словечками и анекдотами. Наконец дело дошло до подарков: близнецы вручили старшей сестре бусы из мелких ракушек – сами делали, бабушка – блокнот для записей, а мама… Мама подарила свой старый жемчужный браслет.

– Прости, родная, – смущённо сказала она, заметив разочарование на лице дочери, – моих сбережений оказалось меньше, чем я думала. И я заложила в ломбарде последние украшения. Мы выкупим серёжки, когда всё наладится. Носи браслет с удовольствием!

Мама застегнула его на запястье Викки.

Но Викки не нужен был браслет! Она хотела серёжки! Она мечтала о них! Она их заслужила!

Раздражение, которое Викки старательно загоняла поглубже, вырвалось наружу кипящей лавой. Она вскочила и сорвала браслет.

– Не нужны мне такие подарки! – закричала Викки, не слыша, как жемчужины разбегаются в стороны, подскакивая, словно крошечные мячики. – И вы все мне тоже не нужны! Ясно?!

Близнецы бросились за жемчужинами в погоню. Они ползали под столом на коленях, бережно собирая в горсточки перламутровые шарики. Но Викки не смотрела на них. Слёзы застили ей глаза, а на языке словно копошились ядовитые скорпионы. Викки хотелось выплюнуть их, чтобы они жалили, жалили, жалили – всех вокруг…

– Ненавижу вас! Ненавижу! – крикнула Викки и бросилась вон из кафе.

– Кого-то она мне напоминает… Ах да, мою язву! – бабушкино замечание ударило Викки в спину.

– Не надо так о ней. Викки сложно принять новые обстоятельства, но она справится, – сказала мама. – Я свою девочку знаю.

Викки её не услышала. Она уже шла по улице. Шла куда глаза глядят.

– Мам, давай мы догоним Викки и притащим её обратно, – предложила Малинка, пересыпая жемчужины на ладонь маме. – Мы мигом! Правда, Ломик?

– Нет, – мама покачала головой. – Ей нужно побыть одной.

– А нам нужно праздновать! – решила бабушка Роза и разлила по стаканам газировку. – В конце концов, никто не запрещает отмечать день рожденья без именинницы!

– Только папе пирожное оставьте – вон то, шоколадное. Его любимое, – мама подняла бокал и через силу улыбнулась.

Она отпила глоток, когда услышала, что колокольчики на входной двери зазвенели. Мама резко обернулась, расплескав газировку, – вдруг Викки пришла обратно?

Нет, не пришла. Это были незнакомые люди.