Текст книги "Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942"

Глава 3
Первоначальные победы и поражение

В течение часа после начала массированной атаки в штаб группы армий «Центр» посыпались телеграфные сообщения от подчиненных фон Боку. Первые донесения имели уверенный, даже хвастливый тон. Продвигающиеся вперед соединения Гудериана, среди которых был и 47-й моторизованный корпус под командованием генерала танковых войск Йоахима Лемельзена[33]33
  Йоахим Лемельзен командовал 47-м моторизованным корпусом, в 47-й танковый корпус он был переименован только 21 июня 1942 года. Звание генерала танковых войск Лемельзен получил 4 июля 1941 года, до этого он носил звание генерала артиллерии. (Примеч. пер.)


[Закрыть], форсировали Западный Буг[34]34
  Западный Буг – река на территории Польши, Украины и Белоруссии. (Примеч. пер.)


[Закрыть] и уже проходили мимо города-крепости Брест-Литовск (Брест). Очевидно, русские не были готовы к тому, чтобы уничтожить мосты; нетронутыми они попали в немецкие руки.

Далее к северу, севернее Белостока, танковые соединения Гота захватили врасплох пограничные заставы и передовые части не ожидавших нападения русских и двинулись к городу Гродно на реке Неман в 40 км юго-восточнее, чтобы занять важные речные переправы. Прочие донесения, которые читал фон Бок на протяжении этого напряженного времени, сообщали, что разведывательные моторизованные батальоны 4-й и 9-й армий пересекли реки Западный Буг и Бобр (Бебжа) в нескольких местах, почти сразу за ними следовали танковые колонны, встречая по пути только очаги сопротивления захваченных врасплох русских.

В 7:00 утра 22 июня фон Бок поднялся на борт своего личного самолета. Его сопровождал личный адъютант полковник Хайнрих Граф фон Лехндорф и майор Ганс Граф фон Гарденберг (потомок великого прусского канцлера). Спустя примерно два часа, пролетев более 450 км от Позена (Познани), самолет приземлился на захваченном аэродроме рядом со ставкой 13-го армейского корпуса. Командир корпуса генерал-лейтенант Эрих Йашке[35]35
  Возможна ошибка в имени или названии корпуса. По другим данным, в 1940–1942 гг. 13-м армейским корпусом командовал Ханс Фельбер. (Примеч. пер.)


[Закрыть] провел фон Бока к большой военной карте и подвел итоги первых часов сражений. Йашке был в наилучшем расположении духа; его пехотные войска продвигались вперед на восток от Западного Буга, начиная блокировать Брест-Литовск (Брест).

Из ставки Йашке фон Бок на автомобиле поехал к передовому командному пункту Гудериана, расположенному в Бокали, маленькой деревне с видом на Западный Буг примерно в 15 км северо-западнее Брест-Литовска. Там фон Бока встретил начальник штаба Гудериана полковник Курт Фрайхерр фон Либенштайн. Он сообщил фон Боку, что Гудериан лично пересек Западный Буг несколько часов назад вместе с авангардом 18-й танковой дивизии. Фон Бок поехал на командный пост Лемельзена, расположенный в нескольких километрах от городка Мухавец (юго-восточнее Бреста). В противоположность ранним оптимистичным донесениям он обнаружил, что Лемельзен был встревожен и взволнован. Русское сопротивление было незначительным, сообщил он фон Боку. Действительно, русские пограничники и солдаты отступили под натиском наступавших танковых колонн и пикирующих бомбардировщиков[36]36
  Пограничные заставы сражались до последнего человека. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Но Лемельзен только что получил сообщение от Гудериана по радио о том, что дороги на русской стороне Западного Буга были слякотными и топкими и часто не выдерживали вес танков, так что Гудериан приказал своим танковым и моторизованным колоннам изменить маршрут через мост к югу от селения Кодень (находившегося на польском западном берегу южнее Бреста). Но старинный деревянный мост через Буг в Кодене требовалось еще укрепить, чтобы по нему могли пройти танки. На данный момент, объяснял Лемельзен, ожидалось, что инженеры или укрепят мост, или обеспечат понтонную переправу. В это время десять тысяч единиц колесной и гусеничной техники двух танковых дивизий его корпуса скопились на новой переправе, и за последние полтора часа на пути образовалась большая пробка.

