Текст книги "Обжигающий север"

Глава 2

Спать было очень тепло, даже жарко. Огромное тело за спиной ощущалось мощнейшей теплоизлучающей системой. Даже не заметила, как во сне раскуталась. Рядом со стархом никакое одеяло не требовалось!

Пробудившись окончательно, осознала, что меня прижал громадной рукой, расположившейся поперек живота, к своему телу спящий рядом мужчина. Дышал он глубоко и ровно. Видимо, в отдыхе нуждался не меньше меня. Прислушавшись, поняла, что на корабле наступил день.

За пределами кабинки шла типичная суета: корабль жил своей жизнью, до меня долетали обрывки фраз. Но быть отделенной от всего этого стенами, пусть и в обществе страшного старха, было отчего-то спокойно. Сейчас, пока он спит, не так страшно, а тепло и темнота внутри кабинки создают некое ощущение уюта и определенной безопасности. Решив не лезть на рожон и не будить его попытками отодвинуться, снова заснула.

Повторно очнулась уже оттого, что кто-то теребил за плечо. С перепугу, не разобравшись со сна, дернулась, желая вскочить, и едва не врезалась головой в потолок. В последний момент кто-то удержал.

Обернувшись, увидела рядом огромного мужчину, который в данный момент придерживал своей лапой мою макушку, и вспомнила вчерашние события: шанс… выбор… отлет…

Сразу испуганно замерла, рухнув на подушку и настороженно вглядываясь в его лицо в свете тусклого внутреннего освещения кабинки.

– В туалет нужно?

Этого вопроса не ожидала, но, услышав, поняла, что очень хочу. И кивнула, смутившись.

– Хорошо, пойдешь со мной. – И старх совершенно невозмутимо, неудобно изогнувшись в узкой для него тесноте кабинки, потянулся за своей одеждой. Несмотря на габариты, ловко натянул трусы и брюки, а потом, открыв крышку кабинки, выбрался наружу, освободив мне внутреннее пространство. – Одевайся, – вытягивая мешок с обувью, сказал он мне.

Я тут же метнулась за своей одеждой. Посмотрев на сильно испачканные штаны, перевела взгляд на матрас, на котором спать еще минимум неделю, и решилась. Переместившись на четвереньки, боясь и подумать о том, как выгляжу со стороны присевшего возле открытой крышки и наблюдающего за мной старха, быстро скатала застеленный матрас, отодвинув получившийся валик в изголовье. Подушки и одеяло запихала обратно в отведенный для них карман на стене. И только после этого, полулежа на голом днище кабинки, кое-как, выгнувшись дугой, натянула штаны, а потом и свою куртку. Руками коснувшись грязных и свалявшихся волос, поняла, что их не продрать, поэтому оставила это намерение. Свесив ноги наружу, натянула спрятанные вчера в карман носки и надела ботинки, уже стоявшие на полу рядом. После чего полностью выбралась в общий проход пассажирского отсека и, замерев рядом с запирающим кабинку стархом, беспокойно осмотрелась. Вокруг было множество пассажиров звездолета. Кто-то просто стоял в проходе между кабинками, кто-то лежал внутри, только выглядывая наружу, кто-то сидел, свесив вниз ноги. Большинство просто наблюдали за окружающей обстановкой, кто-то разговаривал между собой. В основном это были мужчины. Земляне, тувейцы, шекагары и несколько представителей еще не виданных мною ранее рас. При моем появлении пассажиры уставились на меня, оценивающе рассматривая. И каждый взгляд обязательно спотыкался об ошейник, который мои грязные и не очень длинные волосы не скрывали. И сразу в выражении лица заметившего появлялось что-то скабрезное, презрение и даже ненависть.

– Иди, – подтолкнул меня влево старх.

Я послушно пошла, чувствуя его подавляющее присутствие позади. Дорогу нам уступали мгновенно. Так, преодолев весь отсек нижнего трюма, где располагались дешевые спальные кабинки, вышли к санитарной зоне, находящейся в отдельном блоке у входа в отсек. Старх молча и невозмутимо кивнул мне на предназначенные для женщин помещения, а сам остался снаружи. Я поскорее шагнула внутрь, было уже совсем невтерпеж. Разобравшись с естественными потребностями, задумчиво остановилась возле умывальника. Вода на звездолетах в санитарной зоне была технической, находясь в замкнутом цикле постоянной очистки. Но за ее использование взималась плата. Мне же платить нечем, а входит ли услуга в билет купившего меня громилы, я не знала. Поэтому, как ни хотелось помыть руки и хотя бы освежить лицо, решила сначала выяснить этот момент у старха, ибо осложнений хочется еще меньше.

