Текст книги "Такие разные половинки"

Глава 11
Дейнари

Впрочем, безразличие этих женщин стало для меня наивысшим блаженством. Впервые за долгое время, проведенное на метхском звездолете, меня никто не мучил. Меня вообще не замечали.

Спустя пару дней, которые я провела, робко сжавшись в углу сугубо женской территории, когда за мной никто так и не явился, а добиться от меня вразумительных пояснений не удалось, метхчанки утратили ко мне всякий интерес. Единственным существом, что уделяла мне немного заботы и делилась пищей, стала миротка.

Первые сутки я и вовсе провела в туманном забытье, просыпаясь от боли, раздиравшей голову на части, и проваливаясь в обессиленный сон, едва она отступала. Когда же стоны и скулеж становились громкими, меня просто пинали, вынуждая замолкнуть и терпеть.

Но главное – меня не прогнали! Не потребовали вернуться к Кирену или встретиться с проявившими ярость членами команды. Наоборот – подбрасывали объедки, и позволяли посещать крошечный закуток для омовений и туалет. И, кажется, впервые за несколько лет, я постепенно расслабилась, начав полноценно спать. Отчего-то верилось, что больше я никому не нужна…

’Наконец-то обо мне забыли!’

В таком режиме, слившись в череду монотонных разговоров метхчанок о несомненных достоинствах рожденных ими воинов, и едва слышных утешениях миротки, прошло время. Сколько? Я не представляла…

Животик последней тоже начал округляться, меднокожие женщины и вовсе погрузнели до предела – даже я понимала, что им подходит срок рожать. Но никто не являлся проверить их состояние, я же не смела спросить хоть о чем-то. Лишь еда в тех же контейнерах, что я видела у Кирена, да изредка три чистых мешковатых полотняных одеяния появлялись в помещении во встроенном в стену отсеке распределительной системы звездолета.

Мне, после первого же раза с появлением чистой одежды, отбросили старое ’платье’, позволив прикрыть обнаженное тело. В остальном же… меня игнорировали, позволив упиваться ощущением, пусть и относительной, безопасности. Сон и покой пошли на пользу – удушливая боль, изнуряющая сознание, слегка улеглась, я все меньше проваливалась в темноту беспамятства. Но тем глубже погружалась в воспоминания о детстве, порой с трудом разбирая, что есть сон – бурлящие лавой реки Цезариона или отведенный мне пустой угол…

Сны же мои стали очень яркими! Порой я не только ’видела’ картинку, я чувствовала ее, слышала. Вздрагивала от ощущения присутствия кого-то… пугающего, посреди ночи вскидываясь и начиная озираться во тьме помещения. Мне чудилось, что там – за автоматической толстой дверью стоит Кирен! Он тяжело дышит, в каком-то бешеном исступлении сжимая кулаки, и рыча. Я даже ощущала холод металла, которого касались пальцы мужчины, впадая в шок от ужаса и непонимания: как такое возможно? Что за навязчивые видения?

Каждый раз все обрывалось, едва он, рывком развернувшись, уходил.

Но однажды дверь изолированного помещения, где находились ’метхские инкубаторы’, открылась. Едва услышав скрежет металла, я замерла, осознавая, что сейчас меня найдут. Заметив фигуры двух четырехруких, и вовсе перестала дышать, понимая, что настал миг расплаты за крошечную передышку в моей кошмарной жизни.

Увидев их, миротка немедленно поднялась со своей подстилки и покорно шагнула к выходу. Лишь на миг она обернулась ко мне, бросив грустный – прощальный – взгляд. Сердце мое дрогнуло, испытав очередную боль утраты.

Метхи не смотрели на нас – на их высокомерных лицах отчетливо проступало брезгливое презрение. Ни один из них не сделал и шага в ’женскую’ зону звездолета. Вероятно, они не заметили бы и меня. Но…

– У нас чужачка! Не признается, кто ее хозяин.

Голос одной из метхчанок прозвучал преданно и заискивающе. Естественно, воины отреагировали на ее заявление, устремив на меня взоры.

– Хвостатая? – Недоуменно переспросил один из них, обращаясь, разумеется, к своему спутнику.

