Текст книги "Нам с тобой по пути"

Ужин был готов, Надя накрыла на стол и девчонки расселись по местам. Накручивая спагетти на вилку, Аня приготовилась услышать очередную тираду.

– Ну что, Ань, может, объяснишься, наконец? – спросила Надя. – Вот на тебя посмотришь – и умница, и красавица, а поступки твои, прямо скажем, странные. Ты зачем замуж опять пошла? Ну, сходила разок, посмотрела, что ничего путного там нет, и всё, свободна!

– Ничего они не странные. Нам с твоей сестрой надо было на дискотеку сходить. А в нашем городе все приличные заведения, где «Летящей походкой» и «Руки вверх» поют, позакрывались, одна молодежная ерунда, которая по мозгам бьет.

– Не очень прослеживаю логику, но продолжай, – сказала Надя, ловко подцепив на вилку маленькую осьминожку и пристально заглянув ей, осьминожке, в глаза.

– Да как ты не понимаешь? Нам хотелось потанцевать. А было решительно негде. А на моей свадьбе мы с Настей пляшем под такую музыку, под какую захотим.

– О, да! – встряла в разговор Настя, – Но не стоило идти ради этого на такие жертвы! Обошлись бы как-нибудь! Хотя было весело! Особенно, когда я к этому твоему ди-джею подошла и сказала: «А давай-ка нам, милый человек, «Летящей походкой», пора уже! А он мне: «Подождите! Рано еще». Нахамил, негодяй. За это он потом эту песню 4 раза подряд прослушал, от начала и до конца. А мы плясали! Ууух, как мы плясали! Сначала в своем зале, потом в соседнем. А то там совсем тухло было. Там люди сидели и просто ели. Как будто дома поесть не могли. А тут мы, босиком и счастливые. А потом еще были «Розовые роооозыыыыы, о-о-о», – напела Настя.

– Свееткеееее Соколоооооовой, – подхватили Надя с Анькой, сразу переключившись с грустной темы замужества на веселый мотив. Допев припев до конца, они увидели удивленное лицо молодого человека, стоявшего в прихожей и с любопытством заглядывавшего в кухню. Это был Влад, кавалер Надькиной дочери, Юли. С Настей он был уже знаком и знал, что сёстры очень похожи – внешностью, речью, поведением. Но тут он во все глаза смотрел на троицу, сидящую за столом и весело размахивающую вилками в такт музыке.

– Здрасьте! – пробормотал он.

– Здорово! – ответил ему дружный хор из трёх голосов.

– Господи, у меня сейчас взорвется мозг! – Влад прислонился к стене. – Ладно, когда их двое – ещё куда ни шло, можно пережить, хотя они одинаковые, ну вот прям совершенно! Но теперь их трое, и они всё равно одинаковые!

– И ничего мы не одинаковые! – в один голос заорали девчонки, посмотрели друг на друга и прыснули со смеху.

– Юлька, ну как это выдержать?

– Терпи, Влад, – невозмутимо стягивая пальто, сказала Юля. – Я с ними девятнадцать лет живу, и ничего, как видишь. К этому быстро привыкаешь, надо просто перестать думать, кто говорит. Представь, что это – один человек, и даже не пытайся докопаться до истины! Абстрагируйся!

– Слышишь, психолог! – сказала Настя.

– Хватит умничать! – сказала Аня.

– Посуду лучше помой! – сказала Надя.

– Всё поняла? – сказали три голоса стройным хором, как обычно, не сговариваясь.

– Ой, девчонки, не могу я с вами, – почти в обмороке протянул Влад и поспешно ретировался.

Настя вышла в прихожую и крепко обняла свою племянницу, которую нянчила с рождения, которой варила по утрам манную кашку, а теперь эта лялечка была на голову выше её. Девятнадцать лет пролетели как один день.

Ближе к вечеру девчонки обсудили планы на завтрашний день. Было решено прогуляться по Невскому проспекту, заглянуть в какой-нибудь музей, а дальше – как пойдёт.

Укладываясь спать, Настя пробормотала в полудрёме:

– Ань, на жениха будешь загадывать? На новом месте спишь ведь!

– Я-то? Конечно, буду! Я вообще мечтаю замуж выйти за пилота самолёта.