Фон Бок связался с Гудерианом по радио, наскоро подкрепился с Лемельзеном и адъютантами, а затем поехал к новой переправе через Западный Буг в районе села Кодень. Когда он с сопровождавшими офицерами прибыли туда после полудня, фон Бок был доволен тем, как германские солдаты проходили первое в русско-германской войне испытание на сообразительность. Танки уже с грохотом пересекали спешно укрепленный деревянный мост. Саперы Лемельзена трудились в поте лица, чтобы привести мост в подходящее состояние и сберечь понтонное снаряжение на будущее. Выполнив задачи, они отошли в сторону, уставшие, по пояс голые и промокшие насквозь, но светящиеся гордостью при взгляде на движущиеся бесконечные колонны техники¹.

Фон Бок встал на обочине и тоже стал смотреть, как вспотевшие, покрытые маслом и пылью танковые экипажи на своих танках, с ревом и грохотом проносились мимо. Внутри танков сидели только водители, остальные члены экипажей ехали, сидя на броне, а их командиры стояли, высунувшись из люков своих башен, в шлемофонах, с наушниками на головах. По бокам танков было прикреплено всевозможное оборудование – походная посуда, канистры для воды и топлива, мешки с сухим пайком, запасные траки, даже деревянные щиты и доски, чтобы подкладывать их под гусеницы танков на болотистых участках местности.

Некоторые из танкистов, узнав своего фельдмаршала, салютовали, с грохотом проносясь мимо. Периодически танки останавливались из-за затора на мосту. Фон Бок вышел на дорогу и заговорил с лейтенантом, стоявшим, открыв люк, в танковой башне, молодой офицер тут же обратил все свое внимание на фельдмаршала. В ответ на вопросы фон Бока он сказал, что он командир танковой роты, что его люди в полной боевой готовности, а техника и вооружение в превосходном состоянии. Упомянул также, что, будучи командиром танка, он воевал еще в Польше и во Франции. «Отлично! Теперь поторопитесь и пересеките мост, чтобы мы могли расчистить дорогу», – сказал фон Бок.

«Есть!» По команде лейтенанта танк начал двигаться вперед².

Фон Бок провел ночь на командном пункте Лемельзена. «Все идет согласно плану, – отметил он в своем дневнике. – Русское сопротивление слабо, но еще слишком рано говорить, смогут ли русские приготовиться к обороне в дальнейшем. Во всех донесениях всех подразделений, частей и соединений группы армий говорится одно и то же: мы смогли застать русских врасплох»³.

И действительно, советские войска были ошеломлены. На самом деле в первый день германо-русской войны русские просто не могли заставить себя поверить, что немцы вторглись на их территорию и собирались уничтожить их своей военной мощью в ходе скоротечной военной кампании. Но ближе к вечеру стали появляться признаки того, что русские начинают наверстывать упущенное. Пока фон Боку не было известно, что неудачливый[37]37
  Генерал Павлов был арестован, предан суду военного трибунала и через месяц после начала Великой Отечественной войны расстрелян. (Примеч. ред.)


[Закрыть], взбудораженный советский генерал Павлов, командовавший Западным фронтом, противостоящим фон Боку, в это время раздавал приказы 3, 10, 13, 16 и 20-й армиям немедленно контратаковать наступающие силы Гота и Гудериана[38]38
  Западный фронт Д.Г. Павлова имел в своем составе 3, 4 (автор о ней забыл), 10 и 13-ю армии. 16-я армия была переброшена на Западный фронт из Забайкалья только в июле, 20-я – из Орловского округа в начале июля. У Павлова в подчинении были также отдельные мехкорпуса (6, 11, 14-й) и 4-й воздушно-десантный и 2 отдельных стрелковых корпуса. (Примеч. ред.)


[Закрыть]⁴.

В начале второго дня вторжения фон Бок пересек Западный Буг немного южнее Бреста и, сопровождаемый командующим 29-й пехотной дивизией генерал-майором Густавом Шмидтом[39]39
  В 1940–1941 годах 29-й пехотной дивизией командовал Вальтер фон Больтенштерн. Кроме того, по другим данным, Густав Шмидт получил генеральский чин позже. (Примеч. пер.)


[Закрыть], отправился на один из командных постов дивизии. В бинокль он смог наблюдать эффект германского артиллерийского огня по русским дотам в городе-крепости. Русские по-прежнему отчаянно удерживали Брест, даже после того, как германские танки уже прорвались на многие километры восточнее города в глубь советской территории. Фон Бок с удовлетворением отметил, что на артиллерийский огонь противник отвечает только отдельными пулеметными и снайперскими выстрелами. «Продолжайте наносить удары, – сказал он Шмидту. – Скоро им придется сдаться»⁵.

