Текст книги "Темный Берег"

– …невозможно подойти. Они повсюду – в кронах, в облаках. Джунгли ими кишат. Никто не пробился.

Повсюду!

Джиоти вздрогнула и снова приникла к серебряному глазу на плече. Заросли терновника, каменное русло ручья, широкие просторы растрескавшейся глины угрозы не содержали. А над ними в голубой глубине неба облаков не было.

– Это змеедемоны, – сообщил голос. – И не говорите мне, что их не бывает. Сведения подтверждены много раз – змеедемоны! И нам их не остановить. Как ни странно это звучит, на них не действует Чарм. Постой, у нас ещё одно наблюдение. Поблизости. Кажется, один из них в речной траве. Гляди, он нас увидел! Все назад! Быстро!

Суматоха, прерывистое частое дыхание и треск сминаемой растительности. Потом характерный треск чармострельного оружия быстрыми очередями. Помехи от разряда заглушают голоса.

Вернулся запыхавшийся голос.

– Мы в них бьём… прямые попадания из пушек и аркебуз! В упор! И ничего… Им ничего… Эй, гляди! Назад… назад!

Из коммуникатора донёсся рёв.

– Эта тварь схватила пушку зубами! Взорвалась зарядная камера, двое пушкарей сгорели! А ей ничего! Она идёт на нас!

Ещё очереди. Крик, заглушивший грохот автоматического огня аркебузы, и тишина.

– Дай мне. – Поч протянул руку к коммуникатору.

Джиоти бросила ему прибор, не в силах поверить тому, что услышала. Эти твари идут сквозь зелёный огонь! И даже успокаивающее излучение Чарма из жезлов не могло унять ужас.

Чего ей действительно хотелось – снять с себя нагрудник амулетов. Ей хотелось предаться горю. Оплакиванию. Но она не смела. Не сейчас. Может быть, никогда. Глаза внимательно оглядывали узор теней терновых кустов, гудящих над цветами пчёл, ярко-зелёную птичку и фронт грозовых туч, накапливающийся на севере и обещающий закрыть приближающийся кошмар. В любой момент могут появиться змеедемоны. Амулеты ей сейчас нужны, как никогда. Но никогда они не были так тяжелы.

– Слушай! – Поч повернул регулятор громкости.

– …только смерть! Ибо я – Худр'Вра, Властелин Тьмы. Дабы был всем пример, я послал сегодня моих змеедемонов на Арвар Одол, и сейчас этот древнейший и прекраснейший город догорает в джунглях Илвра. И так будет со всяким, кто осмелится выступить против меня. Не противьтесь моей силе. Сложите оружие и преклоните колени, тогда я пощажу вас. Тех же, кто осмелится восстать против меня, ждёт только смерть! Ибо я – Худр'Вра, Властелин Тьмы. Дабы был всем пример, я послал сегодня моих змеедемонов на Арвар О дол, и сейчас этот древнейший и прекраснейший город догорает…

Поч отключил аппарат.

– Это кольцевой ролик по местной сети. Наверняка это слышит весь доминион.

– Кто он? – Джиоти подняла глаза к пустому небу и почувствовала, как в ней схлестнулись жар и холод гнева и страха. – Мы не знаем этого имени.

– Решимся выяснить? – спросил Поч. – Можно связаться с местным вещателем.

– И призвать на свою голову чудовищ?

– Он сказал, что пощадит тех, кто преклонит колени. Джиоти поглядела на брата тяжёлым взглядом.

– Этот Властелин Тьмы разрушил всё, что нам дорого. Погибли наши отец и мать! Поч скривился и застонал:

– Так что нам, тоже погибать?

Джиоти, скрипнув зубами, бросилась вперёд и яростно схватила младшего брата. Вытащив его из-под куста, она двумя резкими рывками сорвала с него нагрудник с амулетами и отбросила прочь.

– Эй! – завизжал он, когда амулеты застучали по каменному руслу. – Что ты делаешь?

– Тебя ослепил Чарм. – Джиоти преградила ему дорогу, не давая подобрать связку. – Встань здесь, без Чарма, и повтори, что ты хочешь сдаться тому, кто уничтожил всё, что мы любили.

Поч задрожал – от страха перед гневом сестры и от того, что так резко лишился Чарма.

– Джиоти! Отдай мой Чарм!