– Если не учитывать, что ты уже замужем, то да, собственный пилот бы нам пригодился. Мы бы, как жёны декабристов, с ним бы в каждый полёт отправлялись. Ну, то есть ты как жена, а ты же без меня не можешь.. Опять же, мой муж бы переборол в себе свои фобии. Мы бы договорились с твоим мужем, чтобы он сказал моему мужу, что мы все дружно летим в его любимую Анапу, а сами бы на Фиджи полетели.

– Точно. Чёрт, Ульянка, вылези из-под рёбер, дай поспать матери! И сама спи уже! Завтра тяжелый день. Тётька Настька с тётькой Надькой нас окультуривать будут.

– Ну, давай, Ань, загадывай уже скорей на своего пилота, и спать ложись!

– Сплю на новом месте, приснись жених невесте, – пробормотала Аня, поглаживая живот в надежде, что Ульянка наконец-то угомонится. – Все, спокойной ночи! Нааасть, спокойной ночи, говорю!

Но Настя уже спала, мгновенно провалившись в забытье после насыщенного событиями и эмоциями дня. Аня улыбнулась, устроилась поудобнее и тоже уснула.

Глава 6

Утро выдалось на редкость солнечным. Жители северной столицы, уже несколько недель не видевшие солнца из-за постоянной облачности, в приподнятом настроении выходили из своих домов и отправлялись по делам. Щурясь от ярких лучей, дети весело шлёпали по лужам по дороге в детский сад, который был виден из окна Надиной квартиры.

Проснувшись раньше всех, Настя стояла у окна и наблюдала за прохожими. Потом перевела взгляд на само окно, которое выходило на проезжую часть и потому моментально покрывалось пылью, несмотря на высоту десятого этажа.

– Пора, – подумала Настя. – Успею помыть, пока все проснутся.

Это была одна из тех привычек, которые с годами сформировались у сестёр. В каждый свой приезд Настя мыла Надино окно в кухне. Надя, разумеется, и сама могла его помыть, но не хотела. Чистое, только что вымытое окно означало присутствие сестры. Надин муж, Сашка, все время очень нервничал по этому поводу.

– Надь, завтра твоя сестра приезжает, давай окно мыть! А то опять не успеет порог переступить, сразу за тряпку схватится! – начинал бубнить Саша накануне.

– Саш, ты чего? Ну, приедет, ну, помоет. Что за трагизм в голосе?

– Да неудобно! Человек отдыхать приехал, а приходится окна мыть!

– Во-первых, это – не человек! Это – моя сестра! А во-вторых, хочется ей, пусть моет! – равнодушно отвечала Надя. Как объяснить необъяснимое? Ведь если в доме моется окно, значит, приехала сестра. Если окно не моется, значит, сестры нет. Все же просто до безобразия!

– Ага, и каждый год твоя сестра думает, что в доме живут поросята, которые окно помыть не могут!

– Ой, мамочки мои! Да ничего она не думает! Она просто по мне скучает и ей приятно мыть МОЁ окно! Не своё, не соседское, а МОЁ! А я люблю у сестры бельё гладить, что ж теперь?

– Странные вы, – уверенно заявил Сашка, не пытаясь вникнуть в женскую логику, которой, по его мнению, не существовало вовсе.

А Настя и правда ничего такого не думала. Ведь если она моет окно сестры, это означало, что сестра рядом, и только. Отполировав окно, засверкавшее на солнце разноцветными бликами, Настя протерла подоконник и поставила варить кофе. Накрыла на стол, сделала бутербродов, достала сливки, сахар и две коричневые чашки. Их осталось всего две из одинаковых чайных сервизов. Когда-то, много лет назад, Надя купила по одному такому себе и сестре. Со временем чашки разбились, остались только эти, у Нади, и, приезжая в гости к сестре, Настя неизменно пила чай или кофе только из этих чашек. По кухне поплыл заманчивый кофейный аромат, а через минуту на кухню вошла Надя.

– Мммм, сестра, как же я люблю, когда ты приезжаешь! – прислонилась к Настиному плечу Надя. – О, окошко помыла! Сашка опять меня донимать будет!

– Ой, привыкнет когда-нибудь! Садись! Завтракать будем.

