Текст книги "Мой пленник"
Автор книги: Алина Савельева
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
С силой толкаю ее к стене, и в этот момент у меня окончательно перемыкает в голове. Взгляд Лин мечется по моему лицу, задерживаясь на губах, синие глаза затуманены, и вокруг нас такое облако похоти, что я его практически вижу.
Обхватываю ее скулы, сжимая до боли. Лин шипит и крутит головой, п ИГытаясь вырваться, учащенно дыша через смятый в овал рот. Тяжелые, упругие сиськи упираются мне в грудь, ногтями она раздирает мне плечи, добавляя бешенства в мой армагеддец в крови.
– Сука! – зло хриплю ей в губы и сразу затыкаю ей рот языком, не давая возможности ответить.
Возбуждение ослепляет, притупляя боль. Не чувствую ни ссадин, ни ран, ни боли в мышцах, пламя желания пожирает все лишнее, только вкус сладко-соленой крови на губах Лин, которые я безжалостно терзаю.
Задираю шелковую маскировку на ее бомбической заднице и, отвесив смачный шлепок, стискиваю сладкие булочки в руке. О, да! Огнище по венам, взрыв в мозгах и пекло в штанах. Катастрофически лишний набор для интервью с преступницей.
– АнфА дё пЮт! (сукин сын – прим. автора) – посылает мне ответное ругательство Лин, отравляя меня своим дыханием.
В синих глазах купаж гнева и жгучего перца желания. Отличный выбор специй, дрянь!
– Что ты делала в реке, стервоза? – рву на ее груди сорочку с треском ткани и звоном оплеухи по моей щеке.
– Клад искала! – вскрикнув от рвущихся на коже лямок, язвит Булка.
Япона мама! Катану мне на язык! Не обманула, чертовка, ее грудь никогда не встречалась с ножом хирурга. Округлая, тяжелая и налитая с торчащими твердыми сосками, бля, аж слюни во рту собрались. Официально признаю ее сисечно-ягодичное вооружение опаснее дефолианта «Агент Оранж» и нервнопаралитического «Новичка» вместе взятых!
Облапив ее грудь, сжимаю ее твердый сосок пальцами, отчего соблазнительная дрянь вздрагивает, будто от удара током, и с ее губ срывается нежный стон. Сука! Меня мурашками накрыло от ее реакции с головы до ног.
Рывком срываю с нее микроскопические трусики и протискиваю пальцы к набухшим, влажным складкам.
– Мокрая стерва! – хриплю как простуженный Джигурда и загоняю в сочную плоть пальцы. И снова стон, от которого коротит в затылке.
Свихнувшаяся чертовка тянет меня за отросшие вихры и впивается в шею как вампир, обеспечивая мне полное отключение мозга, своим дерзким язычком облизывая и оставляя влажные следы от уха до плеча.
Рывком разворачиваю ее лицом к стене, одной рукой надавливаю на поясницу, второй расстегиваю ширинку и приспускаю джинсы на бедра.
С первого дня мечтал о голой заднице Булочки в моих руках! Вот где настоящее сокровище! Растираю влагу по ее дырочкам, и меня уже потряхивает от нетерпения насадить на член взрывоопасную француженку.
– Зачем я здесь, Лин? – в кипящем котле похоти скачет вопрос, ради чего она провернула такой финт в центре Белокаменной.
Провожу и стучу ей по ягодицам членом, от притока крови эрекция пульсирует вздувшимися венами, стерва дрожит и покрывается гусиной кожей, похотливая лягушатница!
– Для интерьера! – выводит меня еще больше пакостная куртизанка. – Очень хочу шкуру русского медведя перед камином и череп богатыря на флюгере!
Вот же сучка упрямая! Нажимаю на поясницу сильнее, заставляя выпятить зад, который я беспощадно тискаю, открывая для себя оргазмический вид. Даже если я сдохну потом в кабинете венеролога, я трахну эту дрянь без резинок, их просто нет, иначе сводящее с ума желание убьет меня прямо сейчас.
– Сначала отведай силушки богатырской! – рычу я, вгоняя в нее ствол и накручивая ее волосы на кулак.