– И как это ощущается? – спросила она, отстегнула свою связку амулетов и бросила себе под ноги. Её тут же окатила волна эмоций – водоворот дикого страха, ярости, потрясения, а в неподвижном центре водоворота – зелёная боль невозместимой утраты.

Поч попытался проползти мимо, но она не пустила его, резко обрывая каждую отчаянную попытку. Она отбивала в сторону его руки и в конце концов так толкнула брата, что он просто упал и сел.

– Зачем ты так со мной? – завопил он в мучительном бессилии. С ним не было Чарма, чтобы унять истерику, и ужас стал непереносим. Он был как мотылёк в свирепой буре. Разрушительные ветры унесли всё, что было ему знакомо – родителей, дом, наставников, друзей, все его будущее, – всё исчезло в бездне. И остался только он сам, маленький и дрожащий, да его сумасшедшая сестра.

Джиоти смотрела тяжёлым взглядом на омерзительный страх брата. Её обуревало то же отчаяние, но у него не было её тренировки. Отец и мать готовили его править с помощью Чарма, как делали их благородные предки – кроме эксцентричного дедушки Фаза, отголоска диких времён. Поч не хотел ничего общего иметь ни со стариком, ни с его суровой дисциплиной. И никто не хотел. Джиоти тоже сначала проявила интерес лишь из сочувствия к дедушкиному седому одиночеству. А потом, к её радостному удивлению и к огорчению всей семьи, она обнаружила, что действительно приятно стряхнуть в сторону Чарм и настроить разум на острейшее восприятие, а тело – на преодоление физических ограничений. Но Поч этого не умел. И сейчас тем более не мог. При виде страха на его юном лице у Джиоти сжалось сердце, тем более остро, что брат единственный остался от всей её семьи. В рубашечке, из-под которой торчали ребра и лопатки, он казался совершенно беспомощным, просто ребёнком. Джиоти подняла нагрудник и протянула ему.

– Прости, – сказала она, подбирая свой нагрудник с амулетами. – Этот Властелин Тьмы, кто бы он ни был, наш враг. Мы никогда не склонимся перед ним.

Поч влез в нагрудник, не глядя на неё и тихо всхлипывая.

Она отвернулась, держа свой нагрудник на вытянутой руке. «Это вот, – подумала она, – это вот делает нас сильными и делает нас слабыми». В приступе жалости ей подумалось, что дедушка Фаз тоже погиб, и она глядела холодными глазами на нагрудник с амулетами.

Он был сделан в виде передника из белой замши, изготовленной из мягчайшей кожи антилопы. Воротник замыкали два жезла. Связывающая их золотая нить служила также проводником Чарма; она вилась по краям и образовывала спирально-сетчатый узор на ткани. Поверх этой схемы в каменные гнёздышки были вставлены амулеты, направляющие энергию на жизненно важные органы тела: наговорные талисманы прозрачных рубинов, выложенные ромбом над левой грудью, чёрные зеркала вдоль позвоночника и по контурам грудной клетки, переливчатые изумруды на почках и платиновые печатки, защищающие алхимию печени и живота.

Джиоти вглядывалась в эполеты чёрных призм, пытаясь с помощью серебряных глаз определить, не затаилась ли где опасность. Единственным её оружием был перочинный ножик. Ничто по сравнению с огнестрельным оружием, выстрелы которого по змеедемонам она недавно слышала.

«Мы беззащитны – в пути, у которого нет цели».

Она мрачно натянула на себя нагрудник и застегнула золотые пряжки. По крайней мере, когда они появятся, она не будет слепа.

– Что нам теперь делать? – спросил Поч сквозь слёзы. – Все погибли.

Джиоти села рядом с братом и обняла его за плечи.

– Не все. Мы живы. У меня есть ты, у тебя есть я.

– От меня тебе никакой пользы. – Мальчик шмыгнул носом. – Тебе без меня лучше было бы.

– Зачем ты так говоришь? – Она обняла его крепче. – Ты так боишься, что готов сдаться врагу?

Поч не ответил, только пялился мокрыми глазами в землю. Наконец он еле слышно промямлил:

– Куда же нам теперь идти?

«И правда, куда?» – подумала она и сняла руку с его плеч. Медленно встав, она снова стала ходить вдоль каменного русла. Низкое электрическое жужжание пчёл все так же стояло над кустами, будто ничего в мире не изменилось. Куда? Ответа не было, и сердце заколотилось сильнее, когда Джиоти поняла, что у них ничего в жизни не осталось, кроме собственных тел и бывшего при них Чарма.