Миротка напряженно замерла рядом с ними, едва прозвучало заявление ее недавней соседки. Она покорно смотрела в пол, не смея поднять взгляда в моем направлении.

Да я и сама сжалась, почувствовав себя центром внимания.

– Должно быть та убогая, что весь последний месяц полета искал Гринод. Другой арианки на борту не было. Инстинкт самосохранения у нее есть, сообразила, куда забраться.

– Да… – согласился с ним более пожилой, если судить по паутине морщин на лице, метх. – Сюда Гринод не подумал заглянуть – кроме нас и пары Талааса, что владеют этими самками, никому не войти. Да и брезглив он неимоверно, побоялся бы испачкаться о них. Все думал, найдет ее в нижней зоне, где орудия и сектор добычи.

– Надо сообщить ему, что нашлась его проблема!

– Думаю, поздно, он уже покинул звездолет. Едва сели на базу, как поспешил с отчетом к повелителю.

– Жаловаться? Что ж не летать нам больше с капитаном.

– Почему? Они же помирились? Кирен принял его – все было ровно между ними в последнее время. Должно быть, он устремился договариваться о церемонии единения с воином. Оттого так и спешил!

– Тогда надо сообщить капитану. Раз Гринод его образумил, он поступит с ней как должно. Став официальной парой Гринода, капитан получит большие возможности. Надо задобрить его, чтобы взял в следующий рейд. Поговаривают, что родня Гринода затевает нечто грандиозное, это шанс обогатиться!

Метхи рассуждали между собой о том, как с выгодой для себя поступить с фактом моего обнаружения. Мне же, съеденная несколько часов назад пища подступила к горлу – представить, что сделают со мной дальше – не могла.

Вновь заблокировав дверь, метхи удалились, продолжая беседу. Я успела заметить, перед тем как дверь захлопнулась окончательно, миротку, послушно семенящую за ними, словно она шла на привязи.

– Вот и тебе применение найдут! – Метхчанки взирали на меня с удовлетворением, явно полагая, что совершили благое дело, обнародовав факт моего присутствия. – Нечего пустой ходить! Жизнь женщины коротка, а нашему народу всегда нужны новые воины.

Отвернувшись, уставилась на стену над подстилкой, что освободилась. Разговаривать с этими двумя не могла – слишком по-разному мы воспринимали значимость размножения. Я впадала в ступор при одной мысли о том, что могу оказаться на их месте. А ведь это неизбежно?!!

’Мы приземлились’ – вдруг осознала я услышанное ранее. – ’Что если действительно можно сбежать?’

Но развить идею хоть в какой-то план я не смогла – дверь снова заскрипела, открываясь. Вернулся тот пожилой метх. С ним еще двое – оба рослые и мощные воины. Метхчанки горделиво приосанились (насколько это возможно в сидячем положении с такими животами!) при виде их, позволив мне предположить, что явились и их хозяева.

– Вот она! – Обличительный жест пожилого метха довел меня едва ли не до смерти от ужаса. Мне казалось, что грохот сердца сейчас оглушит всех.

Презрительные взоры его спутников безразлично скользнули по мне, чтобы так же на секунду задержаться на соплеменницах.

– Уходим, – отрывисто бросили им приказ. После чего обе женщины, с трудом заворочавшись, принялись подниматься. Лица обеих светились искренней радостью!

Я же сидела, не двигаясь, в ожидании приговора. Когда пара сильных метхов, а следом и с трудом поспевающие за ними метхчанки, удалились, вперед шагнул тот, кто до сего момента стоял немного в стороне, вне поля моего обзора.

Кирен!

Только увидев его, осознала, насколько боялась этой встречи.

Но… на лице капитана проступало лишь ледяное спокойствие. Сухо поджатые губы, скрещенные на груди ладони и отрешенный взгляд – не предвещали мне ничего хорошего. Я знала, что меньше надо бояться его ярости, чем такого вот выдержанного самоконтроля.

– Вы же вспомните о моей помощи, когда будете набирать команду на новый рейд? – Пожилой метх всем своим видом демонстрировал желание оказаться полезным.

– Несомненно.

