Текст книги "Меня зовут Габриэль"

Меня зовут Габриэль, и я пишу своё послание на оборотных сторонах старых и теперь уже никому не нужных документов. Это бракованные бланки-опросники. В них написаны слова с грамматическими ошибками, или перепутаны местами предложения, или краска кое-где не пропечатала буквы. У меня целая стопка таких бумаг, только я не знаю, кто их оставил. Давно я нашёл их на крыльце своего сарая, они были мокрые от снега. Я просушил их на батарее и теперь пишу. Мятые, помеченные разводами листки создают впечатление будто я в бункере царапаю своё письмо на клочках с помощью огрызка старого химического карандаша. Это придаёт романтики. Но на самом деле сижу я в своём маленьком доме, вполне ухоженном и милом, совсем не похожем на бункер. Только иногда бывают перебои с электричеством и приходится писать под светом карманного фонарика, пока батарейки не сядут. Но с батарейками проблем нет, поэтому всё путём.

Мой дом стоит в Зоне Безопасности. Она ограждена с помощью сетки, которая находится под высоким напряжением. Я никогда не был за пределами этой территории. Живу здесь сколько себя помню. Совсем как в стеклянном шарике, по типу таких, которые можно встретить в сувенирной лавке под самый Новый год. Посреди этого шара стоит Дед Мороз или Снеговик, ну, или, на худой конец, пингвин какой-нибудь. Если потрясти, то поднимутся белые хлопья, вроде бы снег. Они будут медленно опускаться вниз, неестественно долго зависая в пространстве, заполненном специальной жидкостью. У нас тут тоже всё очень медленно, будто мы плаваем в глицерине, но по факту здесь обычный воздух, как и везде.

Люди слоняются туда-сюда. Развлечений полно: кино, спортивные площадки, школы для обучения, бассейны, игровые клубы, где перекидываются в покер. Есть сообщества по интересам. Обычно они арендуют небольшие помещения и собираются пару раз в неделю, но не более двенадцати человек – иначе нельзя, потому что группа людей численностью тринадцать членов и выше становится незаконно организованным митингом. А с нелегальными митингами разговор короткий – шесть суток в камере, и это ещё ничего. Если ты личность подозрительная или привлекаешься не первый раз, то могут и допрос устроить, а это ещё два-три дня.

Кажется, я начал свою историю не с самого начла, но это не страшно, главное – не упустить важных деталей. Расскажу вам, как было дело до всего, что произошло. Как шли дни, когда мир был таким узнаваемым, словно пять пальцев на левой руке. Итак…

***

Иногда приходится целыми неделями сидеть дома и как-то себя развлекать. В основном это случается из-за терактов. Несмотря на то, что мы находимся в Зоне Безопасности, а граница государства охраняется войсками, к нам попадают неприятные люди, которые устраивают дебош и массовые убийства. Они не из наших. Это враги, которые пытаются внести в наше общество смуту и страх. Мы и впрямь напуганы, но, пока у нас есть Гвардия, мы можем жить более-менее спокойно.

– В четверг были убиты десять наших граждан, собравшихся вместе, чтобы послушать проповедь. Каждый из них служил своему народу, и все они были частью нашей большой семьи. Сегодня я хочу поговорить с вами об этой трагедии, об общей угрозе терроризма и о том, как обеспечить безопасность нашей страны. Гвардия неустанно преследует террористические сети. Мы день и ночь сторожим священные границы нашего великого государства. Мы сможем преодолеть все тяготы, граждане, потому что мы единый сильный народ. Наша Гвардия – путь к победе. Путь к господству мира в отдельно взятой стране и во всей коалиции.

Эти слова означают, что вновь вводится чрезвычайное положение, и удвоенные военные патрули будут следить за порядком в Зоне Безопасности теперь круглые сутки ближайшие пять дней.

