Текст книги "Компот облепихов"

Компот облепихов
Алина Пожарская

Корректор Алина Пожарская

© Алина Пожарская, 2024

ISBN 978-5-0064-4331-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Молодой и дерзкий

 
В литературе штамп есть мерзкий —
«писатель молодой и дерзкий».
Рифма «мерзкий и дерзкий», правда, тоже штамп феерический,
но будем считать, что сам себя пародирует стих постмодернический.
Наверно, у тех, кто это придумал, намерения добрые были.
Ну, там, свободный полёт, свежий воздух и прочее психобилли.
И сразу привет, шестидесятые, Джон, Ринго и Пол.
А, блин, и Джордж. Ну, в общем, такая ассоциация, мол.
 
 
Отлично, только моя развита́я фантазия
рисует не Джорджа с Полом, а всякие безобразия.
Слышите? Уже атмосферой запахло влюблённой!
Слышу. Это Серый закинулся водкой палёной.
Видите? Идут на балкон, идеи сеют смелые, вечные, позитивные!
Вижу. Это Димон на людей кидает изделия контрацептивные.
Чувствуете? Вперёд толкают! Нам всем не хватало толчка!
Чувствую. Это Катя пинает пустую бутылку очка.
Понимаете? С лица земли что-то там сотрёт молодая шпана!
Понимаю. Лоб, нос, рот и на лямках резиновых – два штана.
 
 
Молодость – это прекрасно, а штампы – кака.
Лучше уж быть молодым и робким, однако.
Лучше ступать шагом размеренным, пенсионерским.
Да всё что угодно лучше, чем быть молодым и дерзким.
 

Ода равновесию

 
1
Однажды проктолог зафрендил меня
В бескрайних соцсе́ти просторах.
Делился работой он день ото дня,
Рентгенов выкладывал ворох.
 
 
У этого с лампочкой трюк прогорел,
Проктологом пойман с поличным.
А тот слишком много на стуле сидел.
А с виду казался приличным…
 
 
Прекрасно, когда ты работой влеком
И будни тебе слаще мёда.
И счастье в труде!.. Но совсем не о том
Моя философская ода.
 
 
…Отправила в бан я светило наук,
Админам ещё настучала.
Я верю: совсем не бессмысленный звук —
Этическое, бля, начало.
 
 
2
Шли годы. Плодились в моих соцсетях
Редакторы разных пошибов.
И плачут они о своих горестЯх —
Об авторских письмах паршивых.
 
 
««Любезный редактор» – ну что за слова!
Нашёлся писатель болезный.
Я если в маразме погрязну – едва
Сказать догадаюсь «любезный»!»
 
 
«Ко мне графоманов нагрянул косарь.
Я буду выкладывать перлы!
Имею права, не дрожащая тварь!
Писать надо грамотней, херли!»
 
 
3
Ах, если бы время назад провернуть!
Прости меня, доктор-светило!
Попался бы позже ты мне как-нибудь —
Я б век про тебя не забыла.
 
 
Контакты твои я давала бы впредь
Словесной братве вероломной.
И век нам с тобой без гроша не сидеть
С такой клиентурой огромной.
 
 
Ты б миру являл их с нежданных сторон,
В ответ их вестям – твои вести.
И так бы свершался природный закон,
Земля бы пришла в равновесье.
 
 
Конечно же, шуточный это стишок —
Разбавить печаль в мире бренном.
Но помни, редактор: на каждый грешок
Найдётся ответ свой.
С рентгеном.
 

Специально обученный

 
В литературной среде нужен чел специально обученный.
Который бы говорил:
Ваши стихи отдают злоебучиной!
Ах, нету сил!
Проза ваша в пространственно-временном континууме
не встанет даже харчком.
Критика в вашем голубином уме
сдохла – лежит ничком.
И ты, да, ты в синих штанах на галёрке —
Шекспира протри!
После твоих пьес нужно две тонны хлорки,
а то и три!
Детский писатель? Свои удивлённые зенки
обратно впучь!
Некуда деть больше твои нетленки!
Закрыли «Птюч»!
 