Ох, я бы поостереглась радоваться на месте этого метха. Кирена, наученная годами наблюдений за ним, чувствовала прекрасно. И сейчас не сомневалась – его ответ двусмыслен!

Но пожилой метх плохо знал своего капитана.

– Я сообщу и Гриноду о том, что арианка нашлась, – стараясь услужить еще больше, закивал метх. – Вы же покараете ее за тот вред, что она причинила вашей паре?

Я сглотнула. Хвост, до сего момента обессиленно опавший на полу, задрожал мелкой дрожью.

– Несомненно.

Мне почудилась… ирония?.. Жесткий взгляд Кирена обещал мне немыслимые кары?.. Или что?

Дверь снова закрылась, уже в одиночестве отрезая меня от четырехруких. Выдохнув, я, в полуобморочном от страха состоянии, рухнула на пол. Время остановилось для меня. Тело, словно заведенная пружина, замерло в ожидании.

’Они вернутся? Куда меня отправят?’

Прошло полчаса или день – я не могла бы сказать точно, когда дверь снова открылась.

’Кирен’

Он был один! И он… ухмыльнулся, изучая меня, сжавшуюся на полу.

Миг, и он присел рядом. Еще секунда – руки метха обхватили мои плечи. Рывок – и меня вскинули вверх, притиснув к стене. Оперевшись на другую пару рук, Кирен навис надо мной. Мы пристально смотрели друг на друга. В моем взгляде точно был ужас, каждая клеточка моего тела трепетала от него. Глаза метха были… прищурены.

– Закрой глаза, – отрывисто произнес он.

И тут же одна его рука стиснула на затылке мои волосы, раздался треск материи, и половинки мешковатого балахона упали на пол. Хватка его рук разжалась, ноги дрожали, поэтому я по стене стекла ниже. Рухнуть окончательно не позволила ладонь, сжимавшая довольно отросшие волосы. Другой ладонью он, не глядя, поймал кончик моего взметнувшегося хвоста.

Взгляд уперся в пояс широких свободных штанов, в которых капитан упражнялся с мечами. И уже без всякого приказа я зажмурилась, отчаянно страшась представшего зрелища.

– Открой рот, – сухой и безразличный приказ.

Тело давно привыкло к алгоритму подчинения, и губы послушно разомкнулись. Две руки метха опустились на пояс брюк, он шумно выдохнул и медленно вдохнул. Я же внезапно словно увидела себя со стороны – покорную, слепо подчиняющуюся любым приказам и сносящую любое использование, сжавшуюся на полу женщину… вещь.

Дни отдыха, позволившие буре усталости и боли улечься, научили меня наблюдению. Наблюдать за Киреном я страшилась, всегда в его присутствии испытывая дикое напряжение и страх. Всегда старалась укрыться и быть для него незаметной.

Время в обществе женщин впервые дало мне возможность сознательно наблюдать… Меня не замечали, но не пугали. Я все видела, слышала и воспринимала по-своему. Анализировала…

И сейчас снизошло четкое осознание – они тоже вещи. Так же смиренно покорные своим владельцам. Их так же используют на износ. Они не имеют значения, и обречены служить хозяевам, пока не… придут в негодность.

Голова обессиленно упала на грудь, губы решительно сомкнулись.

’Эта дорога может быть длинной. Муки – невыносимыми и неизбежными. Зачем мне смиряться с этим, если конец… предопределен?’

Одна из рук метха стремительно обхватила мой подбородок, стиснув его, он дернул мои волосы, вынуждая поднять голову.

– Рот, – всего одно слово. Презрительно и гневно!

Мои родители не испугались мучительной смерти, они боролись до самого конца. Я позволила себе подумать о том, что давно скрыла где-то глубоко в памяти. Под слоем боли и страданий. Но сейчас мне необходимо было ожесточить себя! Это позволяло не бояться. Очнуться от сна смиренной покорности.

’Я дочь своего народа! Дочь своих родителей!’

– Нет, – с трудом шевельнув челюстью, я прохрипела единственное слово.

И сама испугалась того, как оно прозвучало. Безоговорочно! Как приговор… Как черта, которую я преступила.