Шагнув за дверь, обнаружила его, спокойно ожидающего напротив входной двери, но, прежде чем успела озвучить беспокоящий вопрос, он сказал:

– Сейчас мыться. – И, развернувшись, пошел в сторону душевых помещений.

Вот это да! Я потрясенно засеменила следом, стараясь не отстать. Помыться – это в данных обстоятельствах было мечтой, причем труднодостижимой. Хотя странно это – оплатить полную помывку, но ютиться в спальной кабинке в трюме звездолета среди самых нелицеприятных категорий населения межгалактического содружества.

В душевых отсеках никого не было. Оно и понятно – неделю можно и без помывки пережить, а стоит удовольствие прилично.

– Раздевайся. – Грубый голос и спокойный тон. Кажется, начинаю привыкать к этому.

Помывочная зона состояла из небольших отсеков без дверей, с потолка которых текла вода, исчезая в сливном отверстии на полу. Старх быстро разделся сам. Я спешно отвела взгляд. Не то чтобы обнаженного мужчину никогда не видела, но именно этот конкретный мужчина меня пугал, и особенно в голом виде. А еще я ему полностью подчинялась и отказать ни в чем не могла, что тоже добавляло тревоги.

Кажется, он себя без одежды чувствовал естественнее, чем в ней. И это житель северных пределов!

Дрожащими пальцами принялась стягивать куртку, потом развязала завязочки, скрепляющие спереди чашечки бюстика, и сняла его. Бросив быстрый взгляд на хозяина и, удостоверившись в том, что он не смотрит на меня, занявшись поиском чего-то в захваченном с собой пакете, потянулась к поясу брюк. Сняв их, стянула и трусики.

– Чего ждешь? Пока еще кто-то придет? Заходи под воду, – не оборачиваясь, жестким тоном прикрикнул он.

Быстро свалив кучу грязной одежды в специальный карман рядом, рванула в душевой отсек. Старх тут же ступил следом, отгораживая и скрывая меня от любого постороннего взгляда своим массивным телом. Дернул рычаг, и вода обрушилась сверху достаточно мощным и теплым потоком. Мужчина завернул кран и протянул мне кусок мыла. Настоящий кусок твердого простого мыла – такого я давно не видела. Но не в моих обстоятельствах привередничать, поэтому, осторожно забрав, начала намыливать тело, а потом и волосы. Мыло, конечно, не лучший вариант, но точно предпочтительнее, чем оставить их грязными. Старх на меня не смотрел: повернув голову в сторону входа, чутко прислушивался. Но, как только я, задумавшись, стоит ли ему вернуть мыло, растерянно замерла, быстро обернулся и, забрав у меня кусок, тоже начал намыливаться.

Не зная, куда девать взгляд, я переводила его с места на место, но почему-то каждый раз натыкалась или на перевитую тугими мускулами руку, или на рельефный мужской живот. В глаза бросилось огромное количество необычных маленьких узоров-татуировок по всему его телу. Мылся он так же, как и говорил, – резкими, рублеными движениями, в итоге управившись гораздо быстрее меня и снова открыв воду.

С удовольствием ощутив теплый поток, тут же принялась смывать грязную пену и выполаскивать волосы. Старх изредка бросал на меня внимательные взгляды, но ничего не говорил и не прикасался. Вообще, меня не покидало ощущение какой-то его настороженности. Смыв с себя остатки мыла, он вновь перекрыл воду. После чего шагнул из отсека, освобождая мне путь.

Подойдя к карману со своей грязной одеждой, я потянулась за бельем. Надевать его на чистое тело будет неприятно, но не голой же ходить. Может быть, как-то удастся постирать? Не ходить же в этом остаток жизни?

– Надевай это.

Я удивленно оглянулась и обнаружила старха уже в штанах и ботинках. Он протягивал мне какой-то мягкий на вид сверток. Осторожно, чувствуя себя вдвойне неловко от собственного обнаженного и мокрого вида, шагнула к нему и взяла сверток. Развернув, поняла, что это одна из его рубашек, похожая на ту, что он вчера снял перед сном. Утепленная, толстая и очень длинная. Но главное – чистая! С учетом того, что у меня не было вообще никакой смены, раздумывать было не о чем. Обсохну – и тогда будет не так неприятно натягивать грязную одежду.