Тем вечером, пока фон Бок читал донесения от командующих, он заметил, что повсюду перед группой армий «Центр» русское сопротивление начинало усиливаться.

«Среди пленных, захваченных некоторыми моими частями, оказались женщины (медработники и др. – Ред.). Они (русские) уже бросают в бой и женщин, заставляя их удерживать позиции, пока мы не убьем или не захватим их… Какой ужасный способ вести войну! Они пойдут на все, чтобы остановить наше продвижение!»⁶

Также тем вечером фон Бок отметил, что, хотя у Гудериана и имелись трудности на южном фланге[40]40
  Там нанес контрудар советский 14-й мехкорпус. (Примеч. ред.)


[Закрыть], Гот, напротив, почти беспрепятственно продвинулся через Южную Прибалтику и Белоруссию. Самые северные соединения Гота достигли окраин Вильнюса (захвачен 24 июня); его южное танковое крыло наступало на Новогрудок, расположенный на расстоянии более 150 км от германо-русской границы. Из-за этого снова поднялся старый вопрос, который фон Боку не удавалось разрешить в согласии с ОКХ на протяжении долгих, методичных приготовлений и частых споров, предшествовавших вторжению. Стоит ли теперь Готу поворачивать свои основные силы на юг, чтобы окружить Минск, или он должен продолжать свое движение дальше на восток в направлении Москвы, сделав своей следующей целью Витебск? «Я сторонник дальнейшего продвижения, – писал фон Бок в своем дневнике. – Окружение Минска к основным целям не относится. Кроме того, я уверен, что противник ожидает нашего удара на Минск, как следующий естественный объект, и сконцентрирует свои оборонные силы там…..»⁷

В эти первые два дня наступление проходило отлично. Танковый прорыв на русской границе, на который многое ставилось, был признаком потрясающего успеха. Оценивая продвижение войск в те первые часы, было небезосновательно полагать, что кампания действительно окажется скоротечной. От русских можно было ожидать уверенного боя спустя какое-то время, но на данный момент они были дезорганизованы и обескуражены. Фон Бок, естественно, понимал, что, если война должна быть выиграна быстро, противника нужно удерживать в таком состоянии.

В то же время фельдмаршал рисковал вынужденно спровоцировать усиление конфронтации между собой и ОКХ, принимая самостоятельное решение направить 3-ю танковую группу Гота дальше на восток. В тылу немецких войск оставались сотни тысяч русских солдат, которые теперь попадали в окружение, и невнимание фон Бока к этой потенциально опасной силе противника создавало дополнительную нервозность в ОКХ. Поэтому фон Бок решил посоветоваться с главнокомандующим сухопутных сил фон Браухичем перед тем, как отдавать приказ Готу.

Фельдмаршалу оказалось непросто связаться по телефону с фон Браухичем со своей передовой позиции недалеко от Бреста, так что он поговорил с начальником Генерального штаба сухопутных войск Гальдером. Тот оценил расчеты фон Бока, но все-таки колебался, не соглашаясь с ними полностью. Наконец, после нескольких часов ожидания, фон Бок получил от фон Браухича согласие с его решением приказать Готу двигаться на Витебск⁸.

Фон Бок был рад, что фон Браухич наконец с ним согласился, и надеялся, что это послужит улучшению его отношений с главнокомандующим сухопутными войсками. Он рассчитывал, что у него будут развязаны руки в будущем развертывании его многочисленных войск. Взгляд фон Бока был уже направлен на возвышенность, на которой стоял Смоленск. А за Смоленском открывалась прямая дорога на Москву.

Но удовлетворение фон Бока было недолгим. Война в России была войной движения, захватов и окружений, битв до смерти. Она была войной, в которой ситуация менялась стремительно и непредсказуемо. Сначала операция могла развиваться нормально, а в следующий час каждые пятнадцать минут начинали следовать новые и новые удары, круто изменяя положение.

Фон Бок быстро оказался в такой ситуации 25 июня, на третий день войны. Ситуация состояла из трех важных элементов, и все три были неприятными.

Во-первых, Гитлер получил сообщение о том, что фон Бок решил направить танки Гота в глубь территории Советского Союза, в направлении городов Витебск и Полоцк. Фюрер немедленно отверг это решение фельдмаршала и отправил своего личного адъютанта, Шмундта, передать ему приказ сосредоточиться на уничтожении большой группировки русских сил, попавших в окружение западнее Минска.