Вероятно, был потрясен и Кирен, поскольку он замер, впервые за сегодняшний день действительно посмотрев на меня. Не мазнув взглядом вскользь, размышляя о чем-то другом, а целенаправленно взглянул в мое лицо, всматриваясь в выражение глаз.

Смотрела на него и я, чувствуя, как немеет от страха кончик хвоста и подрагивают ноги, но одновременно с этим сердце наполнялось ощущением силы и… веры.

’Всего одно крохотное слово, а он взглянул на меня. Возможно, впервые за все годы, что я провела на его звездолете. Взглянул, чтобы увидеть’

– Открой рот! – Повторяя приказ, он прищурился. Тон его казался острее метхского клинка, взгляд темных глаз – убийственным. Взгляд существа, которому подчиняются. Всегда! Иначе…

– Нет.

Мой голос прозвучал устало и безразлично. Да, это приговор. И это к лучшему!

’Не могу больше. И не смогу стать такой же вещью, как другие’

Пальцы руки, сжимавшие подбородок, надавили на плотно сжатые губы. Безжалостно и сильно. Грозя сломать мою челюсть – метх не допускал отказа. Его не волновала цена, когда дело касается… вещи. Его вещи!

Использовав единственный шанс избежать увечья, я инстинктивно дернула головой, избегая давления. Сокрушительно сильные руки соскользнули, наверняка оставив отметины синяков.

– Подчиняйся мне! – Кирен процедил приказ, превратившись в ожившего ледяного истукана. Я знала, такой самоконтроль – признак чудовищного гнева.

– Нет, – разжать губы было больно, но я вдруг вспомнила, что упряма… Была упряма.

И именно сейчас, в этот миг, что-то изменилось в нашем, таком уже длительном и наполненном моей мукой и его безразличием, сосуществовании. Изменилось что-то во мне! А он… он словно почувствовал это.

Или просто – не допускал и мысли о непокорности.

– Скоро ты будешь подчиняться, – абсолютно сухое, в чем-то даже веселое обещание. Вот только взгляд метха, сопровождавший его, был зловещим.

Рывок!

Боль пронзила голову – это Кирен за волосы швырнул меня на пол. Замерев, моргнула, избавляясь от набежавших слез. Внутренняя решимость не ослабла, не знаю, что случилось сейчас, но… я разозлилась!

К безразличию и холодности метха я привыкла давно. Тем более что никогда ранее моя персона не занимала его более чем то время, в которое он пользовался моим телом. Ничего нового не будет и сейчас – уже через миг он и думать забудет обо мне.

’А вот я не забуду! Не забуду невероятный всплеск восторга, когда с губ слетело это ’Нет’

Чувство самоуважения? Когда-то оно, подпитанное любовью близких и собственным мироощущением, переполняло мою душу. С тех пор прошло много времени, я утратила его. Совсем?.. Сейчас показалось, что нет.

Не желая попасться под руку метху, зная его яростный нрав и стремительность в решениях, я, едва способность дышать вернулась в полной мере, осторожно подобралась, намереваясь встать и перебраться в укрытый тонкими перегородками угол, что был отведен мне ранее. Но стоило шевельнуться, он обернулся.

– Кто-то разрешил тебе исчезнуть?

Изумленная заявлением, осмелилась бросить на меднокожего недоуменный взгляд. Он всегда предпочитал делать вид, что меня не существует, запрещал попадаться ему на глаза.

А сейчас… Стоило мне нервно дернуть хвостом, стремительно приблизился и присел рядом на корточки, уставившись изучающим взглядом. За столько лет, проведенных фактически рядом, мы еще никогда не смотрели в глаза друг друга по-настоящему – долго, с вниманием, и желанием предугадать дальнейшее.

Мне, от вида темных глаз метха в узких прорезях сощуренных глазниц, стало ни по себе. Он не обращал на меня внимания, даже когда наваливался сверху, блуждая взглядом где угодно, кроме моего лица, словно не видел, когда ’атаковал’ меня мечами, огибая смертоносными лезвиями контур замершего тела.

Может быть, смотрел однажды, когда схватил меня обессиленную после изнуряющего лечения, что спасло ему жизнь? Но видел ли он тогда что-нибудь? Осознавал?..

А сейчас смотрел… так, словно увидел впервые что-то новое… забавное.