Дрянная девушка вскрикивает от резкого толчка моего богатырского члена. Да, моя сладкая, он тоже крупненький уродился! Твоя миниатюрная вагина будет еще неделю напоминать о вторжении русской баллистической ракеты на территорию НАТО!
Ошалевший от счастья член готов начинить эту французскую выпечку как эклер, и на глазировку круглой задницы тоже хватит, но мне хочется отодрать ее так, чтобы Лин обессилела и сдалась мне, перестав строить из себя Жанну д’Арк в плену.
Громкие стоны эхом разносятся под высоким потолком столовой, стекая по моей спине влажным конденсатом.
– Я все помню, Булочка! «Быстро, жестко, глубоко», – с оттяжкой вгоняя в нее член со скоростью пулеметной очереди, рычу я на фоне пошлых хлюпающих звуков.
И я хочу жестко, чтобы выплеснуть накопившуюся агрессию, заставить ее освободить мою голову от фантазий с ее участием. Тяну ее за волосы, выкручивая ее спину, и долблю так, что у самого уши закладывает от стучащего там пульса, звуков шлепков по нежной гладкой заднице и вскриков стервы.
Розовая плоть, растягиваясь, скользит по члену, и я записываю эти кадры на жесткий диск мозга, будет самый охрененный порно-ролик мне на долгую память об этом приключении.
Лин царапает своим маникюром стену, стоны звучат почти непрерывно, горячая влажность сжимает в тиски мой член, и Булочка извивается, насаживаясь сама. Обхватываю ее за талию и дергаю, впечатывая в себя ее спину и стаскивая джинсы с ног.
Разворачиваю ее к себе, кружа над ее губами и упиваясь пожаром страсти в синих глазах.
– Дрянь! – рычу, впиваясь в ее губы.
– Ублюдок! – продолжает первый в моей жизни порно-бой Лин, жадно отлавливая мой язык и обвивая мою шею руками.
Подхватываю ее бедра, приподнимая на себя, и несу Булочку на стол, там ей и место! Десерт мой убойный!
– Хочу видеть, как скачут твои сиськи, когда я тебя трахаю! – скидываю осколки со стола и закидываю на него Лин.
Раздвигаю ее ноги почти в шпагат, не собираясь церемониться с той, которая истязала меня пытками, и снова натягиваю на член дерзкую профурсетку. Узкая, сучка! Обмельчал нынче француз, раз такие красотки нормального члена не видели!
Симфония будоражащих кипящую кровь стонов окунает в густой туман. Адская жара бешеного траха, истерзанные мышцы перекручивает, так что все нервные окончания искрят по телу, уносясь в пах.
Сжимаю нежную кожу бедер и сглатываю накопившуюся слюну, глядя на ее прыгающую от моих яростных толчков грудь. Блядь, сожрать ее готов без взбитых сливок! Склоняюсь над ней, скользя языком к вершинке, и дурею от ее сладковатого вкуса, играющего на языке. Прикусываю манящий сосок и снова тащусь от того, как Лин прошивает от моих прикосновений. Жгучую брюнетку выкручивает подо мной, ее пальцы зарываются в мои волосы, и я чувствую ее оргазм в каждой точке соприкосновения. Под моими ладонями содрогается порочное тело чертовки, пульсирующий член ритмично долбится в стискивающие его нежные стенки. Финальный протяжный стон Лин, как эстафетная палочка, становится началом моего оргазма. Закрываю глаза и извергаюсь в нее, с хрипящим стоном, выдыхая: «Ли-и-ин».
Ошеломительное освобождение, но мне мало. Сгребаю ее со стола, вгрызаясь в развратный рот и прижимая ее нежное тело к себе. Женщина! Ты же не для войны создана, глупая! Куда же ты лезешь?
Оттягиваю ее голову немного, заглядывая в глаза. Не вылечил. Все та же ненависть в глазах, и это после того, как кончала на моем члене, сучка!
– Доволен? Теперь убирайся! – с гордостью королевы задирает нос Лин.
Как это все? Это даже еще не середина программы! Сама напрашивалась, я не виноват, что у меня память феноменальная!
