Текст книги "Узник опала"

Глава 21
Горчичный газ

Магистрат застегивал перчатку на правой руке. Он вежливо кивнул Ано и мистеру Рикардо.

– Вы разочаровываете меня, мой дорогой Ано, – печально промолвил он. – Я не ближе к Бордо, чем два дня тому назад.

– Напротив, мосье, – улыбаясь, отозвался Ано. – Вы практически уже там.

Тидон выглядел озадаченным.

– Превосходно! – Казалось, он собирался потребовать объяснений, по передумал и повторил с еще большим энтузиазмом: – Да, превосходно! Ничто не скроется от парижской полиции!

Ано покачал головой.

– Мосье, чем дольше я занимаюсь своим ремеслом, тем скромнее я становлюсь… – Из всех лживых заявлений, которые мистер Рикардо слышал от Ано (а имя им легион), это было настолько беспардонным, что у Рикардо перехватило дыхание. – Ибо я все сильнее убеждаюсь, что нашим успехам мы в основном обязаны удаче и ошибкам других.

– Попытайтесь убедить меня в этим завтра утром. – Магистрат поднялся и протянул левую руку к своей шляпе.

Ано не откликнулся на это приглашение. Он пересек комнату и остановился спиной к камину, наблюдая за присутствующими.

– Вы уходите, мосье судья? – спросил Ано.

Тидон остановился с видом человека, собиравшегося попросить разрешения удалиться.

– Моя машина ждет меня уже…

– Почти час, – прервал Ано.

– Должно быть, вы прошли мимо нес во дворе старого шато.

– Мы вошли через калитку, которую мосье де Мирандоль сегодня так усердно красил, – сказал Ано.

«Это очень странно, – подумал мистер Рикардо, сознавая, что атмосфера насыщена важными событиями, но понятия не имея, что это за события. – Судья спрашивает у подчиненного позволения удалиться и превращается вместе с хозяином дома в соляной столп при простом упоминании этим подчиненным, что он воспользовался недавно покрашенной калиткой».

В словах Ано явно крылась какая-то изощренная угроза, которую ощутили виконт и магистрат. Тидон первым взял себя в руки.

– Значит, вы прибыли кружным путем – мимо Шато-Сювлак, – с улыбкой заметил он. – Разумеется, вам хотелось взглянуть, что там происходит.

– Ни в одном окне не было света, – сообщил Ано.

Магистрат, как хороший актер, воспользовался возможностью для реплики:

– Мы, провинциалы, ложимся спать рано. – Он посмотрел на часы. – О-ла-ла! Что скажут славные жители Вильбланша, когда машина мосье судьи вернется в столь поздний час?

– Вам не так уж далеко добираться. – Слова Ано прозвучали подобно ударам молота по наковальне. Судья повернулся на каблуках, как будто невидимая, по властная рука легла ему на локоть. – Практически два шага, мосье Тидон.

Значение взглядов, которыми они обменялись, было трудно не понять. «Что вы знаете?» – спрашивал магистрат. «Не скажу», – отвечал Ано. «Вы осмеливаетесь угрожать мне?» – «Я осмеливаюсь исполнять свой долг». Они стояли, глядя друг на друга, и мистер Рикардо ломал себе голову над тем, до какой степени Тидон готов забыть о своем статусе. Казалось, вся иерархия системы правосудия рассыпалась в прах, словно сгнивший от времени старый дом.

– Некоторые провинциалы превращаю! – ночь к день, – продолжал Ано. – Мосье викой г, например.

Виконт отнюдь не радовался, что его вовлекли в разговор.

– Да-да, – кисло улыбнулся он. – Я работаю ночью.

– Причем не в вашей превосходной библиотеке. – Это было скорее констатацией факта, чем вопросом. – Меня это удивило.