Во-вторых, русские войска начали устраивать решительные попытки вырваться из клещей Гота между Гродно и Новогрудком и клещей Гудериана между Брестом и Минском. Эти попытки были плохо организованы и не скоординированы, но русские солдаты были полны решимости сражаться. Многие из них до сих пор даже не видели германских солдат, но они уже испытали деморализующий эффект германских бомбежек и затяжного артиллерийского огня. Их боевого духа не поднимали и приказы командующих с боями прорываться на восток. Тем не менее они были готовы вступить в схватку с германскими захватчиками и отбросить их назад, пусть и ценой собственных жизней.

В-третьих, русские солдаты, которые еще не попали в клещи, контратаковали открытый юго-западный фланг Гудериана. Контратаки были организованы куда лучше, чем отчаянные попытки вырваться из окружения. Ими руководил один из самых успешных командиров Красной армии на Западном фронте на протяжении тех первых недель краха и отступлений, заместитель командующего Западным фронтом генерал И.В. Болдин[41]41
  И.В. Болдин с 1940 по 1944 год находился в звании генерал-лейтенанта. (Примеч. пер.)


[Закрыть]⁹.

Свирепость (а как немцы хотели? – Ред.), с которой сражались русские, даже безнадежно оказавшись в окружении, вызвала удивление, даже оцепенение, в Верховном главнокомандовании вооруженных сил Германии (ОКВ). Уже было видно, что советские воины проявляют куда больше упорства, чем французы или англичане во время Западной кампании. Такое развитие событий привело к тому, что Гитлер стал осторожнее и нерешительнее.

Тем не менее убедить фон Бока не удалось. Он сказал Шмундту, что против приказа остановить движение танковых соединений и что приказ «зачистить» зоны окружения должен быть отдан пехотным корпусам, в то время как танки любой ценой должны продолжать наступление на восток. Особенно фон Бок протестовал против разворота его танковых войск на север и на юг, для создания больших котлов, в которые попадут русские войска. Он хотел дальнейшего продвижения на восток. Если Гитлер и ОКВ хотят использовать окружения с организацией котлов, спрашивал он Шмундта, то почему не попробовать устроить еще большее и решающее окружение дальше на востоке, за рубежом рек Западная Двина и Днепр? Почему не сосредоточить силы на захвате Смоленска на подступах к Москве? Разве основной задачей не было уничтожение противника до того, как он отступит в глубь территории России? И какой способ для этого лучше, как не продолжение стремительного наступления на восток, которое не даст противнику стабилизировать ситуацию?

Позже Шмундт пытался проконсультироваться с Гитлером по телефону относительно заявлений и вопросов фон Бока. В тот момент фюрер был недоступен, так что Шмундт говорил с генерал-полковником Йодлем из ставки Гитлера «Вольфшанце» («Волчьего логова»)¹⁰. Йодль посоветовал Шмундту возвращаться, но сначала предупредить фон Бока, чтобы он ждал окончательного решения Гитлера после полудня.

После отъезда Шмундта фон Бок связался с командующими армиями фон Клюге и Штраусом и велел им приложить все усилия и полностью оцепить русских, попавших в окружение в районах Гродно, Белостока, Минска и Новогрудка, чтобы продемонстрировать Гитлеру и ОКВ, что это возможно сделать, не задерживая продвижения танков. Фон Клюге был не согласен и сказал фон Боку, что контратаки противника становятся интенсивнее и что, возможно, чтобы справиться с ними, ему может потребоваться поддержка продвигающейся на восток бронетехники. «Вы сейчас на чьей стороне?» – кричал на него фельдмаршал¹¹.

После полудня 25 июня поступило сообщение решения Главного командования сухопутных войск (ОКХ). Приказ для фон Бока был подписан фон Браухичем, который уже успел связаться с Гитлером с момента приезда Шмундта. Приказ запрещал дальнейшее продвижение танковых сил, пока котлы не будут очищены от русских.

Фон Бок бушевал, разъяренный такой горькой неудачей. «Этим ограничением мы позволяем нашему шансу на величайший успех ускользнуть от нас!»¹² Тем не менее он подчинился приказу фон Браухича и, согласно ему, проинструктировал свой штаб распространить директивы, отменяющие предыдущие распоряжения.