 
…Скажет всё это специально обученный чел
и бросится прочь бежать.
И тот, кто меньше других обалдел,
крикнет: а ну задержать!
И кинется вся писательская когорта
за ним в сортир.
Вместе. И все обидки забудутся к чёрту.
И будет мир.
 

Пародия на почвенников

 
Уж солнце высится над рожью,
Сошёл с полей уж волглый наст.
Пора взопреть с духовной рожею,
И день за это мне воздаст.
 
 
Воздаст он сто́рицей, стори́цей ли —
Не помню правил, хоть убей.
Но помнит рожа краснолицая:
Полно душевности у ней.
 
 
Я вышел в поле сильно затемно —
Стихи нести пора в журнал.
Здесь хорошо бы русским матерным:
Стихи главред мои не взял.
 
 
Я говорю: чего же боле?
Духовность, почва, наст и ЗИЛ.
А может, я неважно поле
В стихе своём изобразил?
 
 
Главред не вымолвил ни слова.
И впрямь, какие тут слова?
О, неудача! Снова! Снова!
…Я вышел. Предо мной Нева.
 
 
Болят души поэта фибры,
К себе в контору я иду.
Сдаюсь. Пора писать верлибры.
Про ад времён.
Про ад в аду.
 

Грустному поэту

 
У меня ни попы, ни профессии,
но я подумаю об этом завтра.
В голове смеётся Скарлетт весело,
грустно улыбнулся Жан-Поль Сартр.
 
 
У меня ни попы, ни профессии,
да и сисек, если честно, тоже нету.
А друзья смеются: дура, есть они!
Гады, не дают грустить поэту.
 
 
Ни талантов нет, ни обаяния,
чувство юмора и вовсе перешибло.
Эти знай хохочут, окаянные:
хватит прибедняться, не смеши бля!
 
 
Не дают грустить поэту, в стрессе я.
Не приходит рифма, только стопор.
У меня нет сисек и профессии.
Попа есть.
Космическая попа.
 

Кармическое

 
Девки, никогда не отказывайте пацанам!
Любой наш отказ однажды вернётся к нам.
Пусть не в плане любви, а как-нибудь чёрт знает как,
но бумеранг отправит каждый отшитый мудак.
 
 
Кто во френдзоне чалился (такой есть у многих из дам),
будет отмщён рапирой редактора: круто, но не издам.
Скольким ботаникам дашь от ворот поворот,
столько редакций оббе́гай зазря, сука, ёбаный в рот.
Глас вопиющего «Как это нет? Я ж пиздат!»
в лоб вам прилепится блядским клеймом САМИЗДАТ.
Каждая фраза «Ты же в пупок мне дышишь» —
это стрела из зала: что за хуйню ты пишешь?!
Каждое резкое слово: тюфяк, размазня, или глист —
щупальце, коим навеки обхватит тебя твой лонг-лист.
 
 
Он один с тобой нежен и шепчет: в шорт тебя не отдам…
Девки, никогда не отказывайте пацанам.
 

Про талант и морду

 
Однажды моя преклонная визави
сказала: кому ты нужна такая?
Красивая девушка должна писать о любви,
а не переводить Габдуллу Тукая.
Я вежливо ей ответила: простите, это лукизм.
Вы небось и не знаете таких слов.
А ваши слова в переводе значат:
ты полный ноль, у тебя только морда смазливая,
сиди дома, не дёргайся, фак офф.
 
 
Остальное высказать воспитание не позволило:
нельзя в разговоре со старшими говорить всякий мат.
Но когда растолстело моё портфолио,
воспитание харкнуло и ушло в закат.
 
 
Так что впредь подобным странным созданиям
я отвечаю гордо:
я не обижена мирозданием.
У меня и талант, и, простите, морда.
А вот ваши стихи – что-то маразматическое.
Это я вас благословляю в пешее эротическое.
Это я скажу вам – фак офф.
Ваша скучная злобная физиономия
вам к таланту добавила ноль очков.
 

Яростные мальчики – новое литературное направление

 
Мне нужно сделать официальное заявление:
Яростные мальчики – новое литературное направление.
Впрочем, оно было всегда, поскольку всегда в сердцах таилась обида.
Яростные мальчики делятся на три вида.
 