’Не сломанное!"

Взгляд, изучив, кажется, каждый сантиметр моего лица, переместился ниже – к подбородку, небольшой груди, впалому животу, ногам… Метх, не шевелясь и задумчиво анализируя, рассматривал меня. И что станет результатом его откровенного изучения, я не представляла. Но знала, что ожидать от Кирена можно всего.

Однако, вкусив миг назад сладостный и одуряющий привкус протеста, я, собрав все крохи сохранившейся отваги, смотрела на него в ответ, не отводя взгляда. Пусть и знала, что он в любом случае поступит ужасно. Для воина неприемлем мой вызов. (А именно вызов бросила я ему, когда не подчинилась). Поэтому он не допустит ’сражения’ между нами, подавив мой протест в зародыше.

’Но Кирен не представляет, как неукротима вспыхнувшая искра!’

– Мы одни на корабле.

Не представляю, почему он решил сообщить мне об этом факте. Он не имел значения – все эти годы для меня не было разницы: есть ли кто-то за стенами его территории, или нет.

– Твое место! – Легко поднявшись, он пренебрежительно махнул одной рукой на… свою подстилку у стены. И отошел к двери, едва на информационной панели возле нее раздался звуковой сигнал.

Пока я, потрясенная, переваривала его последнее заявление, страшась представить последствия – что если он намекал на скуку и желание развлечься моим… воспитанием (террором)?! Впрочем, что в этом будет нового?

– Да, мы побеседуем, – между тем откликнулся метх на бормотание из динамика. – Можете подняться на борт.

После чего исчез за дверью. Я же, уставившись на указанное место, так и не решилась последовать приказу, оставшись на месте.

Уж слишком… опасно.

Дверь в помещение, застав меня врасплох, отъехала снова. В сопровождении Кирена внутрь вошел еще один четырехрукий! Взгляд его вспыхнул изумлением, едва гость заметил меня. Еще бы – в обществе воина женщина!

– Вы слышали о запланированной кампании? – Продолжил начатую беседу незнакомец. – Я могу предложить услуги в подборе команды.

– Нет, – сухой кивок Кирена и… расчетливая заинтересованность в его взгляде, когда он перевел его на меня. – Я не участвую. И мне не нужны посредники, команду я набираю сам.

– Но… – кажется, ответ удивил гостя. – Рейд организуют родственники Гринода…

– Нет!

Неизменно сухо. Но недовольство хозяина корабля буквально растекалось по каюте. Незнакомец не был глупцом, мгновенно переключившись на новую тему.

– О наш доблестный воин, да будут покрыты вечной славой имена ваших отцов, а сыновьям пусть сопутствует удача, я слышал, что и в этот раз ваш полет был успешным. Вы вернулись с богатой добычей. Могу ли я предложить вам отличный дом? В самом центре Азула, рядом с территориями отцов Гринода.

– Меня не интересует дом, – пренебрежительное движение плечами и парой скрещенных на груди рук. – Ни в Азуле, ни где-либо еще. Мой дом – тут.

– Что ж… – очевидно приуныл гость, явно ожидавший другого ответа. – Тогда, может быть, возьмете новый заказ? Я представляю интересы одного уважаемого метха…

– Кто – цель? – Перебил Кирен.

– Дети одного арианского торгового предста…

– Я не занимаюсь похищением детей, и я не связываюсь с арианцами, – оборвал рассказ Кирен. – У вас есть еще, что предложить мне?

Гость расстроенно качнул головой: нет!

– Тогда предложение, вернее товар… есть у меня. Вот!

И Кирен кивнул на меня…

– Арианка? – Гость обернулся. – Не самый ходовой товар среди самок. Эти хвосты… да и выдерживают они мало.

Спазм сдавил легкие: доигралась…

– Она беловолосая, – надавил Кирен на ’плюс’. – Таких еще никто не видел.

– Что мне с ее косм. Я вообще всем самкам удаляю волосы до продажи, с ними меньше хлопот, и покупают охотнее, – постарался нивелировать мое единственное достоинство купец. – Осеменяли ее? Не приносит потомства?

– Нет, она недавно дозрела. Отдам за две цистерны топлива.