Виконт ответил слишком быстро, как человек, предвидевший смущающий вопрос и приготовивший убедительное объяснение:

– Зимой я занимаюсь не слишком важной работой здесь. Деревья защищают от ветра и холода. Но летом я пользуюсь большой комнатой наверху. Вообще-то она предназначена для наших литературных и философских конференций. Конечно, в Медоке они интересуют немногих, но некоторые оказывают мне честь, приезжая из Бордо, чтобы посетить их. Увы, в основном женщины! Я знаю, что для солидности необходимо присутствие мужчин, по мы, маленькие люди, не можем на это рассчитывать. Дамы – другое дело! Вы не представляете, сколько «синих чулков» в этом уголке Франции…

Ано с убийственной иронией прервал этот поток гладких фраз, лившийся из слишком маленького рта со слишком красными губами:

– И среди этих «синих чулков» вы, несомненно, числите вдову Шишоль?

Мистеру Рикардо показалось, будто сердца этих двух мужчин находятся между молотом и наковальней и получили сильный удар. Они стояли неподвижно, как куклы. Затем виконт вытер вспотевшие ладони.

– Вдова Шишоль? – переспросил он дрожащим голосом.

Тидон посмотрел на своего друга и поднял брови, словно говоря: «Этот человек спятил!» Однако лицо его было смертельно бледным, а глаза сверкали, как раскаленные угли.

– Вдова Шишоль? – повторил де Мирандоль. – Нет, я никогда о ней не слышал. Возможно, вам будет интересно, мосье Ано, взглянуть на комнату, где я работаю в теплую погоду? Вы сразу оцепите мой выбор.

Ано пожал плечами.

– Раз вы приглашаете меня туда, мосье, значит, там не на что смотреть, – ответил он, но виконт не принял или не понял отказа.

– На сей раз вы не правы, мосье Ано. Прошу вас подняться вместе с вашим другом. – Он распахнул дверь и отпрянул. – Я забыл, что вас трос.

– Мосье Никола Моро – мой ассистент.

Ано двинулся вперед, не проявляя никакого энтузиазма. Он выглядел всего лишь удовлетворяющим прихоть хозяина дома. Мистер Рикардо, напротив, был возбужден до предела. Он надеялся, проведя несколько минут в комнате наверху и почувствовав ее атмосферу, обнаружить какую-нибудь важную деталь, ускользнувшую от остальных. Виконт шел впереди. Возле библиотеки коридор поворачивал налево к спиральной лестнице, ведущей на площадку с большой дверью. Де Мирандоль открыл ее и включил свет. Ано и Рикардо вошли в длинную комнату с обшитой панелями стеной слева и рядом окон справа.

Мистер Рикардо задержался у двери. В этих окнах позапрошлой ночью свет горел до двух часов. Стараясь ни о чем не думать, Рикардо рассчитывал, что воздух комнаты сам пришлет сообщение, которое ему останется только записать наподобие диктофона. Однако никаких сообщений не последовало.

Рикардо окинул взглядом комнату. У стены стоял ряд стульев, готовых к расстановке по местам для конференции или лекции. В центре помещался длинный стол, на одном краю которого, ближнем к двери, находились несколько книг, блокнот с промокательной бумагой, чернильница, красное гусиное перо для письма и пачка бумаги с текстом. У дальнего конца, на помосте, похожем на те, какие бывают в классной комнате для стола и стула учителя, стоял стол, покрытый сукном, над которым виднелись дверцы степного шкафа. В комнате не было абсолютно ничего таинственного или экзотического. Она выглядела самым подходящим местом для философских конференций, где доминируют дамы. Мистер Рикардо пребывал в растерянности. Он находился в центре тайны, как корабль в центре циклона, где царит обманчивое спокойствие, хотя со всех сторон бушует ураган. Еще никогда он не был так разочарован.

– Теперь вы видите разницу в летнюю ночь между этой комнатой и библиотекой, – заговорил виконт де Мирандоль. – Здесь прохладно и много воздуха. Сидя за своим столом, я вижу в открытых окнах Сювлак и Жиронду, вижу огни судов на реке. Мирный пейзаж навевает мысли.