 
Локальный мальчик видит в каждом окружающем его человеке изъян.
Все вокруг мудаки, а я Д'Артаньян.
Все вы пытаетесь меня обидеть, но вам не замарать белого моего плаща.
Нет, я не буду плакать! Не буду… Не буду пла… ой… ща…
 
 
Но это в лучшем случае психологическая проза, в худшем описание мещанского быта.
То ли дело глобальный мальчик: душа его распахнута миру, и белое пальто широко раскрыто.
Глобальный мальчик знает: мудаки – это вся земля.
Вы неправильно спите, пьёте, живёте, верите в бога, бля!
 
 
Третий вид, наиболее мне симпатичный, —
это мальчик самокритичный.
У него плащ не белый, а серый, и следы бича на бледной усталой коже.
Все вокруг мудаки… Я тоже…
 
 
Литература процесс живой, что-то приходит, что-то уходит, а мальчики остаются.
То одни, то другие, и вокруг выдуманные обиды, как девочки, вьются.
Так и гуляют по свету, вечные пацаны, а годы проходят мимо.
Наверное, хорошо: что-то в этом мире должно быть несокрушимо.
 
 
P. S. Впрочем, есть ещё один вид – мальчик ворчащий.
Он ворчит, даже если целуется с девой в бамбуковой чаще.
Ворчит, даже когда бьётся в оргазмичной агонии.
Но он не вошёл в список, потому что, к счастью, не чужд самоиронии.
 

Артериальное

 
Пишешь ты повесть, падаешь от бессилия,
вместо чернил – кровища артериальная.
А издатель: пардон, а можно ещё чуть побольше насилия?
А то она недостаточно актуальная.
 

Отказы детским писателям

 
Возраст ЦА размыт. Герою в начале десять, а в конце уже двадцать.
Без актуальной повестки, травли, насилия не суваться!
Почему в финале герой не рыдает, однако?
Объём не тот. Нужно ровно 444 444 знака.
Странный герой в клетчатой куртке – он педофил, что ли?
Не знаю, меня как-то не зацепило. Миленько, но не боле.
Автор, вы не побеждали в конкурсах? Как же так?
Это не про современный мир. Нету гаджетов.
Много неприличных слов. Например, дура.
Почему никто не ходит в сортир? Автор, где натура?
Почему никто не ходит в сортир? Где юмор, товарищ автор?
Малоизвестных писак не берём. Мы смотрим сегодня в завтра.
В книге целуются. Читатели поцелуются, залетят и родят на вокзале.
Вы знаете, мы бы издали, но маркетологи против. «Книга не правельная», – сказали.
Герои курят. Нехорошо! Кстати, у вас не найдётся сиги?
Ничего личного, просто писатель Очаков-Водкин плохо отзывался о вашей книге.
Где конфликт, развязка, завязка? Я всё знаю, училась на сценариста!
У главгероя семья слишком милая. Можно как-нибудь поговнистей?
Характеров нет. В каждой повести должны быть: аутсайдер, два дальнобойщика и картодром.
СТИХИ НЕ БЕРЁМ!!!
Где мораль вашей книжки? Чему она учит ребёнка?
Слишком многому ваша книжка учит. Слишком для нас умно, слишком тонко.
Главгерой в красной кепке. Красный травмирует! Деток-то пощадите!
Мы очень хотим вас издать. Но наш портфель переполнен сказками про брандашмыбзиков. Через сто лет приходите.
 

Тысячеликий герой

 
стены имеют уши
улица – тысячи глаз
по улице гордо едет
туго набитый камаз
он перевозит детали
для малышовых книг
вы про него читали
герой тысячелик
медведь – на встречу с богиней
заяц – на странствий зов
а тигр отказался от зова
других ищите лохов
кошка не верит в кэмпбелла
ей още наплевать
сама по себе гуляла
гуляю и буду гулять
едет камаз по улице
тысячеликий герой
и скажут потом родители
обложки совсем отстой
 

Постпостмодернистское

 
Напиши стихи обо всём, что видишь,
о прогулке по рельсам,
о кедах в песке,
о промзоне,
о бычках на мокром асфальте,
о радуге в бензиновых лужах,
о мосте,
необязательно разводном – не сужай аудиторию.
 