– Ты мне еще за «Мистрали» ответишь, дрянь! – стаскиваю девушку со стола, роняя на колени.
Изнуренные марш-броском кухня-ванная-спальня, мы лежали на кровати Лин. После моих глубоких выпадов, наглядно демонстрирующих, где мы вертели их санкции, возражения Булочки поутихли, но чертовски вредный характер не исправился.
Небольшой тайм-аут на шелковых простынях я разнообразил изучением соблазнительного представителя вражеских сил – тактильно. У Лин удивительная кожа, не только приятная на ощупь, но и на вид она была словно сияющая изнутри, с проглядывающими голубыми венами.
Мои прикосновения ей нравились, хотя в них не было ничего особенного, просто гладил ее тело, но Булочка смотрела на мои руки так, словно не знает, что для мужчины трогать ее – отдельный вид наслаждения, и, что еще более странно, она будто сама не знала, где ей нравятся такие ленивые ласки. Синие глаза то распахивались, то прикрывались веером ресниц. Из приоткрытых губ срывались вздохи, реакция тела выдавала чертовку с головой. Если во Франции много таких обделенных сексом красоток, пожалуй, я тут задержусь!
Перевернув ее на живот, приступил к изучению соблазнительных форм с другой стороны, но надолго не хватило. Спикер нижней палаты оживился, завидев давнего оппонента, на которого положил свой единственный глаз в день знакомства.
– Хочу твою задницу, Булочка! – плотоядно разглядывая обнаженную валькирию, сам охреневал, что не могу насытиться этой дрянью.
И дело не в долгом воздержании. Из окон я видел огни большого города на побережье, а там ассортимент кукол с нежной кожей и приятным запахом значительно больше, чем в этих каменных стенах старинного замка.
– На деликатесы Франции у вас эмбарго! – задергалась Лин, сопротивляясь моим планам. – Проваливай в свою страну и лакомься там… что у вас? Яблочный пирог? Кулебяка?
Пытаясь удрать, Лин только еще больше распаляла меня, возрождая мое желание, как птицу Феникс из пепла. Всего полчаса назад расстрелял два вражеских молочных завода, и опять полный боекомплект.
– Точно! Ты же незаконно ввозила запрещенку на территорию России! – перевязывая ее запястья поясом, нашел еще один аргумент «за».
– Озабоченный медведь! Маньяк косолапый! – обзывалась Булочка, вертя задницей, спровоцировав меня исполнить давнее желание и укусить ее за филейную часть.
В ярости вцепился зубами в нежную кожу, но не ожидал, что она окажется настолько тоненькой. Отпечаток моих зубов тонкими линиями закровил.
– Теперь и у тебя останутся шрамы на память обо мне! – обрадовал я вскрикнувшую Лин.
– Это лишнее, я и так тебя не забуду! – рявкнула Булка, и это были совсем не романтические признания. Злость и ненависть в ее голосе не оставляла сомнений, что она имеет в виду что-то другое, более значимое, чем разовый секс-марафон с иностранцем.
– Я… никогда этого не пробовала… – отчаявшись остановить меня физически, шепчет Лин.
Не такая уж и развратная оказалась эта француженка, но меня ее признание не остановило. Вот и бонус в конце игры!
– Хочу быть первым! – хрипло выдохнул в ее шею, ощутив жар собственного дыхания.
Булочка лежала на кровати полностью обессиленная, но не сломленная. Попытки выведать у нее хоть что-то, словно мяч для пинг-понга, отлетали от каменной стены между нами.
– Зачем тебе этот мужик? – разглядывая ее утонченную красоту, испорченную ссадинами и порезами, пытался в ее глазах найти ответы на все вопросы, но слышал только одно слово в ответ:
– Уходи, – нелогично прогоняла меня та, что проделала немыслимые вещи для того, чтобы притащить и запереть меня здесь.
У человека более тридцати болевых точек на теле, и я пытался заставить ее говорить, но на первой же попытке посыпался сам. Ее измученный крик оказался пыткой для меня самого, как и упрямый взгляд с мокрыми от слез ресницами.
«Что за идиотские сантименты?» – грозно рявкал на меня голос воина, но не убедил. Не могу я ее истязать! Я же не маньяк-убийца с отклонениями в психике, чтобы издеваться над тем, кого трахаю!