Тело мое словно окаменело – я перестала чувствовать руки и ноги.

– Тогда почему продаете? Не оставите диковинку для осеменения? Да и дорого это.

– Она… пытается сопротивляться, – задумчиво пояснил мой хозяин. – Это ненормально. Но я знаю, есть разные заведения, разные предпочтения… Там ею заинтересуются. Поэтому и цена, ее можно перепродать выгоднее.

Помертвев, замерла, когда холодный и расчетливый взгляд уперся в мой живот. Он не смотрел никуда больше, ему были безразличны черты лица, ужас, плещущийся в глазах; сразу на живот.

– Осмотрю? – Проявил торговец дальновидность – ’бракованный’ товар ему был не нужен.

Кирен сухо кивнул.

Стоило метхам шагнуть ко мне, как захрипев от ужаса, я вжалась в стену. Но никого это не волновало. Пара рук хозяина вздернула меня вверх и придержала, позволив ладоням торговца приступить к осмотру. Первым делом он потянул меня за хвост, вызвав приступ яростного шипения. Но это оказалось только началом – оттянув хвост, его пальцы грубо втиснулись в тесную глубину моего тела.

Слезы текли по лицу от боли и страха, а торговец только довольно причмокнул. Шлепнул меня по груди, стиснул челюсть, вынудив приоткрыть рот, и недовольно покосился на мои клычки. После чего верхней парой рук развел ноги и, преодолевая мое бешеное сопротивление, так же протиснулся другой рукой в сухой плен моего сведенного мышечным спазмом тела.

Крик отчаяния вырвался из моей глотки.

– Громкая! – Довольно перебросился он с Киреном впечатлением, не обращая внимания на мои истовые попытки вырваться. – Есть те, что любят таких вот кричащих. И бьется она натурально. Пожалуй, да, найдутся на первое осеменение любители на такую странную самку. Согласен на две цистерны.

– Вот и прекрасно, – сдержанно откликнулся хозяин корабля и осторожно разжал руки, позволив моему телу рухнуть на пол. – Уверен, вы не прогадаете. Мне просто некогда искать покупателя самому, через пару дней улетаю.

Ловко вытянув из одежды узкий флакон, торговец поднес его к моему лицу. Едва странный аромат коснулся ноздрей, как тело стало сковывать ознобом неподвижности. Бессильная что-либо предпринять, я наблюдала, как метхи отошли к информационной панели, что-то там фиксируя.

После чего торговец с довольным видом подхватил меня парой рук и закинул на плечо. Мне предстояло покинуть корабль Кирена, чтобы на себе ощутить участь самки метхов. И сделать что-то – не в моих силах.

Взгляд в последний раз метнулся к Кирену. Капитан с безэмоциональным видом стоял возле ниши с клинками.

Тело, с каждой секундой все более погружаясь в темноту холодного онемения, оказалось неспособно даже на мольбу о пощаде. Я безвольно обмякла на плече торговца, отключившись.

Пришла в себя, ощущая жуткую боль в голове – испытанный ужас не прошел бесследно. Превозмогая пульсирующую в висках боль, я раскрыла глаза, жмурясь от тусклого света странных прожекторов под потолком. От них шел нестерпимый жар, ужасно хотелось пить.

Осмотревшись, со страхом обнаружила, что не одна. В помещении было с десяток женщин – в основном представительницы расы тартов, но заметила я и двоих меднокожих. Все они имели изможденный, даже изнуренный вид. Худые тела, едва скрытые лохмотьями, в которых с трудом угадывалась старая одежда, были покрыты множественными ссадинами и шрамами. Кто-то стонал, одна в странном исступлении жалась в угол, но большинство из них сидели неподвижно. Совсем! Словно не чувствовали своих тел или разучились управлять ими. И глаза… Взгляды большинства были пусты.

Чувствуя голод и боль в затекшем от неудобной позы теле, я медленно приподнялась, стремясь привалиться спиной к стене. Хвост, нервно подрагивал, реагируя на охватившую сознание панику: где я оказалась?

– Можно ли мне попить? – С натужным хрипом обратилась к той, что сидела напротив.

Не сразу она отреагировала, сосредоточив на мне взгляд.

– Нет.