– Нет! – вдруг почти выкрикнула она, когда сердце расправилось и дало новую надежду. Она поглядела на брата ясно и целеустремлённо. – Есть один человек. Конечно же! Его не было в городе. Он ушёл почти тысячу дней назад. Ты его помнишь. Старый чародей…

– Мастер оружия нашего отца… – шепнул Поч и поднял лицо. От испуга у него ввалились щеки, как у голодающего, глаза ввалились, челюсть отвисла, но на миг вернулось что-то от его прежней жизненной силы.

– Кавал, – произнесла Джиоти. – Мы должны найти Кавала. Он нам поможет.

– Да, он поможет! – вскочил на ноги мальчик. – Отец всегда говорил, что Кавал – лучший мастер оружия на Ирте. Он скажет нам, как воевать со змеедемонами. – Поч схватил сестру за руку. – Но где он? Отец уже давно отпустил его со службы.

– Мы должны его найти. – Джиоти сняла искатель из-под нагрудника. Его звездообразную форму переплетали золотые нити, окружавшие поисковый пузырёк, содержащий локон их отца.

– Это нам не поможет, – мрачно сказал Поч. – Он мёртв.

Джиоти посмотрела на него сурово.

– Кавал – чародей. Он долго – всю жизнь – работал на нашего отца. Между ними всё ещё может быть связь, и по ней мы сможем его найти. Если мы позовём, он может услышать.

Поч был настроен скептически.

– С тем же успехом можно молиться Извечной Звезде.

– Послушай, Поч, если Кавал все ещё на Ирте, он наверняка знает, что случилось с Арвар Одолом. И может прийти нам на помощь.

– А зачем бы ему это? – уставился на неё Поч. – Он не из нашего клана.

– Нет, – ответила она, спокойно выдержав его взгляд. – Но он из Дома Убийц, наёмник, которого отец взял на службу ещё молодым. Кавал никогда не служил другому хозяину. Я думаю, мы можем положиться на его верность.

– Верность кому? – скривился Поч. – Маркграфа, которому он служил, больше нет.

Джиоти склонилась к мрачному мальчишке.

– Да, Поч, наш отец мёртв. И мать тоже. Это значит, что сейчас я – маркграфиня нашего Дома.

– Нет больше Дома! – крикнул он. – Они все мертвы! Мертвы! Все! Разве ты не понимаешь? Никакая ты не маркграфиня! Тебе нечем править.

– Остался доминион, – спокойно ответила она и настроила жезлы власти у него на воротнике, чтобы унять гнев. – Есть Илвр. Мы построим новый город.

Он оттолкнул её руки.

– Молчала бы ты лучше. Мы обречены. Змеедемоны нас убьют, как убили всех.

– Вот зачем нам нужен Кавал. – Она протянула искатель. – Положи свою руку на мою. Зови со мной. Чародей услышит нас, и он придёт.

Поч угрюмо поглядел на неё, потом положил свою руку на руку Джиоти. Искатель оказался у них между ладонями.

– Теперь вместе со мной зови Кавала, – велела она. – У нас есть Чарм. Он нас услышит.

Они закрыли глаза, и вознеслась их молитва.

Кавал! Ты нам нужен! Где ты?

Их ментальный крик блеснул в воздухе рассыпанным сахаром на ветру, и временная петля резко захлестнула Кавала.

Птичка с зелёными перьями, серебристыми на концах, рванулась в полёт, незамеченная двумя людьми, пригнувшимися в русле пересохшего ручья. Птица взлетела прямо в раскалённый добела свет Извечной Звезды и исчезла.

На той стороне мира Кавал очнулся в зелёно-красных сумерках. День миновал.

Глазированная поверхность хрустальных плит жгла холодом. Кавал собрал рассеянный Чарм и согрелся.

Выброшенный из транса, он не мог сориентироваться.

Разреженный воздух, догадался он.

Но когда Чарм зарядил его кровь кислородом, он начал гадать, как вышло, что он лежит здесь под красным бархатом вечера. Ещё за миг до того он был сверкающей птицей в лучах утреннего солнца.

Время вывернулось наизнанку. Дождики звёздного света моросили сквозь сумерки.

