Текст книги "Ярость дьявола"

Глава двенадцатая

Старый Бракато не ожидал, что после ранения Кейн оправится так скоро и тут же доставит ему какие-либо неудобства. Установив связи с серьезными людьми в Латинской Америке, он собирался расширить зону своего влияния настолько, чтобы впоследствии подавить Винсента и Рэймона.

Бракато сидел напротив своих новых поставщиков, которых еще не знал, и поэтому пытался скрыть все эмоции. Переговоры шли гладко, и он не хотел все испортить, позволив партнерам усомниться в искренности и значимости своих слов.

– Как видите, господин Луи, мы держим рынок, и можем распространить продукт по всему городу. Мне только нужны гарантии, что с вашей стороны поставки будут регулярными, – Джованни было непросто сохранять непроницаемое выражение лица. Он сидел в роскошном кресле и держал в одной руке чашку кофе, а другой рукой накрывал, словно защищая, свой дипломат. Наконец, старик позволил себе улыбку. – Я сам буду заниматься вопросами продажи, буду вести улицу, а вам останется только собирать выручку.

Френсис, стоявший у него за спиной, сделал шаг вперед и открыл кейс. Внутри был девятимиллиметровый ствол и ровные пачки стодолларовых купюр.

– Деньги и оружие вы получите, как мы и договаривались.

– А как же таможня? – лицо Хуана Луи выражало отвращение. Он перегнулся через стол и отодвинул от себя кофе. Крупный курчавый локон упал на лицо, и он с раздражением откинул волосы. – Со всеми этими новыми мерами безопасности, которые ввело ваше правительство… Откуда я знаю, провезли вы в страну то, за что заплатили? Если заказ сделан, мы за его судьбу не отвечаем. Мне по хрену, пройдет товар границу, или нет.

– Но я же дал слово. Этого вполне достаточно, – Джованни осекся. Он едва не прибавил в конце фразы сочное ругательство.

Старший из его компаньонов сидел поодаль и курил дорогую сигару. Джованни не обращал на него внимания, и сосредоточился на переговорах с Хуаном, который сам задавал все вопросы.

– Твое слово для нас ничего не значит. Mierda, – последнее слово, которое по-испански значило «дерьмо», Хуан прибавил с агрессивной гримасой. – У тебя тут такая каша заварилась, что ты должен быть рад до усрачки, что мы вообще приехали для переговоров.

– Эй, послушай меня, ты, выродок, – прошипел Джованни и вытянул руку, наставив указательный палец на Хуана.

– Ну что вы, господин Бракато, мой племянник привык говорить открыто. Пожалуйста, не нужно оскорблений. Мы просто защищаем интересы нашей семьи. Конечно, вы можете понять нашу озабоченность, – старший Луи, положив сигару в пепельницу, похлопал по колену молодого человека, сидевшего рядом с ним.

– Кто вы такой?

– Я Рудольфо Луи, и это мою коку вы покупаете. Только попробуйте говорить со мной, как с моим племянником, и я прикажу моим людям разлиновать и порезать ломтиками вашу тушу, как в старые добрые времена. Хотя сегодня мы предпочитаем пользоваться бензопилой, чтобы облегчить процесс, – мужчина взял сигару и сделал жест в сторону Джованни, показывая таким образом, что тому лучше убрать свою руку.

– Ну, перестаньте, дядя Рудольфо, этот гад сам знает, что к чему, – прищелкнув пальцами, Хуан потянулся за открытым кейсом.

– Помните, что, если вы надумаете меня обмануть, у моих людей хватит сил урыть вас всех, – пригрозил Джованни, чувствуя, как покраснели даже кончики его ушей, когда его новые компаньоны ушли, рассмеявшись ему в лицо. Если дилеры решили провести его с этой сделкой, то пятьсот тысяч зеленых ушли просто за аудиенцию.

– Па-а-ап, тебе нельзя было так выходить из себя. Эти парни нам нужны, – Френсис плюхнулся в кресло, где только что сидел Хуан.