 
Стащи у брата учебник по философии,
погадай по нему и всё, что найдёшь, пришей швами наружу.
Так и разъясняй всем,
что прогулка по рельсам – экзистенция бытия,
кеды в песке – солипсизм,
промзона – диалектика ложной монады,
бычки на мокром асфальте – синергетические допущения,
радуга в бензиновых лужах – метафизика демиурга.
Только мост оставь просто мостом,
пусть избито,
ну скажи, мол, это на что-нибудь пародия.
 
 
Все купятся на твою уловку,
или никто не купится,
но какая разница?
Стихи уже существуют,
и они всё равно
о прогулке по рельсам,
о кедах в песке,
о промзоне,
о бычках на мокром асфальте,
о радуге в бензиновых лужах
и мосте.
И это прекрасно.
 

Про тонкости редакторской работы

 
Главное правило сисадмина: работает – не трогай!
Тем же и отличается от хорошего редактора редактор убогай.
У автора почерк, стиль, голос, как это ни назови.
Хороший редактор уважает своего визави.
Там, где не ляп откровенный, он на полях пишет, обдумав миллион раз.
Хреновый редактор на эти тонкости клал, он просто ас!
После него файл как после армагеддона.
Не допускайте до редактуры этого солдафона!
Имитация бурной деятельности – тому название.
И хрен бы с ней, да вот только у автора от неё самобичевание.
Я гавно! Спасибо, что раскрыл мне глаза, дядя строгий!
…Много херни происходит на свете, имя одной из них – редактор убогий.
 

Расшифровка одной важной передачи

 
– Мы начинаем беседу «Детское чтение».
С нами эксперт по этому непростому вопросу. Добрый день.
– В городе Волгограде жители смогут проголосовать через пень.
– Вот мы имеем проблему: дети не читают. Как же так?
– Чтобы найти русских троллей, корреспондент CNN залез в мусорный бак.
– Думаю, вы согласитесь, что детей нужно поддерживать. Всё дело в климате.
– Рэпер Баста прокомментировал возможный поединок с Тимати.
– А может, есть интуитивные способы заставить читать? Ну, чтоб это село прям на подкорку?
– Привившимся от Ковид-19 раздали марихуану в центре Нью-Йорка.
– Да, вот точно, нужно сделать как-то посовременнее школьный урок…
– Жители деревни Грязь не поздравили Пугачёву из-за разбитых дорог.
– Как же всё-таки детям покинуть комфортную зону?
– Благодаря голу Капризова «Миннесота» в матче НХЛ обошла «Аризону».
– Интересно! Расскажите подробнее о вашей теории.
– ДНК древнего медведя удалось извлечь из почвы в пещере, впервые в истории.
– Да что вы! Так как, значит, прививать детям любовь к книге?
– «Арсенал», «Ливерпуль» и «Тоттенхэм» объявили о выходе из Суперлиги.
– Очень грустно, что гаджеты сегодня милее юному человеку…
– Российский миллиардер обрушился с критикой на ипотеку.
– Теперь поговорим про подростков. Почему, по-вашему, с чтением у них обстоит не очень?
– Главу депздрава задержали по превышению полномочин.
– Как вы считаете, почему дети сейчас читают не слишком много?
– Певец Кирилл Туриченко покинул телепроект «Маска» в образе носорога.
– Давайте резюмировать. Что же может послужить ребёнку хорошим мотивом?
– Арбитра отправили в пожизненный бан после матча «Ростова» с «Локомотивом».
– Благодарю за беседу! С вами была программа «Детское чтение». Пусть наши дети растут, много-много читая!
– Эмбрион гибрида человека и обезьяны впервые создан учёными США и Китая.
 

Компот облепихов

 
Бывает, делаешь настойку крыжовную,
а по итогу – компот, простигосподи, облепихов.
Так и я: сажусь писать прозу любовную,
а получается про каких-то психов.
 

Жора Клещ

 
Некоторые товарищи во Вконтактике
добавляют тебя, чтобы ты глядел на их буквенно-художественные практики.
Но, поглядев практики на твоей собственной стене,
они тебя удаляют. Не в писателях, а в читателях нуждались оне.
 
 
Мне это напоминает случай
из тех времён, когда каждый заведовал личной кассетной кучей,
когда только рокеры обтягивали свои могучие члены косухой
и когда клеили девок словами «на́ вот, послухай».
 