Когда я был маленьким, никакой коалиции не было и в помине. Но потом случилась Война, которая официально носит имя «Беллона», и из всех государств, которые существовали на момент моего семилетия, осталось только пять. Мы уже тогда были под колпаком Зоны Безопасности, поэтому Война не слишком коснулась нас. Гвардия воевала, защищая народ, не пуская врага на территорию, где мы живём. Гвардия – могучая сила нашей нации. Только на неё мы можем надеяться. Только её мы можем благодарить.

Наш Лидер является Верховным Главнокомандующим Гвардии. Он выступает с экранов телевизоров с интервалом в один календарный день. Мы любим его, потому что лишь благодаря его воле и мудрости у нас есть Зона Безопасности.

Когда объявляют чрезвычайное положение, то заняться особо нечем. Я мерю шагами свою комнату, а по телевизору показывают, как гвардейцы дружным строем идут в своей форме с оружием в руках. У них очень смелый вид, я пытаюсь скопировать его, но, конечно же, у меня ничего не выходит. Я скорее похож на клоуна, который парадирует серьёзное руководство. Гвардия кидает боевой клич. Её лозунги самые аппетитные и острые, как перец чили. «Откроем дорогу к Солнцу». «Даёшь ударный труд». «Встанем у руля». «Победа неизбежна». «Гвардия – за борьбу».

После Беллоны не осталось агрессивных государств. Их всех уничтожила коалиция – союз цивилизованных праведных стран. Но, к сожалению, не все террористы были убиты. Многие из них долгое время скрывались под личиной мирных граждан. Они делали то же, что и обычные люди, но когда набрались сил и окрепли, то стали наносить ощутимые удары то здесь, то там. Границы нашего государства были лояльны к переселенцам из других стран коалиции, к мирным и ничем не примечательным «туристам», но после трагических событий, когда люди стали погибать десятками и сотнями, Правительство наглухо закрыло территорию железным занавесом. Гвардия воюет с нечестивыми, чтобы мы были целы и невредимы.

Недавно Лидер объявил, что есть некоторые основания полагать, будто одна из стран коалиции является пособником террористов. Теперь разгорается ещё одна война, но уже не такая масштабная, как предыдущая. Лидер убеждает нас, что вместе с другими союзниками мы сможем одолеть неверных. Я спокоен, потому что у меня нет причин не верить ему: столько лет он занимает этот почётный пост и до сих пор наше государство – одно из самых сильных. Оно полностью обеспечивает все потребности своих граждан. А то, что теракты случаются в Зоне Безопасности, – так наши гвардейцы не боги. К тому же, в других странах коалиции они происходят намного чаще.

– Гвардия никогда не позволит применять силу против мирных людей. Гвардейцы будут рисковать собственными жизнями, чтобы только не подвергать угрозам женщин, детей, пожилых мужчин. Наша сила воли и сила духа, наша гражданское неповиновение угрозам террористов, нетерпимость и презрение к тем, кто стал на путь бандитизма и мародерства, приблизит тот день, когда в наши дома, на наши улицы вернется прочный мир.

Когда Лидер толкает речь, я пытаюсь в такт раскрывать рот, чтобы хоть немного почувствовать себя вождём. Гордость переполняет все клетки моего тела. Это замечательное чувство единения даёт мне уверенность. Вот почему люди из Зоны Безопасности и гвардейцы на границе счастливы, несмотря на все потери.

– Еще сильнее стала международная поддержка нашей большой и славной страны.

Моего брата забрали в стройные ряды Гвардии. Моя мать плакала, но я радовался, что наша семья сможет внести свой вклад в построение мирной жизни в коалиции.

***

Дважды в неделю, по понедельникам и пятницам, я, как гражданин праведной страны, живущий в Зоне Безопасности, обязан проходить осмотр в центре донорства. Там мне замеряют давление, температуру, берут кровь, чтобы точно знать, что я не болен, и проводят ещё множество других процедур, а потом выдают витамины, подобранные специально для меня.