– Ты думаешь, я не знаю, что делаю? – и прежде, чем сын успел возразить, Джованни ударил ладонями по столу и вскочил. – Ты ни хрена не знаешь! Я с десяти лет заключал важные сделки и добился для нашего клана нынешнего положения, так что не смей меня учить!

А на другой стороне улицы Лайонел и Джо сидели в кабине грузовика и пытались расслышать то, о чем говорили Бракато. Агенты следовали за ними до самого конца французского квартала, и потеряли из виду только, когда мафиози скрылись в служебном помещении позади стойки. Те, с кем у Бракато была запланирована встреча, уже ждали за закрытыми дубовыми дверьми. Агентов было всего двое, и оба они так внимательно вслушивались в записываемый разговор, что не заметили ни того, как от задних дверей ресторана отъехала машина, ни того, как клан Луи проследовал до нее через кухню.

– Я хочу знать, где твои братья! – ревел Джованни. – Ненавижу являться на встречу не в полном составе. С хренами, у которых в руках наше будущее! Такое впечатление, что твоим братцам некогда присутствовать на переговорах, как будто у них есть дела важнее. Где они, мать их?

– Я не знаю. Может, разбираются с тем делом… которое мы вчера обсуждали. Если хочешь, я их найду.

Джованни с трудом поднял свое грузное тело:

– Забей, пошли. Мы их позже перехватим где-нибудь. Я хочу убедиться, что мой человек в «Пиканте» приглядывает за этими подонками, которые только что унесли чертову тучу моих денег.

Кейс, о котором говорил Джованни, лежал в машине между Хуаном и Рудольфо. Они были на пути в свой отель. Их пробирал радостный смех: старик Джованни, похоже, был не в курсе, что его сын Стефано уже торговал их наркотой в Миссисипи. Когда машина повернула на Роял Стрит и пронеслась мимо ресторана, где они только что были, Рудольфо указал на грузовик, припаркованный через дорогу.

– Видишь, сынок, когда ты в Америке, нужно за многими вещами следить, – он называл племянника сыном, потому что всегда помогал сестре с воспитанием парня. Отец Хуана смылся задолго до рождения своего ребенка – помчался в другой город, искать новую жертву для удовлетворения своих похотливых желаний. Но далеко ему уйти не удалось. Люди Рудольфо поймали его и привезли обратно в особняк Луи. Наказанием за то, что этот тип обесчестил и бросил младшую сестру Рудольфо, была долгая и мучительная смерть. На заднем дворе особняка, стоявшего в горах, неудачливого донжуана привязали к дереву. Один из людей Рудольфо намазал бедолаге яйца медом, а потом разворошил термитник, оказавшийся прямо под деревом. На многие мили живописных диких угодий разносился крик мужчины, чей предмет гордости медленно точили своими жалами полчища мелких насекомых. – Куда бы ты ни приехал, обязательно свяжись с местным padrino, чтобы тот предупредил тебя обо всех подводных камнях.

– Типа, к крестному отцу подойти? Не понял, – Хуан обернулся, чтобы посмотреть, кто был в грузовике, но машина уже свернула за угол. – Кто те люди?

– Просто слушай дядю внимательно, я научу тебя, как выплыть из водоворота. Это тебе не в луже у дома плескаться, – он одобряюще стиснул коленку племянника. Оставшуюся часть пути старик ехал, закрыв глаза. Он отдыхал.

Но в бурлящих водах было кое-что, о чем и сам Рудольфо не догадывался. Водившиеся там акулы работали вовсе не на правительство.