Быстро скользнув руками в рукава, застегнула на груди длинный ряд пуговиц. Тоже странность! Сейчас везде магнитные крепежи. Рубашка оказалась сильно велика, спускаясь ниже колен – без штанов можно вполне обойтись. Рукава я закатала, ботинки надела. Пока собиралась, обнаружила, что всю мою и свою грязную одежду он уже убрал в свой мешок.

– Все? – Старх вопросительно кивнул в сторону выхода.

Быстро развернувшись в нужном направлении, я зашагала вперед, стараясь своей медлительностью не вызвать его недовольства. Состояние заметно улучшилось – я была живой, чистой, выспавшейся и не страдала от голода. Меня не избили, не изнасиловали и не замучили! И даже непривычное ощущение отсутствия белья и неплотно прилегающей одежды не смущало.

Доведя меня до нашей кабинки, невероятный старх закинул в изножье мешок и сказал, склонившись ближе:

– Сиди тихо, я скоро приду. – При этом последовал красноречивый кивок на кабинку.

Тут же забравшись внутрь, я села, поджав ноги и расслабленно облокотившись на валик матраса. А он задвинул за мной крышку и ушел.

Снова клонило в сон, пока раздумывала над тем, что мне, кажется, повезло. Вопреки мрачным прогнозам тувейки меня выбрал не самый плохой мужчина.

Я вздрогнула, услышав резкий шум совсем рядом с нашей кабинкой. Стало любопытно посмотреть, что происходит снаружи, тем более от меня не укрылось, что, когда мы возвращались из душа, никто на нас внимания уже не обращал. Осторожно потянувшись к крышке кабинки, сдвинула ее в сторону и выглянула наружу. Почти тут же напротив меня присел здоровенный волосатый детина. Здоровенный – для жителя Земли.

– А меня не погреешь? – усмехнулся он и, неожиданно схватив меня за руку, дернул к себе, кивнув головой в сторону. – Вон моя кабинка, и со мной будет приятнее, чем с этим стархом.

Он мерзко захохотал, а я в ужасе закричала, пытаясь упираться. Но моих сил тут явно было недостаточно. Подтащив меня за руку, второй рукой перехватил за бедро под задравшейся рубахой и выдернул наружу.

– Помогите! – крикнула я, стараясь вырваться.

Никто даже не обернулся, хотя мы были в проходе далеко не одни.

– Пасть закрой, а то докричишься, – зло прошипел детина, наотмашь ударив меня по лицу.

Не успела я очухаться от боли, как меня рывком, приложив плечом об угол, затолкали в соседнюю кабинку. Обезумев от ужаса, заорала во всю силу легких, пытаясь оттолкнуть залезавшего следом мужика. В отчаянии бросилась вперед, стремясь впиться в его лицо зубами, но ухватила пустоту…

Неведомая сила выдернула детину наружу, после чего огромная, с заострившимися когтями лапа схватила его за горло и, впившись когтями в плоть, рванула на себя. Раздался страшный предсмертный, резко оборвавшийся вой, и жутким всплеском, разлетевшись полукругом вслед за движением лапы, выстрелила кровь. Мужик упал, заставив меня застыть в панике от вида развороченного окровавленного горла, торчащего куска оборванной трахеи и острого края переломленного позвоночника.

В пассажирском отсеке ненадолго наступила абсолютная тишина, а потом разнеслись крики паники, призывы к мщению и злые проклятия…

В ужасе, не контролируя себя, я забилась в угол, зажав рот рукой. Кусая собственную ладонь, в отчаянной попытке стремилась сдержать рвущиеся наружу истеричные рыдания. Било крупной дрожью и сдержаться не удавалось – даже сквозь прижатую к губам ладонь доносился мой панический скулеж. Нет, я видела раньше трупы, я видела, как убивают, как убивают жестоко… Меня трясло не поэтому… Этому подонку я бы не пожелала другой участи. Но убивала, просто замораживала паникой мысль о том, что я сама виновата в случившемся… Что все произошло из-за моего глупого любопытства… Что я нарушила его приказ… Что сейчас будут последствия…

В том, кто убил напавшего на меня, не сомневалась ни минуты. И когда, не обращая внимания на окровавленное тело рядом, старх присел на корточки и пронзил меня бешеным ледяным взглядом желтых глаз, я сразу поняла – вот она, развязка. Меня, парализованную этим взглядом, затрясло так, что казалось – весь корабль шатает в такт со мной…

– Пропустите, – раздался властный окрик неподалеку, и возле выпрямившегося старха появились мужчины, которых я видела только до пояса. Вооруженные. Охрана звездолета и… капитан, судя по форме.