– Давай! Анька спит еще?

– Без задних ног. У неё ж отпуск! И еще она будущая мать. И ей положены скидки. Это она так думает. Пусть наслаждается жизнью, а то на завтра у нас с ней запланировано пол – Антальи осмотреть.

Настя протянула сестре чашку, налила сливки и положила ложку сахара. Проделала ту же манипуляцию со своей чашкой. По какой-то необъяснимой причине кофе с сахаром Настя пила только в компании с сестрой.

– Уедешь от меня завтра… со своей Анькой… Как-то в этот раз ты совсем на мало приехала, – грустно протянула Надя, с тоской глядя на сестру.

– Ладно тебе, не наводи тоску, и так тошно, – отводя глаза, чтобы не расплакаться, сказала Настя. – Ещё хорошо, что мы не через Москву полетели, а то бы вообще не встретились. А Анька не моя, она наша общая гадость!

– Э – э, я – не гадость, я – ваша радость! Радуйтесь, что я у вас есть! – сонно потирая глаза, вошла в кухню растрепанная Аня. – Это же я больше всех ныла, что хочу на море, так что кого надо благодарить за встречу? Правильно, меня. А в качестве благодарности за организацию встречи хоть бы завтраком меня накормили!

– Благодетельница наша! Позвольте попотчевать Вашу царственную особу! – в преувеличенном книксене склонилась Надя. – Какой кофе желаете? Черный, с молоком, с сахаром?

– Если честно, я бы с шампанским выпила! Такое чудное солнечное утро располагает к благородным напиткам! – потягиваясь, протянула Аня. Солнечные лучи скользнули по ее фигуре, нежно очерчивая округлившийся животик. – Ой! – Аня тут же потерла бок. – Ульянка, мала еще подслушивать взрослые разговоры! Пинается она! Это вообще-то мой бок!

– Вообще-то, в данный момент это её бок, – уточнила Надя и протянула Аньке бутерброд.

– Ну, так что, Ань, как там пилот? Приснился? – наливая подруге кофе, сказала Настя.

– Да! Его звали Андрюшка. Он был великолепен! Высокий, красивый, в форме! Как он меня любил! Как элегантно он рулил! А когда узнал, что меня укачивает на пассажирском месте, дал порулить! И я зарулила в Доминикану, а не в эту холодную Анталью, где у нас всё выключено! И там, в бирюзовой воде, на белоснежном пляже, я снова была стройна и необычайно хороша в своём новом вязаном купальнике….

– Эй, эй, я чего-то не пойму! Кто-то не доволен выбором пункта назначения?

– Что ты, Настенька, не волнуйся! Кто-то очень доволен! Но ты не можешь отрицать, что Доминикана лучше!

– Не знаю, у меня по Доминикане путеводителя нет, а по Антальи есть. И у нас еще Невский проспект не смотрен, дожёвывай быстрей, допивай своё виртуальное шампанское и пошли окультуриваться!

– Доминикана, Анталья… Вообще-то, это я должна была с тобой ехать в отпуск, причём в Стамбул! Скажи, Насть? – вопросительно посмотрела на сестру Надя.

– Скажу! И поехали бы, если бы не папина скромность!

Когда-то, пару лет назад, был очень популярен турецкий сериал об Османской империи. Надя с Настей, которые в принципе редко смотрели телевизор, вдруг заинтересовались этим сериалом. Несмотря на его развлекательную направленность, он изобиловал множеством исторических фактов, так что, в конце концов, даже их мужья незаметно для себя пристрастились к просмотру фильма. Когда показ сериала подходил к концу, на телевидении был объявлен конкурс на двойника актёра, игравшего султана Сулеймана. Главным призом была поездка на двоих в Стамбул на выходные.

Как только сёстры узнали о конкурсе, они тут же извлекли из семейного альбома фотографию папы времён его армейской деятельности. На ней он был запечатлён во время одной из военных операций – в полевой форме, с пышной бородой и проницательным, суровым и очень строгим взглядом – вылитый султан!