Календарь Очей, напомнил себе Кавал, возвышается над ясными границами времени.

Он сел и начал осознавать, что видел в полёте на Чарме.

Худр'Вра…

Это имя было нетрудно постичь. Дешёвая маска мусорщика Врэта.

Худр'Вра, повторял он снова и снова, Худр'Вра!

На том берегу озера сумерек его заклинание создало образ будущего Худр'Вра: дымящиеся руины вдоль горизонтов Ирта.

«Это же псих! – сообразил чародей. Кратеры, истыкавшие землю на местах падений летающих городов, эмеедемоны, чертящие звёздное небо над оставленными богом пустынями. – Псих!»

Кавал встал, передёрнувшись от отвращения. Он перенёс Чарм на край ночи и начало звёзд, а потом заставил память припомнить двух уцелевших, которые звали его.

Джиоти! – позвал он в густеющие сумерки. – Поч!

И снова увидел их тела, вспоротые клыками змеедемона, выплеснутые внутренности – как тёмные блестящие плоды.

Глубже! – велел чародей.

Чарм глубже вгрызся внутрь случайности. И все ещё лежали разорванные тела на земле, вспоротые, красные от свежей крови, выставив луне белые кости.

Глубже!

Чарм дошёл почти до вероятности ноль.

У чародея закружилась голова. Колени ослабли, но он не отвёл глаза. И увидел из-за бесконечного моря фатальных случаев глядящие на него зелёно-синие глаза Джиоти и Поча.

Кавал вцепился в это дальнее видение и бросил в него свой Чарм.

Пространство вокруг них поглотило свет, их окружила тьма. И потому Кавал знал, что осталась лишь ускользающая надежда.

И всё же надежда! То, что видно в Календаре Очей, всё ещё может случиться!

Он выпрямился, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, одновременно крепко держась за две фигуры в тёмной орбите дальнего видения.

В окружающей их ночи, на краю времени, вероятности сдвинулись: змеедемоны, извивающиеся тенями черноты – клыки и когти блеском чернёного серебра, – а в пустотах между ними очерченный, как бумажные фигурки, его собственный силуэт, повторенный многократно.

Тут он увидел, что лишь его присутствие давало ускользающий шанс отделить Джиоти и Поча от змеедемонов. Но что это даст? – подумал он и пристальнее всмотрелся в калейдоскоп чёрных силуэтов, окруживших двух почти детей. Напряжённо вглядываясь в алые нити заката на чёрном фоне его собственного тела, он велел своему Чарму: Покажи!

Открылась глубокая изумрудная дверь окончания дня. Внутри в чистейшем свете, в сиянии пустоты, сидели Джиоти и Поч. И он тоже там был, но лишь смутно, и его тело стёрлось до неясного мерцания пустоты. Это он наконец ушёл в Начало внутри Извечной Звезды? Или его контур размыт смертью? Кавал не знал. Но это было не важно, потому что перед ними плыли летающие города – Дорзен, Брис, Мирдат, Чарн, Кери – снова плыли в аквамариновом небе нового рассвета, и горизонты Ирта были чисты от змеедемонов.

Видение погасло. Звёздный туман залил тьму, через которую Кавал смотрел на ту сторону времени и вероятности в ускользающее будущее.

Какая слабая надежда, подумал он с отчаянием.

Под дымкой созвездий гасли последние остатки вечерней зари.

Слабая надежда для Ирта – а для меня?

Суровое лицо не дрогнуло, яркие глаза не моргнули. Кавал не мог бросить Ирт, пусть даже для него это значило небытие. Как бы ни была мала нерожденная надежда, она держала его. Он не смел её предать.

Не колеблясь, он подошёл к дальнему от святилища краю площадки и начал спуск с Календаря Очей. Всю жизнь он хотел стать мудрецом, служить духу, истине, которые выше реальности и выше формы. Эта жажда служить наивысшему заставила его здесь и сейчас отдать весь свой Чарм и самую свою жизнь ради перековки железной ткани реальности.

Великую благодарность он ощущал за то, что смог хоть краем глаза увидеть бессмертное. Выбить Врэта и его змеедемонов из железа реальности будет работой тяжёлой, такой тяжёлой, какой он никогда себе не задавал.

Горестная тяга к Началу, к прорыву в свободу, сжимала изгоняемое сердце. Но Кавал не смел оглянуться, ибо он был единственной исчезающей надеждой Ирта, и это было выше всех его желаний.