Глава тринадцатая

Дверь, ведущая на террасу, была закрыта, у входа стояли трое охранников Кейн, а значит, никто из посторонних проникнуть не мог. Меррик и Лу позаботились о том, чтобы закрытые жалюзи не позволяли кому-либо наблюдать за происходящим. Кейн и Эмма, взявшись за руки, направлялись в сторону террасы. Как и всякой влюбленной паре, им хотелось уединения. Эмме предстояла первая проверка на прочность. Вдали от посторонних ушей, Кейн могла вести себя так, как требовала ее работа. Эмме приходилось наблюдать это впервые, но она изо всех сил старалась не подавать виду, что ее тревожило все то, что происходило сейчас на веранде. Она ни на шаг не отходила от Кейн: помогла любимой устроиться в кресле и сама села рядом, положив руку на плечо Кейн. Меррик тоже была здесь. Она лишь кивнула, увидев Эмму, и уголки ее губ едва обозначили вежливую улыбку.

Тод был единственным из всех собравшихся на веранде, чье лицо выражало эмоции. Впрочем, назвать это просто эмоциями, значило бы не передать сути происходящего. Гримаса ужаса парализовала все его лицевые нервы. Напуганный до смерти санитар старался не делать резких движений, иначе всунутый ему в рот пистолет разбрызгал бы его мозги по дорогим деревянным ставням.

– Что ты хочешь с ним сделать, босс? У меня палец затек, – бросила Меррик, изображая в своем голосе скуку, и впихнула дуло с глушителем глубже в рот Тода.

– Думаю, надо дать ему шанс использовать рот по назначению. Поговорим, что ли, с ним, – Кейн сняла со своего плеча руку Эммы, нежно дотронулась губами до похолодевшей от волнения ладони.

– Я не знаю, почему меня сюда притащили. Прошу вас, произошла какая-то ошибка, – Тод готов был разрыдаться. Он выходил из комнаты отдыха для сотрудников, когда позади него вдруг появился страшный громила, который схватил его, и, легко приподняв над полом, притащил сюда, на веранду.

– Знаешь, Тод, что бесит меня больше, чем вранье? – спросила Кейн, не глядя на него и продолжая любоваться Эммой.

Парень покачал головой, он не смог выдавить из себя ни звука. Лу пришлось взвести курок своего пистолета и приставить ствол к затылку санитара.

– Тебе задали вопрос. Думаю, стоит ответить что-нибудь подходящее.

– Н-н-н-нет, мэм, не знаю.

– Больше всего на свете она ненавидит, когда кто-то пытается навредить ее семье, – Эмма ответила вместо Кейн. – Кому-то везет, и она прощает им ошибки, но удача сегодня, явно, не на твоей стороне.

– Верно, любовь моя, – Кейн запечатлела еще один нежный поцелуй на ладони и улыбнулась. – Я просто хочу знать, сколько тебе заплатили за то, чтобы ты предал меня и мою семью?

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – взмолился Тод.

– Я прекрасно понимаю, что у тебя жалкая зарплата. Но никак не могу взять в толк, зачем ты продолжаешь мне лгать. Позволь, я тебе объясню, зачем мы здесь и что сейчас будет происходить. Во-первых, у человека всего два колена. Если я прикажу Меррик прострелить тебе оба, то потом придется перейти к локтям, а за ними – к голове. По моим подсчетам, у тебя будет целых четыре шанса правильно ответить на мои вопросы. А после пятого выстрела, поверь мне, Тод, тебе ничто уже не поможет, – Кейн поднялась на ноги, не без помощи Эммы, и подошла ближе к этому неудачнику, который сегодня утром еще чувствовал себя героем-шпионом. Тод мужественно пытался выдержать ее взгляд, но не сумел. В бездонных синих глазах, неотрывно на него смотревших, не было ничего. Ничего. – Во-вторых, я никогда никого не приглашаю на подобные переговоры, не узнав предварительно ответов на все интересующие меня вопросы. Так что, если ты очень настаиваешь на том, что я не должна знать правду, давай играть по твоим правилам. Перейдем сразу к выстрелу номер пять.

Кейн стояла от него в считанных сантиметрах, и Тоду приходилось задирать голову, чтобы взглянуть в ее лицо.

– Ну, давай попробуем еще раз? Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты налепил «жучков» в моей палате?