Жителю Зоны Безопасности полагается соблюдать распорядок дня. На домашний адрес каждого из нас приходит корзина с овощами, фруктами, ягодами, мясом и рыбой, в общем, кому что положено, и подробная инструкция, как нам следовало бы приготовить пищу. У всех над письменным столом висит памятка, что можно и чего нельзя, какие физические нагрузки необходимы, а что следует исключить из повседневности. Мы должны быть здоровыми, физически развитыми и психически устойчивыми. Это нужно для того, чтобы доноры, то есть мы, всегда чувствовали себя хорошо и могли бы повысить качество работы своих органов, которые нужны для пересадки гвардейцам. Это очень символично: они помогают нам жить в мире и согласии, а мы помогаем им выжить после боя. Так реализуется принцип справедливости в нашем обществе.

Я не нуждаюсь ни в чём. У меня есть всё, что нужно для полноценной жизни: еда, вода, одежда, общение, развлечения, физическая активность, возможность внести свой вклад в процветание родной страны. Я счастлив.

Моя специфика – кожа. В мой организм вживлён гель, который не содержит биологических компонентов и лекарств. Он стимулирует рост кожи, чтобы затем я смог отдать её солдату, получившему ожог или другую серьёзную рану. А моя подруга Михаль – донор крови. Только мне кажется, что её это не слишком радует.

Каждый день я прихожу к Михаль, чтобы помогать ей или просто поговорить. Она живёт в доме на улице Радужная. Телевизор в её комнате всегда издаёт белый шум. По законодательству выключать с шести утра до одиннадцати вечера технические устройства, передающие информацию, такие как телевизор и радио, запрещено, поэтому все, кто не хочет слушать, что плетут по новостям, врубает помехи. Голова от них болит только первое время, а потом это становится частью повседневной жизни. Так говорит Михаль.

Михаль худая и не слишком высокая, я бы даже сказал, хрупкая. При этом хрупкой может быть хрустальная рюмка, но говорю об уязвимости засушенного листка клёна, зажатого между страницами пятитомного словаря. Михаль никогда не ест то, что выдают. Она выращивает на подоконнике в горшках траву и овощи, которые потом употребляет в пищу, потому что нам запрещено иметь свои земельные участки. Михаль утверждает, что гвардейцы пичкают еду отравой, чтобы мы становились более послушными и безмозглыми, как зомби. Я думаю, что вряд ли они стали бы заморачиваться, ведь мы и так сидим тихо. Никто из Зоны Безопасности не станет устраивать беспорядки, потому что нам не из-за чего вставать на дыбы. Это будут делать разве что террористы. Но я уверен, им придётся несладко, потому что Правительство сообщило, что военные уже разработали новые технологии, позволяющие отслеживать врагов народа.

– Что ты сделала? Теперь тебе вырежут кожу!

Михаль сидела на стуле пред раскрытым окном. Глаза её были закрыты, лицо подставлено свежему воздуху. Свет отражался в стёклах её прозрачных очков. Тыльные стороны ладоней мирно лежали на коленях. Рукава, закатанные по локти, обнажали неровные буквы от запястья и до самого сгиба. Было написано что-то непонятное мне, но одно было ясно, как божий день: татуировки запрещены в Зоне Безопасности. Их делают только тем, кто находится на службе в Гвардии, как знак отличия. Или террористам и возмутителям порядка. Это метка, которая оповещает общество о том, кто ты есть.

– Не вырежут.

Михаль была спокойна, что довольно редкое для неё состояние. Длинные волнистые волосы распущены. Чёрная водолазка и серые джинсы не делали её неприметной, скорее демонстрировали то, чем наделила её природа: синие глаза и бледные губы на фоне тонкой кожи.

Сегодня вторник, значит, до осмотра ещё можно было что-то придумать. Если ничего не сделать, то Михаль вначале отправят в тюрьму, чтобы узнать, откуда у неё метка, и что она значит, и не связана ли девушка с террором. А когда выяснится, что это она сделала сама себе, то поместят в лечебницу, откуда выпустят только после курса приёма лекарств.