Позднее, вечером 25 июня, штаб группы армий «Центр» фон Бока завершил перемещение из Позена (Познани) в Кобрин, не пострадавший белорусский городок, расположенный в 60 км к востоку от павшей цитадели Брест-Литовска (Бреста)[42]42
  С 22 июня до конца месяца бои продолжались на всей территории крепости, включая цитадель. А с конца июня до 20-х чисел июля бои носили очаговый характер – в руинах оборонительных сооружений и подвалах (включая цитадель). (Примеч. ред.)


[Закрыть].

На следующий день фон Браухич прилетел в новый штаб фон Бока. Фон Бок холодно приветствовал главнокомандующего сухопутными силами, даже несмотря на поздравления фон Браухича с успешными действиями группы армий «Центр». На фон Бока они не подействовали. «Если вы настаиваете на выполнении приказов, подобных вчерашним, – сказал он фон Браухичу, – то я не могу гарантировать, что наши успехи продолжатся»¹³. Эти безжалостные слова фон Бока дали фон Браухичу возможность быстрее перейти к основной цели своего визита, которая, как он сразу понял, вызвала еще больше возражений у фон Бока. Фон Браухич сообщил, что ОКХ, следуя указаниям Гитлера, предложило подчинить танковые группы Гудериана (2-ю) и Гота (3-ю) штабу 4-й армии фон Клюге. Танковые группы действовали под непосредственным руководством фон Бока. В дальнейшем, сказал фон Браухич, пехотные соединения 4-й армии фон Клюге должны были быть перемещены во 2-ю армию фон Вейхса.

Неудивительно, что фон Бок не согласился с такими планами и потребовал уточнить, какими тактическими принципами ведения войны руководствовалось ОКХ. Фон Браухич просто повторил, что таковы были инструкции Гитлера. В конце концов фон Бок уступил, как он уже неоднократно делал раньше, и фон Клюге получил командование над танковыми группами. Спустя короткое время после отъезда фон Браухича фон Бок, очевидно чтобы остыть после перенесенного поражения, отправился в трехдневную поездку, инспектируя свои войска, сражавшиеся на просторах русской (белорусской) сельской местности.

«В сильнейшую жару я проезжаю километр за километром к своим войскам сквозь ослепляющую пыль и по чудовищным дорогам. Солдаты впечатляют своей службой. Несмотря на множество трудностей, их боевой дух на высоте. Ситуация с продовольствием положительная; на удивление мало трудностей возникло на железных дорогах. Командующий 7-м корпусом, где я сегодня остановился, говорит о признаках ухудшения состояния противника в своем секторе. Это, в конце концов, хорошие новости!»¹⁴

В последний день июня соединения 4-й и 9-й армий захлопнули гигантскую ловушку для сотен тысяч русских солдат. Каким бы впечатляющим ни было это достижение, фон Бок был уверен, что куда больше советских воинов сумели вырваться из германских клещей и прорывались на восток. В связи с этим он издал директиву для своих армий немедленно прекращать окружение и снова готовиться к продвижению на восток[43]43
  Окруженные к юго-западу от Минска войска советских 3-й и 10-й армий не сдавались, а отчаянно сражались до 8 июля, приковав к себе до 25 дивизий немцев. Именно этих дивизий, прежде всего пехотных, очень не хватило танковым группам Гудериана и Гота, рвавшимся на восток. И блицкриг начал буксовать именно здесь, в крови сотен тысяч оставшихся большей частью безымянными героев, сражавшихся в лесах под Белостоком и в Налибокской пуще. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Директива давала войскам сорок восемь часов на то, чтобы провести технический ремонт¹⁵.

И снова решение фон Бока вызвало конфронтацию между ним и фон Браухичем. По телефону главнокомандующий сухопутными войсками требовал объяснить, правда ли, что войска фон Бока готовились к дальнейшему продвижению на восток, и будет ли оставлено достаточное количество сил, чтобы обеспечить уничтожение окруженных русских. Фон Бок твердо, но как-то цинично заверил фон Браухича, что ситуация находится под контролем. Более того, добавил фон Бок, герметично закрывать русских в кольце непрактично, если вообще возможно, по причине необъятной местности, с ее лесами, болотами, реками и неописуемо плохими дорогами. Так что лучшее, что можно сделать, – это продолжать движение на восток.