Тод как можно быстрее вытащил две стодолларовые купюры и протянул их Кейн:

– Я сожалею! Я не хотел!

– Какой банальный ответ! Придется и мне делать банальные вещи, да?

Кейн отошла в сторону, когда удар Лу вышиб Тода из кресла, и он упал лицом вниз. Стон, который издал этот парень, заставил Эмму содрогнуться, но она не проронила ни слова, и не двинулась с места.

– Меня не трогают твои извинения. Мне нужно имя того, кто заплатил тебе, – Кейн жестом приказала Лу поднять этого идиота, чтобы он смотрел на нее, и продолжила. – Подумай хорошенько, пока твой язык нечаянно не ляпнул: «Я не знаю». Потому что ты даже представить себе не можешь, как потом пожалеешь об этих словах.

– Я клянусь, я не знаю его имени. Он работает в ФБР. Он показал мне значок и дал сотню за первый «жучок», который под кроватью, и две за тот, который я приделал в ванной сегодня утром, – Тод говорил так быстро, что Эмма боялась, как бы он не потерял сознание. Она никогда в жизни не видела такого страха в глазах другого живого существа, но вместо того, чтобы винить Кейн за жестокость, она старалась сосредоточиться на том, почему Тод оказался на коленях.

– Как он с тобой связывался?

– Он подошел ко мне на парковке ночью, перед дежурством. Он знал, на каком этаже я работаю. Но за вашу палату отвечал не я, поэтому я поменялся с одним чуваком. А тот, который платил мне, он сказал, что позвонит мне, если понадобится что-то еще, – все воодушевление, которое санитар почувствовал, когда с ним начал сотрудничать агент ФБР, испарилось, померкнув перед всепоглощающим страхом, испытываемым теперь.

– Как он выглядел? – поморщилась Кейн, ощущая боль в простреленном боку.

– Темные волосы, пониже вас, и такой… крепко сбитый, тип.

– Очень точное описание! Полгорода под такое подойдет, – недовольно прокомментировала Меррик.

– Если бы мне было известно больше, я бы все-все рассказал, – Тод умоляюще сложил ладони и начал трясти ими перед Кейн.

Та окинула его пронизывающим взглядом, немного подавшись вперед:

– Тод, я хочу, чтобы ты меня очень внимательно выслушал. Я думаю, через несколько минут можно было бы позволить тебе выйти через эту дверь на собственных ногах, но…

– Я прошу вас, отпустите меня, я никому ничего не скажу.

Точный удар в висок, нанесенный Лу, заставил Тода снова скорчиться на полу.

– Я была бы признательна, если бы ты дал мне закончить. Я сказала, что подумаю. И, если я так решу, то ты выйдешь отсюда и никогда, слышишь, ни-ког-да, больше не появишься в Новом Орлеане. Не заходи домой. Не звони своей девушке, если таковая имеется. Просто уезжай, – Кейн подождала, пока Тода снова поднимут на ноги перед ней, и только потом закончила. – И если я узнаю, что ты где-то трепал языком, Тод, ты еще не раз вспомнишь, что сегодня я тебя все-таки предупреждала. И в следующий раз, если, конечно, будет такой, я сразу прикажу Лу пустить тебе пулю в лоб. И мы оставим тебя гнить там, где ты шлепнешься.

После этих слов мокрое пятно расползлось по брюкам санитара.

– Мы друг друга поняли? – спокойно спросила Кейн.

– Абсолютно. – Тод встал, и, выйдя с террасы неровной походкой, уже в коридоре, стал собирать остатки своих душевных сил, надеясь, что Кейн не передумала. Он был просто опьянен своей свободой. К его счастью, Кэйси даже оставила ему деньги, и теперь Тод отчаянно соображал, как далеко он мог бы убраться, имея при себе двести тридцать баксов.