Снова повисла звенящая тишина, разбавляемая только моим стучащим сердцем и животным нервным поскуливанием. Неожиданно тот, что был в форме капитана, тоже присел и, заглянув в кабинку, встретился со мной взглядом. Я вздрогнула: капитан тоже оказался стархом. Темная кожа, желтые глаза, мохнатые уши и плоский нос… странно подрагивающий сейчас. Он несколько мгновений спокойно и изучающе на меня смотрел, прежде чем выпрямиться, предварительно захлопнув крышку кабинки и погрузив меня в темноту.

– Уберите тут. – Теперь я знала, кому принадлежал командный тон.

– А что со… стархом? – раздался чей-то злой вопрос. – Он напарника нашего порвал.

– Сам виноват. Полез не к той бабе. Свое защищать имел право, – холодно прозвучало в ответ.

И – все: раздались уверенные, постепенно отдаляющиеся шаги. Потом совсем рядом что-то зашуршало, заскрипело. Спустя минут двадцать, судя по звукам, жизнь вернулась в прежнее русло, снова наполнившись обыденной суетой и приглушенными разговорами.

Все это время я, напряженно вслушиваясь, просидела не шевелясь. Для меня ситуация еще не достигла логического завершения…

Крышка отодвинулась, явив мне собственного владельца. Старх, скользнув взглядом по моим сразу задрожавшим губам, спокойно сказал:

– Вылезай.

С трудом, еле двигая онемевшими конечностями, выбралась наружу, страшась взглядов окружающих. Но рядом не было никого вообще. Даже крышки ближайших кабинок задвинуты. И тела тоже не было… И крови… Вообще, появилось ощущение, что весь этот кошмар мне привиделся.

Поскольку я застыла, щурясь и озираясь вокруг, старх подтолкнул меня слегка в плечо в направлении нашей кабинки. Опомнившись, тут же залезла туда, отметив разобранный матрас, подушку и одеяло.

– Раздевайся, – все так же бросил в своей манере – обстоятельно и без суеты.

Я, сглотнув, принялась трясущимися руками расстегивать пуговицы рубахи. Вот сейчас и случится давно и с ужасом ожидаемое. Кричать не буду. И так окружающих зрелищем порадовала.

Раздевшись, не глядя на мужчину, отложила рубашку в сторону и замерла, ожидая его дальнейших действий. Старх, протиснувшись головой и плечами внутрь кабинки, резко перевернул меня на живот. Лицом уткнувшись в подушку, я в последний миг, перед тем как попу опалило адской болью удара, поняла, чего ожидать. Но к тому, что будет такой сильный шлепок, не приготовилась. Слезы из глаз прыснули непроизвольно, и я, судорожно передернувшись, снова плюхнулась на подушку.

Крышка кабинки задвинулась, оставив меня в ореоле тусклого света в одиночестве. И на сей раз я четко расслышала, что ее закрыли на замочек. Некоторое время пролежала, продолжая плакать. Было больно: то место, что пониже спины, горело огнем, однозначно давая понять, что ближайшие часа три, а то и все пять лучше провести на животе. Но я была так рада наказанию, что плакала и от радости тоже. Оттого что все обошлось этим, оттого что действительно заслужила, оттого что все закончилось…

Глава 3

Пока плакала, незаметно уснула. Встрепенулась от какого-то стороннего шума и проснулась. По ощущениям, проспала недолго – час или чуть больше. Первым делом осторожно коснулась ладонью пострадавшей части тела. Боль все еще ощущалась, хотя жгло уже не так сильно. Вот же силищи у старха, при желании зашибет мгновенно.

Вспомнилось вырванное горло, рождая абсолютное понимание того, что купивший меня мужчина – существо очень опасное. А значит, придется быть очень осторожной, чтобы не разозлить его. Как говорила та рябая, надо к нему приспособиться. Раз уж так получилось, другого выхода нет.