Я чувствовала страшный голод – сколько я провела без сознания?

– А… еда?

– Ты первый раз. Кормить не будут, – голос татской женщины звучал тускло, она продолжала смотреть в пустоту. – Тогда ты не подойдешь для их целей. И может, не выживешь – зачем тратить пищу.

– Каких целей? – Оцепенев от страха, я впилась взглядом в лицо собеседницы. Никто из множества сидящих рядом женщин не реагировал на наш разговор.

– Вот, – она качнула головой в направлении бьющейся в углу метхчанки. Всмотревшись, я увидела, что тело ее окровавлено, а одна нога неестественно искривлена. – Она вернулась после первого раза. Но ей повезло – отдали четырехруким. Они постоянные, любят приходить вчетвером.

– А… а что с ней?

– Это у них ’любовь’ такая, – глухо отозвалась собеседница. – Но эти еще терпимы, они только бьют…

– Только?! – Я содрогнулась.

– Тебя отдадут резчику. Я слышала разговор, когда тебя принесли. Он любит светлую кожу…

– Резчик?!

– Вон, – очередной кивок.

В этот раз, проследив за ее взглядом, я судорожно захрипела сама. Там, в самом углу у стены, к которой я привалилась, скрытая телами других женщин, в луже крови лежала… землянка. Она умирала или уже возможно умерла?.. Обзор был недостаточным, чтобы увидеть. Но хватило и того, что бросилось в глаза – часть бедра и правый бок, представляющие собой жуткий рисунок из лоскутов кожи и мышц…

– Нет… – стон сорвался с губ.

– Он хорошо платит за первых, – угрюмый взгляд. – А ты беленькая. И сама пойдешь. Воду дадут – там наркотик. Скоро.

– Откуда, – голос сорвался. – Откуда вам знать?

– Тебя три дня как принесли, твое тело готово.

Содрогнувшись, я с усилием прикусила губы, сдерживая крик. Хвост, в рефлекторном защитном жесте, обвился вокруг ног.

’Как жалко, что лишь наши мужчины имеют на его конце острый шип!’

Замолчав, в ужасе от увиденного, я застыла в оцепенении, когда приоткрылась дверь и вошли двое. Огромные метхи, от которых в стороны шарахнулись все присутствующие пленницы, уверенно шагнули ко мне, выдернув вверх.

Яростно брыкаясь, я завизжала. Никто словно не услышал, меня вытащили в темный коридор, захлопнув дверь помещения с женщинами. Покрывало из помещения Кирена, что так и укрывало мое тело, улетело на пол. Все мои усилия вырваться оказались напрасны. Стиснув челюсть, в рот влили поток воды. Инстинктивно боясь захлебнуться, я начала глотать…

Эффект наркотика проявился быстро – тело вяло обмякло, перестав подчиняться мне. Я все чувствовала, понимала, но сопротивляться не могла!

– Удачная диковинка подвернулась, – толкая меня вперед, рассуждали идущие следом метхи. – Такой куш на ней сорвали. Он за пять раз заплатил!

– Не выдержит, – недовольно хмыкнул его собеседник. – Он перед первым разом вырезает на руках, перед вторым – на груди, третьим – ноги, потом – спина. На животе – в последнюю очередь. Никто не выдерживал пять, они сходят с ума от боли гораздо раньше.

– Оплату вперед! Не выдержит – его проблемы.

– Там у нас двое еще из наблюдателей…

– Говорю, удачный товар.

Едва не ослепшую от ужаса, резким толчком меня впихнули в небольшую комнату с большой кроватью с четырьмя металлическими столбиками. Там меня ждал метх… Толком не увидев его лица, я замерла, наткнувшись взглядом на набор острейших скальпелей, разложенных на узком столике возле кровати.

Тело отчаянно стремилось отреагировать единственно верным образом – спастись. Мышцы внутри натянулись от напряжения, волна судорожной дрожи прокатилась по членам. Но… сдвинуться с места я не могла, влияние наркотика странным образом сковало движения, все, что смогла – пара робких и отчаянно медленных шагов назад.