Вообще, Насте казалось, что ни одна профессия не шла её отцу так, как профессия военного. Она до сих пор хорошо помнила то щемящее чувство восторга, когда за ней в детский сад приходил папа – молодой, красивый, подтянутый, в военной форме, на зависть всей малышне. Надя, в свою очередь, неимоверно гордилась, когда папа приходил в класс поучаствовать в практическом занятии по ОБЖ. Она, и без того прилежная ученица, ещё сильнее старалась правильно надевать противогаз, чтобы не посрамить честь семьи. А уж когда в воинской части, взявшей тогда шефство над школой, где учились сёстры, были изготовлены стенды для кабинета немецкого языка, счастью их не было предела. Однажды, ранним весенним утром, во двор школы въехала самая настоящая военная машина, из которой выпрыгнули самые настоящие солдаты во главе с их, девчонок, папой, и каждый с лёгкостью нёс в руках огромные стенды. Все окна школы были утыканы детскими любопытными мордашками. Процессия направилась прямиком в кабинет немецкого языка, который был закреплён за Настиным классом, стенды были водружены на стены, а Настя ещё несколько лет при входе в класс смотрела на них и гордилась. Это сделал их папа, настоящий военный!

Так вот, когда объявили конкурс на двойника великого полководца и завоевателя, девчонки моментально вспомнили о фотографии, на которой папа был удивительно похож на актёра, игравшего султана Сулеймана. Настя быстренько заполнила анкету на сайте телеканала и уже почти её отправила, но запнулась на последнем вопросе: «Дал ли согласие на участие в конкурсе человек, чью фотографию Вы отправляете?». Настя, приличная донельзя, позвонила сестре. Сестра сказала, что папе об этом знать необязательно, а в Стамбул очень хочется. Настя же не выдержала и позвонила отцу. Отец, как и следовало ожидать, был вне себя, потому что ни в каких конкурсах принимать участие не собирался, и вообще, «Вдруг мои сослуживцы увидят мою фотографию по телевизору, позора не оберёшься!». В общем, фокус не удался. Потом, когда были опубликованы результаты конкурса, Настя распечатала фотографию самого актёра, фотографию победителя, взяла фотографию самого папы из альбома и молча выложила все три в ряд на стол перед отцом. Папа покачал головой – да, мол, победитель так себе, но поездка в Стамбул так и осталась для сестёр мечтой.

Покончив с завтраком, девчонки навели марафет и выпорхнули из дома, похожие на шумную стайку воробьев, плещущихся в весенней луже. Прихватив с собой маленького Шурика, которому по случаю приезда тёти полагался законный выходной и было настойчиво рекомендовано прогулять детский сад, они решили начать с океанариума.

Загрузившись в маршрутку, Аня с Шуриком уселись отдельно и увлечённо обсуждали роботов – трансформеров. Надя с Настей сидели позади, прижавшись друг к другу, и болтали. Им нужно было доехать до станции метро, а до какой именно, знала только Надя и, как выяснилось немного позже, Шурик.

Вспомнив какую-то историю из детства, сёстры залились смехом. Утирая слёзы и пытаясь соблюсти хоть какие-то приличия, они не сразу заметили Шурика, который уже третий раз, отчаянно жестикулируя, кричал на весь автобус:

– Маааам, а мы специально нашу станцию метро проехали?

Смысл фразы постепенно дошёл до сознания сестёр и вызвал новый взрыв хохота.

Пассажиры недоумённо наблюдали, как пулей взлетели с сидений эти две пассажирки, которые никак не могли угомониться, как они схватили обалдевшего ребёнка и беременную женщину и утащили их за собой.

– Вы нормальные люди, а? – Анька выдала положенную порцию нотаций, не возымевших ровно никакого действия на взбалмошных сестёр.

– Мы априори не можем быть нормальными, потому что наша мама однажды для поддержания тонуса – а – а…, – снова захохотала Настя и согнулась пополам, прислонившись к ближайшему дереву, не в силах закончить фразу.

– …пила нашатырный спирт, – договорила за неё Надя.

– Как это – нашатырный спирт? Коньяка что ли не было? – Аня вытаращила глаза.

– Не знаем, – ответила Надя. – Она вычитала где-то, что надо перекись водорода пить, начиная с капли на стакан воды, увеличивая с каждым днём на одну каплю. Пьёшь 15 дней, потом в обратную сторону считаешь. Когда вернёшься к одной капле на стакан, будешь бодр и весел.