 
…Полянка, очко, смех, волейбол и чья-то возня из-под кустика.
Я на пеньке сижу, а рядом гитара. Акустика.
Чья – без понятия. Но, кажется, хозяин пребывал под кустом.
Однако мы не о том.
 
 
Сижу, никого не трогаю, значит. Гармония. Но тут ко мне подсел Жора Клещ.
– Давай сыграю тебе одну вещь!
Он положил гитару на ноги, средний палец отклячил гордо
и сыграл «чайф» на целых четыре аккорда.
 
 
Я вежливо слушала.
– Чего мы здесь-то сидим? – спросил он. – Пошли в кусты, все нормальные люди там ужо!
– Ага, – ответила я, взяла гитару и начала играть Сатриани Джо.
Недавно я разучила «под дождём слёзы».
…Вдруг ничего не осталось от Жориной гордой позы.
– Да это легко, – утешила я его. – Просто не аккорды, а табы.
Жора надулся и ускакал к другому пеньку. Там тоже сидели бабы.
 
 
Надеюсь, они гитаристами не были и Жора успех поимел.
К чему я всё это? Не помню.
Я забывчивый чел.
 

Напоминание

 
Если однажды мне в голову хлынет моча,
в ней (в голове, не моче) поселится Чехов, и Достоевский будет подсказывать из-за плеча,
хотя нет: к тому времени они уже будут просто
СашПушки, Юричи, Гончары, Есеньки и Досты,
и остальные без отчества Антоны,
а современники, мол, все графомании генерируют тонны,
а ещё в районе пупка заведётся Агния Львовна Барто
и произрастёт из кожи белое, как неизмаранный лист бумаги, пальто,
когда я стану ездить по всяким писательским фестам
и глядеть на всех не лицом, а как будто бы прочим местом,
когда я буду вся такая в литературных делах искушённая,
и ни разу не улыбнётся рожа моя, от скуки давно иссушённая,
когда молодых писателей я начну презирать, хотя не читала у них ни буквы,
и на их выступлении делать вид, будто наелась в лучшем случае клюквы,
когда напишу издательству, которое моё имя однажды открыло,
что больше у них не буду печататься, так как портфель их заполонили какие-то рыла,
когда с реальностью связь до такой меры утрачу,
что шедеврами назову свои тексты, даже если они будут «ебу и плачу»,
лучшей метафорой в них будет пирог с облепихою,
а героиня – избалованной малолетней жлобихою,
и пошлость будет на каждой странице звенеть, как яйца у терминатора,
и моим кругом общения будут таких же, как я, два-три ебанатора,
когда пальто моё белое будет уже не пальто, а целая белая ширма,
и я отрежу ею себя от мира, поскольку непогрешима,
когда буду цвет нации, пуп земли, верхушка общества, последняя правды инстанция,
а другие – харчок или ещё какая-нибудь субстанция,
когда настолько воспарю надо всеми, что даже на одиночество некому будет пожаловаться…
 
 
Здесь бы впору сказать «пристрелите», но нет.
Просто пните.
И разбудите меня, пожалуйста.
 

Реакционное – 1 (Эталон чистого критика)

 
Я расскажу тебе, наивная душа,
как пробиваться, если таланта нет ни шиша.
Как сделать, чтобы вокруг говорили: смотрите-ка!
Вот он, эталон чистого критика!
Первое. Всех радуй мнением суперэкспертным,
противопоставляя себя простым смертным.
Кто сомневается в правоте своей – размазня, фраер и нуб,
у которого молоко не сошло ещё с губ.
Второе. Лепи свою точку зрения прямо с размаху,
чтобы все говорили: ну, это он дал маху!
Всегда попадай не в бровь, а в член.
Не парься, если кого-то ранишь, – один хрен всё тлен.
Третье. Закатывай глазки: опять графоманов из ихней дыры вывезли!
Закатывай глазки, чтоб они на затылке вылезли.
Ты многого не теряешь, они у тебя и так были хренового качества,
потому что в текстах ты ничего не видел, кроме отражения собственного мудачества.
Не видел чужого живого дыхания,
лишь ЧСВ своего на ветру колыхания.
Тебя всё равно бы не взяли с такими глазами
ни в главбухи, ни даже в их замы,
ни в Тринадцатый автобусный парк.
Им нужен нормальный сотрудник, а не на весь мир озлобленный нарк.
Четвёртое. Если ты подумал, что за дела, ска,
и покрутил пальцем у виска,
если ни единому слову моему не поверил, на,
значит, не всё потеряно.
 