Неожиданно уловила запах еды, повернулась и обнаружила у самого края матраса, со стороны входной крышки, небольшую округлую дощечку, на которой, укрытое сверху тряпицей, нашлось мясо, два очищенных земляных плода и ломоть хлеба. Тут же притулилась и вчерашняя фляжка. Невообразимо! Совершенно неожиданная в данных обстоятельствах забота.

Осторожно повернувшись на бок, укрылась повыше одеялом и подвинула еду ближе. Ела с наслаждением, смакуя каждый кусочек и радуясь самой возможности поесть вот так в одиночестве и спокойно. На пиратском звездолете далеко не всегда было хорошо с продовольствием, а есть мясо и вовсе приходилось нечасто – на мою долю его обычно не хватало. Тут же – настоящий пир. И все благодаря старху! Пока он действительно заботился обо мне как о члене семьи. Хотя как мне об этом судить? Мама умерла, когда я была подростком, а отец пекся постольку-поскольку. Защищал от своих, временами едой делился – и на том спасибо!

Сейчас же дала себе слово: сделаю все, что в моих силах, чтобы стать полезной старху. О том, каково быть женой, я не знала, но решила, что постараюсь научиться. Сегодня он меня спас во второй раз! И я теперь должна ему не только подчиняться – жизнью обязана.

Осторожно, чтобы не насорить на матрас, доела все до крошки, вытерла руки и напилась. Деревяшку и фляжку отодвинула в изголовье мужчины, потом с максимальной осторожностью перевернулась на спину и укрылась одеялом полностью. Без старха рядом и без одежды было прохладно. Так, вслушиваясь в окружающий шум, ловя какие-то обрывки фраз, совершенно расслабилась. Возникло ощущение спокойствия. Сейчас от меня мало что зависело в сотворении собственного будущего, но вот в данный конкретный момент было тепло, сытно и безопасно. Постепенно, убаюканная монотонностью происходящего вокруг, погрузилась в состояние легкой дремоты. При этом лежала расслабленно, но старалась не шевелиться, чтобы не беспокоить пострадавшую часть тела.

Скрип ключа в замочке уловила сразу, поэтому успела глубоко вдохнуть и морально настроиться на встречу со стархом. Он, отодвинув крышку кабинки, совершенно поразил меня тем, что держал в руках. Это была влажная одежда! Моя!!! С самым невозмутимым видом выдернув из кармана в изголовье вторую подушку, отбросил ее пока мне в ноги и принялся в несколько слоев развешивать на края кармана влажную одежду: мое белье, штаны, куртку и даже носки! С такой теплой «обогревательной системой», как он, за ночь все наверняка высохнет, да и вообще, не мне быть в претензии, даже если внутри будет немножко влажно. В принципе не представляла себе, что мужчина может быть способен на подобный поступок. Когда он убил того землянина, я испугалась, сейчас же была потрясена до глубины души.

Не обращая внимания на произведенное на меня впечатление, старх, методично все развесив, переложил в свой мешок в изножье кабинки отставленные мною фляжку и дощечку и флегматично уточнил у меня:

– В туалет пойдешь?

Я кивнула в ответ едва ли не на автопилоте. Он тут же отодвинулся и выпрямился в проходе рядом с кабинкой, ожидая меня. Быстро нашарив рукой отложенную рубашку, натянула ее и спешно застегнула пуговицы. Вылезала осторожно, стараясь по возможности меньше тревожить болезненный участок тела. Обувшись, последовала за молча тронувшимся по проходу стархом.

Когда вернулись, я снова забралась внутрь к стенке кабинки. Думая о том, к чему мне стоит готовиться, наблюдала за тем, как мой владелец раздевается, готовясь ко сну. Вчерашнее последовательное раздевание повторилось до жеста, после чего он влез внутрь кабинки и забрался ко мне под одеяло.

– Хочешь здар? – раздался тихий шепот мужчины рядом.

Я растерялась. Здары – вкусные округлой формы фрукты, пользующиеся популярностью не в одной звездной системе. Тем не менее я их ела пару раз в жизни, поэтому осторожно кивнула. Старх протянул мне фрукт, который укрывал в своей огромной ладони.

– Чистый, – спокойно проинформировал он.