В фиолетовых сумерках он спускался с высот края времени в коварный мир жизни и смерти. Ноги оставляли на снегу глубокие синие следы. Кавал шёл, и его сильное тело становилось всё меньше, все дряхлее. Когда он достиг осыпей, годы, сброшенные с плеч за время жизни в святилище у края времён, снова нашли его, и под их бременем он побрёл по камням медленнее.

Ввалившиеся щеки покрыла кустистая белая борода, волосы поредели и казались кисеёй, пронизанной звёздами. Плечк сгорбились, согнулись, и постаревший чародей, переставляя неуклюжие ноги, нащупывал путь вниз, сквозь тьму.

Мечи дневного света пробили густой смог Заксара, осветив потёки на кирпичных стенах мрачных фабрик, узкие улочки, забитые мусором. В таком сернисто-жёлтом луче сидела на корточках Тиви посреди раскиданного мусора и рассматривала коротенькую стружку чармопровода. Радужный виток намотался на палец, и Тиви помахивала рукой, пытаясь оценить вес стружки. Усталая горестная гримаса свела её чёткие брови вместе, когда стало ясно, что за этот хлам много, если глаз тритона дадут. А она уже два дня не ела. На это можно будет купить хлеба, но не свободу от сна.

– Эй, чего нашла? – спросил голос из переулка. Тиви встала и показала трём молодым мусорщикам кусочек колдовского металла.

– А вы чего нашли?

Двое тощих постарше – парень с девкой – открыли ладони и показали осколки ведьминого стекла и крошки колдовского металла. Третий – совсем ещё пацан – не нашёл ничего и стоял, глядя пустыми усталыми глазами и грызя ноготь.

– Давай быстрее, – сказал один из тех, что были постарше, – парнишка с кривым носом и злыми ледяными глазами. – День кончается. Надо успеть в лавки, пока чармоделы не закрылись. Пошли.

– Сложимся, – предложила Тиви, надевая стружку на палец как кольцо. – Может, за все квойн получим.

– Фиг, – сказали оба мусорщика одновременно. Кривоносый поднял кусочек обсидианового ведьминого стекла. – За это одно я уже огребу два глаза тритона и сегодня набью брюхо черным хлебом с изюмом.

– И я, – сказала его напарница, зажимая в ладони крошки чармоносного мусора. – Только надо быстрее. День кончается.

– А пацан? – спросила Тиви, дёрнув перемазанным подбородком в сторону младшего. Тот сел, прислонясь спиной к кирпичам стены, – стоять у него уже не было сил. – Сложимся, чтобы и ему досталось.

– Умничаешь, Тиви? – ядовито спросил кривоносый. – На каждое «да» своё «нет».

– Это проклятие из «Висельных Свитков», – возразила Тиви. – Это не правила жизни.

– Это единственные правила, по которым мы можем жить. Здесь на нас на всех не хватит. Тиви выдержала ледяной взгляд.

– Давайте сложимся и быстро мотаем отсюда, из Заксара.

– Чего ты лепечешь, подруга? – спросила девица с впалыми щеками.

– Арвар Одол пал, – с напором объяснила Тиви. – По всем трущобам гул идёт.

– И что?

– А то, что сюда идут чудовища – змеедемоны. Разнесут этот город по кирпичику.

– Вот лафа! Будет где порыться, – сказал парень со сломанным носом.

– Ты не понял. Говорят, что они сносят все.

– Говорят, что если не жрать, с голоду подохнешь. – Впалощёкая девица потянула напарника за рукав. – Есть хочу.

Тиви подошла ближе:

– Послушай, я слыхала, что лорд Хазар организует поход через Каф…

– Поход мертвецов, – мрачно заметила девица.

– А может, и нет, – уверенно возразила Тиви. – Хазар идёт в Горы Мальпаиса – создать что-то вроде правительства в изгнании. И у него всё нужное будет, чтобы пройти пустыни, тут уж не сомневайся. Это лучшая возможность для нас отсюда смыться.

– Хазар не ищет себе армию среди уличных оборванцев, – отмахнулась девица.

Тиви с энтузиазмом возразила и на это:

– Можем купить себе место в колонне за пару квойнов и выбраться отсюда, пока демоны не налетели. Давайте сложимся и ещё пороемся.