До рассвета оставалось совсем немного времени, и я до сих пор не знаю, почему Булка тут одна и кто тут еще может нарисоваться.
– Мечтал об этом с первого дня! – удовлетворенно разглядывая связанную по рукам и ногам Лин на моей тюремной шконке, поделился с дрянью радостью.
Не дождавшись восторженных поздравлений, запер ее в темнице и ушел на поиски все тех же средств связи или передвижения по воде.
Одной из запертых комнат оказался фешенебельный кабинет по лучшим традициям французского буржуазного дворянства. По не выгоревшим от солнца участкам на стенах понятно, что когда-то там висели картины или портреты, но кто-то зачистил кабинет. То ли сам предыдущий хозяин вывез свое барахло, то ли кто-то убирал все лишнее из помещения, намеренно скрывая личные вещи владельца с его данными.
Камин для моей шкуры тоже был в этом кабинете, но исполнять мечты чокнутой француженки мне пока не хочется.
Роскошь помещения меня мало интересовала, а вот стоящий на столе ноутбук порадовал. Но недолго. Сто процентов, с него был доступ в интернет, но как я ни пытался, не смог войти в запароленную систему. Эх, сейчас бы сюда нашего хакера Рината! Этот паук всемирной сети нашел бы всю информацию.
Обыскав кабинет, обнаружил несколько заинтересовавших меня папок, но изучать, засев в уютном ушастом кресле, некогда. То, что никто не прибежал на выстрелы и позже не помешал нам с Булочкой углубляться в историю взаимоотношений наших государств, не значит, что в любую минуту не заявится на остров кто-то еще. Собрав бумаги в дорогущий кожаный дипломат, облазил все шкафы в поисках подходящей одежды.
Спустя час я уже стоял у входа в эллинг. На мне вполне приличные рубашка и брюки. В руках пиджак, потому что не налез, дипломат с информацией, деньги из портмоне, где с водительского удостоверения улыбается Эвелин Бертран, и ключ от катера, который хитрая дрянь спрятала под настольной лампой в своей спальне. Не ожидала, что наше горячее противостояние стряхнет с тумб все, что там было. Телефон я не нашел, но это уже не имеет значения, судя по расстоянию до материка, через минут двадцать я уже найду возможность связаться со своими.
Обернувшись на двери моего плена, я не смог уговорить себя уйти не прощаясь. Особенно когда взглядом наткнулся на цепи, на которых она меня топила в вонючей воде.
Сцепив зубы, я толкнул дверь, ожидая, что психованная выпрыгнет откуда-нибудь, но она все так же лежала на кровати, где я ее оставил. Не смогла развязать мои узлы, партизанка.
– Заканчивай уже, Сладкий, – безразлично мазнув по мне взглядом со спокойствием главврача психушки, сказала Эвелин.
Заколовшие иголки в груди мне совсем не нравятся. Я не хочу испытывать к этой садистке сочувствия. Она заслуженно понесет наказание и ответит за свои деяния перед высшим судом уже совсем скоро.
– Это я заберу на память о тебе, Булочка! – сорвал с ее шеи кулон. Не могу вспомнить, где я видел этот герб, и это не дает покоя, как будто из головы вылетело просто слово, которое крутится в мыслях, но никак удается его поймать.
– Ублюдок! Ненавижу тебя! – вернулась одержимая чокнутая с сумасшедшим взглядом.
– Это же здорово, когда чувства взаимны! – хмыкнул я, уходя.
«Не жалей ни себя, ни врага», – повторял я как мантру, выводя быстроходное судно из эллинга. Я в чужой стране, без документов и связи. Мне нужна фора! Я не могу поступить иначе!
Я уже был почти у берега, когда небо разразилось оранжевыми всполохами пламени и стали заметны издалека клубы дыма. Пожар я устроил на кухне, далековато от запертой Лин. В окружении каменных стен и старых, пропитанных креозотом балок она не сгорит заживо. Намного быстрее в этой комнате ее убьет дым и угарный газ.
Прощай, моя сладкая Булочка. До встречи в аду, чертовка.