– Перекись? Вот гадость! А нашатырный спирт-то там причём? – Аня крепко держала Шурика за руку и непонимающе смотрела на девчонок.

– Перепу – у – у – утала, – еле выдавили из себя сёстры, давясь от смеха и размазывая тушь по щекам.

Успокоившись с большим трудом, девчонки спустились в метро и продолжили свой путь. Добравшись до океанариума, вся компания погрузилась в подводный мир. Все трое – Надя, Настя и Аня, были больны морем. Оно снилось им по ночам, о нём они мечтали чаще всего, именно туда они стремились всем сердцем. И неважно было, какое это море – ласковое и тёплое или бушующее и свинцовое. В каждом его оттенке, в любом настроении море было как бальзам, залечивающий любые раны на душе. Поэтому сейчас, с любопытством разглядывая морских обитателей, пусть даже и в искусственно созданных условиях, они вбирали в себя синеву воды и жаждали встречи с настоящим морем.

Надя с сыном разглядывали акульи ясли, где можно было увидеть, как зародыш акулы шевелится в оболочке. Потом малыш прогрызёт стенку и покинет детский сад, а его, уже не малыша, а настоящую акулу, переведут в главный аквариум. Шурик зачарованно смотрел на полупрозрачные мешочки, в которых шевелились будущие хищники.

Остановившись у аквариума с медузами, Настя с Аней замерли. Зрелище завораживало. Аквариум подсвечивался разными цветами, переливаясь от бирюзового до перламутро-зелёного, а медузы, которых там было несчетное множество, лениво распускали свои зонтики и, казалось, тоже наблюдали за посетителями. В небольшой нише напротив аквариума стояла скамейка. Настя усадила туда Аню и плюхнулась сама, вперив взгляд в аквариум. Казалось, эти эфемерные создания бесплотны и сотканы из морской пены. Плавные непрерывные движения этих фантастических существ приносили умиротворение и успокаивали нервы. Настя ни на минуту не забывала об особенном положении подруги и хотела дать Ане возможность передохнуть, поэтому они посидели какое-то время, совершенно ни о чем не думая.

Хотя кое-что пришло Аньке в голову. Мечтательно глядя на медуз, она вдруг сказала:

– А моя сестра кроликов разводит! Какие кролики? Вот какая от них польза?

– Польза от них только в рагу! – согласилась Настя.

– Вот! А в нашем преклонном возрасте уже о высоком надо думать! Пусть бы лучше медуз разводила – вон какие они… космические…

Компания провела в океанариуме почти три часа, Анька была без сил и с ужасом думала о каком-то там Невском проспекте, обещанном ей во второй половине дня. Единственное, чего бы ей сейчас хотелось – это стать морской звездой, распластав свои конечности в теплой морской воде. Ну, и разве что ещё мороженого. И котлету.

– Я не хочу на Невский! – решительно заявила Анька, едва все вышли на улицу.

– Ого! – Настя развернулась вплотную к подруге, вопросительно вскинув брови. – Так у тебя ж этот… Надь, как его?

– Инполлитра! – авторитетно заявила Надя.

– Точно! Инстаграм! И тебе же очень была нужна в него фотография!

– А теперь не нужна! Теперь я хочу котлету, мороженое и диван. Мы устали с Ульянкой!

– Ой, вспомнила опять, что беременна! Как шампанского на завтрак выпрашивать, так она нормальная, а как на Невский, так беременна! Что же это творится, люди добрые? – громко заверещала Надя. Люди, добрые и не очень, стали настороженно озираться.

– Что, что? А то! Мы вчера с твоей сестрой выяснили, что я идеальна. Поэтому я, как идеальная беременная женщина, должна быть капризной и ветреной. Так что мы с Ульяной Семёновной хотим фастфуда!

– Аня, а фастфуд – это вообще-то вредно. От этого толстеют! Мне мама рассказывала, – возразил Шурик, с подозрением глядя на округлившийся Анин животик.

– Жить – это вообще вредно, мой юный друг. От этого, говорят, умирают. Так что мы идем туда! – Аня махнула рукой в направлении вывески, обещавшей райские гастрономические наслаждения уставшим и голодным странникам.