Виконт не повторил ошибку Дайаны Тэсборо, открыто признав, что Рикардо видел свет в окнах этой комнаты в два часа ночи и объяснив причину. Усевшись на стул за длинным столом лицом к окну, он указал на открывающуюся ему картину широкого пространства и реки под звездным небом.

– А за тем столом вы читаете ваши лекции? – спросил Ано, указывая на помост.

– Мы отодвигаем его от стены и ставим за ним стул, – ответил виконт и улыбнулся. – Должен вам кое в чем признаться, мосье Ада. Я начинаю жить, когда занимаю место за этим столом и вижу этих бедных людей, доверившихся мне на целый час.

Ано бросил на де Мирандоля странный взгляд.

– Начинаете жить? Да, мосье виконт, думаю, вы говорите истинную правду. Я вас отлично понимаю, – серьезно сказал он, произнося каждое слово медленно и веско.

Мысленному взору мистера Рикардо представилась сцена совсем иного рода. Он снова сидел на скамье в Олд-Бейли,[61]61
  Обиходное название здания уголовного суда в Лондоне на одноименной улице


[Закрыть] а перед ним стоял знаменитый королевский адвокат и, обращаясь к присяжным, разбивал в пух и прах обвинение в убийстве, также четко произнося самые простые слова.

Ано поднял руки к дверцам шкафа, закругляющимся сверху.

– В столе есть ящик, а в ящике – ключ, – сказал де Мирандоль, прежде чем он попытался их открыть.

Детектив приподнял свешивающийся над ящиком край сукна и внезапно выпрямился, держа сукно в руках.

– Старое сукно было таким ветхим и заляпанным чернилами, что я его стыдился, – сказал виконт, хотя никто не требовал у него объяснений.

– И поэтому вчера мы положили новое? – осведомился Ано.

– Вчера, позавчера или месяц назад. Мой слуга это знает, – ответил де Мирандоль слегка дрогнувшим голосом.

– Думаю, вчера, – настаивал Ано, и на сей раз виконт не стал ему противоречить.

Достав из ящика ключ, детектив отпер и распахнул дверцы стенного шкафа. Узкая пустая ниша не имела полок и сверкала белой краской. Ано осторожно коснулся краски – кончик его пальца побелел.

– Ага! Значит, мы покрасили не только калитку?

– Одна идея приводит к другой, – пожал плечами де Мирандоль.

– Да-да, белая краска поверх зеленой, а зеленая, возможно, поверх красной. Кажется, красной краской у нас красят гильотину.

Виконт кисло улыбнулся и посмотрел на мистера Рикардо, словно удостаивая его признанием некоторой общности с ним в воспитании и хороших манерах. Подобных дурных шуток следует ожидать от полиции, и самое разумное – игнорировать их.

– Вы видели все, что хотели видеть? – обратился он к Ано.

– Я видел куда больше, чем ожидал, – ответил детектив, запирая шкаф и кладя ключ в карман. – Кроме того, мы заставляем ждать магистрата, а это неучтиво.

Хозяйским жестом он распахнул дверь комнаты, приглашая компаньонов выйти.

– Мосье Тидон, несомненно, уже ушел, – сказал де Мирандоль.

– Не думаю, – с вежливой улыбкой отозвался Ано, запирая дверь конференц-зала.

Спустившись по лестнице, они увидели на стене главного коридора тень магистрата, стоящего в освещенной библиотеке. Моро все еще дежурил в холле, и Ано обратился к нему:

– Можете разыскать инспектора? Я подожду здесь. Это важно.

Моро отсалютовал и вышел из дома. Тень на степе шевельнулась и застыла вновь. В отсутствие Моро никто не произнес ни слова. Входная дверь осталась открытой, и шелест колеблемых ветерком листьев наполнял коридор звуками, похожими на шорох морских волн, омывающих пляж. Вскоре их заглушили шаги, и в дверях появились Моро и инспектор.