У Михаль немного рассеянный взгляд. Всё из-за того, что в лечебнице она уже была. Она говорила мне, что пыталась не принимать то, что заставляют, но там отработанная схема: если не хочешь глотать таблетки, в тебя будут тыкать иглами с препаратом, а если будешь при этом сильно сопротивляться, останутся синяки, которые долго заживают и при этом болят. Она говорила:

– Но самое жуткое в том, что ты всё ещё соображаешь. Знаешь, что у тебя был шанс сбежать, разрушить весь этот бредовый театр абсурда, но ты не смог им воспользоваться. Упустил, прохлопал, как полный кретин. Это унижает. Это уничтожает похлеще, чем фосфорная кислота.

Я подошёл к ней ближе. Когда потрогал за плечо, она резко дёрнулась и схватила меня за указательный и средний пальцы, я даже не ожидал.

– Это просто чернила.

Её зубы покрыты светло-коричневым налётом. Никто не знает, отчего это. Она регулярно чистит зубы, это я точно знаю, потому что от неё всегда пахнет мятой, она не курит – это здесь запрещено, и не пьёт кофе, потому что ей не нравится его цвет.

Я пригляделся. На руке было много слов, написанных на разных уровнях. Текст, состоял из предложений – это я узнал по наличию точек в конце. Вдоль руки растянулись буквы, написанные нетвёрдой рукой.

«Не забравяйте Бога. Remember God. Memor Dei. Пам'ятай про Бога. ΘυμηθείτετονΘεό. Vergeetniet God. Помните о Боге. Komihåg Gud».

Я спросил её, почему она выбрала именно эти языки, а не какие-нибудь другие. Она ответила, что в библиотеке ограниченное разнообразие словарей. Мне иногда кажется, что она сошла с ума. Михаль иногда говорит очень непонятные вещи. Например, что ненавидит общественный порядок. Лично я люблю, когда всё на своих местах и подчиняется некоторым правилам: тогда не случается казусов и вероятность какой-нибудь неприятности сводится к малому значению. Твой распорядок дня определён, тебе не нужно ничего придумывать самому, ведь государство уже позаботилось о тебе. У нас есть хорошее питание, прекрасная система здравоохранения, программы по обеспечению нуждающихся жильём… и для нас Правительство выделяет средства. Но когда я начинаю заводить речь о наших замечательных школах, то Михаль всегда повышает голос и немного краснеет.

– Это просто издевательство! Нам нужно растить человека, а не члена общества!

Мне было не совсем ясно, что она говорит. Разве «человек» и «член общества» – это не одно и то же? По мне, так оно и есть. Когда Михаль ругается, то бесполезно её останавливать, иначе она начинает бросать в стену вещи. Я боюсь за неё, потому что она может нечаянно наступить на какой-нибудь осколок и пораниться, а поранившись – занести инфекцию. Нам нельзя болеть, иначе мы ничем не сможем помочь солдатам Гвардии.

Ещё она часто вспоминает Зено. Это её друг. Он постоянно лежал в больницах: то в одних, то в других. Врачи ставили ему разные диагнозы и назначали разные лекарства. Но это не помогло. Михаль говорит, что Зено повесился, потому что они сломали его. Кто такие они, Михаль не стала меня просвещать. Не думаю, что кто-то виновен в смерти Зено, кроме самого Зено, ведь он был больным, возможно, сумасшедшим. Ну, конечно, сумасшедшим, какой нормальный человек станет лезть в петлю! С тех пор Михаль совсем вышла из себя и больше не смогла попасть обратно.

Зено тоже ничего не ел, кроме доморощенных овощей, поэтому он был совсем худой. Такой худой, что можно прощупать кости. Прямо вижу, как в больнице его насильно кормят, а потом он выносит всё обратно, вызывая рвоту. Когда я видел его последний раз, то губы у него были сине-фиолетовые. Он не посещал занятий и кружки, всё сидел в своей комнате и слушал белый шум. Когда я только с ним познакомился, то Зено пытался объяснить мне какие-то схемы, начерченные на туалетной бумаге. Он что-то рисовал, стирал, зачёркивал и всё время говорил без остановки. Я силился понять, но потом бросил это занятие. Вскоре Зено сжёг все свои схемы, хотя нам говорил, что это сделали Гвардейцы. Бедный мальчик весь день лежал на кровати, изредка захаживая в спортивный зал под строгим надзором медсестёр Гвардии, которые кормили его внутривенно и следили, чтобы он не выбивался из режима.