– Всё-таки жизнь хороша! – доедая третью порцию мороженого, сказала Анька. – А что Невский? Стоял без меня триста лет, и еще постоит!

– Да и правда, – дожёвывая жутко вредный, но очень вкусный пирожок с вишней, согласилась Настя. – На пенсию выйдем, сходим.

– Да уж, знатные из нас выйдут пенсионерки, – мечтательно протянула Надя, пытаясь запихнуть хоть какую-нибудь еду в своего худющего сына. – Так и вижу – платочки с люрексом, семечек стакан, пенсионное удостоверение… Как сядем на лавочку перед подъездом, как начнем молодёжь костерить..

– Ага! Точно! Будем вспоминать, как Анька зрелища на хлеб променяла. Ну, то есть Невский на котлету! – хихикала Настя.

– Вот же вы какие поросята, девчонки! Когда вы уже запомните, что я – бе – ре – мен – на, – по слогам произнесла Аня. – Понимаете? То есть я могу себе позволить… нееет, я ДОЛЖНА капризничать!

– Да, сестра, попала ты в переделку, – сочувственно похлопав по плечу Настю, сказала Надя. – Сходишь ты в музей в вашей Антальи, ага…

– Чекисты не сдаются, – ответила Настя. – Меня так папа учил. На месте разберемся! Ну что, поехали обратно?

Солнце, так ярко сиявшее весь день, внезапно скрылось за облаками. В городе снова стало серо и неуютно. Природа как будто предчувствовала близость разлуки сестёр и грустила вместе с ними. Укутавшись поплотнее в шарфы, девчонки поехали домой, чтобы провести последний совместный вечер за болтовнёй, сборами чемоданов и чаепитием.

Весь вечер Настя с Надей изо всех сил пытались сохранить бодрость духа, чтобы не дать волю чувствам и не расплакаться. Если раньше они часами сидели на кухне и никак не могли наговориться, вспоминали детство, рассказывали друг другу новости про родственников и общих знакомых и не замечали при этом, как ночь плавно перетекает в рассвет, то сегодня они усилием воли пораньше отправились спать. Это должно было им доказать, что завтра – обычный день, что никакой разлуки не предстоит и что нет необходимости заранее скучать и плакать.

Надя особенно переживала расставание с сестрой, потому что, выйдя замуж после института, она уехала из города, оставив на малой Родине маму с папой и сестру. В северной столице у нее был муж, дети, со временем появились подруги, но семья осталась на Севере. Настя понимала, что Наде трудно одной, потому что сама она такого одиночества не ощущала. Мама, хоть и не жила с Настей, приходила к ней почти каждое утро выпить кофе, часто отводила в детский сад младшую дочь, помогая сэкономить несколько заветных минут с утра, могла нагрянуть неожиданно и сварить, например, картошки к ужину, укутав кастрюлю теплым одеялом, чтобы блюдо не остыло к приходу домашних с работы. Она просто незримо была рядом – всегда, в любую минуту. Настя ценила эту заботу особенно ещё и потому, что к её любимой сестре родители не заглядывали вот так запросто, на завтрак или ужин.

Итак, невзирая на желания людей, небесное светило взошло над горизонтом, и наступил новый день – день расставания и новых приключений.

Глава 7

Утром, в день отъезда, Настя с Надей сидели на краю ванны, синхронно закинув ногу на ногу, и чистили зубы. Только что они выяснили, что в их семьях у мужей зубные щётки синего цвета, у детей – розовые и оранжевые, а у них обеих – зелёные.

– Потому что мы жабы, что ли? – спросила Надя, и сёстры в очередной раз разразились дружным хохотом.