– Как ты думаешь, что теперь будут делать в ФБР? – многие годы для Эммы оставалось загадкой, что Кейн делала с теми, кто доставлял ей проблемы. Теперь же вопросов у Эммы не оставалось. Она даже отметила про себя, что в подобном ведении дел есть своя прелесть. Будучи сейчас абсолютно честной с самой собой, Эмма понимала, почему эта опасная женщина имеет над ней такое влияние. И дело здесь абсолютно не в деньгах или в роскошной жизни, которую Кейн могла позволить себе и создать для своих близких. Кейн не боялась нарушать общепринятых правил, она создавала свои. И Эмма любила это сочетание дьявольского и милосердного в ее душе. Ради того, чтобы навсегда остаться рядом с Кейн, Эмма готова была пожертвовать даже раем, которого так страстно желала ей мать. – Я думала, что после того, что случилось на складе той ночью, они немного успокоятся.

– А они и успокоились – в той мере, в которой федералы вообще могут терпеть наши дела. И это Бюро, детка, – Кейн смотрела, как Тод уходил, и думала о том, что этому парню очень повезло: она не особенно прессовала его на глазах у Эммы, но впоследствии ей не придется проявлять такую щедрость. Оставалось надеяться, что Эмма сможет это вынести. – Тут мы имеем дело кое с кем другим, и им не важно, чем мы занимаемся.

– Что же они от нас хотят?

– А что ты хочешь знать? – спросила Меррик Эмму.

– Бога ради, – устало отозвалась Кейн, которой ужасно надоела подозрительность Меррик. То, о чем они говорили, вне зависимости от того, работала ли Эмма на Бюро или же нет, было давно известно властям. – Для федералов слишком устаревшее оборудование. Я, конечно, могу только догадываться, но мне кажется, что они хотели знать, в каком я состоянии. Полудохлые мишени не особенно увлекательны, я полагаю. Иначе непременно бы нанесли последний удар.

Это был лучший ответ, который Кейн могла дать Эмме.

– Ты думаешь, это Джованни Бракато? – спросила Меррик.

– Почему бы и нет? Прошел слух, что всем, кого мы положили возле дома, заплатил Стефано. Но клуб и офис Мюриел – это не его рук дело. Столько шума не в его стиле.

– Младший Джино? – проговорила Меррик.

– Да, о нем я тоже думала. Мне бы сейчас пару недель, чтобы на ноги встать. Тогда покончим с этим, в лучшем виде.

– Причем, мы сделаем это вместе, – добавила Эмма.

– С этого момента, Эмма, ты будешь в курсе всех дел. В этом я готова тебе поклясться на могиле матери. Но я хочу, чтобы ты участвовала только в том случае, если будешь хорошенько знать, чем все закончится.

Эмма стиснула ладонями щеки Кейн, притянула ее лицо к себе и крепко поцеловала. Похоже, она твердо знала, чего хотела, и дала понять свои желания. Кейн видела, какая решимость сияла в глазах ее любимой.

– Никакого снисхождения, любовь моя. Если они охотятся за нами и за нашими детьми, я хочу, чтобы им не было пощады.

– Наши желания сходятся.

– Навсегда?

Кейн ничего на свете так не хотела, как верить в искренность чувств, которые она читала в глазах Эммы, верить непривычной горячности ее тона.

Глава четырнадцатая

– Шелби?

– Слушаю. Чем я могу вам помочь? – Шелби зажала трубку между плечом и щекой. Она осталась в офисе на целый день, чтобы закончить рапорт по поводу инцидента с Барни Кайлом.

– Это агент Фрэнкс Коннор, помните?

– Да, помню. Что тебе нужно, Коннор?

Агент Дэниелс работала в его группе, пока ее не заметил и не перевел к себе Кайл, рассудивший, что Шелби из-за своей внешности могла быть полезна в деле Кейн. Сейчас Шелби сожалела, что не осталась под началом Коннора, высокого рыжеволосого мужчины. Он вел сразу несколько районов в городе, в частности, занимался проблемами игорного бизнеса Рэймона Джэтибона.

– Ты все еще отслеживаешь Кэйси и компанию?