– Я вам нужен, мосье Ано?

– Да. В комнате сверху есть стенной шкаф над столом, стоящим на помосте. Буду вам обязан, если вы его опечатаете. Потом опечатайте саму комнату. Несомненно, вам понадобится санкция мосье комиссара. Прошу вас получить ее как можно скорее, а пока что поставить у двери часового. Вот ключ.

Инспектор вызвал из сада полицейского и поставил его на лестничной площадке, а сам взял ключ.

– Я все сделаю, – сказал он.

Из библиотеки послышался голос Тидона, зовущего Ано. Мистер Рикардо последовал за другом до двери и заколебался, вновь разрываясь между вежливостью и любопытством. Но магистрат, сидящий в кресле в перчатках, со шляпой на коленях и с тростью в левой руке, пригласил его войти.

– У меня нет никаких секретов. Входите и вы, де Мирандоль! Пожалуйста, закройте дверь.

Магистрат говорил спокойно и учтиво, но его лицо было бледным и временами подергивалось, словно от боли.

– Мосье Ано, – заговорил он официальным тоном, – пока вы были наверху, я продолжал обдумывать идею, над которой размышлял весь день. Конечно, в столь важном деле я стараюсь не действовать опрометчиво и не допускать несправедливостей. Но пришло время употребить мою власть. Я освобождаю вас от всех обязанностей в связи с этим расследованием.

Мистер Рикардо был ошарашен. Ничтожный провинциальный магистрат с позором отстраняет Ано от дела! Это граничило со святотатством и к тому же выглядело абсурдным. Мистеру Рикардо самому приходилось один-два раза указывать знаменитому детективу на ошибки и направлять его на путь истинный, но исправления принимались, и Ано одерживал триумф. А теперь этот жалкий мосье Тидон позволял себе тявкать на великого человека, как пекинес на Лабрадора! Требовалась всего одна фраза, чтобы пекинес скрылся под диваном в поисках убежища. Кипящий негодованием мистер Рикардо уже был готов произнести эту фразу, но сдержался, увидев усмешку на лице Ано. Детектив был доволен!

– Разумеется, мне известна заслуженная репутация мосье Ано, – продолжал магистрат, слегка озадаченный реакцией детектива, – и он не должен рассматривать мои действия как пятно на ней. Я четко укажу это в своем рапорте. Но это преступление необычайно сложно и отличается от большинства тех, с которыми приходится иметь дело парижской Сюртэ. Это не апаши.[62]62
  Apache – вор, хулиган (фр.). термин происходит от индейского племени апачей


[Закрыть] в кабаре и не ограбление на Елисейских Полях[63]63
  Улица в центре Парижа


[Закрыть] Социальное положение замешанных в нем требует предельной деликатности. Его следовало тщательно расследовать на месте – в Сювлаке. – В голосе магистрата послышались суровые нотки. Он упивался собственными словами, черпая в них уверенность. – Для меня явилось глубоким разочарованием, когда мосье Ано уехал в Бордо. Я хорошо знаю, что он ведет там утомительное расследование, которое требует времени и энергии…

– Дело вдовы Шишоль, – кивнул Ано.

Мистера Рикардо удивляло, что каждое упоминание о старой карге вносило смятение. Сначала виконт де Мирандоль склонился, как стебель на ветру, а теперь мосье Тидон выглядел потрясенным до глубины души. Он застыл с открытым ртом, как слабоумный, все его красноречие испарилось, а руки вцепились в подлокотники кресла. Имя вдовы Шишоль служило лакмусовой бумажкой. Но, как Ано признал с самого начала, Артюр Тидон был сильным человеком.

– Каково бы ни было это дело, – заговорил он снова, – оно, несомненно, требует вашего присутствия. Надеюсь, де Мирандоль, вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном?