Кривоносый нахмурился:

– Раз уж тебе так приспичило отсюда убраться, Тиви, чего ты тогда не забрала Искатель у того старого пердуна? Мы бы сейчас не голодали – и хватило бы, чтобы купить себе место в тени Хазара.

Тиви пожала плечами:

– У стариков и детей воровать нехорошо.

– И голодать тоже нехорошо, – бросила тощая, уходя прочь. – Пошли, пока лавки не закрылись. Я сегодня жрать хочу.

– А пацан? – снова спросила Тиви.

– Пускай его ведьмы кормят, – ответил парень с ледяными глазами.

– Эй! – крикнула им вслед Тиви. – Так отведите его к ведьмам! Я хочу ещё порыться.

Мальчик с усилием встал на ноги и побрёл мимо куч отбросов.

– Ты куда?

– Не пойду я к ведьмам, – ответил он. – Они сказали, что если я ещё приду за едой, то должен буду остаться.

– Зато они за тобой присмотрят.

– Я на них работать не буду, – сказал мальчик. – Там хреново. И они всю дорогу заставляют тебя петь и читать. Я лучше останусь в трущобах.

– Ладно, тогда поищем, чего ещё найдём.

Тиви пнула ногой кучу размокших картонок с бесчармо-выми отходами фабрик. Отходы растеклись лужей глубиной до щиколотки – обрезки костей, серые комки чего-то непонятного, блёстки алхимических шлаков. Тиви стала расковыривать кучу верёвочной сандалией.

Пока она рылась, парнишка сидел на корточках, сосал палец и пялился на пятно краснеющего света, будто читал прилепленную к стене газету. Ещё день-два – и ночной прилив его унесёт.

Тиви видала умиравших голодной смертью детей, свернувшихся в клубок от голода. Ей не хотелось снова кидать детский труп в ночной ветер, и она тщательно осматривала переулок в поисках крупинок чармоносного материала. Когда густой свет уходящего дня расплылся на бледном небе, она ещё ничего не нашла.

Держа мальчика за руку, Тиви зашагала по мощёному переулку, похожему в сумерках на пёструю змеиную кожу. По скользким каменным ступеням они подошли к покосившемуся навесу среди кое-как уложенных шлакоблоков. Из-под навеса шёл дым. Старый чармодел, засидевшийся за работой, не стал слушать мольбы о милосердии и дал ей за виток металла всего один глаз тритона.

Над окраиной города чёрной с золотом маской повис закат, а дальше высыпали сахарной пудрой звезды на ночном небе. Тиви повела мальчишку в маленькую пекаренку на улице Иноходцев и купила ковригу орехового хлеба. Отломив себе краюху, она остальное отдала ему. Над обрывами города уже повисли Немора и Хеллгейт, впитывая в себя сумерки. Тиви и мальчик сели на парапет и стали есть.

Мальчишка поглощал хлеб молча. Тиви пыталась говорить с ним о жизни в трущобах, но ему было нечего сказать. Такая же жизнь, как у всех. Доев, он поблагодарил Тиви быстрым поцелуем в щеку и побежал искать своих друзей.

Тиви, голодная и усталая, занялась поисками ночлега. По небу хлестнула молния жара. Скоро сюда прилетят змеедемоны, и тогда ни голод, ни усталость уже не будут важны.

От этой болезненной мысли Тиви вздрогнула. Она хотела жить. Она хотела, чтобы все жили. Хотя её жизнь была ничем не лучше жизни любой другой трущобной беспризорницы, она не испытывала горечи. Когда-то ведьмы научили её, что любовь сама себя оправдывает, и если любить, найдёшь много помощников. Она всё ещё в это верила. И пусть многие из тех, о ком она заботилась и кому помогала в меру своих слабых сил, ушли с ночным приливом, зато они более не страдают.

Похожие на черепа Немора и Хеллгейт плавали над замусоренным горизонтом и заливали склизкие улицы водянистым светом. Тиви медленно направилась в другую сторону, в тёмные переулки, уходящие в темноту.

Джиоти и Поч шли сквозь джунгли Илвра по замшелой кирпичной дороге, называемой Тропа Пряностей – торговому пути, соединявшему плантации городов доминиона. Джиоти сложила из компонентов нагрудников примитивный искатель. У неё не было с собой ничего, принадлежащего Кавалу, и Поч предложил рубиновый наговорный камешек из охранного кольца, который дал ему отец, маркграф.