Несколькими часами позже с фон Боком связался Гальдер. Вскоре должен был прибыть Гитлер, желавший услышать краткое, но всестороннее описание ситуации в группе армий «Центр». Какие доклады или рекомендации позаботился подготовить фон Бок для фюрера? Без колебаний фон Бок изложил Гальдеру свои взгляды. Во-первых, Главному командованию сухопутных войск не стоит давать инструкции его армиям, в особенности танковым войскам, без его ведома и подтверждения. Во-вторых, опасность прорыва русских из зон окружения быстро снижалась, и ни фюреру, ни ОКХ не нужно было об этом беспокоиться. В-третьих, в зоне боевых действий группы армий «Центр» русские уже на грани полного поражения. В отношении последнего утверждения Гальдер ответил, что Гитлер настроен скептически, и спросил, какие доказательства имел фон Бок, чтобы подкрепить это свое утверждение?¹⁶

«Прочитайте донесения, поступающие из моей группы армий! – в тон ответил фон Бок. – Нами уже захвачено около 100 тысяч пленных и бесчисленное количество провианта и снаряжения противника. И с каждым часом пленных все больше. Есть ли у фюрера доступ к самой последней информации? Ваши сегодняшние коммюнике для него содержат список пленных, в котором перечислено меньше половины того, сколько мы захватили!»¹⁷

К 3 июля войска фон Бока возобновили наступление на восток. К вечеру танки 2-й танковой группы Гудериана пересекли Березину[44]44
  Гудериан вышел к Березине уже 28 июня, захватив Бобруйск. (Примеч. ред.)


[Закрыть], а танки 3-й танковой группы Гота прокладывали себе путь к Западной Двине в сторону Полоцка и Витебска. Это был важный день, двенадцатый в германо-русской войне, в ходе его произошел самый длинный бросок, проделанный танковыми группами фон Бока. Они покрыли расстояние более чем в 150 км. Фон Бок приказал им продолжать движение и оставлять без внимания инструкции, которые они могут получать, или оставлять ему их интерпретацию, будь они хоть от ОКХ, хоть от их непосредственного командующего фон Клюге.

Рано утром 6 июля фон Бок получил донесение о том, что русские сосредоточивают танковые силы к северо-западу от Гомеля, возможно чтобы контратаковать с флангов быстро движущиеся немецкие танковые колонны. Эта новость сбивала с толку, и фон Бок оценил, что в Верховном главнокомандовании вермахта (ОКВ) начнут, как и обычно, проявлять чрезмерную осторожность и нервозность, когда узнают, что русские собирают силы и ожидается их контрудар¹⁸. Поэтому он решил провести разведку местности с воздуха, чтобы лично оценить уровень опасности. На своем самолете, в сопровождении самолетов истребителей из 2-го воздушного флота Кессельринга, фон Бок несколько часов облетал территорию, поддерживая радиосвязь с командующими танковыми соединениями внизу. Один или два русских боевых самолета угрожающе кружили неподалеку, но эскорт фон Бока их отогнал. С одной стороны, фон Бок видел, что русские действительно серьезно атакуют открытые фланги Гудериана на земле, однако тот заверил его, что нет причин для чрезмерной тревоги. На обратном пути фон Бок облетел обширную территорию, раскинувшуюся от Белостока до Минска, на которой оставались в западне десятки тысяч русских солдат. Со своей выигрышной позиции с воздуха он видел бесконечные колонны русских солдат, рвущихся из окружения на восток и юг от Минска. Это сразу же обеспокоило его гораздо сильнее, чем бои севернее Гомеля, и он немедленно послал приказ фон Вейхсу, командующему 2-й армией, сделать все возможное, чтобы не дать солдатам противника вырваться.

7 июля танки Гудериана форсировали реку Днепр, последний большой барьер на пути к Смоленску. Фон Бок был доволен таким прогрессом. Но на следующий день он получил донесение, что Гудериан снова задержался на западном берегу Днепра. Фон Бок немедленно послал запрос и выяснил, что задержка была сделана по приказу фон Клюге. К тому же «недозволенное пересечение Днепра», как это назвал фон Клюге, спровоцировало тяжелый спор между ним и Гудерианом. В этой конкретной ситуации фон Бок заступился за Гудериана и приказал танкам двигаться через Днепр. Потом он связался с Главным командованием сухопутных войск и снова стал яростно протестовать против того, чтобы танковые силы находились под командованием фон Клюге, настаивая на их возвращении под свой контроль. Протест ни к чему не привел¹⁹.