Глава 8
Звуки разбивающихся о камни волн и бриз, приносящий мелкие капли морской воды на мое лицо, заставили открыть глаза. Паренья воды Лионского залива – редкое зрелище, но сегодня над морем был густой туман, скрывающий лучи восходящего солнца. Все вокруг будто не настаящее, мой замок в волшебной дымке почтине виден за густыми зарослями давно заброшенного парка. Сон или бред? Всё равно.
Я полулежу в крепких объятьях пожарного, укутанная в плед, на его коленях, положив голову на широкое плечо. А должна была уже задохнуться в запертой камере на кровати моего пленника. Я не сомневалась, что он убьёт меня, прежде чем покинуть остров. Ему жизненно важен шанс убраться из Франции, оставь он меня в живых, Медведь не успел бы, тем более, если бы оставил меня незапертую. Тогда бы его и вовсе встретили уже на берегу.
Военный с его богатым прошлым, незаконно находящийся на территории Франции, обречен на пожизненное тюремное заключение, и в сказку о том, что его похитила Эвелин Бертран, не поверит никто, даже в Российском посольстве. Поэтому я была готова, что он будет уходить, как привык, как писал о нем папа: «вырвется из плена, вырвется из лап. Разорваны оковы, уничтожен враг».
– Давно ты его ищешь? – тихий, мягкий голос успокаивал, хотя куда уж больше. С той минуты, когда Сладкий закрыл за собой дверь, у меня опустело в душе. Последняя отчаянная попытка, далеко за гранью разумного, провалилась, уничтожив и последние искры надежды. И всё. Не было больше ни тревог, ни сил, ни желания бороться.
– Папу? – так же тихо переспросила я. – Да, очень давно.
Глупо это, конечно, его наверняка уже нет в живых. Но попробуйте сами похоронить единственного родного, любимого человека, не увидев его тела. Это сложнее, чем отрубить себе руку.
– Кто Яустроил пожар? – так же тихо спросил пожарный, поглаживая меня по голове и прижимая её к своему плечу.
Туман над морем на глазах превращался в зависший там дым, сознание же наоборот прояснялось с каждой секундой. Черт! Я не сплю и не брежу!
В голове проносились последние мгновения в комнате, где в дыму уже не было видно собственных коленей. Я задыхалась, но не чувствовала страха. Просто хотела, чтобы это скорее закончилось.
– Никто. Я была одна. В замке проводка старая, – пробормотала я, – Как тебя зовут?
– Илья. Ты помнишь, где потеряла сознание?
В панике думая, что ответить на следующий вопрос, который логично должны были задать: «кто тебя связал и запер», я напряглась, отстраняясь, только сейчас сообразив, что поведение мужчины очень странное для пожарного. Это похоже на романтические посиделки влюбленной парочки, а не на оказание первой помощи пострадавшим при пожаре.
Встретившись взглядом с глазами цвета чистого неба, я не поверила сама себе. Он не мог вернуться! Медведь же не идиот! Это просто галлюцинация на фоне отравления.
– Спи, Булочка, – прошептал мне глюк, и мужественное лицо с цепким взглядом погрузилось в кромешную темноту.
Момент, когда исчез мой запал и уверенность, что Сладкий мне по зубам, я помню отчетливо. Именно поэтому Госса я отправила подальше, чтобы не рисковать его жизнью. Он славный малый и сможет прожить достойную жизнь. Единственное, чего я не учла, что ему первому сообщат о том, что я в госпитале, по той простой причине, что не думала здесь оказаться.
– Эми! – пробасил кузен, наминая мою ладонь в руке.
– Прости, Госс, ничего не вышло, – вместо того чтобы строго отчитать его за то, что он приехал, вопреки моим запретам, я спешила сказать ему самое важное: – ты помнишь месье Понсона Дю Террай? Он поможет тебе…
– Тише, Эми, – округлил глаза братец, – всё будет хорошо!