– Это кольцо никогда не принадлежало Кавалу, – сказал Поч, – но раз отец погиб, это лучшая связь с его мастером оружия, которую мы можем найти.

На самом деле Джиоти было всё равно, сработает эта штука или нет. Она всего лишь хотела уйти подальше из Илвра, подальше от дымящихся руин Арвар Одола и гибели своего дома. По слабым импульсам самодельного искателя они шли к торговой столице джунглей – Моодруну.

Древесный город, построенный в кронах джунглей, был охвачен паникой. Жители не сомневались, что змеедемоны вот-вот ударят с небес, и каждый рвался бежать – но никто не знал, куда.

В этой горячке никто не заметил двух одиноких беженцев из Арвар Одола. Джиоти и Поч слились с бурлящими толпами на древесных улицах и дорогах, расходящихся по верхним этажам леса.

Дворец губернатора, вырезанный в центральном стволе колонообразного дерева, стоял брошенный, в висячих балконных садах не было ни маклеров, ни торговцев, обычно вертящих колесо коммерции Илвра вокруг этой ступицы. Сам губернатор, Яард Джи, верный друг маркграфа Кеона, сбежал и спрятался, и вряд ли брат с сестрой могли ждать от него помощи.

За три квойна и две призмы Джиоти и Поч купили себе места на дирижабле, уходящем на север – это направление показывал их примитивный искатель.

Медленно летя к побережью, они не видели с воздуха никаких признаков разрушения или змеедемонов. Рыбацкие деревушки и фермерские хутора казались идиллически безмятежными. Но на борту всё время передавались сплетни об ужасной судьбе пэров Дорзена. Шёпотом говорили о строительстве где-то на юге Дворца Мерзостей, где, как ходили слухи, Худр'Вра держит своих пленников в камерах пыток, заряженных чёрной магией, которая не даёт жертвам умереть.

Брат с сестрой во время путешествия старались избегать любопытных вопросов экипажа, держась в своей каютке – пустой картофельной кладовой между глинистыми штабелями грязной свёклы. На каждой остановке они надеялись, что здесь искатель покажет дорогу к Кавалу, но лишь на последней остановке в Зуле, на самом краю доминионов Ирта у промышленного города на обрывах Заксара, искатель показал им на выход.

В Заксаре только-только начали узнавать о Властелине Тьмы. Все ещё дымили трубы фабрик, вертикальный город был занят обычными делами. Брата с сестрой поразил неповторимый вид города с его бесчисленными мостами, фуникулёрами и причудливыми эскалаторами. Роскошные виллы и замки, особняки и хижины, все с черепичными крышами и нависающими карнизами, загибавшимися кверху – для защиты жителей и прохожих от падающих предметов.

Импульсы искателя становились всё сильнее. Джиоти и Поч шли по дымной аллее Всех Земель в глубь очистных фабрик Заксара. Здесь город менялся в худшую сторону. Путь лежал по сужающимся улицам и переулкам среди бесформенных теней прорывающегося пара.

За массивной фабрикой из почерневшего кирпича, в переплетении стеблей бурьяна, среди выброшенных железных бочек искатель сообщил, что они на месте. Молодая женщина в лохмотьях, чем-то похожая на кролика, с колтунами в волосах и вымазанным сажей лицом, подняла глаза от кучи отбросов, в которой копалась, стоя на коленях. Она даже не пыталась скрыть удивления.

– Вы бы, детки, мотали туда, где вам место, – предупредила помоечница. – А то эти амулеты и шмотки с вас сорвут – моргнуть не успеете.

Джиоти и Поч удивлённо переглянулись, и мальчик попятился, вцепившись в рукав сестры.

– Эй, постойте! Раз уж вы здесь, может, дадите мне глаз-другой тритона? – Помоечница встала и шагнула к ним. – А то три дня маковой росинки во рту не было.

Джиоти кивнула Почу, и он протянул ей искатель. Джиоти отдала его побирушке.

Тиви радостно схватила подаяние. Она удивлённо ощупала самодельный амулет, заметив высокое качество чёрных зеркальных панелей и наговорного рубина.

– Драконий хвост! Отличная штука. Но зачем это так сляпано? Что это такое должно быть?