Как и обычно после того, как его рассердили ОКХ или ОКВ, фон Бок вскоре отправился на самолете на инспекцию. Его пунктом назначения был штаб Гота далеко на севере. Там он посовещался с Готом, Штраусом и генерал-лейтенантом Вольфрамом фрайхерром фон Рихтгофеном, сыном знаменитого германского аса Первой мировой войны, теперь командующим 8-м воздушным корпусом, который оказывал поддержку танковым атакам Гота. Снова фон Бок посчитал посещения сражающихся частей куда более полезным делом, нежели постоянные пререкания с ОКХ. «Гот делает большие успехи, – писал он. – У него есть ясная картина всей ситуации. Особенно я доволен скооперированным сотрудничеством между ним и Рихтгофеном… Я проинструктировал его окружить Смоленск как можно быстрее»²⁰.

Вернувшись в ставку, фон Бок был полон гордости, и вечером 8 июля он издал громогласный приказ по войскам для своих далеко разбросанных сражающихся солдат.

«СОЛДАТЫ ГРУППЫ АРМИЙ «ЦЕНТР»!

Многодневные бои за Белосток, Новогрудок и Минск завершены. В этих боях группа армий «Центр» вступила в бой с четырьмя русскими армиями, включающими тридцать две стрелковые дивизии, восемь танковых дивизий, три кавалерийские дивизии и шесть механизированных бригад[45]45
  В оборонительной операции в Белоруссии 22 июня – 9 июля 1941 года в составе Западного фронта приняли участие 24 стрелковые, кавалерийские, 6 моторизованных и 12 танковых дивизий, 3 воздушно-десантные бригады и 8 укрепленных районов, всего 44 дивизии, 3 бригады и 8 укрепленных районов, 625 тысяч человек плюс 2300 человек в Пинской флотилии; 10 296 орудий и минометов, 2189 исправных танков, 1539 боеготовых самолетов. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

Группа армий «Центр» уничтожила двадцать две стрелковые дивизии, семь танковых дивизий и все вражеские конные и моторизованные дивизии. Потери противника огромны. Список таков:

287 704 пленных, включая командующего армией и несколько командующих корпусами и дивизиями.

2585 танков. 1449 тяжелых орудий. 346 самолетов[46]46
  Потери советских войск в вышеуказанной операции составили: 341 073 человека безвозвратные потери (пленные, убитые и пропавшие без вести), 76 717 человек санитарные потери. Было потеряно 4799 танков и САУ (включая неисправные), 9427 орудий и минометов, 1777 боевых самолетов, 521,2 тысячи единиц стрелкового орудия. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

Колоссальное количество военных трофеев – стрелковое оружие, боеприпасы, все виды транспортных средств и военного снабжения.

Наши собственные потери велики, но не настолько, чтобы их не были готовы понести храбрые войска. Вы одержали победу в тяжелой борьбе с противником – противником, который сражался до последнего солдата.

Я благодарю вас за вашу верность и отвагу! Я благодарю вас за вашу неослабевающую преданность и службу родине!

Солдаты и офицеры группы армий «Центр», я преклоняюсь перед вашими неутомимыми стараниями и вашими поразительными впечатлениями!

Люфтваффе, всегда готовым поддержать и спасти нас с воздуха, я выражаю особую благодарность и признательность!

Я знаю, что группа армий «Центр» продолжит добиваться великих успехов. Не дадим себе почивать на лаврах.

Мы будем безжалостно преследовать противника!

С этого момента и до самой победы!

Долгой жизни фюреру!

Фон Бок,

фельдмаршал»²¹.

В течение следующего дня приказ фон Бока был прочитан более чем миллиону солдат группы армий «Центр». Тем не менее не все они встретили этот приказ по войскам со вспышкой энтузиазма.

В бескрайнем русском лесу между Минском и рекой Березиной трое уставших бойцов со стертыми ногами с полным вниманием слушали, как командир их роты лейтенант Рудольф Вейнрих зачитывал звонкие слова фон Бока. Солдаты состояли в элитной 78-й пехотной дивизии. Все они были из Порца – примыкающего к Рейну района Кельна в южной части города. Они все знали друг друга еще с детства, в одном подразделении повоевали в Польше, Бельгии, Голландии и Франции. Только один из них, Курт Зехлер, переживет четыре долгих года маршей и боев с Россией. Командир подразделения скомандовал расходиться, и три солдата с трудом поплелись к своим окопам, обсуждая своего командующего, человека, от которого зависела их судьба.