– Ну конечно, друг мой! – воскликнул виконт, потирая ладони. – Мой дом к вашим услугам.

Магистрат поднялся с кресла, опираясь одной рукой на подлокотник. Хотя его слова были твердыми, подобной крепости не было в его ногах. Он с трудом удержал равновесие, прежде чем шагнуть вперед. Но телефон находился в другом конце комнаты, и путь к нему преграждал Ано.

– Прошу вас об одолжении, мосье судья, – заговорил он почтительным тоном, весьма удивившим его друга. – Пожалуйста, скажите, кому вы собираетесь звонить и какое сообщение передать.

– Оно не причинит вам никакого вреда, – любезно отозвался Тидон. – Я намерен позвонить комиссару полиции и сообщить, что ваши неоценимые услуги требуются в Бордо и что я вынужден с сожалением освободить вас от ваших обязанностей в Сювлаке… – он немного помедлил, – с этого момента.

Ано не сдвинулся с места.

– Это означает – пожалуйста, не считайте мой вопрос дерзостью, – что распоряжение, которое я только что отдал насчет опечатывания конференц-зала, не будет выполнено?

– Это означает, что я лично буду решать этот вопрос и все другие, связанные с данным делом. Пожалуйста, отойдите.

Мистер Рикардо ожидал от своего друга чего-то героического – открытого неповиновения магистрату или даже сокрушительного удара, который отправил бы Тидона в нокаут. Но он находился в стране, где субординация была священной. Ано отошел в сторону.

– Сожалею, мосье судья, – кротко сказал он. – Я надеялся, что вы вернетесь со мной в Бордо.

Тидон остановился и бросил на детектива резкий взгляд.

– Вернетесь вы, – отозвался он с неприятной улыбкой, – а я не собираюсь вас сопровождать.

Мистера Рикардо слегка озадачил педантизм магистрата. Сейчас был не тот момент, чтобы настаивать на аккуратном употреблении слов. Очевидно, Тидон старался сохранить преимущество даже в мелочах.

– Жаль. – Ано заговорил загадками: – Ваша рука нуждается в уходе, который вы можете получить только в клинике, и даже тогда рана заживет не ранее чем через шесть недель.

– Моя рука? – вскричал магистрат.

– Правая рука, – уточнил Ано. – Когда мосье Рикардо и я имели честь обсуждать с мосье судьей преступление в Сювлаке вчера утром, было очевидно, что мосье испытывает сильный дискомфорт. И боль станет куда сильнее без должного лечения.

Магистрат молча уставился на Ано. Его взгляд был достаточно властным, чтобы усмирить целую армию подчиненных, но он потерял уверенность.

– Даже если я обжег руку, мосье Ано, какое это имеет отношение к вам? – спросил он наконец.

– Никакого – если вы действительно обожгли руку, – холодно отозвался детектив. – Но вы не обожгли ее, мосье судья. Вы положили ее на калитку позапрошлой ночью – вы и Робин Уэбстер.

– На калитку? Этот человек обезумел! – воскликнул Тидон.

– На калитку мосье виконта, где он сегодня выжег старую краску и наложил новую, – невозмутимо продолжал Ано. – И он поступил правильно. Ибо калитка была покрыта липким лаком, основной ингредиент которого… – он вынул из кармана телеграмму и заглянул в нее, – дихлорэтиловый сульфид…

– Бедняга спятил! – с сочувствием прервал его магистрат, кивнув де Мирандолю.

– Абсолютно, – согласился виконт.

Мистер Рикардо неохотно склонялся к такому же выводу, пока Ано не достал телеграмму. Вчера вечером он отправил из Пойяка много телеграмм, в том числе в Скотленд-Ярд для шефа фармакологической лаборатории на севере Англии.