Когда его совсем скосило, то Михаль обозлилась на всех людей на планете и в сердцах сказала мне:

– Эти чудовища сами убивают нас. Они поджигают наши дома и расстреливают наших друзей на улице.

На самом деле, речь её была длинная, но я запомнил только эту фразу. Сначала я думал, что она говорила о террористах, но потом оказалось, что речь о ком-то другом, пострашнее.

***

– Боевики террористической группировки «M» взяли на себя ответственность за теракт на Пятом Проспекте Зоны Безопасности. Расследование завершено, преступники расстреляны.

Я получил очередное письмо от брата. После моей утренней пробежки почтальон вручил мне конверт, уверяя, что наверняка у моего брата всё хорошо. Я позвал своих родителей за большой стол и, когда все уселись, зажав в ладонях чашку чая, стал читать.

«Ликуй, великий народ! Наша армия ликвидировала десятки террористов в провинции Д. В результате успешной спецоперации гвардейские подразделения при поддержке отрядов народного ополчения и авиации взяли под контроль Восточную Возвышенность – последнюю позицию террористических организаций в городе.

Габриэль, будь осторожен, брат. Преступники ходят по нашей земле, эти хитрые крысы могут в любой момент ускользнуть и прогрызть дыру в нашей лодке. Но Гвардия всегда защитит наше государство. Поблагодарим же Правительство за мудрую политику, что приведёт нас к миру!

Многие гвардейцы ранены. Они нуждаются в вашей помощи. Габриэль, будь верен своей стране, береги себя, чтобы спасти жизни солдат. Мы жертвуем своей плотью ради спокойствия, вы же жертвуйте своей плотью ради тех, кто хранит ваши жизни. Это священная жертва.

Люблю вас, мои родные. Люблю вас, мои родители. Люблю тебя, мой брат. Пожелайте мне удачи в новом бою с чёрным злом! Помните, что мы нерушимы. Слава Лидеру!»

Мы ещё трижды, взявшись за руки, повторили хвалу нашему государству, после чего стали есть.

– Военная авиация нанесла удары по позициям и путям передвижения террористов, разгромив командные пункты и укрепления боевиков вместе с оружием, боеприпасами и военной техникой. На данный момент…..

Электричество отключили. Мы завершили свой лёгкий второй завтрак под тишину вместо привычного бурчания телевизора. Вода в кране течёт только холодная. Я покрутил кран в одну стороны, потом в другую. Ледяная вода не очень-то подходит для мытья посуды, но оставлять всё грязным нельзя. Слишком увлёкшись оттиранием тарелок, не заметил, что внезапно потёк кипяток, поэтому сильно обжёг руку. Вначале я ничего не почувствовал, но потом кожа начала гореть.

В таких ситуациях предписано обязательно обратиться за медицинской помощью. Уже выходя из лечебного пункта, я заметил кое-что. Я разглядывал повязку, но потом моё внимание привлёк военный патруль. Ничего особенного в военном патруле нет, особенно, когда угроза беспорядков и напряжение нарастает, но мой взгляд зацепило что-то особенное. Лишь спустя некоторое время, когда я почти дошёл до дома, понял, что именно было странным.

В моём классе, когда был уже выпускником, училась девочка. Она могла собрать целый стадион, такая мощная была сила внутри неё. Занималась боксом и была лучшей защитницей в команде по футболу. Когда один из учеников, с которым она поссорилась, попытался её прилюдно унизить, показывая всей школе красные трусы громадных размеров, которые она оставила в своём шкафчике, девочка перекинула его как веточку. Тот неудачно упал и вскоре умер. Девочку забрали. Родители рыдали дни и ночи напролёт. Все считали, что её убили в тюремной камере за преступление против члена общества. А теперь, уже годы спустя, я увидел её в строгой камуфляжной форме, расхаживающей с оружием, охраняющей наш покой.