Дождавшись когда из моей палаты уйдет медбрат, Госс принялся рассказывать мне, что знает о произошедшем:
– Пожар в поместье удалось ликвидировать быстро, выгорела только часть левого крыла. Причина пожара еще устанавливается, но предварительно сказали, что из-за неисправности бытовой техники на кухне. А теперь самое интересное. Сюда тебя доставила машина скорой помощи, которую вызвали пожарные в порт. А вот как ты оказалась в порту, никто не знает. Трусы ты надеть забыла, зато портмоне с документами с собой прихватила, привязав его к кислородному баллону и нацепив маску на нос. Тебя, завернутую в плед, со всем этим барахлом положил на каталку пожарный и сам испарился. Никто из работающего расчета не знает, откуда тебя вытащили и кто доставил с острова в порт. Не знаю, насколько серьезным было мое отравление, но меня буквально заколотило от догадки, чья наглая медвежья морда это слелала!
– Зачем? – вырвался у меня вопрос совсем не к тому адресату.
– Это же он? Больше некому было… – таращил на меня глаза Госс.
Почему он это сделал? У Медведя время идет на минуты, а он потратил его на меня? Это был не бред? Он был со мной на берегу!
Как он это провернул, я не догадываюсь, но, зная его историю, не удивлюсь ничему. От банального подкупа до плавающего где-то трупа настоящего пожарного.
Он ведь уехал, я слышала звук мотора удаляющегося катера! Что заставило его вернуться? Скорее всего, Медведь догадался кто я такая, нашел документы мои и отца, а там и ребенок сообразит что к чему. Или понял, что просто так ему не покинуть даже Марсель… хотя с его способностями не думаю, что он сильно расстроился, увидив свою физиономию на информационной доске порта. Ему, конечно, придется несладко, но это всё вполне по силам и способностям медведю.
– Уезжай обратно в Париж, Госс! – строго приказала я.
Никаких серьезных аргументов, что Сладкий будет искать со мной встречи и выяснять, как я его сюда привезла, у меня нет. Но, почему-то я была уверена, что мы с ним очень скоро встретимся.
Оставшись одна, я пыталась как можно больше вспомнить, что успела разболтать глюку на берегу.
– Илья… – попробовала я произнести то имя, что он назвал.
Красивое. Такое непривычное для русского языка мягкое и тает на языке, как нежный мусс из взбитых сливок и сыра маскарпоне. Мне нравится твое имя, Медведь.
Откровенно осуждающий взгляд моей близкой подруги Люси заставлял меня ерзать на больничной койке, которая мне за неделю порядком надоела.
Я всегда считала себя сильной женщиной, уверенной и способной принимать волевые решения, но как только дело дошло до серьезного разговора со Стивом, я спасовала, за это теперь подруга меня и чихвостит.
– Как интересно, Эми! Мне, значит, ты весь мозг чайной ложкой выгребла, убеждая, что прощать измены нельзя, а как тебя коснулось, так ты по-другому заговорила?
Так легко было рассуждать, когда в такой же ситуации была Люси. Я с пеной у рта ругала ее за отсутствие самоуважения и изводила своими советами, как надо поступать с такими предателями. А сейчас, оказавшись в похожей ситуации, все, что я говорила, казалось настолько идеализированным и далеким от реальности.
– Я… хотела, но не смогла. Стив стал таким внимательным… – бормотала я в свое оправдание. – Подарки носит…
– Да-да, я в курсе! Круассаны, цветы и вранье! – фыркнула Люси. – Даже новый телефон не додумался тебе купить!
Она права на сто процентов. Но только у нас все же разные ситуации получились. У Люси есть колоссальная поддержка семьи. Девушка она обеспеченная и не задумывается о завтрашнем дне. Как говорит ее папа, что от нее требуется только найти достойного спутника жизни, все остальное уже есть. Мы отличаемся тем, что я, будучи дочерью отца-одиночки, к тому же военного аналитика, воспитывалась иначе, чем Люси, чьим воспитанием занималась мама. Такая же «волшебная», как и Люси, неадаптированная к самостоятельной жизни без сильного плеча рядом.