Это только позабавило всех: хохотнула парочка охранников, что привели меня, и рваным полуживотным рыком вырвался хрип из горла… резчика. В последней надежде вскинув на него умоляющий взгляд, увидела тело и лицо меднокожего, испещренное жуткими шрамами. Когда-то с ним проделали то же, что и он сейчас со своими жертвами!

Но легче от этой мысли не стало, я отчетливо понимала – не вынесу этого. Собственная плоть, казалось, уже начала ’стенать’, горя в пламени невыносимой боли.

’Я привыкла к ней?! Ха! Я просто еще не представляла, насколько разнообразной и раскрашенной в самые невероятные оттенки ощущений она может быть’

Приблизившись, метх стиснул шею, понукая сгорбиться и двинуться в нужную ему сторону. К кровати! К месту пытки…

Даже когда он опрокинул меня на спину, словно безвольную куклу, бросив на матрас, я не отводила глаз от его лица. Надеясь… Нет, в глубине души я уже понимала, что надеяться не на что. Просто желая предугадать миг, когда ОНО начнется. Моя сегодняшняя, удушающе и невыносимо медленная, смерть. Сколько раз я мечтала о ней, не представляя, что она станет настолько… жестокой.

С флегматичным видом, оценивающе рассматривая мое тело, словно мысленно уже видел его испещренным кровавым узором, он одну за другой, обвив мои кисти холодным прикосновением металла, растянул руки в стороны, приковав к столбикам кровати. А следом и ноги… С какой-то щемящей душу нежностью, метх коснулся икр, лаская их ладонями, как бы стремясь разгладить мельчайшие складки на полотне. Пальцами рук пробежался по сгибу правого колена, чтобы едва ощутимым образом обхватить ладонью щиколотки… коснулся их губами, языком… чтобы в следующий миг защелкнуть на них металлические браслеты, так же цепями прикрепленные к столбикам кровати.

Его лицо разгладилось, утратив всякую напряженность. Он словно пребывал в эйфории самого невероятного наслаждения… предвкушения его.

– Это тело, эта кожа идеальны! – Вдруг неразборчиво зашептал он, отбрасывая чем-то холодным родовой кулон брата с моей груди. И я увидела кончик его языка – он тоже был изувечен. – Арианка станет шедевром. Моим шедевром!

Руки и язык метха скользили по телу. Скованная наркотическим холодом, плоть странным образом реагировала на эти касания. Словно по мне перемещалась, несущая неизбежный конец, плеть, пропитанная ядом. Осознание неизбежного. Я почувствовала его, приняла… Приготовилась.

И в миг, когда резчик взял свой первый инструмент, едва различимым шорохом ознаменовав начало пытки, я увидела счастье, которым расцвело его обезображенное лицо.

Радостью, упоением творца и… безумием садиста.

Взгляд утратил всякую осмысленность, превратившись в бездонные провалы глазниц. Тогда я и поняла: мое время закончилось. И всей своей сутью арианки, принимающей этот конец, потянулась вглубь себя и одновременно в необозримую даль – туда, где было средоточие нашей энергии жизни. Праматери, давшей жизнь нашему миру.

Я прощалась.

Кулон нагрелся, реагируя на попытку использовать силы, так и не пробудившиеся во мне. Так и не давшие мне возможности призвать помощь!

Но усилие было на пределе моих возможностей. А возможно и больше – на пороге гибели любое живое существо будет сопротивляться особенно отчаянно. Пусть это и невидимый процесс, идущий только в моем сознании. Оно единственное, что подчиняется мне сейчас…

’Все временно, даже страдания. Важно просто ’дожить’ это время’

Усилие окончательно подорвало мои силы. Поэтому, когда острейший край скальпеля резчика рассек мою плоть на предплечье, я отреагировала падением в бездну.

Холодную, непроглядную, чужую и… бесчувственную. Такую далекую от живительного огня моего мира, и спасительно своевременную. Такой конец стал даром!

* * *

Вода ударила в лицо внезапно, резко вырывая из тумана небытия. Меня словно ударили чем-то тяжелым, ослепив и оглушив на время. Моргнув, вдруг осознала что… горю. Не могу двинуться, но отчетливо ощущаю охватившую тело боль. Собственное состояние было каким-то странным. Как своеобразная кома – ее облегченный вариант.