Так и не дойдя до родной двери, я свернул к Михаль, чтобы рассказать ей то, что видел. Она ответила мне коротко.

– Те, кто хотят крови, отмщения – давно в рядах гвардейцев. А если они туда не попали, то попадут, ибо Правительство никогда не упустит кадры с хорошим потенциалом. Ничего удивительного, что наша малышка теперь свободно ходит по земле. В тюрьмы у нас сажают за другое.

Получив крайне негативный ответ, позже я заперся в своей комнате и написал брату письмо на адрес военной части, чтобы получить хороший совет, как мне поступить.

«Моя подруга, Михаль, кажется, сходит с ума. Ей всюду мерещится заговор против народа, она бредит и другими жуткими идеями. Как старший брат, подскажи мне, как помочь ей. Может, мне стоит уговорить её лечь в больницу, хоть это и крайне сложно? Жду твоего письма. Твой брат Габриэль».

***

– Я не революционер и не верю в то, что могу изменить мир, в котором живу. И невозможно сбежать, потому что бежать некуда: на границе стоят танки, а дальше повсюду война. Туда же, где небо мирное, я вряд ли смогу добраться живой, потому что для этого нужно пересечь океан, что под силу лишь ветру.

Поэтому я живу, как могу. Открываю глаза по утрам, а потом встаю с кровати и работаю. Хожу каждый день одной и той же дорогой, потому что другой нет.

Я не боюсь смерти за свои мысли. Они не станут меня убивать. Они будут долго издеваться надо мной, а потом завербуют и сделают одной из них.

Не страшно быть убитым, но быть убитым как свинья – стыдно. Смерть давно поселилась внутри меня, и я не имею права отказывать ей.

А ты живи из последних сил, Габриэль. Человек рождён, чтобы жить.

Когда она говорила это, то плакала. Глаза её стали красными, а голос – непохожим на привычный нервный зов Михаль. Только что у неё забрали кровь, которая так нужна раненому под Н. молодому гвардейцу. Она просто ослабла, она просто устала.

Сидя рядом с лежащей на кровати Михаль, я слушал все её причитания вполуха. Белый шум шуршал за моей спиной. Она потянула меня за кофту, чтобы я пододвинулся ближе, а потом жестом указала: ещё ближе. Я пододвинулся, и она тихо и очень самодовольно заговорила:

– Через пару дней я умру. И умрут ещё несколько человек в рядах нашей славной Гвардии. Это маленький знак протеста. Я не хочу помогать уродам, которые отнимают у стран коалиции ресурсы, прикрываясь борьбой с террористами. Всё, что было в моих силах, я сделала. Я и ещё около восьми десятков других доноров крови. Никто не распознает этот яд. Они ещё не научились этому.

Руки мои похолодели. Михаль, моя прекрасная подруга, только что предала свою землю, своих граждан, своих спасителей.

«Я опоздал, брат. Пока вы воюете за нас, некоторые люди из Зоны Безопасности травят свою кровь, чтобы убить ей гвардейцев. Прошу тебя, доложи об этом руководству, предупреди гибель солдат. С любовью, твой брат Габриэль».

В своей постели я тихо плакал, прикрывая слёзы руками, хоть никто и так не видел этого. Я искренне не мог понять, как же Михаль решила сделать подобный шаг. Моя любимая подруга только что осквернила мою любимую страну. Я разрывался между двумя своими страстями, не зная, кого винить, а кого прощать.

«Ни одного отстающего в строю!» Тебя сделают боеспособным солдатом, который сможет защитить свою Родину от вторжения интервентов. Ты станешь частью единого целого, что будет править всем миром».