И вот, высокомерно рассуждая когда-то об отношениях Люси, сама я оказалась в ситуации еще хуже. У меня хорошее образование, но я ни дня в жизни не работала и как специалист давно потеряла ценность. Я вхожа в дома самых известных и влиятельных людей Марселя, но раньше я никогда не задумывалась, что без отца я никто. Безусловно, у многих его друзей ко мне хорошее отношение, но сама по себе я не имею какой-либо значимости. Немногие меня поймут, но после того как я с гордо поднятой головой обитала среди представителей высшего привилегированного сословия, теперь не могу перебороть себя и просить у друзей папы помощи, даже с трудоустройством.
– В субботу мы идем на концерт Александра Деспла, потом я поговорю со Стивом, – устало обещаю подруге, лишь бы отвязалась.
Проблемы в отношениях со Стивом для меня сейчас не самое страшное. Я совершила огромную ошибку, когда притащила сюда Сладкого. И до этого у меня жизнь рушилась постепенно, а теперь от нее остались одни воспоминания. Сладкий уничтожил не просто замок, а мои планы на будущее – продать принадлежащую мне квартиру и на вырученные деньги попытаться начать новую жизнь. Содержание замка и до этого было для меня непосильной задачей, а теперь и вовсе никаких денег не хватит на его восстановление.
– Отлично! Я, пожалуй, тоже схожу! – не скрывая сомнений в моих словах, сказала Люси.
Понятно, что будет на банкете после концерта как ястреб следить за мной и Стивом. Видимо, сильно я тогда задела Люси, называя ее слабохарактерной. Опять я расплачиваюсь за свое высокомерие.
– Хорошо, – спокойно согласилась я.
Концерт мне сейчас, конечно, нафиг не нужен, но пока идея, как жить дальше, только одна. Там обязательно будет присутствовать владелец художественных галерей, и я хочу попытаться устроиться к нему на работу. Из всех вариантов, которые я перебрала в голове, этот мне кажется единственным подходящим. Это вызовет меньше вопросов в моем окружении, чем если я пойду кассиром в супермаркет или официанткой в ресторан.
Люси, насколько бы блаженной она ни была, права во всем. Новый телефон и одежду мне привезла она, Стив даже не спрашивал, что мне нужно, тупо покупал цветы и выпечку на первом этаже госпиталя, полчаса рассказывал о себе и уходил.
Можно сказать, теперь мы с ним поменялись местами. Когда-то он был никем, но за годы тусовок со мной обзавелся связями и в отличие от меня много и упорно трудился, чтобы заработать собственное имя и репутацию. А я так и осталась просто дочерью Филиппа Бертрана. Только теперь осознавая, что этого очень мало для того, чтобы стать независимой.
Люси ушла, и я уже привычно пошла к окну. Каждый вечер, когда город погружается в ночную жизнь, я наблюдаю за прохожими, пытаясь угадать, кто они, как живут. Я примеряла на себя их роли, размышляя, смогу ли я стать такой же, как кто-то из них.
Тот последний день на острове с Ильей сломал меня окончательно. Надежда найти отца потухла. Мое настоящее превратилось в кошмар, а будущее такое беспросветное, что желания в него шагать совсем нет.
Дождливый вечер разогнал прохожих, зато в кафе напротив сегодня аншлаг, туда я и устремила взгляд. Кто-то пережидал там дождь, коротая время с коллегами или друзьями, были и влюбленные парочки, и те, кто пил кофе в одиночестве. Наблюдая за посетителями кофейни, я наткнулась взглядом на сидящего у окна мужчину. Сначала у меня перестало биться сердце, остановилось дыхание и только через пару секунд мозг прошила мысль: «Он еще здесь!».
Снова подвергая сомнениям то, что вижу, я пыталась лучше его рассмотреть, убеждая себя, что мне просто показалось. Мерещится на фоне того, что я постоянно о нем думаю. Несмотря на то, что улочка узкая и мне со второго этажа хорошо видно зал кафе за панорамными окнами и при условии яркого там освещения, все же этот мужчина выглядел иначе – немного. Мой пленник был с отросшими волосами и клочками стриженной бородой, а этот гладко выбрит и с коротким ежиком волос. Да и в одежде я его не слишком хорошо запомнила…
Был бы он сейчас в одних сползающих джинсах, узнала бы и с большего расстояния! Но как только мужчина сменил ракурс и посмотрел в окно, меня током прошило, словно я повисла на высоковольтных проводах перед кафе.