Стараясь не набрасываться слишком жадно, принялась есть. Фрукт был очень вкусным – сочным, сладким и большим! Пока я им хрустела, старх, перегнувшись, что-то искал в своем мешке у меня в ногах. И стоило мне проглотить последний кусочек, скомандовал:

– На живот ложись.

Я настороженно повиновалась.

– Немного пожжет сначала, – спокойно известил он и чем-то прохладным, едва касаясь, смазал мне участки кожи, где ощущалась боль.

Жечь начало сразу. Я даже не удержалась и зашипела сквозь зубы. Тут же на лопатки опустилась широкая и тяжелая ладонь, удерживая меня на случай, если решу дернуться.

– Терпи, – веско прозвучало рядом.

Но терпеть пришлось недолго, почти сразу зуд унялся, сменившись приятной прохладой.

– Через полчаса все пройдет, – порадовал старх ближайшей перспективой и тут же добавил: – Запомни, если я сказал – ты должна сделать. Иволон такого легкомыслия не простит. Еще раз поступишь вопреки моим словам – накажу по-настоящему.

Последним заявлением я очень впечатлилась.

– Поняла? – все так же тихо и сдержанно уточнил он.

– Да, – пообещала я, намереваясь приложить все усилия, чтобы обещание не нарушить.

Старх замолчал, откинувшись на спину и глядя в потолок кабинки. А я лежала на животе, повернув голову лицом к нему, рассматривала его профиль, а еще вдыхала почему-то очень ощущаемый сейчас его собственный запах. И дело не в том, что он был неприятен, просто я впервые поймала себя на мысли, что вот так отчетливо идентифицирую чей-то конкретный аромат. Вид его лица сбоку неожиданно удивил. В скудном свете внутреннего освещения кабинки, когда большую часть лица, особенно выступающий квадратный подбородок и широкие скулы, немного сглаживали полутени, он казался менее отталкивающим. А выглядывающее сейчас из-под волос вытянутое ухо, покрытое шерстинками, и вовсе смотрелось как-то мило и забавно.

Да мне и не важно все это по большому счету. Парень из нашей команды, что забрал меня к себе после смерти отца, был симпатичным, но большего морального урода я не знала. Время, проведенное с ним, научило меня отличать важное от надуманного. Поэтому постиранное белье и здар значат для меня гораздо больше, чем симпатичная физиономия. А тем более там, куда мы направлялись. На Иволоне внешняя привлекательность точно последняя в списке необходимых мужских качеств. Это даже я понимаю, как и то, что он не будет только давать что-то, не получая ничего взамен. За эту заботу и защиту заплатить придется минимум своим телом. И я готова сделать это, признавая сделку честной.

Резко повернувшись ко мне лицом, перехватив мой изучающий взгляд, старх прищурил поблескивавшие желтым глаза и, словно прочтя мои мысли, спокойно спросил:

– Ты беременела раньше?

– Нет. – Я все же нервно сглотнула. – Мама научила меня, как не допустить этого.

– Мне нужны будут дети, – со значением шепотом и неторопливо сказал он. – Хотя бы двое.

Я прикрыла глаза, опустив ресницы и давая понять, что приняла его заявление к сведению.

Старх осторожно коснулся моей спины и уже с небольшим усилием провел ладонью ниже.

– Больно?

На мгновение малодушно захотелось сказать «да!», но я понимала, что не имею на это права, поэтому честно прошептала в ответ:

– Нет.

– Переворачивайся.

Я подчинилась.

Когда улеглась на спину, он стянул с нас одеяло и отбросил его в ноги. Я отчетливо увидела, что он уже более чем готов сделать меня беременной прямо сейчас. Но тут же сообразила, что сейчас вряд ли что-то получится, – не тот период.

Немного развернувшись, он положил поверх моей ноги свою, притиснув так, что дергаться или сопротивляться было бы бессмысленно. А потом без суеты, неторопливо положил руку мне на грудь. Ладонь оказалась неожиданно мозолистой и шершавой на ощупь. Я непроизвольно задержала дыхание, с внутренним страхом ожидая дальнейшего развития событий. Второй рукой старх подпирал голову, спокойно вглядываясь в мое лицо. Полностью обхватив одну мою грудь ладонью и, немного приподняв, сжал ее. Я настроилась на привычное ощущение боли и вытянула руки вдоль тела, приготовившись впиваться ими в матрас, сдерживая неминуемые крики. Крики боли. Терпеть мне было не привыкать.