Вообще, в последнее время они старались держать чувство юмора под контролем. Во-первых, зачастую окружающие люди не находили ничего смешного в вещах, которые вызывали у сестёр приступы смеха, потому что это были их, личные истории, понятные только им двоим. Во-вторых, несколько лет назад Надя чуть не задохнулась во время таких весёлых посиделок. Смеялись сёстры долго, весело и заразительно и никак не могли успокоиться. Лишь только смех затихал, тут же в памяти всплывала очередная история, которую не было необходимости даже пересказывать – девчонки вспоминали эти истории лишь по одному кодовому слову, и все начиналось заново. Тушь на ресницах давно была смыта слезами, потому что уже час они не просто смеялись, а рыдали. Сашка, изредка заглядывая на кухню, укоризненно качал головой. Изведя пачку салфеток и потянувшись за следующей, Настя сквозь слёзы увидела, что Надя как-то странно дышит. То есть не очень-то она и дышит. Как-то через раз. Или даже через три. Понимая, что сестра задыхается, Настя попыталась успокоиться сама и успокоить сестру. Она молниеносно вскочила, налила в стакан воды, протянула его сестре и взглядом заставила сделать несколько глотков, не переставая при этом смеяться. Потихоньку страсти улеглись, Надя перестала дико вращать глазами и задышала нормально.

– Ты представляешь, Надь, – сказала тогда Настя, – я ведь понимала, что вот моя сестра, сидит передо мной и натурально задыхается, погибает прямо на моих глазах, а перестать смеяться не могла. Это же ненормально?

– Нет, ненормально. Потому что я, та самая, которая натурально задыхалась, отчетливо понимала, что вот он, мой последний час. А потом представила – вот придут патологоанатомы, разложат мои телеса и начнут ломать голову – что за приступ сразил столь юную красавицу? А красавице просто было весело! По-моему, очень романтичная причина смерти, как считаешь, сестра?

– Ага, очень. Как и надпись на надгробии: «Смех без причины – признак дурачины!».

В общем, шутки шутками, но теперь сёстры научились опознавать приближение юмористического коллапса и старались купировать начинающийся внезапно приступ.

Сейчас, сидя с полным ртом зубной пасты, Настя авторитетно пихнула Надю в бок, потому что та начинала выходить за рамки дозволенного.

– Вы дадите поспать человеку? Чего опять тут развели, а? Шум на весь дом! – ворвалась в ванну Анька. Протиснувшись между девчонками, Аня тоже уселась на край ванны и потянулась за щёткой. Зелёной.

– Квааааа, – согнувшись от хохота, пропели Настя с Надей, и вытянули вперед свои зеленые щётки.

– Да, слов нет, одна музыка! Вы прекратите когда-нибудь эти истерики? Нам вообще-то ехать пора! – Аньке не терпелось поскорее сесть в самолёт, который умчит её к морю.

– Спокойно, Ань, не нервничай, мы уже такси вызвали, у нас еще сорок минут. Успеем, – выходя из ванной, сказала Надя. – А опоздаете, так оно и к лучшему. У меня тут веселее, чем в вашей Антальи. И обед включён. И я рядом.

Собравшись на кухне, девчонки быстренько позавтракали, торопливо оделись и расцеловали на прощание Шурика и Юльку. Подхватив чемоданы, они вывалились на улицу за три минуты до времени, указанного диспетчерской службой такси. Через десять минут они начали нервно озираться по сторонам. Через двадцать минут стали звонить водителю. Заручившись его клятвенным обещанием, что он уже вот-вот подъедет, они еще полчаса простояли на тротуаре, обступив плотным кольцом чемоданы.

– Ну что, Красненький, не видать тебе Антальи! Останешься тут! Вместе с моей сестрой! – не скрывая радости и приплясывая на тротуаре, приговаривала Надя.

– Мне всё больше нравится наш отпуск, – бурчала себе под нос Настя.

Тут из-за угла дома выскочила машина и с визгом притормозила у подъезда.

Аньку решили посадить вперёд, чтобы её не сильно укачивало. Водитель услужливо загрузил чемоданы в багажник, Надя уселась на заднее сиденье, следом за ней полезла Настя. Когда она уже почти достигла цели, Анька с грохотом захлопнула переднюю дверцу машины, не заметив, что Настя всё еще держалась за перегородку. Её пальцы оказались зажаты дверцей, Настя заорала, Анька подпрыгнула, а Надя вообще не понимала, что произошло. Водитель, который и так уже был виноват вдоль и поперёк, опоздав почти на час, совсем позеленел. Только отрубленных девичьих пальцев ему не хватало! Он подскочил к дверце, рывком открыл её, схватил Настину руку и начал дуть на пальцы непутёвой пассажирки. Настя, выдохнув, поняла, что пальцы целы и даже, как ни странно, не болят, только слегка покраснели. Она пыталась вырвать руку, но водитель держал её цепко.