– Тебе неплохо было бы заходить почаще. А ты не слышал, да? – спросила она, уже раздражаясь на очередного коллегу, поднявшему ее больную тему. В день, когда ее группа так позорно провалилась на складе алкоголя, кто-то оставил на столе Шелби бутылку виски с подробным, «для идиотов», описанием того, как отличить нелегальный алкоголь при конфискации.

– Я звоню не для того, чтобы подшучивать над тобой. Просто подумал, тебе было бы интересно узнать, что Рэймон и парочка его головорезов только что подъехали к больнице с огромным букетом цветов. Не догадываешься, кого это он явился навестить?

– Какие у Кейн с ним дела?

– Так, мне пора идти, он направляется внутрь, – и связь оборвалась. Шелби выслушала серию коротких гудков. В последнее время она только и делала, что пыталась как можно серьезнее продумать свои последующие действия, чтобы избежать промахов. Но ответ на вопрос, что же делать дальше, не приходил, что портило ей настроение и не давало покоя. Но сейчас решение этой проблемы само плыло ей в руки.

– Джо, вы где все?

– А мы снова разговариваем? Я думал, ты на нас все еще злишься.

– Перестань. Я задала вопрос.

– Снаружи дома Джованни Бракато. Наблюдаем, как его телохранитель ковыряет в носу. И где они берут этих гениев?

– О, как это увлекательно! Я бы очень хотела, чтобы ты продолжил описание этого прекраснейшего зрелища, но вообще-то, мне нужно попросить тебя и Лайонела об одной услуге.

– Валяй.

– Подъезжайте к больнице и придумайте, как подслушать, о чем Кейн говорит со своим посетителем.

Джо картинно ударился лбом о стол и простонал:

– Помнишь ли ты еще женщину по имени Аннабель Хикс? В гневе она страшна. И если вдруг у тебя из головы вылетело, что она твой босс, то советую тебе немедленно восполнить эти пробелы. Ты вообще понимаешь, о чем просишь? Взять и уехать с места, за которым она приказала следить – очень разумное решение для карьерного роста.

– Я вас когда-нибудь раньше вела по ложному следу? – Шелби собирала вещи.

– Тебе список эпизодов в хронологическом или алфавитном порядке?

– Ну, пожалуйста, Джо!

– Ладно. Но, если Лайонел не даст добро, справляйся сама, – аргумент был, честно говоря, слабоватым, учитывая то, что Лайонел уже сидел за рулем и заводил машину. – Будем на месте через пять минут. И если, пока нас нет, Джованни во дворе своего дома совершит преступление вопиющей жестокости, перед Аннабель будешь отчитываться сама.

– Джо, ты лучший.

– Да-да-да, и с тебя сто баксов на билеты в кино, колу и попкорн, – Джо и Лайонел пытались сообразить, как лучше всего будет сделать то, о чем попросила Шелби: медицинское оборудование создавало помехи при прослушивании. – Так, насколько я понимаю, они не в той палате, в которой, как ты сказала, лежит Кейн.

Лайонел нашел план здания, что должно было помочь в поиске, но Кейн и Рэймон где-то очень выгодно засели.

– Как думаешь, что он здесь делает? – спросила Шелби.

– Одно из двух: или это просто дружеский визит, или мы имеем дело со сговором двух кланов, – ответил Джо.

– Сговором? Вот как? – переспросил Лайонел. – Я бы сказал, это связано со всем, что случилось. Мы за ними достаточно долго следили, чтобы понять одну вещь: Кэйси не станет просто лежать, плевать в потолок и ждать, когда ее имущество взлетит на воздух, а всех близких перестреляют прямо в особняке.

– Проницательный умник выискался, да? Хотя… мне ничего не остается, как согласиться с тобой, – сказал Джо Лайонелу, а потом снова обратился к Шелби. – Бракато сегодня ездил в ресторан «У Костелло», но мы не видели, с кем он встречался. Слишком много возни в городе, мне кажется, что-то должно вот-вот случиться. Думаю, скоро вся верхушка перевернется, и тот, кому достанется власть, будет контролировать больше, чем мы вообще можем себе представить.