Но старх сжал мою грудь совсем не сильно – боли не чувствовалось. Осторожно поперекатывал ее в ладони и погладил сосок большим пальцем. Это шершавое прикосновение неожиданно отозвалось в моем теле приятной волной тепла, заставив замереть от удивления. Старх руку от груди сразу отнял и, глядя мне прямо в глаза, неторопливо сообщил:

– В этом у меня опыт небольшой, так что если будет больно – скажи.

Я потрясенно обмякла. А он с выражением затаенного интереса в глазах провел ладонью по моей груди, потом – по животу, опустился ниже. И это все спокойно, со скрупулезным вниманием и без суеты. Ненадолго накрыв меня там ладонью, раздвинул пальцами и скользнул внутрь. Сразу решительно и глубоко и сразу тремя пальцами, заставив зашипеть от… совершенно неожиданного приятного ощущения. Старх замер и вопросительно на меня взглянул.

– Все нормально, – через силу выдавила я, чувствуя, как почему-то ослабели и начали подрагивать ноги.

Задумчиво помедлив, отчего я непроизвольно качнулась сама, инстинктивно стремясь ощутить внутри себя движение, он убрал руку.

– Смажу тебя, – сказал мне негромко, – на случай, если пораню: быстрее заживет и легче тебе завтра будет.

В необходимости последнего я была уже не уверена, поскольку почувствовала, что и так начала влажнеть, пока глубоко внутри, но… раньше со мной и этого не случалось. Старх, быстро обмакнув пальцы в свою универсальную мазь, вновь скользнул ими в меня и снова сделал это решительно и быстро. Я опять непроизвольно дернулась, ощутив сразу возникшую от его движения ноющую тяжесть внизу живота. И тут же подалась бедрами вверх и потерлась собой о его запястье, чем только усилила требовательный зуд внутри.

А мужчина, тщательно и методично обрабатывая все мои внутренние складочки, смазывал меня своей мазью. Пальцами в матрас в процессе этого я все же впилась, пытаясь сдержать крик. Только не боли. Вернее, боль ощущалась… Но другая – жаждущая, нетерпеливая, требовательная. Она нарастала, вынуждая меня хотеть его глубже и теснее.

– Готова? – Старх уже поставил одно колено между моих раздвинутых ног, нависая сверху.

– Д-да, – с трудом сдерживая себя, прошептала в ответ я и, подняв руки, обхватила его широченные плечи.

– Постараюсь небольно, – тоже уже натужно прошипел старх, наконец-то окончательно сближаясь со мной.

Он крупный очень, конечно. Но я, сосредоточившись на себе только там, в месте нашего соединения, ощущая небывалый прилив крови и обострившуюся чувствительность, плавно раскрылась под его напором до максимума, обхватывая его ногами. И все! Как только он оказался во мне полностью, от первого же небольшого движения меня накрыло множеством непривычных ощущений, совершенно отключив от реальности.

Ладонь старха резко взметнулась, закрывая мне рот, не позволяя закричать в голос. И я с благодарностью впилась в нее зубами, гася таким образом свой порыв. Пока меня сотрясало волнами натуральной дрожи, которая зарождалась где-то в животе и прокатывалась по телу до самых кончиков пальцев, ослабляя совершенно, он не шевелился, наблюдая за моим лицом.

Когда меня все же отпустило, позволив телу безвольно и обессиленно обмякнуть под ним, старх, убедившись, что трясет меня не из-за паники, начал двигаться сам. Размеренно, убыстряясь с каждым движением, под конец уже не думая обо мне, с силой обнимая и просто мощно вжимаясь в мое тело!

Но и я с дикой потребностью в этом напоре отвечала на его толчки, вскидываясь навстречу. И вновь задрожала, и снова он зажал мне рот ладонью, удерживая крик, который перебудил бы всех вокруг…

Ощущение слабости было невероятным. Я просто лежала, прикрыв глаза и тяжело дыша, пыталась унять все еще подрагивающие ноги. Так томительно хорошо и приятно мне не было никогда. Накатила волна сонной лени и удовлетворенной расслабленности, заставившая просто прикрыть глаза и погрузиться в сон. Но, даже засыпая, я особенно остро ощущала рядом разгоряченное мужское тело, его невыразимо родной аромат.