– Мужчина, вы так вцепились в мою руку, как будто хотите на мне жениться, – после безрезультатной двухминутной борьбы сказала Настя. – Я в порядке. Да в порядке я, говорю! Если не считать того, что моя подруга, с которой мне предстоит неделю жить в одном номере в чужой стране, только что совершила на меня покушение.

– Я не хотеееееееееела, – чуть не заплакала Анька. – Я больше так не будуууууу!

– А больше и не надо, – вникнув в происходящее, сказала Надя. – Моя сестра только что чуть не оставила в этом городе частичку себя! Звучит даже романтично, если задуматься… Прокатились бы сейчас в травмпункт, и вы бы точно опоздали на самолёт!

– ААААААА, самолёт! Едем, мужчина, что же вы стоите? Сделать мне предложение вы сможете и по пути! – рявкнула Настя.

Такси отъехало от дома, плавно набирая скорость. На лобовом стекле болтался бейджик, сообщавший, что водителя зовут Андрей.

– Скажите, Андрей, а Вы только такси умеете водить? – обворожительно улыбаясь, спросила Аня.

– Нет, почему же? КАМАЗ еще, и трактор немного, – ответил водитель, вытирая испарину со лба. Он думал о том, как бы поскорее высадить эту троицу.

– Жаль, – протянула Аня. – Если бы Вы водили самолёт, мы были бы идеальной парой. И прическа у Вас подходящая, – Аня глянула на лысину водителя. – Люблю лысых мужчин. Есть в них какой-то шарм.

Водитель, бросив мимолетный взгляд в зеркало заднего вида, остался доволен своей прической и едва уловимо улыбнулся. Надя с Настей, заметив этот взгляд, заорали в унисон:

– Я где-то слышала Ваш взгляд, я где-то видела Ваш голос!

– Похоже на Цветаеву, – констатировал водитель. – Только странную какую-то.

– Цветаева и есть. Издание второе. Дополненное. Нами! – давясь от хохота, прошептала Надя.

Водитель въехал в историческую часть города и решил загладить вину за свое опоздание, рассказав о мелькавших в окне достопримечательностях.

– Вот, девушки, мы как раз Невский проспект проезжаем! Справа, видите?

– О – о – о, так вот ты какой, Невский проспект! – Аня прилипла к окну. – Девчонки, срочно делаем селфи для Инстаграма!

– Ань, а я вся не влезаю в твой телефон, на вот тебе пакетик, тут отрубленный тобой палец, пусть хоть он на твоей фотографии будет! – Настя подмигнула Аньке, а та злобно зыркнула на подругу.

– Я же извинилась! Будешь теперь мне припоминать без конца! Дайте кто-нибудь жвачку, меня тошнит от вас!

Водитель, не научившись за столь короткий промежуток времени отличать, когда они говорят серьезно, а когда шутят, молниеносно выдал Ане и жвачку, и бутылку с водой, и бумажный пакетик.

– Андрей, Вы покорили моё сердце! Когда научитесь водить самолёт, позвоните мне! – без тени иронии в голосе сказала Аня, пристально глядя на мужественный профиль водителя.

Водитель счастливо заулыбался. Он уже забыл о недавних злоключениях и теперь слушал весёлый щебет трёх очаровательных пассажирок. За короткий промежуток времени он узнал почти обо всех их родственниках, рассказал им о своих, они обсудили любимые блюда и книжные пристрастия. Дорога незаметно подошла к концу, показалась стоянка аэропорта, и Настя с Надей сразу сникли.

Расплатившись с водителем и убедив Аньку, что до тех пор, пока он ещё не женился на ней, не стоит бросаться ему на шею, они покатили чемоданы в здание аэропорта.

Времени оставалось немного. Быстренько пройдя регистрацию, троица встала у окна. Все смотрели друг на друга щенячьими глазами и уже заранее скучали. У них было всего два дня, и они пролетели как одно мгновение. Хотя справедливости ради стоит отметить, что даже месяц пролетал незаметно и количество дней, проведенных вместе, не уменьшало степень скучания.