Реакционное – 2 (Автограф взять!)

 
1
 
 
В сказке о мёртвой царевне, условно – про Белоснежку,
царица надрачивает на свою внешку.
Ладно, пусть будет – холит, чтоб поприличней сказать; лелеет.
Мол, кто там румяней-белее.
И когда возникает некто более привлекательный, то бишь царевна, —
тут же царица преисполняется ревно-
стью, завистью и прочими чувствами неприглядными.
И травит царевну ядами.
 
 
Так вот я вспоминаю каждый раз об этом,
когда кто-то на литературных обсуждениях с грозным еблетом
орёт на чужие работы эпистолярные,
устремив на их автора органы окулярные.
А потом подобные долбоёбы – в прямом смысле сказочные —
говорят фразы отмазочные:
дескать, ничего личного, обсуждали текст и не более.
Но испуганный автор всё равно отсиживается во внутренней во Монголии.
 
 
Зато потом он берёт в руки перо
и рассуждает: раньше я был зеро.
Надо работать, чтобы стать единицей, а лучше – очком.
И совершенствуется, пока не рухнет ничком.
В какой-то момент он как бог начинает писать.
И торжествует: вы все можете у меня…
автограф взять!
 
 
2
 
 
У иных товарищей тоже бывает грозная морда.
Но косплеят они не царицу, а главфашиста, да будет имя его из истории стёрто.
Они восклицают: не пишите, кто пишет фигово!
Всем будет лучше, если вы не запятнаете собою Великое Слово.
Потому что вы – шлак, а мы – санитары леса,
Дон Кихоты, Раскольниковы, изгонятели беса.
 
 
…Благими намерениями знаете что замарано?
Сорняки выдрали, а заодно и всю зелень нормальную.
И роза не вырастет там, где выжгли пустыню.
Такая мысль не приходит в раскольниковскую дыню.
 
 
3
 
 
Если думать о чужих буковках, при этом забыв вымыть с мылом собственный рот,
то замысел воплощается с точностью до наоборот.
Такова жизнь, но какой, спро́сите, из этого следует вывод?
Очень простой. Следи за собой. Чтоб тексты были на уровне, а рот – вымыт.
 

Моя эволюция

 
Я к мату стала равнодушна.
Наверно, кризис средних лет;
но мне теперь ужасно скучно
из матюков слагать куплет.
 
 
Я к мату стала безразлична.
Не манят в небо этажи.
Избито, глупо и вторично,
как сиги, дым и гаражи.
 
 
Такой недуг не вмиг случится,
крадётся подло по чуть-чуть.
Глядишь, и в мозг уже стучится:
недуг, вмиг, впредь, вовек, отнюдь.
 
 
Но не горюнюсь, не ропщу я:
за мудрость возраста то мзда.
Здесь две пустых оставлю строчки.
Пусть их заполнит молодёжь.
 

Неписуха

 
Когда я говорю, что у меня неписуха,
все сокрушаются: муза твоя потаскуха!
Ну ничего, это тьма перед светом, запор перед словесным поносом.
Надо только к мирозданию обратиться с запросом.
 
 
От этих слов я, честно говоря, фигею.
Если пишется, ты на клаву льёшь кровь, по Хемингуэю.
Если не пишется, значит, нечему кровоточить.
Желаете вдохновения – желаете мне обратно всё раскурочить.
 
 
Для меня неписуха не тьма, скорей островок покоя.
Я уже и забыла, что это такое.
Это следует пережить, а не давить себя, словно пачку «Московская слобода».
Потому что выдавится лабуда.
 
 
Это моя позиция, у кого-то она иная.
Вы меня услыхали. С этой фразы все бесятся, ногами её пиная.
Но мне она нравится. Понимать не надо, услышать лишь.
А я пойду жить, пока в башке воцарилась тихая неписунская тишь.