– Более известный, как горчичный газ, – снова заговорил Ано, и на сей раз никто не обвинил его в безумии. – Лак был изобретен в тысяча девятьсот семнадцатом году, когда военные успехи союзников не слишком впечатляли. Было необходимо выяснить, кто те люди, которые собирались по ночам в определенном коттедже на западном побережье Ирландии. Лак нанесли на калитку, и каждый входивший пачкал им руку. В течение часа ничего не происходило. Но потом на руке открывалась язва, которую удавалось излечить в лучшем случае за шесть недель. Такой метод идентификации был более простым и надежным, чем даже отпечатки пальцев. Тот же ловкий прием использовали прошлой ночью на вашей калитке, мосье де Мирандоль. И три человека попались в ловушку.

– Три? – воскликнул мистер Рикардо, который слушал раскрыв рот и был более не в состоянии сдерживаться.

Ано посмотрел на виконта, стоящего, оперевшись локтем на каминную полку, на Тидона, опустившегося на стул, и весело засмеялся:

– Обратите внимание, мистер Рикардо, что только вы издали возглас, когда я сказал «три». Этих двух господ число не удивило.

Виконт повернулся к нему и продемонстрировал руки.

– Странно, – заметил он с потугами на сарказм, – что на моих руках нет ни следа этого таинственного яда.

– Каким образом ему там быть? – отозвался Ано. – Вы вернулись домой из Шато-Сювлак рано и обычной дорогой. Рано, потому что вам нужно было сделать ваши маленькие приготовления, а обычной дорогой, потому что вы не хотели, чтобы нарушение ваших привычек было замечено. Лак был нанесен на уединенную маленькую калитку, которой пользовались только некоторые из ваших ночных посетителей.

– Но вы говорили о троих, – снова вмешался мистер Рикардо. Конечно, ему не следовало вмешиваться в столь официальный разговор, но он должен был уяснить этот пункт, прежде чем другие отодвинут его на задний план. – Насчет двоих я согласен – мосье Тидон и Робин Уэбстер, – но кто третий? Кто еще поранил руку об эту калитку?

– Эвелин Девениш, – ответил Ано.

Глава 22
Судья курит сигарету

Мистер Рикардо едва не подпрыгнул, услышав третье имя, и с беспокойством посмотрел на Ано. Откуда его друг может это знать? Он всего лишь строит догадки с присущей ему дерзостью и самоуверенностью. Но ни единого протеста не сорвалось с губ двух мужчин, которым бросили обвинение. Судья Тидон сидел, сгорбившись, в своем кресле с белым как бумага лицом и поблескивающими, словно угольки, глазами. Виконт де Мирандоль напоминал огромного дряблого младенца, уличенного няней в какой-то провинности. Он дрожал с головы до ног, пытаясь заговорить, но издавая лишь нечленораздельное бормотанье. Постепенно объяснение развертывалось перед глазами Рикардо, как будто свиток пергамента. Эвелин Девениш отправилась в этот дом, когда все уже легли спать, и в конференц-зале ее постигла насильственная смерть, а на руке у нее была такая же рана, как у магистрата Тидона и Робина Уэбстера, управляющего в Сювлаке. Ей отсекли руку уже после смерти, руководствуясь паническим страхом, а не желанием осуществить садистское наказание. Было рискованно бросить в Жиронду мертвую женщину с такой же язвой на ладони, как и те, что разъедали руки Тидона и Робина Уэбстера. Следовало принять меры предосторожности, дабы не стало известно, что в тот же вечер магистрат и управляющий проходили через ту же калитку.

– Насчет мадам Девениш я ничего не знаю, – заговорил Тидон, первым обретший самообладание. – Но я не отрицаю, что пользовался этой калиткой позапрошлой ночью. Ну и что из этого? Де Мирандоль мой друг. Вы говорили о ловушках, мосье Ано, по расставили ловушку для горностая, а в нее угодил фазан. В западню попали невиновные!

Какая метаморфоза, подумал мистер Рикардо. Пять минут назад этот человек отдавал приказы об увольнении, а сейчас робко пытается объяснить свои действия!