– А хватит ли у кого-то из игроков сил на борьбу за передел? – усмехнулся Лайонел, все еще пытаясь найти голоса Кейн и Рэймона.

– Если тут решающий фактор – мозги, то Кейн, Рэймон или Винсент вполне могли бы получить территорию в свое распоряжение до скончания веков, – заметила Шелби. – Ставлю на Кейн.

– Как тебя это задевает-то. Если она добьется своего и уничтожит всех, кто желал зла ее семье, нам придется ее убрать. И мне все равно, насколько они с Мюриел тебя очаровали. Никто не может быть превыше закона, – Джо хотел увидеть выражение лица агента Дэниелс.

– Не волнуйся. Здесь ничего личного. Я свою работу знаю. И я бы хотела сама заняться этим.

***

– Господин Джэтибон! Как я рада снова вас видеть. Спасибо вам большое. Я уверена, Кейн будет в восторге, – проговорила Эмма, когда мужчина вошел на веранду и протянул ей громадный букет. Она передала цветы Лу и провела Рэймона к креслам, стоявшим вдоль панорамных окон.

– Эмма, пожалуйста, зовите меня Рэймон, – он поцеловал ее в обе щеки, никоим образом не показывая того, что удивлен ее присутствием. – Как наш пациент?

– Ей страшно надоело это место, и она уже планирует побег. Вы ведь знаете ее: лишней минутки посидеть не может. Но, слава Богу, Кейн уже на ногах, и скоро вернется к своему обычному ритму жизни. Она отошла на минутку.

– Она может хоть целый день гулять, дорогая. Старик ведь не упустит возможности побыть в компании прекрасной леди, – улыбнулся Рэймон. – Как вы, как дети после того, что случилось с домом?

– Хэйден говорит, что он в порядке. Надеюсь, никаких серьезный последствий не будет.

– Он хороший мальчик. Уверен, у него все будет отлично.

– Ханна пока слишком мала, чтобы все понимать. Нам остается только радоваться тому, что выбрались живыми. На Кейн работают хорошие ребята, они чисто сработали. И все же, не хотела бы я еще раз проходить через все это. Кейн, дети – это моя жизнь.

Рэймон положил ладонь на колено Эмме.

– И никогда не забывай об этом. Мы с Кейн принадлежим к разным культурам, но мы, – он прижал руку к сердцу, – чувствуем одно и то же, когда дело касается наших детей и жен. Клянусь, я все что угодно сделаю ради того, чтобы обеспечить вам безопасность, пока все это не разрешится.

– Благодарю вас, Рэймон. Ваша помощь неоценима.

– Верно, верно. И я навсегда твоя должница. Спасибо, что пришел ко мне на помощь, – подтвердила Кейн, появившись в дверях. – Ну что, мы готовы?

– Мой самолет уже ждет тебя, Кейн. Можешь взять с собой всех, кого захочешь. А мы с Винсентом присмотрим тут за всем в твое отсутствие, – Рэймон встал и протянул ей руку.

– Думаю, меня не будет около двух недель.

– Друг мой, да хоть месяцев. Когда ты вернешься, все будет ждать тебя. А потом сядем, обсудим все, что нужно, – он искренне радовался, видя Кейн на ногах. – Может быть, что-нибудь еще?

Кейн выглядела утомленной.

– Ничего, кроме времени, чтобы окончательно поправиться, – и прежде, чем закончить фразу, она взглянула на Эмму. – Но теперь я нашла силы.

– Тогда мы будем непобедимы, – Джэтибон протянул Эмме руку.

– Так и настроимся, Рэймон, – Эмма вложила с готовностью свою узкую кисть в его раскрытую ладонь. – Так и настроимся.

Рэймон с удовлетворением наблюдал, как гармония возвращается в жизнь Кейн, заполняя собой всю ту пустоту, которая делала женщину несчастной. Теперь все было на своих местах.