Эти вожделенные слова, воспламеняющие мой юношеский ум, засели в памяти надолго. По достижении совершеннолетия, я побежал в военную часть, чтобы пройти комиссию. Там меня осматривали, слушали и обнюхивали всего с ног и до головы. Около пяти дней я тестировался и измерялся, а потом в моей карточке поставили печать под подписью «донор». Я был ужасно огорчён, что не смог пойти вслед за братом, который защищал родной дом.

А теперь я вижу, что человек, который так мне дорог, наплевал на мои ценности. На ценности всех нас. И умирает в одиночестве в своём доме, как ещё около восьмидесяти других предателей. Я растерян.

***

«Слава нашему великому Лидеру!

Габриэль, я получил твоё тревожное письмо. Мне вполне понятно твоё разочарование, но крепись. Я доложил командованию о том, что произошло. Сейчас производятся поиски заплутавших овец, чтобы выяснить, какой яд они приняли.

Ужасная новость, брат. Доводы о том, что одна из стран коалиции является пособником терроризма, подтвердились. Наши агенты представили развёрнутый доклад и доказательства. Прискорбно осознать, что соседнее государство, практически наш брат по крови, оказалось жадным и жестоким врагом. Сегодня же мы начинаем масштабную операцию по уничтожению противника. Правительство предвидит большие жертвы. Теперь у доноров появилась прекрасная возможность отдать свой долг сполна.

Но не живи в страхе, потому что Гвардия по сути своей бессмертна. Мы будем бороться о последнего, оставив противника ни с чем. Будь мужественным».

Я был у Михаль с полудня до самого вечера. Сидел молча, ожидая, что она вдруг захочет раскаяться или высказать мне последнее желание. У меня не было сил понять её, простить, и мне даже было немного противно, но, принимая во внимание её умопомешательство, я решил остаться рядом в последние часы жизни. Как и можно было предположить, Михаль бредила.

– Ты мне не поверишь, но лишь до некоторых пор. Габриэль, я видела твоего брата.

– Он был в увольнении? Или патрулировал? Почему же тогда не зашёл домой проведать семью?

Глаза Михаль стали прозрачными, как у рыбы, всплывшей в озере брюхом вверх. Её зрачки не реагировали на свет – она ослепла. Вены под кожей стали совсем чёрные. Те солдаты, которым успели перелить кровь заражённых доноров, сейчас так же умирают, лёжа в госпитале или на поле битвы с врагом. Скорее всего, их уже подстрелили как нерасторопную дичь враги или это сделали свои же, чтобы облегчить муки товарищей.

– Твой брат был в гражданской одежде. Четыре месяца назад он шёл по Бульвару Славы с рюкзаком за плечами. Он присел на скамейку, чтобы отдохнуть. Меня не видел или просто не узнал. Он оставил свою сумку на месте, а сам встал и неторопливым шагом направился прочь. Я бежала оттуда со всех ног. Через полчаса Бульвар горел синим пламенем.

Я помнил тот день. Весь Бульвар Славы смело с карты нашей Зоны Безопасности. Там был спортивный комплекс, где обычно играли в баскетбол. Было много жертв и почти все – школьники, пришедшие, чтобы размяться после учебного дня. Горе нашего народа было безмерным.

– Как ты смеешь обвинять моего брата в терроризме! Как ты можешь быть такой бездушной и гадкой, видя, как я сижу у твоей постели? Как провожаю тебя на тот свет? Какая же ты….

– Послушай меня, Габриэль. Я бы не стала говорить, если бы не была уверена. Могу поклясться тебе чем и кем угодно.

–Какие клятвы может дать человек вроде тебя? Ты же не имеешь в душе ничего святого. У тебя нет никаких принципов.

–Зено тоже видел. Видел знакомых, которых забрали в Гвардию. Видел, как они, сняв с себя форму, уничтожали мирных доноров прямо на улице. Подкладывали бомбы. Натянув на лица маски, расстреливали целые семьи. Это чтобы напугать нас, чтобы мы были тише воды.