Но Ано был к этому готов.

– Прошу прощения, мосье судья, – прервал он. – Как вы только что указали, я ваш подчиненный, а подчиненному не подобает выслушивать… ну, скажем, оправдания начальства. Но, с другой стороны, префект полиции Бордо снабдил меня письмом к вам. Его также беспокоит это дело, которые вытягивает щупальца, словно спрут, и он жаждет услышать ваши объяснения.

– Префект Бордо, – повторил магистрат. Взяв у Ано письмо, он дважды прочитал его. – Вам следовало сразу предупредить меня об этом письме, – строго сказал он. – Кажется, вы осмеливаетесь играть со мной, мосье Ано. Выходит, клиника и префектура – синонимы. Я считаю своим долгом сообщить о вашем поведении в соответствующие инстанции, впрочем, как и выполнить пожелание префекта, сопровождая вас в Бордо даже в столь поздний час.

Тидон защищался с поразительной уверенностью – мистер Рикардо воздавал ему должное. Но это была всего лишь защита. Уже не возникало вопросов о телефонном звонке комиссару в Вильбланш и отмене распоряжений Ано.

Магистрат поднялся с кресла:

– Насколько я понимаю, в вашем распоряжении машина этого господина?

Ано кивнул.

– Мистер Рикардо очень любезен, – вежливо сказал он, открывая дверь в коридор, где Моро стоял по стойке «смирно». – Моро, мосье судья желает вернуться вместе с нами. Проводите его к машине. Я пойду следом.

На какую-то долю секунды Тидон замешкался на пороге комнаты. Дошло ли до него, что, хотя официальные слова и не были произнесены, он, честолюбивый магистрат округа, практически находится под арестом? Или же он был поглощен обдумыванием изощренных аргументов, которые очистят его от подозрений? Рикардо не мог это определить. Тидон надел шляпу, небрежно заломив ее набок, и вышел в коридор. Вскоре Рикардо услышал шаги его и Моро по гравию подъездной аллеи. Ано повернулся к виконту де Мирандолю.

– Я еще не знаю, мосье, может ли закон вас коснуться, – сказал он, – или дело ограничится осуждением, которому подвергнет вас общество. Так что временно вы свободны.

Повернувшись на каблуках, детектив вышел из дома, взял Рикардо за руку и повел его к калитке.

– Нам предстоит еще один беспокойный момент, – предупредил он.

Магистрат уже сидел в машине, когда Ано и его друг проходили через калитку. Рикардо поместился рядом с Тидоном, а Ано – лицом к нему на противоположном сиденье.

– Включите фары, Моро, и смотрите внимательно, – велел он и, повернувшись на сиденье, сам стал наблюдать за дорогой между плечами Моро и шофера.

Автомобиль заскользил вниз по склону холма, пересек пастбище и проехал мимо гаража, прежде чем произошло то, чего ожидал Ано. С обочины на дорогу шагнул мужчина с чемоданом. Машина остановилась, чемодан вручили Моро, а Ано высунулся из окошка.

– Вас никто не слышал? – с тревогой спросил он.

– Никто. Дамы все еще были в гостиной, когда я поднимался наверх. Я в этом уверен.

– Отлично!

Автомобиль двинулся дальше, обогнул розовую арку Шато-Сювлак и, словно человек, сознающий важность и сложность стоящей перед ним задачи, начал постепенно набирать скорость по дороге в Бордо.

– Кажется, вам передали чемодан? – с интересом осведомился магистрат.

– Да, – ответил Ано.

– Из Шато-Сювлак?

– Да. Я попросил инспектора принести его мне по возможности незаметно.

Последовала пауза.

– Любопытно, – заметил Тидон. – По-видимому, в нем содержатся какие-то важные улики?