– Искатель, – ответил Поч из-за спины сестры. – Он нас привёл к тебе.

– Ко мне? – Бродяжка рассмеялась кашляющим смехом. – А кого вы ищете и кто вы такие, что разгуливаете здесь, одетые шикарнее фабрикантов?

Джиоти, приглядевшись Глазами, перевела взгляд на брата.

– У неё Глаз Защиты.

Поч прищурился на измазанную бабу в лохмотьях, потом уставился на эполеты своей связки амулетов. И тогда заметил водянистую ауру вокруг нищенки.

– Наговорный рубин взят из отцовского кольца защиты, – предположила Джиоти, – и потому он привёл нас к самому сильному защитному Чарму, который мог найти, – к Глазу Защиты.

– О чём вы бормочете? – спросила помоечница нетерпеливо. – Кто вы такие?

– Меня зовут Джиоти. Это мой брат Поч. Мы из Арвар Одола.

– Это город, который рухнул?

– Нашим отцом был Кеон, маркграф Одола, правитель всего Илвра.

– Драконий хвост! Так вы даже не дети фабрикантов, вы пэры! – Оборванка уставилась на них, раскрыв рот, поняв наконец, откуда такая роскошная одежда. – И что таким, как вы, тут надо?

– Мы ищем мастера оружия нашего отца, чародея Кавала, – объяснила Джиоти. – Но наш искатель вместо того привёл нас к тебе, потому что у тебя Глаз Защиты.

– Погляди сюда. – Женщина развела руками, показывая заплатанные штаны и рваную куртку. – Меня зовут Тиви. Я три дня ничего не ела. Я сплю в мусорных ящиках, чтобы меня не унёс ночной прилив. И нет у меня никакого Глаза Защиты, чем бы он ни был.

– Это такие чары, – объяснила ей Джиоти, – защитные чары. Только очень умелый чародей с огромным запасом Чарма может наложить такое заклятие, чтобы ты носила его с собой повсюду без чармоносных амулетов.

– Нет у меня ничего чармоносного – если не считать того, что вы мне дали. – Тиви снова поглядела на рубин в тонком обрамлении чёрных зеркал. – За это спасибо. Поддержит жизнь в моей коже на костях. Вы же его не будете забирать?

Джиоти покачала головой:

– Нет, Тиви, он твой. Нам искатель уже бесполезен.

– Думаешь, это Кавал навесил на неё Глаз Защиты? – спросил Поч.

– Может быть.

– А зачем? – спросила Тиви. – Я про этого Кавала никогда ничего не слыхала даже.

– Значит, мы ошиблись, – признала Джиоти. – Будь Кавал в Заксаре, искатель бы нас на него вывел.

– И что мы теперь будем делать? – спросил Поч, нервно оглядываясь на чёрные кирпичные стены и переулки, шахтами уходившие вверх среди строений утёса.

– Надо уходить из этого города, – решила Джиоти. – По пути мы слышали рассказы о том, как поступает с пэрами Властелин Тьмы. Надо найти Кавала раньше, чем змеедемо-ны найдут нас.

– И где вы собираетесь искать? – поинтересовалась Тиви. При всём её неприглядном виде манеры помоечницы нельзя было назвать неприятными, и у неё в лице были заметны проблески ума и любопытства.

– Может быть, на Календаре Очей, – задумчиво предположила Джиоти. – Это святилище мудрецов в Горах Мальпаиса. Кавал всегда мечтал стать мудрецом и временами упоминал об этой обители. Думаю, он удалился туда после отставки.

– Горы Мальпаиса, – нахмурилась Тиви. – Через всю пустыню Каф отсюда. Из Заксара туда ничего не летает. Наша леди Альта никак не дружит с королевой ведьм с гор, и торговых путей между нашими доминионами тоже нет. Вам придётся лететь на юг до Мирдата и искать что-нибудь попутное оттуда.

– Рискованно, – сказала Джиоти. – Змеедемоны летят на север. Нас сметут вместе с другими, если мы направимся им навстречу. Придётся идти через Каф.

– Ага, с половиной Заксара, – добавила Тиви. – Ходят в трущобах слухи, что Хазар собирает к северу от города армию, чтобы пересечь Каф. Хочет отсидеться в чащах и ударить оттуда на Властелина Тьмы. Удачи ему – всё, что я могу сказать. Удачи, потому что он – наша единственная надежда выбраться.