Вцепившись в подоконник онемевшими пальцами, я наверняка походила на местное привидение. Кровь схлынула с лица, и только через минуту дурдом в мыслях начал проясняться. Не стал рисковать мой пленник, скорее всего, мутит себе паспорт, визу и прочие бумажки задним числом.
Салют, Мой Сладкий. Неужто не по зубам тебе обмануть систему?
* * *
Еще в больнице я поняла, что чувствую себя хорошо, но с возвращением домой тянула, пытаясь разобраться в себе. Это так низко и глупо – цепляться за мудака Стива, но я усугубила и без того имеющееся чувство вины, изменив ему тоже. И вроде бы пора поставить точку в исчерпавших себя отношениях, но во всем создавшемся вокруг меня дурдоме мне казалось, что пока он рядом, у меня есть призрачное чувство защищенности. Вроде как я не одна.
Люси и кузена я в расчет не беру. У русских есть пословица: «друг познается в беде», но в моей жизни это не работает. Скажи я сейчас Люси, что мне теперь не по карману ужин в ресторане «Серебряная Башня», мигом вылечу из списка тех, с кем она захочет проводить время. И это не потому, что она плохая, а потому, что не принято в нашем обществе водить близкую дружбу с тем, кто тебе не ровня. Ну а с кузеном и так все понятно, не он должен меня вытаскивать из ямы, а я обязана ему помогать, пока он не получит диплом.
– Дорогая, ты же знаешь, что мне не нравится это платье, – отдав мне запонки и протягивая руки, нахмурился Стив.
– Знаю, – холодно ответила я, чувствуя себя гувернанткой кинозвезды, застегивая ему эти запонки.
За последние дни он мне все нервы вымотал с этими навалившимися проблемами из-за пожара. Раньше меня так не раздражало, когда он давал советы, а теперь просто до красных глаз бесит, что он лезет в мою жизнь. Постоянно напоминает мне, что я затянула с продажей квартиры, расспрашивает о том, что произошло на острове, но как только речь заходит о поиске решений, как все восстановить, тут же сливается.
Раньше у нас были очень теплые отношения, теперь – настоящий ледниковый период. Вернувшись вчера домой, я поняла, как он меня раздражает только одним своим присутствием.
– Когда твои месячные закончатся, Эми? Ты невыносима! – в сотый раз за сутки злился на меня Стив.
Отвечать на такое откровенное хамство я не собиралась, поэтому молча продолжила собираться на концерт неоклассической музыки.
Платье ему не нравится из-за слишком глубокого декольте, странно, что только на мне такие ему не нравятся. Но мне сегодня в самый раз. Под подвязкой чулок у меня тонкое лезвие ножа, рукоятка которого – его продолжение. Тогда я потеряла из вида Илью. То ли он проскочил вместе с кем-то под зонтиками, то ли вообще вышел не из парадных дверей. Ничего не боится косолапый! Я ведь запросто могла его сдать, сделав всего один звонок!
Классическая музыка удивительная штука, иногда, слушая ее ты успокаиваешься, удается избавиться от хаотичности мыслей и вычленить главное, а иногда она раздражает, мешает, и сегодня как раз такой день. Сейчас я бы хотела снова оказаться в тот день на острове. Я ненормальная, я знаю. Других причин, почему я скучаю по нашим словесным баталиям и дико-огненной страсти, я не нахожу.
Не представляю, как люди выдерживают целые собеседования! Это же самый настоящий стресс!
– Мадемуазель Эмелин заскучала? – мягко улыбнулся мне месье Буаселье, наплевав на то, что официально это обращение к женщинам во Франции под запретом. А может, он просто не интересуется феминистскими движениями и прочей ерундой, полностью отдавая себя искусству.
– Вы правы, месье, хотелось бы проводить время с пользой для себя и общества, – любезно возвращаю ему улыбку, нечеловеческими усилиями пытаясь унять дрожь в руках.
– Похвально, – цокнул языком пухлый мужчина в расцвете пенсии. – Ну что же, я не против. Можете поучаствовать в подготовке к выставке «Имитация Рая».
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?