«Старик Федди – великий стратег, – сказал один, – может быть, такой же великий, как Адольф. Я думаю, что, если бы ему дали идти своим путем, войну мы бы скоро выиграли».

«Да, только я вот думаю, что его сапоги сидят на нем лучше, чем мои на моих больных ногах», – ответил второй.

«Конечно, лучше, – добавил третий. – Наш Федди щеголяет в своем сине-зелено-золотом оперении и выдергивает из него перья, чтобы подкладывать себе в сапоги!»

«Ш-ш-ш! Унтер-офицер идет». И солдаты сразу занялись чисткой своих пистолетов-пулеметов²².

Такими были настроения многих солдат, сражавшихся за Германию и за фон Бока на бескрайних русских просторах.

Последняя неделя июля и начало августа ознаменовались наиболее впечатляющим успехами группы армий «Центр» за всю кампанию в России. Успех был достигнут колоссальными усилиями солдат и офицеров фон Бока и ценой тяжелых потерь в людях и технике. Они добились успеха вопреки прямым вмешательствам Гитлера в ход операций, продолжительным разногласиям между фон Боком и ОКХ, а также между фон Боком и непосредственно подчиненными ему фон Клюге, Штраусом, Гудерианом и Готом, теми, чьим долгом было осуществить на практике его приказы.

На протяжении этого периода времени огромные силы группы армий «Центр» устремлялись в глубь русских земель, иногда используя окружения, иногда – фронтальные удары. В ходе наступления они с трудом преодолевали множество рек и ручьев, проведя наиболее сложную операцию в современной войне. Они воевали на территории, казавшейся бескрайней, с ее лесами, казавшимися бесконечными. На пыльных дорогах и тропах, когда погода летом в России была жаркой и сухой, и через грязь и трясины, когда летние ливни превращали землю в болото.

Они убили или захватили в плен сотни тысяч русских солдат и уничтожили десятки соединений Красной армии. В этот период германский блицкриг был продемонстрирован наилучшим образом.

Этот поразивший мир временной отрезок русско-германской войны был заслугой германского солдата, способного так много сделать в предельно враждебных условиях и перед лицом ужасных, обычно неизвестных и кажущихся непреодолимыми случайностей. Снова и снова солдаты и офицеры группы армий «Центр» получали противоречивые или отменяющие друг друга приказы. Снова и снова сотни тысяч танкистов, пехотинцев, кавалеристов, водителей грузовиков, курьеров, связистов и артиллеристов, которые входили в группу армий, получали опасные боевые задачи и выполняли их на пределе своих возможностей.

Фон Бок продолжал поддерживать связь со своими удаленными соединениями. 11 июля громоздкий штаб группы армий «Центр» с огромным количеством штабных офицеров, с личными секретарями, связистами и обширными запасами оборудования и продовольствия, передвинулся вперед, в оставленный русскими санаторий в Борисове, белорусском городе, расположенном на реке Березине, примерно в 75 км к северо-востоку от Минска. В разговоре со своим начальником штаба Гриффенбергом фон Бок отпустил циничный комментарий о том, что его новый штаб примыкает к аэродрому, который русские бомбили несколько раз за прошедшие дни, и что он не полностью «доволен идеей быть встреченным русскими бомбами»²³. Гриффенберг ответил своему командующему, что здесь единственное удобное место для штаба, которое удалось найти поблизости. Когда фон Бок увидел, что во всех двадцати комнатах есть раковины и из кранов идет вода, его критицизм ослаб.

На следующий день части противовоздушной обороны, переведенные для защиты штаба группы армий «Центр», сбили русский бомбардировщик и живым захватили в плен летчика. Фон Бок нашел время, чтобы лично его увидеть. С самого начала вторжения русский летчик оказался первым вражеским офицером, с которым говорил фон Бок. Полковник Василий Семеновский был определенно напуган, но тем не менее в нем кипела ненависть к немцам, и даже когда он предстал перед фон Боком, то заявил, что русское военное командование приказало атаковать в районе Смоленска и что германские захватчики будут вытеснены любой ценой. В своей надменной манере фон Бок сказал летчику, что русские контрудары тщетны, что войска Германии пришли в Россию, чтобы освободить русский народ от оков коммунизма. Тем не менее, когда захваченного в плен русского летчика увели, фон Бок спешно приказал командующим подготовиться к отражению русских контрударов на их фланги, поскольку был обеспокоен усиливающимся сопротивлением русских на всей территории²⁴.