– Ты и твой Зено – вы просто сумасшедшие. Вы ненавидите даже воздух, которым дышите, вы ненавидите людей. Вы смеете очернять Гвардию, которая спасает ваши жизни каждый день. Вы убиваете их своей отравленной кровью. Вы предатели!

Михаль обмякла в своей кровати. Она уставшим голосом сказала свои ставшие для меня последними слова:

– Прости меня, я не знала, как сказать по-другому…

А потом я ушёл. Она умерла через пару часов после моего ухода. Умерла, совершив слишком медленное самоубийство, как и её друг. Как и многие её друзья, я полагаю. Когда её тело заворачивали в белые простыни, то кто-то заметил, что на её руке шариковой ручкой выведены буквы. Там было написано: «Бог всё помнит».

***

Граница Зона Безопасности была вскрыта. Военные из страны-пособника терроризма ворвались не только в нашу страну, но и частично, можно сказать, в единичных случаях, добрались до сердца нашего государства – до поселений мирных жителей. Правительство призывало народ не впадать в панику.

– Отряды специального назначения очень скоро ликвидируют опасность. Некоторые боевики враждующей стороны, к несчастью, проникли в Зону Безопасности. Будьте бдительны. Как только вы заметите подозрительное лицо, немедленно сообщите патрульному, приставленному на вашу улицу. При первой же возможности, используйте все свои силы, чтобы взять вражеского шпиона в плен, а затем дожидайтесь помощи.

Не стану углубляться в подробности, потому что чистых листов осталось совсем немного. Я поймал одного из тех, кто явно был посланником иной страны – страны, не дружественной нашей. Пришлось затащить его в подвал, чтобы родители не подняли панику. Мне удалось так легко справиться благодаря тому, что этот солдат был в полубессознательном состоянии. Я привязал его к батарее, как говорилось в инструкции по обезоруживанию, которую повторяли буквально каждые сорок пять минут по телевизору.

Этого юношу, который был лишь немного старше меня, звали Авенир, и он кричал, что наша страна уничтожила почти всех его родных.

– Они заходили в наши дома и расстреливали всех членов семьи. Они пытали министров нашего Правительства в прямом эфире, чтобы запугать тех, кто остался жив.

Я старался не слишком углубляться в речи паренька, который просто хотел спасти свою жалкую жизнь.

– А вы убивали наших людей, беспощадно бросая в нас взрывчатку! Мы заключили с вами союз, а вы нарушили его.

– Союз, из которого ваш Лидер исключает государства одно за другим, сметая их с лица земли! Это фикция, удобный способ отнять у нас всё, что мы когда-то имели. Вы кормите своих солдат собой же. Какое варварство, каннибализм в чистом виде! Поощряете их в неугомонном аппетите, который нельзя удовлетворить. Меж тем они воюют за земли, которые им никогда не возделать, а вас держат лишь в качестве корма, потому и защищают.

«Мой верный брат, слуга своего отечества. Я убил одного из отряда интервентов и не считаю это грехом, так как убил вовсе не человека. Его язык был покрыт язвами от хулы, которую он изливал на наших солдат и наших доноров. Пусть всякий, кто противостоит нам, так же поплатится жизнью! С любовью, твой брат Габриэль».

***

К великому сожалению, мы узнаём в замутнённых глазах людей источник ясного рассудка слишком поздно. Я своей рукой убил спасителя. Я своим языком проклял подругу, которая искала утешение в моём холодном сердце.

Всё понять мне случилось лишь тогда, когда груды тел наших гвардейцев доноры убирали в ямы. Среди них я случайно нашёл своего брата. Мне было нестерпимо больно, но суть не в том. Спустя неделю после его захоронения мне пришло письмо от его имени.

«Славься, наш Лидер! Брат, мы расчищаем нашей стране дорогу к вечному господству. Мы имеем успех в этом нелёгком деле. Каждый день мы смываем кровь нечестивых со своих рук, чтобы завтра вновь послужить своей Родине. Будь горд своим великим государством. Хвали мудрого и сильного Лидера, ведущего нас к счастью!»