– Вовсе нет, – отозвался детектив. – Могу рассказать вам об этом чемодане, мосье судья. Было очень важно, чтобы я получил его без ведома обитателей Шато-Сювлак. До завтра я не могу действовать, так как еще не знаю всей правды об этом деле. Возможно, у меня имеются подозрения, но их недостаточно. А если в шато станет известно, что чемодан упаковали и тайно увезли, работа, которую должен выполнить закон, может уплыть у него из рук.

Магистрат хранил молчание, покуда машина не миновала Пойяк.

– Я был бы вам признателен, мосье Ано, – заговорил он, – если бы вы поподробнее рассказали об этом чемодане.

– Разумеется, – охотно откликнулся детектив. – Между нами тремя не может быть никаких тайн. В чемодане находится одежда для мадемуазель Джойс Уиппл.

– Так эту молодую леди нашли? – осведомился Тидон из темноты салона.

– К счастью, да, – ответил Ано. – Одна из тех удач, на которых зиждутся успехи моей профессии, привела меня к дому вдовы Шишоль на рю Грегуар. Я поспел вовремя.

– Значит, она жива?

– Да, хотя с ней скверно обращались. Но мадемуазель молода и, думаю, этим вечером получила определенную компенсацию, так что завтра мы узнаем, что произошло позапрошлой ночью в Шато-Сювлак.

– Это лучшая из новостей, – заметил магистрат. – Я едва смел надеяться на такое.

– Теперь вы понимаете мою заботу о том, чтобы чемодан передали мне незаметно для обитателей дома, – продолжал Ано. – Если бы стало известно, что Джойс Уиппл в безопасности и что вся правда выяснится не позднее чем завтра, задача покарать преступников, как я говорил, может уплыть из рук закона.

Иными словами, произойдет самоубийство – возможно, даже два или три, подумал мистер Рикардо. Ибо кто знает, сколько обитателей Сювлака замешано в преступлении?

– Я вас хорошо понимаю, – сказал магистрат и вновь погрузился в молчание.

Но когда впереди замаячил свет в небе над Бордо, он полез в карман за портсигаром и предупредил:

– Я закурю.

Ано засмеялся с явным облегчением.

– Я давно ожидал, что вы это скажете. – Шуршание бумаги дало понять мистеру Рикардо, что в его пальцах появилась голубая пачка мэрилендских сигарет. – У меня есть спички. Вы позволите?

Детектив чиркнул спичкой, и желтоватое пламя осветило два лица. Ано поднес спичку к сигарете Тидона, потом зажег свою. Несколько секунд двое мужчин в упор смотрели друг на друга.

– Благодарю вас, – спокойно произнес магистрат.

Спичка погасла, и снова наступила темнота. Мужчины молча курили; красноватые огоньки их сигарет тускло мерцали во мраке. Внезапно сигарета Тидона упала на пол, и, когда Ано придавил ее ногой, запах горького миндаля наполнил машину. Детектив быстро опустил окна.

– Дышите свежим воздухом, друг мой! – крикнул он.

Рикардо повиновался, отпрянув от тела магистрата, обмякшего в углу салона. Они уже ехали по городу, и через несколько минут автомобиль остановился у отеля на Кур-де-л'Энтанданс. Было половина третьего ночи – ни в одном окне не горел свет, а на улице не было видно ни одного прохожего.

– Моро позвонит ночному портье, – сказал Ано. – Можете ничего не говорить. Я служитель закона, и мне нечего стыдиться.

– Вы казнили его! – с ужасом воскликнул Рикардо.

– Лучше я, чем палач, управляющий гильотиной, – печально отозвался Ано.

Он помог своему другу выйти из машины, усадил его на стул в холле, велел портье принести графин бренди и стоял рядом, пока Рикардо пил его.

– Проводить вас в вашу комнату? – предложил Ано.

Мистер Рикардо покачал головой. Он начал подниматься по лестнице, держась за перила, так как у него подкашивались ноги. Детектив вернулся к машине, и улица снова опустела.